Текст книги "История мирового цирка"

Автор книги: Домини Жандо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

Франсуа, Поль и Альбер Фрателлини были, как и Антонио Франкони, родом из Флоренции. Их отец Гюстав (1842–1902) происходил из добропорядочной буржуазной семьи; родители с детства готовили сына к медицинской карьере, и двадцатилетие он встретил (не как пациент, а всего лишь как врач-практикант) в психиатрической лечебнице. Впрочем, он не чувствовал особенной тяги к профессии Гиппократа, зато с юных лет страстно полюбил жизнь бродячих артистов и даже немного занимался акробатикой. Красавец-атлет, искатель приключений, он вступил в армию Гарибальди, что впоследствии дало ему возможность близко познакомиться с австрийскими застенками. После годичного заключения он отказался от медицинского поприща и завербовался в полк берсальеров, где занимался с солдатами гимнастикой. Женившись тем временем на простой прачке[52]52
  Женившись тем временем на простой прачке… – Автор книги о Фрателлини («Жизнь трех клоунов». Л., 1927) П. Мариель утверждает, что Фрателлини женился на девушке из буржуазной семьи.


[Закрыть], он полностью порвал с семьей и в 1868 году в двадцатишестилетнем возрасте дал волю своей страсти к бродячей жизни; оставив военную службу, он поступил в труппу Цирка Мейера, где начал выступать как воздушный гимнаст. После многочисленных турне, полных приключений, Гюстав Фрателлини обосновался в Париже на бульваре Рошешуар, поблизости от Цирка Фернандо.

К этому времени Гюстав был уже отцом троих сыновей: Луи, Поля (1877 года рождения) и Франсуа. Будущий знаменитый наездник родился в 1879 году в Париже. Здесь Гюстав Фрателлини некоторое время выступал у Фернандо и Франкони как клоун-прыгун, затем вновь пустился в путь и добрался до России, где поступил работать в Цирк Блюменфельда. В Москве в 1885 году родился последний член трио Фрателлини: грубоватый август Альбер.

Фрателлини прожили в России несколько лет и даже ненадолго стали хозяевами маленького невзрачного шапито: это был разорившийся дотла Цирк Блюменфельда – вернее, то, что от него оставалось. Луи и Поль Фрателлини работали в паре как клоуны, а Франсуа и Альбер выступали как акробаты-эксцентрики в очень модном в начале века стиле «денди». Что касается Гюстава Фрателлини, то он закончил свою карьеру в Зимнем цирке, где до 1902 года выступал на перекладине. Однажды он захотел показать Мариани, партнеру своих сыновей, не удававшиеся тому акробатические прыжки. Этот эксперимент окончился трагически, и Фрателлини-старшего не стало. Вскоре после этого четырем братьям Фрателлини предложил ангажемент лондонский Ипподром на Лейчестер-сквер. Франсуа и Альбер собирались выступать со своим бурлескно-акробатическим номером, а Франсуа – еще и с конной вольтижировкой, но управляющий Ипподромом Паркер поручил им роль августов: в ту эпоху закон не защищал артистов, как это происходит в ряде стран в наши дни, и большинству из них, как правило, приходилось подчиняться требованиям хозяев.

В Англии Альбер Фрателлини придумал себе грим и облик, получившие впоследствии такую известность: поношенные мешковатые куртка и штаны, купленные у пьянчужки в Уайт-Чепеле, всклокоченный парик, нос картошкой, рот до ушей, обведенный белой краской, белые веки под черными дугами бровей. Этот резкий, блестяще придуманный грим как нельзя лучше подходил нескладному герою Альбера.

Фрателлини недолго оставались в Лондоне: Франсуа и Альбер, недовольные отведенной им второстепенной ролью, перебрались в Берлин к Шуманам, а Луи и Поль подыскали себе более интересную работу в Варшаве.

В Германии, в Ульме, Франсуа, чтобы подчеркнуть контраст между собой и братом, облачился в костюм белого клоуна: это было рождением или почти рождением знаменитых Фрателлини. Вскоре после этого Луи заболел; однажды в Варшаве во время представления он рухнул на манеж и через несколько дней умер. Поль, оставшись в одиночестве, присоединился к братьям. Поль, «нотариус», человек в черном фраке, стал связующим звеном между насмешливым шалуном Франсуа – заводилой, и блаженным Альбером – круглым дураком, источником всех бед.

Элеонора и Бестер Китоны в «Медрано». 1952 год.

В 1915 году, окончив выступления в мадридском цирке Пэриша, закрывшемся в связи с началом войны, трио получило приглашение в Цирк Медрано. Фрателлини были без работы; репутацией они пользовались хорошей, а директору Цирка Медрано требовались новые «звезды».

Сделав ставку на это клоунское трио (ныне такие номера не редкость, но в те времена клоуны, как правило, выступали парой), господин Бонтан поддержал его мощной рекламой. Братья, твердо отдавая себе отчет в том, что им неслыханно повезло, не подвели своего патрона и оправдали оказанное им доверие.

А публика военного времени, не избалованная ни обилием развлечений, ни созвездиями знаменитостей, вновь устремилась в Цирк Медрано и выплеснула свой энтузиазм на Фрателлини, сумевших обновить классические «антре», а также – к огромнейшей радости своих почитателей – часто менять номера. Братья не только прекрасно ладили между собой, но и сумели установить контакт с публикой, завоевать ее доверие и вовлечь в свою веселую игру.

Бонтан не прогадал – Фрателлини стали кумирами Парижа. Они оказали влияние даже на театр, переживавший в ту пору кризис: известный актер Жак Копо приводил своих учеников на представления с участием этого клоунского трио, дабы те учились у цирковых артистов всем тонкостям комического искусства. В 1919 году, когда Франсуа, Поль и Альбер Фрателлини отправились в турне по Англии, великий актер Фирмен Жемье воскликнул: «С тех пор, как Футит умер, а Фрателлини уехали в Англию, рассмешить меня могут только трагики». 20 февраля 1920 года трио исполнило музыкальный фарс «Бык на крыше», написанный специально для него драматургом Жаном Кокто и композитором Дариусом Мийо; фарс этот шел недолго, но пользовался огромным успехом. Фрателлини находили друзей повсюду вплоть до самых высоких политических сфер; они стали национальной гордостью французов, а в дальнейшем слава их распространилась далеко за пределы страны.

Таким образом, в военные и послевоенные годы в Цирке Медрано блистали любимцы публики Фрателлини и другие замечательные клоуны, такие, как Шоколад-сын и Порто. В 1929 году Фрателлини покинули монмартрский манеж и перешли в Зимний цирк.

За год до этого события Жером Медрано, сын Бум-Бума, выросший вдали от цирка и получивший блестящее образование, достиг совершеннолетия. Он только того и ждал, чтобы заступить на место отца и воплотить в жизнь планы, которые вынашивал не один год. Цирк был заново покрашен, скамейки заменены удобными откидными креслами; Барбье-Дюмон расписал стены фресками, изображающими ярмарочные увеселения. При входе зрители любовались живописью Павиля, а на стенах фойе-бара были нарисованы карикатуры на известных критиков эстрадного искусства.

На первом представлении Цирка Медрано-сына 9 сентября 1929 года присутствовали все сливки парижского общества. Спектакль шел в бешеном темпе; в интермедиях между номерами танцевали обворожительные «герлс». Место братьев Фрателлини заняли Кайроли, Порто и Карлетто; в конных номерах выступили Эрнест Шуман, Илес и Луаяль, а под куполом цирка летали лучшие французские воздушные гимнасты Рена.

Цирк Медрано обрел вторую молодость и новый стиль, стиль современного элегантного цирка, где идут первоклассные динамичные представления. Даже программки стали выглядеть по-иному, и под традиционными фотографиями появились краткие пояснительные тексты, дававшие зрителям возможность ближе познакомиться с полюбившимися им артистами. Фотографии здесь, в отличие от многих других цирков, перестали быть просто случайными снимками, под которыми не поставишь ничего, кроме имени исполнителя.

«Медрано», истинно парижский цирк, подобно лондонскому Цирку Миллза, стал для цирковых деятелей и артистов священным местом, местом встречи.

В нем выступали выдающийся акробат на проволоке Кон Коллеано, Эндрю – Ривелсы, сальто-морталисты на лошади Кристиани, Чарли Ривелс, известный как «Шарло-гимнаст», животные Гагенбека, Трубка со своими тиграми, чудесный школьный наездник Роберто де Васконсельос, Альфред Кур со своим уникальным номером «Мир в джунглях», в котором принимали участие восемнадцать различных хищников! В «Медрано» состоялся дебют шестилетней Сабины Ранси; здесь же произошло возвращение на манеж Грока, бывшего в ту пору в зените своей мюзик-холльной славы. Ему была оказана великая честь: по этому случаю на арену впервые вышел сам Жером Медрано.

«Медрано». Конец 1890-х – начало 1900-х годов.

«Медрано» в 1974 году.

Ни одна программа у Медрано не обходилась без клоунов. Скромные размеры, совершенная акустика, удачное архитектурное решение (все места не слишком удалены от арены) вкупе с тонким вкусом директора делали Цирк Медрано идеальным пристанищем для королей смеха. На манеже «Медрано» выступали Кайроли, Рико и Алекс, и еще один Алекс – Александр Бюньи де Брайи, красивейший из французских клоунов. Прежде он подавал реплики самому гениальному из парижских комиков – Рому, изобретательнейшему августу с простой и выразительной манерой игры, тонкому и благородному комику, каких в наше время уже нет, а затем стал партнером Заватты. Клоуны были в «Медрано» на том же положении, что постоянные актеры в театре: они могли, когда захотят, менять партнеров, не уходя из цирка. Порто, расставшись с Кайроли, работал с Алексом, а Ром, пока не встретил великого Пипо, сотрудничал с Манетти. Кроме того, Ром блистал в написанной специально для него одного пантомиме, точнее – несколько затянувшемся клоунском «антре»: «Ром в Риме».

В 1932 году Жером Медрано купил сборно-разборную конструкцию Цирка Палисса и 30 сентября первый «Медрано-путешественник» отправился в путь из Гавра.

Спустя три года у передвижного Цирка Медрано, призванного познакомить провинциальную публику со стилем парижского цирка, появился двойник: огромное четырехмачтовое шапито белого цвета, просторное и роскошное, с красивым фасадом, современными акустическими устройствами, отоплением и даже кондиционерами на случай летней жары; на парусиновых стенах гигантскими буквами было выведено: МЕДРАНО. Все, вплоть до костюмов униформистов, было безукоризненно.

Но содержание передвижных цирков обходилось Медрано слишком дорого, и просуществовали они только до 1937 года.

Через два года началась война. Жером Медрано был мобилизован, и его временно заменили импресарио Одифред и Маруани. Подобно всей Франции, цирк был оккупирован: на его арене обосновались Эмиль Вакер и его жена Михаэла Буш. Но это было всего лишь интермедией, и вскоре Цирк Медрано вновь распахнул свои двери, приглашая зрителей на своеобразные спектакли с участием артистов кино и театра, напоминающие Объединенные гала-представления.

Во время одного из таких представлений трагически погибла Джина Манес, осмелившаяся выйти на манеж с тиграми Роже Шпессарди, и это несколько охладило пыл тех, кто путает цирковые номера с кинематографическими трюками.

За неимением высоких профессионалов цирк вынужден был разжигать любопытство зрителей выступлениями нецирковых актеров; эпоха нуждалась в новых Фрателлини, но их не было.

После войны Жером Медрано на несколько лет уехал в Америку, оставив цирк на попечение господина и госпожи Руле. Некоторые считают, что именно отъезд директора губительно сказался на судьбе цирка. Так или иначе, в скором времени было объявлено, что участок, где стояло здание цирка, будет продан с молотка. Участок этот принадлежал компании «Сен-Фрер», занимавшейся строительством шапито; компания предпочитала видеть его в руках человека достаточно самостоятельного, чтобы обеспечить цирку будущее. На аукцион были приглашены директора всех французских цирков. Участок достался братьям Буглион, возглавлявшим Зимний цирк: они заплатили за покупку не банковскими билетами, не чеками, а золотом!

«Мертвая петля» братьев Депре в парижском Зимнем цирке. Середина 1920-х годов.

С тех пор Жером Медрано оказался арендатором у своих парижских соперников, что само по себе уже было мало приятно.

Годы 1952–1953 были для поклонников Цирка Медрано счастливыми: любители верховой езды познакомились с конными номерами Отто Шумана; на манеж, где он когда-то начинал свою карьеру в паре с Антоне, вернулся Грок. В том же сезоне зрители впервые увидели танцовщицу-акробатку Виолетту Шмидт, которая вскоре стала госпожой Медрано. Наконец произошло еще одно важное событие: в Цирк Медрано вернулся клоун, однажды – пять лет назад – уже покоривший зрителей, клоун с бесстрастным лицом без грима – гениальный Бастер Китон; стареющий актер воспроизводил перед зрителями всех стран мира лучшие скетчи немого кинематографа. Китон не чувствовал себя новичком на манеже: в пятилетием возрасте он дебютировал вместе с родителями в бурлескном акробатическом номере «Три Китона». За весь вечер он выходил всего один раз и исполнял вместе со своей женой Элеонорой Китон серию маленьких «антре», безукоризненно построенных и идеально отработанных; мне посчастливилось видеть этот номер, когда мне было всего семь лет, и я до сих пор помню его – меж тем как остальная часть программы начисто стерлась из памяти. Китону, чудесному артисту, доставало скромности не выходить на манеж последним – эту часть он оставлял другой клоунской паре: Алексу и Беби.

В 1954 году на арене «Медрано» можно было в последний раз увидеть другого гения смеха, Рома, безвременно скончавшегося от рака горла. Его последние антре были немыми – ему приходилось ограничиваться пантомимой. В эту пору его открыл для себя Саша Гитри и пришел в полный восторг. Ром казался ему лучшим комиком в мире. «Он превзошел даже Чаплина!..Ром – единственный артист, чью игру я принимаю полностью»… Увы, было уже слишком поздно «открывать» великого августа…

Но с годами Жерому Медрано становилось все труднее содержать свое заведение. Буглионы вытесняли его с монмартрской арены, к тому же французский цирк вообще переживал кризис. Медрано был в долгах, на грани банкротства; его одолевали конкуренты; а он, несмотря на давление с их стороны, не хотел покинуть цирк, который считал своим домом. В 1961 году он даже создал зародыш цирковой школы, дав молодежи возможность трижды в неделю – по четвергам, субботам и воскресеньям – репетировать по утрам в обществе профессиональных артистов. Но невозможно было вечно оттягивать срок платежа, и в одну декабрьскую субботу 1962 года на утреннем представлении за кулисами появился Жозеф Буглион. Он пришел вступить во владение своей собственностью: дни Цирка Медрано были сочтены.

Афиша Цирка Шпессарди. Конец 1910-х – начало 1920-х годов.

Афиша Нового цирка.

Последнее представление Цирка Медрано состоялось 10 января 1963 года. В зале сидели все поклонники, все друзья этого уникального заведения: артисты, знаменитости и безымянные зрители, а среди них – новый хозяин заведения. Спектакль, лебединая песня Жерома Медрано, был превосходен. В него вошли номера из двух замечательных программ, поставленных в ноябре – декабре. Кроме того, в этот последний вечер Кико, Пополь и Баба Фрателлини, которые когда-то выступали на этой арене под именем Крэддоксов, исполнили клоунский номер в честь Франсуа, Поля и Альбера Фрателлини, их отца и дядей. В финале на арену вышел сам Жером Медрано; его встретили овацией, которая длилась несколько минут. Стоя рядом со своей женой Виолеттой Медрано, он произнес прощальную речь, и все парижские клоуны, или, что то же самое, все клоуны Цирка Медрано, выразили признательность человеку, сумевшему приютить и поддержать их. Прожекторы медленно погасли, оркестр заиграл «Это всего лишь до свидания», и напряженную тишину, царившую в зале, прорезал крик: «Да здравствует Медрано!»

Праздник окончился. На следующий день газеты пестрели заголовками «Гибель Медрано», а Париж вдруг почувствовал, что ему стало чего-то не хватать.

Медрано был далеко не идеальным управляющим, но зато он бесспорно был замечательным художественным руководителем. Его программы были составлены со вкусом, несмотря на несколько спорных попыток введения в них «нецирковых» номеров; осветители всегда работали на совесть, а оркестр никогда не подменял музыку шумом! Спектакли открывались прологом, часто очень поэтическим, а в финале Дрена, замечательный «месье Луаяль», исполнял гимн «Медрано», и на протяжении многих лет не было случая, чтобы публика не подхватила его…

Через десять дней после ухода Медрано старая вывеска исчезла, а на ее месте появилась новая – Монмартрский цирк под руководством Буглионов-младших.

До 1970 года здесь в короткие зимние сезоны бывали представления с очень хорошими аттракционами. Но что-то безвозвратно ушло, и 8 января 1971 года на манеже Монмартрского цирка, который все по-прежнему называли Цирком Медрано, состоялось последнее представление.

В 1972 году здание было арендовано владельцем пивного бара и в течение двух лет здесь рекой лилось пиво. Судьба здания, чей возраст исчислялся сотней лет, начинала внушать тревогу, и, к сожалению, тревога эта оказалась вполне обоснованной: в конце 1973 года один предприниматель преподнес парижанам странный рождественский сюрприз – снес «Медрано», чтобы построить на его месте новое роскошное здание. Разрушение напоминало убийство: цирк был уничтожен целиком, со всем убранством, с прожекторами, креслами и манежем… Волнению и гневу парижан не было предела, но было уже слишком поздно. И тот факт, что здание, построенное на его месте, называется сегодня «Буглион», никого не утешает, а, скорее, наоборот…

В Монако можно встретить скромную супружескую пару; кажется, будто на плечи ей давит бремя имени, вызывающего слишком много воспоминаний.

Не ищите этих людей на ежегодном Международном фестивале цирка, они обходят его стороной. Им больше нечего делать в мире цирка… Эта чета – Жером и Виолетта Медрано.

Афиша выступлений Бланш Алларти в Цирке Мольеё.

«Почта» в исполнении Эмилиана Буглиона.

Между тем Зимний цирк, построенный Луи Дежаном, дожил до наших дней. В 1907 году фирма Пате переоборудовала его в кинотеатр. После первой мировой войны его арендатор Серж Сандберг открыл в нем театр и пригласил руководить им Фирмена Жемье. Необычное помещение позволило великому актеру осуществить грандиозные постановки.

Затем цирк на улице Амло по-прежнему использовался не по назначению, – он был то кинематографом, то концертным залом, то подмостками для демонстрации других зрелищ, также не имеющих ничего общего с цирком. Наконец наступил 1923 год, и в Зимнем цирке появился Гастон Депре. Этот ревностный поклонник велосипедного спорта исполнял головокружительный номер: он ездил на велосипеде по стенкам корзины без дна, подвешенной над клеткой с хищниками. До этого Депре руководил мюзик-холлом в Сен-Кантене и поставил несколько цирковых спектаклей в Труа. Придя в Зимний цирк, он первым делом полностью реконструировал зал – ведь деревянное оборудование старого здания было крайне ненадежным. Работы длились три месяца, и 12 октября цирк, вернувшись к своему исконному назначению, распахнул двери перед публикой. Фрателлини покинули Медрано и перешли к Депре, прельстившему их почетной и необременительной должностью художественных руководителей. И представления вновь пошли своим чередом, богатые, разнообразные и верные традициям манежа.

В 1925 году Гастон Депре ангажировал своих братьев с номером «мертвая петля на автомобиле»; аттракцион был очень зрелищным, но не обладал особой художественной ценностью, как, впрочем, все те головокружительные трюки, которые вызывают у публики нездоровый интерес и тайную надежду, что зверь проглотит укротителя. Поистине античный цирк бессмертен…

В конце этого года Пьер Блондо, сотрудник Депре, привез из путешествия по Соединенным Штатам лучших воздушных гимнастов того времени: семью Кодона во главе с Альфредо Кодоной, исполнявшим тройное сальто-мортале с трапеции в руки ловитора. Кодона, первые представители южноамериканской школы, возвестили конец господству французов в этом трудном искусстве. Выступление заокеанских гимнастов было ценно не только исполнением тройного сальто-мортале – у Кодона был собственный стиль, было изящество, что немало способствовало успеху. Они великолепно владели искусством подлинной цирковой работы: умением подать свой номер. В конце концов Кодона возвратили Зимнему цирку былую славу, и весь Париж устремился на улицу Амло. В следующий раз они вышли на арену, с которой началось их триумфальное шествие по Европе, в 1930 году.

В 1927 году под куполом Зимнего цирка впервые состоялось Объединенное гала-представление, и с тех пор стало доброй традицией проводить этот праздник цирка на улице Амло.

Афиша Цирка Амаров. 1929 год.

Четыре года спустя Эмиль Кодей, Жан Фуйу и дирижер оркестра Зимнего цирка Рэмон Брюнель поставили первую послевоенную пантомиму «Охота во весь опор» с конными номерами и музыкой; главные роли в ней исполняли братья Фрателлини. В 1932 году Зимний цирк, как и Цирк Медрано, разделился, и часть труппы отправилась в турне, увозя с собой «Охоту во весь опор». На самом деле это была уже третья гастрольная поездка Депре, просто две первые проходили под маркой Цирка Фрателлини. С тех пор вплоть до 1934 года, когда парижский Зимний цирк перешел в руки братьев Буглион, его передвижное шапито отправлялось в турне каждое лето.

Но, несмотря на все усилия Гастона Депре, дела шли все хуже и хуже, и Обществу по эксплуатации Зимнего цирка пришлось прекратить свою деятельность. Однако речь не шла о закрытии цирка, дело было лишь за человеком, способным встать во главе предприятия. Поначалу предполагалось доверить управление цирком братьям Амарам, но в конечном счете 28 октября 1934 года в Зимнем цирке обосновались Александр, Жозеф, Фирмен и Сампион Буглионы. Они не теряли времени даром и три недели спустя открыли цирк, возобновив в нем программу, которая прежде шла в их шапито.

Это семейство начало свою цирковую карьеру не так давно; первые шаги Буглионов были довольно забавны.

Прадед братьев Буглион Сципион был пьемонтским суконщиком; по легенде, однажды он встретил красавицу цыганку Соню, «королеву хищников», влюбился в нее, бросил свою торговлю, завел зверинец и стал вместе с женой странствовать с ярмарки на ярмарку. У Сципиона и Сони родились дети, и среди них Мишель, у которого в свою очередь родился сын Сампион. Сампион Буглион был владельцем маленького ярмарочного зверинца, который, не идя ни в какое сравнение со зверинцами Клудского или Кроне, приносил тем не менее своему хозяину порядочные доходы, а также побочную прибыль от торговли львятами, родившимися во время странствий.

Но цыган-укротитель мечтал, чтобы у четверых его сыновей: Александра, Жозефа, Фирмена и Сампиона был настоящий цирк-зверинец, такой, какой создал в 1921 году Альфред Кур. Он купил по случаю старое, дырявое и выцветшее шапито; к счастью, оно было просторным и «производило впечатление». Оборудование зверинца пополнили несколько новых прицепов, и заведение получило имя – Цирк Буффало Билла!

Выбор названия определило то, что Буглиону подвернулась под руку довольно большая партия рекламных афиш, оставшаяся от последнего европейского турне Буффало Билла 1902–1906 годов. Их было достаточно на целый сезон. Само собой понятно, что создатели этих литографий знали свое дело, а имя героя американского Запада само по себе непреодолимо влекло к себе зрителей. Хотя Буффало Билл создавал не чисто цирковые программы, а «Представления о Диком Западе» и умер в 1917 году, Цирк Буффало Билла пользовался в 1926 году огромным успехом у французских провинциалов. Причиной тому было любопытство. Ни группа китайских артистов, ни арабские прыгуны, ни львы из зверинца Буглионов так не поражали публику, как маленькое финальное родео в исполнении «капитана» Буффало Билла; в его роли выступал не кто иной, как старый Сампион Буглион, выдававший себя за сына полковника Коди!

Цирк Пиндеров. 1900 год.

Кавалькада Цирка Пиндеров. Конец 1890-х – начало 1900-х годов.

После двухгодичных скитаний по провинции Цирк Буффало Билла отправился завоевывать Париж! По примеру Барнума Буглионы предварили свое появление мощной рекламой. И наконец 21 мая 1928 года длинный пестрый караван остановился у ворот Шамперре. Невзирая на протесты директоров некоторых цирков и на предупреждения кое-кого из специалистов, уличавших новый цирк в мошенничестве, представления Буглионов вызывали у столичных жителей не меньший интерес, чем у провинциалов. Они нашли зрелище колоритным и были захвачены его атмосферой, хотя были и такие, которых, наоборот, разочаровало представление, где в конечном счете не было ничего особенного, кроме названия. Журналист Пьер Бо так излагал свое впечатление: «Под незаконно присвоенным именем Буффало Билла в просторном и неустойчивом полотняном шатре, не лишенном своеобразной прелести, цирк показал представление столь жалкое, что зрители поневоле задавались вопросом, не надули ли их?»[53]53
  Воst Р. Le Cirque et le Music-Hall.


[Закрыть] С другой стороны, Адриан, автор многочисленных книг о цирке, признает, что был «околдован, хотя отец неоднократно предупреждал его, что это отнюдь не тот цирк, которым управлял старина Коди…»[54]54
  «Sur le chemin des Grands Cirques Voyageurs», chez l’auteur.


[Закрыть].

После Парижа Буглионы отправились в Испанию, а в 1929 году, по возвращении во Францию, объявили о продаже Цирка Буффало Билла. Не мог же Сампион вечно изображать «капитана» Коди!

В следующем сезоне они снова отправились в путь во главе предприятия более скромного по размерам, но не по названию – Международного цирка компании больших международных цирков… Затем он стал называться Франко-бельгийским цирком и наконец в 1933 году – Цирком четырех братьев Буглион. Предприятие между тем разрослось и стало значительно более привлекательным, нежели первый Цирк Буффало Билла. Этому способствовали рекламные афиши на манер американских (которым братья Буглион остались навсегда верны, вероятно, в память о своих первых шагах), большое шапито и крупный зверинец, где можно было увидеть носорога, карликового бегемота, два десятка львов и львиц, тигров, медведей, обезьян, пингвинов, экзотических животных, двух слонов и шестнадцать лошадей.

В последний раз Буглионы использовали имя Буффало Билла в 1934 году, но на сей раз речь шла всего лишь о вывеске, и братья не пытались обмануть публику, выдавая себя за потомков легендарного полковника. А в конце сезона, узнав, что помещение Зимнего цирка свободно, необыкновенное семейство, начавшее свою карьеру только девять лет назад, обосновалось в знаменитом парижском здании.

У Буглионов были два козыря: довольно большая семейная труппа, состоящая в основном из дрессировщиков и укротителей, и зверинец. Поэтому у них не было необходимости постоянно прибегать к услугам Кроне, Гагенбека, Штрассбургера или Шуманов. Для них это стало роскошью, без которой при желании можно и обойтись.

Буглионы быстро поняли, какую выгоду можно извлечь из оборудованной в 1933 году Депре водяной арены, и занялись выпуском больших музыкальных пантомим, таких, как «Королева Сьерры» и «Бенгальская жемчужина», к которой они по традиции прибегали всякий раз, когда надо было разжечь внимание публики. Кто из любителей парижского цирка не видел хоть раз более или менее полный вариант этой «Бенгальской жемчужины» со сценой «Раненая лошадь», где главный герой запевает: «Прощай, мой славный конь», оплакивая животное, которое умело изображает агонию на манеже – на радость ехидным остроумцам!

Все эти экзотические и царственные произведения (были еще «Царица Акробатка», «Приключения царицы Савской», «Кумир Шанхая») способствовали процветанию братьев Буглион, работавших круглый год: зимой в парижском стационаре, а летом разъезжали со своим шапито.

Как Медрано некогда помог сделать карьеру Фрателлини, так Буглионы «открыли» Ахилла Заватту, очень талантливого августа, который дебютировал у Альбера Ранси, а затем, перейдя в Зимний цирк, стал самым знаменитым августом французской арены.

В начале войны цирковые программы отошли на второй план, уступив первенство мюзик-холлу, пока в 1940 году в Зимнем цирке не появилась Паула Буш, дочь директора знаменитого немецкого цирка. Буглионы вновь вступили во владение зданием в 1941 году и показывали смешанные представления, в которые, чтобы компенсировать недостаток цирковых номеров, включали также номера эстрадные. Им даже удалось поставить пантомиму «Белоснежка и семь гномов», где блистательно выступали ведущие клоуны их цирка Алекс и Заватта.

В 1941 году Сампион Буглион, отец четырех директоров Зимнего цирка и бывший «капитан» Буффало Билл, умер в Ниоре в своем фургоне в возрасте шестидесяти пяти лет.

По окончании войны здание на улице Амло было полностью обновлено. Над форгангом появилась сцена, было модернизировано все электрооборудование.

Афиша Цирка Пиндеров. Конец 1950-х – начало 1960-х годов.

В 1952 году Буглионы праздновали столетие Зимнего цирка. На самом деле этот юбилей послужил лишь поводом для раздувания рекламной шумихи; ни один из многочисленных проектов не был осуществлен, и кроме отслуженной на арене мессы взорам зрителей, к сожалению, не предстало ничего замечательного и напоминающего о торжественном событии. Остается надеяться, что в 2002 году, когда Зимнему цирку исполнится 150 лет, ошибка эта будет исправлена!.. В 1955 году в цирке снимался известный фильм «Трапеция», в котором роли двух знаменитых воздушных гимнастов исполняли Берт Ланкастер и Джина Лоллобриджида.

Зимний цирк Буглионов продолжает работу и сегодня. Во главе его стоит Жозеф Буглион. Этот странный необщительный человек в широкополой шляпе впадает порой в приступы ярости, о которых слагают легенды; зато ему есть что вспомнить, и иногда после сытного обеда, в кругу близких людей, он дает волю своей откровенности. Ему помогает его брат Фирмен, лучший укротитель из всех Буглионов, прославившийся номерами со смешанными группами хищников. Старший брат, Александр, управлявший цирком до последнего дня своей жизни, скончался в 1954 году, а Сампион, наездник-дрессировщик, – в 1967 году.

Четыре сына Жозефа Буглиона: Фирмен, Сампион, Эмилиан и Жозеф взяли в свои руки судьбу передвижного шапито; оно до сих пор остается одним из трех крупнейших французских цирков. В 1976 году Фирмен-младший расширил семейное дело, присоединив к нему Цирк Амаров.

Итак, в наши дни Зимний цирк – единственный стационарный цирк в Париже, а также самый старый из стационарных цирков мира.

Но прежде в столице были еще два стационара.

Ипподром на площади Клиши, построенный в 1900 году по случаю Всемирной выставки, был залом внушительных размеров с просторной ареной длиной в пятьдесят семь метров и шириной в тридцать пять метров; подвижные мостки соединяли арену с тридцатиметровой сценой. Первое представление здесь состоялось 18 мая 1900 года. Ипполит Хук включил в него выступление животных из цирка Гагенбека и грандиозную пантомиму «Верцингеториг», где приняли участие несколько сот статистов. К сожалению, несмотря на успешное начало, 15 января следующего года ипподром закрылся под предлогом реорганизации финансирующего его акционерного общества. Действительно, 14 апреля 1901 года под новым названием – «Иппо-Палас» – и во главе с новым директором Альбертом Шуманом ипподром вновь распахнул свои двери. Прежняя огромная арена уступила место манежу обычных размеров и бассейну для водяных пантомим.