Текст книги "Бои местного значения (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Зурков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Глава 3–5

Глава 3.

В тот день меня от занятий в академии отмазал Потапов, мотивируя перед нашей «классной дамой», то бишь, курсовым офицером необходимостью консультации по некоторым вопросам применения Нарочанского батальона в недавних операциях. На самом же деле через генерала было передано распоряжение Регента своему офицеру для особых поручений посетить Аничков дворец для очень серьёзного разговора. Явился минута в минуту, как и положено образцово-показательному подполковнику, только и успел поздороваться с прибывшим из Института Келлером, как нас позвали к Великому князю Михаилу, и тут такое началось!..

– Господа, то, что вы предлагаете – абсолютно неприемлемо! Страна-победитель расписывается в собственной слабости и неспособности навести порядок на принадлежащей ей по праву территории! – ВэКаэМ, негодующе сверкая глазами, сотрясает воздух в кабинете. – Я уже не говорю о том, сколько природных богатств, промышленных предприятий, да и просто налогов казна теряет с признанием Польши независимой!

– Ваше Импе…

– Фёдор Артурович, без чинов!

– Михаил Александрович!.. Мы с академиком Павловым прекрасно понимаем как плюсы, так и минусы такого решения. Иван Петрович составил подробную аналитическую записку, кою просил передать Вам лично в руки. – Келлер, встав со своего места, протягивает Регенту большой, опечатанный несколькими сургучными печатями пакет, предварительно вытянув из сгиба бумаги суровую нитку. – Прошу пока не вскрывать, требуется минут пять на дезактивацию самоликвидатора. Я же в двух словах постараюсь озвучить все аргументы…

Пока Его Императорское высочество с интересом осматривает конверт, Фёдор Артурович собирается с мыслями и начинает:

– С потерей Польши Империя условно лишается угля из Силезского и Люблинского бассейнов, теряет Силезскую же железную и медную руду и соляные копи, дающие сырьё для производства удобрений. Из промышленности мы лишаемся нескольких сталелитейных заводов и военных предприятий в округе Пшемысловы. Лодзинские ткацкие фабрики не считаем из-за их незначительности. Да, ещё кабинетские земли в Ловичской княжестве. В виде охотничьих усадеб…

– Да и Господь с ним, с Ловичем. Фёдор Артурович, почему – «условно»? Тем более, насколько я помню, польским углём снабжаются казённые заводы Петербурга, да и не только они.

– Поляки вряд ли найдут других покупателей. Угольный рынок давно поделен между производителями и устоялся, несмотря на войну.

– Ну… Хорошо. А железоделательное и оружейное производство?

– Основные оружейные мощности были эвакуированы в начале войны. А тем, что осталось уже после германцев, можно пренебречь. И компенсировать размещением заказов на других казённых заводах.

Железо? Его в Польше и так немного, да и качество оставляет желать лучшего. А ещё прошу обратить внимание на то, что все тамошние предприятия созданы при участии иностранного капитала. Более пятидесяти процентов собственников – иностранцы. Остальные – евреи и немного поляков. И в первую очередь они будут думать о собственной выгоде, а не о пользе для Российской империи.

– Но, всё-таки, – уголь… Чем его заменить? – Михаил Александрович вопросительно смотрит на генерала.

– Бурым углём из Новгорода, Твери, Смоленска, Калуги. Как запасной вариант – Донбасс. Иван Петрович сделал предварительные расчёты. – Келлер кивает на невскрытый пока пакет, лежащий на столе.

– Хорошо, оставим пока это. А как быть с непоступлением в казну налогов?

– Да, теряется определённая сумма. Но не такая уж и огромная. И этот вопрос нельзя рассматривать только в финансовом плане. Ещё в начале войны Ваш брат давал некоторые обещания по поводу автономии Польши, что не замедлило сказаться на настроениях ляхов. Плюс к этому наши, с позволения сказать союзники-французы вовсю пытаются разыграть польскую карту. Польский же Национальный комитет во главе с Дмовским чувствует себя в Париже, как у себя дома. И на конференции Клемансо обязательно поднимет этот вопрос. А Ллойд Джордж в пику нам его всемерно поддержит.

Мы считаем, что нужно их, во-первых, опередить, а во-вторых, связать вопрос предоставления независимости Польши с вопросом Босфора. Услуга за услугу… И к тому же нельзя игнорировать легионеров Пилсудского.

– Вы считаете, они будут и дальше воевать против нас? – ВэКаэМ поднимает взгляд на Фёдора Артурыча.

– Открыто – нет. Но если перейдут к партизанщине… – Теперь уже Келлер вопросительно смотрит на меня.

– Разрешите, Михаил Александрович?.. В Ново-Георгиевском рейде у меня под рукой было около ста человек. За нами гонялись егеря фон Штайнберга, два кавалерийских эскадрона, куча маршевых рот и моторизованные пулемётчики. Это не считая того, что все не задействованные в операции гансы сидели в повышенной боевой готовности. И закончились все эти телодвижения с практически нулевым для них результатом, если не сказать хуже. А тут нам будут противостоять три бригады по пять-шесть тысяч человек. Умеющих воевать и привыкших целиться в русских солдат.

До действий малыми штурмовыми группами уже додумались все армии. А этим ещё станут помогать местные жители. Так что у них будет и кров над головой, и продовольствие, и отличная разведка. Поэтому воевать мы с ними будем даже не годы, а десятилетия. И прольём при этом немало своей крови.

Да и содержание войск в чисто финансовом плане, я думаю, обойдётся гораздо дороже, чем неуплата налогов. А панове пусть лучше грызутся между собой и со своими соседями. Увидев вопросительный взгляд Регента, Фёдор Артурович решил поспешить на помощь:

– Линию восточной границы необходимо будет провести с учётом территорий, заселённых западными белорусами и украинцами. Они должны остаться российскими подданными. Вплоть до того, что вывозить желающих жить в России за казённый счёт. Такие действия, кстати, вполне укладываются в программу заселения Сибири и Дальнего Востока. А с немцами и чехами пусть свежевылупившаяся Польская республика сама разбирается. Чем больше будут грызться между собой, тем меньше внимания будут обращать на нас.

– А почему Вы, Фёдор Артурович, считаете, что будет республика, а не королевство? – Интересуется Великий князь Михаил.

– Потому, что покровителями у них – французы. И тот же небезызвестный Роман Дмовский со своим комитетом ныне обитает в Париже. И для нас эта кандидатура более подходит, нежели диктатор Пилсудский.

– Но, всё-таки Польша это… Это Польша. – Задумчиво выдаёт ВэКаэМ. – В Семье до сих пор недовольны недавней гибелью ветви Владимировичей. А тут ещё и это…

– А то, что Владимировичи первыми начали конкретные боевые действия против своих же родственников, этим недовольным известно? – Негодующе ворчит Келлер.

– Да, Фёдор Артурович. Только недовольство это – женское… Ах, великие правители должны быть милосердны к поверженным врагам. Неужели нельзя было отправить Кирилла, Андрея и Бориса в свои имения без права появляться в Столице? – Скривившись, будто укусил незрелый лимон, Регент цитирует кого-то из «родственниц». – И больше всего трещат черногорские «сороки».

М-да, опять деревянную гранату для Ник Ника готовить? Или что-нибудь поинтересней? Макс Горовский все эти годы даром времени не терял, его «петарды» можно без преувеличения назвать шедеврами…

– Михаил Александрович, по поводу этих… «сорок» у нас с Иваном Петровичем есть некоторые соображения. – Как-то многозначительно произносит Келлер.

Ну-ка, ну-ка, вот отсюда поподробней! Вряд ли эти два мыслителя захотят отправить «черногорок» по стопам тех, за кого они хлопочут. Длинный язык, как компенсация за отсутствие мозгов ещё не повод для того, чтобы выносить приговор нашего «подпольного» Трибунала… А, вот оно как!..

– … Обе сестры, мягко выражаясь, сдвинуты на мистике. Ну, Вы же помните, сначала мсье Филипп, потом Распутин. Думаю, в ближайшее время они смогут познакомиться ещё с одним подобным человеком…

Ну-с, теперь понятно, где собака порылась. Не иначе, как про Мартьяныча вспомнили… Ну да, он их сможет наставить на путь истинный. Даже с тем количеством извилин, что в их головах уместилось. И вот это, кстати, ещё и в плюс будет!.. Завернёт им что-нибудь этакое, мол, был мне знак, что Россия вознесётся. И духовно, и физически. Но перед этим нужно избавиться от балласта. Типа Польши. Они-де пусть потом со слезами на глазах смотрят, какую возможность упустили…

– И ещё один вопрос, Фёдор Артурович. Важный вопрос. – Регент пристально смотрит на Келлера. – Кто будет следующий на очереди? Великое княжество Финляндское?.. Потом Бухара и так далее?..

Но, тем не менее, мы победили, в смысле, убедили ВэКаэМа, вдовствующую императрицу Марию Фёдоровну и Великих княжон в необходимости отделения польских и финских мух от русских котлет.

По первому вопросу сильно обескураженный царским в обоих смыслах предложением Дмовский не особо огорчился, узнав, что Крэсы Всходни останутся москальскими, ему гораздо больше приглянулись восточная часть Верхней Силезии, Познань, Западная Пруссия, Восточная Померания и ещё кое-что по мелочи. Он даже, скрепя сердце, согласился Данциг-Гданьск обозвать вольным городом и отдать на растерзание, то бишь, в распоряжение Лиги Наций.

А по второму вопросу срочно вызванный из Финляндии генерал-майор в отставке Карл Густав Эмиль Маннергейм несколько раз очень конфиденциально общался с Регентом, после чего отправился обратно в своё родовое гнездо Виллнэс учить ныне полулегальный щюцкор военному делу военным же образом, а также в компании некоторых местных политиканов готовить плебисцит по вопросу независимости Суоми. Насколько я знаю, от финнов Регенту нужны были только согласие на аренду Балтийским флотом военно-морской базы Гельсингфорс сроком на девяносто девять лет и Петсамо-Печенга, где через годик-другой российские геологи вдруг и внезапно найдут медно-никелевые руды.

Глава 4.

Потом, когда закончили делёжку земли, начали делить деньги. В смысле – контрибуции и репарации. Штаты брезгливо и высокомерно отказались от своей доли (понимая, естественно, что толком не повоевали, и никто им за красивые глаза не даст и цента), англичане непонятно почему держались как-то невнятно, зато лягушатники развернулись во всю ширину своей бесхвосто-земноводной души. Наверное, именно тогда и появилось крылатое выражение «Жаба душит». Нет, гансы, конечно же, вволюшку порезвились на французской земле, но это ещё не повод требовать больше половины всех репараций себе любимым.

В общем, предварительно сошлись на российской доле в тридцать процентов. И тут же обрадовали парижских союзников предложением, от которого они не смогли бы отказаться – забрать некоторую часть от этих тридцати в счёт уплаты долгов. Абсолютно всех – и военных, и довоенных. Парижане обрадовались, кинулись подсчитывать цифирки и нолики в суммах, но столкнулись с большим обломом. Только по предварительным данным почти две трети российских долговых обязательств перекочевали из благородных ручек французских рантье в грязные лапы Терещенко, Путилова, Второва и иже с ними. А те, купив эти бумажки ниже номинала во время неудавшегося переворота «царя Кирюхи», не придумали ничего лучшего, чем тут же прискакать на задних лапках в Первопрестольную и преподнести их на блюдечке с голубой каёмочкой в дар Регенту, полностью выполняя условия «деятельного раскаяния» в своих предыдущих делах и убеждениях. В-общем, своё право свободно дышать свежим воздухом они отработали, дальше начнётся индивидуальная работа у кого сколько шёрстки ещё отстричь.

Лондонские союзники при таком подходе тоже оживились, но, как оказалось, – зря. Для начала Келлер с Треповым очень грубо и неделикатно, то бишь, прямым текстом и вслух напомнили сэру Ллойд Джорджу о том, что ещё не получили внятных объяснений диверсионно-революционным действиям британских подданных Бьюкенена, Кроми, Де Хавиланда, Райнера, Эллая и иных гордых бриттов во время февральских событий. Затем, не обращая никакого внимания на возмущение премьера (Нет, ну как можно о подобных вещах говорить так громко и при посторонних!) поинтересовались, когда же банкиры из «Бэрринг бразерс» отправят обратно в Питер драгоценности и пять тонн золотых монеток, кои являются собственностью Романова Н. А., до недавнего времени работавшего российским венценосцем, и его пятерых детишек. А потом перешли к главному. Типа, мы с вами договоры на поставку вооружения заключали? Заключали. Золото под залог дали? Дали. Аж целых четыреста девяносто с чем-то там тонн за четыре года. А оружия получили, дай Бог, процентов на двадцать-двадцать пять. Так что будьте любезны триста семьдесят тонн обратно в закрома Родины вернуть, ваши пушки с винтовками нам больше не нужны – дорога ложка к обеду. На возражения британского премьера, что все договоры – инициатива частных лиц, руководящих частными фирмами, и правительство Его Величества короля Георга V тут не при делах, Келлер язвительно-вежливо поинтересовался как же теперь быть с гарантиями, данными вышеупомянутыми правительством и королём императору Николаю II. И далее непререкаемым тоном изъявил волю Регентскую, мол, сначала отдайте нам наше, а уж потом и мы долги платить будем. В-общем, вёл себя так, как и присуще не просвещённому джентльмену, а первобытному русскому варвару, только вчера слезшему с раскидистого дуба. Да ещё и пообещал в случае несогласия национализировать все британские предприятия, а их владельцев выдворить за пределы Империи. Делалось это специально для того, чтобы, во-первых, вбить клин между Францией и Британией, а во-вторых, вызвать нервную реакцию туманного Альбиона и тем самым заиметь повод оставить двух «сердечно согласных» наедине, то есть выйти из Антанты. Тогда будут развязаны руки во многих вопросах, включая более тесные контакты с проигравшим войну Вторым Рейхом.

А контакты уже появились. Со слов Павлова в России будет строиться филиал компании «Люфтшифбау-Цеппелин». Сам граф уже скончался, но из Фридрихсхафена скоро приезжает Хуго Эккенер, его правая рука, и не один, а с группой инженеров-конструкторов. Он всеми силами пытался удержать на плаву своё детище после того, как Германии запретили иметь дирижабли и даже начал о чём-то перешёптываться с американским «Гудьиром». Но срочный российский заказ на три маленьких «пузыря»-разведчика для только что созданной ГЭОН (Геологическая экспедиция особого назначения), последовавшее за ним предложение о постройке в России завода, аналогичного фридрихсхафеновскому, и производстве на нём большой партии пассажирских и грузовых дирижбомбелей заставили этого самого Хуго повернуться лицом к востоку, а «кормой» – к янки. Тем более, что Кайзер, воодушевлённый идеей нашего Регента о выплате части репараций в виде постройки металлургических, химических и прочих высокотехнологических предприятий германскими промышленниками, наверняка был перед оными ну очень красноречив и убедителен. Стандартный контракт на подобные инициативы предусматривал возведение в указанном месте завода и гарантировал пятилетнюю занятость всех «вестарбайтеров» из Рейха от главного инженера до простого сталевара, или слесаря при обязательном качественном обучении трёх-пяти подчинённых из местных. Учитывая огромную безработицу и взлетевшую выше крыши инфляцию в родном Фатерлянде, гансы схватились за такую возможность мёртвой хваткой.

И первыми пример показали господа из концерна «Крупп АГ». По Версальскому договору им запретили даже думать о чём-то милитаристском, посоветовав обратиться к массовому изготовлению лопат, грабель и ночных горшков. Но нынешний хозяин герр Густав Крупп фон Болен и Хальбах, до дрожи в коленках обожавший всё военное, тут же погнал половину своих конструкторов и инженеров создавать «независимый» шведский «Бофорс», а вторую половину – поднимать Царицынский орудийный завод, надёжно позабытый-позаброшенный английским Виккерсом. А извечный заклятый друг и конкурент Круппа герр Тиссен изнывал в ожидании результатов геологоразведки Курской магнитной аномалии и нескольких других не менее интересных мест, готовясь по первому свистку ринуться строить стотонные мартены и пятисоттонные домны «совсем как в Фатерлянде», то бишь, по самым передовым технологиям.

Что касается третьего известного мне персонажа – Карл Фридрих фон Сименс во время визита к Павлову впал в состояние перманентного офигивания после того, как ему показали работу достаточно миниатюрной пары «передатчик – приёмник» на полупроводниках. И хотя академик честно предупредил, что разброс по параметрам диодов и транзисторов огромный и нужно всё подбирать вручную, видок у немца был не только слегка ошарашено-придурковатый, но и очень задумчивый.

И ведь это ему ещё не всё показали! Во время одного приезда «на побывку» из Академии я заметил средь почти уже родных осин и берёз Института чужеродные чёрные пятна, в приближении оказавшиеся ни много ни мало господами офицерами Российского Императорского флота в чинах от лейтенанта до каперанга, неизвестно какими муссонами и пассатами сюда занесёнными. В ответ на мой вопрос – что тут забыли представители ластоногих и водоплавающих, академик хитро улыбнулся и повёл на блиц-экскурсию в тот самый засекреченный лабораторный блок. И вот там, возле небольшого, метров десять на пять бассейнчика я натурально охренел! Они утопили в воде механического Чебурашку! Два горизонтально расположенных полуметровых «колокольчика» со срезами, затянутыми чем-то тёмным, и металлический шар между ними напоминали именно этого мультяшного героя. Всё это великолепие крепилось шарнирами к металлическому каркасу, туда же уходили реечные тяги и провода от колоколов. Вдоволь насладившись моим ошарашенным выражением лица, Иван Петрович посоветовал вернуть на место упавшую нижнюю челюсть и пояснил, что сие творение обкурившегося очень забористой травкой скульптора-абстракциониста есть не что иное, как прообраз акустической самонаводящейся торпеды, которую в другой истории и другой стране называли «цаункёниг». И даже дал побаловаться со звуковым имитатором, болтавшимся вправо-влево на специальной рельсе. И, что самое интересное, включённый «Чебуратор» достаточно резво отслеживал своими ушками пищалку, которую я гонял от одного бортика к другому, вполуха слушая пояснения Павлова о том, что это – только лабораторный стенд, а те самые мореманы как раз и работают над тем, чтобы превратить это ушастое недоразумение в первый в мире образец оружия «выстрелил и забыл». И над тем, как сделать это на новой элементной базе, но попроще «прародительницы», в которую сумрачные гении третьего Рейха умудрились впихнуть одиннадцать ламп, двадцать шесть релюшек, тысяча семьсот шестьдесят контактов и тридцать километров проводов…

Глава 5.

А тем временем жизнь на Руси-матушке потихоньку забурлила вовсю. И не только в области науки и техники в одном отдельно взятом Институте. Правда, там, снаружи бурление было немного другого порядка. Во-первых, Регент продавил через Министерство юстиции юридическую правомерность применения чудо-прибора академика Павлова с непонятным простому люду названием «полиграф». И признание показаний, полученных с его помощью, в качестве полноценной улики. Не совсем, конечно, по Вышинскому, но где-то рядом. После чего Ивану Петровичу пришлось искать место для цеха по производству сих девайсов и пару аудиторий для обучения специалистов работе с ними.

Во-вторых, с подачи ВэКаэМа Государственный Совет очень быстро разработал и подал на утверждение законопроект «О труде», в котором жёстко прописывались условия работы на заводах и фабриках независимо от формы собственности. Высочайшая резолюция «Быть по сему» последовала мгновенно, и законопроект стал Законом. Поначалу, после публикации в газетах господа промышленники весело ржали, читая про минимальную зарплату, восьмичасовой рабочий день, непременное наличие рабочих общежитий (нормы квадратных метров на человека и перечень обязательных удобств прилагался), вечерней школы и больнички. Потом, прочитав про наказания, очень малая часть этих господ задумалась, а остальные, наивно полагая, что и до сих пор суровость законов компенсируется необязательностью их исполнения, ухохатывались пуще прежнего. Угу-м, до тех пор, пока первый хохотунчик не попал под молотки. Завод у него был не то, чтобы очень большой, но на суровости возмездия это никак не сказалось. Приехавшая комиссия оказалась почему-то очень честной и абсолютно не понимающей намёков о возможности решить дело к обоюдному удовольствию. Причём, самым удивительным было присутствие в качестве контролёров не только какого-то бывшего госдумовца от кадетов, но и российского лидера социал-демократов Иосифа Виссарионовича Джугашвили. С последним за эти годы я несколько раз встречался тет-а-тет и, вроде бы убедил заняться не сотрясанием воздуха во всяких газетах типа «Звезды» и «Правды», а поучаствовать в реальных мероприятиях по улучшению жизни столь любимого им пролетариата.

А когда очень вовремя к потехе подключились молодые и полные служебного рвения поручики и штаб-ротмистры из Отдельного Корпуса Госбезопасности, чьей первоочередной задачей являлось расследование «военных» махинаций Земгора и Военно-промышленных комитетов на местах, юмористу пришлось совсем грустно. В итоге получилось «всем сёстрам по серьгам». Казне – завод (по сумме штрафов), владельцу – шесть лет исправительных работ по новому дополнению к закону «Об усилении наказаний за мздоимство и лихоимство» от шестнадцатого года, охреневшим от таких шуток Власти рабочим – госуправляющий, а коллегам незадачливого юмориста вполне внятный намёк. Хотя для многих из них точка невозврата давно уже была пройдена, и неотвратимо карающий сапог правосудия незаметно приближался к ничего не подозревающим фабрикантским филеям.

А потом начались бунты. Испокон веков на Руси-матушке народ возмущался подобным образом по разным поводам и без оных. Но на сей раз действующими лицами оказались не лапотные любители русского бунта, бессмысленного и беспощадного, с топорами и вилами в заскорузлых и мозолистых руках, а наоборот их благородно-возвышенные притеснители и угнетатели дворянского и купеческого происхождения.

Решался очень жизненно важный для Империи земельный вопрос. И решался вполне себе красиво. Помимо передачи части казённых, удельных и кабинетских земель в пользование фронтовикам, вдруг и внезапно были конфискованы в казну все заложенные в куче земельных банков «дворянские гнёздышки», хозяева которых просрочили платежи. Естественно, с владельцами и акционерами этих ипотечных заведений была проведена определённая работа, так сказать небольшой ликбез по арифметике, после чего они почти единодушно согласились, что часть от целого всегда больше, чем вообще ничего. И тут же новоприобретённые казённые земли были переданы тем, кто там жил и работал. То есть крестьяне, горбатившиеся на помещичьей земле, стали заниматься там же и тем же самым, но уже на своей. И, как показало время, с гораздо большим энтузазизьмом. Потому что для селянина «своё» и «святое» суть синонимы.

Само собой, в каждом конкретном случае подход был индивидуальный. Тех помещиков, которые сами пытались организовать нормальную работу на своей земле, не трогали, иногда даже наоборот, помогали разбираться со всякими управляющими-гешефтмахерами, присосавшимися к выгодной кормушке, или способствовали в получении «для испытаний» в данном регионе новых видов сельскохозяйственной техники по льготным ценам. Крестьянам же предлагался выбор – стать профессиональным арендатором здесь, или получить свой кусок земли там. В смысле – на пока свободных землях Сибири и Дальнего Востока. С кучей плюшек типа бесплатного проезда и освобождения от налогов на несколько лет.

Ну, а те представители «опоры Трона», кто проедал и пропивал ссуженные деньжата, не ударяя палец о палец, внезапно лишились такой возможности. Что им сильно не понравилось. И они тут же становились нашими клиентами. За компанию с самыми хитрож…ми господами из Земгора, запрятавшими награбленные состояния так, что ни один суд не мог вынести вердикт о виновности с конфискацией.

Вот и пришлось нам порезвиться три-четыре годика тому назад. «Неуловимые мстители» воскресли из небытия и начали работать уже по другим целям. Костяк группы был наш, батальонный, отметилась там треть господ офицеров, начинавших войну нижними чинами и студентами-вольнопёрами. Немного разбавили нас «коллеги» из Департамента полиции и ОКГБ, чьей задачей являлась разработка клиента и все предварительные телодвижения. Пришлось даже свести знакомство с отдельными личностями из гильдии профессиональных преступников, обучавших личный состав способам бесшумного вскрытия замков, начиная от дверных и заканчивая сейфовыми, незаметного проникновения в жилые помещения через окна, форточки и прочие предусмотренные и непредусмотренные архитектурой отверстия.

В общем, или полковник Кольт, или один энергичный итальянец правильно сказали, что добрым словом и пистолетом можно добиться гораздо большего, чем просто добрым словом. Работали по принципу «Тихо пришли, постучали по организму, объяснили, что надо, или наоборот не надо делать, и так же тихо ушли».

И после таких вот ночных рандеву почти все заводчики-фабриканты, доказывавшие себе и друг другу, что они круче горы Казбек и кастрюли со сваренными вкрутую яйцами, как-то моментально осознавали, что собственное здоровье иногда и выкупить-то достаточно хлопотно. Но очень уж необходимо…