Текст книги "Гений среди растений (СИ)"
Автор книги: Дмитрий Санати
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)
– Я не прошёл стрелковую подготовку…
– Поверьте, Хантер, в вашем случае это только на пользу. С вашим ускорением пуля из огнестрельного оружия – объект достаточно неторопливый.
– Жить я буду здесь же?
– Вам будет предоставлена служебная квартира в спецзоне.
– Больше вопросов не имею.
С войны не возвращаются. Даже если ни в кого не приходилось стрелять, это всё равно война – защита своих близких, своего дома. И человек, справляющийся с этим несколько лет кряду, почти не имеет шанса прижиться там, где не приходится ежесекундно бороться за выживание. Ему непонятно, тревожно, а тщательно забиваемые в память навыки висят мёртвым, отвлекающим грузом.
Потому ветераны после возвращения на гражданку чаще всего идут либо в силовики, либо…
Хантер почти не удивился, обнаружив в секторе с его уровнем допуска личные дела агентов, дезертировавших с территории агломераций – тех, кого не успел вовремя выдернуть Сергей Витальич, тех, кто почувствовал себя заживо ненужным. Сейчас они где-то там, снаружи. Может, в безрайоне, может, вообще в других городах. Тем не менее, каждое дело агента украшал угрожающе-алый штамп: «подлежит немедленному устранению при контакте».
Не удивило его и назначение в полицейские силы – сытые люди, подстёгиваемые разными активистами и хакерами, начали задавать неприятные вопросы, создавать оппозицию – а Хантер помнил слова дяди: в условиях почти конца света лишь диктатура власти спасёт от нашествия варваров.
В первом же патруле вдоль границ Путиловской Хантер встретил агента Дэ…
Он резко вскочил в постели. Сердце, и без того разогнанное, колотилось как сумасшедшее. Простыни промокли насквозь и воняли специфически – запахом агента, силовика с «прививкой» первого поколения.
«Спокойно, – приказал себе Хантер, – это просто сон. Всё прошло, всё в прошлом».
Он бросил взгляд на специальные часы – двадцать четыре сектора, поделённые на четверо субъективных суток для тех, кто живёт на другой планете. Московское время половина второго ночи. Субъективное время – шесть утра-1. Спать ещё и спать.
Служба закончилась, его комиссовали по выслуге и субъективному возрасту, предлагали пенсию и синекуру в архиве, но даже одряхлевшее тело всё ещё требовало движения, разум оставался ясен и чист, а скорость усвоения знаний не упала даже чуть-чуть. Так что после краткого интенсива по компьютерной безопасности агент Хантер получил назначение в отдел «К», где по сию пору и трудился.
И не просто так! «Привитых» копов как только не называли – и «ужаленными», и «чёрными флешами», и даже «дементорами». Последнее ему даже где-то льстило – нравилось чувствовать себя существом, внушающим ужас одним своим присутствием.
Только народная молва метка и безжалостна. Одним днём портал министерства кто-то взломал, поменяв всего лишь один элемент – название.
С тех пор Хантер ловил киберпреступников с неким эхом удовольствия – это всё, что он мог себе позволить, что в рядах «дементоров», что на пенсии.
«Чистовики», блин. Ну кто бы мог подумать.
Неизвестный
Тьму пронзили лучи света – видимые, как могли бы в крайне запылённом помещении или… В жидкости? Будто из-под толщи воды дьявол советует выжить, ускориться, достичь нужных кондиций, оставить этот бесполезный, проклятый мир…
– …юнан должен быть осознанным, как смех, как признание в любви! Нужно работающее сознание!
– И к лучшему, Ри! Исчерпай он пределы (непонятное слово) – и даже ты не сумела бы его вытащить.
– Так кто ж виноват?!
– Никто. Слышишь меня? Никто не виноват. Понимаю, тебе никак без виновных, но здесь это лишь трагическая случайность.
– Тогда… Тогда я отменю эту случайность! Мы отменим! Я и (непонятное слово)!
Ахнуло над головой, и по телу сканирующей волной прокатилась боль, вымывая из затёкших мышц иголочки, из мутных глаз – слепоту. Шипение, сильный удар – вдох. Он сделал первый шаг.
Присмотрелся к окружающей действительности, чуть кривясь от ломящегося в глаза непрошибаемого света чуть дальше по пути, принюхался к влажному воздуху, распахнул сенсорику, примеряясь к новому миру.
«Я живой» – пришло в голову.
Всё начинать сначала, чёрт. Привычно кивнув застывшему в камне пучеглазому идиоту, он сделал первый шаг навстречу неизвестности. Раньше играли, помнится – Менделеев был балбесом и вместо нормальной взаимопобеждающей схемы элементов накрутил их производных. Тут же всё просто, так просто! Вода, огонь, земля, воздух. Всё остальное – производные! Прои…
Каменную стену, свободную от сталагнатов, покрывала тонкая плёнка воды, превращающая простой гранит чуть ли не в зеркало. Он машинально коснулся груди, на которой мёртвой бесконечностью застыл вечный змей Уроборос. Осмотрел себя в поисках ещё чего-то необъяснимого, сам не понимая – что ищет. Рабское тавро? Ошейник? Порядковый номер или штрих-код?
Ничего. Только странная татуировка на левом предплечье – шесть треугольников, объединившихся этаким урбанистичным стилизованным «цветочком» а-ля Корбюзье. Небольшое ожирение, бледная кожа любителя жить в берлоге за экраном, полное отсутствие как мускулатуры, так и каких бы то ни было навыков выживания. И всё же – живой.
В горле сильно запершило, и он подставил ладонь к стенке, набирая воды в горсть, жадно напился холодной, почти безвкусной жидкости. Вода. Привычно вода. Человек умирает от обезвоживания за три дня, от голода за месяц. Следовательно, нужно пить в десять раз чаще, чем есть. Примерим привычные двадцать четыре часа, три приёма пищи, тридцать глотков воды.
Примерим.
Левое предплечье больно толкнуло, будто какая-то дрянь цапнула, и он невольно хлопнул по коже. Видимо, попал по «цветочку» – тот тут же сменился стилизованным изображением человечка в позе по-турецки, медитативной.
«Хм, окей. Это игра, а я прохожу туториал?»
Он послушно отыскал относительно плоское место, устроил пятую точку на удивительно тёплых камнях, собрал ноги в асану.
В ушах хрустнуло, зашипело, как на стародавних записях, когда высшим мерилом цивилизации считалась магнитная плёнка.
Вдох.
«Высшая форма развития цивилизации – это максимально оптимизированные шаблоны, – заговорил вдруг голос с эффектом стерео. – Решения, понимание, знания! Мы шли к этому сотнями тысяч лет, прежде чем поняли, что на самом деле важно. Эффект дьявола двадцатого века сильно исказил действительно правильный путь – мы решили, что не всегда нужно решать, иногда можно и подогнать решение под ответ. Нагородили костылей, надстроек и условностей.
На самом деле всё гораздо проще. Не холодильники и тёплые сортиры нужно изобретать, а оптимизировать сбор того, что лежит дольше, усваивается лучше, и холодильники с сортирами ему не требуются. Калий в таблетках, кальций в растворе, энергия напрямую – вот ответ настоящего разума вызову природы.
Не модные обои на виниле клеить или выставлять анимированные заставки, а выбрать охру в спальню, а апельсиновый на кухню, чтобы всегда было солнце в доме. Не слушать безмозглую попсу, а подобрать правильный ASMR, разгружающий, восстанавливающий, воодушевляющий, усыпляющий и пробуждающий.
Мы слишком долго шли по пути, когда ничего не нужно делать, и человека почти полностью вытеснили его помощники. Но невозможно взять с собой в последний путь ничего, в последнем костюме нет карманов, лишь знания – можно просто натирать палочкой трут, а можно натянуть струну, чтобы на одно движение приходилось двадцать оборотов, можно пить воду из лужи, а можно собрать дистиллятор.
Автоматический ответ на любой вопрос нижнего уровня – вот, что делает правильное развитие. Или, проще говоря, цивилизация учит человека выбирать решение, а не делать или думать.
Это и есть правильная разгрузка сознания от соблюдения основания пирамиды Маслоу, чтобы высвобождалось время мысли на решение и поиск того, что раньше было недоступно, наблюдение над материями повыше, поиска законов природы, что нам в силу убогости недоступны пока… И не стоит смотреть на тех, что, освободившись от поиска хлеба насущного, тут же занимают растительное положение потребителя жвачки. Они не цивилизация, они статистическое поле – те самые слушатели попсы, потребители фастфуда в музыке, культуре и кулинарии, самые главные тестеры благ развития – необходимые думающему для закрепления ступеней познания и следующего шага вперёд».
Он пошевелился, и голос смолк, терпеливо ожидая, пока слушатель не устроится поудобнее. На предплечье продолжала светиться фигурка медитирующего человечка.
«Мы эндемичны реальности и водимся только здесь, но не стоит ожидать от натуры костылей выживания – ни клыков, ни ночного зрения, ни яда или невероятной силы. Это путь в никуда, и попытки взывать к корням есть вопиющее неуважение к пути, что мы уже успели пройти. Пути эволюции. Да, он неслабо намусорил в нашем генокоде, конечно и всё же сделал нас нами. Наш путь – разум. Не надо улавливать запах воды в пустыне как степной волк – надо понять, где вода может быть. Не стоит бежать наперегонки с гепардом – достаточно просто сократить путь. Так, как умеет только разумный.
Я прошёл этот путь лишь на три четверти, прежде чем достиг своего предела, но я – основание. Фундамент, на котором ты несомненно выстроишь куда более высокое и прочное здание. Модуль содержит весь необходимый набор шаблонов для выживания и развития, закрепления изученного и передачи грядущим поколениям.
Главное – не опускайся на четвереньки, не уподобляйся тем, что были до тебя, не пробуй сырое, не делай, не думая, не позволяй себя убить, не дай себя победить. Ты сможешь, потомок, ты справишься.
Одно лишь добавлю перед началом твоего пути – забудь про игрушки! Забудь про помощников, делающих что-либо вместо тебя! Забудь про машины, думающие вместо тебя! Мы уже выяснили, что это тупиковый путь, он приведёт тебя лишь к большей зависимости, к полной несамостоятельности. Сам, потомок, всё сам. Не повторяй моих – наших – ошибок!
Финальная точка достижений – юнан, осмотрись в их поисках. Твоя задача – продвинуться хотя бы на шаг дальше, перешагнуть их и найти новое решение.
Справишься?»
Человечек под кожей снова обратился шестёркой сомкнутых треугольников, а плечо защекотало. Он, не двигаясь, аккуратно скосил глаза, уставился в упор на небольшую сизую птичку, безбоязненно чистящую пёрышки, поглядывающую на него шальным взглядом.
– Вот это наглость, – восхитился он.
Птичку как ветром сдуло! В какой-то момент она превратилась будто в вуалехвоста – с длиннющим шлейфом по пути движения, расщепилась сразу на пять параллельных искр, порскнувших в разные стороны. Кто в пол, кто в потолок и стены – и лишь одна из них вылетела наружу, в угнетающе яркое белое сияние.
Пять птичек, а наружу вылетела только одна. Обманка? Прощупывание вероятностей?
– Эндемики, хах? – он шевельнул правым уголком рта. – Не припомню такое чудо на матушке-Земле.
Поднялся на ноги.
– Вода.
Тату мгновенно зашевелилось, превращаясь в плавные обводы не то рыбки, не то знака бесконечности – родного брата того символа, что висел на лбу каменного балбеса… И на его груди.
Периферийное зрение уловило какое-то движение, и он повернулся к уже знакомой стене. В этот раз решил рассмотреть повнимательнее.
Да, несмотря на грубость конструкции, это всё же дело рук человеческих – слишком прямо, слишком ровно. В природе нет прямых линий, прямых углов, чистого чёрного или чистого белого, неразбавленных запахов или вкусов…
А тут под относительно ровной стенкой высечен прямой водоотводящий жёлоб, ведущий к круглой ямке в скале. Из-под воды мерцал знакомый символ «рыбки», и он коснулся стены – полуразмытые контуры тут же налились контрастом и зримой толщиной, а вода будто активнее заструилась вниз по камню.
– Игровая условность? – усмехнулся он, касаясь родного брата символа со стены на руке и возвращая привычный «цветочек». – Значит, я в виртуальной реальности?
По плечам шибануло сырым ветром, и он весь покрылся мурашками, обхватил себя, тщетно пытаясь согреться. Нет, в его время технологий такого уровня не существовало и близко.
«Но тогда что это за…»
Он зашагал к сиянию, одновременно ожидая и страшась увидеть там нечто такое, такое…
Сияние сменилось насыщенным зелёным, сырым воздухом, травой и почти оглушающей симфонией живой сельвы. Птицы, насекомые, рычание хищников и крики их жертв, ветер в ветвях и шуршание в траве…
«Вельми прискорбно» – вздохнул он. Сложно сказать, чего он ожидал. То ли геодезического купола над заказником, то ли табличек и облагороженных дорожек в парке, то ли грызущих небо какофоний стали, стекла и бетона на горизонте… Ничего.
Бело-голубой купол над головой, никогда не знавший аэрозолей и озоновых дыр, полное отсутствие любых индустриальных звуков в фоне. Он сходил в пещеру и вернулся обратно с острым обломком кремня – какое-никакое а оружие. Выбрал дерево пожирнее да повыше, поспокойнее, без местных муравелов и гадов ползучих. Поплевал на ладони, приложил руки к коре, высчитывая время.
Будь дома – полез бы, не раздумывая! Ну а что такого. Чай не Австралия, которая по сути местный филиал Ада, и каждая букашка-таракашка жаждет тебя угробить, расчленить и сожрать. Дома на сосны взлетал как пешком – зацепился, подтянулся, прыгнул, простейший цикл.
А тут вот сработала чуйка. Спустя две минуты ладони защипало, и он, почти без удивления уставился на покрасневшую кожу. Знал откуда-то, знал, что ещё минутка-другая, и краснота медленно превратится в волдыри, а чуть позже и в некроз тканей. Какой-то интересный яд, антидота от которого он так и не сумел сыскать. Потому-то никто по местному анчару и не лазил.
И он не полезет.
«Сжечь бы его надо, – равнодушно констатировал он. – Или нет? Дрянь такую под боком держать как-то не есть гут. А если спилю и сожгу? Да, да, понимаю – и сам потравлюсь, и лес вокруг, и… В гости постучится кто-нибудь, кому не по нутру наше трогательное соседство».
Пришлось выбирать деревце попроще. Тут уже и насекомых хватало, и рептилий, греющихся на удивительно обыкновенном земном солнышке. Дерево легко расставалось с целыми пластами пряно пахнущей коры, чем-то напоминая эвкалипт, но ветки, вроде бы, не сбрасывало, вес держало хорошо, а что-то в составе коры, похоже, служило этаким транквилизатором для местных агрессоров. Во всяком случае, за полчаса, что он карабкался к присмотренной уже развилке толстых ветвей, в драку пришлось вступать всего трижды, и каждый раз это были местные варианты змей.
Сто метров выше местного уровня моря, миролюбивый настрой, сыплющаяся вниз сухая ароматная кора – похоже, вполне пригодная для растопки. Если, конечно, он найдёт палочку… Или как там говорил голос из туториала? Струну с передаточным числом?
Живём? Живём?
Он окинул взглядом громоздящийся насколько хватало глаз лес-сельву – глухой, сплошной, без перерывов даже на крупные водотоки, примерно одного уровня, одной высоты. Вздохнул:
– Жи… Ай! Кто дерётся?
Он бросил взгляд на ветку повыше, но там никого не было. Никого. Только играющие блики солнца, только тени…
Одна лишь тень оставалась неподвижной – небольшое пятнышко, что и не разглядишь, если не знать, куда смотреть.
Он замер, затаил дыхание, неосознанно сжимая пальцами стукнувший по макушке плод – нечто похожее на мандарин, если бы не твердокаменная оболочка.
Спустя пять минут тень позволила себе шевельнуться. Двинулась влево-вправо, и он с неким злорадным изумлением уставился в мордочку угольно-чёрной белке – ну, или её подобию – буквально выползшей из собственной тени.
– Ты дерёшься? – строго спросил он.
«Белка» цокнула. Покосилась на плод в его руках.
– Обронила?
«Белка» снова цокнула.
– Держи.
Он переместил «мандарин» на ладонь – от жары пальцы взмокли, но ни аллергической реакции, ни покраснения, ни жжения не заметил. Может быть, эта дрянь даже съедобная? Протянул ладонь зверьку.
Тот двумя лапками закрепил плод между чешуек дерева, этак хитро надкусил – и заработал резцами, профессионально освобождая от кожуры. Минута буквально – и готово. Шесть долек, неуловимо похожих на грецкие орехи – определённо «белке» этого более, чем достачно. Она спрятала по штуке за каждую щёку в духе хомяков, и…
Исчезла. Вернее, снова спряталась в собственной тени. Нипочём не заметишь. Ни за что… Если не принимать во внимание аппетитный хруст и чавканье, конечно.
Желудок, будто ожидая конкретно этого момента, выдал китовое соло. Он сглотнул.
«Попробую крохотный кусочек, – пообещал себе он. – Если вдруг отрава, то просто плюну и поищу что-нибудь съестное».
Он протянул ладонь, и тут же отдёрнул, расслышав угрожающее цоканье – похоже, «белка» управилась с первым блюдом и настаивала на добавке. Забрав ещё парочку «орехов», она снова спряталась в тени, а он решил не тянуть, и, отщипнув чуть-чуть, закинул в рот, тщательно разжевал…
Орех как он есть. Ну, от «белок» ничего другого ожидать не стоило. Даже если они чёрные и способны превращаться в плоскую черноту. Вкусно, питательно… Язык не защипало, во рту не начало «вязать». Значит, вполне съедобно? Осталось выждать срок, пока находку не обработает желудок.
Выскочившая из тени «белка» посмотрела на него, как на сволочь, отбирающую последнее у сироток, бросила початый «орех» куда-то вниз, на землю, последний кусок спрятала за щекой и, пойдя полосами, исчезла. Не выключилась, не стала невидимой, а будто переместилась куда-то с сумасшедшей скоростью.
С соседнего дерева послышалось знакомое цоканье.
– Спасибо, грызун, – фыркнул он. – Вопрос с едой, похоже, решён.
Осталось лишь понять – кто он и зачем здесь? Хорошие вопросы. Правда, есть шанс, что ни «белки», ни «птички» ему ничего не расскажут. Одно совершенно ясно – он не дома. Настолько не дома, насколько это вообще возможно. Не Федерация, не лес… И, вполне очевидно, даже не родная планета.
А это полагалось как следует обмозговать.
Глава I
Пик. Пик. Пиииииик.
Старый дребезжащий динамик вызывал чуть ли не физическую боль сигналами, эхом от стен КПП рвущими тишину.
– Здравствуйте, в эфире программа «Время», в студии Анжелика Свифт, главные события дня. – В этот раз ведущая выглядела куда свежее, чем вчера – отоспалась, привела себя в порядок, восстановилась после неумеренных корпоративных возлияний.
– «Корпоративных войн не будет»: президент подписал указ о национализации активов ультра-левых предприятий.
– Уральская автономия. Самый крупный город Урала последним подписал меморандум о независимости.
– «Мы не вымираем»: представительство Росстат подтвердило выпрямление кривой рождаемости жителей Федерации и автономий.
– Новая агломерация. Геодезисты МЧС завершили возведение барьеров вокруг застройки на юге столицы.
– Цифровые сыщики. Первые зацепки по делу «свободного дня» помогли обнаружить спецслужбам волонтёры с форума «Шерлоков Холмсов».
Оставьте ваш комментарий:
Shutiha Gitara: Красавцы! Трудятся, не покладая брюха! Министерство Чистоты Булок: Свалили работу на волонтёров и рады. BiVal: мне выразили признательность за помощь! Вау! Теперь я не буду мыть эту руку два дня! Plodow wkusiliy: О чём речь, ребята? Не читал. >BiVal: тут такая история, ммм… >Shutiha Gitara: «Экзы» скинули очередное видео-обращение к правительству с новым компроматом – читали с распечаток, чуть позже выкатили в дарк. Требовали выплат ветеранам, наказания проворовавшихся и тому подобной ерунды. Спецы отредактировали видос, выгрузили его в реддит и попросили «сыщиков» проанализировать – хоть какие-то зацепки нужны. >Plodow wkusily: Ну и? > >BiVal: Да там палево жуткое, лол. На заднем плане «назад в будущее» играет на русском, обои родом из совка, плюс положение солнца в полдень. Ничего сложного. Федерация, где-то за полярным кругом, а по программе передач и город вычислить не проблема. > > >Yu-you: Ну и? Дали денег? Штука битков всё-таки. > > > >BiVal: я отказалась. Не ради денег работаю. Там был ещё один пользователь, за него ничего не скажу. >VoiceOfHereafter: в Выборгской агломерации вчера весь день давали ржавую воду. Но зачем нам чистить южные отстойники? Это же денег стоит, давайте лучше за хактивистами охотиться!
…Развернуть обсуждение (2633 комментария)…
Лера
Она знала и понимала совершенно точно, что окна законопачены намертво. Когда здесь работали агенты, от стен дома отдиралось всё, вплоть до саморезов, по сути, помещения низводились до состояния голых бетонных, кирпичных, газоблочных коробок. И лишь после этого начиналось строительство. Даже в домах без предусмотренных лифтовых шахт появлялись пристройки, на чердаке занимали свои места мощнейшие турбины, способные гонять воздух до пятидесяти километров в час – половина скорости чиха – в вентиляциях помимо внешних фильтров монтировали и фильтры локальные, ведущие в квартиры, чердаки и подвалы.
И, разумеется, окна. Толстенный подоконник с предупреждением, если смотреть на него через системы аугментированной реальности, золотисто-охряные, непрозрачные снаружи. Хотя, говорят, даже поляризованное не служит помехой взгляду «чистовика» – те видят «быстрее», потому ловят то ли отпечатки телесных жидкостей в ультрафиолете, то ли тепловой след в инфрареде. Мнения разнятся, «чистовики» молчат. Так или иначе, а глухое, пуленепробиваемое стекло с наглухо герметизированными швами служило скорее психологической отдушиной. И уж тем паче не могло быть открыто.
Дома остались солнечно-охряными – бюджетный цвет, солнечный свет – и внешне поменялись не так уж и сильно. Но тут уж форма против содержимого. Сейчас реальность едва угадывалась сквозь липкий январский туман. Вроде бы хлорное железо для связывания изотопов. Сложная наука, не для несовершеннолетних гражданок с почти сотней лояльности.
Сама же «лояльная гражданка», то и дело сбрасывая наушник, не то прислушивалась к происходящему в парадной, не то опрашивала собственную интуицию. Пусть пальцы бегали по клавишам в полностью одобренном правительством порядке, пусть сидела она на разрешённом ресурсе… Видеофайл с настоящей историей войны не давал ей покоя. А в столь юном возрасте подспудный страх чтения мыслей чужаками всегда актуален.
Она видела. Она знает.
Foxie: ты же уже вычислила их, да?
Buss: Это не «Экзюпери».
Foxie: Вау, Роза! Ты такая умная!
Стиснув зубы, она проглотила сарказм.
Buss: Это эсдешники, да?
Foxie: Ну да, ну да. Свет клином сошёлся на двух шайках бездельников и лоботрясов. Других-то нет, правда?
Buss: Я не то имела в виду…
Foxie: Роза, тебе вчера дверь забомбили с кодом на очередных «борцов»!
Buss: За них не предлагают полмиллиона за голову!
Foxie: Ладно.
Она почти воочию увидела, как шевельнулись медно-рыжие кудряшки, как вздохнул Лис – не столько соглашаясь, сколько не желая спорить.
Foxie: Почему ты не сказала им сразу, что узнала это место?
Buss: Сам как считаешь?
Foxie: Медленно. Так почему?
Он был прав, чёрт возьми. Если берёшься за что-то – не стоит делать это вполруки. Но, чёрт! Сказать о том, что узнала и пейзаж за окном, и специфический шум трафика – признаться в собственной осведомлённости! Внутри неё всё восставало против прокола таких масштабов.
Lil’Prince: не дави на неё. Место действительно козырное, старый состав сидел на нём чуть ли не год.
Foxie: Боитесь деанона?
Buss: Да.
Ночью ей снился странный сон: будто над ней открывались окошки, ведущие в мир, где небо ещё не сожжено ударами, где воздух голубой, а солнце светит ласково, почти не угрожающе…
Первое поколение людей, напрочь лишённых иллюзий. Мир не добр к тебе, он не ждёт тебя и не хочет. Возможно, он тебя даже ненавидит – иначе почему бы единственное действительно безопасное место – это норма на пару десятков кубометров фильтров и ограничений?
А думалось так, хотелось… Никуда не делись протоколы безопасной связи, дарк, дип – там до сих пор ждали зрителей фильмы, снятые ещё до войны, творения креаклов с вражеской стороны. Голубое небо, чистый воздух, ласковое солнце. И было у них всё так здорово, замечательно и просто! Просто захоти – и оно само срастётся. Просто раз – и сработало!
Не звучали над головой призывы, не промывала мозги мерзкая глазу сине-белая вёрстка: «Мечта исполнима! Любая мечта! Но для её исполнения необходимо зарядить удачу! Исполни для начала одно – нет! – семь желаний других людей! Сделай их счастливыми! Так ты зарядишь свою удачу достаточно, чтобы и твоё желание исполнилось!»
Да что за бред. Что за нелепые попытки возложить на плечи обычных обывателей ответственность за полную импотенцию властей по исполнению обязанностей? Что за нежелание дать людям просто жить?
Прислушавшись к царящей в парадной тишине, она выдавила из жёлтой конвалюты светло-синюю капсулу, закинула в драже, запила безвкусной дистиллированной водой. Доставка чуть ли не на дом, сервис! Всего-то – пробраться между бетонными плитами ограды агломерации, спуститься под землю и там, на лестнице, между третьей и четвёртой ступенькой, есть подвижный кирпич. Освобождение сознания и мыслей. Наркотик не новый, «обнажёнку» впервые использовали в допросах чуть ли не полвека назад. Но Лера предпочитала употреблять только в самых безвыходных случаях.
Вроде нынешнего. Мысли, рвущие и сбивающие с ног не хуже автопродува, бились в сознании чуть ли не с момента пробуждения. Свои? Чужие? Здесь-то и был главный страх – если не суметь разобраться, то идеи, приписываемые собственным памяти и опыту, вполне могут оказаться посеяны другими людьми. Даже если это Лис и Принц – менее жестокими и опасными они от того не становились. А девушка всегда предпочитала принимать решения только самостоятельно.
Системный блок истошно загремел архаичными кулерами, затрясся. И пора бы уже избавляться от всей этой чуши. Видео и камень на пассивках, накопители все на магнитных ячейках, единственным движущимся внутри корпуса оставались только эти кулеры – не такие уж и нужные, по сути. Но… Не хотелось. Порой в этой одинокой тиши становилось так мерзко и холодно, так хотелось услышать из-за шкафа «ЛерЛерыч, а посуду кто мыть будет?» – что орать от боли хотелось. Паскудное дребезжание систем охлаждения хоть как-то скрашивало ощущение собственной брошенности. Последнее оружие против тишины одиночества.
Она сгребла алую копну волос пятернёй, провела от лба к затылку. Выдохнула.
Одиночество и чужие мысли. Чужие идеи. Но фотография даже после десятка проверок оставалась настоящей. Не фейк, не фотошоп. Чуть выглядывающий из-под высокого воротника QR под левым ухом. К тому же, это разрешение…
Всё в прошлом. И орущий корпус, и размышления о внедрённых идеях, и даже одиночество. Она покосилась на архаичный телевизор, откуда на всю каптёрку вещал идеал пластической хирургии с декольте ни на миллиметр ниже дозволенных приличий.
– Ваши полномочия позволяют использовать транс-туннель, – уведомил капрал, возвращая ей карточку ID. – Тут, наверху, может быть опасно.
– Я осторожно, – пообещала она. – Путь знакомый.
Три года без выхода за границы агломерации. Бедный, бедный «чистовик», если бы он только знал…
Выжженная реальность, противная всему живому, убивающая как глоток бензина, как инъекция нефти внутривенно. Не кровь земли, а её желчь, её камни в почках и аура ненависти. Здесь даже небо становилось жёлтым, тревожным. А когда-то по улицам ходили люди, ездили автобусы и маршрутные такси, кто-то здесь влюблялся, плодил потомков, жил…
В табличку «улица Политехническая» врезалась пуля.
– Огужие да зебдю! – послышался приказ.
– У меня нет оружия! – закричала Лера.
– Огужие!
– Да нет у меня!
Теория разбитых окон – так, кажется, называлась теория из старой жизни. Лера, подняв руки, разогнулась, с лёгким холодком в желудке чувствуя сразу несколько потоков внимания – острых, режущих, как это бывает через целик и мушку насквозь архаичных АК-12. И тут же задохнулась от жалости пополам с омерзением, когда из-за баррикад показалась изломанная фигура безрайонщика.
– Чистенькая. – В отличие от своих клевретов, этот выражался ясно, не глотал буквы и окончания. – Сама пришла.
Гноящиеся глаза, прозрачная кожа в струпьях, полностью выпавшие волосы – и всё это на фоне дорогущих мехов и некогда брендовых кроссовок.
– Отпустите меня, – попросила она. – За мной «чистовики», я их уведу.
Активный фактор, влияющий на всё вокруг, изменяющий саму реальность. Среди чистеньких домов, порядка и правил люди не грешат так много и часто, как в таких вот районах-помойках. Отмена порядка отменяет и запреты в душах людей. Тех самых, что сами некогда провели сегрегацию, сами разделили достойных и не очень. Идеалы и герои – и… Несмотря на все чистки и патрули, в неразграбленных супермаркетах всё ещё оставались консервы, в области ещё хватало стратегических складов с цинками 5.45х39. А на ловца…
– А шо «щестовики»? – осклабился беззубой пастью один из клевретов. – Що они?
– Заткнись! – зашипел главарь. – Если она в самом деле их привела…
Слева и справа одновременно кровавым облаком взорвались бандиты, тени неестественно натянулись, длясь к Лере…
– Ходу! – рявкнул главарь, бросая под ноги несуразное устройство, прыжком разрывая дистанцию.
Лера, то ли по привычке подчиняться, то ли ещё из-за чего – а последовала приказу. Обернулась лишь через полсекунды – прямо за ними завязли в появившейся будто из ниоткуда желатиновой луже две расплывающиеся от скорости фигуры.
– Аксель!
– Есть, босс! – По луже ударило огнемётом, и фигуры, неестественно, металлически заверещав, испарились, не оставляя за собой и следа.
Будто и не было их.
– Достали?
– Ага, щас, – ухмыльнулся главарь, смахивая с уродливого лба крупные капли пота. – Пошли на дезактивацию и перезарядку, скоро вернутся.
– Но…
– Ходу, малая. Глубоко в безрайон они не сунутся!
Лера старалась не думать, заполошно ступая след в след за огнемётчиком, бежала как могла. А несколько минут спустя и это перестало иметь значение – остались лишь колота в боку, да задержки дыхания, покуда она, отодвигая респиратор, сплёвывала тягучую слюну на чуть ли не светящуюся мостовую «Политехнической».
Ещё пара минут…
– Аксель, – вдруг скомандовал главарь, и огнемётчик, резко обернувшись, обрушил тяжёлый приклад на голову Леры.
…
Она догадывалась и раньше, что не всё так просто во взаимоотношениях «горожан» и «безрайонщиков». Ожидала чуши в духе «дикого Макса», работорговли, удаления почек и тому подобной чуши, что так активно продвигалась на тех самых запрещённых раздачах фильмов из прошлого… На деле же всё чуточку отличалось.
– Чистая пришла за чистым, – доносилось сквозь глухой мешок на голове. – Платежеспособна. Приготовь детей.
– Босс, но…
– Приготовь детей, дура, – процедил знакомый голос. – Драндулет ждёт, но мы не можем их просто отправить.
– Поняла.
– Садись, – её с силой опустили в нечто глубокое и весьма удобное. Кресло? – Имя?
