Текст книги "Пророк поневоле (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Шахтаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Мы сидели с Меером в харчевне.

– На рожон не суйся. Запроси хотя бы два десятка аркебуз. Как их переделать, Нестор знает. Тогда появится шанс, что вами не будут затыкать любую дыру. Если огненного боя у них нет, потребуй, чтобы новая ордонансная рота воевала по подобию черной пехоты. Только тогда у тебя появится шанс уцелеть в стычках с кочевниками. Ну и пожелаю не продешевить, Берни. Прощай , камрад.

– Капитан, как только понадобимся, ты знаешь где нас искать . Идешь домой?

– Да. Что-то я здесь задержался.

Вечером заявился Ждан. Вид у него был смущенным.

– Что, экюйе? Не вижу выражения счастья на лице.

– Понимаешь, Олег…э-э…

– Понимаю, планы изменились и сидеть возле юбки и заниматься ремеслом тебе не захотелось.

– Как-то так.

– Ну что же, у тебя есть выбор. Можешь проситься к Харитону и доблестно сложить голову под Москвой, но есть одна тонкость.

– Что есть?

– Маленькая неприятность. Попы, наши старые знакомцы, сильно тебе не обрадуются . Боюсь, что они будут делать тебе бо-бо, чтобы узнать, куда я подевался.

– Я об этом не подумал.

– Так что мы с тобой числимся в бегах, наверняка как богохульники, еретики и прочее, короче придумай вину сам.

– А что плохого мы сделали?

– По большому счету ничего. Однако ты виноват только тем, что встретил меня и боюсь, что уже списан.

– Что такое списан? Ты стал так странно говорить.

– Уже похоронен на погосте. Ждан, ты слишком много знаешь и потому виноват.

– И что делать?

– Уходить надо. Алешка держит лошадей под седлами. Жду тебя.

– Опять к чухне?

– Истинно так.

Наш паж Алешка был круглым сиротой. Его родителей вырезали куманы на засечной линии год назад, а самого продали в Кафе. Смышленый и шустрый, он быстро нашел общий язык со Жданом. Сейчас он действительно находился в полной готовности, присматривая за четырьмя лошадями.

– А этот Харитон знает, что ты не идешь на Москву?

– По дороге от Пскова мы все обговорили. Я обещал вернуться после посещения могил родных .

– И где эти могилы?

– Увидишь собственными глазами, клянусь. Но надо торопиться. Засветились мы здесь.

– Эх, не успели толком погулять!

Глава одиннадцатая

За тринадцать дней удалось добраться до Вологды. Если бы не проводник, нанятый за бешеные деньги, поход не имел бы смысла. Сухой и жаркий май позволил форсировать речки по малой воде. Я хотел пройти южным маршрутом через Вологду, Устюг и на Усть-Сысольск, в существовании которого были большие сомнения. По всем признакам выходило, что из Вологды мы выйдем в начале июня.

В Вологде пришлось расстаться с лошадями. Не было никакого смысла тащить их по тайге . Мы со слезами прощались с боевыми конями, прошедшими с нами нелегкий путь. Не предполагал, что можно так привязаться к животному. А вот спросите дальнобойщика о степени его привязанности к своему транспорту, с которым он прошел и крым и рым, с которым замерзал и спасался . Думаю для него это гораздо больше , чем куча железа. Но деньги дали хорошие, таких пород здесь не бывало.

Опять шитик, крепкий, широкий и заточенный под прямой парус. Мы тщательно размещали в нем свое добро. Амуниция, харчи, оружие , походный шатер , посуда и котел и многое другое.

Из оружия три арбалета, три кинжала, ландскнетта у меня и фальшион у Ждана, который он выменял в Гамбурге у пикинера. Кроме того, Ждан неплохо пользовался и дагой -последним писком моды на юге Европы. Погрузили и аркебузу с бочоночком хорошего пороха и причиндалами к ней. Павезы решили оставить, взяв взамен сравнительно небольшие ручные щиты. Кроме того, Ждан настоял на покупке пяти сулиц – коротких метательных копий. Я повертел в руках тяжеленную секиру, перехватил взгляд Ждана и сунул ее на нос. Против лома нет приема. В емкий рундук загрузили доспехи. У меня он был пластинчатым, а у Ждана поплоше. Алешке мы подогнали доспехи, снятые с малорослого витальера . Кстати арбалетом, правда облегченным, он пользовался уже неплохо. А обувь, кафтаны, плащи, кольчуги, бацинеты, болт – вот ведь прибарахлились. В самый нос я сунул две оставшиеся бомбы, не взорвавшиеся из-за обрыва фитилей.

С наличностью тоже было неплохо. После схваток с пиратами я отложил двести золотых гульденов, чеканенных в Любеке. За лошадей мы выручили сорок гривен, что соответствовало примерно пятидесяти золотым флоринам.

Своей монеты здесь не было. Москва только начинала чеканку рублей. Вот и ходили по рукам гривны и флорины, гроши и алтыны, сам черт ногу сломит. Даже Ждану приходилось чесать темечко, приводя европейскую валюту к местным реалиям. Средства позволили нанять гребцов-бурлаков до Устюга.

Моя команда называла меня атаманом, что вызывало у гребцов противоречивые ассоциации. Гребцы работали посменно. Шитик останавливался только на оправку и обед. Я торопился. Прошли по Вологде и вышли в Сухону. Стало веселей, а после Дубни совсем комфортно. Путь до Тотьмы занял три дня и это при встречном ветре. Зато потом река еще больше уширилась . Перекатов было немного. Один из них назывался «Копыто», а второй «Корыто». Мы отсыпались после тяжелого перехода от Устюжны, но один из нас постоянно бдил и за гребцами и за обстановкой на берегах. Еще двести километров до Устюга прошли без приключений. Встречных судов было немного, но они были. Мы проходили мимо, не останавливаясь. Под Устюгом мужики получили расчет и были высажены на берег ввиду города. Алешка запросился посмотреть город и я его понимал, но решительно оттолкнулся веслом. Нам не хватало только встретить старых знакомых из монастыря.

Я рассматривал карту собственного изготовления, наброски которой регулярно возобновлял при всех перипетиях. Вспомнились слова Ждана о женщинах «почище». Действительно в вопросах случайных связей приходилось быть чрезвычайно привередливым. Опять же над половой проблемой вставала другая проблема, именуемая сифилис. Где-то я читал, что в средние века именно в Италии произошла вспышка этого грозного заболевания. Год и даже век были неизвестны, но приходилось шарахаться от каждой чересчур игривой особы . А их хватало. И на Сицилии и в миланском походе войска сопровождали сонмы торговцев и торговок, проституток и служанок. Собственно число войска было по количеству ненамного больше обслуживающего персонала. Второй причиной, вызывавшей отсутствие должной потенции, был низкий уровень личной гигиены прекрасного пола и особенно удручающее состояние зубов. Представьте девицу -этакую кровь с коньяком без передних зубов и умопомрачающим запахом. Однако общее состояние гигиены не было таким трагичным, как его описывали в книгах. А может все– таки все сглаживалось Италией. Черноволосые пухленькие красотки , как на картинах Брюллова – это тоже было.

После впадения Юга река разлилась и идти под парусом стало веселей. На второй день суденышко выплыло в Вычегду. На месте слияния двух рек раскинулось небольшое, из десятка домишек селение зырян. Именовалось оно Пырас , что примерно переводится как «горло». Впрочем устье и есть горло. Здесь мы тоже не задержались. Я планировал пополнить запасы в Яренском городке. Теперь приходилось двигаться против течения и до места мы добрались только на шестой день и встали на роздых.

Стало понятно, что шитик придется оставлять в городке. Здесь находились и фактория и Новгородский кордон . Дальше только дикие племена, нежелательные встречи и полное отсутствие намеков на цивилизацию. Мы обменяли шитик на местное суденышко, полностью приспособленное к плаванью по мелководьям и перекатам, озаботились прочной обувью. Была середина июня – запаса времени практически не было. До верховьев Печоры было около пятисот километров по малым рекам и волокам.

Ждан рвал волосы на голове. Часть имущества приходилось продавать, иначе лодка становилась неподъемной.

Свели знакомство с местным воинством, охранявшим кордон.

– Никак вы вои в ушкуйники решили податься. Что иным людям искать среди перми дикой? И оружие немецкое, никак с Литвы пришли, – допытывался десятник Фрол.

– Да нет, держи дальше, – хохотнул Ждан.

– А не маловато вас будет, да на лодчонке махонькой?

– Наши ушли Мезенью, а атаман приболел, вот и догоняем, – вдохновенно врал мой экюйе.

– Самострел не сменяете? Дам окорок и гусей копченых.

– Арбалет? Нет. А вот посмотри, вот это сменяю. – Ждан вытащил шлем из заначек. – С синьора под Миланом снял. И личина есть.

– Лепота. Такой только боярину носить. Что еще попросишь?

– Молочного на пару-тройку дней, да гусятины, да копчушек пару –идет?

– По рукам. Ну и я помолчу на всякий случай, что вы тута проходили и своим накажу. А ты уж поделись фряжским. У вас смотрю пару бочонков припасено.

– Годится. А мы в вашей баньке нонче попаримся. Как? Годится?

– Теперь точно по рукам. Ох ,ты и хват. Пошли, что ли – оскоромимся.

Рано утром мы уже поднимались по Вычегде под косым парусом. Распогодилось. Появился гнус. В три дня дошли до устья Выми, еще четыре ушло на подъем до устья Сысолы. Здесь было небольшое селение коми, где мы немного передохнули. Встретили нас если не гостеприимно, то и не злобно. Искали проводника, пришлось задержаться на сутки, пока не появился нужный человек. Местный зырянин по имени или кличке Русин согласился проводить нас до селения Кулэмдин в сопровождении своего сына на лодке. В оплату он просил наконечников для стрел.

– У нас только каленые, – сказал Ждан.

– Ничего,пригодяться, – усмехнулся Русин.

– А может дальше проведешь, дадим хороший нож?

– Дальше можно легко потерять голову. Угры шалят. Вы их называете манси. Попробуйте договориться с местными. Они лучше знают те места.

Я помнил, что расстояние от Сыктывкара до Усть-Кулома по шоссе около ста километров, но по реке мы прошли больше двухсот. И это при том, что река была значительно полноводнее, чем в мое время. И уловистей. Проблем с рыбой не было никогда, похоже теперь у нас каждый день – четверг. Юго-западный ветер крепко подпирал наш парус. Дни становились все жарче. Я спросил у Русина, что он думает по поводу лета и получил ответ, что ожидается очень жаркое лето.

– Морошка хорошо отцвела и не упала, будет жарко.

Наконец из-за поворота выскочила деревушка с характерно для коми выстроенными домами. Я уже понял, что проводник нам не был нужен, но уговор есть уговор. Рассчитавшись с ним, мы выяснили, что трудности будут при входе в реку Нем. Вот там точно потребуется проводник.

Через неделю мы входили в устье речки Нем. Мои планы заиметь проводника не сбылись. Действительно в месте впадения речки в Сысолу стояло пара домов, один из которых был нежилым.

– Ночуем в пустой хате, – сказал я, – больно здесь место красивое. Дальше чую я большой геморрой.

Ждан давно не интересовался, кто такой Геморрой и кто такие Навозные морды, привыкнув к моему сквернословию.

– Похоже, хозяева здешние попрятались на всякий случай.

– Хрен с ними, – констатировал я. – Надо по-хорошему отоспаться.

Завидев из чащоб, что мы не собираемся громить их домишко, хозяева выползли на вечернее солнце. Разговор задался не очень, мужик совершенно не говорил ни по-русски, ни по коми. Я же никак не мог втемяшить ему, что нам нужно не промахнуться мимо дороги на сойвинский волок. Это по-моему сойвинский, а по его черт его знает. Махнув рукой и наскоро поужинав, я завалился спать , но сон не шел.

На улице Ждан, похоже плеснул охотнику вина и разговаривал с ним уже на мужском языке. После состояния « ты меня уважаешь?» никакие переводчики не требуются.

Итак, пока неясно главное. В своей я реальности или в иной, но очень похожей? Где гарантия, что пройдя через ворота, меня не выбросит в неолите? Как проверить при благополучном исходе, изменил я историю или нет? Если даже изменил, то как я это узнаю, ведь средневековую историю как не знал, так и не знаю? И , на закуску, совсем простой вопрос, как дальше жить.? Здесь степень моей востребованности чрезвычайно велика, а там я обычный «Эй, ты». И совсем не хочется выращивать на даче розочки , уминая очередной шашлык из бразильской свинины.

Не удалось найти ответа ни на один вопрос.

Утром Ждан отрицательно потряс головой, показывая, что переговоры с туземцем не удались.

– Баял, что впереди воины свирепые и многим числом, – сообщил он коротко.

Пройдя километров тридцать по довольно широкой, но начинавшей мельчать речке, мы заночевали, но уже со стражей. Из-за непрекращавшейся жары щли налегке, но сейчас с утра вздели брони – кирасы с рукавом до локтя. Солнце в этих краях садится в июне всего на пару часов и было светло и прохладно. Река начала сужаться и петлять, перемежаясь то спокойными зеркальными плесами, на дне которых просматривалась любая рыбешка, то мелкими, по колено перекатами. Лес подступал все ближе и мы понимали, что спокойная жизнь кончается. Арбалеты и сулицы были приготовлены к бою, шлемы были под рукой. Еще день подъема по бесконечным петлям в горящих от нагрева панцирях. Ждан и Алешка постоянно обливались водой, а я, памятуя о своих далеко не молодых годах, старался не мочить даже ноги, зная, что по такой погоде холодная вода может вызвать ураганный артрит. А вода все холодала, вытекая из затененной дремучей пармы.

На третий день после прохождения устьев двух речушек, русло Нема так сузилось, что большие ели, падавшие от старости поперек потока, местами перегораживали половину русла. Вымотанные небывалой жарой и недосыпом, мы едва не прозевали нежданных гостей. Едва мы вылезли на длинный и широкий перекат, как стрела щелкнула в мой нагрудник. В глаза полетели мелкие и колючие брызги и я недоумевал, что же стрела раскрошила на моей груди. Мы заученно уперли арбалеты в дно лодки и взвели их. Метров в тридцати шевелились кусты, оттуда били два или три лучника. Алешка уже зажег фитиль аркебузы. Мы прятали незащищенные ноги за лодкой. На моих глазах в бацинет Ждана прилетела стрела и отскочила, не оставив вмятины.

– Наконечники костяные, – заорал Ждан, подтаскивая поближе связку сулиц. Я выцеливал стрелка в чаще. Выстрел. Грохот прокатился в тишине и всплыло густое облако порохового дыма. Алешка дважды выстрелил в ту же сторону и в это время с другой стороны речки по мелководью на нас ринулся с десяток местных индейцев.

Странное чувство пронзило меня. Нет, не страх. Страху я натерпелся в первых боях, особенно на Корсике и в Сицилии тоже потрясся. Это потом, после схваток грудь в грудь, когда жизнь в прямом смысле находится на острие секиры, страх сменился злобой и расчетом. «Выпад, отбив, прикрыться щитом, подпрыгнуть , уходя от секущего удара по ногам, пригнуться и ударить умбоном вверх»,– вот примерно такие короткие полумысли на уровне инстинктов мелькали в голове.

А сейчас я ощутил далеко не страх, а ошеломляющее чувство охотника, когда все живое -просто добыча, с которой ты можешь сделать , что хочешь. И именно сейчас я понял, чего я, собственно стою, как человек и где мое место.

И. уже со злым весельем, я, крикнув Алешке:

–Бей, что справа, – выпустил из арбалета болт и вскинул рондель. На нас выскочило шесть человек. Трое лежали на мелководье. В двух из них торчали сулицы.

Сзади щелкнула тетива Алешки и раздался вскрик. На меня летел здоровенный мужичина, замахиваясь дубиной с оковкой. Заученно я отклонил богатырский удар вершиной секиры и, когда вожака полуразвернуло по инерции, через руку разрубил его почти до пояса. Обратным ходом секиры, окованной задней частью ткнул в подвздошье тому, что был справа, услышав, как затрещали ребра и , прикрывшись щитом, подрубил третьему ногу под колено.

Все. Великая битва закончилась. Еще двое воинов явно из молодняка , со страхом поглядывая на мою сплошь залитую кровью фигуру, драпали во все лопатки.

– Эх, атаман, даже помахаться не дал, – усмехался Ждан, вытирая меч об одежду убитого чудинца. – А Алешка молодец, завалил лучника.

Кристально чистая вода замутилась потоками крови. Ждан, пройдя к трем раненым, сказал :

– Один готов, а двое не жильцы, – после чего дважды ткнул мечом.

– Вот доходяги, – балагурил он, – даже взять с них нечего.

Я повернулся к Алешке и только тут заметил, что он зажимает рану на незащищенной части предплечья. Это крайне обеспокоило нас , ведь дикари нередко смазывали костяные наконечники рыбьим ядом.

– Наконечник железный, – удивился Ждан, рассматривая рану. – Кость не задета, считай повезло.

– Ждан, займись раной, а ты, Алексей сразу посмотри, что из оружия можно прибрать. Потом отчистишь все доспехи.

Надо было отвлечь парнишку от ненужных рефлексий. Сам я пошел осматривать позиции лучников. Одного убил Алешка, а где еще парочка?

Один лучник лежал, обливаясь кровью. Аркебузная двухсантиметровая пуля вырвала ему почти все горло. Рядом валялся лук ,тул со стрелами с костяными наконечниками. Примятая трава подсказывала, что третий стрелок тоже ринулся в атаку, но увидев ход боя, понял, что орешек оказался слишком твердым для их зубов и подался в бега. Кстати зубы у этих ребят были как в рекламе про «Блендамед».

Алешка собирал оружие с убитых и старался не подходить к трупу вожака, раскроенного, как на бойне.

– Ребята, а ведь волок-то недалеко, -сказал я.– Недаром эти козлы здесь паслись.

– Щиплют никак купчишек ,– добавил Ждан.– Надо бы их стан поискать, подхарчимся.

Стан нашелся недалеко, всего-то в десятке километров вверх по речке. Мы не стали к нему подкрадываться, понимая, что лесовики давно засекли нас по шуму. Бивак пустовал.

– Угры ушли двумя отрядами. Один – по воде вниз, а второй – вверх к волокам,– пробежав по следам, доложил воин.

– Сколько их было?

– Дюжина досталась нам, а вот иных будет поболе.

Ночь мы провели на вражеском становище. Мы со Жданом дежурили посменно, парнишку пожалели. Опять же ранение, хотя и неопасное. Раной Алешка очень гордился. Еще бы, она приравнивала его к взрослым воинам.

После боя я извлек из запасов настоящий генуэзский горжет и повесил на шею парня.

– Заслужил. Носи.

Счастью не было предела. Разбирали ход схватки. Ждан был доволен моими действиями.

– Мне нечему тебя больше учить. Конечно, махать мечом, как лягушатники, ты не будешь, но супротив ронделя выстоит далеко не каждый. Это от кого ты подсмотрел удар на обратном ходу?

– Говен.

–Да, тот знатный рубака. Жаль, что остался в Генуе.

– Что ему здесь делать, – возразил я, – его же свои и продали.

– А я вот какой оберег с чухни снял, – вмешался Алешка. Он показал кусочек обмятого желтого металла на веревочке.

– Никак золото? – изумился Ждан. – Оно самое, весом не менее гривны будет. Воин –то не из простых. Значит , пришли вои по добычу из-за Камня.

Сейчас я внимательно оглядывал окрестности, в очередной раз досадуя на отсутствие часов. Прошло ли летнее солнцестояние или нет? Судя по завязям брусники, сейчас наверно начало июля.

Еще день пути по вихляющейся речушке и она резко повернула на север, как и говорил чудин. И сразу в глаза бросились многочисленные следы людей, животных и судов – мы вышли на рубеж волоковой системы Вычегда-Печора через реку Нем до притоков Мылвы.

– Где угры? – спросил я.

– Идут вослед, как волки по добычу.

– Давно ушел караван?

– День-два.

Мы прибавили ходу. Чувство опасности подавило накопившуюся усталость.

Еще одна ночевка. Огня не разводили. Я хвалил запасливого Ждана. Конечно пришлось поупираться, проталкивая лодку на мелководьях, но оно того стоило – проблем с припасами у нас не было.

В свободное время Алешка увлеченно ловил хариусов на мушку с леской из конского волоса . Что может быть вкусней зажаренной на маслице свежей белорыбицы?

К середине следующего дня открылась небольшая излучина и начался тот самый волок.

Ждан сказал:

– Вот здесь они и нападут.

Бросив лодку и вооружившись, мы бросились в погоню. Аркебузу я оставил, в мобильном бою она бы только помешала. Через час хорошего хода мы услышали шум боя.

Угры рассчитали все правильно и напали на купцов, когда они продергивали вперед последнюю плоскодонку.

Охрана, растянутая по всему каравану, отбивалась без особого успеха. Угры налетели с двух сторон и сзади. Все артельщики у последней лодки были убиты или тяжело ранены, схватка переместилась к середине каравана.

– Бьем издалека, – сказал я. – Не сближаться.

Удар в спину был для нападавших большим сюрпризом. В минуту арбалеты выкосили почти треть угров, которые сами оказались между двух огней. Два предводителя в кольчугах и шлемах пытались развернуть строй, но очередной залп прошил их тела насквозь. Еще минута и противник побежал.

Вид закованных в доспехи воинов ошеломил не только угров, но и стражу. От их группы отделились двое и тот, что постарше, крикнул:

– Откуда будете, спасители?

– Новгородцы.

– Не ушкуйники ли, оборони господи?

– Нет. Мы здесь случайно.

Несколько успокоившись, люди стали подходить поближе. Мы демонстрировали миролюбие. По волоку в обратную сторону побежали воины, видимо стараясь обнаружить оставшуюся часть дружины.

– Вовремя вы. Могли и не выстоять. Хорошее место выбрали, лихоимцы! – сплюнул рыжий мужик, по виду купчина. Почитай с двух шитиков людей повыбивали, язычники окаянные.

– С Волги через Колву идем. Купцы мы нижегородские. Мы с братом Игнатом, да еще трое. Что же это, вас всего трое? Как же так? Ведь здесь угры везде шалят.

– Уже не шалят, – перекрестился Ждан, – упокой господь их души грещные.

– Никак побили? – с недоверием спросил рыжий.

– До смерти, – подтвердил Ждан, – только двое сбежали, остальной десяток рыб кормит.

– Лихие вы вои. Вот нам бы таких и надо. Правда своих из воев мы потеряли троих, да четверо ранено, а вот артельщики побиты, считай наполовину.

Я уже открыл рот, чтобы брякнуть вроде: « Что везем, братцы?», но сообразил, что вопрос не к месту и не ко времени. И так понятно, что купцы идут за рухлядью, которую будут выменивать по грабительским ценам на муку, масло, железо, ткани, оружие, соль и хозяйственную мелочевку.

Вместо этого я сказал:

– С охранением поможем. А за артельщиками можно и послать вперед кого на коне. Думаю желающие найдутся.

– Я тако же мыслил, – согласился купец.– А вас мы на свой кошт возьмем до Сойвы. По рукам? Только мниться мне, что таите вы, зачем в этих диких краях появились?

– Должок надо вернуть. Крепко нам задолжали, – сказал я, скорчив свирепую физиономию. Впрочем, что ее корчить, если теперь она все время такая. Лихой рыцарский удар крепко попортил морду лица.

– Быть по сему, – подытожил рыжий . – Полон есть? – спросил он у подошедшего начальника охраны.

– Четверо.Тяжелых раненых добили. Из доспехов две паршивые кольчужки, -он покосился на мой тяжелый арбалет, -эк, как просадил – и пара шлемов без бармиц.

– Привяжи полонян прямо к лодьям, пусть тянут.

– Не было у них каленых стрел,– продолжал воин,– инако сложилось бы по-другому. Мечей хороших тоже не было.

– Часто с пермью встречаетесь? – поинтересовался я.

– В этих местах впервые. Вот на Каме балуются частенько. Жара что ли их выгнала. Вот ведь духота какая. Быть грозе великой.

Мы простояли сутки, пока не похоронили убитых, перегрузили суда, подтянули свою лодку. Над караваном черным облаком кружил рой слепней и оводов, пот и гнус выедали глаза. Доспехи перекочевали в лодку– мы шли налегке.

Я приспособил на голову пучок травы, завязанной сверху в виде копны и пояснял Алешке, упираясь в корму суденышка:– Комар – он, подлюга в траву не летит. Можно спокойно спать, присыпав лицо травой, туда он не полезет. Зато темнота ему нипочем, всего изведет в шатре. Вот мошка – та наоборот – и в траву полезет, а вот в темноте не укусит.

– Откуда ты это знаешь?

– Видишь ли , я родился в этих местах.

Парнишка захлопал глазами.– Как же так? Тут же люд совсем дикий.

– Я даже покажу это место. Тебе понравиться.

Десятиверстовый волок наконец закончился. Я подошел к рыжему Филиппу.

– Мы пойдем вперед. Надо торопиться. Если будет опасность, дадим знать.

– Помогай господь.

Сплавляться по течению куда веселей. Чем ниже по течению, тем полноводней становилась речка с непонятным названием. Очевидно, что в эту эпоху климат был теплей и реки полноводней. В свое время я с недоверием выслушивал предания, каким образом на Печору доставлялся хлеб, ведь речушки обмелели так, что остались одни названия. Вот в 21 веке попробуй провести тяжелую баржу по речке Ухте до первой нефтяной скважины. То-то.

Еще через сутки мелководья почти исчезли и наконец сосновый лес раздвинулся. Мы выплыли в реку Печору. Еще немного и на левом крутом берегу завиделись строения явно не местной конструкции. Это был торг или погост. Сюда издалека стягивались охотники для продажи и обмена пушнины. И сейчас на берегу было довольно многолюдно.

– Отдыхаем? – повернулся ко мне Ждан.

– Только на день. Надо подкормиться по-людски и в баню.

– И грозу придется переждать ,– ткнул пальцем Алешка в выползающие с запада перистые облака. Действительно появились «кошачьи лапки» – признак изменения погоды. В воздухе ощущалась тяжесть и небывалая духота.

– Вот к вечеру и вдарит, – развеселился Ждан. – Гнус прибьет – уже хорошо.

Подумалось, что гроза конечно освежит, но и уровень воды может подскочить, что не очень желательно. В поселении мы навалились на съестное – пельмени из лосятины, маринованное в луке-туруне мясо оленя, нежнейшая семга, разварная нельма, супчик из свежатинки и вся эта благодать под последний бочоночек мальвазии. Опять же баня!

Ждан умудрился исчезнуть и явился лишь рано поутру, жмурясь, как кот.

– По нашему ни «бе» ни «ме», а в остальном баба огонь, – комментировал он итоги похода.

– Где ты их находишь?

–Это не я нахожу, это мы находим , так сказать по-взаимности.

– Местные не возражают? – спросил я и осекся, сообразив, что задал глупый вопрос. Вспомнилась Анька-Аньпель. « Сильный, высокий сын». Здесь тоже не помешает высокий и сильный отпрыск.

Ночью хлынул ливень и полоскал до утра. Вода в реке замутилась и надулась .

Я мрачнел, понимая, что этим не кончится и придется оставаться еще на день. Ждан опять исчез, а мы с Алешкой пошли на торг. Здесь доминировал бартер. Изумили сногсшибательные цены, заламываемые ушлыми торговцами. Особенно ценились железо и соль. Я усмехнулся, вспомнив о давешних планах по добыче соли на Выми. Даю голову на отрез, что пройдошливые купцы уже вываривают там соль из россола. Ведь пролезут в любую щель, вырвут выгоду из ничего, мечтая о тысячепроцентной прибыли и так во все века. К своему удивлению нам повстречался поп. Ну как же без них? Я не беспокоился, что нас опознают, чай не КГБ.

Алешке я купил меда по запредельным ценам, расплатившись серебром. Иную валюту светить не следовало, обойдется себе дороже. И цена на воск тоже впечатляла. А парафин здесь рядом, всего в сорока километрах. Всего – то докопаться до отличной нефти правда по вертикали глубиной в километр с гаком.

Богатейший край, а ведь никогда не жил богато, ни в какое время, ни при какой власти. Заколдованный круг. Дремучая страна. Даже из моих весьма полезных артефактов никто не удосужился хотя бы попытаться извлечь практическую пользу. Всех интересовало, как обустроить их бардак.

И все же это время нравилось мне больше, чем свое. Главное – оно было честней. И подлость верхов была предсказуемее и обособленная позиция церкви имела глубокий смысл. Господин чистоган еще не захватил господствующих высот и не стал целью и смыслом жизни, как у нас.

Появился Ждан и мы принялись усердно добивать бочонок. За два года общения оруженосец почерпнул от меня много чего, к примеру изучил глубины многоэтажного мата, в совершенстве овладел исполнением хитов «Ой, мороз, мороз» и «По Дону гуляет». Не надо думать, что здесь в подпитии народ не любил попеть, но аранжировки были какими-то заунывно-однообразными и в лучшем случае под гусли с бубном.

Сейчас мы с Жданом вдохновенно выводили про мороз , пугая многочисленных собак и туземцев. Алешка подхватывал чистым дискантом.

– А что, брат Ждан? – задал я давно вертевшийся на языке вопрос, – как дальше жить думаешь? Там , на Руси нас уже давно ждут в виде растопки для костра, а в Орде даже записаны в покойники.

– А по мне, то я бы где-нибудь в Неаполе помахался, нравилось мне там. И все там ясно. Как ты говоришь: « Ты товар – тебе деньги» и наоборот. Опять же к Любаше тянуло.

– Сейчас не тянет?

– Оно бы все ничего, но как вспомню свою флорентийку – мороз по коже. Так спину царапала – по неделям не заживало.

– Это понятно. А вот почему ты не спрашиваешь, куда я тебя волоку? Может прямиком в ад.

– Ада я не заслужил, нешто не понимаю? Опять же кажись во Фрайбурге в самой большой церкви с цветными стекляшками поставил я самую большую свечу нам во здравие.

–Думаешь поможет? Кирха-то католическая.

– А как же! Ведь воск каких денег стоит!

– Резонно. Но ты не ответил.

– Понимаешь, – неохотно выдавил Ждан, – я ведь зрю, что ты, Олег, не от мира сего. Опять же вернулись в эти края дикие не репой торговать. Стало быть, где-то здесь живут такие же люди, как ты. Вот и посмотрю.

– Не испугаешься?

– Чего бояться, когда дважды уже хоронили. Да и хочется посмотреть на страну чудную, неведомую. Так что веди, атаман. Мыслю я , что там спину твою прикрыть некому. Нам не привыкать.

– Спасибо, Ждан. Если бы ты знал, как ты прав. А сюда мы еще вернемся, обещаю. Надо кой-кому рога-то пообломать. Только за оружием сходим, с нашим здесь помереть – раз плюнуть. Заодно посмотришь, чем слабые людишки зад подтирают. Наливай, что ли!

Жадно прислушивающийся к разговору Алешка спросил:

– А я? Меня куды?

– А ты, – засмеялся я, – поедешь со мной в чудную страну, где по небу летают железные повозки, где чистая вода и чистый снег – редкость и где за ношение простого поясного ножа заковывают в железа .

– Значит в преисподнюю.

– Боишься?

– С тобой нет. Я видел , как ты на корабле срубил главаря, а он был на голову выше тебя.

Главные вопросы были выяснены и ранним утром мы отчалили от гостеприимного места под косым парусом. Сильное течение било в корму и последние двести километров до «каменной» речки были пройдены за сутки.

– Правь прямо в устье, – приказал я.

Продернув лодку метров на сто вверх по речке, мы завалили ее хворостом.

– Куда дальше? – спросил Ждан, озираясь.

– Отдыхаем до вечера. Всем готовиться к пешему переходу. С собой брать полные доспехи, припасы и оружие. Что не сможем унести на себе, оставим в лодке.

Я и сам не знал, куда мы выйдем и в какое время. Вполне могло занести к неандертальцам или в дальнее грядущее. Будем готовиться к любой пакости.

Мужчины разожгли костер, повесили котел на таган. Алешка побежал к быстрине подловить рыбы. Я выбивал кинжалом в плите песчаника глубокое отверстие, затем вбил в него деревяшку, к которой привязал веревку. Второй конец веревки был протянут к самому урезу воды и завязан большим узлом. Теперь точная мерка уровня воды была в моих руках. Вода после ливня несколько поднялась, но быстро сходила. Небо опять прояснилось и открылась зубчатая гряда Приполярного Урала. Ледники почти растаяли и обнажились вечно засыпанные снегом темные перевалы.