Текст книги "Гений среди растений (СИ)"
Автор книги: Дмитрий Санати
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)
Лера
– Плохое здесь место. Мёртвое, – пальцы мальчика стиснули её руку.
Лера полностью соглашалась с этим мнением. Наверное, даже сказать что-то должна была, но переживание это слишком личное, слишком своё, чувствовать его казалось прерогативой уровня зоны комфорта. Или всё дело в том, что она, одиночка по натуре, ещё не научилась быть рядом с кем-то, выступать частью какой-никакой а общности? Не было в ней этого, не научили – ни природа, ни погода, ни память с опытом.
И всё-таки да. Страшно и обидно за брошенные дома. Чьи-то руки их ставили, привозили материалы, за каждый жилой метр заплачено бесценным временем жизни – сокровищем, равного которому человек так и не придумал. И ты видишь, как миллионы рублей, тысячи человеко-часов стоят и порастают быльём, и пытаешься понять: неужели никак иначе было нельзя? Неужели мы настолько богаты, что готовы раскидываться богатством такого уровня?
Даже одна заброшенка в лесу, одна недостройка за забором, один аварийный дом – уже трагедия, способная надолго закинуть в депрессию: кто-то же любил это место, вложил в него душу. А теперь оно… Выморочное. Ненужное. Само место, где жили, влюблялись, растили детей и мечтали о грядущем, детская площадка – заросшие бурьяном выморочные мечты, тепло души и память. А когда речь заходит о целых районах… Может, и право министерство, что периодически сносит целые кварталы, освобождая место под застройку новомодных капсульных высоток. Как-то это… милосерднее, что ли. Труп имеет право на похороны, а освободившееся место должны обживать люди.
В замке загремел ключ, и она, вздрогнув, отвернулась от окна, выпустила руку своего «сына» по документам.
– Бусловских, на выход оба, – приказал невзрачный серый человечек с «плывущими» контурами тела.
Их провели глухим металлическим коридором, буквально нашпигованным дозиметрами, сканерами, следящими устройствами, и втолкнули в крохотную комнатушку, где хватало места только на стальной стол с наглухо вмонтированным таким же экраном и стул. Посетителям полагалось стоять.
– Айди, – скучающе потребовал сидящий за столом клерк из «нормалов» – такой же насквозь ординарный, как и это помещение.
– Ноль семнадцать ноль восемьдесят девять, – отозвалась Лера.
– Ноль ноль семь ноль пятнадцать, – эхом откликнулся Диня.
– Ну-ка, ну-ка, кто тут у нас, – очки блеснули, засаленные рукава пиджака легли на металл, пальцы затрещали по клавишам. – Гражданин с высоким рейтингом благонадёжности. А что ж это вы, Валерия, документы потеряли? Нехорошо, не по рейтингу действуете!
– Документы были отобраны под угрозой жизни, – сухо проронила девушка, таращась на единственное украшение каптёрки – две фотографии на стене. – На меня наставили оружие и отняли всё.
– Да знаю, знаю вашу трагическую историю. Первый выход за границы агломерации – и сразу такое невезение. Как знал кто. Пришлось нам потрудиться, восстанавливая ваш рейтинг, но утрата документов – сами понимаете. Так что пятнадцать единиц мы вам, разумеется, спишем.
– В вас бы автоматом тыкали! – не выдержал Диня.
– Так потому всего пятнадцать, юноша, – бледно улыбнулся клерк. – В любой другой ситуации вашу… ммм… матушку ожидало бы падение до социально приемлемого минимума – пять или шесть единиц, а это, знаете ли…
Он говорил и что-то ещё, а Лера уже не слушала. Семьдесят пять единиц или девяносто, удвоенное довольствие или полуторное – не всё измерялось материальными благами. А вот фото с перечёркнутыми углами на стене были ей знакомы. Те двое, подставившиеся под пули диких, когда она в одночасье стала матерью-одиночкой. Два дурака, без разведки и какого-то плана сунувшиеся в самые жуткие и дикие территории. И стоило ли удивляться тому, что их обитатели кое-что да сообразили. Пусть не стопроцентной гарантии, пусть то же первое поколение оно вряд ли остановит, да и любого другого думающего «чистовика» – факт есть факт.
А теперь от них не осталось даже генетического следа из-за специфической манеры похорон министерства. Дуговая вспышка перегретой плазмы – и от тела даже пепла не остаётся, а хоронят кенотаф. Вернее, просто ограничиваются нанесением гравировки на металлическое уродище на радиоактивном пустыре. Так правильно. Логично и правильно – слишком уж многих интересует биопсия тела «привитого», слишком многим крайне любопытно их строение и механика работы внутренних органов. Особенно – нашим «друзьям» из-за океана. Что характерно, эта одна из немногих гостайн, к которой они так и не сумели получить доступа, несмотря на обилие шпиков и умельцев в кибер-сети.
– Валерия, Денис, – чиновник особо громко треснул по клавише, и Лера, вздрогнув, выплыла из размышлений. Зажужжало что-то под столом, и им протянули по листу с распечатанным кодом. – Предъявите на КПП, вам вернут ваши карточки. Служите верно.
Лера кивнула и, сграбастав распечатку, вышла из комнаты, где их поджидал уже знакомый конвоир.
– Налево. По сторонам не смотреть, – приказал он. – Прямо до конца коридора.
Очередная торцовая дверь вывела их к узенькому коридорчику между стеной и глухой стеклянной будкой.
– Код, – ещё один «чистовик» внутри нагнулся к микрофону, и динамики из-под потолка послушно передали его голос. Засвистел зелёный луч сканера, быстро пробежал по обеим распечаткам. – Бумаги в шреддер. Не задерживайтесь.
Раздражение в его голосе прорвалось совершенно нежданно, могло показаться нелогичным, но плывущие контуры и серая форма… Чиновникам свойственно терять терпение, когда посетители «тупят и тормозят», а уж у такого, когда любая заминка в четыре раза дольше длится – и сидит он здесь явно не за заслуги перед отечеством…
Коды приняли, в дальней стене что-то загудело, выдвинулся пенал-ящик.
– Личные вещи на утилизацию.
– Что?! – не выдержал мальчик. – Но у меня…
– Вы задержались в безрайоне дольше положенного, – непонятно почему улыбнулся серый. – Каждая ваша вещь сейчас потенциально опасна и может привести к лучевой болезни.
– Но…
Лера шикнула на него. Пусть молчит. Это просто вещи. А вот если он проболтается, что они вместо карантина с относительным комфортом смотрели мультики в новостройке – могут возникнуть вопросы, не слишком приличествующие бывшей «девяностопроцентной».
– Отвернись, – попросила она, выкладывая содержимое карманов и рюкзачка в пенал.
Мальчик порозовел, резко отвернулся и потянул через голову свитер. Вот, правильно. Должна быть хотя бы видимость приватности. А обращать внимание на неизбежные видеокамеры и бесполого «чистовика» за стеклом – это как стесняться кошки.
Пенал с гудением задвинулся, внутри стены что-то ахнуло – те же похороны, что и для двух трупов чистовиков. Всё, что было внутри – одежда, чуть-чуть провизии, электроника, предварительно сброшенная до заводских настроек, лекарства – всё превратилось в мелкодисперсный прах.
И тут же под потолком зашумели форсунки.
– Прикрой глаза, – не оборачиваясь, попросила девушка. – Дез-смесь очень едкая.
– Что… Ой, – похоже, он всё-таки решил обернуться на голос и, судя по интонации, сильно смутился.
Но через мгновение это перестало иметь значение – с потолка хлынул вонючий раствор дез-смеси, мылкий на ощупь, едкий – смерть косметике и дешёвой краске на волосах. Но Дине ничего не будет – они качественно угробили ему колор перекисью, чуть поменяли разрез глаз и скулы, чтобы не попадался на распознавалках, закапали в глаза пакость, чуточку изменяющую уникальный рисунок сетчатки, но почти не вредящую зрению.
Смесь окатила их, оставляя в серых мерзких хлопьях – Лера знала это, даже не открывая глаз. Простая реакция на хотя бы минимальное заражение. Хрен в будке хмыкнул и включил обычную, чуть тёплую воду. Повторил подачу смеси.
Так будет до тех пор, пока даже остатки радиации не вымоет с поверхности кожи и волос полностью. Хватит разочка – обойдутся разочком, понадобится десять – будет десять. Это министерство, здесь дез-смесь не считают.
– И всё-таки оно того стоило! – возбуждённо проговорил малец, стоило лишь дверям за их спиной захлопнуться.
Он проигнорировал укоризненный взгляд «матери», сбросил с головы капюшон форменного балахона-комбинезона, подбросил на руке «комм-передержку». Недосушенные волосы влажно блеснули в свете заходящего солнца, в тон ей блеснула улыбка радующегося мелочам паренька.
– Легко же тебя купить, – проворчала Лера, поправляя на плече рюкзак с усиленным пайком. – За корзину печенья и бочку варенья.
– Корзину… печенья?
– Комм не разбей. Он хоть и дешёвый, а другого тебе не дадут.
– Ну да, ну да, – скептически хмыкнул Диня.
Уж он-то знал, что помимо продуктов, антирада и интимного геля для мест, куда могла не добраться дез-смесь, заняли в рюкзачке девушки место и два переносных компьютера, и комм с уже установленной прошивкой и софтом для связи – «Экзюпери» работали масштабно.
– Куда идти?
– Через двор. Тут недалеко, у меня окна выходят на стену. А потом мы с тобой пое…
Её слова перебил громкий хлопок.
– Ой! Что это? – он аж присел от неожиданности.
– А, ерунда, – отмахнулась она. – Опять купол над центральным прохудился. Никак не доделают.
– И ты так спокойно об этом говоришь?!
– Ой, ладно. Пригонят бригаду с пневматикой, они нашьют новый щит. Впервые, что ли… К тому же – как видишь, я вовсе без купола живу. И ничего.
– Ну…
– Пошли уже.
Дом, милый дом! Где, как не здесь, радоваться тому, что ты затворник и нелюдим, а из-за несовершеннолетия имеешь право только на удалённую работу. Пересобранное под автономные капсулы жилище встретило их знакомым гудением вентиляторов, запахом озона от контуров сбора пыли на полу и мёртвой, настороженной тишиной. Никто ничего друг о друге не знает, никто не сидит на лавочке у подъезда, не перемывает косточки где-либо кроме локальной сети… Вот почему их дикая афера с «усыновлением» имела все шансы на успех.
– На четвёртый этаж… сынок, – она зашагала по почти круглому в сечении коридору, направляясь к лестнице.
Чёрный металл, громыхание ключей – никак не сподобится переделать под магнитный замок, а вызывать мастера – рейтинга жалко.
– Обувь сразу споласкивай в тазике, пока хлопья не пропадут, потом проходи в комнату, – приказала она. – Возьми рюкзак, твой комп – красный.
– Ладно, – он послушно выполоскал пыль из обуви, сбросил верхний балахон и умчался в комнату на освоение новых горизонтов. И тут же крикнул – А можно что-нибудь съесть?
– Повремени пока. Я чего-нибудь сготовлю, – откликнулась она.
Предстояло многое осмыслисть, ко многому привыкнуть. Например, к порядку очерёдности во время возвращения домой. К тому, что нельзя больше разбрасывать вещи и в одном белье по дому ходить тоже не стоит, даже если очень лень.
«Бррр, ох уж мне эта взрослая ответственность, – поморщилась она, выполаскивая обувь в мутном уже растворе. – И зачем согласилась только?»
– Лер, смотри! – вдруг позвал Денис из комнаты. – Там кто-то из твоих написал о том, что Солнце взорвётся!
– Скажем, не взорвётся, а просто полыхнёт посильнее, – проворчала она. – Такое бывает раз в одиннадцать лет.
– Так ты знала?!
– Манифесты пишет Лис, но мы обсуждаем всё вместе. – Она повесила балахон в статик-шкаф, туда же перетащила одёжку мальчика и прошла в комнату, соображая, чего бы скухарить. – Так что да, в курсе.
Макаронные брикеты, пластинки овсянки, рисовая лапша, гречневые кубики. Говорят, раньше оно как-то иначе выглядело. В сети даже снимки есть. Но кому нужна какая-то настоящая греча, если кубик в кипятке за пять минут принимает консистенцию и агрегатное состояние настоящей готовой каши с маслом?
Да, его и возьмём. На кухне она набрала очищенной воды мерным стаканом, закинула в кастрюльку кубик – соль и масло уже входили в состав полуфабриката. Довести до кипения и варить на медленном огне пять минут…
Комм зажужжал специфически – в закрытом чате не просто сообщение, а голосовое обращение! Слыханное ли дело – так подставляться? И от кого? Лис?! Главный параноик всего проекта?! Она открыла файл, включила громкую связь.
– Ребята! – голос говорившего был высокий, нервный такой, с чуть истерическими нотками. По такому и не определишь возраст говорящего, лишь настроение, характер – и казалось почему-то, что говорящий рыж и конопат – может, из-за имени. – Я в жопе, ребят. Выручайте!
На заднем плане специфически хлопнуло, засвистел всасываемый воздух, и Лера не замедлила среагировать.
Buss: Палево.
Lil’Prince: И не говори.
Foxie: О чём вы?
Buss: С такими хлопками чинятся куполы. А мы все знаем, какой сейчас чинится, где пробой. Кто угодно может подключиться к камерам дорожной службы и увидеть тебя!
Foxie: Да некогда мне! Последний чанк оказался палевным – похоже, подстава от эсдешников. На меня вышли, слышите? Я пока работаю, чтобы не привлекать внимания, но мне срочно нужно убежище! Принц, в том доме ещё свободно?
Lil’Prince: Дай мне час, я всё устрою.
Foxie: Хорошо! Рассчитываю на тебя.
Foxie покинул чат.
Lil’Prince: Лер, как дела? Нормально устраиваетесь? Buss: Всё в порядке. Лояльности в пареньке ни на грош, так что будем жить крепкой и дружной семьёй. Lil’Prince: Отлично. Тогда побегу вытаскивать нашего рыжего друга из беды. Отпишусь как что. Бай.
Lil’Prince покинул чат.
Лера хотела было тоже свернуть приложение, но появившаяся строка привлекла её внимание.
Глас Грядущего вошёл в чат.
Глас: Наше вам с кисточкой, Валерия Батьковна. Как сами? Как детишки?
Протокол «паника» вызубрен так, что разбуди ночью – и без запинки, без малейшего промедления – одновременное нажатие на клавишу отключения и уменьшения звука, меню, выбор – сброс на заводские настройки.
Машинально отключив нагрев воды, она метнулась в комнату, достала ноутбук, запустила пакетный файл, чохом уничтожающий всё компрометирующее содержимое и забивающий нулями освободившиеся заголовки.
– Что-то случилось? – Диня поднял голову от мультиков.
– Хакеры случились, – зло ответила Лера, раздумывая о том, что делать дальше и как уведомить подельников, не подставляясь.
Протокол диктовал после очистки хвостов оставить под первым же новостным выпуском безобидный с виду комментарий, который содержал в себе код модулятора следующего чанка. Так что сейчас, комп вернётся из ребута…
– Я тебя ви-и-и-и-ижу-у-у-у, – сразу после похрюкивания загрузки среагировали динамики ноутбука.
Лера пощёлкала клавишами, поводила курсором, с ужасом лицезрея в трее иконку удалённого доступа.
– Ч-что?! Кто ты такой?!
– О, мы до этого ещё доберёмся!
– Лера, у меня мультики… – Диня повернулся к ней, развернул на коленях ноутбук.
И они, будто поймав синхронизацию, тут же сменили заставку рабочего стола на чёрные экраны, где её ноутбук показывал дьявольский левый глаз, а красная машинка мальчика – правый.
– Приве-е-е-т, Дениска! – хихикнул голос из динамиков. – Всё шляешься?
Мальчик побледнел.
– Тебя никогда не интересовало, почему в месткомах и дорслужбе ставят такие странные камеры? – продолжал хихикать вторженец. – Для поиска по лицам хватило бы и вшивого HD, так нет же – и аналоговый сигнал, и цифровая матрица с жутким разрешением!
– Где ты?
– Посмотри, – картинка на экранах сменилась видеотрансляцией её собственного дома. – Вот ты, – верхний свет замигал, и это же отобразилось на трансляции. – А вот он я! – Окна в доме разом погасли и через пару секунд замигали, выстраиваясь в изображение огромного смайлика.
– Понятно, – процедила она, обернулась к притихшему мальчику. – Диня, ты же говорил, что можешь открывать окошки куда угодно, так?
– Ну… Да. Наверное, – неуверенно ответил он.
– Можешь попробовать открыть такое окошко к человеку, называющему себя «Глас Грядущего»?
– Я п-попробую, – мальчик закрыл глаза, стиснул пальцами виски, напрягся…
– Ну?
– Ой! – отозвались динамики электронным смешком. – А что это ваш мальчик делает? Неужели пытается меня вычислить? Даже после того, что я милосердно молчу о его маленькой грязной тайне? Низко, ой низко.
– Диня, ну что там?
– Я н-не могу! – простонал малец, жалко поморщившись, – не существует такого человека! Никто так себя не называет!
– У-упс!
– Диня!
– Извини…
– Некрасиво. Но я вас прощаю. Так уж и быть, я могу проявить милосердие. Мы нужны друг другу сильнее, чем могли бы обидеться. А зная про деанон Лиса и Принца, уже лежащий на столе одного агента-пенсионера…
– Что тебе нужно?!
– Наконец-то правильные вопросы, – довольно откликнулся электронный голос. – Я ищу сотрудничества. Помоги мне, Лера Бусловских. А я помогу тебе.
– Отказ не принимается? – язвительно уточнила она.
– Через полчаса к тебе прибудет доставка, прими, распишись. Это поможет нам в дальнейшем сотрудничестве.
– Поняла.
– Ну и для протокола: нам потребуется общаться с людьми. Как тебя называли в этом без пяти минут мёртвом коллективе?
– Роза, – не вдаваясь в детали, ответила Лера.
– Хорошо. Значит, так будем зваться и впредь. Услышимся.
С еле слышным щелчком голос отключился. Ноутбуки тут же вернули себе функционал, с негромким шорохом зажглись лампы над головами. Вечер продолжился – будто не было ни страшного голоса, ни новых тайн Дини, ни навязанного сотрудничества…
Принц просил час. За Лисом пришли через сорок пять минут – прямо на работу.
Хантер
Он им немного даже завидовал – молодым, сильным, умным. Каждый в спецкомплекте, по кобурам распихано с пару килограмм железа. Хищные «Мангуст-М», пригодные как для метания, так и для ближнего боя, стремительные сякены, льдисто сверкающие макибаши – импорт лучшего, что придумало человечество до появления «дементоров».
«Молодым, – горько усмехнулся он. – А по паспорту меня даже на пенсию отправлять преждевременно!»
Он сидел в «гостевом» отделе штурмового «Грача» и ковырялся в служебном комме, время от времени поглядывая на слушающих инструктаж бойцов. Чёрная полупрозрачная ткань, создающая специфический «плывущий» мираж, а на теле – кевлар и пластик, способные остановить пулю до семи миллиметров. Ему, разумеется, ничего такого не полагалось; как эксперт кибер-отдела он мог рассчитывать разве что на полицейскую жилетку от пистолетной пули – но отказался, конечно. Защиты нуль, а весит, зараза, как половина экипировки «дементора».
Хотелось ещё раз влезть в полноценную сбрую, выйти на захват, почувствовать, как он, его броня и экипировка, действуют в синтезии, дышат в такт, и кажется, что нет ничего невозможного! Опасное чувство. Ложное ощущение всевластия – именно оно угробило «троек», а не глупый гель диких.
Но министерство не пасовало перед сложностями, умело учиться, принимать меры и делать выводы – и новая экипировка защищала от архаичного огнестрела почти полностью. Разве что кто-нибудь добудет из спец-запасников СВД или, упаси боже, ВССК. Но поди попади для начала в «дементора» из такой винтовки – хвосты им накрутили знатно, по «маятнику» провели внеочередной интенсив…
– Хантер, готовы? – прекратив орать, вежливо обратился к нему старшина отряда. Хантер кивнул. – Отлично, тогда по коням!
Вертикальные жалюзи стрельнули вверх, и броневик вывалился на пустую проезжую часть.
Тихо мурлыкал водородный движок, из отсека тянуло сигаретами и свежей хлоркой – автозак как следует отмывали после каждого доставленного. Хантер сам сидел, курил втихомолку и думал. Схлестнувшиеся волны ярости, сцепившиеся в схватке преступные организации – всё это не проходило бесследно никогда, вызывало круги на воде. Стороны совершали глупейшие ошибки, зевали фигуры, подставлялись на ровном месте.
Самой главной ошибкой обеих сторон оказалась, как это ни странно, активность. Бихевиорист скажет, что поведенческие алгоритмы редко меняются внутри разных коллективов – и будет прав. В чём основная сила и слабость «дементора»? В полном отсутствии механизма создания привычек. Он каждый раз может делать одно и то же самую чуточку иначе, когда нормал, даже самый умный и хитрый, подвержен бичу привычек. Это касается и хакеров – презрительно пренебрегая привычками «овощей», они из принципа не пользуются хромом, предпочитая лукового лиса, не используют мессенджеры, предпочитая шифрованные конференции… И так далее, и тому подобное. Привычно пренебрегая нормами, хакер создаёт собственные нормы. Ибо «джаббер – это ня».
На такой ерунде они и погорели. Анализ трафика показал резко возросшие нагрузки на определённые протоколы и порты – и были то совсем не порнографические и сериальные платформы. Методом исключения отсекали агломерации с минимальной активностью, пока не остановились на всего двух: Невской и Юго-западной. Именно оттуда поступало больше всего специфических запросов. А спустя неделю туда выдвинулся Хантер с предписанием и стал одного за другим обходить провайдеров.
На этой войне свистели цифровые пули, но выпускали их вполне реальные устройства. И почти каждое из таких устройств он умудрился обнаружить. Прокси-сервера в подвалах, на чердаках, в трансформаторных будках и шахтах вентиляции затопленного метро. Дальше – всё как учили: сканер на устройство, перехват и анализ трафика, и как только одно из устройств обратилось к луковой сети – у Хантера оказалась вся цепочка чанков.
Второй частью марлезонского балета он повторил интеграцию сканера в каждую из машин и снова принялся ждать. И дождался – чанк обратился к адресу ресурса, где хактивисты публиковали свои манифесты. Помнится, он скурил тогда за два часа целую пачку, обновляя и обновляя страницу, а дождавшись появления новой нетленки, тут же написал провайдеру.
И вот он здесь. Сидит в мчащемся броневике, курит и молится, чтобы «четвёрки» как следует зазубрили инструкции и не пристукнули Лисовского ненароком. Он настаивал и ругался – дайте клиенту вернуться домой, там пустим газ и упакуем тёпленьким. Но нет – сбежит. Есть фамилия и координаты, значит, берём незамедлительно.
Он ещё раз бросил взгляд на комм с открытой страничкой коммунальной службы. Лисовский, открыт наряд на починку седьмого сектора купола над центральной агломерацией. Дорожные службы уже вычислили лицо клиента, сфокусировали на нём доступные камеры.
Простое такое лицо – скуластое, веснушчатое, с еле уловимым выражением неуверенности. Впрочем, когда рядом резко остановился «грач», на лице появилась мрачная обречённость – и чуйка Хантера взвыла диким мявом.
– По рукам бейте! – рявкнул он, как чёрт из табакерки выскакивая через индивидуальный люк. – У него может быть пояс шахида!
Десять метров. Секунда для тренированного спортсмена. Треть секунды для оперативника. Лисовский успел раньше – его лицо исказилось от отвращения, рука нырнула под разгрузку и достала оттуда пневмо-пистолет. Короткое нажатие – и дюбель-сотка пронзил мягкие ткани челюсти, языка, нёба и вошёл в мозг, убив хакера на месте.
И всё перестало иметь значение – и рвущие воздух тренированные чёрные демоны, успевшие лишь подхватить заваливающееся тело, и работа последнего месяца, и…
«Смысл, – горько подумал Хантер. – Есть ли хоть какой-то смысл в том, что мы делаем? Почему из-за экс-спасателей умирают люди – больно и страшно, предпочитая расковырять гвоздём мозги, но не сдаться? Зачем мы вообще, кому мы вообще такие нужны?»
– Хантер? – юный старшина растерянно обернулся к агенту, ожидая дальнейших инструкций.
– Первый раз? – язвительно пробормотал Хантер, пытаясь заглушить горький тошнотный ком в горле ядовитым дымом сигареты.
– Что?
– Первый труп, говорю. Пакуйте его, фига ли смотреть. Коммунальщикам сообщите, чтобы мостовую замыли. Сворачиваемся.
– А как же… допрос? – на побледневшего старшину жалко было смотреть.
– Мне он не нужен. Развлекайтесь, если хотите.
Протокол требовал обыскать, описать вещи, разобрать по до последнего байта всё содержимое памяти имеющихся устройств, устроить тотальный обыск на дому преступника. Но всё это – уже не про Хантера. Он всего лишь бывший «чистовик», палочка-выручалочка для всей текучки отдела, и ему даже спец-броник не дают.
Развернувшись, он отправился к КПП агломерации – рабочий день в отделе ещё не завершился. Значит, придётся сидеть и ненавидеть себя, не умея отвлечься и успокоиться, обвиняя себя в ещё одной загубленной душе… Плевать что преступник – хоть голову Лиса очень многие хотели бы видеть на пике, его единственным преступлением оставался неправомерный доступ к информации – а это не то, за что можно казнить. С точки зрения любой из религий это даже не грех.
И теперь ему с этим жить.
Нет, ни он сам, ни министерство никогда святыми не были – и отловленные элементы в самом лучшем случае превращались бы в ссыльных – куда-нибудь в автономию Дальнего Востока. Или в покойников – такое тоже бывало.
Вот только казнят человека специально обученные нормалы с определённой диетой под определёнными препаратами – чтобы не изувечить душу. Не «дементоры». Им нельзя. Никак нельзя. Их психика застыла на уровне развития конкретно той точки, что успел достигнуть человек в момент «прививки», и после этого маятник уже не качнётся. Ни в сторону морального урода, ни в сторону святого.
Потому и привычки к смерти не вырабатывалось никак. Каждый раз как первый, ещё хуже, чем первый – зная о последствиях. Агентов не просто так учат предотвращать и задерживать, в крайнем случае – калечить. Не убивать, хотя на такой скорости даже пощёчина ломает шейные позвонки. А после этого – стыд, ненависть к себе, острые муки совести и затяжная депрессия, из которой без посторонней помощи практически нереально выбраться.
– Хантер, доклад, – потребовал Юр Сёмыч, едва завидев сотрудника на рабочем месте.
– Труп, – коротко ответил агент. Не хотелось ничего – ни говорить, ни думать, ни делать. Сдохнуть хотелось – вот факт. – Самоубийство пневмо-пистолетом в момент задержания.
– Что ж вы так… – шеф грустно хмыкнул. – Это же явно не функционер, шишка повыше!
– В следующий раз я попрошу его подождать, – язвительно ответил Хантер, неприязненно разглядывая заторможенную мимику начальника. – Чтобы вы с ним успели пообщаться.
– Хантер! Ты что… – начал было Юр Сёмыч и тут же сдулся – вспомнил, должно быть, что-то. – Ты как вообще?
– В порядке, – уж лаконичность он вполне мог себе позволить.
– Вытяни руку, – похоже, кое-кто слишком хорошо усвоил инструкции министерства. Особенно по части психологической реабилитации эксов. – Замри.
– Я в порядке. Просто день сегодня тяжёлый.
– Вытяни руку, – повторил шеф.
Вздохнув, Хантер вытянул ладонь вперёд, усилием воли пытаясь заставить её не дрожать. Ага, как же. Воспитай из вчерашнего ребёнка сначала супера, а чуть позже – и тренированного бойца, но лиши его возможности очерстветь, привыкнуть, приспособиться…
– Знаешь что? Вали-ка ты домой. Отлежишься, отоспишься, в себя придёшь. Полагаю, отдел пару дней выстоит и без тебя. Сейчас приказ выпишу.
– Не стоит… – слабо запротестовал Хантер, зная – стоит. Ещё как стоит. Инструкции писаны кровью – в первую очередь слетевших с катушек агентов.
– Ага, где там был шаблон… – шеф защёлкал перчаткой, вводя в пустые поля формы данные агента. – Сегодня, завтра и послезавтра на работу не являйся, я предупрежу на проходной, чтобы не пускали. Усёк?
Хантер вздохнул. Спорить бесполезно, кивать на то, что помимо Лисовского сто процентов можно выйти и на кого-нибудь ещё – тоже. Никуда не денутся. Сегодня их поймают или послезавтра. Поймают. Это главное. И в этот раз никакого публичного захвата. Только газ. В крайнем случае – дротики, если подозреваемые опять потянутся к чему-нибудь опасному.
– Всё, забирай, – казённая серая бумажка украсилась синим штампом и тут же перекочевала в руки агента. – Отвлекись, хорошо? Развейся. Погуляй по городу, подыши. Не думай ни о чём.
– Шеф, скоро срок на форуме.
– Хорошо, что напомнил. Вот, держи – здесь куча интересностей на пару месяцев, – помимо распечатки в руках Хантера оказался накопитель. – Не выкидывай всё сразу, по очереди, с максимальной задержкой. Понимаешь?
Хантер кивнул и, не прощаясь, покинул кабинет. Пора домой, значит. Два объективных дня выходных – с учётом хвостика дня сегодняшнего это субъективная декада, которой хватит вообще на всё. Только вот домой…
«К чёрту», – он махнул рукой и отправился по лестнице наверх, к служебной квартире, просочился через краткое окошко открытия, сбросил обувь, верхнюю одежду…
Работа-работа. Он и забывать уже начал, как много в этой чёртовой рутине значит простейшая мотивация. Решение головоломных задачек, азарт охотника, вставшего на след, удовольствие от появления новых зацепок по делу – и для начальства, и для души. А теперь…
На сегодня «для души» планировалась работа со «Свободным днём» – эти прокололись со взломом, даже по почищенным следам удалось вычислить принципы, присущие лишь механическим хак-устройствам вроде компьютерного сканера. Кто-то повесил такой сканер в локальной сети службы новостей, и следы остались достаточно специфичными – устройство отечественное, госзаказ, произведено всего пара сотен штук, на руки выдано и того меньше. И из тех, что доступны к доставке и установке – всего пять.
– Э-э-э-… – старательно протянул Хантер.
Один из которых прямо сейчас на руках у Юрия Семёновича, главы отдела.
Ладно, по долгу службы агенту полагается быть недоверчивым, подозревать всех и каждого – включая ту харю кирпичом в зеркале: а ну как замыслила чего непотребного? Да только вычисление устройства – даже не половина дела. Необходимо создать доказательную базу, в идеале – влезть на комп шефа и добыть компромат.
Хватит, конечно, простого прямого заявления от экса – государство обязательно пришлёт спецотряд внутреннего расследования, пенсионера поблагодарят за бдительность, даже если криминала не найдут. Но это всё такие проблемы, столько суеты, маеты…
Не хочется.
«К тому же, странное поведение получается, – равнодушно закуривая, подумал Хантер, – если у шефа рыльце в пушку, то зачем он помогает скандальным контентом, цифровыми деньгами, всячески облегчает внедрение к хакерам? На что рассчитывает? Надеется завербовать в ряды этих скорбных разумом?»
К слову, о скорбных разумом. Хантер натянул перчатку, вывел казённое устройство из спящего режима и, подключив луковое соединение, забрался на форум, вбил капчу, создал новую тему…
Заколебался над названием, решил проверить – что же такого перчёного начальство имело предложить?
А имело… Имело…
– Твою ж мать, – выдохнул он, наблюдая за записью стрима с живой камеры, похоже, установленной на голове оператора.
Невидимый оператор молча и деловито доставал из рюкзака странные цилиндры, распихивал их по щелям между стыками пластиковых плит купола. На форуме такое хулиганство точно похвалят. Вот только… Откуда у шефа такая запись? Это явно снято сегодня. И снято… Лисовским?
– Шеф, вы что, из «Экзюпери»? – с изумлением спросил Хантер, завершая выгрузку файла и отправляя свежесозданную тему на форум. – Откуда у вас такое богатство?!
