Текст книги "Прерванная игра"

Автор книги: Дмитрий Сергеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

Глава седьмая

Мы были наедине с Джамасом.

– Начнем с шифровки,– сказал я.– Вы узнали ее содержание? Каким образом?

Джамас, устало откинувшись на спинку кресла, сидел напротив меня. Нас разделяла ширина стола. Когда я включил записывающий автомат, из столешницы на пружинах поднялись шесть микрофонов: три в мою .сторону, три в его. Джамас пристально разглядывал их, будто ничто другое его не интересовало. Опекунов я не тревожил, в их услугах не было нужды. Джамас и без того еле жив. Он еще не пришел в себя, его все время клонит ко сну. Если бы не чрезвычайная обстановка, я отложил бы дрпрос на день-два. Сейчас у меня не было такого права. Этот человек едва не сорвал намеченную операцию. Пока я не выясню, как ему удалось это сделать, никто на борту "Гроссмейстера" не может оставаться спокойным. И попросту говоря, меня разбирало любопытство. Джамас наконец оторвал взгляд от микрофонов. По его губам Скользнула усмешка.

– Почему эта чертова глыба не разлетелась на куски?

Я не ожидал вопроса. Вообще мне в голову не приходило, что и ему может быть что-то неясно.

– Взрыв – дело твоих рук? – спросил я.

– Да,– признался он.– Дело моих рук.

Он с каким-то изумлением поглядел на свои кисти, бессильно лежащие на столе. Даже перевернул ладонями кверху, как будто самому не верилось, что это и есть те самые руки, которые повинны во всем,

– Зачем ты это сделал?

Помимо воли в моем голосе прозвучала жалость. Может быть, жалость и не к нему – к себе. Я бы сейчас многим пожертвовал, чтобы возвратить наши недавние отношения с ним. Я подавил в себе это чувство: не время для сантиментов.

Он как-то странно смотрел на меня, будто хотел прочитать мои мысли.

– Чистосердечное признание смягчит твою участь,– произнес я стереотипную фразу.

На самом деле – я отлично знал – никакая чистосердечность и самое искреннее раскаяние не спасут его от смертного приговора; он едва не сорвал военную операцию.

– Может быть, я еще и раскаяться должен? Этого вы добиваетесь? – с неприязнью произнес он.– Ни в чем не раскаиваюсь. Разве что... в своей ошибке.

– Какой ошибке?

Наш разговор будет дословно записан и передан в трибунал. Мне нужно бы придерживаться строгой последовательности в вопросах. Но у меня нет ясного плана, как вести дознание.

– Элион... Я слишком положился на него. Как на самого себя,– криво усмехнулся он.

– Попрошу вас,– официальным тоном произнес я, – придерживаться последовательности. Первый вопрос: вы хотели взорвать астероид?

– Да! Хотел.

– Зачем?

– Чтобы сорвать вашу "гуманную миссию". Вы же собрались избавить человечество от жажды.

Похоже, он действительно знал о содержании шифровки. Иначе чем еще объяснить эту злобную иронию в его голосе.

– Вы знали, какая операция готовится?

– Оказывается, это может звучать совсем невинно "операция". Только и всего! – сказал он.

– Вы знали содержание последней шифровки?

– Знал. Я ее видел.

– Моя вина: я допустил, что текст закодированной телеграммы мне показали на экране видеофона.– Я говорил это уже не Джамасу, а на магнитофон: все равно мне придется давать показания трибуналу: – Я проявил непростительную халатность. Но,– я снова повернулся к Джамасу,– вы могли видеть шифровку в течение нескольких секунд.

– Этого достаточно. У меня фотографическая память.

"Недавно и у меня тоже на короткое время обнаружилась фотографическая память. И не только память – что-то еще",– хотелось мне сказать ему.

– Мало запомнить,– сказал я вслух,-нужно было еще и расшифровать.

– Кодовые таблицы я похитил раньше,-Джамас чуть приметно усмехнулся.Ваш сейф не больно-то надежен.

– Сейф вы не могли вскрыть,– не поверил я ему.

– Отчего же. Ключом служит узор линии на вашем указательном пальцеразве не так? Отпечатки ваших пальцeВ я снял с дверной ручки. А изготовить ткань, имитирующую кожу руки, было не сложно.

М-да, теиерь я окончательно убедился, что на корабле орудовал квалифицированный шпион.

– Как давно вы работаете на праведных?

Джамас неожиданно ратемеялся. Непонятно, на что он рассчитывает? Мне казалось, что разоблаченный шпион должен вести себя скромнее, не так вызывающе.

– Итак, вы узнали содержание шифровки и решили сорвать операцию? продолжал я допрос.

– Решил сорвать операцию.– Последнее слово он выговорил с нажимом.

– Какую роль играл в вашем замысле Элион?

Этот допрос отчего-то взбесил Джамаса, он заскрежетал зубами.

– Идиот я,– неожиданно выпалил он.

– Возможно,– согласился я.– Если следственная медицина подтвердит это, вас могут помиловать.

Он опять рассмеялся.

– Ну они-то вряд ли признают меня идиотом.

– Объясните по порядку: в чем состоял ваш план, какая роль отводилась в нем Элиону и почему замысел провалился?

– Так ли уж это важно теперь?

– И все-таки,– настаивал я.

– Хорошо,– не стал спорить он.– Элион – это моя копия. Вернее, я думал: получится ,копия. Боюсь, тут вам внюгого не понять. Я создал биомолекулярного робота. Даже и не робота – почти живое существо. Затем я должен был спроецировать в его мозг свой интеллект и прочее. Как это сделать, я мог бы объяснить только нейроквантику.

– Не считайте других простаками, Джамас.– Я понимал, что этого не следовало говорить, но не мог удержаться. – Ваш расчет построен на суммарном импульсе коллективного состояния мозговых нейронов.

Впервые я видел Джамаса по-настоящему удивленным.

– Вы разбираетесь в ненроквантике? – опешил он.

– Кое а чем. С тех пор, как прочитал ваш труд.

– Прочитал мой труд,– механически повторил он поcледние слова.

Для него это было так, же непредставимо, как недавно для мена то, что он сумел узнать содержание шифровки. И еcли Джамаc-таки объяснил, как он сделал это, вряд ли я смогу растолковать ему хоть что-нибудь. Я и сам ничего не понимал.

– Это не имеет отношения к делу, – сказал я. – Предположим, вы изготавили копию самого себя – как бы близнеца, зарядили его своим интеллектом... Что дальше?

– Видимо, изоляция была недостаточной. Проникло облучение: Элион не стал моей копией – он другой я.

– Ну хорошо, оставим это. А если бы он был точной копией, что тогда?

– Один из нас – безразлично кто – оставался в лаборатории, другой возвращался на корабль, отключал аварийную систему. Взрывом изнутри астероид разнесло бы на куски. И вы бы не смогли погубить Земтер.

– Не весь Земтер, а только земли праведных,– уточнил я.– Почему же замысел сорвался?

– Элион... У меня еще там мелькнуло подозрение, когда он высказал мысль, что справедливее будет, если погибну я, а он останется в живых и судить будут его. "Должен же и я испытать хоть что-нибудь",– заявил он. Я согласился с ним. В концe концов было безразлично, кто из нас останется в лаборатории, кто пойдет на корабль. Мы оба обрекали себя на гибель. Так считал я.

На потолке звякнул сигнал. Рассыльный автомат принес заказанный мной завтрак. Нам предстоял еще долгий разговор, и нужно, чтобы Джамас подкрепился.

Пока автомат расставлял посуду – микрофоны я временно убрал,– Джамас сидел откинувшись на спинку стула, безучастно смотрел перед собой ничего не выражающим взглядом. Выглядел он совершенно обессиленным.

После того как рассыльный удалился, я запер дверь на автощеколду. Если бы я всегда соблюдал это правилo, не завел собаку, не допускал к себе Зинаю, никаких чрезвычайных происшествий у нас не было бы. Поздно я cпохватился: теперь мне и самому несдобровать.

Я ждал, когда Джамас покончит с завтраком. Он не cпeшил. Впрочем, делал это не намеренно. Просто не мог быстрее. По-доброму, ему следовало хорошенько отдохнуть.

"А должно быть, прелюбопытная сценка разыгралась между ними– между Джамасом и Элионом",– пришло мне на ум. Запершись в своей лаборатории, защищенной от космического излучения стокилометровой толщей льда, Джамас произвел операцию. На короткое мгновение его мозг как бы соединился с мозгом Элиона. Миллиарды искусственных нейронов, до сей поры не имевшие ни опыта, ни знаний, получили все, что знал и умел Джамас. Между бесцельно жившими клетками мозга и тела вспыхнули и навсегда установились новые связи, давшие смысл и разум только что бездушной плоти. Об удаче эксперимента Джамас мог судить по внезапно осмысленному взгляду Элиона, который, по сути, превратился во второго Джамаса. Недавний чурбан, не умеющий даже как следует стоять на ногах, приобрел не только внешность, но и интеллект человека. Воображаю, какими глазами глядел на него Джамас, какие, чувства испытывал. В подобной ситуации нетрудно и свихнуться. Однако рассматривать, изучать друг друга у них не было времени.

Говорить и объяснять Элиону ничего не требовалось: оба знали, что им предстоит, какие последствия ждут их. И оба были готовы на все. Так полагал Джамас. Он верил, что Элион – это он сам, во всем одинаков с ним до мозга костей. Времени у них было в обрез, поэтому Джамас не очень удивился, услышав от Элиона конкретное деловое предложение: "Оставайся здесь, я сделаю остальное. Должен же и я испытать хоть что-нибудь".

Тому из них, кто возвратился на корабль, предстояло отключить аварийную систему. Напарник будет ждать сигнала в ледовой лаборатории и сразу же взорвет астероид, Для этой цели Джамас замыслил использовать небольшой запас энерготоплива, предназначенного для питания силовой установки. Взрыв будет не мощным, но вполне достаточным, чтобы астероид развалился на куски, которые уже невозможно станет обрушить на Земтер: они промчатся в нескольких тысячах километров от поверхности планеты.

Таков был замысел Джамаса. Наиболее трудную часть плана он хотел взять на себя.

Предложение Элиона слегка озадачило Джамаса, но спорить он не стал; он целиком полагался на своего двойника.

Но, к счастью, Элион не стал копией Джамаса, и он вовсе не намеревался жертвовать только что обретенным сознанием, ему совсем не хотелось погибать ради чужих целей. Достигнув корабля, он подал ложный знак, будто выполнил все, что требовалось. Элион был уверен, что подлинный Джамас, если и уцелеет после взрыва, проживет недолго. Никто не заподозрит подмены.

Не будь Зинаи, Элион достиг бы своей цели.

Микрофоны я не включал, мне хотелось кое-что выяснить для себя.

– Почему Элион не стал вашим двойником? Вы перeдали ему все свои мысли, стремления, словом, весь интеллект...

– Очевидно, не только интеллект составляет сущность человека.

– Что еще?

– То, что мы называем натурой, которая задана нам природой.

– Но разве натура не определяется расположением нейронов, клеток и связями между ними?

– Вы слышали о квазинатах? – спросил он.

– Если не ошибаюсь, что-то из области психиатрии? В навигационной школе нам давали самые общие понятия.

– Мысль о существовании квазинатов высказана еще в прошлом веке. Однако до сих пор это только гипотеза. Не очень и популярная.

– Какое отношение имеют квазинаты к нашему делу?

– По-видимому, прямое. Я знал гипотезу. И, признаюсь, опасался за исход опыта. Поэтому откладывал эксперимент, хотел полностью обезопаситься от возможности передать Элиону вместо себя квазинат.

– Что это за шутка, наконец?

– Психиатры часто наблюдали, как милый, общительный человек вдруг становился нелюдимым извергом, тихоня и скромник превращался в болтливого хвастуна и еще множество других столь же неожиданных метаморфоз. Толком причину не могли объяснить. Для болезни придуманы различные названия, но сути никто не знает. Гипотеза квазинатов пытается дать явлению научное толкование. Известно, что природа избыточно щедра, не скупится в средствах, чтобы сохранить вид или же особь. Все живые организмы имеют. вполне надежную конструкцию. Известны случаи, когда человек с наполовину пораженным мозгом жил, оставаясь совершенно нормальным и здоровым. Но природа не ограничилась лишь тем, что создала избыточный запас нейронов. Каким человек будет: добрым или злым, доверчивым или мнительным, жизнелюбом или меланхоликом, способным или тугодумом – во многом зависит от воспитания, от условий. Однако не полностью. Остается еще некий икс, заданный от рождения,– предрасположение к чему-то или же неприятие чего-то. Лишь соединение этого икса с воспитанием формирует характер и интеллект.

– Ничего нового вы не сказали,– заметил я.– Это известно каждому.

– Да, истина банальная,– согласился Джамас.– Я вспомнил про это лишь затем, чтобы проще объяснить, что же такое квазинат. Квазинат – и есть тот самый икс, заданный природой, унаследованный человеком,

– Новый термин. Но разве термин может объяснить что-нибудь?

– Если бы речь шла просто о замене одного термина другим... Дело в том, что по этой гипотезе каждому человеку от рождения задан не один квазинат, а два или оольше. Едва родившийся человек не обладает еще ни характером, ни интеллектом, зато у него есть выбор. Правда, выбор он делает, не сознавая этого. В зависимости от условий, от обстановки, в которой он очутился, в нем развивается один из возможных квазинатов, впоследствии, очень скоро, он закрепляется окончательно. Ни окружающие, ни сам человек даже и не подозревает о том, что он мог бы стать и совершенно иным. То есть признается, что воспитанием можно изменить человека, исправить или же ухудшить, но что у человека могли развиваться совершенно другие задатки, этого никто не подозревает. И очень важно – непроявленные квазинаты сохраняются. В редких, исключительных случаях они оживают, подавляя и даже вовсе изгоняя прежний, изначальный квазинат. Их власть может оказаться настолько сильной, что человек даже бывает; каким он был. В каждом из нас сохранены ростки иного характера.

– Выходит, Элион..?

– Да. Как мне ни противно это – Элион приобрел мою квазинатуру, о которой я не подозревал и не узнал бы, возможно, никогда.

– Он труслив и подобострастен, холоден и рассчетлив.

– Видимо, необычайное волнение, которое я испытал во время эксперимента, всколыхнуло дремавший во мне квазинат – Элион получил его. Теперь вряд ли уже можно это изменить.

– Кстати, ему сделали перевязку и укол. Скоро он придет в себя.

– Как вы намерены поступить с ним?

– Случая беспрецедентный. Я еще не решил.

– Я бы хотел присутствовать при допросе.

– Исключается.

Признаюсь, мне пока и не приходило в голову допрашивать Элиона. А, пожалуй, нужно допросить.

– Ну, хорошо, а если бы ничего этого не произошло -я имею в виду приказ шифрованный, – для какой цели тогда предназначался Элион? Или же вы держали его на непредвиденный случай, когда вам потребуется совершить диверсию?

– Диверсию? – переспросил он.– Ах да, вы убеждены, что я шпион и моя цель – диверсия.

– Этого невозможно опровергнуть. Не пытайтесь юлить.

– Да, к чему же юлить,– согласился Джамас.– Цель простая – теперь-то я сознаю, глупая – сделать двойника, который жил бы в точности моими стремлениями, помогал мне. Так много замыслов рождалось здесь,указательным пальцем он прикоснулся ко лбу – работы хватило бы на десятерых. Хотелось иметь бескорыстного и надежного помощника. Одну жизнь мы бы разделили на двоих. Меня это устраивало вполне. А он... во всем будет подобен мне. Так я полагал.

Джамас словно забыл, где он. На моем месте мог быть кто угодно, а он говорил бы то же самое: ему нужно было высказаться.

– До самого последнего часа я не был уверен, что решусь на эксперимент. Снова и снова проверял расчеты, испытывал установку. Я и сам не давал отчета себе, зачем это делаю,– ведь все уже было проверено и испытано на сто рядов. Теперь-то я знаю, почему я откладывал опыт; я не был уверен в себе, боялся, что не уживусь с двойником, у нас возникнет разлад, ему захочется собственной жизни, собственной судьбы. Вот чего я боялся. А поскольку он – это я, значит, я был не уверен в себе.

Я уже давно включил магнитофон, и его слова записывались на пленку. Для дознания, исповедь Джамаса может понадобиться, Я не перебивал его, давал ему возможность высказаться, пока на него нашел такой стих.

– Когда пришла эта шифровка... Я и раньше подозревал, что наши способны решиться на отчаянный шаг, лишь бы доказать кому-то, неизвестно даже кому, свою правоту. Теперь же, когда они явно проигрывали войну, им, при их-то одержимости, не оставалось иного выхода. Я решился и выследил, когда в каюте никого не было, вскрыл сейф, достал таблицы...

– Тебе помогла Зиная? – Я спросил не ради протокола – мне самому хотелось знать, насколько она замешана в деле.

– Поскольку вы часто вместе с ней бывали в спортивном зале, я попросил Зинаю, чтобы она задержала вас, если бы вам вздумалось возвратиться раньше времени – только и всего. Зиная ничего не подозревала, я не посвящал ее в свои планы,– прибавил он поспешно, видимо, только сейчас сообразив, что каждое его слово может быть истолковано против Зинаи.– Я никогда, ни одним словом, ни намеком не дал ей понять, что затеваю. Она решительно ничего не подозревала. Когда ты включил эту идиотскую штуку? – спросил он, с ненавистью взглянув на торчащие из стола магнитофоны.

– Я рад, что Зиная не замешана в деле,-громко, для магнитофона, сказал я.

– Иначе ты бы и ее стал допрашивать?

– Допроса ей не избежать. Но она будет допрошена как свидетель – не как соучастник.

–И на том спасибо.

– Остается выяснить последний пункт: как тебе удалось проникнуть в лабораторию? Опекуны должны были задержать тебя.

– На Ларте среди моих друзей находится один из конструкторов "Гроссмейстера". От него я слышал про так называемых опекунов.

– Этого предателя так же будут судить.

– Руки коротки.

– Гораздо длиннее, чем ты думаешь! Не будем отвлекаться. Знать Про опекунов еще мало...

– Сообразить, как они включаются и отключаются, было не сложно.

– Значит, Зиная говорила правду: ты был в лаборатории? Выходит, кое-что она знала?

– Ты хочешь во что бы то ни стало впутать и ее?

– Я хочу одного: установить истину, это мой долг.

– О! Когда речь заходит о долге, тут уж вашего брата лучше не трогать. Пощады не будет никому.

– С врагами, кто бы они ни были, не церемонятся.

Некоторое время мы молчали, разглядывая друг друга в упор. Его самообладание поражало меня. Все-таки это не Элион. Похоже, что его ничуть не страшит собственная участь. Или он все еще на что-то надеется? Рассчитывает, что его как очень важного разведчика выкупят праведные или обменяют на кого-нибудь из пленных? Напрасно надеется – не тот случай.

– У вас была связь с разведывательным центром.– сказал я. – Каким способом вы поддерживали ее?

–С разведывательным пентром?..– в его голосе прозвучало неподдельное изумление.

– Не прикидывайтесь простаком, Джамас. Кто-то же руководил вами? Давал задание?

– Вот как.-Неожиданно он рассмеялся,-Вы убеждены в этом? Впрочем, рассуждать иначе вы и не можете, не способны. А если кто-то просто не пожелал гибели половины человечества, не захотел стать соучастником убийства, не по заданию, а в силу своих убеждений и совести – этого вам не представить?

– Это было бы изменой.

– Изменой кому?

– Вы поклялись хранить верность истинной вере.

– Вы имеете в виду тот спектакль, который мы разыграли перед тумбой с магнитофоном и священной книгой?

Я нажал кнопку: из стены появились двое опекунов.

– Надеть наручники,-распорядился я.

Джамас не сопротивлялся. Роботы с увесистыми дубинками в руках стояли за его спиной, пучеглазо уставившись на меня и ожидая дальнейших инструкций. Этакие бравые и исполнительные молодцы. На них я вполне могу положиться. Им не взбредет в голову называть старинный обряд спектаклем. Программа, заданная им, сформулирована четко я однозначно. По своей конструкции это самые примитивные роботы: в их "мозг" не заложена даже элементарная счетная схема. Им нечего считать, они только выполняют приказы.

– У меня последняя просьба,– сказал Джамас.– Запрятать меня в кутузку еще успеешь.

– Говори,– разрешил я.

– "Гроссмейстер" должен быть оснащен двумя, если не тремя спасательными шлюпами?

Я кивком подтвердил: "Да, оснащен".

– Пожертвуй одним шлюпом – отправь Зинаю на Ларг.

После всего, что уже случилось, это ненамного отяжелит твою вину.

– Хорошо,– сразу согласился я. Подобная мысль ужо приходила мне в голову.

Видимо, Джамас не рассчитывал на быстрый успех, он не мог скрыть своей радости.

– Навсегда останусь благодарен тебе,– заверил он.– И последняя просьба: я хочу повидать ее.

– Только в моем присутствии.

– Если нельзя иначе...

Я включил малый экран так, чтобы Зиная могла видеть лишь мое лицо, не всю каюту.

– Зайди ко мне,– сказал я.

Зиная недовольно передернула плечами.

– Ты сам запретил появляться у тебя.

– Последний раз. Собаку оставь у себя.

– Оставлю,– с непонятным мне раздражением сказала она, – можешь не волноваться.

Она не ожидала застать Джамаса. Быстрая непроизвольная улыбка осветила ее лицо. Из-за этой улыбки, предназначенной другому, я сразу возненавидел ее. Усилием воли подавил в себе унизительное чувство.

– Джамас хочет говорить с тобой,– сказал я.

– Истранг был настолько любезен, что не отказал мне. Сядь! – велел он Зинае, которая недоуменно рассматривала бравых опекунов, стоящих в неприступных позах за спиной Джамаса.

– Что это? – она оглянулась на меня.

– Не беспокойся, тебя они не тронут,– улыбкой ободрил ее Джамас.Сядь! – настойчиво повторил он.– И не вертись по сторонам. То, что я хочу сказать тебе, очень важно.

Зиная опустилась на стул и замерла, будто в столбняке.

Я не уверен, что она слушала Джамаса. Ее лицо выражало одно лишь недоумение.

– Скоро ты возвратишься на Ларт. Памелл обещал,говорил Джамас.Скажешь моему помощнику Виру – ты знакома с ним. Хорошенько запомни, что нужно сказать...

Я тоже напряг внимание: один я могу решить, может ли Зиная передать на Ларт то, что ему хочется. При существующем на Ларте .положении любая информация сразу же станет известна врагам.

– Скажешь так: наша общая ошибка – ошибка Глоба и наша с Виром тоже в том, что мы слишком поверили в абсолютность знаний и законов, уже открытых наукой. Ты слышишь меня, Зиная?

Она резко встряхнула головой.

– Слышу.

– Повтори.

– Ты сказал...– Зиная осеклась и опять уставилась на опекунов.– Что это? – вторично обернулась она ко мне.

– Тебя это не должно интересовать,-оборвал ее Джамас.– Я очень прошу тебя, Зиная, ни во что не вмешиваться – ты можешь только навредить и себе и мне. Ты прекрасно знаешь, как важна для меня работа, которой мы занимались с Виром. Я хочу предостеречь его от дальнейших ошибок.

Он слегка пошевелился, и наручники тихонько звякнули. Зиная только сейчас увидела их. И вновь повернулась ко мне.

– Это ты?! Это ты приказал?

– Зиная!..

Но теперь над ней и Джамас потерял власть.

– Ты. Ты!..-она не находила подходящего слова, и это взбесило ее еще больше.– Ты не смеешь!

– Зиная!! – вскричал Джамас. На этот раз она взглянула на него.Истранг прав: он выполняет свой долг. И, пожалуйста, не суйся не в свое дело. Ты все испортишь. Я же тебе сказал: мы договорились. Памвeл поможет тебе возвратиться на Ларт. Ты ведь все время только об этом и мечтала. А если ты станешь бушевать и кричать на него...

– Он прикажет надеть наручники на меня?

– У него есть такое право. Ты знаешь о том, что идет война и он выполняет ответственный приказ.

– И ты тоже!..– на этот раз испепеляющая ненависть во взгляде Зинаи была обращена на Джамаса. Мне показалось, даже и он опешил.– Ты позволяешь ему выполнить этот дурацкий "ответственный" приказ?

– Ты сама знаешь: я сделал все, что мог. Подвел Элион. В нем я просчитался.

Вот как! Они невольно выдали себя. Собственно, я подозревал это сразу. Поэтому я не хотел допрашивать Зинаю.

Она бы все равно созналась, и тогда я обязан был бы и ее тоже предать военному суду.

"Хорошо, что не включен магнитофон",– это была первая кощунственная мысль, мелькнувшая у меня.

– Элион... Я с самого начала не верила в него. Я жe предлагала совсем другое.

– Лучше, если замолчишь!-прервал я ее невольно.– Будем считать, что ты ничего не сказала, ни в чем не призналась. Сейчас же собирайся, забирай псов. Необходимое снаряжение и запас продуктов в шлюпе имеется. Вы не будете нуждаться ни в чем. Я сообщу, и вас встретят на орбите Ларта.

– Я никуда не полечу! – заявила Зиная.

– В таком случая я отправлю тебя силой.

Навязали на мою голову эту Зинаю. Как бы все хорошо было без нее. Мало того что из-за нее я готов пойти на прeступление, я же еще должен убеждать ее, чтобы спасти.

– Ну почему ты не поверил мне?! Ты с самого начала нe считал его за человека. Ты верил только в своего Элиона.

Вот тебе раз. Настала моя очередь изумляться. Выходит, они говорили обо мне, прежде чем Джамас решил использовать Элиона.

– Его еще можно убедить. Он не робот. А ты опустил руки! Ты хочешь спасти какую-то свою идею, свое открытие? Хочешь, чтобы я сообщила Виру какие-то твои очень важные мысли? Тебе нет Дела, чго на Земтере будут убиты миллиарды людей! Ты притворялся, что интересуешься их судьбой. Тебя волнует одно твое открытие. А кому оно будет нужно?

– Ты все испортила, Зиная,– сказал Джамас.– Ты думаешь, теперь он отпустит тебя. Ты погибнешь вместе с нами.

– А я и не хочу спасаться. Не хочу спасать какие-то твои научные открытия, твои идеи. Они никому не нужны. Я сама буду разговаривать с ним. Неужели он в самом деле совершенно бесчувственный?

– О чем ты хочешь говорить со мной? – спросил я.

– Памелл...– Она смотрела в мое лицо жадным и настойчивым взглядом.Ты не выполнишь этого дурацкого приказа.

– Зиная, Джамас дал тебе разумный совет ни во что не вмешиваться. Ты не клялась, и я не привлеку тебя к суду вместе с ним. Хотя ты заслужила. Последний раз говорю: отправляйся в шлюп. Я провожу тебя. Времени у нас мало.

– Ненавижу! Ненавижу вас обоих!

Я надавил кнопку под столом – из стены выступили еще Двоe опекунов.

Зиная попыталась вырваться из их лап, но сразу же затихла, оцепенев от боли.

– Не так грубо! – вскричал я, потеряв от волнения способность рассуждать здраво: эти молодчики со стальной мускулатурой не обучены деликатным манерам. Они умели только заламывать и выкручивать руки, колошматить дубинками по голове. В этом одном и состояло их назначение. А грубо или не грубо, таких понятий они не ведали.

– Отпустите! – приказал я.

Истуканы повиновались. Зиная потеряла сознание. Я подхватил ее, перенес в кресло, плеснул в лицо воды. Румянец проступил на ее щеках. Опекуны заняли место позади, изготовив дубинки. Я поспешил отключить их, всех четверых – роботы возвратились в свои ниши. Нельзя оставлять их включенными, неизвестно, что они еще способны натворить.

– Выпей,– я придвинул Зинае стакан воды.

Она оттолкнула мою руку.

–Не прикасайся!

–Ты сама принудила меня прибегнуть к помощи опекунов.

– Вот и верни их. Зачем убрал?

– Я не подумал, что они так поступят. Я не знаю всех деталей их программы.

Во все это время Джамас сидел не шелохнувшись, невидящими глазами уставившись прямоперед собой.

– Теперь ты поняла, что тебя ждет здесь,– сказал он. – Послушайся совета – возвращайся на Ларт. Ты испытала самое малое из того, чему обучены опекуны. Памелл и сам толком не знает, на что они способны,– он всего лишь придаток к хорошо отлаженной машине. Как и они.

– Не пытайся задеть мое самолюбие, Джамас.– Я в самом деле ничуть не обиделся, хоть в его словах, а главное, в тоне, каким он произнес их, звучало нескрываемое презрение.– Ты говоришь глупости, Джамас. Каждому ясно: мы управляем кораблями, а не наоборот.

– Тогда зачем вас отучали шутить? – подкусила Зиная.– Чтобы легче было управлять кораблем?

– Именно,– подтвердил я, обращаясь к Джамасу. Смотреть в глаза Зинае у меня не хватало духу, и я не хотел признаться себе в этом. – Иначе нельзя. Приказ, неверно понятый автоматом, может привести к непредвиденному. Если автомат...

– Туп, – подсказала Зиная. – Если твои автоматы тупы, должна отупеть и команда. Чтобы понимать друг друга на равных. Ты прекрасно освоился с ними – сам превратился в автомат. Джамаc был прав, я зря спорила с ним. Да за двадцать лет на твоем месте отупеет кто угодно. Тебя и винигь нельзя. Теперь ты автоматически исполнишь чужой приказ – это твой долг, так, кажется, зовется у вас. И, пожалуйста, не думай, для кого и зачем нужно убивать половину населения Земтера. Нагрузка не для твоих мозгов. Зачем тебе размышлять – у тебя приказ...

– Зиная... – Голос Джамаса прозвучал мягко, почти вкрадчиво.

– Что Зиная?! – судорожно повернулась она к нему.

– Успокойся, возьми себя в руки. Я прошу тебя.

– Он просит меня! Он хочет мне добра! Он боится, что я наговорила лишнего и испортила его замысел. Он думает о своей будущей работе, которую без него завершит Вир. Он бескорыстен: его заботит не слава, а успех будущего открытия. Да такие, как ты, опасней его, – не оборачиваясь, рукой указала Зиная в мою сторону. – Тебе всего дороже твоя идея, рожденная в голове, ради нее ты готов на все. Если бы нужно было, ты бы не остановился даже перед убийством. Ты ни в чем не смеешь упрекать его. Разве что в одном – он служит не тебе.

– Ты не должна так говорить, Зиная. – Все же ее слова проняли его, задели за живое. – Ты не права. Ты знаешь, я сделал все, что мог.

У меня не было времени слушать их бредовый разговор: пора было готовить корабль к последнему маневру. Через несколько часов мы приблизимся к расчетной позиции. По моему приказу из ниш появились опекуны. Я велел увести Джамаса в специальную каюту для заключения. Зинаю велел запереть в ее каюте.

– Не пытайся сопротивляться,-предупредил я Зинаю. – Они способны причинить боль.

– Подумайте, он заботится обо мне. Ему не хочется испытывать угрызений совести.

Глава восьмая

Необходимо взять себя в руки. К началу маневра Я должен быть собран, готов к любым неожиданностям. Хотя строгая последовательность всех команд рассчитана и запрограммирована, целиком полагаться на действия автоматической системы нельзя. Если в расчет вкралась хотя бы ничтожная ошибка.. Я обязан контролировать весь маневр от начала до конца.

В ушах все еще звучал презрительный голос Зинаи, ее обидные хлесткие слова – так разговаривают с человеком, которого уже ни во что не ставят. В моей власти заставить замолчать их обоих. Но ее слов, ее интонации, ее уничижительного взгляда я никогда не забуду.

И еще один вопрос мучил меня. Выходит, они разговаривали обо Mнe еще до того, как Джамас провел свой эксперимент, до того, как оживил или одухотворил Элиона.

Для заключенных отведены специальные каюты. Две из них сейчас заняты. В одной помещался Джамас, в другой Элион. Я вошел к Элиону.

Опять меня невольно внутренне покоробило, когда я увидел знакомое лицо и фигуру человека в непредставимо подобострастной и угодливой позе.

Элион был в наручниках. Прокушенное Фебой плечо забинтовано. Он окончательно пришел в себя. Вскочил и вытянулся передо мной.

– Садись, – разрешил я.

В каюте имелся один грубый стул и подвесная койка у стены, ничем не застланная. Элион дождался, когда я сел на стул, и лишь тогда опустился на краешек койки, из угодливости застыл в какой-то особенно неловкой позе.