Текст книги "Ликует форвард на бегу СИ)"

Автор книги: Дмитрий Политов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

К слову, накануне у Данилы состоялся еще один немаловажный разговор. Свежеиспеченный майор Шориков нежданно-негаданно нагрянул к Мельнику прямо домой. И выглядел чекист откровенно недовольным. Да что там, злой был, как черт. Шипел, точно разъяренный кот, глядя на футболиста сузившимися от бешенства глазами. Данила сначала даже не понял, что именно так разозлило кагэбэшника. Вроде не делал ничего предрассудительного?

Но нет, оказывается, еще как сделал! Ирка-то в своей киноэкспедиции, просветил его Шориков, закрутила роман с коллегой-актером. Как там его, Бузин или Базин? А, неважно. Главное, что Азер всерьез увлеклась им. А Мельник еще гадал, что это вдруг подруга перестала звонить. Списывал на удаленность места съемок от «цивилизации», усталость и прочие подобные детали артистического ремесла. К тому же и он сам частенько отсутствовал дома из-за тренировок, игр и разъездов, так что вполне мог просто не оказаться на месте во время звонка. Так или иначе, но чекист дал ясно понять, что Данила теперь вряд ли сможет продолжить свое столь приятное знакомство с красоткой. И вот это комитетчика бесило неимоверно.

– Ты нам такую игру сорвал, сопляк! – наступал он на растерянного Мельника. – Мы уже подготовительные мероприятия провели, документы практически в полном объеме оформили, а тут это!

– А я здесь каким боком? – отбивался ошарашенный Данила. – Что, прикажете забросить футбол и сидеть возле нее на съемках? И вообще, я так до конца и не понял, какую роль вы мне подготовили во всем этом действе?

Шориков внезапно успокоился. Остановился, выдохнул, немного помолчал. А потом вдруг, как ни в чем ни бывало, улыбнулся и прежним задушевным голосом сказал:

– Знаешь, а теперь это, в принципе не имеет особого значения. И уж тем более, посторонним, вроде тебя, – майор пренебрежительно фыркнул, – совать свой длинный нос в наши дела не следует. Оторвем. По самое не балуйся. Усек?

– Считайте, что уже забыл, – кивнул понятливо Мельник. А что ему еще оставалось? Настаивать на раскрытии деталей какой-то замороченной чекистской операции? Дураков ищите в зеркале! – Какая-такая Азер, не помню такой.

– Вот и молодец, – хлопнул его по плечу кагэбешник. Побуравил несколько секунд Данилу тяжелым взглядом, а потом повернулся и направился к выходу. И уже на пороге как-бы между прочим, словно о чем-то незначительном, поинтересовался небрежно, через плечо. – Скажи, а с валютчиками ты на кой черт трешься?

– С какими еще валютчиками? – обомлел Мельник. Вот этот вопрос был совершенно неожиданным. Таким, словно ему изо всех сил врезали под дых. Особенно, если учесть, что грозило в это время за незаконные махинации со всякими-разными долларами, марками и франками. «Вышак» корячился[2]! Не верите? Ну так дело Яна Рокотова и его дружков вам в помощь[3].

– Забыл что ли? – майор повернул голову и с легкой улыбкой рассматривал футболиста. Нехорошо так рассматривал, будто заядлый коллекционер, что готовится насадить попавший ему в руки ценный экземпляр крылатого насекомого на специальную булавку, засушить и убрать в коробочку. – Ну ладно, коли так. Считай, поверил на первый раз.

– Да вы толком объясните! – заволновался Данила. – Товарищ майор, в самом деле. Мало ли, кто вокруг команды крутится, всех и не упомнишь. Люди разные попадаются. У них же на лбу, поди, не написано, чем кто по жизни занимается.

– Надо будет, объясним, – внушительно пообещал чекист и хлопнул дверью.

Мельник угрюмо поглядел ему вслед. Не было печали. Теперь еще какие-то валютчики всплыли. Не успел из одной задницы вылезти, а на горизонте уже другая отчетливо виднеется. И пахнет все так…нехорошо, в общем, пахнет!

Данила прошел в комнату и мимоходом ткнул в клавишу магнитофона. Зарокотали гитары, забухали барабаны, но он даже не стал вслушиваться в то, что именно играет. Завалился прямо в одежде на тахту и уставился бездумно в потолок. Черт, навалилось все и сразу! Раньше хоть на поле можно было забыться, а теперь…

Вот именно в тот момент и позвонил ему Фельдштейн, чтобы пригласить на встречу-разговор в ресторан гостиницы «Пекин», где скаут-администратор киевлян остановился проездом. И Мельник даже не стал особо раздумывать и сразу же согласился. Отвлечься хотелось, переключиться на что-нибудь другое.

Данила проследил взглядом, как поднимаются к верху пузырьки в бокале с минералкой и усмехнулся. Переключился. Нет, в Киев он, на самом деле, не собирался. Хоть и помнил здешнюю футбольную историю Мельник не очень хорошо, но уж про то, что в самом ближайшем времени на тренерском мостике «Динамо» Маслова должен будет сменить Валерий Лобановский, он был в курсе. Точный год не назвал бы, но, главное, факт оставался фактом – Дед уйдет. И тогда еще очень большой вопрос: а понадобится ли новому старшему тренеру Мельник? Хотя, конечно, если предположить, что Данила успешно вольется в состав киевлян, то, глядишь, события пойдут по иному пути и Маслов останется на своем посту. Но, черт побери, зыбко все, на тоненького[4].

Проще уж примкнуть к заговору Численко, Аничкина и других нынешних одноклубников и свалить Бескова. Хотя, теперь еще бабушка надвое сказала, а не отшатнутся ли они от него, как от чумного. Скандал с дракой явно не пойдет на пользу игрокам, задумавшим сплавить тренера. И будет ли для Дерюгина что-то стоить слово проштрафившегося форварда.

– О, Малой, какими судьбами?

На место ушедшего Фельдштейна бесцеремонно плюхнулся Витька, а на соседний стул приземлился Валерка. Вспомни дурака, он и появится.

– Так, зашел поужинать, – отбоярился Данила. – Вы же в курсе, я нынче холостой. Поэтому пельмени и яичница уже вот здесь! – Мельник чиркнул ребром ладони себе по шее. – Захотелось чего-нибудь вкусненького.

– А чего нам не позвонил? – удивился Маслов. – Мы с Анютой завсегда откликнулись бы на призыв страждущего! – Валерка заразительно засмеялся. Плотоядно потер руки в предвкушении и жестом подозвал официанта. – Друг, сделай нам, как обычно. Да, и «беленькую» не забудь.

– Что, повод имеется? – с любопытством осведомился Данила.

Его товарищи по команде переглянулись. Потом одновременно засмеялись.

– Есть повод, Малой, – Аничкин заговорщицки наклонился к нему. – Нам Бес сегодня довел информацию, что УЕФА утвердил идею матчей победителей Кубка чемпионов с обладателем Кубка кубков!

– Ох ты ж! – ошеломленно откинулся на стуле Мельник. – Выходит, мы теперь с «Миланом» сразимся?

– А то! – Маслов возбужденно хлопнул ладонью по столу. Да так, что посуда подпрыгнула, а один из многочисленных бокалов упал и с жалобным звоном раскололся. – На счастье! – Валерий засмеялся. – Шеф, не боись, оплатим все полностью, – успокоил он подошедшего официанта. Тот молча кивнул и спокойно убрал осколки. Ни один мускул не дрогнул на лице. Видать, такое для него было вполне привычным делом и не вызывало особых эмоций.

– Дата известна? – заерзал нетерпеливо на своем месте Данила. – Когда играем?

– Точное время пока согласовывают, – с сожалением покачал головой Аничкин. – Думаю, что осенью. Сам понимаешь, пока протокол выработают, пока примут, утрясут разные мелочи… И еще. Вроде бы речь идет не об одном матче, а о двух. То есть, у них и у нас. Других деталей пока не знаем. Так что, готовься, Малой, будем итальяшкам ответочку за прошлогодний чемпионат Европы готовить. В тот раз они со своей дурацкой монетой нас мимо финала прокатили, так сам бог велел алаверды им устроить.

– Вот это новость! – Мельник покрутил головой. – Я, честно говоря, больше развлекался тогда – на приеме. Даже не рассчитывал, что чинуши западные мои слова всерьез воспримут. Нет, надеялся, конечно, но так – в перспективе. А оно видишь, как все повернулось! Интересно.

– Это дело надо отметить! – предложил Маслов. – Знаю, Малой, что ты у нас в трезвенники-язвенники записался, но тут такой повод. Так что, хочешь не хочешь, а стопку надо выпить.

– Не, я пас, – решительно отказался Данила. – Даже не уговаривайте. Я и так на карандаше, а если сейчас загуляю, так однозначно поеду казарму где-нибудь на южном берегу Северного Ледовитого океана осваивать.

– Отстань от пацана, – посоветовал Витька другу, заметив, что тот собрался дожать Мельника. – Он верно говорит. Нам-то с тобой Бес хрен что сделает, разве что очередную «звезду» навесит, а его и правда из команды запросто турнут.

– Скучные вы, – проворчал недовольно Валерий. – Надо было Мальцеву с Харламом набрать, уж они наверняка ломаться бы не стали.

– А тебе веселья захотелось? – вкрадчиво поинтересовался Данила, сделав стойку при услышанных фамилиях коллег-хоккеистов. – Так это легко можно устроить.

– Ты про что? – насторожился Маслов. А Витька с интересом уставился на расплывшегося в ехидной улыбке Мельника.

– Как про что? – деланно удивился форвард. – Забыл наш с тобой небольшой спор? Так я напомню. Чемпионом в хоккее кто стал?

– Твою мать! – тоскливо взвыл Валерка. – Я, грешным делом, решил, что ты позабыл все. Вот засада! Малой, а может…ну его, а⁈ – он с надеждой посмотрел на одноклубника.

– Вы о чем, парни? – Витька изнывал от любопытства. – Дань, чего он так побледнел?

– Так к марафону теперь начнет готовиться, – загадочно ухмыльнулся Мельник. – В стиле ню!

[1] Дед – прозвище легендарного тренера В. А. Маслова, который в то время работал с киевским «Динамо»

[2] «Вышак» (жарг.) – Высшая мера наказания. То есть, расстрел.

[3] Были расстреляны в 1961 году как раз за спекуляцию валютой

[4] Данила ошибается. После Виктора Маслова киевлянами еще руководили В. Терентьев и А. Севидов

Глава 7

1969 год. Июль. Москва

– Костюм наденешь, – определилась, наконец, Ленка. – Вот этот. Да оторвись ты уже от своей книжки! – Мельник, вольготно развалившийся на тахте, искоса поглядел на нее, неопределенно хмыкнул и снова погрузился в похождения бравого майора Пронина. Как-то так получилось, что цикл приключенческих романов Льва Овалова в прошлой жизни прошел мимо Данилы и теперь он твердо вознамерился ликвидировать этот досадный пробел. Благо, директор одного книжного магазина неподалеку от дома футболиста оказался рьяным болельщиком «Динамо» и с радостью откликнулся на его просьбу достать заветные томики. Сейчас на очереди была «Медная пуговица».

Андреева, задетая таким вопиющим пренебрежением Мельника к ее героическим трудам имиджмейкера, завелась с пол оборота.

– Я не поняла, это что, нужно только мне⁈

Данила тихонько вздохнул и отложил книгу.

– Лен, ну ты чего? Какая разница, в чем я пойду на этот дурацкий ужин? Мы ведь с тобой оба прекрасно понимаем, что твои родители никогда в жизни не допустят развода. Так чего, спрашивается, огород городить? Придем, посидим, немного пообщаемся, послушаем музычку, немного поскандалим и тихо разбежимся. Делов-то. Поэтому, я бы предпочел сейчас расслабиться и не забивать себе голову лишними деталями.

– Это мы еще посмотрим! – прошипела Андреева, опасно сузив глаза. – Я все равно их дожму! А ты не смей сдаваться раньше времени. Встал быстро и пошел бриться!

– Да без проблем, – легко согласился Мельник и упруго поднялся на ноги. Эка невидаль, соскрести небольшую щетину. Не стоит эта куцая юношеская поросль на физиономии возможного скандала с подругой.

– И туалетной водой не забудь побрызгаться. Той, французской! – крикнула ему вслед Ленка. – А то опять, как забулдыга, «Тройным» обольешься! И не забудь: мама – Валентина Трофимовна, а отец…

– Антон Петрович, мон женераль! – шутливо откозырял Ленке в дверях ванной Данила и засмеялся.

Дача Андреевых располагалась в элитном районе – на Николиной горе. Загородная цитадель советских артистов, литераторов, музыкантов, художников и, конечно, куда без них, политиков. Отец Елены по своему статусу как раз органично вписывался в число жителей поселка.

Внешне дом заместителя министра культуры смотрелся довольно скромно, чего не скажешь о его внутреннем интерьере – он был выдержан в лучших традициях дореволюционного дворянства. Мельник, перешагнув порог и оглядевшись, невольно покачал головой и озадаченно хмыкнул. Живут же люди! А потом удивляйся, откуда взялись разговоры о новых «красных барах».

– Проходите, проходите, – встретила их на огромной веранде миловидная элегантная дама в легком платье. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы уловить ее фамильное сходство с дочерью. – У нас здесь запросто, никто не спрашивает разрешения, просто приезжают и все.

«Ага, конечно! – фыркнул про себя Данила, широко улыбнулся хозяйке дома и вручил ей роскошный букет и картонку с „Киевским“ тортом. – Охотно верю. То-то нас по дороге всего три раза на постах остановили и проверили».

– Здравствуй, мама, – Ленка вызывающе вцепилась в локоть Мельника и старательно делала вид, что все в порядке. – Я так понимаю, вся честная компания в сборе? – Девушка напряженно прислушалась к доносящемуся из недр дома шуму.

– Ой, да там исключительно свои! – пренебрежительно отмахнулась Валентина Трофимовна. – Проходите, не стесняйтесь. Разуваться не нужно. – Она поставила торт на стол, небрежно положила рядом цветы и величаво прошествовала к двери, ведущей внутрь. Сильно толкнула ее, и приглашающе махнула рукой.

Навстречу Даниле и Елене поплыл табачный дым – накурено в доме было изрядно. Мельник недовольно поморщился. Черт, костюм теперь пропахнет и придется отдавать его в химчистку. В комнате смеялись и галдели подвыпившие гости. В глазах у Данилы зарябило от обилия незнакомых лиц. Хотя…нет, кое-кого он узнал – пара-тройка актеров и актрис. Причем, отнюдь не из массовки. Но оно и понятно, дом тоже не с участка в шесть соток токаря завода «Серп и молот».

– Ба, друзья, да это же Мельник! – громко произнес кто-то и с размаху, от избытка чувств, с силой хлопнул Данилу по плечу. – Наш лучший футбольный форвард! – парень едва заметно поморщился и недовольно покосился, но тут же нервно сглотнул – низенький лысый толстячок являлся обладателем не только богатой россыпи звезд на погонах золотого шитья, но и красных генеральских лампасов на форменных брюках.

– Погодите, – нахмурил брови солидного вида мужчина в голубой рубашке с короткими рукавами. В руках он держал высокий узкий стакан с разноцветным коктейлем. – Это какой такой Мельник? Не тот ли хулиган, про которого фельетон в «Комсомолке» недавно был?

Данила стиснул зубы. Кровь ударила в голову. Эх, попадись сейчас под руку тот журналюга, что так сладострастно окатил его дерьмом в своем пасквиле. Все зубы пересчитал бы!

– Он самый! – жизнерадостно захохотал генерал. – А что, я и сам тому армянину за Леву с удовольствием рожу начистил. Ишь чего выдумал, стервец, самого Яшина на больничную койку отправил! Так что правильно ты ему наподдал! – толстяк снова хлопнул Мельника. На этот раз по спине.

– Туш! – закричал лохматый парень в круглых очках а-ля Джон Леннон и рванул струны гитары.

Генерал подтолкнул ошалевшего Данилу и тот вдруг оказался в самой гуще людей. Ленка где-то благополучно потерялась и футболиста бесцеремонно тормошили, стучали по плечам, слюнявили щеки, что-то кричали на ухо, передавали с рук на руки.

Когда немного поутихло, Мельник обнаружил себя стоящим у открытого окна в сад с бокалом вина в руке. Как он там оказался, Данила – убей бог – не мог вспомнить, как ни старался. Парень огляделся. Ленку он по-прежнему не видел. Зато смог рассмотреть более подробно собравшихся. Компания подобралась довольно разношерстная. Люди старшего поколения здесь благополучно соседствовали с молодежью возраста Мельника. А официальные костюмы и мундиры спокойно уживались с разноцветными заграничными гавайскими рубахами. Странное место.

– Данила, а вам кто из современных поэтов нравится? Данила, ау!

Мельник вздрогнул. Надо же, задумался и не понял, что обращаются к нему. Ишь ты, замолчали и наблюдают с каким-то скрытым злорадством. Или так только кажется? Нет, не кажется. Вон у «Леннона» ехидная ухмылочка на губах уже змеится. По ходу, приготовились посмеяться над пустоголовым спортсменом. Ладно.

– Шпаликов.

– Шпаликов⁈ Этот пьяница?

– А кто на Руси не пьет? – тонко усмехнулся Данила. – Зато человек по-настоящему талантлив.

– Может быть, прочтете что-нибудь? – О, а это что за мадам со злыми огоньками в глазах. Вроде бы нигде раньше он с ней не пересекался.

– Пожалуйста, – Мельник на секунду задумался. – Тебе со мною скучно.

А мне с тобою – нет.

Как человек – ты штучна,

Таких на свете нет.

Вас где-то выпускают

Не более пяти,

Как спутник запускают

В неведомой степи.

– Неплохо, – оценила Валентина Трофимовна и шутливо погрозила пальцем красной как рак Ленке, которая обнаружилась в задних рядах. – А мне дочь говорила, что ты все больше по детективам специализируешься.

– Мама! – возмущенно пискнула девушка.

– Грешен, – смиренно наклонил голову Данила. – Но иногда и поэзия увлекает. Тем более, что она потрясающе многогранна – от легкомысленной и шуточной до философской.

– Неожиданно, – потер нос стеснительного вида дядька в помятой рубашке и легких пляжных брюках. А еще почему-то в домашних шлепанцах. – Поразите еще раз?

– Просим, просим! – заголосили гости.

– Что ж, – пожал плечами Мельник. – Извольте. – Он принял вычурную позу и принялся нараспев декламировать, размахивая свободной рукой.

– Когда в ясный день обхожу я жилище почтенной матроны,

Родившей супругу мою, что изгибами стана способна затмить Афродиту,

Стремлюсь показать, сколь искусен я в жанре комедий,

Просунув могучий приап сквозь витую ограду

Иль дерзко явить афедрон цвета бронзы на фоне колонн белоснежных.

Гости ошеломленно молчали.

– Погодите, – неуверенно начал генерал. И вдруг сдавленно хрюкнул. – Это же… это же: «Мимо тещиного дома я без шуток не хожу». Только на манер Гомера!

– И правда! – засмеялся «помятый». – Как я сразу не сообразил.

– Браво! – выкрикнула девушка в цветастом сарафане и зааплодировала. – Браво! Еще!

Собравшиеся засмеялись, загомонили, кое-кто также захлопал в ладоши.

– Юные дочери в море Эгейском купались,

Нежную плоть услаждая соленым прибоем.

Милостив был Посейдон и мольбы потайные услышал:

Более женщины не посещали гимнасий!

И снова первым сообразил генерал.

– «Девки в озере купались». А ты и правда хулиган, Мельник, – он шутливо погрозил Даниле пальцем под очередной взрыв хохота собравшихся. – Ох и бандит!

– Уморил! – обмахивался газетой тучный багроволицый мужчина, в котором футболист признал известного композитора. – Вот это я понимаю!

– Ну а серьезное? – поинтересовался «помятый». – Вы же нам еще что-то философское обещали, молодой человек?

Мельник задумался. На память пришло читанное давным давно обсуждение одного стихотворения. Как ни странно, посвященного футболу.

– У Николая Заболоцкого есть такие строки, – начал он медленно.

– Ликует форвард на бегу

Теперь ему какое дело!

Недаром согнуто в дугу

Его стремительное тело…

Валентина Трофимовна вздрогнула и подхватила:

– Как плащ летит его душа,

Ключица стукается звонко

О перехват его плаща… – Ленкина мать читала красиво, с выражением, полу прикрыв глаза, и Данила замолчал, не желая ей мешать.

– … Спи, бедный форвард.

Мы живем. – Валентина Трофимовна слабо улыбнулась. – Неожиданный выбор. А знаете, я ведь в свое время кандидатскую защитила о мотивах натурфилософии в поэзии тридцатых годов. Это тебе Елена рассказала?

– Нет, – отрицательно помотал головой Мельник. – Просто в этом стихотворении про футбол. По крайней мере, я так сначала подумал.

– Сначала? – заинтересовалась Валентина Трофимовна. – А потом?

– А потом, – осторожно сказал Данила. Шутки шутками, а сейчас он ступил на очень тонкий лед. Сначала он собирался пересказать разбор стихотворения в религиозно-мистическом ключе, но быстро понял, что это будет явным перебором и решил ограничиться смягченным вариантом. – Я понял, что это чистой воды символизм. И «мяч», «голкипер» и даже «фонтан» здесь означают нечто иное. Рассмотрим композицию стихотворения. Вот форвард побеждает. Затем на него наваливаются беки и он страдает. А потом и вовсе умирает, но в мире все остается по-прежнему. Завязка – кульминация – развязка. То есть, победоносный герой, а потом мученик, спящий вечным сном.

– Не пойму, куда вы клоните? – настороженно поинтересовалась мадам со злыми глазами. – Поповщина какая-то!

– Подождите, – досадливо шикнул на нее генерал. – Пусть закончит.

– Спасибо, – улыбнулся ему Мельник. – Собственно, я перехожу к главному вопросу моего скромного анализа. Как нужно понимать написанное? Думаю, что под образом футбола кроется другое. Стихотворение просто не могло быть написано про футбольный матч – слишком много художественных приемов использовано, не нужно это вовсе ради игры. А вот для глобального описания жизни – вполне оправданно. Вполне вероятно, что весь сюжет построен по принципу «На смерть поэта» Лермонтова. То есть, за основу была взята схема «погибающий на пике славы».

– Ну, это уж слишком смелое допущение! – вскинулась Валентина Трофимовна. – Эдак, мы договоримся, что форвард – это Пушкин, шар – Дантес, а эти ваши беки – окружение Пушкина.

– Почему нет? – пожал плечами Мельник. – Может быть, в самом деле Пушкин. Или еще кто-нибудь, чья трагическая судьба стояла перед глазами Заболоцкого, – про вариант с Гумилевым парень решил умолчать. – В любом случае, мы видим причудливое переплетение, как минимум, двух миров. В мире футбола – триумф и страдания форварда, а в земном – его смерть. И в этом земном, настоящем мире герой всего лишь один из миллионов. И его смерть никоим образом не может сказаться на жизни других людей. Хотя, надо признать, поэт и сострадает своему герою. Простите, что-то я увлекся, – Данила смущенно замолчал. Гости растерянно переглядывались. Мать Андреевой смотрела на футболиста с непонятным выражением.

– Хм, – «помятый» яростно потеребил свое ухо. – Надо подумать. Не со всем, пожалуй, соглашусь, но определенный интерес в ваших рассуждениях безусловно имеется.

– Ну, вам-то виднее, – с легким подобострастием в голосе тут же откликнулся мужчина в голубой рубашке. – На то вы и заместитель министра культуры.

Твою дивизию! А он, дурак, еще гадал, чего вдруг этот странный дядька затрапезного вида щеголяет в шлепанцах. А это Ленкин папаша! Собственной персоной Антон Петрович Андреев. Вот так раз!

– Где вы, говорите, учились? – Валентина Трофимовна смотрела на Мельника с легким прищуром. – В Школе рабочей молодежи?

– Больше занимался самообразованием, – начал выкручиваться Данила. – Летаем много, в полете заняться особо нечем, вот и читаю все подряд. Да и на сборах после тренировок время иногда остается.

– Я слышал, футболисты обычно безбожно режутся в карты, – улыбнулся генерал.

– Не люблю карты, – сухо сказал Мельник. – Извините, не мое.

– Ну а это дело? – генерал заговорщицки щелкнул себя по горлу.

– У нас режим. И Константин Иванович за пьянки карает беспощадно, – нахально перевел стрелки на Бескова Данила. – Даже запах пива если учует, то все, пиши пропало. Можно и из команды вылететь.

– Ну уж, не сгущай краски, – засмеялся Андреев. Куда только подевался стеснительный «ботаник». Сейчас в мужчине отчетливо проступили черты высокопоставленного начальника. И помятая рубашка со смешными тапками смотрелись на нем словно овечья шкура на матером волке. – Костя далеко не дурак по коньячку пройтись.

– Так это с вами, – смиренно согласился с ним Мельник.

– Это да, – ухмыльнулся Антон Петрович. – Ладно, что-то мы в ненужные мирихлюндии ударились. Эй, кто там, включите музыку!

Все за столом перемешались. Наливали и пили без тостов, говорили на повышенных тонах, стараясь перекричать собеседника и…курили. Курили беспрерывно. Так, что табачный дам не успевал полностью улетучиться, вытечь в открытые окна. Окурки переполняли пепельницы и некоторые еще продолжали тлеть.

Данила почувствовал, как от громких звуков и табачной вони неприятно защемило в висках, а затем в затылке. Стараясь не привлекать к себе излишнего внимания он аккуратно прошел сквозь толпу, ловко лавируя между захмелевшими гостями, точно перед ним были защитники соперника на футбольном газоне.

«Гол! – сказал Мельник сам себе, выйдя, наконец, на веранду. – Гол в ворота команды Министерства культуры забил…»

– … А я тебе еще раз повторю, – донесся до него вдруг голос Валентины Трофимовны. Мать Ленки стояла на улице, под окнами дома. – Хоть и забавный мальчик, но не твоего поля ягода. Не гоже дочери замминистра жить с каким-то спортсменом! Это только в народных сказках принцесса может выйти за конюха. Так что, выбрось из головы эту блажь и возвращайся к мужу. Надеюсь, ты меня поняла?

– Но, мама…– о, а это голос Елены.

– Разговор окончен! – в голосе Валентины Трофимовны лязгнул металл. – Порезвилась и хватит. Билет для тебя заказан на послезавтра. Собирай вещи. А форварда твоего отвезут домой, я распоряжусь. И учти, мое терпение имеет границы. Надеюсь, ты не хочешь, чтобы жизнь этого мальчика разлетелась вдребезги окончательно? И не смей мне тут рыдать!

Данила замер. Последние слова женщины обрушились на него подобно удару молнии. Выходит, все его неприятности – это дело рук семейства Андреевых? Армия, придирки Бескова, фельетоны в газетах…Хм, а, собственно, почему бы и нет? В самом деле, ну кто он такой для современной советской элиты? Так, никчемный сирота с паршивым образованием и довольно сомнительным будущим. Жестоко, но логично. Что ж, будем жить дальше.

Мельник потер ноющий висок, в который ввинтилась жгучая боль, поморщился и быстрым шагом покинул дачу Андреевых. Искать Ленку не стал. Да и смысл? И так все было понятно заранее.

– Уезжаете? – цепко глянул на Данилу возле калитки выросший, будто из-под земли серый и неприметный мужичок с холодными волчьими глазами. – Электрички на Москву уже не ходят.

– Как же быть? – немного растерялся Мельник.

Охранник задумался.

– Знаете, через пятнадцать минут прибудет моя смена. Я могу подбросить вас до города.

– Это было бы здорово, – обрадовался футболист.

– Да ладно, какие вопросы, – улыбнулся вдруг охранник. – Неужто своего коллегу в беде бросим? Ты же ведь по нашему ведомству проходишь, верно?

– Младший лейтенант, – согласно кивнул Данила.

– Вот видишь! А я – капитан. Будем знакомы, – он протянул узкую ладонь. – Пашковский. Семен.

– Данила.

– Да знаю, – засмеялся охранник. – Ты вот что, иди пока, посиди вон там, на лавочке. Видишь, напарник мой там курит? А как машина придет, вместе и тронемся.

…Трель телефона Мельник услышал еще на лестничной площадке. Звонок надрывался, будто в истерике и не думал замолкать, пока Данила лихорадочно рылся в карманах пиджака, разыскивая ключи от входной двери.

– Да! Алло! – крикнул Мельник, попав, наконец в квартиру. – Алло!

– Данька, ты? – донесся сквозь шум и треск искаженный голос. – Это Аничкин.

– Анюта? Что случилось, ты чего так поздно?

В трубке опять затрещало. Витька помолчал, а потом каким-то чужим голосом вдруг тихо произнес:

– Малой, беда у нас. Валька твоя Одувана зарезала!

Глава 8

1969 год. Июль. Москва

– Таким образом, команда единогласно решила взять тебя на поруки. Мельник, ау, ты меня слышишь?

«Да слышу, слышу»! – хотел было сострить Данила, вспомнив незабвенный мультик «Ну, погоди!», но поостерегся. Серия, в которой Заяц отвечал Волку, истошно голосящему в микрофон в летнем парке, на экранах телевизоров еще не появилась. Собственно, месяц назад с оглушительным успехом у зрителей прошел лишь самый первый эпизод с догонялками на пляже. Так что, как не печально, но покамест не поймут-с!

– Я все понял, Константин Иванович, – Мельник стер с лица улыбку и поднял голову. Бесков смотрел на него в упор немигающим взглядом. Голодец, что сидел за столом в тренерской по правую руку от начальника, незаметно подмигнул молодому футболисту. Дескать, не переживай, все пучком!

А кто здесь переживает? Что-что, а впадать в излишнюю экзальтацию и заливаться счастливыми слезами умиления Данила вовсе не собирался. Ездите по ушам кому-нибудь другому! А то он не выкупил, что у старшего тренера нынче знатно подгорает – Ривелино, оказавшийся в палате реанимации института имени Склифосовского, оставил в центре поля зияющую дыру. Нет, само собой, в «Динамо» имелись очень даже квалифицированные игроки, способные если не заменить бразильца, то, хотя бы, отыграть на весьма приличном уровне. Но, вот беда, команда за последнее время уже несколько привыкла к убойной связке Ривелино – Мельник. И к тому, что кто-то из этой парочки обязательно выручит в трудную минуту. Поэтому одновременное выпадение из состава их обоих, да еще и с незакрытой вратарской позицией, да накануне финального турнира…в общем, вы поняли.

Но, разумеется, делиться с Бесковым своими мыслями Данила благоразумно не стал.

– Приложу все усилия, чтобы оправдать оказанное мне товарищами высокое доверие!

– Ну-ну, посмотрим, – пробурчал Константин Иванович и жестом показал, что Мельник может покинуть комнату. Уже в дверях парень случайно услышал, как старший тренер вполголоса попросил: – Адик, будь добр, возьми там в шкафу, да плесни-ка мне грамм пятьдесят. Устал я что-то, как собака.

– Не томи, рассказывай, – накинулись на Данилу товарищи по команде, что, оказывается, ожидали его в коридоре неподалеку от тренерской. Надо же, приятно. – Вернули тебя в состав?

– Вернули, – не стал томить их молодой форвард. – Так что, с тбилисцами, думаю, выйду. Если, разумеется, Бес не передумает.

– Молоток! – хлопнул его по плечу Аничкин. – Теперь точно грузин порвем. Что ты там обычно говоришь: «Как Тузик грелку»?

– Погоди, Вить, с грузинами, – попросил Мельник. – Скажи лучше, вы в больницу сегодня звонили? Что врачи говорят?

– Звонили, – помрачнел капитан. – Состояние стабильно тяжелое. Это так доктор сказал. Хрен его знает, хорошо это или плохо.

– Поверь, не самое страшное, – задумчиво произнес Данила. – Обычно подобный диагноз ставят, когда у больного имеются серьезные проблемы, но в критическую стадию они не перешли.

– Ты-то откуда знаешь? – поразился Маслов.

– А у нас пацана одного в детдоме так же ножом в драке пырнули и мы к нему частенько наведывались. Так врач все время одно и то же говорил, а мы не понимали. Допекли его, видать, здорово и он однажды взял и нам целую лекцию прочел, – Мельник вовремя извлек из памяти подходящую информацию и сейчас говорил вполне уверенно. – Проще говоря, нет ни плохих, ни хороших изменений.

– Да уж, райончик у тебя бандитский всю жизнь был, – покачал головой Маслов. – То поножовщина, то драка стенка на стенку или школа на школу. Причем так во всем было. Помню, пацаном зеленым я все время на «Фрезере» ошивался, а там постоянно команды разных возрастов тренировались или играли. И если где-то игрока не хватало, то запросто могли нас позвать. Не всех, конечно, а кого потолковей. Так честно скажу, скидку на то, что среди мужиков шкет лет тринадцати-четырнадцати бегает, никто не делал. Зазеваешься – мигом подкуют так, что летишь белым лебедем. А пикнешь, могли и в рожу двинуть. Но характер за счет этого вырабатывался не чета нынешним домашним мальчикам.