Текст книги "Расти, березка!"
Автор книги: Дмитрий Азов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)
Депутат
– Командир взвода… – Преподаватель обвел взглядом курсантский строй и после некоторого раздумья произнес: – Командир взвода сержант Михайлюков.
Из строя вышел высокий голубоглазый парень. Всем своим видом словно подтверждает: «Приказывайте, я готов».
– Обстановка такова, – говорит офицер. – Ваш взвод наступает по сильно пересеченной местности. Трудно приходится второму отделению, попавшему под пулеметный огонь «противника».
Сложная обстановка. Решай, сержант! Да побыстрее – время не ждет.
Мозг работает напряженно. Сержант принимает решение, отдает команду: отделениям ускорить движение, сосредоточить огонь по пулемету и пехоте «противника».
Офицер усложняет задачу: третье отделение взвода вышло на открытый фланг «противника».
Сержант Михайлюков, оценив обстановку, приказывает третьему отделению ускорить движение и во взаимодействии с соседним взводом атаковать «противника» во фланг.
Расторопно действует Михайлюков. Командует решительно, деловито. Преподавателю нравится, как он по-командирски толково распоряжается силами и средствами. Поступки обоснованы, соответствуют обстановке.
«Хороший получится из него командир», – думает офицер.
Сейчас трудно припомнить, когда именно созрело у Владимира Михайлюкова решение пойти и военное училище, навсегда связать свою жизнь с армией. Кажется, он вырос с этой мечтой.
Владимир – сын офицера. Его детство шагало рядом с солдатами. Из гарнизона в гарнизон кочевала семья. Мальчишкой просыпался и засыпал по сигналу полковой трубы, бегал за воинским строем, подлаживался под строевой шаг. Все события в гарнизонах, маленькие и большие праздники проходили у него на глазах. В летних лагерях вместе с солдатами уходил на реку, нырял, плавал. Вместе с ними пел песни.
Однажды вечером, словно что-то вспомнив, отец достал старую, потрепанную карту, расправил ее и повел острием карандаша по путям-дорогам фронтовым. Рассказал о первом дне войны, о тяжелом ранении. А потом – бои, бои… На Курской дуге воевал Иван Яковлевич, в тех местах, где прошло его детство и откуда перед самой войной в армию ушел.
Решили отец с сыном:
– Поедем на Курскую дугу.
… И вот стучат колеса. Поднявшееся солнце ослепительными лучами стреляет из-за стволов деревьев.
Нет, никогда не забудет Владимир, как стоял вместе с отцом у разрушенных, заросших травой окопов. Они долго молчали. Сын украдкой взглянул на отца и будто только сейчас заметил седину в его волосах.
И на обратном пути Володя не проронил ни слова. А дома объявил неожиданно:
– Пойду работать.
Учителя в школе сожалели: ни одной тройки, а он – на работу! Отец же не отговаривал, тем более что сын обещал учиться в вечерней школе. Так Володя стал служащим Советской Армии. Поднимался вместе с солдатами, выходил по тревоге на занятия. Как солдат. Иначе нельзя. Он аккумуляторщик, а без аккумулятора машина и с места не сдвинется. Нужно проверить, чтобы все было в порядке.
Служба в воинской части приучила Владимира к воинскому порядку. И хотя не всегда легко было, он все же решил поступать в военное училище. Кое-кто из друзей подтрунивал:
– Учился бы себе в школе: ни отбоев, ни подъемов. Куда хочу – иду. Знаю, что не вызовут. А ты, брат, досрочно в военные записался. Успеешь, наслужишься.
– Отстаньте, – отмахивался Владимир. – Чем раньше солдатской жизни отведаю, тем скорее настоящим человеком стану.
Отец, следя за работой и учебой сына, видел, что парень старается. Посерьезнел, с душой к делу относится. Тепло улыбаясь, Иван Яковлевич шутил:
– Не случайно, мать, он у нас в казарме родился. Сердцем прилип к солдатской жизни.
– Как не прилипнуть: отец и оба деда военными были, – Агриппина Константиновна ласково смотрела на сына. – Видно, и ему такая дорога.
Да, Володя действительно родился в казарме. Отец и мать только что переехали на новое место. Квартиры не было. Поселились временно в комнатушке, отгороженной тут же, в казарме.
А теперь вон какой вымахал. Выше отца. И такой же настойчивый. После средней школы пошел учиться в автомобильную. Он знал, что вся нынешняя армия на колесах, всюду новейшая техника и надо готовиться к службе основательно.
Однажды он осторожно завел разговор с матерью, поделился давней своей мечтой:
– В училище хочу…
Мать покачала головой, сказала:
– Ох, трудна, сынок, офицерская жизнь! Из гарнизона в гарнизон. С севера на юг. Ни днем ни ночью покоя.
– «Покой нам только снится», – улыбаясь, процитировал Владимир.
… И вот экзамены позади. Он курсант Московского высшего общевойскового командного ордена Ленина Краснознаменного училища имени Верховного Совета РСФСР. Того самого, в котором Почетным командиром и курсантом – Владимир Ильич Ленин. Первые встречи с ветеранами, охранявшими когда-то квартиру и кабинет Ильича в Кремле, осторожные шаги по залам музея истории училища. Здесь все связано с родным Ильичем. Ленин бывал в курсантской казарме, вместе с кремлевцами участвовал в субботнике, беседовал с ними.
Как-то Иван Яковлевич будто невзначай обронил:
– Смотри, сын. Сам решил, сам свой путь избрал, никто тебя не тянул. Так уж старайся, чтобы мне не краснеть перед людьми.
Владимир понимал, почему отец говорит об этом. Ведь он, полковник Михайлюков, начальник кафедры тактики в этом же училище, и конечно, неловко ему станет, если сын будет рассчитывать на чьи-то поблажки.
Впрочем, напрасно беспокоился Иван Яковлевич: сын отлично понимал свое положение. Он пойдет отцовской нелегкой дорогой и не свернет с нее. Вот почему он и учился военному делу настоящим образом, как завещал Ильич, вот почему он так упорно готовился и к этому занятию по тактике. Нет, ни в чем не может упрекнуть его преподаватель! Наоборот, замечает:
– Отцовская хватка у сержанта!
Не упрекнет его и старший преподаватель кафедры марксизма-ленинизма, которому Владимир отлично ответил на все вопросы. Стало быть, не напрасно дал ему офицер рекомендацию для вступления в ряды ленинской партии.
Отец не раз напоминал: нельзя стать хорошим командиром, если не можешь подать личный пример во всем – в учебе, дисциплине, спорте. И сын овладевает знаниями настойчиво. Во многом помогает ему трудовая закалка.
Серьезной проверкой боевой подготовки сержанта были ночные стрельбы из пулемета. Ночь выдалась темная, ветреная. Владимир сел в бронетранспортер. Приготовился. До боли в глазах всматривался в ночную мглу. Замигали огоньки. Сержант мгновенно открыл стрельбу. Огненные иголки прошили мглу. Цель поражена! Молодец сержант! Но рядом, всего в нескольких метрах, тоже замигал огонек: новая цель преградила путь наступающим. И снова пулеметная очередь. Покатилось густое эхо, затарахтело, раздробилось где-то в лесной чаще. Еще одна отличная отметка появилась в журнале против фамилии Михайлюкова. А вскоре в жизни сержанта произошло такое важное событие, о котором он будет помнить всегда.
Просторный зал клуба заполнили курсанты, преподаватели, служащие Советской Армии. Майор Трыкин зачитал биографию Владимира, рассказал о том, как он учится, выполняет свой воинский долг, общественные обязанности. От имени сослуживцев выступил курсант Николай Лукьянов. Он взволнованно говорил о замечательных качествах Владимира: о его честности, готовности прийти на помощь другу, разобраться в его беде, поделиться радостью.
– Уверен, что сержант Михайлюков будет нашим достойным кандидатом в депутаты Моссовета.
Депутат Моссовета! Какое доверие, какая большая ответственность!
«Смогу ли, справлюсь ли?» – думал сержант. Выступая, он благодарил товарищей за оказанное доверие. Дал обещание его оправдать.
Взволнованно шел он на первую встречу со своими избирателями, а потом на прием посетителей. И не мог себе представить, как все будет. Да, это, пожалуй, тяжелее любого экзамена. Там дело армейское, привычное. А тут…
И вдруг ясно и отчетливо вспомнилась встреча с одним из ветеранов училища. Он рассказывал о том, с каким вниманием относился Владимир Ильич к простым людям, как вникал он в их нужды, как быстро откликался на беды. Однажды курсант Никольский рассказал Ленину о том, что местные власти не оказывают помощи его семье. Ильич попросил курсанта написать подробное заявление, а чтобы это заявление не застряло где-нибудь, послал коменданту Кремля записку. Всего несколько строк в ней. Владимир Ильич писал, что должна поступить бумага от курсанта Григория Ивановича Никольского из Рязанской губернии. «Принять ее, – требовал Ильич, – и доставить мне лично сегодня же». И число: 29. Х.1919.
– Заметьте, – рассказывал ветеран, – было это 29 октября, а уже тридцатого Владимир Ильич Ленин послал телеграмму на родину Никольского.
Эту телеграмму Владимир Михайлюков знал наизусть, слово в слово:
«Немедленно расследуйте дело курсанта Григория Никольского. Оказывается ли его семье законная помощь Почерниковским волисполкомом. Если имеются между Никольским и волисполкомом трения на почве отобрания урожая братом священником, расследуйте. Исполнение донесите мне.
Пред совнаркома Ленин».
Внимание к людям, умение разобраться во всем, докопаться до самой сути – вот чему учит пример Владимира Ильича. Вспомнив об этом, молодой депутат зашагал увереннее, смелее…
Первой на прием вошла к нему женщина. Долго и сбивчиво рассказывала о том, в каких тяжелых условиях живет ее большая семья…
«Трудный случай, – подумал Владимир. – Решай, сержант. Решай, депутат». А вслух сказал:
– Успокойтесь, пожалуйста. Объясните все по порядку.
Больше часа длилась беседа, а в заключение сержант-депутат сказал:
– Все будет выяснено на месте. Я уверен, что вам помогут.
Не сразу был решен этот вопрос. Потом сержант вместе с избирательницей радовался своему первому успеху.
Трудно ли ему? Конечно, нелегко. Забот прибавилось. Теперь и в роте к Михайлюкову нередко обращаются не только как к сослуживцу, командиру, но и как к депутату, просят совета, помощи. Ни одной просьбы не должно оставаться без ответа. Каждое дело нужно довести до конца, принять единственно правильное решение. И одновременно, вместе со своими товарищами по службе, ходить в учебные атаки, водить боевые машины, овладевать командирской наукой, сдавать экзамены и зачеты.
– Беспокойная у тебя служба, – сказала как-то Агриппина Константиновна.
А он сощурил в улыбке глаза, ответил:
– Покой нам только снится…
Под куполом парашюта
Офицер Лебединский знакомился с новичками. Они стоят в строю один к одному. Глянешь со стороны – все одинаковые. А если присмотреться? Вон хотя бы к тому, во второй шеренге на самом левом фланге. Стоит – не шелохнется. Уже усвоил правило: в строю не шевелись. Взгляд внимательный, лоб широкий, крутой.
– Откуда, гвардеец?
– Издалека. – На щеках новобранца обозначились ямочки. – У Полярного круга жили.
– А точнее?
Солдат не очень чисто говорит по-русски:
– Тюменский область. Село Мужи знаете? Рядом с Коми. Наш колхоз «Путь Ленина» называется.
– Значит, по национальности вы – коми?
– Так точно.
– С высотой не приходилось иметь дело?
– С крыши в снег прыгали.
– Ясно.
Командир отошел к другому солдату, а этот продолжает стоять по стойке «смирно».
Когда раздалась команда «Разойдись», будущие десантники окружили тюменца.
– Ты в самом деле у Полярного круга жил?
– А там холодина?
Солдат не успевает отвечать:
– Немного есть. В мороз бегать надо, ничего получается.
Новобранец Яков Филиппов мог бы многое рассказать о своем родном крае. Конечно, не очень-то жарко там. Ветры насквозь пронизывают в суровых северных просторах. И леса не такие, как здесь, – худощавые сосенки, низкорослые, прижатые к земле березки да чахлый кустарник. Зато летом – луга необъятные, словно море, много мха, вечнозеленого, мягкого и плотного, будто перина. А рядом – тундра. Хорошо прокатиться по ней в оленьей упряжке, со свистом и гиканьем стрелою лететь в снежный вихрь.
На несколько километров раскинулось село по побережью Малой Оби. Люди в его краю немногословные, работящие. Колхоз многоотраслевой. Одни – на сенокосе, другие – на лесозаготовках, третьи занимаются рыбной ловлей или пушным промыслом. Редко друг с другом встречаются.
У солдата еще свежи воспоминания о родных местах. Кажется, недавно мать, Мария Федоровна, провожала его в армию. Пригласила брата Василия вместе с женой Леной. Василий прикрепил на грудь орден Славы и все медали, что заслужил в Отечественную. Пришел колхозный моторист Митя Сорокин, с которым Яков работал в одной бригаде.
На прощание старшак Василий все повторял:
– Командиров уважай. Как отца слушай.
Мария Федоровна закивала головой:
– Командирам не перечь. От них ума набирайся.
Все это снова вспомнил солдат Яков Филиппов. Усмехнулся в душе. Ума-то можно набраться, а вот как отважиться на прыжок? И он откровенно спросил об этом гвардии лейтенанта Маслова.
Маслов смеется:
– Парашют – надежная вещь. Не упадешь.
Точно так же на беседе говорил и командир роты. Но ему легко говорить: он не один прыжок совершил.
– Уверенность в себе – это уже победа, – сказал лейтенант.
Это успокоило солдата. В самом деле: ведь другие прыгают. Вон старослужащие – им хоть бы что! Чем я хуже?
Но время шло, и чем меньше оставалось его до практических прыжков, тем чаще Филиппов думал о них.
Как-то даже на политзанятиях отвлекся: смотрел на руководителя, а слов не слышал. Все это легко изучить, и оружие легко изучить – на земле-то! И устройство парашюта он одолел уже. А вот как с ним на землю падать?
– Гвардии рядовой Филиппов!
Яков вздрогнул, вскочил, руки по швам.
– Повторите, о чем я рассказывал.
Солдат растерянно смотрит на офицера. Но в эту минуту в коридоре голос дневального:
– Окончить занятия!
Офицер отпустил солдат, но задержал Якова:
– Вам не нравятся политзанятия?
– Нравятся.
– Почему же не слушали?
– Немного думал.
– Задумались, – офицер укоризненно покачал головой. – Мечтать о доме на занятиях не положено.
– Почему дом? О прыжках думал.
– Сейчас пойдем на практические занятия. А вечерком поговорим о сегодняшней теме политзанятий.
В парашютном городке оживление. Идут тренировки. Никто не пустит солдата даже на трамплин, прежде чем он не пройдет полный курс наземной подготовки. Сначала офицер сам показывает прием, рассказывает, как его выполнить. А этих приемов много. Тут и укладка парашюта, и отделение от кабины самолета, и управление парашютом в воздухе, и порядок приземления.
Солдаты заходят в макет кабины самолета.
– Пошел! – командует лейтенант Маслов.
Яков хотел было выпрыгнуть из кабины, но лейтенант остановил:
– Отставить. Так не получится. Вы же правой ногой упираетесь в стойку двери, а нужно левой.
Яков не понимает, какая разница? Оказывается, разница! При неправильном отделении от кабины может получиться захлест. И тогда упадешь. А то пойдешь в штопор, закрутишь купол парашюта.
– Повторить, – приказывает гвардии лейтенант. Офицер тренирует солдата до тех пор, пока тот отлично усвоит прием.
– Успех десантника в воздухе куется на земле, – любит он повторять.
Идут занятия. Постепенно накапливаются знания, крепнут навыки воинов. Ведь если внимательно слушать командира, смотреть, как он действует, можно многому научиться.
Вечером лейтенант заходит в ленинскую комнату. Здесь тишина. Воины готовятся к занятиям. Некоторые пишут письма любимым, родителям. В дальнем углу собрались члены редколлегии. Они уже размышляют о том, как лучше отразить в стенгазете сегодняшние занятия. Без критического материала не обойтись.
– Может, про Филиппова написать, – обращается редактор к лейтенанту. – Нарисовать его.
– Пока не следует, – отвечает офицер. – Мне кажется, он понял, что на занятиях, не только при политподготовке, а на всех, нельзя отвлекаться. Кстати, товарищи, прошу минуту внимания. Я хочу кое-что дополнительно рассказать по теме, которую сегодня изучали на политподготовке.
И он повел речь о советских командирах, о их роли в бою и в мирной учебе, о том, как солдаты выручали их, спасали ценою своей жизни.
… Много дней подряд батальон вел наступление. Гитлеровцы отчаянно сопротивлялись. Каждый шаг вперед давался нашим солдатам с боем. В цепи наступающих был и взвод младшего лейтенанта Баяндина. Как и в предыдущих боях, на него держали равнение остальные подразделения. Младший лейтенант отличался храбростью и мужеством. Он принимал смелые, разумные решения. Солдаты любили его, как отца родного. Готовы были за ним идти в огонь и в воду. Фронтовой опыт, смекалка помогали офицеру выходить победителем в самых трудных боях.
На подступах к энскому населенному пункту фашисты оказали особенно ожесточенное сопротивление. Огнем минометов и пулеметов они преградили путь наступающим. Пули свистели над головами, прижимали гвардейцев к земле.
Воины прочно закрепились на захваченном рубеже и начали штурм вражеской позиции.
– За мной! – крикнул Баяндин и ринулся вперед. Но сделал всего несколько шагов. Вражеская пуля ранила его. Он припал на колено. Перевязал руку. Но кровь продолжала сочиться из раны.
– Впере-е-д! – повторил младший лейтенант и снова поднялся в атаку. С автоматом в руках бежит на вражескую позицию. Вон уже и траншея видна. Она словно змея, прячется в кустарнике, забегает в подвалы зданий. Бежит Баяндин. Бежит, тяжело ступая по земле. Проклятая рана дает о себе знать. Передвигаться все труднее. Но нельзя и виду подать, что ему тяжело, нельзя останавливаться. Ведь тогда остановятся другие.
Противник усилил артиллерийский огонь. То тут, то там вспыхивали черные фонтаны земли. Над головой с визгом проносились осколки. Надо было немедленно выйти из-под обстрела, броском преодолеть опасную зону.
Рядовой Деревягин бежал рядом с младшим лейтенантом. Увидев, что он ослабел, солдат подхватил командира под руки и вынес в безопасное место.
Попытки гитлеровцев остановить наше продвижении успеха не имели. Фашисты предпринимали одну контратаку за другой. Причем старались вывести из строя командира, чтобы вызвать замешательство среди наших солдат. Советские воины стояли насмерть. Они видели, что командир с ними, что он продолжает сражаться, руководить, несмотря на ранение. Это ободряло, вдохновляло, придавало воинам новые силы.
Но вдруг одному гитлеровцу удалось приблизиться к окопчику, в котором находился офицер Баяндин, и метнуть гранату. Она описала дугу, упала и, подскочив, покатилась к окопчику: еще мгновение – и взорвется!
Рядовой Деревягин бросился к окопчику и прикрыл офицера своим телом. В ту же секунду раздался взрыв. Солдат погиб, но спас жизнь своего командира.
– Рядовой Деревягин сражался под нашим боевым Знаменем, – закончил свой рассказ офицер.
Молчали молодые солдаты. Молчал Яков Филиппов. Эпизод из прошлого родной части навсегда врезался в его память. «Вот человек! – восхищался он. – Не пожалел своей жизни ради жизни командира. Настоящий солдат». В тот вечер он долго не мог уснуть. Ворочался с боку на бок, думал. Краска стыда заливала его лицо. Нехорошо получилось на политзанятиях. Руководитель так увлеченно рассказывал о советских командирах, о людях, которые учат солдата, ведут его в бой, а он, Яков, не слушал. Нет, никогда, никогда больше командир не упрекнет его за невнимательность.
Яков старательно изучал теорию прыжка, материальную часть парашюта, усердно тренировался в парашютном городке. Как и всем его товарищам, ему хотелось поскорее влиться в дружную боевую семью авиадесантников, совершить первый прыжок и потом прикрепить к гимнастерке значок парашютиста – свидетельство умения, воли, смелости.
Гвардии лейтенант Маслов с каждым днем усложнял задачи. Требовал строго и постоянно, не прощал малейшей небрежности. Яков иногда в душе даже обижался на него. Уж очень нажимает! Но в такие минуты вспоминались слова матери и брата: «Командир плохому не научит. Учись у командира».
Наступил день, и командир объявил солдатам, что программа наземной подготовки ими усвоена отлично и скоро молодые воины совершат свой первый прыжок.
… Инструктор парашютно-десантной подготовки внимательно проверяет готовность каждого воина к выполнению прыжка. Правильно ли подогнаны парашюты, снаряжение. Все нормально.
Вместе с товарищами Яков Филиппов поднимается в самолет. Занимает свое место. Лайнер делает разбег и, оторвавшись от земли, набирает высоту.
– Зацепить карабины, – подает команду выпускающий.
Приказ выполняется немедленно. Офицер направляет вытяжную веревку у каждого парашютиста под ранцевую резинку.
Самолет приближается к площадке приземления. Яков смотрит на товарищей, на командира. Все спокойны. Это спокойствие передается и ему.
Над головами десантников вспыхивает сигнальная лампочка: «Приготовиться!» Все встают, поворачиваются лицом к выходу. Проходят секунды напряженного ожидания. Зеленый свет и резкий звук сирены возвещают о начале прыжков. Раздается команда:
– Пошел!
Свежий ветер врывается в дверь. Рядом с нею стоит гвардии рядовой Яков Филиппов. Вспоминает он свой первый прыжок с крыши дома. Теперь прыжок потруднее!
Он бросается в воздушную бездну, чуть оттолкнувшись от порожка, стремительно летит вниз. Вскоре над головой раздается легкий хлопок. Расцветает белый тюльпан. Солдат сориентировался по ветру, приготовился к встрече с землей. Земля! Есть первый прыжок! Боевое крещение свершилось.
– С посвящением в десантники, – приветствовал солдата офицер Маслов.
– Вам спасибо. – У солдата на щеках ямочки. – Напишем сегодня матери. Завтра весь Тюменский область узнает.
– Рано благодарить, – офицер улыбнулся. – Еще многому нам с вами учиться надо. Сейчас мы только прыжок совершили. А ведь в настоящем бою после прыжка нужно воевать.
Шли дни, месяцы. Возмужал, окреп Яков. На его счету был уже не один прыжок с парашютом.
Иногда приходили письма из дому. Мать беспокоилась, все ли у него нормально; брат спрашивал, имеются ли благодарности от командира. Поощрений много. Трудностей еще больше. Но теперь они не пугают солдата.
Подразделение готовилось к очередным занятиям. И вот они начались. Погода была пасмурная. Дул порывистый ветер. Именно в этот день и назначил командир выброску парашютного десанта. Над зеленым полем поднялись тяжело груженные воздушные корабли.
Вскоре от самолета отделились черные точки. Одна, другая, третья. Покинул кабину и Яков Филиппов. Смело шагнул в густую синь. Над головой раздался резкий хлопок. Солдат почувствовал динамический удар. Все в порядке: парашют раскрылся.
Яков поднял голову, осмотрел купол. Это он делал всегда. Осмотреть купол – первая заповедь парашютиста. Солдат расправляет подвесную систему, садится в ней удобнее, определяет направление ветра и в зависимости от него разворачивается.
Но что это? В букет белых тюльпанов врывается черная фигура. У кого-то не раскрылся парашют. Человек стремительно летит прямо на Филиппова. Еще мгновение, и они поравняются. Сейчас десантник с нераскрывшимся куполом минует Филиппова, и больше уже некому будет удержать его. Там, внизу, вьются темные полоски дорог. По ним бегут словно игрушечные автомобили. Люди, маленькие, словно куклы, бегают по полю. Они обеспокоены.
Яков вспомнил: последним покидал самолет гвардии лейтенант Маслов. Это ему грозит гибель. Маслов скользнул по краю парашюта Филиппова и на какую-то долю секунды замедлил падение. Этого мгновения оказалось достаточно для солдата.
Яков схватил полотнище погасшего парашюта и крепко зажал его. Солдат не думал о том, выдержит ли его парашют двойную нагрузку. Снасти командира – эта мысль билась в мозгу десантника. Он ни за что на свете не отпустит купол! Чтобы не выпустить из рук парашют, гвардии рядовой Филиппов стал наматывать вокруг себя полотнище купола, а потом прочно закрепил лямки подвесной системы.
А к месту приземления уже мчалась санитарная машина. Люди на земле замерли в ожидании. Филиппов и Маслов стремительно летели вниз. Вот и земля.
Гвардии лейтенант Маслов обнимает солдата. Десантники спешат к месту сбора. Учения продолжаются.
… В истории гвардейской части записано немало боевых подвигов периода Великой Отечественной войны. В той же книге есть запись послевоенного времени: «Выполняя Военную присягу, верный долгу, гвардии рядовой Яков Филиппов совершил героический подвиг – спас жизнь офицера во время парашютных прыжков».
Солдат Филиппов уволился в запас. Но о нем хорошо помнят. О подвиге солдата рассказывают командиры, политработники. И когда заходит речь о героических традициях части, непременно вспоминают солдаты и рядового Деревягина, грудью защитившего командира в бою, и рядового Филиппова, который в мирные дни спас офицера.
