Текст книги "Шерас"

Автор книги: Дмитрий Стародубцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 84 страниц) [доступный отрывок для чтения: 30 страниц]

Грономф остановился, словно раздумывая, и неожиданно обрушил на одного из рабов несколько сильных прямых ударов. Соперник был ошарашен, потерял уверенность, опустил щит и не смог удержать в нужном положении меч. Следующие два удара ДозирЭ нанес плашмя по телу противника, тот взвыл, упал и скорчился на земле.

С тыла подоспела запоздалая подмога. ДозирЭ с легкостью отвел колющий удар и ответил коварным тычком под подбородок. Раб упал на колени, выронил оружие и схватился руками за горло, испуганно вытаращив глаза.

– Очень славно, очень! – осклабился Мемрик. – Пожалуй, мы не будем продолжать. Не то вы перекалечите всю мою прислугу.

После блестящей победы ДозирЭ в жизни пленников кое-что изменилось: им стали подавать вдвое больше вина и еды, однако и копьеносцев, охранявших пристройку, порядком прибавилось.

Слухи о том, что в ближайших боях будут участвовать пленные авидроны, распространились по городу со скоростью полета почтового голубя. Мемрик лично позаботился об этом, разослав своих людей на все площади и рынки города. Размахивая руками и вращая глазами, тайные агенты предприимчивого распорядителя рассказывали доверчивым толпам о том, что эти авидроны служили в самом свирепом авидронском отряде и жестоко расправились с немалым количеством иргамов, о том, что они каннибалы, чему есть много свидетелей, и что в них вселились гаронны, а поэтому их невозможно убить. И еще о том, что они самым грязным образом надругались над золотой статуей Слепой Девы.

В назначенный день ранним утром весь город собрался поглазеть на невиданных злодеев. Горожане с удивлением обнаружили, что цена за вход удвоилась, и стали было возмущаться. Однако пока некоторые препирались, самые хитрые незаметно заплатили назначенную сумму и заняли лучшие места. Заметив это, и остальные бросились ко входу. И не один не повернул домой. Создалась страшная давка, в которой многие пострадали.

Мемрик уже сидел в своей ложе и довольно потирал руки. Только что ему сообщили, что сегодня небывалые сборы. Вскоре появился военачальник Дэвастас – этот напыщенный, вероятно, очень жестокий молодой военачальник, одного только присутствия которого было достаточно, чтобы постоянно чувствовать на себе прямую угрозу. Недавно его произвели в либерии, и в городе он держался надменно, властно, привлекая к себе много внимания и требуя от городской знати множества безвоздмезных услуг, словно все вокруг были ему обязаны. Впрочем, это никого не удивляло. Так и должен был себя вести влиятельный начальник крупного отборного отряда, столичный фаворит, полномочия которого подкрепляли тяжеловесные свитки в резном жезле, подтвержденные личными печатями интола Тхарихиба и Верховного военачальника Хавруша. Только по отношению к распорядителю боев местного Ристалища Дэвастас вел себя с едва уловимой благосклонностью. Мемрик уже успел оказать ему немалое количество услуг, в том числе весьма сомнительного и даже преступного характера, и теперь искренне рассчитывал на встречную помощь в осуществлении нескольких своих тайных далеко идущих замыслов. И в этой сложной игре сделка с пленными авидронами являлось сущим пустяком, сопутствующей безделицей.

– Не забудь, что обещал, – напомнил Дэвастас Мемрику, усаживаясь на роскошном сиденье, специально для него приготовленном. – Они должны умереть.

– Я помню, мой повелитель. Дай только срок. Люди заплатили за представление особую цену, и теперь потребуется пролить немало крови, чтобы оправдать их затраты. Если не показать черни настоящего зрелища, достаточно продолжительного, с интригующим началом и трагическим концом, – закипят такие страсти, которых город еще не видывал.

– В полной ли мере ты управляешь этим представлением, чтобы предвидеть его финал? – спросил военачальник.

– Несомненно. Ты сам в этом убедишься.

И Мемрик изложил вельможному гостю свой план. Дэвастас, насколько можно было понять, остался доволен. Он принял у молодой рабыни чашу с охлажденным нектаром и приготовился смотреть.

Тем временем на арене появились колесницы. Лучники в повозках на ходу пускали стрелы в деревянного идола, установленного по центру и символизирующего главного врага иргамов – Авидронию. Лошади, понукаемые возничими, двигались всё быстрее, но стрелки из любого положения неизменно попадали точно в цель.

Наконец колесницы остановились. Лучники подняли луки вверх, отвечая на крики восхищения. Не одна стрела не пропала даром.

Мемрик покосился на Дэвастаса – доволен ли?

– На поле сражения колесницы ничего не стоят, – пожал плечами военачальник, заметив взгляд распорядителя.

Но вот заиграли горны, возвещая о начале основной части представления. Потом раздались звуки авидронских лючин. Ристалище угрожающе загудело. Появилась тяжелая повозка, которую тянули четырнадцать мускулистых быков. На повозку была водружена большая клетка, в которой стояли вооруженные люди.

Вскоре повозка остановилась. Служители открыли клетку, и из нее вышли и спустились на землю шесть воинов в авидронских доспехах. Глухие шлемы скрывали их лица. Вооружены они были копьями, мечами, боевыми кинжалами, высокими щитами и даже нагузами.

Трибуны охватило негодование, даже бешенство. В воинов стали бросать все, что попадалось под руку. Капроносы вынуждены были прикрыться щитами.

– Эй, кто хочет сразиться с кровожадными авидронскими чудовищами? – прокричал громогласец.

Трибуны взревели. Из желающих можно было бы составить небольшое войско. Служители отобрали всего шесть человек, наиболее крепких и опытных, отказав убогим и слишком юным. Иргамы облачились в доспехи по собственному выбору и взяли то оружие, которым решили сражаться. Вскоре вновь загудели иргамовские горны, и добровольцы двинулись на авидронов.

Сошлись шесть пар. Зрители притихли, многие встали, чтобы лучше рассмотреть происходящее. Но то, что случилось затем, повергло всех в оцепенение. Непродолжительное время соперники примеривались друг к другу. Когда же начался бой, иргамы разом рухнули на землю, словно подрубленные деревья. Будто они и вовсе не были вооружены.

Тревожный гул заполнил пространство Ристалища. Служители унесли убитых и раненых. Авидроны сгрудились в центре арены и о чем-то неслышно переговаривались.

Лицо Дэвастаса окаменело, и Мемрик понял, что военачальник недоволен. Он и сам не ожидал столь быстрой развязки. Что ж, всё еще поправимо… Распорядитель подал громогласцу незаметный знак. Тот кивнул головой и огласил имена шести опытных капроносов из числа рабов, которые теперь сразятся с авидронами. Многие из этих имен публика хорошо знала. Под рев воспрянувшей толпы бойцы уже выбегали на арену. Они были высоки, мускулисты и достойно вооружены.

Авидроны двинулись им навстречу. Тафилус сменил меч на нагузу и направился к самому грозному на вид капроносу. Тот был в бронзовом наголовье, увенчанном статуэткой крылатой девы, и держал в каждой руке по кривому яриадскому мечу. Девросколянин махнул пару раз своим грозным орудием, но капронос ловко уклонился от смертельных ударов и неожиданно атаковал. Тафилус с трудом отбился и отогнал нападавшего могучими взмахами нагузы.

Тем временем один из «неуязвимых» был ранен, и иргамовский капронос успел добить его под восторженный крик трибун. Теперь он присоединился к товарищу, который сражался с Идалом и едва успевал увертываться от молниеносных выпадов его короткого копья. Авидрону пришлось нелегко. Он занял оборонительную позицию, стараясь при помощи копья не подпускать капроносов слишком близко.

ДозирЭ, разгоряченный схваткой, яростно охаживал своего противника сильными рубящими ударами. Вскоре он заставил капроноса опуститься на одно колено и раскрошил щит, которым тот прикрылся. Наконец раб пропустил удар по шлему. Несчастный распластался на земле. ДозирЭ положил меч, извлек кинжал с прямым трехгранным клинком и глубоко вогнал его сквозь доспехи в грудь раненого. Тот вздрогнул и испустил дух.

Грономф оставил кинжал в груди убитого, поднял меч и огляделся. Заметив, что Идала атакуют сразу двое капроносов, он бросился ему на помощь. ДозирЭ отвлек внимание на себя. Этим воспользовался Идал и одним из выпадов достиг цели. Затем друзья атаковали оставшегося в живых капроноса и забили его частыми ударами. Такая мясорубка вызвала на трибунах вопли негодования. Раб, обливаясь кровью, скончался.

К тому времени Тафилус уже расправился со своим соперником. Покрытое шипами ядро его нагузы попало противнику в лицо, и голова разлетелась на части, словно перезревший плод. Покончили со своими противниками и остальные авидроны. Теперь они стояли, забрызганные кровью, и тяжело дышали.

Мемрик не мог припомнить, когда в последний раз он преподносил публике столь увлекательное зрелище. Сегодня ему было чем гордиться: живописные сцены кровавых убийств вызвали в нем вспышку профессиональной гордости. Однако его важный гость нахмурился и помрачнел. Он повернулся к Мемрику и произнес с угрозой:

– Что происходит?

– Не беспокойся, наихрабрейший. Всё идет, как задумано. Сейчас ты в этом убедишься, – успокоил его распорядитель.

– Смотри ж! – прошипел военачальник.

Мемрик кивнул. После всего увиденного горожане забудут о расходах, и Ристалище станет их любимым развлечением. Теперь же с авидронами пора было кончать. И распорядитель отдал приказ порученцу. Они обменялись только им двоим понятными фразами. «Пятерых, один на один?» – спросил помощник. «Нет. Пожалуй, всех – восьмерых», – отвечал распорядитель боев.

В помещении, которое примыкало к проходу на арену, давно уже дожидались своего времени наемные капроносы из Штрихсванд: восемь мордатых детин с широкими нечесаными бородами и медвежьими лапищами. Они казались настоящими чудовищами. Сиденья под ними трещали, а одним глотком они выпивали полкувшина нектара. Штрихсвандцы прославились у себя на родине, побив немало капроносов. Слышали о них и в центральной части материка. Расправившись со многими в Панайросах, Дорме, Бидунии и Иргаме, они заработали немало денег и теперь надеялись пробраться в Авидронию, где за участие в боях платили больше всего. Победа над какими-то пленными не вызывала у них и тени сомнения. В ожидании боя они, выложив перед собой по горсти мелких монет, играли в стекляшки.

Служитель пригласил на выход всех восьмерых. Штрихсвандцы с сожалением оставили игру, однако договорились закончить ее после боя. Они помогли друг другу затянуть ремни доспехов и надели шлемы.

ДозирЭ искренне полагал, что сегодня ему придется умереть, и был к этому готов, но собирался драться до последнего, отстаивая честь воина Инфекта. Казалось, сейчас он действует от имени самого Божественного, и поэтому молодой человек был преисполнен чувством великой ответственности.

А еще грономф вспомнил свои юношеские мечты. О жестоких поединках на арене Ристалища, о победах, о славе величайшего капроноса. Вспомнил свой первый бой, в котором едва не погиб. «Мемрик был прав, – подумал ДозирЭ. – Нет смерти прекраснее, чем в бою!»

Трибуны безумствовали – ревели, стонали, выли.

– Теперь вы убедились, горожане, какая опасность нависла над нашим городом и надо всей Иргамой? – вопрошал громогласец. – Что ж, спасение наше в молитвах и жертвоприношениях. Молитесь, горожане, и да услышит вас Слепая Дева…

– Смерть авидронам! – выкрикнули отдельные голоса.

– Смерть авидронам! – призыв покатился по трибунам, то затухая, то вспыхивая с новой силой. Ристалище вздрогнуло от людской ярости, и оглушенные ею авидроны ощутили эту ярость почти физически.

Наконец на арену вышли штрихсвандцы. Вели себя они так, будто вышли не на манеж Ристалища, а явились гнать оленя на устроенной для развлечения охоте. Авидроны с удивлением заметили, что соперники превосходят их числом. Поэтому по команде ДозирЭ они образовали плотный внешний круг и прикрылись щитами.

Штрихсвандцы окружили авидронов и остановились, разглядывая доспехи и вооружение противника.

– Негоже так трусить авидронским цинитам, – сказал со смехом капронос с бычьими рогами на шлеме.

– Зато вы, чужеземцы, настолько храбры, что ввосьмером атакуете пятерых, – отвечал ДозирЭ.

Штрихсвандцы насупились, но рогатый, не обращая внимания на обидную реплику, сообщил следующее:

– Мы как раз направлялись в Грономфу, чтобы выступить в Ристалище. Поэтому встреча с вами весьма кстати. Я давно хотел доказать своим соратникам, что авидроны – такие же беззащитные заячьи тушки, предназначенные для разделки и последующего поедания, как и другие люди.

– Твоя самонадеянность, воин, подобна россказням уличного гадальщика, – отвечал ДозирЭ. – Ты не ведаешь, что в Грономфе таких, как вы, – тучи. Вас запускают толпами в паузах между схватками настоящих капроносов и каждый день на доверху груженных повозках свозят на могильни и сжигают, даже не сохраняя праха…

– О чем они разговаривают? – обеспокоенно спросил Дэвастас. – Почему не сражаются? Мемрик, прикажи, чтобы они немедленно начинали!

Распорядитель и сам удивлялся. Он кивнул головой, но его вмешательства не потребовалось. Бородачи из Штрихсванд вдруг атаковали противников одновременно со всех сторон.

Один из авидронов в первые мгновения боя был ранен, и Дэвастас язвительно хмыкнул. Однако Мемрик, наблюдая за боем, впервые забеспокоился. И было от чего. Авидроны сражались плотным строем, близко к себе капроносов не подпускали, а раненого товарища укрыли внутри круга. Сражались они так хорошо и дружно, что исход схватки был совсем не ясен.

Вскоре пали два штрихсвандца и один авидрон. Мемрик со страхом взглянул на военачальника, который положил руку на рукоять кинжала, и распорядитель начал волноваться уже за собственную жизнь. «О Дева! Когда всё так хорошо, неужели ты позволишь, чтобы в мою судьбу вмешалась случайность? Ведь этот безумный головорез сейчас просто возьмет, да и перережет мне горло!» И Мемрик вспомнил те страшные слухи, которые ходили о Дэвастасе по городу.

Теперь авидронов оставалось трое против четырех капроносов. Штрихсвандцы заметно устали и уже более заботились о защите, нежели о нападении. Вскоре авидрон с нагузой изуродовал своим страшным орудием очередного капроноса, и тот, рухнув на спину, поднял вокруг себя облако пыли. Через несколько мгновений пленные воины окончательно переломили ход сражения. Они убили сразу двоих и погнались за последним штрихсвандцем, тем, который носил на шлеме бычьи рога. Видя, что ему не удастся убежать, он отбросил меч и упал на колени.

– Пощады! – закричал он.

– Смерть рогатому! – неожиданно закричали на трибунах.

– Пощади, авидрон! – штрихсвандец, задыхаясь, обратился к подбежавшему ДозирЭ. – Ведь не будешь же ты убивать безоружного?

– Убей его, убей!! – требовала беснующаяся публика.

Подоспели забрызганные кровью Идал и Тафилус. Они остановились в стороне и молча смотрели, что будет делать их товарищ.

– Прости меня, воин, – неожиданно сказал ДозирЭ, – мои слова были ошибкой. Ты и твои друзья – настоящие капроносы. Поверь, вы могли бы сражаться на лучших грономфских аренах. Я горжусь тем, что дрался с вами и одержал победу!

Штрихсвандец удивленно посмотрел на авидрона. Он не верил своим ушам.

– Иди же. Я не буду тебя убивать.

Капронос тяжело поднялся с колен и поплелся к выходу.

Ристалище завороженно молчало.

Глава 18. Ристалища

Город Тедоус был древнейшим иргамовским поселением. Тхелосы уверяли, что именно с него началась история Иргамы. Началась в то время, когда вождь большого племени иргамитов Тедоус, почитаемый потомками как полубог, обнес свою деревню высокой крепостной стеной. Впоследствии он объединил под своим началом все племена, схожие по внешности и языку. Однако в сто третьем году после основания Берктоля, по истечении тысяч лет своего существования Тедоус стратегически мало что значил, а население его составляло всего девяносто пять тысяч. Поэтому немудрено, что иной иргам и вовсе не догадывался о его существовании.

Даже ожесточенная война не изменила размеренного уклада городской жизни. Армии проходили вперед и назад, обирая прилегающие поместья, однако жизнь обычных иргамов текла по-прежнему. Но только до той поры, пока известные события на местном Ристалище не потрясли умы горожан. Город встряхнулся от многовековой спячки и загудел. Слухи докатились сначала до соседних территорий, а потом до самого Масилумуса. По дороге они обрастали невероятными кровавыми подробностями, да такими, что, когда о происшедшем узнал Тхарихиб, он с перепугу побежал к Хаврушу, который в этот момент как раз находился в столице. Хавруш справедливо рассудил, что в сложившихся обстоятельствах просто казнить пленников нельзя. Их следует убить в честном поединке, тем самым развенчав миф об их невероятных способностях и непобедимости. Для этого в Тедоус были посланы лучшие свободные капроносы Масилумуса, которым в случае успеха обещали немалые награды. А Хавруш отправил тайком своему либерию Дэвастасу, располагающемуся лагерем недалеко от места событий, голубиное послание, в котором приказывал лично за всем проследить и, при неблагоприятном исходе, авидронов умертвить.

В преддверии предстоящих боев в Тедоус стали стекаться любопытные из ближайших окрестностей и даже из соседних городов. Узкие кривые улочки заполнили лошади, повозки и носилки. Богатые торговцы, вожди племен и их соратники, инородцы, селяне, всевозможные странники прибывали и прибывали, чтобы воочию увидеть авидронских воинов. В город стекались заезжие танцовщицы, кулачные бойцы, фокусники, остряки, гадальщики, продавцы тайн и чудо-целители. А уж от бродяг, попрошаек и воров просто не было прохода.

Судьба распорядителя Ристалища Мемрика была более чем туманна. Сама его жизнь, по его собственному мнению, висела на волоске. Ведь именно он купил в обход существующих порядков этих авидронских пленников и выставил их на бои. Ведь именно его рабами значились они во всех свитках законников…

Рушились планы, надежды. Его дворец уже окружили плотным кольцом всадники Дэвастаса, пока ничего не предпринимая.

Но Мемрик не был бы Мемриком, если бы в самый трудный момент своей жизни не думал о тех преимуществах, которые могла дать эта, казалось бы, безнадежная ситуация. Еще бы, его имя было у всех на устах, о нем узнали в Масилумусе. К нему едут самые дорогие капроносы Иргамы, в городе появились именитые путешественники, торговцы, военные. Все кратемарьи, большинство из которых, кстати, ему же и принадлежало, переполнены до отказа. Цены на основные городские продукты уже поднялись в полтора раза, и он, в ожидании дальнейшего роста цен, попридержал поставки из своего богатейшего поместья, значительно усугубляя ситуацию.

Так что, поразмыслив, Мемрик решил не отчаиваться, послал Дэвастасу в подарок роскошные драгоценности и окончательно успокоился.

После завершения поединков воинов Инфекта препроводили в то же жилище, откуда утром они отправлялись на верную смерть. Слуги удивленно хлопали глазами: они никак не ожидали увидеть авидронских пленников вновь. Поскольку купальни не были нагреты, бассейны не наполнены, а кушанья не приготовлены, авидроны, едва напившись остатками скисшего нектара, так и отошли ко сну, грязные и голодные.

Весь следующий день пленники провели, запертые на все замки и охраняемые, словно копи Радея. Их никто не посещал, с ними никто не заговаривал, и авидронам только и оставалось, что гадать о своей дальнейшей судьбе да горевать о погибших товарищах. А еще страдать от мелких ран, ушибов и разных повреждений, полученных в последних схватках.

Только на третий день к затворникам пожаловал сам Мемрик. Он воровато оглядывался и говорил вполголоса. Он поведал о своих неприятностях, о понесенных убытках, о том, что предстоят новые бои, но теперь уже с лучшими капроносами Масилумуса.

– Вы, авидроны, – самые мужественные воины, которых мне довелось встречать. Ваши героические дела заслуживают преклонения. Если у Авидронии все циниты такие же сильные и ловкие, Тхарихибу следует немедленно сложить оружие и просить у Алеклии пощады. Но лучше бы вы погибли, ибо видится мне, что ваши подвиги будут иметь самые ужасные последствия.

– Что такое? – удивился Идал. – Ты возжелал, чтобы мы дрались, и ты получил, что хотел.

– Я хотел, чтобы вы погибли. Но вы обманули меня и выжили. К тому же вы уничтожили самых дорогих рабов-воинов, которых я имел. Теперь из-за вас у меня могут быть огромные неприятности… Лучше бы вы погибли! Поверьте мне, авидроны. Хоть вы мне и враги. Ваша отвага достойна почестей, а вы – освобождения. И будь моя воля, я бы вас отпустил. Но не в моих силах что-либо изменить. Вы должны драться опять. Скорее всего, вас убьют. А жаль! Единственное, что я могу сделать, это скрасить ваши последние дни великолепным вином, изобильной едой и женскою лаской.

Распорядитель грустно улыбнулся и, подобрав полы плаща, двинулся наружу. У дверей он замялся, обернулся к пленникам и тихо сказал:

– Если же каким-то невероятным образом вам все-таки удастся выжить, опасайтесь Дэвастаса.

Он вышел вон.

Пятнадцать дней авидроны провели в ожидании следующих боев. Охрану снаружи усилили, но внутри дома воины делали что хотели. К тому же Мемрик сдержал обещание: они могли не отказывать себе в еде, вине и плотских усладах. Только один раз покой пленников был нарушен. Под охраной целого отряда стражников-меченосцев их посетили городские тхелосы. Они заявили, что отвечают перед наместником за летопись города и потребовали от бойцов откровенного разговора. Достав онисовые свитки и лущевые стержни, летописцы долго мучили авидронов вопросами. Едва ли добившись того, чего ждали, пораженные невежеством Тафилуса, оскорбленные издевательскими ответами ДозирЭ и заведенные в тупик хитроумными каверзами Идала, они, вспылив, удалились, извергая проклятья.

Накануне нового представления в город прибыл в окружении внушительной свиты Твеордан – один из лучших иргамовских полководцев. Появившись на следующий день на церемониальном балконе Ристалища в своих потускневших доспехах и поношенном плаще, военачальник сразу же, самим своим присутствием, показал всем истинную цену пестрой блестящей толпы именитых гостей, собравшихся поглазеть на кровавую рубку. Многие из тех, кто участвовал в походах под началом Твеордана, знали его как человека хоть и весьма жестокого, но мужественного, честного, справедливого, одержавшего немало побед. Так, после поражения иргамов под Кадишем только отряды Твеордана сохранили при отступлении боевые порядки и не понесли значительных потерь. Поэтому публика бурно приветствовала полководца.

Пока горожане рукоплескали великому воину, напрочь забыв о тех, кого до этого боготворили и от кого всецело зависели, к Мемрику подошли служители и сообщили, что Ристалище уже переполнено и всё равно не может вместить всех желающих. Для распорядителя боев не было ничего слаще этих слов. Тем паче что сегодня места шли по тройной цене, но в отличие от прошлого раза никто не роптал. Мемрик распорядился впустить всех, потеснив пришедших ранее.

Пока публика рассаживалась, на арене шел театрализованный бой, в котором отважный отряд иргамовских воинов наголову разбил трусливых авидронских цинитов. Потом устроители провели конные состязания, в которых лучшим оказался один из сыновей городского наместника.

На этом предварительная часть закончилась. После небольшой паузы на арену вышла многочисленная процессия. Сначала показались музыканты с авидронскими лючинами и флейтами в руках. Потом появились танцовщицы, мелодины, акробаты и жонглеры. За ними плотным строем двигались тяжеловооруженные циниты, ведя под бдительным присмотром трех воинов, закованных в цепи. Движение замыкали собачеи, едва удерживая на привязи бешеных, истошно заливающихся злобным лаем и рвущихся в стороны боевых собак.

Процессия остановилась. Неожиданно пленники подняли руки и разорвали цепи, словно тонкие веревки. Все остальные участники шествия в показном страхе разбежались. Тут в трех воинах признали авидронских пленников, и трибуны утонули в грохоте криков. Но на этот раз какие-то новые оттенки вмешались в общую интонацию негодования. В настроении публики произошли едва различимые перемены. Казалось, в толпе уже нет единодушия, ненависть начинает уступать место какому-то робкому приветственному восторгу и этот восторг заметно приглушает общий яростный клеймящий порыв.

Это насторожило Дэвастаса:

– Еще немного, и нашим пленникам станут поклоняться.

Военачальник рассчитывал, что будет приглашен на церемониальный балкон в свиту Твеордана, но был обойден и теперь, обиженный, восседал, как и в первый раз, в ложе распорядителя боев.

– Что же поделаешь? Народ любит героев, – отвечал Мемрик, трясясь от страха.

– Ошибаешься. Народ любит не героев, а тех, кто сильнее. Потому что только силы и боится. Страх – вот оружие для завоевания народной любви…

ДозирЭ сорвал с себя остатки цепей, предварительно подпиленных служителями в нескольких местах, и огляделся вокруг. Ристалище было так забито людьми, что, куда ни глянь, он видел одни перекошенные криком лица. Люди плотно сидели, впритирку стояли, висли друг на друге. Ругались, толкались, дрались. Давились неимоверно. Только в богатых ложах, защищенных от солнца навесами, царило спокойствие. В одной из них грономф заметил Мемрика и рядом с ним – Дэвастаса, который пленил авидронов в поместье Бермуда. В другой ложе – главной – ДозирЭ увидел Твеордана, окруженного слугами и порученцами, и сразу по осанке, по тому, как он держался, понял, что это крупный военачальник. Молодой человек повернулся к нему и приветственно поднес руку ко лбу. Полководец удивился, но легким кивком головы ответил на приветствие воина.

В этом поединке авидронам предстояло сразиться с тремя свободными капроносами из Масилумуса. Громогласец оповестил об этом публику:

– …Был день, когда боги разгневались на наш древний город. Три никому не известных авидронских пленника нарушили покой мирных горожан. В короткой и яростной схватке они жестоко расправились с добровольцами, одержали блистательную победу над бойцами-рабами, а затем разрушили миф о непобедимости капроносов из Штрихсванд. И воздели тогда руки к небу жители Тедоуса, и спросили тхелосов нашего города: кто эти пришлые воины, потешающиеся над смертью? Посланцы добра или чудовища-гаронны? И тогда тхелосы выяснили, что, по крайней мере, один из пленных авидронов является потомком иргамов. Тот, который больше всех потряс нас своею силою и мужеством. Тот, который убивает одним ударом кулака. Тот, в руках которого нагуза – словно разящая молния, и который напоминает своим ростом и своею статью нашего прародителя, основателя этого города, непобедимого Тедоуса. Родом он из Де-Вросколя, который когда-то был частью Иргамы. И даже имя его звучит по-иргамовски. Его зовут Тафилус!

Народ ахнул. Кто-то крикнул: «Слава Тафилусу!» Изумленные ДозирЭ и Идал обратили свои вопрошающие взоры на товарища. Девросколянин и сам был удивлен. Он пожал плечами и пробормотал: «Гнусные лжецы! Я готов себя убить, если это так».

Пока трибуны возбужденно переговаривались, громогласец представил капроносов из Масилумуса, и они выехали на арену в позолоченной колеснице.

Как ни странно, горожане безо всякого энтузиазма встретили масилумусских знаменитостей, ибо, как и многие другие жители удаленных городов, всегда ревностно соперничали со столицей, стараясь ей ни в чем не уступать. А уж как страдали, если их достоинство принижалось! В какой-то мере, как ни странно и фантастично это звучит, авидроны уже воспринимались как свои капроносы, местные, а крутосбитые бойцы, сходящие с золоченой повозки – как чужие, столичные.

И начался бой сразу между тремя парами. Народ стоя наблюдал за сражением, боясь пропустить даже какой-нибудь пустяк. Неутомимому ДозирЭ пришлось пятиться под страшным натиском своего соперника. Грономф потерял щит, повредил плечо, был ранен в бедро, несколько раз падал, чудом избегая гибели. И все-таки он победил, уложив наконец капроноса на землю и приставив к его горлу меч. Одновременно с ним прикончил своего противника Тафилус. Вместе они помогли Идалу, который был заметно слабее иргама и защищался из последних сил.

После боя авидронам дали небольшую передышку, чтобы перевязать раны и сменить поврежденные доспехи и оружие. На этом настоял Твеордан, заметив, что пленники истекают кровью, а устроители собираются без промедления продолжать представление.

Когда ДозирЭ, Тафилус и Идал возвратились на арену, трибуны встретили воинов уже добродушным гулом. Никто не заметил, что авидроны передвигаются как-то неуверенно.

В ложе распорядителя Ристалища Дэвастас потребовал нектара и баранины. Это говорило о весьма благоприятном расположении духа военачальника. Мемрик знал, что, как и было приказано Дэвастасом, авидронов схватили в том месте, которое было скрыто от глаз зрителей, и заставили испить по кувшину неразбавленного вина.

Получив то, что просил, Дэвастас расправился с едой в мгновение ока. Распорядитель боев всё это время был рядом и привычно удерживал на лице унизительную благоговейную улыбку.

На этот раз против пленных авидронов вывели сразу шестерых воинов, вооруженных самым разнообразным оружием. У одного был легкий многозубец, другой размахивал пилообразным морским мечом, третий приготовил к бою бирулайский топор на длинном топорище, четвертый – боевой веер… Эти капроносы получили выучку в храме Бесконечной дороги – лучших иргамовских ходессах боевого искусства. Все они были без шлемов, с остриженными головами, окрашенными в синий цвет. На макушках торчали, словно султаны, туго заплетенные и перетянутые красными лентами косички. На лицах красовались боевые знаки.

Капроносы двигались на согнутых ногах, осторожно ступая, будто подбирались к медвежьей пещере.

ДозирЭ часто видел в Грономфе во время сражений капроносов учеников из храма Бесконечной дороги. Это были сильные и ловкие мужчины, которые обычно побеждали. Но их вызывающий вид и редкое, а иногда экзотическое оружие служили больше зрелищу, чем схватке. Поэтому при встрече с по-настоящему опасными соперниками эти воины всё же надевали шлемы и толстые нагрудники, а в руки брали обыкновенные копья и мечи. Сегодня масилумусские бойцы предпочли сражению театр, а значит, оценивали авидронов весьма низко и не ожидали достойного сопротивления. Скорее всего, они собирались преподать неотесанным цинитам урок боевого искусства, а заодно устроить для горожан увлекательное представление и добиться таким путем всеобщего признания.

Все это ДозирЭ понимал, несмотря на головокружение и путаницу в мыслях, а поэтому успел подсказать друзьям, что нужно делать. Следуя его указаниям, Тафилус и Идал, пошатываясь, ринулись на врага, стараясь не отдаляться друг от друга, и перехватили инициативу. Девросколянин, действуя со свойственной ему медлительностью, не смог достать нагузой юрких противников. Но перемещения Идала оказались настолько неожиданными, что один из иргамовских бойцов не углядел и получил копьем в бок. Вскрикнув, он упал, потом зажал рану рукой и пополз прочь.