Текст книги "Полуостров сокровищ (СИ)"
Автор книги: Дмитрий Зимин
Соавторы: Татьяна Зимина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)
Глава 8
Маша
Конечно, я знала, что Ванька прибежит на помощь, как только узнает, что меня похитили. Надеялась правда, что случится это несколько позже… Чертова птица. Хотя нет, это я сама виновата: испугалась, когда они меня схватили. Запаниковала, принялась брыкаться, кричать… Потом конечно успокоилась, сообразив, что прямо сейчас меня не убьют. А корабль викингов интересно посмотреть.
В целом они оказались совсем неплохими ребятами, даром, что в дурацких рогатых шлемах, да еще и с ног до головы татуированные. Чего только на этих татуировках не было! И косматые рыбы, и зубастые мечи… По-нашему ребята болтали довольно сносно, только смешно коверкали слова, будто говорить их учили на каком-то хуторе, близ Диканьки. И шепелявили немилосердно.
Как сказал их Набольший, Сигурд Длинные Руки, в первую очередь викинги славны битьем. Дерутся с любым, кого видят, а если все уже разбежались – между собой. Чтобы навык не терять. Второе, чем гордятся викинги – это бухлом. А так как в море пить им не дают, то остается мутузить друг дружку – вот зубы-то и повыбивали… Еще они любят воровать. Тащат всё, что не прибито гвоздями. Особенно девушек. Их не очень часто прибивают гвоздями, поэтому и воровать легко – так Сигурд и сказал…
Ну, а в промежутках между бухлом, битьем и ворьем они ловят рыбу. Потому что викинги – самые лучшие рыбаки. Лучшие рыбаки, лучшие мореплаватели, лучшие воины, лучшие любовники… Словом, выйти замуж за викинга – мечта любой здравомыслящей девушки. А значит, и моя. Доказывать обратное бесполезно.
Когда меня привезут в Кеблавик, сообщил Сигурд, то устроят настоящую Большую Драку. Соберутся парни со всего острова. Но он, Сигурд, всё равно победит, потому что вот уже ровно полчаса, как влюблен без памяти. А еще ему очень скучно, потому что второй день в порту, а подраться не с кем.
Я презрительно фыркнула: не надо опережать события, – это по поводу любви; а вот насчет подраться – пожалуйста, со всем нашим удовольствием. На берегу – куча дружинников. Давай пойдем и начистим им рыла.
А я под шумок улизну…
Сигурд понурился. Оказывается, в прошлую навигацию они уже чистили рыла дружинникам. Но тех оказалось больше, они скрутили доблестных викингов и посадили в поруб, на неделю. А еще такой штраф наложили, что пришлось пол-улова отдать. Второй раз без богатой добычи плыть домой стремно, другие капитаны засмеют, а то и корабль отнимут, за долги… И вообще: я должна выйти за него, Сигурда, прямо сейчас, не дожидаясь Больших Игр. Потому что он – самый лучший кормчий, и знает тайный путь в Гардарику прямо через поля ручных айсбергов, которых пасут Йотуны…
– А как же остальные? Разве честно будет оставить их без законного развлечения?
– Это фигня, – машет рукой Сигурд. – Еще одну дивчину покрадем. Потому что викинги славны ворьем…
– Да да, я помню. Но видишь ли, друг сердешный, выйти за тебя просто так я не могу, потому как и сама родом из племени боевых амазонок. У нас замуж выходят только за того, кто победит девушку в честном поединке.
– О! Так то ж гарно! – радуется наивный исландский вьюнош. – Будем как Зигфрид и Брюнхильд! Он смог победить прекрасную деву в честном бою, и она отдалась ему той же ночью!
– Повторяю: не будем опережать события. Но имей в виду: победа должна быть честной. Надеюсь, ты учитываешь, что на кулачках я с тобой драться не стану.
– А что тогда? – светлые бровки над синими, как арктический лед, глазами ползут вверх по синему от татуировок лбу…
– Как что? Будем соревноваться в стрельбе. Из чего хочешь, хоть из базуки, если найдется такая на твоей дырявой лоханке…
– «Молот Дьюрина» не лоханка! Это самый быстроходный траулер в трех морях…
– Конечно, дорогой, извини. Просто я в роль вхожу. Как берсерк.
– О да! Берсерки – славномогучие воины… А ты что, одна из них?
– Да нет, что ты, милый. Я белая и пушистая.
– Белая? – и щупает двумя пальцами мои волосы.
Молча закатываю глаза.
В общем, поединок решили организовать прямо на корабле – чтобы администрация порта не придиралась.
Из самого большого трюма убрали тюки и контейнеры, временно вытащив всё добро на палубу. Кто-то приволок громадный бочонок с пивом – ну какой праздник без бухла? Затем установили громадные, до потолка, колонки – больше всего викинги любят громкую музыку. Опять же, кто бы сомневался? Вишенкой на торте была жареная свиная туша. От нее так вкусно пахло, что пришлось оторваться от трудов праведных и быстренько заморить червячка… Когда от жаркого остались одни косточки, а от пива – пустой бочонок, всё было готово.
Соревноваться решили в трех видах единоборств: метании ножей, швырянии топоров и стрельбе из лука. Из огнестрельного оружия внутри железного трюма, по здравом размышлении, решили не палить…
Под вопли «Брюнхильд!» и «Зигфрид» мы с Сигурдом медленно сошлись в противоположном от мишени конце трюма.
– Если я выиграю, ты меня отпустишь, – сказала я очень громко.
– Айе. Если выиграшь… – Сигурд оглядывается на толпу собратьев, и многозначительно подмигивает, – Я тя отпущу. Нахрена мне жинка, котора более, чем я, горазда? – команда разражается подобострастным смехом.
Ах так?
– Если ты, редиска, проиграешь, то не только отпустишь меня на берег, но и отдашь половину улова.
Следует задумчивое чесание под шлемом и потягивание за косички бороды.
– На хренашь?
– В соревнованиях положен приз. Если выигрываешь ты – получаешь жену, правильно? Она будет тебе готовить, приносить пиво, а ты сможешь её бить, унижать, ну и заниматься сексом, конечно… – синеглазое лицо озаряется сладкими мечтами. – Но ведь я тоже должна что-то получить, если выиграю, – повернувшись к толпе, я громко спрашиваю: – Верно, ребята? Ведь будет только честно, если я, победив Сигурда, получу приз?
Громкий скрип мозгов, вкупе с волной почесываний и похмыкиваний. Потом вперед выходит еще один викинг, с круглым, как бочонок, пузом и длинными рыжими косами. Подкручивая сивый, свисающий до пояса ус, он оглядывает меня с ног до головы, а затем снимает рогатый шлем и бьет в него кулаком. Звук получается, как если лупануть черпаком по пустой кастрюле.
– Я, Боб Квадратные Штаны, считаю, что мальца велика дивчинка тоже достойна приза, потому как при поимке дралась, как морской черт.
– Айе, Боб!
– Всех рва-порва!
– Даешь призы!
– Но должно к энтому решению внести у-точне-ния: если дивчинка выиграшь, ты, Сигурд Длинные Руки, отдашь ей СВОЮ часть улова.
– Айе!
– Всё точь!
– Красава, Боб!
Капитану отступать некуда. Клан высказал свою волю.
– Кривенс, – бормочет себе под нос Сигурд, я презрительно поднимаю бровь.
– Ну, если ты испугался…
Тогда он тоже снимает шлем и бьет в него кулаком.
– Айе! Если ты выиграшь, я тя отпускашь и отдашь свою часть улова.
Под общие радостные клики мы скрепляем сделку, лизнув большие пальцы и приставив их к друг другу. Сделка большого пальца среди викингов нерушима.
Пока готовится оружие, я нахожу совсем молодого парнишку в шлеме, похожем на слишком большую для его головы миску.
– Тебя как звать?
– Слегка Чокнутый Мыш, хозяйка.
– Очень приятно… А скажи-ка мне, Слегка Чокнутый Мыш, доля Набольшего – это сколько?
Тот закатывает глаза, затем что-то прикидывает на пальцах и наконец называет сумму в золотых Мангазейских монетах. Я долго хлопаю ресницами, затем мелкими шажками отодвигаюсь к стеночке и опускаюсь на лавку. Это надо как-то переварить… Сколько, например, это будет в пулеметах? Ну, не так уж и много, с такой суммой я как-нибудь справлюсь. Ласточке свадебный подарок надо будет сделать. Ваньке, Базилю… Да, а это, на самом деле, проблема. Что подарить всемогучему чародею, который всё, что захочет, достает из кармана жилетки? Ладно, раздумья оставим на потом. Сначала нужно победить.
…Когда, торжественно пронеся три круга по залу, меня опустили на пол прямо перед обалдевшим Ванькой, из-за спины которого совсем неожиданно таращился сыскной воевода, я так растерялась, что сболтнула первое, что скакнуло на язык:
– О, привет. А вы что здесь делаете?
– Так так… – прокурорским тоном начал мой напарник. – Развлекаемся? Мы с бваной с ног сбились, все глаза себе выплакали, все руки до локтей стерли, сыскного воеводу вот в помощь привлекли, а ты…
– Кривенс.
Это сорвалось само собой. Наверное, успела от викингов нахвататься…
– Чего? – не понял Ванька.
– Ничего, – извинилась я. – Ладно, пошли отсюда.
И только я повернулась к двери, как на плечо опустилась рука. Тяжелая и твердая, выражающая намерение никуда меня не отпускать. На другом конце руки был Набольший Сигурд. Сдвинув брови, он развернул меня к себе и сурово покачал головой.
Честно говоря, мне просто очень хотелось в туалет. А спрашивать у бородатых дяденек, где тут у них гальюн, я не стала бы и на краю гибели.
– Ну что еще? Я же выиграла!
Капитан вытащил из-за спины вторую руку, в которой была зажата бутылка. Этикетка гласила: «Рагнарёк» и шрифтом поменьше: «Русская водка». Понятно. Победу, значит, непременно нужно спрыснуть. А то не засчитают…
Повернувшись к собратьям, Сигурд воздел руку с бутылкой к потолку.
– Чем славны викинги? – заорал он так, будто его режут.
– Битьем! – дружно закричали мужики в рогатых шлемах.
– А еще чем?
– Ворьем!
– А ЕЩЕ ЧЕМ?
– БУХЛОМ!!!
– А еще чем?
Это заставило их задуматься.
– НУ! – подбодрил Набольший.
– Кривенс!
– Всех рва-порва!
– ЧЕМ ЕЩЕ СЛАВНЫ ВИКИНГИ?
– БИТЬЕМ, ВОРЬЕМ И БУХЛОМ!!!
– Бух-лом! Бух-лом! Бух-лом! – начали скандировать славные исландские парни, ударяя в шлемы, как в барабаны.
Оппаньки. А пить-то я не умею. Может, и удачно Ванька с воеводой за мной зашли…
– Вань, а Вань? А у тебя случайно нет такого заклинания, чтобы пить и не пьянеть? – и я мило, как только могла в подобных обстоятельствах, улыбнулась.
– Ты с ума сошла?
– Победу обмыть нужно. А то меня на берег не отпустят, – про денежный приз я решила пока ничего не говорить. Сюрприз будет.
– Как так не отпустят? – переспросил Ванька. – А вот мы и спрашивать не станем… – и он цепко оглядел веселящихся викингов.
Беря во внимание то, что их было где-то человек по тридцать на каждого из моих защитников, бой представлялся многообещающим.
– Вообще-то мы с Сигурдом поспорили, – сказала я, ковыряя носком ботинка палубу. – И я выиграла. Так что всё путём. Только вот… – я подбородком мотнула на толпу.
– Вор-ьем!
– Бить-ем!
– Бух-лом…
– Придется пить. – вынес вердикт Олег.
– Чего? – тупо спросили мы с Ванькой хором.
– Нам с викингами драться не с руки, – объяснил сыскной воевода. – Так что придется перепить.
– У тебя завтра соревнования, – напомнил Ванька. – А сегодня к ужину мама с папой ждут…
– Они очередную боярскую дочку притащат, – пожаловался Олег.
– Ладно, – мой напарник всем своим видом старательно подчеркнул, что делает нам ПРОСТО ОГРОМНОЕ одолжение. – Значит, будем пить.
Посидев с ними немножко и аккуратно выливая водку на пол, я незаметно ушла. Веселье было в самом разгаре: Сигурд, обняв Олега за плечи, учил его настоящей варяжской песне, а Ванька развлекал ребят тем, что, оживив шахматные фигурки, заставлял их драться между собой…
Воспользовавшись якорной цепью, я спустилась на причал.
– Опрометчиво с твоей стороны оставлять старшего падавана одного, – послышалось над самым ухом.
Я так и подскочила. Только что никого не было, разве что муха какая-то жужжала, раз – и рядом стоит Лумумба. Шляпа набекрень, бакенбарды взбиты, на жилетке вышитые золотые рыбки так и машут хвостами.
– Он там не один, а с сыскным воеводой.
– О, ну тогда всё в порядке. Будет кому этого олуха до дому дотащить.
– Откуда вы знаете, что они там делают? Подглядывали, да?
– Побольше почтения к начальству, девушка. Идем. У нас много работы.
Крепко схватив за локоть, наставник повлек меня от пирса. Честно говоря, устала я, как собака. Хотелось просто посидеть где-нибудь в тишине, перевести дух. В конце концов, меня чуть замуж не выдали!
– А Ванька? – спросила я, углядев в этом аргументе призрачную надежду.
– Как ты правильно заметила, он там занят. А у меня бессонница, так что почетная обязанность ассистента временно переходит к тебе, младший падаван, – и наставник, не обращая внимания на моё сопротивление, резво зашагал в сторону города.
У меня-то никакой бессонницы нет…
– А птица где? – даже непривычно было без её комментариев, по поводу и без. – Это она вам про меня наябедничала, да?
– Скажи спасибо. А то была бы уже на выходе из Кольского залива в Белое море…
– Будет пугать-то. Я с ними сделку заключила. Точнее, с капитаном. Выиграла всю его долю… Так что смогу с вами рассчитаться.
– За что?
– Ну, за вчерашнее, – чтобы успевать за учителем, приходилось бежать вприпрыжку. – Честно говоря, я как тот магазин увидела – крышу снесло напрочь. А вы, Базиль, были такой добрый… Я потом поняла, что это из-за бывшей.
– Перестань. Всё уже в прошлом.
– Ага, как же. Развела, как маленького…
– Что ты несешь?
– Вертит вами как хочет, а вы и рады…
Базиль остановился. Осоловело на меня посмотрел – белки глаз у него были в синих прожилках, и очень походили на вареные, слегка залежалые яйца.
– Что ты сказала?
Закатив глаза, я приготовилась объяснить еще раз, но он только махнул рукой.
– Ладно, идем. Надо выпить.
– Да не пью я!
– Чай. Я говорил о чае.
Чайная нашлась неподалеку от порта. Называлась просто и без затей: «Три Медведя». Я заказала себе кофе с шоколадом и взбитыми сливками, а Лумумба взял стакан крепкого чаю. Выпив, спросил еще один, а затем – еще. После третьего он откинулся на спинку стула и приказал:
– Рассказывай, что узнала про убитую.
– А почему вы не хотите поговорить о своей бывшей жене?
– Потому что не о чем говорить.
– Стесняетесь, да? А вы её, между прочим, до сих пор любите…
– Это не твоё дело.
– А вот и моё.
Закрыв глаза, Лумумба устало потер виски, несколько раз вздохнул, а потом строго на меня посмотрел:
– Я начинаю думать, что ты специально тянешь время.
Блин. Быстро он меня выкупил.
– Да ничего я не тяну… Чего рассказывать-то?
– Ты же в театр отправилась, верно? Чтобы разузнать, что за певец к ней ходил.
На столе вдруг оказалось много очень интересных царапинок.
– Ну… На самом деле, до театра я не дошла… Гамаюн вам разве не сказала?
– Представь себе, нет. Только, что тебя похитили.
Я тяжело вздохнула.
– В поисках театра мы с Гамаюн вышли на площадь. Такую большую, в центре города, знаете? Красивую такую… Там еще здание это, на небоскреб похожее. С буквами МОZК наверху…
– Ближе к делу, сударыня.
– Я увидела огромный шатер в сине-белую полосочку, и решила посмотреть, что это… Оказалось, цирк, представляете? С клоунами, красным манежем и настоящим львом в клетке!
– Значит, вместо работы вы, сударыня, отправились развлекаться. Не ожидал… Ладно бы, Ваня. От его неокрепшего рассудка всего можно ожидать, но вы…
Я уже поняла, что Лумумба переходит на «вы» в крайней степени раздражения. В такие моменты он становится предельно вежлив. Наверное, чтобы не навредить никому, ненароком.
– Сами-то хороши. Вздумали за зомби посреди города гоняться.
Упс. Сейчас он меня точно превратит.
– Я тебе этого не рассказывал, – вкрадчиво произнес наставник.
– Кот проболтался. Он о том, что в городе творится, всё-всё знает.
Лумумба несколько секунд смотрел на меня, как удав на цыпленка, а потом встряхнулся и щелкнул пальцами, подзывая официанта.
– И как ты оказалась на корабле викингов?
– Они тоже были в цирке.
– Ну конечно. И как я сразу не догадался?
– Там был метатель ножей. Он попросил кого-нибудь из публики подняться на сцену… Я и пошла.
– Так он метал в тебя ножи?
– Вот еще! Что я, дура, давать незнакомому фраеру кидать в себя острые штуки? Это я в него метала. С завязанными глазами. Причем ножи, при ближайшем рассмотрении оказались тупые, и по-настоящему фраер их не кидал, а только делал вид – из доски в нужных местах выскакивали лезвия, стоило нажать на рычажок… Совсем неинтересно. Так что я свои взяла, из рюкзака. Представляете, как он удивился, когда его вместо меня привязали? – я вспомнила бледное, в тон с манишкой, лицо метателя, и засмеялась. – Жалко, что Ласточки не было. Вот она бы показала настоящий класс…
– А привязывали, видно, викинги?
– Ну да. Им тоже не понравилось, что ножи тупые. А когда представление закончилось, я пошла еще раз посмотреть на льва…
Дальше рассказывать не хотелось. Глупо же я выглядела: визжащая, брыкающаяся, и с мешком на голове.
– Ясно всё с тобой, – Базиль поднялся и бросил на стол несколько мелких монеток. – Значит, заглянем в театр сейчас.
Но в театр мы снова не попали, потому что, выйдя на злополучную площадь, увидели отряд дружинников. Они пронеслись мимо, бряцая оружием и грохоча ботинками по брусчатке.
– Ходу! – подхватив меня под локоть, наставник ускорил шаг.
– Думаете, опять что-то случилось?
– Уверен.
Переулок, в который втянулись дружинники, с обеих сторон огораживали шикарные заборы. Тут были и кованные решетки, и розовый, с искрой, камень, и филигранные, с копьями по верху, ворота. За заборами угадывались новенькие, буквально с иголочки, особняки. Под красными черепичными крышами сверкали свежевымытые окна с кружевными занавесками, с горшками герани на подоконниках, с гортензиями в палисадниках и ровными, как футбольное поле, стриженными лужайками. Я даже удивилась: что могло случиться в таком красивом месте?
За оцепление нас не пустили. Дружинники стояли намертво, окружив место происшествия высокими щитами. Толпа перед оцеплением волновалась, высказывая разные версии и соображения, но видеть – ничего не видела. Я уже высматривала лазейку в оцеплении, но Лумумба поймал меня за шиворот и стал пробираться сквозь толпу назад.
– Вы что, вот так просто уйдете?
– Помолчи, – повернув за угол, он оглянулся, проверяя, что нас никто не видит. – Сыскной воевода сейчас где?
– С Ванькой, у викингов. Вы же сами…
– Правильно. И никто об этом не знает.
– Так может, сбегать за ним? Тут же явно что-то серьезное…
– Мы ему потом всё расскажем.
– О… – я, кажется, поняла, что он хочет сделать. – Но… вам не кажется, что это неправильно?
Наставник, взяв меня за плечи, заглянул в лицо.
– Подумай сама: это по нашей вине сыскной воевода не на работе?
– И если узнают, что он там веселится… – я кивнула. – А что со мной?
– Подождешь тут.
– Ни за что. Куда вы – туда и я.
– Ты слишком приметная.
– Ну, так замаскируйте и меня тоже. Или превратите.
– А не испугаешься?
– Ванька же не боится.
Посмотрев на наставника в очередной раз, я вздрогнула. Передо мной стоял Олег – точно такой, каким я его помнила: темные волосы зачесаны назад и спускаются кольцами почти до плеч, глаза под густыми бровями смотрят ласково и чуть насмешливо, тонкая линия бороды оттеняет волевой подбородок… Пришлось напомнить себе, что это вовсе не он.
– Готова? – и Олег, вытянув руку, коснулся моего лба.
Я чихнула. Очень сильно, будто всем телом. Земля приблизилась, а забор, кусты сирени и наставник стали гораздо выше. Нос вдруг сделался главным: запахи обрели цвет и заколыхались в воздухе, как северное сияние. Самый густой, плотный и осязаемый широкой полосой тянулся сквозь толпу, цепь дружинников и уходил за щиты. Насторожив уши, я посмотрела в ту сторону и негромко тявкнула. Звук получился смешной: щекоткой прокатившись по горлу, он лягушкой соскочил с языка. Для собственного удовольствия я тявкнула еще несколько раз, а потом, от избытка чувств, завиляла хвостом. Тоже интересные ощущения…
Подпрыгнув, я ткнулась передними лапами в грудь наставнику и лизнула ему щеку. Ух ты! Как интересно-то! Выглядит как Олег, а пахнет, как Лумумба: земляничным мылом, кремом для бритья и табаком. Затем – легкий запах пота, металла и пороха. А поверх всего – запах корицы. Стойкий и густой, как патока. Он буквально сочился из его пор, пропитывая окружающий воздух и развеваясь длинным шлейфом позади. Наверное, пользуясь только этим запахом, я могла бы проследить все перемещения Лумумбы по городу, с самого нашего приезда.
Подул легкий ветерок. Он принес запах горящих дров, сдобной выпечки, горького дыма и теплого цыплячьего пуха… Забыв обо всем, я забегала кругами, наслаждаясь своим гибким телом, сильными лапами и острым нюхом. О дивный новый мир! О прекрасная и удивительная жизнь! Почуяв совсем рядом, под корнями молодого дубка, мышиную нору, я бросилась самозабвенно рыть, в стремлении добраться до горячих и вкусных комочков жизни…
– Ко мне, девочка, – позвал наставник. – А теперь успокойся, – голос подействовал просто магически. Сердце перестало подпрыгивать, восторженные взвизги, поднимающиеся из живота, как юркие пузырьки, утихли, а голова прояснилась. Я вспомнила, кто я на самом деле. – Идем. Держись рядом и не отвлекайся.
Напоследок он протянул руку и почесал мне за ушами. Такого экстаза, такого чистого животного наслаждения, я не испытывала никогда. Язык сам собой вывалился из пасти, глаза закатились, изо рта закапала слюна…
– Манюня! Приди в себя! – голос хлестнул, как кнут. – Мы же на работе.
Помотав головой, я всем телом выразила готовность слушаться и повиноваться…
Из-за щитов истекал ужас. Он имел багровый, набитый острыми колючками запах и вкус старого железа. Я застыла. Лапы просто не хотели идти дальше, а нос почти уткнулся в пыль.
– Батюшка сыскной воевода… – голос дружинника был голубым от облегчения. – Тут такое…
– Спокойно, боец. Разберемся.
Взяв за ошейник, Лумумба провел, или скорее, протащил меня за щиты. Чувствуя его уверенность, я тоже успокоилась. Подошла к огромной черной луже и принюхалась.
Запахи ударили в нос с новой силой. Мясо, костный мозг, свернувшиеся сгустки крови… И удивление. У него был цвет ледяного серебра. Оно переливалось, как следы слизней на росистой траве, а по краям темнело и дымилось. А еще была боль. Она была прозрачная и пахла снегом. Из горла вырвался скулеж, переходящий в тонкий визг, но рука наставника, легшая на голову, придала уверенности.
Глубоко вдохнув, я вобрала в себя всё, что было. Разум запоминал и сортировал детали, не разделяя их на важные и не важные. Всё: кто здесь находится сейчас, сколько народу побывало раньше, когда случилось несчастье… Личность убитого, точнее, убитой. Снова молодая девушка. Она красными вспышками проявлялась повсюду. Но было еще что-то… Что-то мимолетное, почти незаметное. Легкий ветерок сознания, которое испытывало бесконечную жалость и глубокую, безысходную печаль.
Кто-то очень сожалел, что ему пришлось здесь находиться и делать то, что он делает… Меня поразило, как громом. Так это же убийца! Это тот, кто убил девушку! И при этом не испытывал ничего, кроме печали и жалости… Ни единой нотки кровожадности, торжества или просто удовлетворения. Только горечь.
А еще пахло кашей и щами. Рассыпчатой гречневой кашей, заправленной топленым маслом и грибами, и супом из кислой капусты, который я терпеть не могла, а Ванька, например, считал изысканным деликатесом…
Лумумба где-то над головой разговаривал с людьми, и стараясь не наступать на следы, ходил вокруг лужи – его мысли имели задумчивый фиолетовый оттенок, а слова сочились синим и оранжевым. К нему обращались, как к сыскному воеводе.
Наконец, взяв за ошейник, он повел меня назад, сквозь оцепление и толпу. Отойдя на достаточное расстояние, учитель завел меня в какую-то подворотню и в последний раз положил руку на макушку… Я вновь чихнула всем телом.
И почувствовала голой кожей колючий ветер, а босыми ступнями – мелкие камешки. Пошатнувшись, схватилась рукой за стену, но всё равно упала на колени. Мир стал холодным, серым и пустым. Из него исчезла жизнь.
– Одевайся.
Передо мной упал тючок с курткой, штанами и ботинками. Наставник стоял, повернувшись ко мне спиной, и это снова был он, Лумумба, а не Олег. Стуча зубами, я натянула джинсы, майку, зашнуровала берцы, кое-как собрала спутавшиеся волосы в резинку и застегнула куртку до подбородка. Холод не отступал.
– Вот, выпей, – Базиль протянул фляжку. – Метаморфоза отнимает много сил, так что нужно тебя накормить. – я, неловко стукаясь зубами о горлышко, сделала глоток и закашлялась. По-моему, это был чистый спирт. – Но сначала… Расскажи, что запомнила.
