Текст книги "Гений среди растений (СИ)"
Автор книги: Дмитрий Санати
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)
Хантер
Вспышка света особой длины, сканирование сетчатки и электросигналов в мозге, смена слайда на следующий. Вспышка, скан, щелчок.
– А, Хантер! Заходи, – приглашающе махнул рукой Юр Сёмыч, потенциальная гнида и коллаборационист. – А мы тут с нашим другом общаемся.
Сама допросная походила на что угодно, только не на помещение психологической пытки. Под окном уютно потрескивал теле-камин, раздающий всамделишное инфракрасное излучение, и греющий оттого, ноги вязли в толстом серо-синем ковролине, а занявший место рядом со входом шкаф буквально ломился от фантастики. Небольшой столик с углублениями под чашки, три удобных кресла… Тут жить можно при желании, а не выкачивать из непокорных левых информацию. Говорят, настоящая слава приходит к городам, когда они избавляются от стен – силы их воинов достаточно.
Может, и здесь похожая логика – минимализм, холод и отсутствие уюта предназначались службам традиционным, в которых человеку противостоит такой же человек… Разве что чуть лучше обученный и натасканный.
А тут и вертухай не нужен – агент Ка в случае чего поймает и переломает преступнику ноги ещё быстрее, чем тот замыслит что-то нехорошее. Именно он и занимал третье кресло. Хоть и не по ранжиру.
– Агент, шеф.
Хантер кивнул и остался стоять. Шебутная рожа на месте допрашиваемого из привычной картины выбивалась. Не той короны подданный, чужой человек, внешняя юрисдикция, уже бывал здесь в гостях, смысла его пребывания сейчас…
– Господин Джулай.
– Привет, агент, – небрежно откликнулся юнец с жутким акцентом. – У меня проблемы со зрением, а у тебя как дела?
– Вам позвать врача?
– Да нет. Врач мне не поможет. Адвокат, я не вижу адвоката!
– Адвокат, господин Джулай? – ненатурально подивился Ка. – Помилуйте, зачем вам защита?
– Но…
– Защита нужна только человеку подсудимому, вы же, – шеф важно поднял палец, – уже осуждены, и здесь с нами просто скашиваете себе срок. Если, конечно, сообщите достаточно, чтобы это засчитали как сделку со следствием.
– Вы не имеете права! – завопил Джулай. – Я буду жаловаться! Вы знаете, кто мой дядя?!
– Знаю, – скучающе ответил Ка. – Ещё один Джулай. Но ему хватило ума при пересечении границы не таскать в комме запрещённые видео.
– Какие видео?! Я ничего не знаю! Мне подбросили!
Вспышка, скан, щелчок. Вспышка… Терпение у Хантера лопнуло окончательно – там сейчас мёртвый Лисовский даже после смерти лишён покоя, пока тут эта сытая рожа…
– Мередит Страховски, агломерация Бруклин, – скучающе сообщил он. – Она всё рассказала, Кип. Хорошая девочка, глазки светлые, умненькая. Один недостаток – влюбилась в подонка.
Джулай резко сглотнул, его кожа посерела, а маленькие глазки забегали. Смахнув крупные капли пота со лба, он мяукнул умоляющим голосом:
– Но вы же не…
– Пока не, Кип. Сами посудите, что для вас лучше – пять лет за хранение, а ваш аппарат где-нибудь затеряется – или свидетельские показания, изготовление и прочие присущие. Догадываетесь, что ждёт вас, стоит лишь пересечь терминал?
– Дайте попить, – попросил Джулай. Хантер бросил вопросительный взгляд на шефа, и преступник взорвался: – Да не из этих я! Я жить хочу!
– Шеф, – ожил интерком, – в приёмной мистер Джулай, требует аудиенции.
– Я схожу, – Юр Сёмыч неохотно поднялся из кресла, – развлекайтесь без меня, мальчики.
Хлопнула дверь, и кресло приняло в объятья ноющую спину Хантера.
– Выручать пришёл, тля, – хмыкнул Ка. – Знал бы он, что лучше.
– Политика, – односложно ответил Хантер.
Ситуация смешная, на самом деле. Кип Джулай действительно осуждён по статье «хранение контр-государственных материалов», а на всё остальное следствие согласилось закрыть глаза – если он поделится информацией. Но его дядя будет обивать пороги и ныть, жаловаться то в посольство, то в Кремль, и в итоге это ударит по и без того некрепким узам стран. Сдать бы его, и дело с концом. Кучу нервов и ресурсов сэкономит. Но министерство не обладало привычкой выпускать добычу, раз запустив туда клыки.
Так что Джулай в относительной безопасности. Он сам пока об этом не в курсе, конечно. На этом стоит сыграть.
– Итак, начнём, – закурив, начал Ка. – Вам говорят что-нибудь имена Ахабс и Уилсон?
– Уилсона знаю. Это коллега моего дяди! А этого Хабса…
– Ахабса, господин Джулай. Попрошу отнестись серьёзнее к происходящему. У группы задержанных изъяли коммы, на одном из которых был контакт с вами. Что можете сказать на этот счёт?
– Господа детективы, – скучающе протянул Джулай. – Я не смогу вам помочь, если не буду знать, о чём речь. Задержанные? Кто? Почему? При чём здесь Уилсон и Хабс?
– Ахабс, – ещё раз поправил Ка. – Вчера прошли аттестационные переговоры. Появился очередной спаситель человечества, и мы должны были убедиться в том, что он достаточно компетентен. Некая Роза. После завершения переговоров её и поверенного от ООН преследовала группа людей, попытавшаяся устроить драку. Роза нейтрализовала их с помощью перцового баллончика и сдала на руки нашим агентам. Остальное вы знаете.
– И вы хотите, чтобы я рассказал, зачем и по чьему приказу ваши задержанные пристали к будущей мессии? – с какой-то даже тоской в глазах протянул Джулай.
– Именно. И чем больше подробностей вы сообщите, тем сильнее поможете.
– Не могу, – коротко мотнул головой американец.
– Кажется, вы не понимаете…
– Да не могу я! Не улавливаете разницу? Не «не хочу», а «не могу»! Мне предложили подзаработать, передав небольшую посылку с дипломатической почтой, потом со мной связались с неизвестного номера, и я выдал им код получения. Это всё, что я знаю, клянусь!
– И всё же – не понимаете, – усмехнулся Хантер, успевший за время исповеди обдумать всё как следует. – Это не контрабанда наркотиков или информации, вы же понимаете? Не единоразовый заказ. Работает какая-то организация, и эта организация в курсе, что вы сотрудничаете с министерством. Выложили всё, что знаете и не знаете, сдали всех с потрохами…
– Смешно! Я лишь рассказал о передаче посылки!
– О, правда? – Ка подмигнул. – Значит, всё в порядке. Всё замечательно. И они, конечно, вам поверят. Особенно после четырёх с половиной лет под Магаданом.
– Вы же говорили «пяти»… – американец тут же прикусил язык.
– Ой, да, простите. Я хотел сказать «четырёх». Вами заинтересовались очень нехорошие люди, очень проблемные. И защита от них в сделку уже не входит.
– И что мне делать?
– Ничего, – Хантер потянулся к кнопке вызова охраны. – Если верить сообщениям учёных, мы не переживём и полугода. А на том свете никакой «Свободный День» вас не достанет.
– Эсдэ?! – Кип округлил глаза и заторопился. – Постойте! Погодите! Я не могу больше ничего рассказать про этот случай, но я много интересного знаю.
– Например?
– Про Уилсона. Про дядю. Их махинации…
* * *
– Джулай-старший для нас недоступен, – спустя полчаса американца всё же увели, и агенты остались в комнате вдвоём. – Атташе, мать его. Дипломатическая неприкосновенность.
– Да пёс с ним. Не у нас же ворует. Ты мне лучше скажи – что там с этой Розой? Узнал подробности?
– Да узнал, – кивнул Хантер. – Бусловских Лера из семьи врагов народа, имя очищено по одиннадцатой поправке. Высокий рейтинг, но звёзд с неба не хватает, надежд не подаёт и в целом не очень походит на спасителя.
– А кто из нас походит… – философски протянул Ка. – Она смотрела на меня так, будто знает что делает. Я не говорю уж про уровень её знаний – тот старпёр из Академа чуть не лопнул от возмущения, пытаясь её засыпать. Может, мы имеем дело со спящим гением?
– Тогда уж с савантом. Эта недотёпа всю жизнь прожила в родной агломерации и в первую же прогулку наружу умудрилась потерять документы. Вернее, её ограбили дикие, которые в принципе никогда так далеко на север не забредали. Удивлён, что во второй выход она не попала в беду, просто пересекая мост. Хотя, говорят, там подстрелили очередных «плывунцов» примерно в то же самое время.
– Север… Постой, это не там случайно наших «троек» положили?
– Там…
– Любопытно. То есть, она точно не может быть изобретателем квантового компьютера?
– Не знаю, босс, – признался Хантер. – Она какая-то слишком… обычная. Понимаете? С какой стороны ни копни – ничего выдающегося. Обыватель с активной гражданской позицией, после ареста опекунов и очистки имени сидела в капсуле безвылазно, и тут в один момент ограбление, утрата документов и прорыв гениальности? Слабо верится.
– Может, она ширма. Атташе вроде нашего неуважаемого Джулая. Лицо конторы.
– Считаете, за ней кто-то стоит?
– Да ничего я не считаю, – поморщился Ка. – На пенсию я хочу, вот что. Закрою текучку – и порасти оно всё ромашками. К слову, о текучке – как там пост-мортем?
– Гоняем. Гад слишком хорошо знал, куда бить, чтобы навредить побольнее. От него осталось всего ничего – ни светских бесед, ни связной информации. Вот гоняем по реакциям. Если узнает кого-нибудь помимо коллег и родственников – можно будет работать. Юг и юго-запад уже закрыли.
– Базу, говоришь. Ты знаешь что сделай – добавь в парсер эту Бусловских на всякий случай. Сделаешь?
– Думаете, он её узнает? – сомневаясь переспросил Хантер.
– Вряд ли. Но лишним не будет. Хорошая гражданка с высоким рейтингом и активностью настолько противоположна преступнику, что вспоминаешь поневоле поговорку о тихих омутах.
– Хантер, закончили? – спросил комм голосом шефа. – Зайди.
– Труба зовёт, – уютное кресло определённо нравилось больше, чем холодный «аквариум» шефа, а потом неудобный стул рабочего места.
– Бывай, – Ка бросил ему сухую ладонь и отпустил экс-сотрудника.
Рабочий офис встретил его недоумёнными и подчас неприязненными даже взглядами. Особенно с третьей и восьмой машин. Старик усмехнулся про себя, сохраняя каменное лицо. Знал, с домашней машины видел, куда перенаправляется основной поток текучки. Но раз ты рыцарь – ты рыцарь всегда, а раз ты «дементор», то никакой тебе пенсии.
– Звали, – стеклянные двери пропустили его в святая святых.
– А вот и наш старый пёс, – неприязненно фыркнул Джулай-старший, сидящий здесь же. – Вы объясните мне, Хантер – почему моего племянника до сих пор не выпустили?
– Он нарушил несколько серьёзных законов Радиосити, – спокойно ответил Хантер. – Суд уже был, Кипа признали виновным по всем статьям.
– Вы не могли его судить, он не гражданин вашей страны! Это вообще чужая юрисдикция! Вы должны были…
– Со всем уважением, – непреклонно перебил его Юр Сёмыч, – но не вам говорить «дементору», что он должен, а что нет. Посидит ваш племянничек немного, не помрёт. Работа на свежем воздухе, здоровое питание и никаких компьютеров – всё на пользу пойдёт.
– Я не оставлю родственника в этом… Этом средневековье!
– Извините? – Юр Сёмыч даже растерялся на секунду. – Технологически мы вашим ненаглядным Штатам не уступаем, и…
– Не переводите тему, – зло выкрикнул Джулай. – Я узнавал – вы раздроблены на кучу автономных областей, как в феодальном государстве. Если Кипа повезут куда-нибудь из города – это даже не другая область, это другая страна!
– Сказал человек из раздробленных североамериканских штатов, – не выдержал Хантер. – Занимались бы лучше подготовкой к сотрудничеству с Розой, а не впустую время тут тратили. Я слышал, вы из Техаса. Это же ваш штат почти единогласно проголосовал за то, чтобы жахнуть по Солнцу бомбой помощнее?
В глазах Джулая что-то неуловимо поменялось, он каким-то приторно-ласковым голосом проговорил, почти пропел:
– Техас прекрасен, господин «дементор». Знаете, что в нём лучше всего, помимо разрешения «стоять насмерть» и плодородных полей? Девушки. Знаете, красивые такие. В обтягивающей одежде, юбочках, на каблуках, с красивыми ногами. У вас тут как с этим? Писк сезона – розовый РХБЗ и противогаз со стразами?
«Глупо», – подумал Хантер.
Дурак Джулай, конечно, прав в чём-то – уже поколение выросло, никогда не видевшее каблуков и юбок – но говорить такие вещи на переговорах ход заведомо слабый. Попахивает, знаете ли, «сам дурак» и всё в таком духе.
– У нас свой путь в будущее, – спокойно ответил он. – Вы, наверное, не заметили, но у нас все спецслужбы из нормалов оснащены сверхсовременным оборудованием, а вы продолжаете, как обезьяны, размахивать «эмками»; оба Радиосити оснащены и настроены как «умный дом», традиционная преступность в агломерациях почти побеждена, остались только дикие – у вас с этим как? Может, и неплохо, что девушки у нас в комбинезонах ходят, а не раздеваются чуть не догола?
«Старый дурак, куда тебя несёт?»
Он о многом умолчал, разумеется. Есть подписки о неразглашении, есть гостайны, есть тонкости, знать которые господину балаболу вот вообще не стоит. Про то, что калибры девять и двенадцать миллиметров поголовно дозвуковые, чтобы «дементор» легко мог увернуться от выстрела, про то, что налаживание видеонаблюдения не в последнюю очередь работает именно на спецслужбы, а не в интересах уважаемых горожан…
Юр Сёмыч наблюдал за их пикировкой со странным блеском в глазах. То ли не хотел вмешиваться, то ли наслаждался шоу. Но не вмешивался. Хотя тут как ни крути, а обе стороны налажали конкретно, повели себя как те дураки из сектора комментариев под каждым выпуском новостей. Только там пишут подростки тринадцати-шестнадцати лет, а тут два старика…
– И у нас есть Роза, – поддакнул он. – А если вам больше неинтересно сотрудничество по спасению, то я сообщу ей, что Америку защищать не станем. Договорились?
– Нет, – тут же сник Джулай. – Агент Хантер, агент Матвеев, приношу извинения за несдержанность. Но и вы поймите меня…
– Джонатан, – мягко начал шеф. – Мы не министерство. Хоть у нас и работает один из его пенсионеров, мы другая организация. По простому доносу мы арестовывать не станем, тем более, граждан другой страны. Просто поверьте на слово: если у вас узнают всё, что сожрала совокупность улик – он сядет на несколько пожизненных. А в вашем Техасе, кажется, до сих пор разрешена инъекция…
– Что же вы там такого нашли? – атташе, похоже, сдался окончательно. – Что этот идиот с собой таскал?
– Документальные свидетельства его связи с… Это вообще закрытая информация. Понимаете, в интересах следствия её лучше вообще никому не сообщать, но у вас случай особый. И самое страшное, Джулай, что мир уже изменился. А вы никак не поспеваете. Пять лет назад казалось дикостью сажать за электронное устройство в рюкзаке – даже не следящее, не шпионящее, простой комм. Только вот идиот Джулай-младший настолько капитально подставился…
– Да, пожалуйста. Я никому не скажу.
– Вашего племянника обвиняют в связях со «Свободным днём». Вы понимаете, что это значит?
Джонатан определённо понимал – он хватанул воздух посиневшими губами, судорожно забрался во внутренний карман пиджака, трясущимися руками добыл оттуда коробочку с таблетками, закинул в рот пару штук, задержал дыхание, и обмяк. Агенты молча наблюдали, позволяя ему справиться с истерикой.
«Насухую, значит – машинально отметил Хантер. – Значит, болячка старая, опыта море».
– Он хотя бы будет жить? – спросил американец, когда краски вернулись на лицо.
– Мы его точно не убьём и убить не дадим. А вот будет он жить или нет, зависит вовсе не от нас.
– А от кого?
– От вас, уважаемый атташе. Работайте и дайте работать Розе, иначе, боюсь, всё будет бессмысленно. Договаривайтесь, давите на Ахабса и ООН. Если всем миром не соберёмся…
– Да, – сказал Джулай. – Да! – И уже гораздо тише: – Вот только что я скажу сестре…
В глухой тишине он поднялся и вышел, оставляя переглядывающихся агентов.
– Почему мы нянькаемся с этими клоунами? – будто повторяя незаданный вопрос, начал шеф. – Потому что мы лицо, Хантер. Нам не везут сюда ресурсы бесплатно, и деньги нужно откуда-то брать.
– Откуда?
– Мы оказываем представительские услуги целому миру. Когда ты известный на всю планету Радиосити-2, ни за что так хорошо не платят, как за торговлю лицом. А теперь у нас есть ещё Роза. Понимаешь, что это значит?
– Угу, – проворчал Хантер. – Если она справится, ясли-сад «Радиосити-2» откроет вторую смену. Пойду я, подсуну бригаде снимок Бусловских – мало ли.
Неизвестный
Дождь снова встретил меня ударом в сердце. Не ледяной, выпивающий остатки жизни и травящий насилу живые останки, не прошибающий насквозь до слёз и ненависти. Самый обыкновенный молчун, слёзы сельвы, объясняющие такую богатую зелень в почти полное отсутствие рек. И я среди этого всего – чужой, побеждённый кряду несколько раз, но не собирающийся сдаваться.
И сны эти. Знаете? Когда думается, что от тебя остался только остывающий симпатичный труп, ибо и жил ты быстро, и помер, не затягивая – а всё же остаётся живым труп. Пригласи меня танцевать, протяни руку и разменяй остатки глупых ценностей одним простым касанием губ…
– …не могу его бросить просто так! Это она, она виновата! Дай я просто её убью!
– Это поможет? Вернёт его? Тогда я первый схвачусь за нож.
– …нет. Но ты предлагаешь невозможное! Нельзя его так бросать! Он городской овощ, ни в каких других джунглях просто не выживет!
– Да брось. Ему самому это нужно.
– Но…
– Верь мне. Разве я хоть раз подводил нас? Или врал? Ничего я не говорю, если не уверен, и сейчас говорю – спаси его! Дай случиться неизбежному.
– Нет. Нужно просто дать ему хоть что-то, иначе он вообще ничем от предтеч отличаться не сможет! Не тот век, не та психология!
– Забудь про гаджеты.
– Да не в них дело.
– А в чём?
– Мне нужно подумать.
Думай. Пока не сбилось дыхание, а в натруженном правом боку не закололо пониманием того, что ты безнадёжно опоздал. И тем страшнее спешить, чем больше уверенности, что уже никуда и никак ты не успеваешь – сколько ни рви ноги. Сколько ни ускоряйся, сколько ни пищи твои идиотские фитнес-часы, способные вслух пересчитать шаги, но и близко не умеющие вычислить коэффициент банального человеческого счастья.
Гео стало «нео», и камень превратился в легко принимающий эргономические очертания эластичный конструкт, а я помню, как меня тянуло до следующей ветки. После аэро было и что-то ещё, и дело вовсе не в огромной «ракетке» поверх скалы, не в сдерживающих – забыл слово – там, далеко. Стоит им лишь чуть ослабнуть, и по мне тут же ударит чем-нибудь, несовместимым с жизнью. А я жить хочу! Жить!
Одиночество никогда не спешило вслед за мной, и потому догнало, почти не напрягаясь. Вопросы сами всплывали в голове, лица сами мелькали перед глазами, формируя всё новые и новые аспекты простого вопроса…
– А нужен ли я такой? – шевельнулись пересохшие губы. – Кому я такой нужен?
Сверкающие в неукротимом резонансе «короны» освещали всё большую территорию – километры, пары, десятки. И ровным счётом нигде вокруг – во всяком случае, принимая за ориентир радиус в сотню километров – никого. Кричать хочется. Плакать.
– Спасите меня!
Я не голоден и не умираю от жажды, дикие твари сторонкой обходят мои владения, любая другая статистика, демонстрирующая мой прогресс, прямо показывает – я побеждаю. Против природы, человек из бестолкового будущего с полагающимся набором способностей и ресурсов – побеждаю. Ещё чуть-чуть, и начну строительство собственного дома, что даже по наиглупейшим правилам некоторых любителей «реализма» не падёт под наводнением, штурмом или тэта-излучением.
Я обязательно справлюсь. Мы. Раздвоение, растроение, расчетверение – и голоса из-за края гроба, мерцающая лишь в момент общения полоска статистик… Мне нужно хоть с кем-то обменяться словами. Поделиться изобретениями, обсудить вещи, немыслимые в старой жизни… Продемонстрировать, но не давать, похвалиться, но не делиться. И… Поработить! Завоевать! Победить!
Да уж. Определённо, не того я хочу, о чём на первый взгляд мечтается. Так что, возможно, не так уж и плохо отсутствие посторонних. Накоротке с джунглями и собственной природой, в обнажённой правде о том, кто и что я такое. Проставляю «короны» на деревьях – включая и не такой уж ядовитый анчар – и с каждой новой расширяя границы познания, лишь убеждаюсь: нет вокруг никого. Безмозглые животные, будто сбежавшие из наркотического бреда, птицы и насекомые с неясной природой и сырые заросли – вот всё, что видят мои аэро. Зато они освежают воздух, связывают остатки хлорного облака, и с каждой проведённой здесь минутой становится легче дышать.
Покамест не удалось ни подтвердить, ни опровергнуть теорию о происхождении юнан. Но – слишком уж они несовместимы с обычной логикой, слишком анти-человечны. Как дождь, как гуляющая по траве жёлтая смерть – контр-человеческая логика, невесть как затесавшаяся на предплечье чужака. Помогающая выжить и справиться. Не дающая ожидаемых файрболлов, ситхских молний, каменных пуль и тому подобной чуши – лишь добавляющая десятые доли процента к шансу выживания.
Может быть, я просто неблагодарная скотина? Как ещё объяснить расстановку сканирующих аэро повсюду, включая собственное убежище? Криком «заберите»? Чёрной неблагодарностью? Или…
В природе нет прямых линий, прямых углов. Любое кратчайшее расстояние между точками она всегда проходит очень по-своему. И тем ускользает от сканирующего внимания сети юнан. Не то, не так, неправильно! Нужны зацепки. Если это в самом деле погибший мир на обломках сгинувших в никуда разумных тараканов, дельфинов или морских свинок – я хочу знать об этом. В конце концов, сроки приличия выбраны, пластик и металл разложились, всё обросло травой, деревьями…
Дайте мне хоть что-то! Какое-то утешение! Я не один! Я просто последний, и были уже другие! Просто ушли. Даже самые крохотные следы успокоят. Пусть под землёй останутся прямые линии и углы загнивших подвалов, бункеров и метро – они-то от времени консервированы, пожалуй, круче всех прочих. Хоть что-то…
Но жестокий бог местного кошмара не владеет моей кодировкой, бракует мои молитвы, и эквивалент удачи определённо отходит тене-белкам. Их естественный враг ушёл вслед за облаком. А я… Замер, парализованный, когда от безысходности направленные вглубь земли аэро нашли что-то с углом, близким к девяноста.
Ровно под убежищем. За… Да. Той самой дверью, что однажды распахнулась, выбрасывая меня навстречу неизвестности. Выживай, лишенец, копайся в поте лица своего и безысходности, и может быть, смерть твоя не будет такой уж мучительной.
«Не пустит», – фыркнул я, изучая установленную заподлицо тяжеленную даже с виду металлическую плиту.
Здесь динамит нужен. Хоть какая-то взрывчатка. Когда моим лучшим достижением был и остаётся гремучий газ. Даже перекись мне недоступна, ибо хранить её попросту негде. Расковырять писчим камнем? Даже не смешно. Подкопаться с другой стороны?
Простая логика – да, юнан принадлежат этому миру, но меня сюда поместили. То есть, откуда-то я всё же взялся! Не хочется думать об игровых правилах, о том, что здесь вполне может быть точка стартового спавна. Ибо если это так – я пойду и разобью бестолковку о ближайший камень. Слишком уж всё остальное здесь по-честному и настоящее. Хочется мечтать о том, что каким-то образом бессознательную тушку сюда доставили.
Может быть, даже не через эту плиту. Может, как-нибудь сбоку, сзади, снизу…
Аэро показали полное отсутствие жизнеформ в округе, и я почти безбоязненно выскочил наружу. Надо поискать! Как следует! Хлопок по ладони, выбор «воздушного» лепестка – единственная юнан, работающая с воздушной стихией – первый прыжок!
Не слишком силён во всех этих сложных материях, но, похоже, достигнув максимума по ширине, аэро устремились в небо, покоряя с каждым новым отпечатком километр за километром в сторону космоса.
Там должны быть спутники! Хотя бы хлам, создающий сферу Кесслера! Если это не просто камни – я докажу, что здесь когда-то жили разумные! Увлёкшись этим, я бежал вперёд, хлопая и хлопая по стволам деревьев, собирая замкнутый контур…
И повалился наземь. Нога под коленом колола адски, и это работа вовсе не световолка. Те предпочитали работать по-змеиному, прошибая кожу аккуратной парой дырочек и не более того. Здесь же…
В глазах помутнело, во рту поселился отчётливый привкус дверной ручки, и я на автомате хлопнул по предплечью, выбрал единственный доступный символ юнан из виты – кровеостанавливающий. Всё останавливающий. Сознание тут же очистилось – оказалось, что мир не мутнел, не гас. Всего лишь вечер, почему-то завалившийся на планету в обход всех распланированных графиков, окутавший доступный мне пятачок паскудными сумерками.
И в сумерках этих резвились какие-то твари. Непонятные, недоступные. Глаза врали, не ухватывали их в фокус зрения – всякая попытка сконцентрироваться, увидеть врага оканчивалась мерзкими цветными пятнами. Будто попытка вглядеться в темноту напрямую. Бесполезно. Палочки-колбочки периферийного зрения могут уловить картинку и при худших условиях, чем взгляд в упор, а стоит лишь повернуться – что увидишь? Здесь всё ровно так же: твари резвились, ухватываемые боковым, между делом подметали деревья и снующих туда-сюда «белок» – и кружили, кружили…
Мне нужны бинты, коагулянт, антидот и противостолбнячная сыворотка. Ерунда, доступная к приобретению в первой же попавшейся аптеке, здесь превратилась в непомерную роскошь. И пока не появится хоть какой-то замены, снимать «заморозку» никак нельзя – истеку кровью, сгорю в лихорадке, изойду пеной.
– Сволочи вы, – душевно сообщил я тварям. – И что мне теперь делать?
Твари продолжали резвиться в сумраке, не отвечая. Им-то вполне доступны планы на будущее. Загнать этого прямоходящего, запинать толпой, слопать самое сладкое мяско – парное, дымящееся, пахнущее ещё адреналином и болью.
Не выдержав, одна расплывчатая гадина бросилась на меня – и тут же наткнулась на собравшийся между пальцев пиро. Вспышка, вой, запах гари.
– Кушай, дрянь, – пригласил я.
И тут же с криком повалился наземь.
Говори после этого, что хищники сельвы безмозглые. Возможно, отработанный механизм, возможно, удачная импровизация – но пока я отвлекался на одного из стаи, остальные успешно пробрались в тыл. Короткий рывок сзади – и сухожилия левой ноги подрезаны аналогично правой, даже Уроборос не спасёт.
– Не получится, – всё же «бесконечность» зафиксировала хлещущую рану, избавила от головной боли по поводу микрофлоры нападавших. Потом справлюсь. Додумаю, изобрету, соображу! Если будет хоть какое-то «потом». – Вы не на того нарвались, сволочи.
Пиро чуть ли не одномоментно закрыли периметр вокруг меня, ярко засветились оранжевым, разгоняющим полумрак, и нечто расплывчатое, прыгнув со всего маху, покатилось назад, оглашая окрестности протестующим визгом и вонью палёной шерсти.
Нужно вернуться назад в пещеру. Там враги только с одной стороны, можно не беспокоиться за спину!
Только вот…
Некуда бежать. Пути отступления в любую сторону перекрыты. Разве что подпрыгнуть и улететь? Или закопаться в землю?
– Ай! – сухожилия правой ноги срезало, как бритвой, и я повалился на землю. Пиро засверкали почти болезненно ярко, намекая на что-то, но я уже не успевал. Никак не успевал.
Прыжок, рычание.
Последнее, что успело зафиксировать сознание – это распахнутые белоснежные, бритвенно-острые челюсти – пожалуй, единственное, что я сумел рассмотреть в портрете врагов.
Сознание померкло, из многочисленных ран хлынула кровь… И я, будто со стороны, слышал крики заживо пожираемого себя, хруст костей, бульканье вырывающейся, но более не сдерживаемой крови…
* * *
Может, это просто галлюцинации. Сон перед рассветом, когда из-за полностью угасшего разума веришь в любой бред. Может, нашёптанные вселенной перспективы жизни – и формирующийся в утробе младенец рождается, не ожидая от будущего ровным счётом ничего хорошего.
А я ожидал?
Да блин, если предельно честно – то просто выживал. Старался. Но архангелы не встречают, не зачитывают по книжке список моих прегрешений, не пытаются бить по самооценке потенциального обитателя ада. Значит, я жив?
Пусть темнота и пустота слабо напоминают настоящее – быть может, мы все торчим в темноте и пустоте, лишь убеждая себя в настоящести мира, создаём сервера с возможностью делиться выдумками, а в итоге… Загибаемся от онкологии? От нарушений в работе эндокринки? От банального цирроза или пьяных кретинов за рулём баварских дебиловозок?
Колокольчик не позвонил нигде. Значит, совпадений нет? Значит, я не болел, не сошёл на ноль, не размазался по асфальту тонким слоем дерьма и сала? Я…
Темнота выпускала меня однажды навстречу аммиачному дождю, хлорному туману и сумрачным тварям. Значит, мой прилично выглядящий труп кто-то доставил сюда? Кто-то потрудился как следует, оживляя бездыханные мощи.
И вот я второй раз здесь. Всё ещё мыслящий, но не слышащий больше переговоров снаружи, неспособный пошевелиться, вдохнуть или хотя бы почесать нос.
Кем бы ни была девушка, она полностью права. Нельзя меня в джунгли. Городской житель не сможет выжить, дай ему хоть десять юнан на все случаи жизни. Вот и я не смог.
А девушка ушла.
Сердце больно кольнуло – почти так же, как однажды от укуса световолка, как от режущих челюстей сумрачных гиен. Чуть выше и правее колотящего обычно, а сейчас спящего мотора.
Не бьётся? Какие-то беды с сердцем? Вот как я здесь оказался?
Инфаркт? – сердце рассыпалось обломками. Инсульты? – в основание черепа вонзилась ледяная игла, и лицо онемело. Недостаточность, ишемия – и стоящий мотор стянуло кольцами судороги-страха.
Смолкло. Значит, не моё? Не так и неправда?
«Хватит, – приказал себе я. – Мне дали шанс пожить. Задаваться вопросом, взамен чего и из какой глубины задницы меня вытянули, считаю невежливым».
Нужно просто проснуться. Отчитаться о загубленной партии «выживастика» в чужом мире. А дальше? Не знаю. Может, потребую вернуть обратно. Может, попрошусь на новый круг «выживача». Самое главное – чтобы не тьма и барокамера. Не могу я без впечатлений, даже виртуальных. Депривация сводит с ума и шепчет, что пуля в висок – решение не из худших.
А сознание не остановить. Яды, бьющие по сердцу, болезни, неудачные стечения обстоятельств! Что-то из этого должно вызвать хоть какие-то реакции. Хотя бы узнавание. Хотя бы… Да не могли же меня просто зарезать в уличной драке! Я себя совсем тогда уважать перестану.
Перестану же, да?
В этой истории конкретно я смотрю на мир от первого лица. Следовательно, история обо мне, я главный герой. А главгерои застрахованы от чуши такого калибра сценарной бронёй! Нет, должно быть что-то лучшее, интересное, правильное!
В сердце кольнуло ледяной сталью, ткани завопили от боли, когда отточенное лезвие распахало их вглубь. Крови не было, было лишь изумление – в моих глазах и в глазах напротив – зелёных, бездонных, бесконечно печальных, но перепуганных сейчас.
– Ты что… – выдавило пересохшее горло.
А над головой загудело, зашумело, засвистело – и темнота схлынула, как зловонные помои, освобождая место слепящему свету. Под крестец что-то сильно стукнуло, и я сделал несколько шагов вперёд.
