Текст книги "Бои местного значения (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Зурков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Глава 13–16

Глава 13.

Славка тяжело вздохнул и перевернулся на другой бок. Так хоть запах от соседа по нарам был не так противен. Хотя жаловаться особо было нечего, хорошо, что на втором ярусе шконка свободная, хоть и полная клопов, нашлась. Иначе пришлось бы на полу ночевать. А тяжёлый одуряющий запах немытых тел, давно нестиранных портянок, блевотины, мочи и остальных «прелестей» кутузки, впитавшийся в заплёванный пол, склизкие, с лохмотьями отставшей краски и пятнами плесени стены, давно забывший про известь тёмно-серый потолок, одинаков что вверху, что внизу.

К такому он хоть и не привык, но относился безразлично. Голова была занята другим – что теперь будет делать Ферзь? Что будет с Милкой? Как прожить пятнадцатилетней девчонке одной в окрестностях Хитровки? Без защиты, без работы, без жилья, без денег? Вариант был только один, но думать о нём очень не хотелось!..

Почему вчера не заметил явных предостережений? Ведь словно морок какой-то навис над головой! Обрадовался, что Ферзь пообещал отпустить на волю, если в последний раз на дело сходит. И достать-то надо было не лопатник с деньгами, а письмишко какое-то… Но, то ли чинуша этот был настороже, то ли удача подвела, – попался, и попался глупо. Сразу не смог понять, что не получилось прикрыться, а потом уже было поздно…

Славка не был профессиональным вором. Стать щипачом ему пришлось от лютой безысходности. Надо было выживать самому и заботиться о сестре. Из их рода на земле только они вдвоём и остались…

При рождении её назвали Умила. Что означало на старом языке «милая». И это полностью соответствовало действительности. Ну, а Славян – тут и так всё было ясно… Отца они не помнили, Славяну было три, сестрёнке – почти год, когда он уехал на заработки в Первопрестольную, да так и не вернулся. Говорили потом разное, что в пьяной драке порезали, что завёл себе другую семью…

Через два года утонула мать, и их взяла к себе бабка Настя. И растила, пока хватало сил. Воспитывала, учила. Только учёба была очень уж особенной. Бабка в округе слыла шептуньей и травницей. Жила она не в селе, туда её не пускали, а местный поп каждый год по новой предавал анафеме за «бесовские злодейства». Дом стоял поодаль, верстах в трёх от околицы, у самого края леса. Там же был разбит небольшой огородик и маленький Славка всегда удивлялся – почему ни зайцы, ни кабаны, ни прочая лесная живность на разоряют грядки. Охотники-сельчане, на людях чуть ли не проклинавшие «старую бесовку», тайком постоянно подкармливали бабку Настю и двух сироток мясцом и рыбкой, будто бы платя непонятный оброк, да и какая-никакая деньга у неё водилась. Да и бабы местные были не такими уж редкими гостями в закатных сумерках. У каждой была своя беда – дитёнок животом приболел, или простудился, мужик запил по-чёрному. Всем бабка-шептуха помогала. Кроме одного случая. Когда приехала к ней из города барынька какая-то беспутная ребёночка ещё не родившегося вытравить…

Учила баба Настя в основном Умилу, Славяну было сказано, что Силы на его долю мало перепало, да и не для мужиков наука та. И что он может только охранителем подле сестры быть. Потому и умел Славка как бы в голове представить, что прикрывается он снежно-метельной накидкой– покрывалом, чтобы другие его замечать перестали. И со временем получаться у него это очень хорошо стало. Только не очень помогло.

Милке тогда двенадцать стукнуло, баба Настя говорила, что именно этот год для неё наиглавным будет. И на Велесов день пошли они уже вдвоём в февральский лес на тайную заимку, где врос в землю огромный чёрный камень Хозяина трёх Миров, окружённый живым ёлочным частоколом. А потом вокруг села с лучинами в стеклянных бутылках круг обошли, закрывая дорогу Коровьей Смерти…

А потом беда приключилась. Не иначе, как Морана, обиженная, что её служку отпугнули, отомстить Велесовой волхве решила. В конце самом мая припёрся Прокоп-кобель к избушке. Подкараулил Милку, когда она в лес пошла и взять силой её попытался. У самого семеро по лавкам сидели, а он всё угомониться не мог, втемяшил в голову, что все окрестные девки через него пройти должны.

Только не получилось у него ничего, Милка со страху слово тайное кинула в лицо ему, того мужское бессилие и скрутило. Ничего не смог с ней сделать, да и с другими потом тоже. Запил горькую, более месяца не просыхал. А потом Славке отлучиться пришлось в другое село на неделю, а когда вернулся, от избушки одни головёшки остались…

Милку он возле Велесова камня нашёл, в ухоронке. Да и узнал, что Прокоп со своими пьяными дружками избу подпалили ночью. А чтоб наверняка – дверь дрыном подпёрли, да возле окна ждали, когда кто выскочит. Только баба Настя как знала, что люди добрые, попом науськанные, такое сотворить могут. Был из подпола лаз тайный за огород. Вот по нему она Милку и отправила. Перед тем Слово Главное ей поведала, да отдала оберег свой тайный, чтоб Велес новую волхву признал и помог. А сама сказала, что срок её вышел и избушка ей крадой посмертной будет. Не зря говорят, что дома и стены родные помогают. Потому она в Ирий быстро отправится…

Хотел было Славка отомстить, кровь за кровь взять, только оказалось, что некому уже. Никому неизвестно за каким рожном попёрся Прокоп в лес, только когда спохватились, да искать стали – только по сапогам кучу костей обглоданных и опознали.

А потом Сидор Игнатич, староста сельский решил благодеяние совершить, чтобы от них с Милкой на всякий случай избавиться. Ни кола, ни двора у них не осталось, вот и спровадил их к свояку в город на отхожий, дескать, промысел. А промысел у свояка скупкой краденного назывался, как потом выяснилось.

Жили впроголодь, вот и пришлось Славке свой «талант» для другого использовать. Один раз кошелёк взял, второй… Потом в конурке своей три дня отлёживался, спасибо Милке, быстро выходила, хорошо у неё это получаться стало. Заметила его шпана местная на улице, где промышлял, да и взяла в оборот. Объяснили очень доходчиво, что за «работу» на их территории платить надобно, да Ферзю, который за несколькими улицами смотрел, и сдали. И стал Славка теперь десятину с добычи ему отстёгивать. Просто за то, чтобы дышать не мешал.

А позавчера Ферзь его позвал и предложил на откуп пойти. Дескать, надо у чинуши одного на кармане бумагу важную взять. И если Славка это сделает, отпустит его Ферзь, да ещё и денег подкинет. Мол, заказчики у него шибко важные, им эта бумага кровь из носу необходима. А чтоб Славка правильно всё сделал, Милку Ферзь пока у себя подержит, для уверенности…

– Волохов, мать твою так-перетак! Где ты есть, сволочь? – Стражник, со скрипом открыв изрядно поржавевшую дверь, без труда перекрыл своим басом негромкий гул камеры.

– … Тут я… – У Славки ёкнуло сердце. Ничего хорошего этот вызов ему не сулил.

– Подь сюды бегом, блевотина!.. – Служитель закона дождался подошедшего Славку и врезал ему сильную затрещину, пояснив затем. – Это тебе для вразумления. Тама по твою душу господа важныя прибыли-с, так чтоб всё было пучком. ПонЯл? Тогда – пошёл вперёд!..

* * *

Когда Славка очутился в кабинете следователя, на него уставились три пары глаз. Первая – с любопытством, вторая – с какой-то озорной искоркой, а третья… Обладатель третьей пары глаз, богато, но неброско одетый старик с короткой седой бородой, показался самым главным и опасным в этой компании. Несмотря на то, что другие двое, судя по уверенному поведению, вполне могли лично доставить большие неприятности тому, кто встанет на их пути.

– Ну вот, Денис Анатольевич, и мой сюрприз. – Один из благородий, почему-то Славке показалось, что тому привычней офицерский мундир, обратился к своему собеседнику, который, судя по выправке, тоже не за секретарской конторкой обретался. – Прошу любить и жаловать – вор-карманник Славка Волохов. Во всяком случае на Хитровке его знают под этим именем.

– Судя по тому, что Вы пригласили с собой нашего доктора, Пётр Всеславович, человечек сей с двойным донышком, то бишь есть какой-то сюрпризик. – Отозвался обладатель любопытных глаз. – Мартьяныч, что можно сказать об этом молодом и относительно цветущем организме?

– Откуда же я знаю? Сейчас спросим, он и расскажет. – Старик подошёл вплотную к Славке. – Ну-ка, мил человек, посмотри на меня… В глаза смотри!..

Стены кабинета на мгновенье качнулись, затем Славка обнаружил себя уже сидящим на табурете.

– Сейчас закрой глаза, а я положу руку тебе на голову. – Старик заметил почти незаметное вздрагивание и добавил. – Не бойся, бить никто не будет…

Славке было как-то не по себе сидеть с закрытыми глазами в присутствии незнакомых людей, но он держался. Может быть потому, что блеснула робкая надежда, что всё ещё может закончиться хорошо. Во всяком случае, на Ферзевых заказчиков, или их противников эти господа не были похожи. Не того полёта птицы…

– … Ну всё, открывай глаза-то. А то ещё заснёшь, да с табуретки свалишься. – Насмешливый голос старого доктора развеял незаметно подкравшуюся дрёму. Или он сам её наслал?.. – Сейчас расскажешь нам как ты до такой жизни-то дошёл. Только честно, одно лживое слово, отправишься обратно на нары. И сестре своей ничем помочь уже не сможешь.

Славка запоздало вскинулся, услышав последние слова. Он же никому ничего не говорил про Милку!..

– Да не дёргайся ты так! – В голосе добавилась добродушная интонация. – Ты сам о ней думал, а я услышал.

Как можно услышать мысли, Славка не понимал, но по какому-то наитию рассказал свою не очень длинную биографию. Когда он закончил, посерьёзневший доктор снова подошёл и велел:

– Ну-ка, закрой ещё раз глазки, да представь сестру свою и бабку…

Рука на этот раз надолго задержалась на темечке, а когда исчезла, Славка услышал совсем непонятное:

– Значит так, Воин! Твори что хочешь, как хочешь, хоть всю Хитровку под корень изведи, сожги и пепел по ветру развей, но найди мне сестрицу эту! Пётр Всеславович!.. А потом просите, что хотите! Должником вашим буду, коли всё правдой обернётся!..

– Мартьяныч, да мы и так её добудем. Не бросайся долгами, это ещё вопрос, кто кому что должен. – Тот, кого называли Денисом Анатольевичем, немного смутился, но тут же взял себя в руки. – А насчёт извести – это мы всегда пожалуйста!.. Пётр Всеславович, ничего не желаете добавить?

– Я хочу молодому человеку несколько слов сказать. – Молчавший доселе господин обернулся к Славке. – Вот что, любезный… На данный момент у тебя есть выбор. Ты можешь отказаться помогать нам. Тогда вернёшься в камеру. Ты можешь согласиться. И у тебя с сестрой начнётся совсем другая, новая жизнь. Лучше, чем сейчас, но иногда и гораздо опасней. Но тогда ты будешь наш и только наш, до самого последнего вздоха. Время на раздумье дать?

– Нет… Я согласный… – Славка будто бы с высокого обрыва в реку бросился, выдавливая из себя эти слова.

– Вот и ладушки. Пётр Всеславович, мне нужны данные по Ферзю и его банде. – Тот, кого называли Денисом Анатольевичем, обратился к своему собеседнику.

– Вся информация будет у меня часа через три… – Тот согласно кивнул головой, встал, и, бесшумно подойдя к двери, прислушался, затем резко распахнул её. Тут же послышался глухой удар и сдавленное оханье.

– Так, любезный, времени тебе две минуты, дабы привести сюда пристава. Время пошло! Бегом!

Участковое начальство появилось раньше указанного времени в сопровождении стражника, всё ещё потиравшего ушибленное ухо.

– Сергей Александрович, мы забираем арестованного. Все документы по его делу передаются в ведение ОКГБ…

Услышав эти слова, Славка превратился в немую статую. Старый мир рухнул в одночасье от четырёх произнесённых букв. Ещё больше его поразил ответ пристава:

– Хорошо, Пётр Всеславович… А… Если о нём спрашивать будут?

Куда же он вляпался, коль за ним в участок приехал столь высокий чин, да ещё из Корпуса⁈.. Может быть, лучше было бы оставить всё как есть, но что тогда будет с сестрёнкой?..

– … Если кто-нибудь будет задавать вопросы, немедленно свяжитесь со мной. Вот визитка, там указан номер телефона. Вам всё понятно? – Дождавшись утвердительного кивка, полковник продолжил. – И что же Вы, господин полковник, своих подчинённых так распустили? Сначала подслушивают, потом сплетничать побегут…

Участковый пристав, моментально став похожим на разъярённую кобру, обернулся к стражнику, а полковник тем временем продолжил:

– Я так полагаю, что за столь усердную службу его нужно перевести с повышением… Ну, например, в Верхнеудинскую тюрьму. Чтобы ничего разболтать не смог…

* * *

Славке казалось, что он спит наяву, или просто бредит. Прямо из кутузки его на автомобиле (он до сих пор видел их только издали на улицах!) привезли в какую-то воинскую часть, причём дежурный унтер-офицер на въезде не то, что не спросил документы, но и, вытянувшись во-фрунт, отрапортовал Денису Анатольевичу, несмотря на то, что тот был одет в цивильное. Впрочем, после мытья с помощью странного устройства под названием «душ», когда сверху на тебя льются горячие струйки воды, замены провонявшей одежды на более-менее подходящую свежую солдатскую форму, вместе с миской горячей каши с мясом и кружки с чаем, принесёнными одним из солдат в комнату, где его держали, он снова встретился с одним из своих освободителей.

Теперь на Денисе Анатольевиче был полковничий мундир с многочисленными орденскими колодками и блестевшим над ними Георгием. И сразу незамеченным каким-то орденом на шее. В кабинете был ещё штабс-капитан, выглядевший несколько старым для своего чина, и, может быть, поэтому разговаривавшим с полковником вполне спокойно, будто бы они были старыми друзьями.

Славка рассказал всё, что знал про Ферзя и его подручных, даже нарисовал, как мог планы двух притонов, где обычно тот мог находиться. И после этого превратился в одно большое ухо, думая, что о нём на время забыли…

– Ну и что думаешь, Иваныч?

– А тут особо и не надумаешь ничего. Всё понятно и привычно. На каждую хазу пятёрку в оцепление, пятёрку внутрь. Одну возьмём в резерв. – Штабс-капитан рассуждал так, как будто предстоял не арест опасной банды, а прогулка по парку с барышней.

– Две пятёрки в резерве, Батя. По одной на каждый адрес. – Полковник, судя по всему, тоже не особо волновался. – В «Лёньку» играть будем.

– Так Приходько же сейчас в Питере…

– Ага. А нас послал московским коллегам хвоста накрутить. – Денис Анатольевич улыбается. – Что мы и сделаем со всем нашим удовольствием. Кого брать будешь?

– Командир, мне молодёжь всю плешь проела – когда на боевые пускать будут? Надоело им, видите ли, что «условный противник условно уничтожен». В настоящем деле обкатать их надо.

– Мы не знаем что и как там будет, Иваныч.

– Да не сложней, чем пять лет назад. Да и равнять урок с гансами?..

– Так, Батя, не агитируй меня за пьянку с бабами! И на старуху бывает проруха! Сам знаешь, народ после войны уже не тот, подуспокоился малость.

– Денис Анатолич, да кто там что сможет после Максимкиных погремушек?..

– Скоро подъедет Воронцов с полным раскладом, тогда и решим окончательно… Понимаешь, его сестра… – Полковник кивает в Славкину сторону. – Очень нужна мне. Живой, здоровой, невредимой и даже ни капельки не испугавшейся…

* * *

Всё это происходило несколько часов назад, а теперь Славка шёл по ночной Хитровке в компании полковника и штабс-капитана, одетых на этот раз с дешёвым шиком деляг средней руки. Но он знал, что под пиджаками у каждого из них по пистолету. Чёрному, плоскому, с длинным и толстым стволом, похожим на кусок водопроводной трубы. И почему-то был уверен, что это не единственное их оружие…

На первой «малине» никого не оказалось, как доложилась вынырнувшая из темноты фигура в чёрном балахоне, непонятно как оказавшаяся здесь незамеченной многочисленными шестёрками, обязанными поднимать шухер при появлении незнакомцев. И Славка повёл маскарадников дальше, к трактиру «Хряк», где чаще всего и гулял Ферзь, предупредив, что обычно на стрёме стоит парочка дуболомов, отваживающих ненужных гостей.

Так оно и оказалось. Стоило подойти к крыльцу, тускло освещаемому керосиновой лампой, как навстречу из тени вылез один из них. Узнав Славку, он успокоено кивнул и поинтересовался, как тот сорвался с нар. Ответа услышать ему не довелось. Мелькнувшая из-за спины рука зажала рот, тело выгнулось дугой, затем, придерживаемое той же рукой, безжизненно опустилось на землю. Через секунду с другой стороны крыльца донёсся глухой звук удара, негромкий хруст, а немного погодя – цоканье, напомнившее Славке стрекотание белки. К двери бесшумно скользнул размытый силуэт, протянутая рука сначала задержалась возле петель, затем осторожно потянула за ручку. После чего человек повернулся к ним лицом и коротко кивнул. Славка в тот же момент оцепенел от испуга. На него из-под капюшона смотрел угрожающе скалящийся мертвяк! И только потом стало понятно, что это – надетый на голову чёрный мешок с прорезями для глаз и рта, на котором и был нарисован светящейся краской человеческий череп.

Полковник со штабс-капитаном переглянулись, и последний коротко свистнул, подражая какой-то пичуге. Справа зазвенело разбитое стекло, и раздался крик «граната!». В тот же момент, обтекая их с обеих сторон, внутрь рванулись тёмные фигуры. Через мгновение оттуда раздался звон разбитой посуды, чей-то испуганный визг одновременно с матерными воплями, грохот опрокидываемой мебели и стук чего-то твёрдого о дверной косяк.

– Ну, Бать, пойдём пообщаемся. – Полковник знаком показал Славке следовать за ними. – А то вдруг договоримся?

Штабс-капитан улыбнулся фразе, будто услышав давно всем известную шутку, и первым вошёл в трактир. Славка сделал несколько шагов следом и онемел, переступив порог. Над головой, вонзившись почти на четверть, торчал любимый нож Мокрого, который его постоянно таскал с собой и умел метать в цель без промаха. Но сегодня его хозяин промахнулся и поэтому уже валялся возле стены в медленно растекающейся по полу и казавшейся в свете керосинки чёрной луже. Возле стойки неподвижно лежал сам Хряк, хозяин заведения. Пятеро забежавших перед ними… Дружинников?.. Солдат?.. Офицеров?.. Славка так и не смог определить, с кем он имеет дело, но уверен был только в одном – блатные так не умеют… Пятеро людей в непонятной чёрной одежде с чёрными же мешками на головах стояли полукругом перед большим столом, направив на гулявшую здесь компанию толстые стволы пистолетов. Нарисованные черепа весело ухмылялись в лицо бледным и застывшим неподвижно Ферзю, Ваньке Могиле, Хлопе, Сеньке Гимназисту и Йоське Шнобелю.

– Ну-с, вечер в хату, часик в радость, шановны панове. – В голосе хорошо говорящего по-русски штабс-капитана теперь был слышен непонятный акцент. – Грабки на стол, и не варушитися! Один дёрнется, всех покончаем! То ест ясно?

– Вы кто такие? – Ферзь попытался спросить, добавив в голос угрозы, но вместо неё в словах явственно слышался страх. Молниеносная расправа с Мокрым впечатлила всех.

– Ты, ущербный, не то спрашиваешь. – Теперь уже говорил полковник. – Ты должен спросить, а что же мы такого сделали неправильного, что вы к нам на огонёк заскочили. Но, раз ты такой любопытный… Лёня Пантелеев попросил к тебе смотаться, дабы пояснил ты, быдло подзаборное, с какого перепугу нашего человека тронуть посмел. Забыл, как Чугун помер?

– Како… Какого человека? – Ферзь при упоминании то ли знаменитого питерского бандита, то ли кончины не менее знаменитого Чугуна побледнел ещё больше.

– Кто вот этого малька подписал докУмент на кармане взять два дня назад? – Полковник кивнул на Славку. – Да ещё и сеструхой родной подвязал?

– Сдал, сука⁈ – Ванька Могила, ощерившись, дернулся вперёд, но тут же замер, заворожено глядя в пистолетный ствол, моментально оказавшийся в тридцати сантиметрах от лба.

– У тебя в кодле все такие дебилы?.. – Усмешка полковника была презрительной. – Вопрос повторить?

– Я… Эта… Попросили… Люди…

– А разузнать, что за фраер, под кем ходит и всё остальное-прочее не дотумкал? Или ты, как псинка, команду «фас» выполняешь, не раздумывая?.. В общем, так. Сдаёшь нам людишек этих, слишком на себя много берущих, шкета с сестрой мы забираем… Ты, тупень, так и не понял, какой фарт с ними к тебе прийти мог… И к послезавтрашнему полудню полкило рыжья нам принесёшь. За хлопоты да разъезды…

– Не, не принесёт он. Вон как зыркает, курвинак… А то может в лотерейку сыграем? Как тогда?.. – Штабс-капитан принимает равнодушный кивок полковника за разрешение и, поочередно показывая стволом пистолета на сидящих, проговаривает какую-то детскую считалочку. – Раз, два, три, четыре, пять.

Вышел зайчик погулять.

Вдруг охотник выбегает,

Прямо в зайчика стреляет.

Пиф-паф, ой-ёй-ёй!

Умирает зайка мой!..

– Слышь, чернявый-кучерявый, жить хошь? – Штабс-капитан обращается к съёжившемуся на табуретке Шнобелю, на которого выпал жребий. – Только сразу говори, знаешь, где девка? Ежели нет, я пересчитаю.

– З-зна-а-ю… – Йоське очень неуютно сидеть под стволом, оттого и заикаться начал.

– Вот! – Радуется штабс-капитан. – Только они же потом тебя на ленточки порежут! Что же делать-то?.. О, мы то добре ведам!..

Из его кармана появляется небольшой пистолет, штабс-капитан достаёт магазин и выщёлкивает два патрона. Затем загоняет его на место, передёргивает затвор и подходит к Шнобелю сзади.

– Вот смотри, здесь четыре патрона. Вас – пятеро. Промеж глаз каждому пулю пускаешь, и всё будет тики-так. А чтоб соблазна не было, сделаем следующее… – Ствол своего пистолета штабс-капитан приставляет к Йоськиному затылку и кладёт маленький пистолет перед ним на стол.

Внезапно дверь на кухню распахивается и в зал влетает сначала Глашка-повариха в одной исподней рубашке, затем, семеня ногами из-за спущенных штанов, Гришка Ржавый, в спину которого упирается ствол пистолета ещё одного из «черепов».

– Во-от, а я всё думаю, почему тарелок шесть, а хлебалок – пять. – Штабс-капитан отходит от стола и делает два шага к вновь прибывшим. – Где взяли?

– В кладовке в любовь по-собачьи играли. Мы подождали, а как шухер начался, так и вошли…

Объяснения «черепа» прерываются воплем «Мочи сучар!!!», Могила хватает пистолет со стола… В трактире раздаётся несколько негромких хлопков, Ферзь с дыркой во лбу откидывается назад и сползает со стула, сверху на него безжизненно валится Хлопа, рядом на пол падает Гимназист. Могила утыкается головой в сковородку с жареной картошкой, хлюпая рассечённым горлом и пачкая кровью и без того грязную скатерть, у Ржавого на груди появляется красное пятно, и он оседает на пол на ставших враз непослушными ногах.

– Ну вот, я уж думал, что сдрейфят… Эй, лярва, пасть захлопни. – Полковник обращается к вжавшейся в простенок и тихо подвывающей Глашке. – Мы уйдём, хозяина своего в чувство приведёшь. Ведёрко воды холодной на бошку плеснёшь ему, он и очухается. Поняла?.. Поняла, спрашиваю⁈..

Дождавшись судорожного кивка головой, он оборачивается к неподвижно сидящему Йоське.

– Ну, пошли, голубь ты наш кучерявый… А чем это так запахло⁈.. Обоср…ся, что ли?.. Пошли, некогда нам! Покажешь, где девчонка, а потом и своё добро из штанов повыкидываешь…

* * *

Ночь кончилась, краешек неба уже вовсю светился красно-розовым колером, а Славка так и не смог заснуть. Слишком много впечатлений получил он за вчерашний день. Да и были они очень уж яркими… Внезапное освобождение из каталажки под честное слово, жёсткая, как сказал полковник, зачистка банды Ферзя, долгая поездка на автомобиле в ночной темени… Таинственный и непонятный Денис Анатольевич сказал, что они с сестрой поживут немного в безопасном месте, пока не решится их судьба… Старый доктор, ожидавший их возле двухэтажного особняка, к которому они подъехали… Мытьё под уже знакомым душем… Милка после этого уснула, наверное, ещё до того, как головой коснулась подушки, а вот он не мог спать…

Славка сел на кровати, подтянул с табуретки какие-то странные светло-серые штаны и куртку на пуговицах, названные вчера «пижамой», оделся, сунул ноги в удобные войлочные тапки и, пытаясь двигаться бесшумно, вышел в коридор. Стараясь не скрипнуть, приоткрыл входную дверь и вышел на крыльцо. Чуть погодя устроился на лавке, стоявшей возле ступеней, откинулся на спинку и закрыл глаза, стараясь не думать ни о чём. Мыслей было слишком много, и все сразу они в голове не помещались. Наверное, через час-другой придёт или старый доктор, или сам полковник, хотя… У него, наверное, своих дел невпроворот, да и кто такой Славка, чтобы с ним о чём-то болтать…

Он не услышал лёгких шагов и очнулся только когда звонкий девичий голосок негромко прозвучал над самым ухом:

– Это ты – Слава Волохов?

Вздрогнув, он открыл глаза и увидел стоявшую рядом красивую молоденькую барышню, наверное, его ровесницу, ну, может на годик-другой постарше. Глядя на оробевшего и молчавшего парня, она улыбнулась…

– Меня зовут Леся. Денис Анатольевич попросил присмотреть за вами на первых порах. Он рассказал про тебя с сестрой и объяснил, что я пойму вас лучше, чем кто-либо другой.

– … Почему?.. – Пока Славка смог выдавить из себя только одно слово.

– Почему?.. Когда-то давно, во время войны, мой отец отдал меня и брата в услужение одному господину. Который оказался бандитом. Данилку учили воровать, а меня послали прислужкой в «весёлый» дом. Наверное, став постарше, я бы там и осталась… работать. Но однажды, когда пьяная девка била меня прямо на улице, проходивший мимо офицер вмешался. Выкупил у бандерши и отвёз туда, где жили его солдаты…

Наверное, у Славки что-то такое отразилось на лице потому, что Леся быстро поправилась, чуть покраснев:

– Нет, не так. И он, и весь его батальон относился ко мне, как к дочери. А когда он привёл брата, у них появился и сын. Денис Анатольевич, чтобы забрать его, один пошёл к ворам. Нет, снаружи его страховали, мне дядя Гриша рассказывал, но одному против десятка… Сделал он это потому, что не мог допустить такой несправедливости. Они ведь обещали, если меня не вернут, изуродовать Данилку и отдать нищим просить милостыню. Калекам ведь добрые люди больше подают!..

– А потом что было? – Славка начал понимать, почему именно эту красивую барышню попросили помочь. И попросили ли? Или приказали?

– Нет. – Леся снова будто прочитала его мысли. – Он никогда не заставит делать то, что ты не хочешь… С тех пор я считаю его своим отцом. А тётю Дашу, его супругу – мамой. И у меня названная сестричка Машунька есть, ей семь лет.

– А брат твой тоже будет за нами присматривать?

– Нет. Он – юнкер, у них сейчас летние полевые сборы.

– Почему он выбрал нас? Ведь в арестный дом они приезжали именно за мной.

– Спроси его сам, я знаю только, что дед Мартьян попросил об этом. А ему Денис Анатольевич не может отказать.

– А кто этот дед Мартьян? Старый доктор?

– Об этом тоже спросишь его сам… А теперь… – Леся посмотрела на маленькие часики на левом запястье. – Пойдём будить твою сестру, потом позавтракаем и я устрою вам экскурсию по Академграду…

Глава 14.

В голове с огромной скоростью чередуются очень неприлично звучащие характеристики семейства двукрылых насекомых, принадлежащих к группе длинноусых. Эрудированные умники именуют их Culicidae, простой народ зовёт всё больше комарами-кровопийцами. Я же это мелкое летающее наказание Божье после трёхдневной «увлекательной» экскурсии по самым глухим местам Петроградской губернии иначе, как матерно в три этажа называть не могу.

А началось всё с очередного заседания в Институте, где Регент огласил своё Высочайшее и единственно правильное решение о воссоздании группы «Неуловимые мстители» для решения новых задач. И задачу озвучил – борьба с подрывной деятельностью против самодержавия в тех случаях, где официальные методы бессильны. И даже разрешил заменить презумпцию невиновности на её противоположность. То есть заинтересовавший нас клиент должен будет аргументировано и убедительно для всех, включая «Полиграфа Полиграфыча», доказать свою бело-пушистость и непричастность к каким-либо антиправительственным телодвижениям. Тогда он останется живым и местами целым.

А если серьёзно – задачей группы будет физическая ликвидация лиц и организаций, представляющих явную угрозу для Самодержца. Или в скором будущем – Самодержицы.

Численность группы была определена Регентом в пятьдесят человек, что мне казалось излишним, но спорить по этому поводу не стал. Все поступали на военную службу, получали офицерские погоны и всё этому соответствующее. По оружию был выдан карт-бланш на все огнестрельные системы мира в разумных пределах. А вот с графиком службы и местом пребывания у вышестоящего начальства возникли сомнения.

Великий князь Михаил по давно устоявшейся генеральской привычке видел нашу службу этаким аналогом армейского подразделения, приводя в пример мой же Первый батальон. Пришлось напомнить Его Высочеству во-первых о том, что сейчас не война, и наши действия, всё же, будут отличаться от тактики диверсионно-разведывательной группы в тылу у супостата. А во-вторых – что даже положенный тройной оклад и сокращённый ценз нахождения в должности не будут адекватной заменой казарменного положения для господ офицеров. Нагрузки на тренировках будут в полную силу, а отдыхать потом в лежащем в нескольких верстах селе, где главной достопримечательностью являются ветхая церквушка и трактир низкого пошиба? Нет уж, увольте от подобных удовольствий! Тем более, что у местных сразу появится вопрос – чем там полсотни благородных господ, одиноко проживающих в заброшенной усадьбе, могут заниматься, не имея под рукой ни одной особы противоположного пола. И ответ тоже появится на счёт до пяти. Так что до появления ближайшего пристава с группой поддержки прошло бы не более недели.

Ситуацию спас Павлов, завуалировано намекнув августейшему гостю, что есть, типа, такая пословица: «На всякого мудреца довольно простоты». Мол, Вам нужно секретное место для базирования? Милости просим в режимную зону Института. Создаётся отдел технического оснащения для Лейб-конвоя? Да пожалуйста, и служебных помещений хватит, и жить можно в гостинице для специалистов. Полный пансион, между прочим. А порядок и очерёдность выхода за периметр и поездок в стольный град Москву уже Его высокоблагородие господин полковник сам определит своим подчинённым. Сделаем под группу отдельный спортзал, тактический городок уже есть, стрельбище – рядом. Питание? Институтскими поварами, кажется, все довольны…

И всё равно нам с Петром Всеславовичем пришлось во исполнение распоряжения Регента три дня колесить по глухоманям Питерской губернии в поисках одиноко стоящей заброшенной усадьбы, где могла бы разместиться в угрожаемый период группа быстрого реагирования. А заодно пытаться проработать с полковником Бессоновым, который нам эти усадьбы и подыскивал, сценарий моего «аморального грехопадения»…