Текст книги "Константин Киба. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Ра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 30 страниц)

Глава 18. Сумма острых ощущений

Мысли во сне путаются. Особенно если у тебя почти два разума. Свой и какого-то компьютерного задрота. Вот и сейчас, понимаю, что это сон, вижу его, как наяву. Третий день еду закованным в средневековой повозке. Кости пробирает мороз. Мужчина, похожий на норда-конокрада справа от меня ноет, что он ни в чем не виноват. Закованный северянин усмехается над ним, смотрит на меня и говорит, что я соня, и что мы уже куда-то приплыли. Повозка превращается в трюм корабля, а северянин в длинноухого чернокожего… филзели.

Что за… бред…

И тут я просыпаюсь.

Как же болит голова. Ударился я сильно. А тошнота намекает на сотрясение. Я сразу не открываю глаза, только слушаю. Вдруг я в плену. А пыточных дел мастер только и ждет, чтобы я очнулся. Сам знаю, как это работает.

Какой-то лязг.

Такие звуки могут издавать пыточные приборы. Металлические подносы и инструменты. Хм, плохой знак. Лучше бы я оказался в повозке.

Шаги…

Чей-то отдаленный бубнеж.

Кап… Кап… Кап…

Что-то капает совсем близко.

Ладно, думаю глаза можно и приоткрыть.

Понятно. Это не пыточные инструменты. А медицинские. Больничная палата, очень похожая на школьную. Значит мои телохранители смогли отбиться? Я точно помню звуки выстрелов. Это была не обычная автокатастрофа. Ну либо стражи так расстроились, что расстреляли водятела на месте. Что вряд ли.

Ох, моя башка. Осматриваюсь. Справа какие-то медицинские агрегаты. В них что-то пищит, трещит, регистрирует. Слева капельница на стойке. Трубка идет к вене. Вот что там капало.

Шевелю всеми конечностями. Болят. Мелких ушибов и ссадин на мне больше, чем здоровых мест. Но, судя по всему, ничего страшнее сотрясения я не получил.

Смотрю на аппаратуру. Сложная техника. Слишком сложная, пожалуй. Ну или я чего-то не понимаю.

Прислушиваюсь к отдаленному бубнежу…

И сразу же чуть не загибаюсь. Голова от такой концентрации просто разрывается.

Ладно, думаю можно расслабиться. Следовало ожидать, что может произойти что-то подобное. Но стражами школы не возьмут кого попало, а значит…

В дверь заходят. Хм, быстрые какие. А ведь я только глаза открыл.

– Константин Киба? – спрашивает широкоплечий доктор в синем халате, маске и шапочке. – Здравствуйте. Как себя чувствуете? Сколько пальцев показываю?

– Хм, семь?

Доктор смотрит на свои три пальца в недоумении.

– Я пошутил. Три.

– О, ясно. Это хороший признак, учитывая, что с вами случилось.

– А что со мной случилось?

– А вы не помните? Автокатастрофа. Приходила полиция, говорила, что на вас кто-то напал. Была стрельба…

– Новая Сила?

– Кто? Это клан? К сожалению, не знаю. Но если вспомнить, то да… что-то такое я слышал. Так, ладно, давайте вас осмотрим. У меня еще столько дел… Эх, времени нет даже поспать.

Доктор берет фонарик, проверяет мои зрачки. Голова сразу начинает кружиться.

– Что со мной?

– Сотрясение головного мозга тяжелой степени. Мы уже поставили вам несколько уколов. Не чувствуете? – улыбается.

– Если вы про мой горящий зад, доктор, то да, чувствую.

– Это магнезия. К сожалению, придется потерпеть.

– А может дадите Ласточку?

Доктор смеется.

– Ну что вы… Это государственная больница. Откуда у нас такие дорогие зелья.

– Понятно. Моя мать в курсе? Где стражи? Почему меня не охраняют?

Доктор разводит руками:

– Вас привезла скорая. Одного. Вещей при себе не оказалось. Но если хотите, мы можем позвонить вашим родственником. Помните номер телефона мамы?

– Нет.

А вот это плохо. Надо бы заучить несколько десятков номеров на всякий случай. К местным реалиями я еще не успел адаптироваться, поэтому этот момент упустил.

– Ну, тогда придется подождать, когда ей расскажет кто-то другой. НЕ переживайте…

– А вы широкий, – улыбаюсь. – Качаетесь?

– Конечно. Как еще развеять свои трудовые будни. Та-а-ак…

Доктор достает шприц, втыкает в капельницу. Синеватая жидкость идет по трубке, к моей вене.

– Что это?

– Витамины, успокоительное. Тошнить станет поменьше.

– И долго я здесь проваляюсь?

– С таким сотрясением? Недели две. Не меньше.

– У меня нет столько времени. Мне нужны мои вещи. В сумке была ласточка.

– Молодой человек, – строже говорит доктор. – Вы здесь всего пару часов. Подождите, успокоитесь. Кто-нибудь обязательно придет и попросите свои вещи.

Я морщусь и… чувствую слабость. Туман в голове. Хочется… просто спать.

Доктор выходит и все, что я успеваю сделать, это дотянуться до графина с водой на тумбе и через силу выпиваю все, что там есть…

Спокойным сном это тяжело назвать. Бред шизофреника.

И просыпаюсь я не с чувством, что отдохнул. А от жжения где-то ниже пояса, за спиной.

С трудом открываю глаза. Лежу на боку, доктор вытаскивает иглу.

– Опять магнезия? – плюхаюсь я на спину.

– Ага.

– Долго я спал?

– Шесть часов где-то. И спали плохо. Стонали, зубами скрежетали. В туалет не хотите?

– Нет. Доктор, а можно воды?

– А? Да, конечно. О, вы уже выпили? И когда успели, – натянуто улыбается доктор. – Сейчас принесу еще.

Мужчина выходит. Я же ложусь на бок, укрываюсь простыней по нос. Прятаться под одеялом слишком подозрительно.

Оттягиваю бинты на сгибе локтя, медленно, стараясь не шевелиться, вытягиваю из вены иглу к которой тянется трубка из капельницы. Сую иглу в рот, сжимаю в зубах, гну, грызу, стараясь не двигаться. С трудом выдергиваю ее где-то у основания. Держу во рту. Главное теперь не проглотить. Трубку уже без иглы сую обратно, под бинты.

Заходит доктор с полным графином воды.

– Вы уже спать? – добродушно спрашивает он, но не очень добродушно стягивает с меня простынь, всего осматривает. Особенно внимательно глядит на трубку, торчащую из-под бинтов под локтем. – Вот, пожалуйста.

Протягивает мне стакан, ставит наполненный графин на тумбу рядом. Я выпиваю все через «не хочу».

– Т-а-ак, – деловито протягивает доктор. – А теперь витаминок…

Снова этот шприц с синей бурдой. Жидкость опускается по трубке. Чувствую влагу под локтем. Если сейчас доктор решит проверить, то увидит, что бинты намокли и раскрасились в голубой оттенок.

Я помню, как в первый раз мгновенно стал засыпать. Вот и сейчас я специально «клюю носом», медленно закрываю глаза и соплю.

Доктор выходит. Слышу, как дверь закрывается на ключ.

Итак, почему я не верю во все происходящее.

Во-первых, тяжело представить, что стражи так просто меня оставили, и я приехал один на скорой. Они бы как минимум ехали за мной следом и обязательно бы стояли сейчас у дверей. Если бы их перебили, то я сейчас тоже был бы мертв. Или… в плену.

Во-вторых, я не спец в медицинских технологиях это мира, но мне кажется странным, что ушиб головы лечат такими навороченными агрегатами. Зачем им нужно мое сердцебиение? Какое-то давление. Там точно написано «кардио». В общем, тут я могу ошибаться, но все равно ставлю этому факту метку «во-вторых».

В-третьих, когда лазил в инете, в первую очередь изучил информацию о том, как тут излечиться в случае… да любом случае. В моем мире был эфир. А тут… здравоохранение и зелья. Их мне почему-то не выдают. А первое… Часто на форумах люди жаловались на медицинские учреждения. Мол, десять человек на палату. Все обшарпано. Можно обгадиться, и утку под задом заберет только через неделю медсестра. Стоит ли говорить, что я в палате, где новым пахнет буквально все. Краска, пластик. Мой нечеловеческий нюх это отчётливо чувствует. И тут разве что везде ценники не развешаны. Может, конечно, мое лечение проплатила школа, но тогда уж можно было мне дать ласточку. Учитывая, что заместитель директора лично дал мне один дорогущий флакон. А тут на тебе. Даже вещей моих по какой-то причине нет.

В-четвертых, лечит меня персонально доктор. Ни его помощницы, которых тут называют медсестры, а лично он. Уколы ставит, «выкает», ведет себя культурно и интересует не «бо-бо» ли мне. Я уж не говорю про то, что это гора мышц, с которой я связывать ну никак не хочу.

В-последних. Здесь слишком тихо.

Но… есть и странные моменты. Например, мне разрешили поговорить с мамой. Если бы я знал ее номер, то что? В общем, этот момент меня смущает и конфликтует со всеми остальными. А еще я параноик от костей до мозга. Тут уж ничего не поделаешь. Ведь в девяносто девяти подобных случаев из ста я оказываюсь прав…

Эх, помню был такой неприятный опыт по молодости. Я тогда отравил на званом ужине три десятка влиятельных купцов страны, потому что сотни знаков говорили, что они все заамские мимикры – существа умнейшие и хитрейшие, способные принять облик как камня, так и живого существа. Одни из самых ненавистных существ для Шиилы. Вот ведь было неудобно, когда я понял, что всё это была тайная сходка влиятельных людей, которые устроили в этот день ролевую игру под названием «угадай кто».

Делаю вид, что засыпаю. На всякий случай скрежещу зубами, что-то бурчу. Не проходит и двадцати минут, как слышу голоса:

– Сколько мне вам повторять, – полушепотом говорит женский голос за стенкой. – Двух недель может не хватить. Я не знаю почему, но его разум сопротивляется. Я такое встречала очень редко. Он будто не школьник, а опытный одаренный суммой разума. Или, не знаю, старик с протертыми до дыр мозгами. Не проще его просто допросить?

– Не проще. Это слишком рискованно, – голос мужской, тяжелый, холодный. Говорит с акцентом. – Делай свое дело. И не болтай.

Слышу шаги. Заходят трое. Доктор – его походку я уже знаю, женщина – отбивает шпильками пол, и еще кто-то… Рискую, но слегка приоткрываю один глаз. Лишь секунду, но я замечаю чернокожего, как сама бездна, бритоголового человека в простой, мешковатой одежде.

Филзели? Пока буду считать, что да.

Девушка подходит ближе, а я начинаю нервничать. Поддерживать сердцебиение на уровне спящего очень непросто. Особенно, когда рядом трое мутных типов, а медицинский аппарат нагнетающе попискивает. Более того, что мне делать? И что собирается делать она?

Чувствую, как мне раскрывают глаз пальцами, я фокусирую зрачки так, чтобы они выглядели, будто я нахожусь еще в фазе быстрого сна, но из-за снотворного не могу проснуться. Это не сложно. Смотрю вдаль, вблизь, расширяю и сужаю зрачки, иногда резко дергаю ими в стороны. Будто вижу яркие полуреальные сны и могу проснуться в любой момент.

Наконец женщина отпускает мне глаз, говорит:

– Рано еще.

– Ты уверена? – сомневается доктор, и писк прибора усиливается.

Слышу, как от меня отходят. Снова рискую приоткрыть глаз. Ага, периферическим зрением вижу неразборчивые силуэты. Чернокожий переводит взгляд с прибора, на доктора, на меня. Быстро прикрываю глаз.

Гниль подземная!

– Проверь, – говорит голос.

Слышу шаги доктора. Он подходит ко мне, похоже, проверят капельницу, вздрагивает одеяло и…

… не заметить, что повязка намокшая, невозможно.

Ну вот я и попался…

Тишина. Секунда, вторая, третья…

Время останавливается. Я жду… да чего угодно.

Но продолжаю играть свою роль до конца.

– Все в порядке? – спрашивает филзели.

– Да, все в норме, – накрывает мне руку доктор.

Что… за? Он же точно все видел. Почему не сдал меня?!

– Сколько ты вколол ему?

– Три кубика. Вы же сами видели.

– Этот мальчишка необычный. Будьте внимательны.

Слышу какой-то звук. И мне он знаком. Так достают короткие клинки из ножен. Твою ж… Похоже сегодня Шиила примет меня в свои объятия. Я, конечно, посопротивляюсь, но инстинкты панически кричат, что шансы выйти победителем один из тысячи.

– Что вы делаете? – слышу доктора. – Силачам это не понравится.

Я из всех сил пытаюсь держать ровное дыхание. Если мне начнет не хватать воздуха при таком стрессе, то сердце забьется сильнее. И это сразу же меня выдаст.

Спокойно…

Глубоко…

Размеренно…

– Проверю, спит он или нет. Не тебе решать, что понравится нашим нанимателям.

– Но…

Слышу… Похоже, негр отталкивает доктора в сторону, хотя тот здоровый и перекачанный. Страшно представить какой тогда этот филзели. Рассмотреть его полностью я не рискнул.

Я уже знаю, что случится. Дышу так, как дышал в особняке Хидана. Полуобморочное состояние, когда сердце…

БОЛЬ!

Сжимаю зубы, изо всех сил стараясь не проглотить иглу.

Пи-Пи-Пи! – орет прибор и… затихает Пи… Пи… Пи…

Я не шевелюсь, чувствую, как кровь растекается под одеялом.

Слышу… Тишину.

Кожей чувствую на себе три пары глаз.

И…

Секунда…

Вторая…

Сердце бьется ровно, но иногда в панике дергается…

Третья секнуда…

Да чтоб вас. Быстрее уже. Будь, что будет.

Филзели удовлетворенно говорит:

– Зашей рану. Она неглубокая.

Твою ж… Это было близко. Несмотря на боль, я заставляю себя успокоиться.

– И как я ему это объясню?

– Твои проблемы.

Слышу недовольный голос девушки:

– Если он что-то заподозрит, все будет бесполезно. Его разум должен быть расслаблен.

– Тогда и ты будешь бесполезна, – холодно отвечает филзели. – Пошли. Придем позже. А ты придумай, откуда у него травма. Вколи обезболивающее, чтобы он не почувствовал боль сразу, как проснется.

– Слушаюсь, – тихо отвечает доктор.

Девушка и филзели уходят. Доктор какое-то время стоит, потом отходит. Слышу металлические звуки и шепот, едва различимый:

– Старайся не шуметь… – подходит ко мне.

И я не шумлю. Просто сжимаю зубы и терплю. Один шов за другим.

Но важнее боли другое.

Мне стало все понятно. Понятно больше, чем мне хотят показать.

* * *

Не знаю точно, сколько прошло времени. Мне не говорят, а боль и тошнота не дают точно сориентироваться. Прошло где-то между тремя и пятью часами. Притворяться спящим тяжело, а особенно когда все тело раскалывается. Внутримышечное обезболевающее не сильно помогало.

А потом дверь тихо открылась:

– Эй, Киба, – слышу шёпот доктора. – Я отключил камеры. Вставай, мы уходим. Сможешь идти?

Разворачиваюсь на другой бок. Доктор уже не в своем спецкостюме. Одет просто. По-походному, я бы сказал.

– А что с филзели? – спрашиваю я.

Не расспрашиваю кто он и почему. В таких ситуациях каждая секунда дорога.

– Я их занял другим. У нас есть пара минут. Ну же, быстрее, если жить хочешь. Потом все расскажу.

Ухмыляюсь и сразу морщусь от боли. Встаю, осматриваю себя:

– Мне в этом халатике идти?

– Да, быстрее…

Доктор выходит, я на трясущихся ногах за ним. Попадаю в коридор. Точнее часть больничного коридора. Ровно этот отрезок и видно, если лежать на кровати в палате. По обеим же сторонам коридор обрывается и…

Мы выходим из фальшивой декорации палаты.

Я осматриваюсь. То ли огромный заброшенный завод, то ли пустой склад с высоченными потолками. И посреди этого зала коробка, сделанная наспех из фанеры и палок. И эту коробку я должен был посчитать целой больницей.

Доктор кидает мне тапки:

– Надевай, быстрее. Ласточку не дам. У тебя и так сотрясение. Такую тошноту ты не выдержишь. Так что терпи.

Киваю. Полностью с ним согласен. И так крутит-вертит так, что хочется просто упасть и пролежать так пару месяцев.

Но нет. Я иду… потом пытаюсь бежать…

Доктор открывает тяжелую техническую дверь, мы выходим.

Вижу свалку, горы металлолома, покореженные леса. Территория вокруг здания заброшена.

– Это старый металлургический завод, – объясняет доктор. – Пошли.

Ко всем невзгодам я еще и замерзаю. В одних тапочках и голубом халате на завязках на талии я иду за доктором через груды металлолома и производственного мусора. Мы выходим через дыру в заборе, доходим до парковки. Машина доктора без номеров. Он открывает мне дверь сзади, я без вопросов сажусь. Мы катаемся кругами, через какие-то трущобы и московские улочки. Я стараюсь запомнить маршрут. Ага, вот мы выезжаем за МКАД по Ярославскому шоссе. Едем через Мытищи, стараемся на само шоссе не съезжать. Я смотрю в окно и запоминаю каждую вывеску. Доктор со мной не разговаривает, что меня, в принципе, устраивает. Разговоры будут потом. Ох, эта качка вывернет меня наизнанку. Как же хреново…

И вот мы сидим напротив друг друга в теплом загородном домике. Где-то в десяти километрах от кольцевой московской дороги. «Лосиный Остров» – так называется заповедник, в котором у доктора есть такая милая берлога с настоящей деревенской печкой. Тут нет ни газа, ни электричества. Ничего. Уверен, что даже связь тут не ловит.

Я уже переоделся в свитер и теплые штаны. Чистые, стираные. Будто заготовлены для меня заранее. Какой запасливый доктор. Пью горячий чай, нисколько не сомневаясь, что он не отравлен.

Наконец он вздыхает и говорит:

– Это силачи устроили. Перебили стражей, захватили тебя. Они хотели выудить у тебя, кто убил сына главы клана, ну и… пытать потом. Наняли для этого филзели, чтобы исталы на них не вышли. Ведь ты под их защитой. Напрямую с ними конфликтовать они не могут.

– Ясно, – усмехаюсь, дую на чай. – А ты, стало быть, кто такой?

– Я от Георгия Александровича. Скажем так, я давно сидел в нужных рядах, и мне дали весточку, что пора действовать. Я не мог тебя напрямую вытащить. Филзели были всегда рядом и следили за каждым моим шагом.

– Понятно, – хмурюсь я от боли в зашитом языке на реакцию от кипятка.

– Хочешь мое мнение? – вздыхает доктор. – Георгий Александрович хороший человек. Чтобы ты ни думал. Я сам отучился в школе. Он всегда мне помогал. Теперь и тебя спас. Но ты с ним как-то… Грубовато что ли. Не стоит ему врать, правда. Если бы ты был с ним откровенным, он бы смог лучше тебя защитить. По себе знаю…

Задумываюсь:

– Да, может ты и прав, – смотрю по сторонам и вздыхаю: – Ладно, я расскажу кое-что. Передашь ему? – заговорщически понижаю голос.

Доктор моргает дважды. Слишком быстро.

Встаю, беру с собой чаек, медленно подхожу к доктору:

– Только на ухо, – шепчу. – Вдруг здесь прослушка.

– Л… ладно. Верное решение.

Двумя трясущимися руками несу кружку на маленькой тарелке, стараясь не разлить ни капельки драгоценного напитка, смотрю на доктора. Он внимательно следит за моими движениями, напрягается. Словно готовясь увернуться от кипятка в любой момент.

Ути, какие мы напряженные. Знает, что я нервный.

Подсаживаюсь ближе к нему, ставлю чай перед собой – на стол. Вижу, что доктор расслабляется. Молодец. Зачем мне на тебя нападать. Мы же не враги. А ты мужик хороший. Да еще и сильный. Куда мне до тебя. Так и продолжай считать…

Ближе пододвигаюсь к мужику, шепчу ему на ухо:

– В общем, третий пазл находится…

Секунда недоумения, но этого достаточно. Игла от капельницы оказывается в шее доктора. Его глаза расширяются в ужасе, он не может двинуться.

Поправляю его голову так, чтобы он меня видел.

Вздыхаю, беру кружку с чаем, отхлёбываю, выливаю оставшийся кипяток на ляжки доктора. Его глаза расширяются еще больше, наливаются кровью. Но уже от боли. Он тяжело дышит.

Недовольно морщусь:

– Вы меня что, все за идиота держите?

Глава 19. Боль бывает разной…

Время: 14:16

Четверг.

20 октября 2022 г.

– Сперли мои зубочистки, – наливаю себе еще чая, недовольно качаю головой.

Чай из чайника слишком горячий. Мой страдальческий язык этого не выдержит. Оставляю его на столе остывать. Встаю. Специально отворачиваюсь от доктора, но концентрируюсь на слухе, терпя боль в голове. Если он вдруг попробует использовать сумму даже в параличе. Кто знает, что там у филзели было ночью под чужой кожей. Сейчас же день, а доктор не тратит ни на что сил. Если что, может я хоть успею юркнуть подальше. Убивать он меня точно не будет. Я нужен им живой.

Шарюсь по тумбочкам, целенаправленно подставляюсь. Хм, похоже он ничего не может. Спрашиваю:

– Ну так что? Как скоро сюда наведаются твои дружки? Или ты тут один? – открываю очередную тумбочку, нахожу мышеловки, ловушку для мух. – А-а-а, понимаю. Мы бы в этой глуши еще долго ошивались, да? Ты бы говорил мне, что нужно залечь на дно, выждать, когда Георгий Александрович решит все дела? Угадал? Новый план такой? Хотели подружиться со мной и изолировать ценный источник информации от опасностей сурового мира?

Смотрю на доктора.

– Да не агонизируй ты глазами. Всего-то небольшой ожог водицей. Серьезно, ты мужчина или кто? Какие же вы тут все нежные.

Я обхожу весь дом, проверяю каждый угол. Не нахожу ничего, что могло бы быть похоже на камеру или прослушку. Хотя в этом я далеко не спец. Ну видимого ничего нет, да и ладно.

В одной из столешниц нахожу набор для шитья. Нитки, иголки. Во, подойдет.

Подхожу к доктору, достаю из его кармана телефон. Заблокирован… Но видно, что связи и правда нет. Раскладываю иглы на столе. Аккуратно, тютелька в тютельку. От маленькой до большой.

Доктор не с самыми счастливыми глазами наблюдает за процессом.

– Каждый промежуток времени ты должен передавать своим, что все в порядке, верно? И по прибытию сюда ты должен был это сделать. Вопрос – как? – машу телефоном перед его носом. – Связи-то нет.

Его глаза бегают. Туда-сюда. Зрачки задержались на окне дольше положенного. Встаю, подхожу к нему. Внимательно все осматриваю. Отрываю с корнем прогнивший подоконник. Ничего не нахожу. Странно. Слышу птиц… Открываю окно, высовываюсь:

– А, голубятник. Голубиной почтой значит. Ну, тут точно не зачастишь.

Возвращаюсь, предлагаю доктору:

– Чайку? Чего молчишь? Молчание – знак согласия.

Подхожу ближе, подставляю кружку над головой. Ну и глазища. Боится, значит. Понятно. Это тебе не филзели. Совершенно обычный мужик. Ну, может, чуть необычнее большинства.

– Да шучу я, чего ты так нервничаешь, – отхлебываю, сажусь рядом, втыкаю в ногу доктора иглу. Это не больно, но усиливает эффект паралича. – А теперь слушай, что я скажу…

И я рассказываю.

Когда пропали зубочистки после инцидента в кабинете заместителя директора, моя паранойя кольнула мозг в первый раз. Почему пропали только они? Ни телефон, ни ключи, ни целлофан от булки, в который были завернуты эти зубочистки. Словно их сперли целенаправленно или на всякий случай. Я немного напрягся, купил новые. Уже в маршрутке ожидал чего угодно. Думал, что меня скрутят стражи и отвезут куда подальше.

Но этого не случилось…

Георгий Александрович поверил моей решимости самоубиться.

Произошло другое. Автокатастрофа, стрельба и… я в больнице. Все очень похоже на проделки новой силы. И может быть я в это бы и поверил, если бы не несколько «но»…

Первое. Если бы в той потасовке победили стражи школы, то сейчас бы меня охраняли. Или, по крайней мере, сопроводили бы до больницы. Но доктор сообщил, что скорая привезла меня одного. Получается, стражи проиграли. Но если бы выиграли силачи, то вряд ли они бы отправили меня в больницу колоть магнезию в зад. И да, тяжело верится, что стражи и силачи просто перебили друг друга, а меня, единственного выжившего, отвезли в больницу. Но все же это вероятно.

Едем дальше…

Уже в фальшивой палате, за дверью, я слышал какую-то женщину. Она говорила, что мозг должен быть расслаблен. Несложно предположить для чего. Из меня хотели выудить информацию, не прибегая к пыткам. Интересное совпадение – филзели отказались от классического метода допроса. А ведь единственный, кто знает, что к пыткам я безразличен – Георгий Александрович.

Что значит «расслаблен мозг»? Как я понял, «пациент» должен сладко спать под какими-то препаратами, чувствуя себя в безопасности.

– Правильно же я говорю? – отпиваю чай большими глотками, смотрю на мужика. – Молчишь? Ну на добавки…

Выливаю чай ему на колени. Глаза доктора бешено вертятся, потом возмущенно замирают, смотрят на меня. Я улыбаюсь:

– Да остыл он, не нервничай. Я и так знаю, что прав.

Продолжаю рассказ.

А потом наступает момент истины! Доктор видит, что я вырвал из себя капельницу. Что же делать? Очевидно, что я все понял и только прикидываюсь дурачком. А значит ваш план по обдурению моей головы летит в бездну.

Что бы сделал я? Ну точно бы не стал рвать, метать и поднимать тревогу. Так они бы меня в состояние безопасности точно не ввели. Поэтому я бы прикинулся другом в рядах врагов. Как доктор и сделал.

И может я бы даже дал мизерную вероятность, что доктор и правда мой друг, если бы не очевидный прокол с его стороны.

– Серьезно, о чем ты думал? – смотрю я на мужика с мокрыми штанами. – Рассказывать перед всеми, что ваши наниматели силачи? Да на месте филзели я бы сразу же перерезал тебе глотку за болтливый язык. Для любого профессионала это самая страшная тайна. Мало того, не каждый исполнитель знает, кто его заказчик. Да любой идиот поймет, что это спектакль. Ради того, чтобы свалить все на силачей, если я вдруг не сплю. Понимаю, времени подумать у тебя не было, – иронично глажу доктора по русым волосам. – Наверное, для спонтанной импровизации все же неплохо.

После этого я понял, что провалился. Вы точно обо всем догадались, но продолжали дурить мне голову. Хоть дамочка и проверяла мои зрачки, но вы узнали, что я выдернул капельницу и сильно засомневались, что я не симулирую сон. Поэтому стали играть – просто на всякий случай. Но вот филзели не выходя из образа решил проверить наверняка сплю я или нет. Ножом мне в ляжку.

Потираю ногу. Болит, но рана и правда неглубокая. Даже не хромаю.

– Этот филзели непростой, – отхлебываю свежий чаек. – Что он ожидал? Что я завизжу, а ты меня героически спасешь, и мы под ручку убежим?

Доктор ожидаемо молчит. Беру иглы, втыкаю четыре иглы в каждую конечность и одну между шейными позвонками. Этого достаточно. Хватит даже для слона. Выдергиваю иглу из горла. Тут точка общая, временно парализует все тело. А мне нужно, чтоб он мог говорить.

Доктор чувствует, что язык ему теперь подвластен:

– Костя! Да что же это! Что ты делаешь?! Ты все не так понял!

– Не ори. Голова болит, – показываю ему пятерню, загибаю по очереди пальцы. – Первое: пропажа зубочисток в школьной палате. Второе: маловероятное обстоятельство, при котором я оказываюсь один в больнице. Вокруг ни силачей, ни стражей. Эти два события уже должны напрячь. Третье: вы говорили, что классические пытки на меня не работают. Это знал только заместитель директора. Четвертое: ты открыто сдал при филзели ваших заказчиков. Силачей. Значит это уже точно не они. Пятое, – сжимаю кулак. – Ты серьезно думал, что я поверю в то, что ты смог отключить камеры и обмануть филзели, сбежав со мной? Да это же полнейшая чепуха. Если бы филзели знал обо мне больше, то он никогда бы на это не согласился. Вы ему очень мало рассказали, вот он и расслабился с мальчишкой.

– Постой, Костя! Не пори горячку… Млять, как же больно. Это все твои домыслы и…

– А мне всегда моих домыслов достаточно, – улыбаюсь. – Мы тут с тобой наедине, вдвоем. Кто мне будет судьей? Никто. Поэтому попал ты, дружок. Кстати, ты меня удивил. Не думал, что такая пешка знает о третьем пазле. Расскажешь мне, что это такое?

– Ч… что?

– Что слышал.

– Освободи меня и поговорим, Константин. Обещаю, что не нападу.

Вздыхаю.

– Ты серьезно такой тупой? У тебя сейчас есть два варианта. Либо ты говоришь без боли, либо ты говоришь с болью. Если ты так много знаешь, то, наверное, в курсе, что я пытал филзели и узнал у него о пазле. Как думаешь, тебя будет тяжелее разговорить?

– Погоди-погоди, Кость, я…

– Зови меня Константин.

Доктор моргнул несколько раз:

– Э, ну хорошо, Константин. Как пожелаешь. Слушай, все это совсем неправильно. Я тебе не враг и…

– Я знаю, что ты мне не враг. Заместитель директора тоже мне не враг. И меня он таким не считает. Просто хочет знать, что знаю я, – пожимаю плечами. – Но не хочет стараться договориться. Он привык таких как я держать на поводке. А тут ему какой-то мальчишка условия ставит, и он не может ничего с этим сделать. Даже не подождал оговоренный срок. Гордыня – она такая.

– Что ты говоришь-то, Кос… Константин?

– Хватит тянуть время. Что такое третий пазл? Еще одно лишнее слово, и говорить будешь с вилкой в глазу, – пересаживаюсь я напротив доктора, скрещиваю руки, очень многозначительно смотрю доктору в глаза.

Видимо он все понимает, сглатывает:

– Точно я не знаю…

– Говори, что знаешь.

– Т… ты же знаешь, что смуту остановили пятеро вестников? Старики с огромной силой.

Вспоминаю историю. Да, в инете что-то такое было. Киваю.

– Я… я… ладно. Как только сумма появилась в мире, то она была намного сильнее. Один человек мог разрушить город. Поэтому стали использовать ядерное оружие. Только это могло остановить некоторых.

Пауза. Доктор бледнеет на глазах. Он знает, чем ему будет грозить болтливый язык. Но он правильно догадывается, что лучше умереть быстро, чем от моих игл.

– Раньше не было сосудов суммы, Константин. Те пятеро… что-то сделали… И больше не было настолько сильных неодаренных. Пять кланов сделали все, чтобы эта недавняя история медленно забывалась. Люди не должны знать, что сосуд – это кем-то созданный ограничитель. Понимаешь? В новой смуте одаренные могли пользоваться силой прямо из солнца. Без всяких условностей. Ограничением было лишь тело, способное впитать столько суммы.

Смотрю в глаза доктору, пытаюсь уловить искру лжи. Но не вижу.

– И пазл это?

– Это то, что оставили пятеро. То, что может убрать сосуд из одаренного. Снять ограничения. И это все, что я знаю. Клянусь Богом, Константин! У меня дети! Трое, – глаза доктора заслезились.

Я вздергиваю бровь:

– И что? У каждого третьего дети, жены и сестра? Мне их стороной обходить? Что такое пазл? Какой-то артефакт? Заклинание? Не знаю, молитва? Как он выглядит?

– Я не знаю!

– А почему знаешь остальное?

– Я… я…

– Ты-ты. Быстрее жуй слова.

– Я член поискового отряда Исталов. В каждом клане есть подобный отдел. Все ищут пазлы!

– Понятно, – устало потираю болезненные виски. – Чушь какую-то выдумали… Пазлы… Игрушки. Ничем не от отличаетесь от… А, неважно.

– Ты не понимаешь… это гонка вооружения. Клан, который первый найдет все пазлы – это как… изобрести автомат в средневековье. Даже танк.

Я недовольно морщу лоб:

– Ну и зачем эти старики оставили этот пазл? Они что, слабоумные? Только спасли мир, а потом такие «а давайте сделаем загадку, при разгадке которой все снова сдохнут». Так что ли?

– Я не… знаю. Говорят, что найти их можно при определенных… мировых устоях.

– Кто говорит?

– Наши старшие в поисковом отряде. Они знают текст тома.

– Тома?

– Да, блин, тома, – начинает паниковать доктор. Парализованное тело – это не так просто, как кажется. Когда ты себе не хозяин – это страшно. – От стариков осталось. Типа заветов. Я не знаю. Там и написано, как вернуть миру сумму. Это все что я знаю, черт бы тебя побрал, Константин.

– Сколько всего пазлов?

– Не… не знаю.

Тишина.

– Понятно. Ладно, теперь подытожим. Ты из отряда по поиску пазлов. И раз я как-то с этим связан, то Георгий Александрович нанял филзели тебе в помощь и навел на меня. И так уж сложилось, что есть силачи, которые меня ненавидят. Поэтому проще всего свалить на них в случае чего. Все верно?

Доктор чуть не плачет:

– Д… да…

– Почему ты один? Зам знает, что я непростой. Не проще было бы взять троих?

– Ты мог бы заподозрить…

– Пожалуй. Меня бы сильно напрягло, если бы крыс среди филзлези было трое и все они вылезли ради меня одного. Да даже приедь мы сюда, а тут десяток охранников. Ну если бы я был чуть тупее, то может быть. Ну и? Когда тебе отчитываться? Промежуток в голубиной доставке какой?