Текст книги "Авантюрист поневоле (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Сайфер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Глава 14 Китовый День

Когда первый луч солнца едва коснулся горизонта, Виктор услышал голос.

– Вставайте, ребятки! – весело прокричал Борт с той энергией, которую большинство людей испытывает лишь после третьей кружки кофе, и только если кружки размером с небольшой ведёрко.

– Что случилось? – пробормотал Тюрин, находясь в состоянии, которое могло бы лучше всего быть описано как «глубокое размышление о смысле подушки».

– Сегодня традиционный Китовый День! – Борт говорил так, как будто все нормальные люди должны были об этом помнить с рождения. – Вся округа придет смотреть. Нам предстоит куча работы, так что поторопитесь! – Он замахал рукой, как дирижёр оркестра, только вместо музыкантов ему достались три крайне невоодушевлённых помощника.

Они, тяжело вздыхая, поплелись за ним. Борт, между тем, выглядел так бодро и оживлённо, что можно было подумать, будто он снова был молодым, но и получил бонусный комплект новых суставов. Через несколько минут их группа достигла сарая, который, если честно, выглядел так, словно его построили исключительно ради спора: «Кто сможет собрать самую большую деревянную коробку и оставить её гнить на солнце дольше всех?»

За дверью их ждала коллекция таких странных устройств, что Виктор невольно начал подумывать, что шагнул не в сарай, а в одну из забытых лабораторий безумного учёного.

– Что это за… э-э… штуковины? – спросил Тюрин, приблизившись к особо замысловатому механизму, который мог бы служить центром внимания на выставке «Как нарушить все законы физики за одну минуту». Внутри лежала гора всяческих чудес техники: от Магноскопа Искажения Реальностей до Вихреспин Генератора «Водоворот Лейбовича».

– О, это? – Борт указал на керамическое устройство, которое выглядело как перекресток между цветочным горшком и древним артефактом. – Это Гармонизатор Частот «Гудящий Горшок». Он создаёт резонансы, которые соответствуют частотам межмировых течений. Если настроить его правильно, можно услышать, как где-то вдалеке плескаются волны. А если повезёт – даже голоса его обитателей.

Он с гордостью продемонстрировал очередной диковинный аппарат – обычный на первый взгляд калейдоскоп, украшенный магическими символами.

– Это Сумбурный Калейдоскоп «Око Созерцателя». Принцип работы прост: чем меньше ты понимаешь, тем больше видишь. Смотреть надо обеими руками и при этом цитировать либо бессвязные тексты древних мудрецов, либо последние новости нашей газеты – разницы, поверьте, никакой. Через минуту ты можешь разглядеть водяные всполохи из глубин межмировых пространств... или просто получить головокружение и приступ глубоких размышлений о ничтожности бытия.

– Постойте! – воскликнул Гримзл, подбежав к одному из устройств так, словно его только что укусил за пятку электрический жук. Он указал на гравировку на корпусе – аккуратную, но слегка кривоватую, как будто её делали под градусом и на спор. Другие приборы украшали такие же гравировки: буква «А», состоящая из циркуля и карандаша, странно переплетённых.

– Это же символ Мастера Абсурда! – с нетипичным для себя энтузиазмом воскликнул гоблин, его глаза вспыхнули так, словно он только что нашёл клад. Он посмотрел на Витю и Рейну с выражением «вы только представьте!».

Они в ответ лишь недоумённо переглянулись, будто гоблин сказал им что-то вроде «Ура! Мы все превращаемся в тыквы!». Борт же приподнял бровь, удивлённый тем, что Гримзл вообще что-то знает о подобных вещах.

– Именно так! – с улыбкой кивнул он, видимо, проникаясь энтузиазмом гоблина.

– Кто такой Мастер Абсурд? – поинтересовался Витя, слегка прищурившись, словно ожидая, что ответ будет… ну, как бы это сказать, соответствующий имени.

– О, это легенда! – Гримзл буквально подпрыгнул на месте. – Один из величайших изобретателей всего Многомирья и, конечно, один из самых знаменитых членов Гильдии Героев! Он помогал создавать Гильдию Искателей Приключений, стоял у истоков Гильдии Авантюристов, а также был первопроходцем в области создания приборов.

Гоблин говорил с таким воодушевлением, как будто рассказывал не про древнего изобретателя, а про своего кумира детства, который однажды лично спас его от пожара и дал подписанную гайку на память.

– Абсурд обожал впутываться в авантюры, – тихо добавил Борт..

– И ещё больше он обожал, когда всё происходило максимально нелепо и нелогично, – Гримзл продолжал свою пламенную речь, совершенно не замечая, что Борт тем временем уже отправился в странствие по аллее воспоминаний. – Легенды гласят, что он однажды изобрёл машину, которая могла превратить шляпу... в рыбу! Почему? Никто до сих пор не знает. Даже сам Мастер Абсурд, говорят, просто пожал плечами и пошёл ужинать. Но, говорят, та рыба была особенно вкусной!

– Действительно была, – вдруг улыбнулся Борт, словно вспомнил тот самый вечер, когда шляпа действительно превратилась в жареную форель с лимончиком.

Тишина на мгновение повисла в воздухе.

– Так, ладно, хватит болтать! – резко сменил тему Борт, подкидывая в воздух свои руки. – Время поджимает, и работа не сделается сама. Тащите всё это барахло на поляну! Живо!

– А это всё точно работает? – скептически спросил Витя, кивая на нечто, что выглядело как результат романтического ужина между стулом и гаубицей, который закончился… неожиданно.

– Если нам повезёт, не работает, – ворчала Рейна, легко перекидывая через плечо устройство с таким количеством линз, что оно могло бы спокойно претендовать на работу телескопом в местной обсерватории. Размером это чудовище явно превосходило её саму, но она не выглядела ни капли обеспокоенной.

***

Когда всё оборудование наконец оказалось на поляне – а это заняло больше времени, чем они планировали, потому что каждое устройство имело свою странность: одно издавало подозрительные щелчки, другое попискивало, третье вибрировало, как будто пыталось вспомнить, как оно работает – Борт вернулся. Он шёл с той спокойной уверенностью, как человек, который точно знает, что сейчас произойдёт что-то необычное, но совершенно не считает это поводом для волнения.

В одной руке у него была рапира – старинная, с отполированной до зеркального блеска рукоятью, на которой виднелись какие-то древние символы. В другой – мешковатый кошель, который весело позвякивал при каждом шаге.

С непринуждённой грацией фокусника Борт извлёк из кошеля три кристальных шарика. Они мерцали, как маленькие вселенные, спрятанные в капле стекла лучики солнца. Борт вставил их в рукоять рапиры так буднично, словно это была обыкновенная утренняя рутина – как размешать сахар в чае. Потом направился к одному из шипящих механизмов, рядом с которым стоял Тюрин.

– Что вы делаете? – хотел спросить Тюрин, но его голос как-то сам решил застрять где-то в горле.

Борт, невозмутимый, как кот на подоконнике, махнул рапирой в воздухе, и перед ними возник символ. Тюрин моргнул, а символ в воздухе моргнул в ответ – ну или ему так показалось..

– Магия! – восхитился Тюрин и помрачнел, вспомнив фатуметр, не покидающий внутренний карман его сюртука..

– И да, и нет, – спокойно ответил Борт. – Магия заключена здесь, – он слегка тряхнул мешочек с шариками, – а рапира – это просто проводник. Ещё одно из творений Мастера Абсурда. Ну а это, – он кивнул на парящий символ, – глиф.

С ленивой грацией кота, только что выспавшегося в лучах солнца, Борт рассёк символ пополам. Он исчез так, будто его никогда и не было, и в этот момент устройство подало голос – заурчало, как довольная кошка, которая только что нашла лучший уголок на чердаке.

Борт, по-прежнему абсолютно невозмутимый, двинулся к следующему устройству и повторил тот же манёвр. На этот раз символ вспыхнул ярче, был рассечён столь же легко, а машина издала звук, напоминающий вздох старого чайника, который давно уже вышел на пенсию, но внезапно оказался на кухне во время вечернего чаепития. Тюрин, не сводя глаз, следовал за ним, его любопытство разгоралось с каждой секундой.

Наконец, все устройства – а их было достаточно, чтобы открыть небольшой магазин – заурчали, загудели или хотя бы просто не взорвались (что, по мнению Рейны, было уже выдающимся успехом). Борт подошёл в центр поляны с движениями дирижёра, готовящегося возглавить симфонию из хаоса и чудес. Его рука вновь взметнулась, и в воздухе возник ещё один символ. Этот был сложнее, ярче, и на вид... мощнее. Но на этот раз Борт не разрезал символ. Он просто стоял и кивал с видом человека, который наслаждается плодами своего гения, а символ медленно вращался в воздухе.

– Ну что ж, – Борт вытер лезвие рапиры о рукав, – дело сделано.

Очень скоро на ферме стало людно. Повсюду шумела ребятня, и родители, как и положено родителям, делали вид, что контролируют происходящее, хотя в действительности их дети носились по поляне, как маленькие торнадо. Борт, однако, справлялся с этим хаосом с поразительной лёгкостью: в его руках магическим образом всегда оказывалось очередное яблоко, которое он тут же вручал очередному гостю.

Толпа детишек, визжа от восторга, сгрудилась вокруг причудливых устройств, расставленных по поляне. Многие из них уже видели эти странные механизмы – некоторые даже несколько раз, но, как и положено детям, каждый раз они смотрели на них так, будто видели впервые. Любопытство искрилось в их глазах, а шёпоты и вздохи восхищения поднимались вверх, как пар от котла.

И вот настал момент. Все, как по команде, собрались вокруг поляны, окружив её в плотное кольцо. Борт, с важностью полководца, вышел в центр, где в воздухе мерцал глиф. Символ висел в небе, как ленивое облако. Борт поприветствовал всех собравшихся, сделав лёгкий поклон, как актёр перед началом представления, и достал из кармана свои старинные часы. Часы выглядели так, словно прошли через несколько эпох и всё ещё были на пути к следующей, но при этом тикали с безупречной точностью. Борт сверился с ними, кивнул с той важностью, которую могут придать своим действиям только люди, точно знающие, что делают, и, слегка прищурившись, поднял рапиру. Одним плавным движением он рассёк символ.

И тут произошло нечто невероятное.

Тюрин, как и все остальные, замер, наблюдая, как небо вдруг… начало медленно разворачиваться. Сперва это был всего лишь тонкий разрыв, едва заметная трещинка, как будто кто-то по неосторожности порезал небесный свод. Затем трещина расширилась, и небо, как старый холст, который слишком долго висел на стене, начало «трескаться», раскрываясь. С легким всполохом света оно разошлось, словно кто-то невидимый бережно раздвинул облака, как театральный занавес перед началом великой пьесы.

За этим небесным занавесом открылось нечто поистине бескрайнее – Межмировой Океан. Просторы его простирались на миллионы километров, без горизонта, без конца и начала. Волны, огромные, как горы, величественно перекатывались одна за другой. Но это не была привычная земная вода. О нет. Это была субстанция, сверкающая всеми возможными цветами и ещё парочкой, которых люди на Земле, быть может, никогда и не видели. Казалось, что каждая её капля была наделена собственной вселенной, и они все радостно играли друг с другом, переливаясь светом.

Вода казалась одновременно далёкой и близкой. Её нельзя было потрогать, но каждый, кто стоял на поляне, мог почувствовать её прохладу. Время вдруг замедлилось, как если бы кто-то решил немного притормозить мир, чтобы дать людям возможность насладиться мгновением. Тюрин поймал себя на том, что дышит через раз, не смея пошевелиться.

И тут из глубин этого сверкающего чуда появился он. Кит. Огромный, величественный, словно он только что сошёл со страниц фантастической книги, которую с удовольствием перечитываешь в долгие зимние вечера. Его тело переливалось, как перламутр, а кожа блестела, будто на неё высыпали горстку звёздной пыли. Величественные плавники медленно скользили по невидимым волнам, будто кит двигался не в воздухе, а в самой ткани реальности.

Глаза… О, эти глаза! Они были настолько древними, что в них, возможно, отразилась история самой вселенной. Они смотрели на людей с глубокой, загадочной мудростью, которая, казалось, простиралась на тысячи миров. Кит плыл прямо над поляной, и его огромный хвост едва не задевал верхушки деревьев. Он двигался с такой грацией, что казалось, если бы он захотел, мог бы увезти всех присутствующих и весь Аргент в какой-нибудь неведомый мир.

Толпа замерла в благоговении, глядя на это чудо.

Удивление, восторг, страх – всё это смешалось в душе Тюрина, как ингредиенты странного зелья, результат которого был бы описан словами «полное восхищение и непонимание происходящего». Он не мог оторвать взгляда от этого чуда. Перед ним, словно ожившил древний миф.

– Вот это да… – прошептал Витя, его голос растворился в общем гомоне детей, визжавших от восторга, словно перед ними проплывал не гигантский кит, а огромный парящий кот, раздающий конфеты. Кит величаво сделал несколько плавных движений, его тело, будто касаясь самого воздуха, оставляло за собой тонкие полосы светящихся облаков.

– Как это вообще возможно? – наконец выдохнул Витя, его голос был полон одновременно благоговения и неверия. Он не сводил глаз с величественного создания, парящего над поляной.

– Это мировой кит, – спокойно ответила Рейна, как будто ежедневно наблюдала, как по небу плавали гигантские существа. – Они живут в Межмировом Океане. Плавают себе, как обычные рыбы, – она небрежно махнула рукой в сторону, словно это было не более удивительно, чем проплывающий мимо паром. Она краем глаза заметила, как Гримзл, окружённый восторженными детьми, показывал фокусы с монеткой. Монетка исчезала и вновь появлялась за ушами у детей, которые смеялись так, будто стали свидетелями величайшего чуда магии. Для них Гримзл был даже более интересен, чем гигантский кит над головой.

– Киты, – с важным видом добавил Борт, глядя на небо, – способны прорывать границы миров. Плывут себе через измерения. Их можно увидеть во многих мирах, но здесь… – он сделал паузу, будто нарочно подвешивая интригу, – здесь их можно увидеть только благодаря всем этим устройствам. – Борт указал на причудливые механизмы, разбросанные по поляне, и, кивнув, добавил с драматическим оттенком: – И только раз в году.

В этот момент из небесного разрыва появился ещё один кит. Он плыл так медленно и величественно, что казалось, время подстраивается под его движение. Этот кит был даже больше первого, его кожа мерцала на солнце оттенками фиолетового, синего и серебряного, переливаясь, как драгоценный камень. Каждая чешуйка на его теле выглядела как крошечная звезда, часть великого небесного полотна, по которому они плыли. Его плавники двигались грациозно, как крылья гигантской птицы, оставляя за собой тонкие полосы сверкающей пыли, которая развевалась в воздухе, как магический дым.

Витя смотрел на это зрелище, и в его голове мелькнула простая, но ужасно досадная мысль: «Жаль, что у меня нет моего блокнота». Он бы нарисовал всё это – каждый плавник, каждую мельчайшую деталь на коже этих гигантских существ, чтобы навсегда сохранить этот момент. И тут он услышал... музыку.

Мелодия, тягучая, мягкая, словно сам мир начал напевать нежную колыбельную. Витя услышал её ясно: глубокие, низкие ноты поднимались и опускались, как волны, омывающие далёкие берега. Это было что-то одновременно печальное и прекрасное, словно древняя песня, рассказанная ветрами меж миров. И мелодия исходила от китов.

– Вы тоже слышите это? – удивлённо спросил Витя, не отрывая глаз от парящих гигантов.

Борт, явно не ожидавший такого вопроса, резко обернулся, нахмурив брови и посмотрев на Тюрина, как будто тот только что сообщил, что киты умеют танцевать польку.

– Музыку… – пробормотал Витя, его лицо озарилось странной, блаженной улыбкой, как у человека, который внезапно открыл для себя великий секрет, но до конца так и не понял, что именно этот секрет значит. Он не мог перестать улыбаться, глядя в небо, словно был загипнотизирован этой неземной мелодией.

– Музыку? – переспросила Рейна, пытаясь понять, о чём идёт речь.

– Иногда, – тихо бормотал Борт, всё ещё задумчиво глядя на Тюрина, – говорят, что киты поют... Но слышать это могут только… – он не закончил, потерявшись в собственных мыслях.

– Чего вы там шепчетесь? – Гримзл подошёл к ним с таким видом, словно только что победил в какой-то важной магической дуэли, поправляя свою шляпу.

– Гримзл, смотри! – Витя с восторгом указал на гигантских китов, которые по-прежнему парили в небе.

– На это? – фыркнул гоблин, надувшись от гордости. – В моём мире такие стаями плавают! И никто особо не обращает внимания! – Он поправил шляпу, явно довольный своим хвастовством.

– А в моём мире нет, – Витя сказал это с ноткой грусти.

Борт ещё раз задумчиво посмотрел на Витю, словно пытаясь разгадать некий загадочный код. Но в этот момент его кто-то из родителей позвал. Витя, сев на траву, продолжал глупо улыбаться, глядя на великолепных китов, парящих в небе. Рейна, стоявшая рядом, бросала на него любопытные взгляды, явно не понимая, что происходит у него в голове. А Гримзл тем временем вернулся к своим восторженным зрителям, где новая группа детей требовала очередной фокус с монеткой.

Киты всё так же плыли по небу, медленно исчезая в глубинах Межмирового Океана.

Глава 15 Первые вопросы

Прошло пару дней с того момента, как в небе над фермой величаво проплывали киты, и жизнь вновь вернулась к своему обычному, слегка абсурдному ритму. Борт, как всегда, был в центре всех дел, раздавая поручения.

– Тюрин! – позвал он так, словно Витя был единственным человеком, способным решить проблему космического масштаба, а не обычным студентом. – Надо бы прибраться в кладовой.

Тюрин, хотя энтузиазма у него было примерно столько же, сколько у камня на краю дороги, всё же направился за Бортом.

– Ничего сложного, – уверенно сказал Борт, распахнув дверь в дом.

Тюрин кивнул, всё ещё пребывая в блаженном неведении. Его воображение рисовало обычную кладовую – может, с парой пауков и парой коробок. Но как только дверь открылась, его иллюзии рассеялись, как утренний туман.

Это была кладовая… в том смысле, что здесь, вероятно, что-то хранили. Но назвать это просто «помещением для хранения барахла» было бы всё равно, что назвать космос «достаточно большим местом». Кладовая больше походила на три разных места, соединённые вместе с минимальным участием здравого смысла и явно без согласия закона о сохранении энергии.

Прежде всего, это была библиотека – и какая библиотека! Повсюду, куда ни глянь, тянулись высокие полки, до самого потолка забитые книгами, свитками и пергаментами. Один из свитков, судя по всему, слегка дымился, что явно не добавляло Тюрину уверенности в безопасности всего происходящего.

«Это нормально? – подумал Витя, глядя на этот дымящийся свиток. – Надеюсь, это нормально».

На одной из полок он заметил огромную стопку книг, перевязанную верёвкой, с надписью: «Читать только если срочно. Очень срочно!» Эта надпись, как ни странно, не вдохновляла на чтение.

Дальше шла мастерская. На больших столах лежали детали от самых странных и замысловатых механизмов. Здесь был, например, половинчатый магноскоп, который выглядел как оптический прибор, а рядом – загадочная труба, явно магическая, но с намёком на то, что она могла взорвать всё в радиусе десяти метров. Над столами висели инструменты всех форм и размеров, некоторые из которых казались более подходящими для гигантов, нежели для людей.

На одном из верстаков что-то подозрительно подмигнуло Тюрину. В буквальном смысле.

Но это ещё было не всё. Кладовая также несла в себе дух авантюризма – она была одновременно и кабинетом опытного искателя приключений. В одном углу лежали аккуратно сваленные компасы, карты, альтиметры (один из которых настойчиво мигал тревожным красным светом). На стене висели два лука – один, судя по всему, был сделан из ребра дракона, а второй из чистейшего стекла.

Пыльные книги с названиями вроде «Ты и Многомирье: Полный справочник для начинающих» и «Как выжить, если мир хочет тебя съесть» аккуратно стояли на полках, явно ожидая своего часа. На одном из столов стояла огромная карта, вся проткнутая десятком разноцветных флажков, как если бы кто-то вел крайне запутанную партию шахмат.

– Вот оно, – сказал Борт, широко разведя руки, словно только что представил Тюрину целую новую вселенную. – Всё просто. Протри пыль, наведи порядок, и если что-то начнёт убегать – просто поймай и положи обратно. Не пытайся разобраться, почему оно убегает. Здесь всё так. А я пойду чаю попью.

Тюрин замер, пытаясь осмыслить сказанное. «Протереть пыль», сказал Борт, как будто это было обычным делом. Конечно, пыль. В этом хаосе, возможно, пыль была самым безопасным элементом.

– Да, конечно... пыль, – пробормотал он, оглядывая беспорядок, который, казалось, смотрел на него в ответ, готовый вступить в схватку. “И откуда у фермера всё это?” – подумал Витя.

И пока Борт с направился на кухню, оставив его наедине с этим бардаком, Тюрин вздохнул и, подхватив тряпку

– Ничего, я справлюсь, – пробормотал Витя с тем тоном, которым обычно говорят, когда понятия не имеют, как именно собираются справляться. Он сделал шаг вперёд, словно вступал в неизведанную территорию.

Полный решимости сразиться с хаосом, он принялся за уборку. Но эта решимость, как и следовало ожидать, начала стремительно таять буквально через пару минут. Любопытство, словно хитрый кот, мягко подталкивало его к полкам, книгам и странным артефактам, и уборка быстро отошла на второй план.

На одной из полок взгляд Вити привлекла большая, пыльная книга с самодовольным названием: «Тайные Искусства Бытовой Магии: Как не сжечь дом и не превратить себя в таракана». Она была покрыта слоем пыли такой толщины, что могла бы претендовать на звание «Лучший слоёный пирог», но заголовок был слишком интригующим, чтобы не взглянуть. Витя открыл книгу, и обнаружил, что она была скорее попыткой отговорить кого-либо от магии, чем научить чему-то полезному. Одна из глав начиналась со слов: «Если ты читаешь это, значит, уже сделал первую ошибку».

– Занятно, – пробормотал Витя, скептически подняв бровь. Он отложил книгу на стол, решив вернуться к ней позже, если, конечно, не потеряется в этом странном, но безусловно увлекательном царстве бардака.

Продолжая уборку (если это всё ещё можно было так назвать), Витя наткнулся на артефакт, который выглядел как миниатюрная дверца, висящая на верёвочке. Интуиция подсказывала ему, что лучше бы его не трогать, но любопытство шептало совсем другое. Витя осторожно покрутил дверцу в руках, но ничего не произошло. Он с облегчением повесил её обратно на полку и переключился на странное устройство, которое напоминало одновременно будильник и тостер – как если бы у кого-то была особая страсть к объединению вещей, которые явно не должны работать вместе. Там был рычаг, и, конечно же, Витя не смог удержаться.

Раздался мягкий звон, и устройство произнесло голосом, полным абсолютного равнодушия:

– Ваш завтрак будет готов через три недели.

– Эм... спасибо… наверное, – пробормотал Витя, слегка сбитый с толку, и решил больше не дёргать никаких рычагов.

Но самым странным было то, что в углу кладовой стояла… метла. На первый взгляд, абсолютно обычная: немного пыльная, слегка изношенная. Но стоило Вите приблизиться, как метла неожиданно подала голос, как будто только и ждала момента:

– Уборщик из тебя не самый лучший, – произнесла она тихим, ворчливым голосом.

Витя застыл на месте, не сразу поняв, кто это сказал. Он оглянулся по сторонам, но, кроме метлы, в комнате не было никого, кто мог бы ворчать столь саркастично.

– Ты… это… говоришь? – неуверенно спросил Витя. Разговаривать с метлой было... ну, мягко говоря, странно.

– Нет, это у тебя галлюцинации от пыли, – с лёгкой иронией отозвалась метла, покачав своими веточками. – Конечно, я говорю. Ты, случаем, раньше с метлами не общался?

– Эм… – Витя смутился. Он никогда прежде не разговаривал с предметами. – Ну… не особо.

– Что ж, ясно. Убираешься ты, как гоблин после недельной вечеринки, – продолжала метла, явно наслаждаясь своим моментом славы. – Давай-ка я покажу, как это делается. Хоть посмотрим, на что ты годен.

С этими словами метла подскочила на своём деревянном основании и начала энергично водить своими ветками по полу, поднимая облачка пыли с удивительным энтузиазмом.

– Вот!

– Э… спасибо, – неуверенно поблагодарил Витя, не совсем понимая, как на всё это реагировать.

– Так значит, ты… метла? – попытался он как-то разрядить неловкость.

– А ты наблюдательный! – усмехнулась метла. – И первый, кто тут вообще что-то делает. Обычно Борт просто закрывает дверь и делает вид, что этого места не существует.

– Да уж, – кивнул Витя. – Кажется, у него тут всё… Откуда всё это?

– Из самых разных мест, – ответила метла, не прекращая энергично водить ветками по полу.

– Так и знал, что он не обычный фермер! – воскликнул Тюрин. – В книгах и фильмах такое часто бывает!

– Наверное, – метла пожала бы плечами, если бы они у неё были.

Витя улыбнулся, начиная немного привыкать к своему странному собеседнику. Этот мир и правда был удивительным. Удивительно, что он до сих пор не сошёл с ума.

После неловкой беседы с метлой Витя решил, что лучше всего сосредоточиться на вытирании пыли. Пыль, как он надеялся, была менее склонна к философским беседам. Однако, как это обычно бывает, его план провалился. Глаза Вити зацепились за что-то на дальней полке – большая, старинная карта, небрежно прикрытая парой свитков. На первый взгляд, она выглядела так, словно её никто не трогал веками. И это было странно: такая карта слишком впечатляла, чтобы её игнорировать.

Осторожно убрав свитки, Тюрин развернул карту. Перед ним открылось нечто по-настоящему удивительное. В центре карты была изображена лишь скромная часть Межмирового Океана – и даже эта скромная часть выглядела как миниатюрная вселенная, заключённая в бумаге. Огромный, бескрайний, сверкающий, словно кто-то ткал его из звёздного света, этот океан на карте казался почти живым. Витя мог бы поклясться, что видел, как волны слегка перекатываются, а на краю сознания слышал тихий, далёкий плеск воды.

По всей карте были разбросаны точки – почти сотня, каждая из них отмечена сияющим кружком. Под некоторыми точками были подписаны названия, выведенные разными почерками. Над одними мирами висели подробные комментарии – похоже, кто-то оставил путевые заметки: «Лучше не дышать» или «Здесь чай заваривать с осторожностью». Над другими было лишь одно слово: «Осторожно». Простое, но такое предупреждение не требовало пояснений.

– Красиво… – прошептал Витя, чувствуя, как внутри его растёт странное возбуждение, смешанное с лёгкой тревогой.

От этих сияющих точек по карте тянулись маршруты – золотые линии, как светящиеся следы путешественников, которые прошли через эти неизведанные просторы. Некоторые маршруты были прямыми, словно эти путешественники точно знали, куда идут. Другие петляли, как заплутавшие змеи, то исчезая в пятнах чернил, то вновь появляясь, как будто их вели существа, которые не слишком полагались на компасы. Иные маршруты заканчивались у огромных воронок, обозначенных загадочной надписью «Не исследовано». Витя поёжился.

На одном из углов карты особенно выделялась надпись, выведенная красным чернилом: «Никогда не иди этим путём. Никогда». Линия, идущая от этой точки, внезапно обрывалась, словно тот, кто рисовал её, либо исчез, либо внезапно передумал продолжать.

Чуть дальше, почти на краю карты, Витя заметил ещё одну странную пометку: «Край Времени». Всего два слова, но они несли с собой такое ощущение тревоги, что Витя ощутил лёгкий холодок по спине.

Вдруг Витя осознал, что карта в его руках едва заметно дрожит. Или ему просто показалось? Нет, это ощущение было вполне реальным. Карта мягко пульсировала, словно подстраиваясь под ритм его сердцебиения, как будто отвечала на его мысли и любопытство.

– Что это ты там нашёл? – раздался позади знакомый, слегка ворчливый голос. Это была всё та же метла.

– Э-э... просто карту, – пробормотал Витя, всё ещё не сводя глаз с мерцающих линий и точек.

– А, эта карта, – протянула метла, слегка качнувшись, словно делая важное заявление. – Эту Борт нашёл её давным-давно. Довольно полезная штука, если, конечно, не хочешь случайно оказаться в какой-нибудь нехорошей области Многомирья. Но только держись подальше от красной линии. Видел её? – добавила она, понизив голос. – Говорят, она ведёт прямиком к... ну, туда, куда ты не захочешь попасть.

Витя кивнул с тем видом, с которым кивают люди, когда слышат что-то одновременно пугающее и интригующее. Он осторожно свернул карту, чувствуя, как её пульсирующая энергия слегка покалывает пальцы.

– Всё это… кажется таким огромным, – сказал он, больше себе, чем метле, хотя и не был до конца уверен, с кем сейчас ведёт разговор.

Метла вдруг как-то странно оживилась, словно почувствовала, что настал её звёздный час. Её ворчливый голос стал чуть более уверенным, как если бы она готовилась выступить в роли профессора, давно ждавшего своего первого лекционного зала.

– Мальчик, ты даже не представляешь, насколько это огромное, – начала она, медленно приближаясь к Вите, словно боялась, что если сказать всё слишком быстро, то он не справится с таким объёмом информации. – Многомирье – это не просто набор точек на карте, как тебе могло показаться. О нет. Каждый мир – это целая вселенная, со своими собственными законами, культурой и магией. Особенно магией! В одном мире люди поют, и от этого рушатся горы. В другом – заваривают чай и получают зелья, от которых можно ходить сквозь стены. А где-то магия работает до двадцати лет, и потом, бац! Исчезает. Представляешь? Люди там живут, стараясь выжать из своей магии всё до последней капли, прежде чем она испарится, как утренний туман.

Витя слушал её, затаив дыхание, как ребёнок, слушающий сказку, которую никто другой не слышал.

– Многомирье, – продолжала метла, раскачиваясь, как старый профессор в кресле, – это как огромное море. Но не с водой, а с мирами, которые плавают на его поверхности и под ней. Есть те, что ты видишь, и те, что скрыты глубже, ниже, куда трудно попасть даже опытным путешественникам. Чем дальше от поверхности, тем миры становятся страннее. Но все они связаны между собой. Порой видимыми нитями, порой невидимыми. И да, между ними можно путешествовать. С помощью магии, технологий или... если ты достаточно везучий, через порталы. Только знай – не каждый портал выведет тебя туда, куда ты собирался.

– А Земля? – спросил Витя, не выдержав. – Ты когда-нибудь слышала о Земле? У нас-то никакой магии нет.