Текст книги "Бои местного значения (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Зурков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Глава 6–8

Много шума наделал «хлебный» бунт. Но опять-таки не в классическом понимании. Начался он с того, что на свет Божий появился закон «О хлебной торговле в Империи Российской», по которому государство закупало семьдесят пять процентов урожая по высочайше установленным, но вполне справедливым ценам у самого производителя, то бишь, у простого деревенского Ваньки. И, как небольшое исключение, у крупных агропромышленников, которые остались на свободе с относительно чистой совестью после всех ревизий и расследований. Причём, большинство из них в качестве деятельного раскаяния за шалости с поставками во время войны передало половину собственности опять-таки в казну. Ведь лучше потерять пятьдесят один процент, но остаться на свободе, чем по тому же закону от шестнадцатого года ехать под Сестрорецк на алюминиевый комбинат, или разрабатывать тверские торфяники.

А самой большой проблемой у крестьян были перекупы и магазинщики. О чём довольно красочно поведал Отдельного Корпуса Госбезопасности штаб-ротмистр Астафьев, знакомство с которым свёл давным-давно в Минске во время войны. С Михаилом Владимировичем, а тогда ещё молоденьким корнетом Мишенькой из Минского жандармского управления мы прокрутили как-то одну контршпиёнско-деликатную комбинацию.

Потом он перевёлся с повышением в Гомель, откуда и приехал в Институт по служебной надобности – заполучить экземпляр полиграфа и научиться на нём «отделять зёрна от плевел, а котлеты от мух». Посчитав необходимым засвидетельствовать своё почтение супругам Филатовым и Прозоровым, он озвучил все светские новости с малой Родины, в том числе и про громкий скандал с управляющим Добрушской писчебумажной фабрики, принадлежавшей княгине Ирине Ивановне Паскевич. Фабрика эта испокон веков была известна чересчур уж на взгляд очень многих гуманным отношением Её Светлости к рабочим. Да и проект вышеупомянутого закона «О труде» процентов на семьдесят списывался с этого предприятия. А этот хитровыделанный козлик, назначенный вместо Стульгинского, в приступе шизофренического озарения вдруг решил, что суммы, отчисляемые на обустройство рабочего быта, красивее будут смотреться в его личном кошельке. Народ это воспринял абсолютно неправильно и поделился своими сомнениями с кем надо. Ну а эти самые кто надо, в том числе и наш штаб-ротмистр, взяв с собой бухгалтеров-аудиторов, нагрянули безо всякого приглашения в гости. Наглядно продемонстрировав правильность пословицы о незваных гостях монголо-татарского происхождения. Те могли ещё на бакшиш согласиться, а вот этим счетоводам нужна была Истина в последней инстанции. Которая не замедлила явиться на свет Божий. Помимо наплевательского отношения к Высочайшим решениям (коль Регент написал «Быть по сему», значит должно быть именно так и никак иначе), за что «виновнику торжества» светил годик-полтора неба в клеточку с друзьями в полосочку, оказалось, что этот прохиндей с главбухом ещё и светлейшую княгиню обворовали на пару десятков тысяч. Что добавило к сроку ещё пару-тройку лет. И обо всём этом, радостно повизгивая от свершившейся справедливости (что было проплачено из не очень афишируемых фондов), раструбила на всю губернию «Гомельская копейка» и другая независимая пресса. Потом, пользуясь перерывом в чаепитии, мы вышли покурить на свежий воздух, и Михаил Владимирович рассказал уже вести с полей…

– Вы же помните, Денис Анатольевич, у нас в Гомеле, в Белых казармах 160-й Абхазский пехотный полк квартирует… – Астафьев закончил разминать папиросу, чиркнул спичкой и выпустил облачко дыма. – Так вот, служит там в одной из рот второго батальона подпрапорщик Казинец. Сам, так сказать, из местных, призывался из Дуяновки, воевал, видать, отлично, коль до погон с продольной лычкой дослужился и два Георгиевских креста имеет. Обратился он в начале сентября к ротному с рапортом отпустить домой на неделю по неотложной надобности. Ротный и поинтересовался – какая-такая неотложная нужда вдруг появилась. А подпрапорщик и ответил, – хоть стой, хоть падай. Для охраны, мол, хлебного обоза из родной деревеньки! И поведал далее, что все подводы с хлебом возле самой Новой Белицы останавливают перекупы…

– Перекупы? – Название больно знакомое, в голове сразу возникает образ наглого нахрапистого водилы, гонявшего на продажу тачки из Германии и чувствовавшего себя хозяином жизни в стиле King of the Road.

– Не слышали о таких? – Штаб-ротмистр, улыбаясь, делает «лирическое» отступление. – Их ещё называют ссыпщиками, кониками, прасолами, мартыхаями, в разных местах по-разному. Но суть одна. Вся эта шатия-братия нанимается владельцами лабазов, хлебных амбаров и магазинов, купцами, торгующими зерном. Их задача – встретить подводы с хлебом на подъезде к городу и обманом, или угрозами заставить крестьян продать через них своим хозяевам зерно по заниженным ценам. А если всё же найдётся кто смелый, да прорвётся в город, у него никто хлеб не покупает без договора с перекупом. Вот так помается-помается мужик, сунется в одно место, в другое, да и согласится. Не повезёшь же обратно, да и лошадки зачастую не свои, а наёмные, за них деньгами отдавать надо, или тем же хлебом…

Астафьев делает паузу, затягиваясь папироской, затем продолжает:

– А у самих купцов, да лабазников иной спектакль начинается. Берёт хозяин на пробу горсть зерна из мешка и начинает чехвостить перекупа, мол, что ты, паршивец за зерно купил негодное. Крестьянин встревает, доказывая, что зерно хорошее, начинается спор, а тем временем купцовы подручные мешки взвешивают, с гирьками балуясь в свою пользу. А потом всё из мешков в одну кучу ссыпается. И чешет земледелец в затылке – как так? Дома взвешивал, другой вес был. А перевешивать хозяин уже не даёт, некогда ему, видите ли.

– М-да… Весело русскому мужику на Руси-матушке живётся…

– Вы правы, Денис Анатольевич. А в нашем случае эти самые перекупы оказались, как на подбор, ребятками дюжими, да с ножами, с дубьём. Вот и попросили земляки нашего подпрапорщика помочь.

– Понятно. И что ротный?

– Ну, сам ничего решать не стал, обратился по команде к батальонному. Тот тоже не стал брать на себя ответственность, отрапортовал полковому командиру.

Блин, если б кто-нибудь из «нарочанцев» обратился ко мне с такой просьбой, весь батальон резвился бы дня три! А потом ещё полгода все оставшиеся в живых шахер-махеры по ночам в холодном поту просыпались!..

– А тот в свою очередь к начальнику дивизии?

– Нет. Полковник Страдецкий сразу про Российский Общевоинский Союз вспомнил. Членом коего и он сам, и офицеры с солдатами являются, в том числе и этот самый подпрапорщик. Вспомнил и то, что РОВС сам Регент опекает и патронирует. И своей властью отправил селянам половину полкового обоза с возницами. А для пущего же спокойствия на дорогах добавил своим приказом команду конных разведчиков. Разумеется, все хлопоты по прокорму взяли на себя деревенские…

Михаил Владимирович раскуривает новую папиросу, пуская вверх облачко ароматного дыма, и продолжает:

– И вот пылит себе обоз, десяток крестьянских подвод вперёд на полверсты отпустив, останавливают их эти канальи-перекупщики. Кто с кулаками, кто с дубинами на селян лезут. И в разгар сего действа из-за ближайшей рощицы разъезд конных разведчиков появляется. И они невинным тоном интересуются, что, мол, тут у вас происходит. После чего, «разобравшись» в ситуации, по старой фронтовой привычке берут языков. А тут и мы появляемся, господин полковник, чтобы подстраховаться, с нашим начальством договорился.

Вот и получилось налицо явное нарушение Уложения о наказаниях уголовных, по которому все эти гаврики должны как минимум по полгода арестного дома получить. Они тут же, чтобы хотя бы частично избежать наказания, соглашаются своих хозяев-лабазников сдать с потрохами. Ну а дальше уже дело простое было. Взяли и этих голубчиков на горячем. Позакрывали, пока следствие будет идти, все их лабазы-магазины. Для проверки соответствия документов хранящимся запасам.

– В общем, я так понимаю, обиженных Вашим невниманием не было? – Понимающе улыбаюсь собеседнику и рассказываю в ответ на его повествование историю о том, как небезызвестный ему Котяра провёл свой первый офицерский отпуск…

– Поехал тогдашний подпоручик Ермошин в родную деревню к матери с давно уже законной женой Ганной, дабы познакомить, наконец-то, двух своих самых дорогих женщин. Он, как прапора получил в семнадцатом, сразу бумагу в офицерское собрание накатал. Типа, прошу разрешить, а то жениться хочется, аж челюсти сводит! Ганна – сирота, ей дядька свободный выбор дал, ещё когда мы с ним в немецких тылах познакомились. Фёдор матери сразу отписал, когда вернулись, мол, есть невеста, хочу жениться. Та его в письме и благословила. А вот съездить домой получилось только в двадцатом. То Питерский мятеж, то черноморский десант, то ещё куча неотложных и важных дел.

На место приехали поздно вечером, на извозчике, осчастливленном хорошей суммой денег за пятивёрстовый вояж с ветерком. Короче говоря, приезд героя на малую Родину никто из односельчан не зафиксировал.

Наутро, отоспавшись с дороги, Ганна решила порадовать свекровь своим кулинарным искусством и для начала отправилась за водой к колодцу, благо недалеко было. И там, возле этого самого колодца, имела удовольствие «познакомиться» с местными бабами, пришедшими по тому же вопросу. Которые, тут же увидев конкурентку своим дочерям и племянницам, устроили ей допрос с пристрастием на тему «Кто такая и какого хрена тебе, лахудра, здесь надобно». Причём вопросы чередовались с не совсем лестными оценками Ганниной внешности. Наша девица-красавица, забывшая, когда с ней в последний раз так разговаривали, ответила в том же ключе, что только подняло градус общения примерно до температуры кипения. Тем временем на шум стала собираться сначала охочая до бесплатных развлечений детвора, а затем и часть мужского населения.

Один из пацанят, услышавший в этом хоре с кем именно прекрасная незнакомка приехала и понявший, что скоро может дойти до рукоприкладства, унёсся звать «Федьку-коваля». Котяра хоть и спросонья, но сразу вспомнил, что он – дома, и все Уставы с Наставлениями немного сдвинулись на задний план. И тем более забыл, что офицер Российской Императорской армии на публике должен всегда появляться одетым по форме при погонах и оружии, дабы видели все остальные, что данная категория подданных всегда на службе. А посему, облачившись в дальновидно прихваченную с собой подменку, поспешил выручать супружницу. Без труда пройдя очень недовольным носорогом через плотную толпу в эпицентр события, он собрался было увести Ганну подальше от своих излишне громких землячек, но разъярённые таким поворотом событий бабы стали орать раза в два громче.

А дело происходило на так называемой деревенской «площади», небольшом, хорошо утоптанном куске земли, где находились две единственные достопримечательности данной местности – общественный колодец и местная лавка, совмещённая с лабазом. Вот из лавки на шум и выполз её хозяин, мучимый сразу двумя мыслями – как поправить здоровье после вчерашнего, и какая-такая сволочь посмела разбудить его своим воплями. Оглядев бушующую человеческую стихию, вычленил в ней хоть и изрядно изменившегося, но по-прежнему старого заклятого врага, посему тут же в уме назначил его крайним и виноватым за все текущие неприятности. И не замедлил, рыкнув на уже относительно притихших баб, громко озвучить свои умозаключения. А когда рядом с ним появился гость-собутыльник, городовой, являвшийся хозяину то ли сватом, то ли кумом, в общем – «нашему забору троюродный плетень», решил перейти от слов к делу и, схватив в слегка дрожащие руки специальный дрын для выпроваживания из лавки надоедливых просителей и вразумления должников, помчался в атаку на Фёдора. В результате которой почему-то улетел в противоположную сторону от дрына, чудом не прободав насквозь колодезный сруб. Урядник, видя такое вопиющее нарушение порядка, сначала рыкнул что-то нечленораздельное, затем прочистил горло, спугнув этим пару ворон с ближайшего тополя, и выдал уже более понятное «Стоять, мерзавец!!! Да я тебя!!!». Продолжения не последовало потому, как Котяра, сообразив, что в присутствии блюстителя порядка, пусть и не в самой лучшей кондиции, вопрос нужно решать не банальным мордобитием, а сугубо официально, таким же громким рыком подал команду «Всем стоять! Никуда не расходиться!», потом быстрым шагом, делая при этом вид, что никуда не торопится, схватил свою ненаглядную и помчался домой переодеваться.

А через несколько минут появился вновь, одетым по всей форме и слегка позванивая своим «иконостасом». Чем вызвал шок и трепет у взрослых и восторженный визг у детворы. Причём больше всего этим переодеванием был поражён лавочник. Урядник, моментально сообразивший, что его шнурки с тремя лычками абсолютно не пляшут против золотистых офицерских погон с просветом и двумя звёздочками, моментально превратился в ретивого служаку, но всё же тихонько и вежливо попросил докУмент. Фёдор показал своё удостоверение, после чего блюститель порядка был готов «держать и не пущать» абсолютно любого из присутствующих по первому щелчку пальцев Его благородия. Кто-то из селян тут же поинтересовался как их земляк умудрился заслужить на грудь столько красивых блестящих штучек, на что Котяра попросил урядника, как человека несомненно грамотного, прочитать кое-что из этих самых докУментов громко и вслух.

«За отвагу и усердие, явленное при спасении от неприятеля» тот прочитал довольно бодро, потом секунд на десять споткнулся на титуловании «Ея Императорского Высочества Великой княжны Ольги Николаевны», но, всё же добил фразу до конца. Пока народ с разинутыми ртами и выпученными глазами переваривал информацию, Фёдор, достав из кобуры люгер и ткнув им в брюхо лавочнику, вежливо поинтересовался – знает ли тот наставление генерала Драгомирова о том, что хоть офицер и должен быть смирен и безобиден, как овечка, но даже посягательство на малейшее оскорбление должно вызвать с его стороны возмездие мгновенное и рефлекторное.

Потом, обратив внимание на застывшего соляным столбом урядника, спросил какое вообще положено наказание за подобные фортели, если вдруг он, Фёдор вдруг ударится во всепрощенчество и стрелять не будет. МВДшник, сверля своего родственничка и собутыльника очень нехорошим взглядом, озвучил количество лет и месяцев, которые виновный проведёт в крепких каменных стенах с окнами, забранными прочными железными решётками, отчего лавочнику совсем поплохело.

После чего Его благородие подпоручик Ермошин, взяв бедолагу под локоток, и само собой не промахнувшись при этом мимо болевой точки, предложил пройти в лавку и там уже более подробно всё обсудить. Ввернув при этом с чисто галльским прононсом давно заученные в батальоне фразы «мон шер» и «тет-а-тет». Кстати, после этого лавочника в деревне за глаза только так и называли, правда, переиначив мон шера в Мойшу…

Уже внутри, дабы привести собеседника в более адекватное состояние, врезал ему «вьюнка»… – Видя непонимание термина Михаилом Владимировичем, объясняю подробней. – Это когда правая рука относится назад для оплеухи, заставляя противника уйти в верхнюю защиту, и на том же движении корпуса левая пробивает в «солнышко», или в печень.

Проехав от входной двери до прилавка на седалищном нерве, лавочник сначала долго пытался вспомнить как надо правильно дышать и говорить, после чего последовал конструктивный диалог. Результатом которого послужило их совместное появление на крыльце, где местный куркуль во всю мощь своей лужёной глотки озвучил внезапно снизошедшее свыше на него благостное откровение после того, как Их Благородие соизволили великодушно помиловать придурка, за языком не следящего. И прощает всем своим дорогим и родным односельчанам абсолютно все долги. В доказательство чего свалил на землю все книги с кабальными записями, обильно полил их керосином из лично принесённой бутыли и собственноручно поджёг.

Народ, поняв всё правильно, дружно бухнулся в ноги и сказал большое спасибо от «всего обчества» не ему, а Котяре. А тот на прощание пообещал переливавшемуся от избытка чувств всеми цветами радуги лавочнику, что если узнает, что тот хоть одному его земляку припомнил старые долги, то снова приедет на побывку, но уже не один, а со своими друзьями-однополчанами, и что к тому времени желательно, чтобы у лавочника была готова личная комфортабельная могилка. Иначе хоронить его будут в личной выгребной яме…

Глава 7.

На очередное заседание нашего Триумвирата Великий князь Михаил пригласил «рыцарей плаща и кинжала» в лице генерала Потапова, недавно назначенного начальником ГРУ и отвечавшего за правдивую информацию из-за бугра, и, как ни странно, Воронцова, официально исполнявшего должность начальника Первого и Особого отделов при Институте. Но я сильно сомневаюсь, что круг обязанностей Петра Всеславовича этим исчерпывается. Ибо «в безудержных фантазиях некоторых господ до сих пор существует абсолютно не имеющая ничего общего с реальной действительностью от начала и до конца выдуманная Священная Дружина-2». Конец цитаты. И вышеупомянутый полковник время от времени с представителями в этих самых безудержных фантазиях выдуманной организации и общается. Ну, да и хрен с ними. Позвал их Регент, значит счёл нужным. Приедет – узнаем зачем.

А пока он не приехал, Келлер решил продолжить длящееся уже вот пару месяцев оттаптывание моей самой болючей мозоли.

– А что это у Вас, Денис Анатольевич, вид такой неулыбчивый? Не иначе все выходные занимались устранением личных недостатков по службе? – Ехидная ухмылка Его высокопревосходительства срабатывает подобно красной тряпке для быка.

Да етить-переитить вашу генеральскую маман вдоль, поперёк и по диагонали вместе со всеми вашими родственниками ближними и дальними!!! Честно говоря, абсолютно не думал, что придётся переобуваться в бюрократа в погонах! Как было проще и легче на фронте!.. Тысячу раз правы японцы, утверждающие, что лучше быть клювом цыплёнка, чем хвостом тигра! Ну, не моё это!!! Все эти приказы, директивы, циркуляры, ведомости, рапорта и прочая не один раз проклятая макулатура! Договорился было с полковым адъютантом к обоюдному согласию, так нет, понабежали крысюки-гадёныши из штаба бригады, покрутили своими носиками, пошевелили усиками и побежали обратно. Стучать своему гадскому папе о том, что комполка к обязанностям относится халатно! Я и так уже в каком-то вакууме подвис, от своего Первого Батальона даже оторвался! Скоро на всех встречных физиономиях будет читаться «Ваше высокоблагородие! За время Вашего отсутствия в Вашем присутствии не нуждались!»…

– Это он небезызвестного Вам, Иван Петрович, полковника Пономарёва вспомнил. – Келлер тем временем обращается к академику и продолжает театр одного актёра, копируя интонацию нашего Команча из будущего. – Господа офицеры! Запомните, я за вас свою работу делать не собираюсь!..

– И чем же, господин полковник, Вы так заняты, что и пару бумажек не можете за день подписать? – Заинтересовано вопрошает Павлов.

– А у него ещё детство в одном месте свербить не перестало. – «Мон женераль», блин, входит во вкус, окончательно теряет берега и начинает смаковать подробности. – Как не поинтересуюсь, то он на стрельбище, то на штурмовой полосе, то на тактическом поле… Хочу напомнить Вам, Денис Анатольевич, что полковники в армии не бегают. Потому, что в мирное время это вызывает смех, а в военное – панику…

– А не подскажете – какой из батальонов и полков в Вашей бригаде наиболее боеспособный⁈.. А, Ваше высокопревосходительство⁈.. И кто по этой самой причине первым под пули пойдёт⁈.. Только потому, что у остальных боеготовность на уровне мирного времени!!! Не надоело побасенки рассказывать про русский паровой каток и про то, что медленно запрягаем, и только потом быстро едем⁈ А пока раскочегаримся, сколько похоронок писарям настрочить надо будет⁈.. – Если Келлер и решил перевести всё в шутку, то поздно пить боржоми – уж рвануло, так рвануло. – Достало меня это всё! До самых печёнок достало!!! Если я Вас не устраиваю, рапорт об отставке будет в штабе бригады через час!!!

– Не торопитесь, господин полковник! – Голос ВэКаэМа заставляет всех вскочить и повернуться к входной двери, приняв строевую стойку.

Регент, незамеченный в пылу словесной баталии, как я понял, услышал весь мой эмоциональный монолог. Потому следующая фраза, несмотря на мягкость, прозвучала, как приказ:

– Через неделю, Денис Анатольевич, то есть в следующий вторник хотелось бы видеть Вас в два часа пополудни в Аничковом дворце. От обязанностей флигель-адъютанта Вас ведь никто не освобождал. Надеюсь, Фёдор Артурович не станет возражать?

Бюрократишка в генеральских погонах возражать, естественно, не стал. А потом скандал в благородном семействе быстро отодвинулся куда-то на задворки памяти, ибо когда Регент озвучил повестку дня, все присутствующие тут же прониклись вниманием и серьёзностью…

– Как Вы все знаете, господа, два года назад, когда Алексею исполнилось шестнадцать, Семья собиралась на совет, где обсуждался вопрос о том, кто и когда взойдёт на Престол. Тогда мне удалось получить отсрочку на два года, мотивируя состоянием здоровья Наследника. В августе срок истекает, и в ближайшее время все Романовы снова соберутся по этому поводу. Для Вас не секрет, что Цесаревич не в состоянии править…

Ну да… Один только февральский насморк чего стоил! Дочихался парень до носового кровотечения, чуть ли не сутки его останавливали. Да и по словам Ивана Петровича внутрисуставные кровотечения сделали своё чёрное дело – ходить он может с трудом, колени болят неимоверно. Император на костылях, или в инвалидной коляске – нонсенс. Это с Рузвельтом в Штатах прокатило, у нас – другой менталитет. Не может, типа, принести удачу своему роду вождь-калека…

– … Ольга с тех пор носит титул Цесаревны, хоть это вызывает и поныне глухое недовольство. И за эти два года научилась многому, тем паче, что давно присутствует на всех заседаниях Первого департамента Государственного Совета. Но для Великих князей это не является аргументом. После более, чем ста двадцати лет мужского правления женщина на Престоле им кажется неудачным анекдотом…

– Простите, Михаил Александрович, а кого эти недовольные видят альтернативой? И кто вообще ещё имеет хотя бы теоретические права на Престол? – Павлов очень серьёзен и по академической привычке пытается разложить всё по полочкам.

– Начну со второго вопроса. После смерти Владимировичей из их ветви на трон может претендовать только Владимир, сын Кирилла. Но это спорно. Кирилл был женат на двоюродной сестре, что воспрещено Церковью, да и перед смертью лишился великокняжеского титула…

У Великого князя Сергея Александровича наследников нет, единственный сын Павла Александровича Дмитрий убит при покушении на… Погиб вместе с моим сыном Георгием… – Регент спотыкается на последней фразе, но потом берёт себя в руки. – Далее очередь Великого князя Дмитрия Константиновича. Он более всех протестовал против Ольги. Но, скорее всего, по причине своего ярого женоненавистничества.

– Он-то на что рассчитывает? – Иронично хмыкает Павлов. – Насколько я помню, ему ещё в пятнадцатом году диагноз «близорукость» заменили на «слепоту».

– Он уже ни на что не рассчитывает, Иван Петрович… – Голос Регента звучит глухо. – Три дня назад Великий князь скончался…

– А почему не сообщали в газетах?.. – Немного растерянно спрашивает Фёдор Артурович.

– Есть несколько непонятных моментов в его смерти. Мною дано указание Петроградскому отделению ОКГБ тщательно расследовать все детали происшедшего. – Регент обводит всех взглядом и объясняет. – Профессора Военно-Медицинской академии провели вскрытие. Их заключение – Cordis impetus… Инфаркт…

Это при том, что Дмитрий Константинович никогда не жаловался на сердечные расстройства… Но вернёмся к нашему разговору. Далее в очереди значатся Великие князья Николай Михайлович и Александр Михайлович.

– Первый, насколько известно, с головой ушёл в исторические дебри и ле-пи-до-пте-рологию, стал книжным червём. – Подаёт голос Келлер, по слогам произнося не совсем привычное слово.

– Что, однако, не помешало ему получить прозвище «Филипп Эгалитэ» за стойкую приверженность идеям Французской революции. – Добавляет Иван Петрович.

Ага, которую, однако, он во время февраля семнадцатого успешно променял на идею британского парламентаризма и их принципа «Король правит, но не управляет». Нет уж, лучше пусть как и раньше за бабочками гоняется. Но царём стать может и восхотеть…

Великий князь Александр Михайлович, он же – Сандро, первую половину жизни посвятил флоту, причём не побоялся поработать Кассандрой задолго до русско-японской войны, нажив при этом персонального врага в лице командующего Императорским флотом генерал-адмирала Великого князя Алексея Александровича, более известного, как «семь пудов августейшего мяса». Ныне же –фанатичный покровитель наших ВВС… Что тоже отнюдь не мешает желанию нацепить корону…

– И в конце списка стоят Великие князья Николай Николаевич-младший и его брат Пётр Николаевич. – Регент заканчивает перечисление конкурентов и переходит к первому вопросу. – На прошлой неделе у меня состоялась встреча с Великими князьями, на которой снова поднимался сей вопрос… Вы знаете, что два года назад все вышеперечисленные подписали письменный отказ от престолонаследия с тем условием, что в этом году будет короноваться или Алексей, или Ольга. Но сейчас они выдвинули новое требование, завуалированное под, как вы говорите, «предложение, от которого невозможно отказаться». Логика проста – первый по болезни не может править, вторая же, по их мнению, слишком молода и неопытна в государственных делах. Поэтому они предлагают стать императором мне…

– М-да… Учитывая… Прошу простить, Ваше Императорское Высочество… очень малую вероятность появления наследника, обладающего всеми правами на Трон… – Задумчиво протягивает Павлов. – Это наталкивает на не очень хорошие мысли.

– Да, Иван Петрович, Вы правы. Если соглашусь, перед вступлением на Престол я должен буду принести присягу на Павловском указе о престолонаследии, что означает отстранение всех детей Николая. А пока являюсь Регентом, то имею определённую свободу действий. Именно поэтому я и тогда, и ныне отказался от короны.

– Тогда, насколько я понимаю, основными подозреваемыми являются Владимир Кириллович с матерью-регентшей ввиду его малого возраста. Только вот кто их поддержит? – Риторический вопрос Фёдора Артуровича не остаётся, впрочем, без ответа.

– Мы видим две подходящие кандидатуры. – Подаёт голос Воронцов. – Это Николай Николаевич-младший и Александр Михайлович. Николай Михайлович, как было сказано выше, слишком увлечён гусиной охотой, историей и насекомыми. Пётр Николаевич кроме, как о живописи и архитектуре ни о чём больше не думает, да и туберкулёз не прошёл бесследно. И, самое главное, – за ними нет никакой реальной силы в отличие от вышеназванных первых двух.

– К сожалению мне пришлось согласиться в обмен на отказ от трона дать Великому князю Николаю Николаевичу-младшему должность Главнокомандующего войсками Гвардии и Петроградского военного округа. Точно таким же образом командование Московским военным округом получил Великий князь Александр Михайлович. – Тон Регента ясно подразумевает, что обсуждение этого вопроса излишне.

Типа, других вариантов не было и имеем то, что имеем. И в отличие от Сандро, кроме авиации ни о чём не думающего, Ник-Ник сейчас своих лейбов гоняет не по-детски. К нам в бригаду до сих пор на стажировку приезжают преображенцы, семёновцы и прочие гвардионусы. Ну да пусть пыхтят и потеют, тактику городских боёв я им всё равно не даю… Ага, Потапов теперь слово взял…

– Наши агенты постоянно отслеживают как великосветские сплетни европейских правящих домов, так и любые выступления в газетах самой разной направленности. Почти все склоняются к тому, что в случае… Э-э-м… определённых событий в России наиболее благоприятные условия взять власть будут у Великого князя Николая Николаевича-младшего. Допускается даже его женитьба на Великой княгине Виктории Фёдоровне, матери Владимира Кирилловича. Естественно, после того, как сам Великий князь внезапно овдовеет.

Гораздо реже встречаются варианты восшествия на престол Великого князя Александра Михайловича, но, всё же, такое развитие событий не исключается…

– Помимо авиации сей господин увлёкся спиритизмом и всякой прочей мистикой. – Довольно невежливо перебивает генерала-разведчика наш академик. – И на этой почве несколько раз гостил в Институте, общался с доктором Мартиновичем. И последний его достаточно глубоко, скажем так… посмотрел. По его утверждению никаких камней за пазухой тот не держит.

– Если никто более не желает высказаться по этому вопросу, то… – ВэКаэМ на секунду задумывается, затем обращается к Потапову и Воронцову. – Николай Михайлович, Ваша задача остаётся прежней – сбор информации за границей. Но в если вдруг Ваши агенты что-то раскопают в Петрограде – срочно мне на доклад… Пётр Всеславович, Вам необходимо установить максимально плотную систему наблюдения за московской аристократией и лично Великим князем Александром Михайловичем. Вы должны знать не только то, о чём говорят они сами, но и всякие лакеи, горничные, кухарки и прочая обслуга. Ну, не мне Вас учить. И прошу всех в недельный срок подготовить свои предложения по обеспечению безопасности проведения предстоящей коронации…

Далеко уйти по окончании «встречи в верхах» я не успел потому, как на выходе меня тормознул «дежурный вахтёр» и передал просьбу академика заглянуть к нему в кабинет. Пришлось попрощаться с генералом-ГРУшником и полковником от ОКГБ, и вернуться обратно. И совсем не удивился, увидев там и Регента. Теперь, как понимаю, перейдём от вопросов очень важных к очень-очень важным. Тех, что имеют гриф «Совершенно секретно. Перед прочтением сжечь». И, что характерно, не ошибся…

– Денис Анатольевич, я слышал Ваш довольно-таки эмоциональный диалог с Фёдором Артуровичем и задался вопросом, насколько подача пресловутого рапорта об отставке имеет под собой серьёзные основания? – Регент несколько напряжён, Павлов же индифферентно рассматривает потолок в тщетной надежде обнаружить там хоть малейшую трещинку в штукатурке.

– Достаточно серьёзные. – Понимаю, что обратного пути, скорее всего, не будет, но… Ну вот не могу я больше! Не моё это! Выше головы не прыгнешь! А отбывать тяжкую повинность, превращая службу в каторгу нет ни малейшего желания!