Текст книги "Древние славяне"

Автор книги: Дмитрий Шеппинг

К богам солнца и огня вообще, по–видимому, принадлежит по корню своему еще имя Соботки,служащее у многих славян Польши, Силезии и Богемии названием народного праздника Ивана Купалы; напротив же, в некоторых губерниях России оно перешло на зимний день Коляды и сохранилось еще доныне в искаженном имени силезского села Собтен и близ него лежащей горы Собтенберг, знаменитой своими археологическими древностями, которые ясно указывают на существование здесь языческого капища или священного места богослужения.

Самое слово Саботкаили Соботкапочитает Прейскер за имя бога огня, утверждая, что на польском языке это слово доныне означает радостный огонь, что и объясняет, таким образом, переход этого слова на название огненных праздников Купалы и Коляды; другие же видят в этом слове одно только уменьшительное имя субботы или шаббаша, как праздника нечистых духов, ведьм и колдунов; оно дано суеверием этому бесовскому празднику язычества. Если предположим, что Соботкасуществовал когда–нибудь в нашем мифе и был олицетворением огня, то, подобно богам огня, которые в своем первоначальном значении были богами солнца, Соботкатакже принадлежал, вероятно, к кумирам небесных светил. Такое предположение вполне подтверждается изучением корня саба,или сова,в восточных языках, которого, однако, не следует смешивать с еврейским саббат, саббаш или шаббаш, означающим отдых и перешедшим в название седьмого дня недели как дня отдыха и молитвы.

В Индии Сабавакха было одним из многочисленных прозваний бога солнца; на турецком языке заря называется Sabah, сабаизм,или сабеизм,термин, принятый в науке для означения восточного поклонения небесным светилам; наконец, еврейское слово Sabaoth. Все это ясно намекает на то, что корень саба,или сава,служил на Востоке названием светил, что и объясняет нам переход его в греческий миф, где мы встречаем его как прозвание Вакха или Юпитера Сабазиуса, или Сабадиуса. Под этими прозваниями они обоготворялись в особенности во Фракии и Фригии, где существовал некогда народ сабов и большой город Саба, от которого и получила, вероятно, свое имя как царица Саба (Савская), встречающаяся в истории Соломона, так и знаменитая еврейская предсказательница Сабба, почитаемая за одну из Сивилл.

Сознание непосредственного влияния небесных светил на жизненные силы природы и человека не могло ускользнуть от внимания славянина по причине самобытного развития его религиозного миросозерцания, и вместе небесные светила, как видимые явления природы, необходимо должны были в поэтических изображениях его религиозных понятий и верований получить форму самобытного образного их олицетворения. Но эти неясные очерки первобытной религиозной фантазии славянина, конечно, вскоре должны были исчезнуть перед определенными формами принесенных к нам извне кумиров восточного поклонения солнцу и огню. Тем не менее сохранили нам наши народные песни некоторые из этих очерков, ясно указывающих на высокое значение, придаваемое языческими славянами солнцу, луне и звездам.

Такими преданиями в особенности богаты сербские песни. Так, в одной говорится, что солнце имеет в небе богатый терем, откуда днем выезжает на золотой колеснице освещать землю и, объехав ее, возвращается снова в свой терем. В другой песне, что утренняя звезда пропадает по три дня из своего терема. В этом же отношении существуют и у нас многие песни, так, например, одна песня начинается следующими стихами:

 
Первый терем
Красно солнце.
Вторый терем
Светел месяц.
Третий терем
Часты звезды
 

и пр.

В другой солнце смотрит через окошечко на землю. Кроме того, в сродном нам литовском мифе находим много намеков на первоначальное понятие наших предков о божественности небесных светил; так, в литовской песне солнце является супругою месяца, который за неверность свою (проведя ночь с утренницею) был рассечен на две половины разгневанным Перуном.В литовской мифологии были известны также дочери солнца, как видно из песни:

 
Куда поехали сыны Божии?
Искать дщерей Солнцевых!
 

Такое понятие сохранилось и у нас в детской сказке о солнечных девах, которых имя своею коллективною формою показывает нам на самую древнейшую эпоху наших мифов.

Таким образом, солнце в первые времена нашего мифа олицетворялось белыми солнечными девами, как и земля милыми девами жизни; позднее обоготворялось оно под именами качественными, выражающими главные его свойства, как свет и жар, яркость и ослепительная белизна его лучей; наконец, под иностранным влиянием Ваала и Тораэти прилагательные имена преобразовались в собственные названия солнечных кумиров или уступили место другим, случайным и местным названиям.

Божество, олицетворяющее луну в славянской мифологии, определить труднее. Средовский называет ее Наченой,Венелин же Нотницеюи Фриглавой,т. е. Триглавой;наконец, встречаем мы у Маша Числбога,как бога луны; но все эти имена весьма сомнительны. Ночена,или Ночница,как далее увидим, скорее выражение понятия ночи, как денница, полудница, вечерница и пр. Триглав,знаменитое штеттинское божество, которое богатством своего храма могло соперничать с Арконою и Ретрой, почему и можно предположить, что такое богатство и могущество не могло относиться к поклонению кумира луны. Что касается до Числбога,то имя и истукан его, как сказали уже выше, выдумка золотых дел мастера, изобретшего ретрайские древности.

Более сведений имеем мы относительно планет и звезд. До сих пор еще на чешском языке сохранились названия планет, носящие на себе печать древнего язычества, и хотя некоторые из них невольно заставляют подозревать позднейший славянский перевод латинских названий, но другие, напротив, качественною формою своих имен ясно намекают на древнее их происхождение от коллективных понятий духов, олицетворяющих разные подразделения суток. Так, например, утренняя звезда (Венера) известна под именами: Цтитель,денница, утренница (Житршенка), Светлусса, Светлоноссаи Красопаня;вечерняя звезда под именами: вечерница и zviretnicza. Подобным образом и планеты: Марс называется Смртоносом,Меркурий – Добропаном,Сатурн – Гладоледоми Юпитер – Кроломоцем.

Олицетворения в нашем мифе различных времен дня и года относятся, по–видимому, к обоготворению частных понятий солнца в различных положениях его суточного и годового кругообращения. Так, год распадается на две главные половины: яркого(жаркого) солнца весны и лета и светлого(но не греющего) солнца осени и зимы Яра (Яровита)и Света (Световита).Относительно времен дня мы находим подобный же пример поклонения не понятию утра, но именно заре и первому солнечному лучу в сохранившемся для нас описании храма Утрабогав Ютербоке.

В первой эпохе нашего мифа этим понятиям разных времен дня соответствовали коллективы, сохранившиеся отчасти еще в наших преданиях утренниц, денниц или полудниц, вечерниц и ночниц; некоторые из них удержались доселе и перешли в названия луны и звезд; денницею Дамианович называет славянскую Аврору. Наконец, полудницы, как видели выше, перешли в наших народных повериях в злых полевых духов и одни только сохранили свою первоначальную собирательную форму. В позднейшее время утренницы и денницы слились с понятием бога зари, утреннего солнца. Таким является у сербских вендов Ютрбок,т. е. Утребог,тогда как у южных славян он носит имя Зарначаи Денницы.У поляков является Аврора под именем Ауски.

Тождественным с Утрабогомявляется венгерский Hennelius,перешедший к чехам и полякам под именем Honidioили Генилия.По–венгерски заря называется hajnol, по–эстляндски haggo, и ночные стражи в Венгрии кричат: hajnal vagyon– заря показывается, также и на польском языке в употреблении выражения: eynal heynalи heynal svita– заря светит.

Карамзин упоминает о Генилии,как о боге пастухов. Такое же значение имеет чешский и сорабский Honidio,вероятно, потому, что образ жизни пастухов более всего соответствовал празднованию возгорающейся зари, которую они одни только имеют обыкновение встречать уже на ногах.

Имена богов, образовавшихся из собирательных понятий полудниц и вечерниц, до нас не дошли; хотя, вероятно, и существовали, как видим это в польской богине солнечного заката – Бецлее.Понятие же ночи так близко примыкает к понятиям зла и смерти, сна и денного отдыха природы, что невозможно между многочисленными богами мрака, смерти и сна определить, какой именно из них есть выражение ночи как отрицания солнечного света. Вероятно, однако же, что имена Ночницы,или Ночены,которых относят обыкновенно к луне, были названия богини ночи, которая у поляков является под именем Брекстои,богини мрака.

Как различные времена суточного обращения солнца олицетворялись различными божествами, то и относительно года положительно можно сказать, что различные положения солнца имели также в наших мифах особенных божественных личностей. Год разделялся, как сказали уже выше, на две главные половины: жаркого солнца – Яраи светлого солнца – Светов шла,на что намекает нам осенний праздник последнего в Арконе; поклонение же Яру,как богу весны, ясно показывает, что Яр– бог весеннего солнца, это также подтверждается и самым происхождением имени Яра, Яровитаили Жаровитаот корня яр– жар.Далее слова: яровой(хлеб), яры,овраги, образованные весенним разлитием вод, и ярылы,название весенних ярмарок в некоторых губерниях России и ярый, яркий, жаркий, жар, ярость, ярить,которые до сих пор удержали у нас двойственное значение бога Яра,как олицетворения силы солнечных лучей и чувственного плодородия, возбужденного преимущественно у всех животных влиянием на них весны. Наконец, принадлежит сюда и немецкое слово Jahr [15]15
  Быть может, и Jahrmarkt, которое также легко может иметь свое начало в имени бога Яра,подобно русским ярылам, хотя проще произвести его от прилагательного годовой.


[Закрыть](год), которое, подобно русскому лето,от частного значения Ярого полугодия (весны и лета) перешло в название целого года, потому что летницей,или яром,начинался новый год наших языческих предков.

Итак, если Яровит, Световитили Ругевит(главный бог на острове Рюгене) суть боги весеннего и осеннего солнца, то какие же боги летнего и зимнего? Этот вопрос решить довольно трудно. Впрочем, если согласимся с Ганушем, что богами солнца в его частных годовых фазах были все многоголовые кумиры храма Каренции, принимаемые им, подобно множеству рук Брамы, Шивы и Вишну, за аллегорическое изображение числа месяцев, подлежащих их покровительству, то Коревит,или Хоревит,по корню своему кор, хордолжен быть отнесен к изображению зимы, если только он не искаженное имя Harevit,тождественное с богом весны. В таком случае останется нам для изображения летнего солнца – Перевит,или Боревит (Бор, Святибор),бог лесов, которого имя в значении бога цветущей зелени, лета, быть может, заменило древнее название бога летнего солнца.

Наконец, нужно еще заметить, что Поренучъ,упомянутый нами как бог зачатия, почитается некоторыми мифологами за бога годовых времен. Таким образом, штеттинский Триглав,по самой форме своего кумира, есть не что иное, как один из этих многоголовых кумиров солнца, перешедший из Каренции в Штеттин. Здесь он утратил свое первоначальное имя и по внешним своим атрибутам получил имя Триглавы,или Трибога.

Собственные имена бога грома, уступившего свое место литовскому Перкуну,совершенно исчезли у славян; но тем не менее предположить можно, как мы уже сказали выше, что эти имена были Громовник,сохранившийся у всех славян в народном прозвище Перуна,и Молник.Венелин в своем списке хорутанских божеств приводит имена Громины,или Мочирны,и Громека,или Сломека,придавая ему значение Вулкана; но вероятнее предположить по смыслу и значению этих имен, что они относились к богу грома и молнии, который гремит и ломит (бьет, поражает). О скандинавском значении миольнера Торакак громовой стрелы мы уже говорили, так же как и об имени дочери Кари(ветер) – Mioll, которая ясно славянское олицетворение молнии. Но кроме этого иностранного намека на имя Молника,мы об нем ничего более сказать не можем.

Имя литовского бога грома проникло ко всем славянам, только не с равною силою. Так, у западных славян мы хотя и встречаем везде имя Перкуна,но он является в простом значении бога грома, тождественном с самим явлением, им олицетворяемым. У восточных славян он развивается до степени бога богов и овладевает всею религиею. В наших летописях в первый раз имя Перунаупоминается в договоре Игоря с греками: «А если их не крещено есть, да не имут помощи ни от Бога, ни от Перуна».Далее встречаем имя Перунав договоре Святослава с греками: «Да имеем клятву от Бога, ему же веруем, в Перунаи Волоса»и проч. Это место издатель объясняет следующими словами: клялись Богом вседержителем те, которые исповедовали веру Христа, а Перуноми Волосом– идолопоклонники, находившиеся в войске Святослава. Если допустить это тонкое различие между Богом и Перуном,то почему же не предположить его относительно Перунаи скотного бога Волосаи понимать это место так: христиане клялись своим Богом, языческие варяги – Перуном,а языческие славяне – Волосом.

Что касается до кумиров Перуна,мы знаем, что Владимир поставил такой кумир на холме днепровского берега и что в Новгороде у берега Волхова, где теперь часовня, на конце моста стоял истукан Перуна.Но был ли он поставлен Добрынею, по приказанию Владимира, как утверждает летопись, или, что, впрочем, вероятнее, сооружен был варягами, как думают митрополит Евгений и Вельтман, это достоверно неизвестно. О киевском кумире Перунаприведем здесь слова Степенной книги: «И бысть в лето в 6488 устроиваше Володимир многие кумиры и повеле соделати в древе кумир Перуна, ему же глава сребряна и ус злат и постави его в Киеве на холме вне двора теремного, идеже и прочия кумиры постави Хорса и Дажба и Стрыба и Смаргла и Мокоша».

Хотя описывают летописцы ярость поклонников Перунапри низвержении его в волны Волхова или Днепра, со всем тем положительно можно сказать, что Перунне успел еще сродниться со славянами. Такое мнение подтверждается тем, что нигде, ни в песнях, ни в сказках, ни в пословицах, ни в языке нашего народа, не сохранилась ни малейшая память о нем, и без летописи Нестора и договоров, заключенных нашими варяжскими князьями, мы не знали бы о его существовании. Напротив, у южных славян, словаков, хорватов и сербов, имя Перунадо сих пор живет в устах народа, хотя и ниспало до степени бранного слова (Паромимеет значение черта).

На юге имя литовского Перкунустапереходит в Паром, Пером, Бероми даже Прами Брам,почему Юнгманн и Гануш полагают его тождественным с индийским Брамою. В новой Греции, где, как известно из Шафарика, древнее эллинское племя смешалось с славянскою кровью дунайских вендов и антов, находит Касторский имя женской богини атмосферы Пирперуны,которая как по корню своему, так и по значению напоминает нашего Перунаи в этом сходится с сербским названием цветка Iris– Перуника,которое, в свою очередь, напоминает латышское название растения Perkunes (полевая горчица), называющееся на французском язык Tortelle, и посему относящееся к Тору,как лицу, тождественному с Перуном.Венелин, принимая в своем ономастиконе имя Верона,или Берома,за название Юпитера, приводит аквилейскую надпись, перевезенную в Венецию: Bono Deo Bronrtoni, и другую надпись, римскую, из Грутера:

Jovi Sancto

Brontonti

Aur. Poplius

Он читает ее так: Jovi Sancto, Beroni tonanti и пр., t. e. Юпитеру Верону (Перуну)громовержцу.

Явления грома и молнии почти всегда неразрывно связаны с явлениями бури, ветра и дождя, посему религиозные олицетворения этих явлений нередко между собою смешаны, взаимно меняясь значением друг друга, что и дало повод Касторскому отнести всех богов атмосферы к одному их общему началу Перуну.Таким образом, Касторский принимает богов Погоду, Стрибога, Похвистаи пр. за односторонние изображения Перуна,тождественные, однако же, с общим их родовым понятием бога грома. Но, рассматривая здесь Перунав первоначальном его значении громовника, т. е. олицетворение явления грома, мы не имеем причины допустить такое преобладание грома над другими атмосферными явлениями. Такое замечание Касторского может быть справедливо только относительно позднейшего значении Перунав эпохе чистого идолопоклонства, когда божество и явление, им олицетворяемое, потеряли свое конкретное единство и явление подчинилось личному произволу кумира.

Ветер, по физическим своим свойствам, может быть освежительным и благодатным или холодным, бурным и разрушительным; поэтому можно положить, что наши предки, так глубоко вникнувшие во все тайные законы природы, должны были иметь двух различных богов ветра – зефираи бури.Таковы были, вероятно, Похвист (Посвист)и Стрибог;но как бог бури, развившийся до степени кумира, мог, подобно богам бесплодия и болезни, перейти впоследствии в благодатного отвратителя бури, то нам никоим образом определить невозможно, кто из этих двух божеств олицетворял зловредный элемент ветра. Этим объясняется странное противоречие наших мифологов в объяснении значения наших славянских Эолов.

Карамзин зовет Похвистабогом ясных дней и сильных ветров; Венелин, напротив, переводит его: malus аег. Ткани сравнивает его с Негодой,другие же с Погодой (Подаго).Наконец, по словам Дамиановича, Посвистесть западный ветер, предвещатель радостей грядущего лета и счастливый супруг Хоры,богини первой части года, т. е. лета; он переносит людей, посылаемых богами, на назначенные им места.

Подобное противоречие поражает нас и при имени Стрибогау поляков и чехов Стршибека, Стршии Стригона. О Стрибогезнаем мы из Нестора,что кумир его находился в Киеве, но яснее определяет нам его значение безымянный писатель «Слова о полку Игореве»: «Се ветры Стрибожи внуци веют с моря стрелами на храбрые полки Игоревы». Слово стрисохранило до сих пор на моравском языке значение воздуха, что и показывает нам происхождение имени Стрибогагораздо яснее, чем предположение Гануша, что имя нашего Эола есть сокращение слова быстрый,которое он старается отыскать в германском Пустерике,или Пистрихе.

Кроме этих главных божеств, встречаются еще некоторые племенные названия богов ветра, о которых, впрочем, кроме весьма сомнительных догадок, ничего верного нам не осталось. Так, некоторые ученые называют польскую Немизубогинею ветров, польского Васпуличабогом вихря и бури и вместе прислужником Перкуна,сербскую Фертуну– богинею ветров, наконец, принадлежит сюда отчасти и чешское поверье о Рарашках,подымающих пыль столбом во время бури и вихря.

В тесной связи с громом и ветром находится дождик. Подобно ветру, он имел, вероятно, двойственное значение доброго и злого; к нему примыкают понятия росы и сырости и связывают его, таким образом, с понятием водяных божеств, которые имеют большую аналогию с богами дождя и сырости. Так, мы имели уже прежде случай упомянуть о Макоше, или Макошле,обоготворяемом у нас в Киеве и которого Стредовский и за ним многие другие называют богом дождя, производя имя его от корня мокрота;этот же корень встречается и в именах водяных духов Змоков, и в хорватском названии богини Мочины,или Мочирны,приведенным Венелиным как синоним Грумины– богини дурной, мокрой погоды.

Наконец, самое состояние погоды имело в славянском мифе свои особенные названия, которые, конечно, неразрывно связаны не только с предыдущими божествами грома, ветра и дождя, но и с богами солнца; быть может, что они даже только одни прозвания этих различных богов. Так, тихое и ясное время обоготворялось почти у всех славян под именем Погоды,или Подаги,сырая же холодная погода называлась Негода,т. е. непогода.Наконец, еще принадлежит сюда Догода,которого одни считают за погоду, другие на непогоду.

Мороз и холод имели также свои олицетворения; так, мы уже говорили о боге Лёд.Замечательнее в этом отношении в скандинавской мифологии сказание о Кари,сыне Форниотра(т. е. Перуна),боге воздуха и холода. Он имел двух сыновей: Lokul(glacies) и Snaer(nix) и одну дочь Mioll;по Вольмеру же он имел сына Фроста (Хроста)и внука 5л/о (снег). Во всем этом предании ясно выступают славянские корни: лед, снег, молния и пр. Теперь у нас существует Каре,или Кари,в значении злых духов Кароссов,или Мароссов,которых самое имя намекает на тождество с словом мороз.Эти духи бегают по полям и дуют в кулаки; от пяток их отдается треск, от дунья в кулаки свист ветра, вот отчего и говорят, что мороз трещит. Этим объясняется выражение «мурашки по коже дерут», ибо здесь мурашки явно не что иное, как уменьшительное имя Мароссов,т. е. мороза, которое, в свою очередь, по корню своему относится к богине смерти, зимы, сна и холода Моры, Марыили Морены.

Здесь нельзя нам не обратить еще раз внимания на перенесение значения языческих богов на христианские имена святых апостолов и угодников нашей церкви. В особенности это перенесение видно в песнях и преданиях сербского народа, где, кроме громовника Илии, встречаем еще святую Марию, как хранительницу молнии, св. Пантелея, покровителя дождя, св. Фому, как владетеля облаков, св. апостолов Петра и Павла, как покровителей земных плодов: пшеницы и винограда, св. Николая, как владетеля над водами, и, наконец, св. Савву, как покровителя льда и снега.

 
Так сказал им он и подняшеся.
И делили они дары Господа,
Что Господь подарил им в веденье:
Святы Петр и апостол Павел
Виноград и пшеницу взяшеся.
Святый Илия громы небесные,
А Мария стрелы и молнии.
Святый Фома – владыко над облакы,
Пантелей – покровитель дождика,
Святый Спас – покровитель хлебушко,
Николай – владыка над водами,
Святый Савва – над льдами и снегами,
Иоанн – над собором ангельским.