Текст книги "Алайцы на Айгоне (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Никитин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Вечером, стоя в свою очередь на наблюдательном посту, Лугс слушал, как в жилом куполе без него шло самое веселье. Из динамика лилась под аккомпанемент шестиструнки в три голоса лихая матросская песня:

Наполним бокалы и дружно содвинем,

Пусть разгорается пьяный угар,

Нырнем же поглубже, как в субмарине,

Чтобы не смог обнаружить радар

В квартале веселом, в каждой кантине

Нам предлагают любовь как товар,

Нырнем же поглубже, как в субмарине,

Чтобы не смог обнаружить радар.

Может быть завтра в моря пучине

Настигнет нас бомбы глубинной удар,

Но боги хранят нас, друзья, в субмарине,

Только бы не обнаружил радар!

* * *

Вопреки опасениям, в последующие дни помощь пантиан весьма пригодилась. Экспедиция, наконец, плотно занялась планетологическими исследованиями, и было очень кстати привлечь к сбору образцов местное население. Впрочем, по настоящему растолковать туземцам, что от них требуется, так и не удалось. Стоило похвалить кого‑нибудь за интересный минерал или цветок, как все остальные притаскивали точно такие же. Когда их дары отвергали, дикари громко выражали недоумение, мол, пришельцы сами не знают, чего хотят. Скоро по лагерю уже трудно было пройти между наскоро разобранными кучками камней и целыми стогами растений. Всё это надлежало сфотографировать и описать, определив то немногое, что предстояло взять с собой на Гиганду.

Вин под завязку забила холодильник зоологической коллекцией. Живые же экземпляры содержались в смастеренных туземцами из толстых прутьев клетках. За порядком в этом издающем всю гамму звуков зоопарке наблюдала Варра. Когда зверье слишком расходилась, она звучно шлепала по прутьям хвостом и скалила острые зубы. Вообще же исследования местной флоры и фауны фактически шли впустую. Похоже, что инопланетяне переместили пантиан со всей биосферой Запроливья. Стоило лететь на Айгон, чтобы изучать биологию северных районов собственной планеты?! Единственным действительно интересным образцом была хищная морковка, подстреленная Дингой на скалах. Биолог умоляла сделать вылазку на окраину котловины, где наверняка имелись собственно айгонские виды, но командир, впечатленный восемью челюстями десятиметрового конуса, был полон решимости тянуть до последнего.

Пока же Лугс предпочитал не удаляться от лагеря. Своим напарником он сделал Дингу, которого предпочитал держать перед глазами. Хотя тот сильно переменился после собственной «смерти», для Лугса веры ему больше не было. Бортинженер, кстати, оказался неплохим водителем. Баг, уступив ему рычаги родной машины, не слишком переживал. Похоже, что новая любовь окончательно вытеснила из его сердца «Котенка». Было бы слишком жестоко разлучать бортмеханика с Вин даже на короткое время. К тому же в лагере были нужны крепкие руки для разбора поступающих образцов. Командир же с Дингой, разъезжая на бронеходе по ближайшим окрестностям, выбирали буровой установкой столбики грунта и взрывали заряды для сейсморазведки более глубоких слоев. Программа исследований вообще‑то предполагала постоянные консультации со специалистами на Гиганде. Лишившись связи с ЦУПом, оставалось только надеяться, что они делают всё, как надо – хоть как‑то оценить получаемые результаты никто из команды был не в состоянии.

В котловине стало оживленно. Отошедший от ядерной встряски «подоблачный» радиоэфир то и дело доносил обрывки переговоров на эсторском. Несколько раз вдали проплывал над лесом дирижабль с опознавательными знаками Империи. Лугс нисколько не удивился, когда при выборе места под очередную скважину заметил на облюбованной им поляне еще одну фигуру в скафандре. Имперец тоже не выразил особого удивления и тут же отвернулся к своему прибору, установленному на треноге. Некоторое время каждый занимался своим делом, не обращая друг на друга внимания.

Потом чужака что‑то явно заинтересовало, и он решительно направился в их сторону. Лугс шагнул навстречу. Незнакомец, не поймешь – молодой или старый, скалился сквозь стекло шлема неестественно ослепительной, какой‑то киношной, улыбкой.

Чего он лыбится? Уставился, как коммивояжер на домохозяйку!

Что‑то в облике имперца настораживало, только непонятно что. Вроде бы всё на месте, фигура расслаблена, руки видны, оружия нет, скафандр… Стоп! Вот она несуразность! Человек не может так стоять в тяжелом гермокомбинезоне, хоть в имперском, хоть в алайском! Даже Динга, снявший систему жизнеобеспечения, всё равно ходит, как и все – «в позе уставшей обезьяны». А этот держит себя свободно, даже немного откинулся назад. У него ненастоящий скафандр!!! Точно, ни одного шва, будто отлит целиком из какого‑то блестящего пластика…

Догадка, похоже, отразилась на лице барона. Чужак притушил сахарную улыбку и смотрел уже с легким недоумением. Потом и до него стало что‑то доходить. Теперь взгляд чужака выражал смесь страха и какого‑то гадливого презрения. Фальшивый «имперец» сделал шаг назад, Лугс машинально потянулся его остановить и тут же наткнулся на серию апперкотов. Пришелец использовал неизвестную боевую школу, к тому же двигался с невероятной скоростью. Но не на того, братец, напал. Несмотря на возраст, барон был не последний в алайском рукопашном. Помогал и полужесткий скафандр, амортизируя удары в корпус.

Получив пару раз по шлему, чужак вырвался из захвата и бросился бежать. Его костюм вдруг вспыхнул разноцветьем красок, и в следующий миг незнакомец будто бы растворился на фоне леса. Барон замечал лишь какое‑то удаляющееся переливчатое мелькание, точно пришелец превратился в фигурку из абсолютно прозрачного стекла. Следуя за колыханием веток, Лугс ворвался в лес, сзади грохотал Динга. Поднырнув под низкие кроны, барон вылетел прямо на цилиндрическую кабинку, похожую на огромный стакан, только с дверцей на боку… И дверь эта медленно закрывалась! Похоже, что чужак скрылся именно за ней. Они отодрали дверцу, прицепив трос от подогнанного «Котенка», но кабинка оказалась абсолютно пуста. Подоспевшие чуть позже пантиане подтвердили, что, да, через такие штуки к ним нередко являются демоны. То есть субъект, принятый за имперца, на самом деле был именно «демоном» – инопланетянином!

Кроме совершенно неподъемной кабинки от инопланетянина остался брошенный прибор. Стоило доставить его в лагерь, как Вин, не обращая внимание на предупреждения, бросилась изучать находку, обнаружив нетипичные для биолога технические навыки. Под вечер она объявила, что инопланетный прибор не что иное, как довольно простенькое соединение голографического мольберта с фоносинтезатором. Пришелец оказался кем‑то вроде музыкального художника, творившего на природе. Вин даже сумела вызвать несколько записей, сделанных хозяином инструмента. Набор душераздирающих звуков и ярких цветовых пятен не вызвал никаких ассоциаций с пейзажами Подоблачной котловины. Наверное, несмотря на внешнее сходство, органы восприятия у инопланетян были устроены совсем не по‑людски.

Лугс ощущал тянуще за душу беспокойство, мрачное предчувствие какой‑то невообразимой беды. Такое до этого было с ним лишь раз – в самый канун войны. Эх, откройся тогда ему причина этого беспокойства – успел бы поднять свои истребители навстречу надвигавшимся имперским воздушным армадам. Может, всё бы тогда пошло иначе. Не было бы бомбовых ковров по алайским укрепрайонам, прорывов вражеской бронепехоты, не было бы хаоса и Великой Смуты.

Знать бы сейчас, к чему болит сердце! Из головы не выходило выражение лица этого чужого, как там его – «землянина», когда он вдруг понял, что перед ним не его собратья. Какая‑то высокомерная брезгливость, будто смотрит не на человека, а на мерзкую ядовитую мокрицу. Да за кого они себя возомнили там, на Седьмой Жука? За святых праведников, ангелов господних или, правда, – за богов?

* * *

Ему снился заповедный лес около Гигны, по которому он подолгу бродил в юности. Вот и теперь, как тогда, он шел между возносящимися в небо золотистыми стволами, на плечах поскрипывали лямки рюкзака, а нос щекотал забытой запах пахучей травы, совсем пропавшей после войны. Он знал, что впереди его ждет встреча с другом, они сто лет не виделись, тот, наверное, уже поставил палатку и разжег костер. Лугс вышел на поляну, и тут его охватил непонятный, жуткий страх. Это было не то место, куда он должен был прийти, и стоящий перед ним человек был чужой.

Лугс вздрогнул всем телом и проснулся. Стояла ночь. Его блок в жилом куполе скупо освещала синеватым светом дежурная лампа. Напротив на стуле сидел, закинув ногу на ногу и сцепив на коленке костлявые пальцы, пожилой незнакомец, благожелательно смотревший на Лугса. Тот сразу успокоился – значит, продолжается сон. Но как он похож на явь. Вот и Варра появилась, гулко пробежав по туго натянутому потолку. Неведомый гость проводил ящерицу долгим взглядом.

– Мда… Мало нам было голованов… Вы меня не узнаете? – незнакомец вновь повернулся к Лугсу. – Нас как‑то представлял Гепард.

– Не узнаю, – спокойно ответил Лугс. – Хотя, постойте. Вы были конференс‑директором какого‑то банка. Я еще подумал, зачем Гепарду такое знакомство… А как звать Вас, извините, не помню, через тридцать‑то лет.

– Меня зовут Корней, и сейчас я не конференс‑директор. Вообще‑то я и тогда был не вполне банкиром. Дело в том, что я – пришелец, инопланетянин, работаю у вас на Гиганде.

– Продолжайте, – пробормотал Лугс. Что‑то похожее он уже слышал или читал, но просыпаться пока не хотелось.

– Я пришел поговорить с Вами о том, что происходит здесь, на Айгоне, – Корней забарабанил пальцами по откидному столу. – Мы ведь ожидали вашей посадки в совсем другом месте, а вы оказались как раз там, где быть не должны. И тут же стали вести себя, ну просто недопустимо! Перебили реликтовых сора‑бору‑хиру в заповеднике, устроили межплеменную войну, атомную бомбу взорвали. А в заключение избили уважаемого Сурда, отняли мольберт. Он успел подать жалобу в Художественную гильдию и Мировой Совет. Кстати, мольберт я забрал, верну хозяину, а то смотреть на него жалко. Вы понимаете, какие из‑за вас проблемы? Теперь мы только и заняты, что дезактивацией местности, да медициной. Вот бортинженера вашего сразу поставили на ноги, хоть был почти в лепешку, и тут же поступило полсотни пантиан, некоторые – в состоянии, похуже бортинженера. Госпиталь забит под завязку, некрофага не хватает.

– Ничего, – улыбнулся Лугс во сне. – Мы через три дня улетаем, будет у вас поспокойней.

– Вот по этому поводу я, собственно и пришел поговорить, – инопланетянин пересел на край баронской койки. – Знаете, при всём вышесказанном, ваш экипаж многим у нас понравился, вы нам в целом подходите. Планетарный Совет уже принял решение, хотя Сурд был категорически против. Так что вы все можете остаться.

– Где остаться? На Айгоне?

– Можете и на Айгоне, только ведите себя как следует. Пантиан вот опекайте. Работы тут много, а скоро будет еще больше. А хотите – на Землю! Там много осело из ваших. Вам понравится, словно попадете в будущее вашего мира. Кстати, представляете, у нас есть свой Алай – горы в Средней Азии. А если вдруг покажется неуютно или неинтересно, что же, есть планеты, где жизнь похожа на вашу нынешнюю. Взять Саракш, например. Только к небу тамошнему надо будет привыкнуть. В общем, перед вами – вся Вселенная, можете отправляться куда угодно! Вот только на Гиганду возвращаться не надо!

– Но нас же там ждут… Как же это мы вдруг не вернемся?

– Да вот так и не вернетесь, пропадете в Котловине Багира. На родине вам поставят памятник, и все будут считать вас героями. А представьте, что будет, если вернетесь? С чем вы вернетесь? С видеозаписями пантиан, коллекцией флоры и фауны севера Гиганды? Как вы докажите, что действительно были на Айгоне? И так поговаривают, что все эти межпланетные полеты снимаются на киностудиях. А если прибавить к этому ваши рассказы о пришельцах! Вас будут считать наглыми обманщиками! Нет, вам надо было садиться на Плато Гридда, собирать там камушки, а не лезть на наши грядки! Здесь, в Котловине, это всё выращивается не для вас!

– Нет, – Лугс, устав от разговора, повернулся к стене. – Когда мы вернемся, постараемся всё объяснить. А не удастся – переживу! Я сюда летел не за славой, благородные люди поверят моему слову, а прочие – ну что же, пусть считают лжецом, какое мне дело до мнения холопов. И как я могу променять родной дом на ваши инопланетные дворцы?

– Как ты не можешь понять! – не хотело успокаиваться сновидение. – Ты же видел пантиан. Мы же не случайно вывозим людей с Гиганды. Твой мир обречен, но ты можешь пригодиться для нового.

Лугс чуть приподнять голову с подушки, но тут же провалился в черное небытие.

Проснувшись, как положено, по будильнику, он с облегчением подумал, как хорошо оставлять все проблемы во сне. Будто камень упал с сердца. Приснится же такое, сам бы никогда не придумал. Забавно, но инопланетный мольберт действительно пропал, куда‑то завалился. Так и не смогли найти.

* * *

В разгар утренней планерки раздался вызов по рации. Первой мыслью было, что «Заггута» наконец прорвалась через радиоблокаду. Но вместо штурмана Хэнга Лугс услышал сипловатое шипение командира имперского планетолета барона Грогала:

– Рад слышать Вас, коллега! Ну и удружили Вы нам с посадочной площадкой. Не откажитесь помочь исправить упущения?

– Во‑первых, чем Вам плоха площадка? – Лугс вообще‑то был настроен оборвать связь, но капитан «Сайвы» его заинтриговал. – И, во‑вторых, какие у Вас проблемы, раз нужна наша помощь?

– Во‑первых и во‑вторых. Вы умудрились посадить нас около самого гнезда «чужих». Посмотрел бы я, если бы на вас так лезли всякие чудища. В общем, у нас сейчас каждый штык на счету. Давайте сюда для серьезного дела, а то они уже почти к кораблю подобрались.

– Вы что, вступили с ними в контакт? – осторожно поинтересовался Лугс.

– Да, вступили. В огневой! Пока сдерживаем, но того и гляди, прорвутся и сделают с нами то же, что мы с вами делали в Большую войну! Что там у вас есть – бронеход и транспортер? Сформируем объединенную бронегруппу и ударим по этим гадам!

– Мы собираемся через три дня стартовать.

– Тогда, барон, улетай прямо сейчас, потому что, если вы к вечеру не подойдете, я ночью даю экстренный старт, а завтра эти чудища дойдут до тебя!

Слышавшие переговоры по громкой связи члены экипажа уставились на Лугса с немым вопросом. Да, хорошо он успел себя зарекомендовать. Впрочем, пару дней назад он и слушать бы не стал все эти россказни о «чужих», тем более – от вероятного противника. Может, действительно в нем что‑то закостенело с возрастом, разумный консерватизм успел превратиться в простую негибкость? Вот она вечерняя заря жизни, порог старости. Но ничего, поглядим еще кто выше летает, господа пришельцы!

– Ладно, вечером будем. Давай точку встречи! Ну, что уставились! (это уже своим). Быстро консервируем лагерь, и по машинам!

Во время спешных сборов Лугс не мог отогнать мысль, что пришельцы ведут себя уж очень по‑человечески. Сначала дикарей угоняют в рабство, теперь вот обрушились на имперцев всей своей мощью. Зачем им эта «война миров» с их‑то уровнем развития?! Империя и Герцогство, наверное, объединятся против инопланетной агрессии. Или попытаются перетянуть пришельцев на свою сторону. Можно попробовать и договориться, раз у пришельцев такие привычные интересы – людские ресурсы, территории… Не того он ждал от сверхцивилизации! Думал, что «чужие» – лучше, а они всего‑навсего сильнее.

К вечеру они, конечно, не успели. Ночью сбились с курса и завязли то ли в болоте, то ли в низине, затопленной Зеленым морем. Уже в предутренних сумерках вышли к невесть откуда взявшейся аккуратной просеке. По сторонам поднимались выше «Котенка» порыжевшие от радиоактивных осадков деревья. Лугс внимательно всматривался вперед, стоя по пояс в башенном люке. Внезапно с ближайшего дерева на броню шлепнулась какая‑то уродливая тень и поползла, быстро перебирая искривленными лапами. Барон тщетно тянулся к кобуре, зажатой срезом люка. Гигантский волосатый паук оказался уже рядом, но вдруг членистоногое будто натолкнулось на препятствие, как если бы его оттолкнул кусок брони, обретя подвижность. Ящерица Варра сменила серо‑зеленый цвет на яркие пятна удовлетворения, в ее пасти похрустывала многосуставчатая лапа.

– Не обижайте больше моих пауков! – тихо произнес в наушниках голос командира «Сайвы». – Я просто хотел предупредить вас, что дорога впереди заминирована.

Лугс скомандовал остановиться. По надгусеничной полке осторожно передвигался охромевший паук. На его спине мигала красным огоньком крошечная видеокамера. Барон еле успел поймать за хвост готовую к продолжению схватки Варру.

– Я над Вами, барон, посмотрите наверх, – вновь просипел в шлемофоне Грогал. По сереющему небу бесшумно скользило толстое брюхо дирижабля. – Не хотите, кстати, подняться, наглядно осмотреть, так сказать, боевую обстановку?

Не понятно, зачем надо было карабкаться, раскачиваясь, на веревочной лестнице. Видно оказалось мало. Дирижабль двигался над самыми деревьями, иногда царапавшими верхушками по открытой кабине. Наверху было пронизывающе холодно, не спасала даже система обогрева, работавшая на пределе мощности. Имперский барон предусмотрительно облачился в толстенную стеганную хламиду. Из глубины капюшона поблескивало остекление шлема.

– Замерзли? Верный признак, они уже рядом. Ну, сейчас увидим! Учтите, близко не подойду, а то водород вконец переохладится, не будет подъемной силы!

Грогал облапил штурвал меховыми рукавицами. Подвывая винтами, дирижабль чуть поднялся над лесом. У Лугса перехватило дыхание. Впереди открылась сказочная картина. Деревья застыли серебристыми изваяниями, сплошь покрытые густым инеем. Вымороженный участок имел форму огромного геометрически правильного круга, в центре которого стояли создания, облик которых не ассоциировался ни с чем когда‑либо виденным. При первом взгляде вспоминались монументы революционной эпохи, но при этой зримой каменности они производили впечатление живых и даже, возможно, одушевленных созданий, напоминая одновременно какие‑то чудовищные нелепые растения. Над каждым колыхался пульсирующий черный цветок, повернутый в сторону поднимающейся за облаками Гиги.

– Мой бортинженер видел что‑то похожее. Это существа, питающиеся светом. – начал говорить Лугс, но имперец нетерпеливо перебил:

– Мы тоже их приняли вначале за каких‑то животных, но на самом деле это механизмы. Точнее сказать – автоматы. Мы их зовем «топтунами». Вы немного опоздали, они кончили работу буквально за час до вашего прибытия. За ночь эти роботы прошли почти десять километров и, видимо, попытаются продолжать движение в сторону «Сайва не шутит». Но у них на пути будет наше минное поле, а за ней – батарея легких ракетометов. Если этого будет недостаточно, в бой вступит бронетехника. А сейчас давайте вернемся назад. Обычная утренняя остановка у этих «топтунов» – всего два часа.

* * *

Имперское «войско» насчитывало с десяток человек. Две двойки ракетометчиков подтаскивали снаряды к орудиям в замаскированных ветками капонирах. Поодаль в кустах расчехлял свою машинку крупного калибра пулеметный расчет. Четверка бронеходчиков в асбестовых куртках поверх скафандров прогуливались возле прикрытых камуфляжной сеткой боевых машин. Тут же разместились и алайцы.

Баг бросал ревнивые взгляды на главный имперский бронеход – огромный ударно‑штурмовой «Зверь Пэх», способный выдержать ядерный взрыв на расстоянии полсотни метров. Рядом с ним алайский «Котенок» выглядел более чем скромно. Чуть поодаль возвышался «Верблюд» с двумя купольными башнями. Если тяжелобронированный «Пэх» подходил как достойный оппонент вражеским «топтунам», то наличие зенитного «Верблюда» вызывало вопросы. Неужели ожидается налет вражеской авиации?

«Дикобраз», признанный небоеспособным, разоружили и сделали санитарной машиной. Там уже распоряжалась Вин и имперский медик в таком же бело‑зеленом скафандре. Сам фургон, где только можно, раскрасили белыми и зелеными полосами. Хотя откуда пришельцам знать о международных цветах службы милосердия? Командующий барон Грогал восседал в центре на раскладном стульчике. Его, казалось, целиком занимало дистанционное управление дирижаблем, поднятого для наблюдения в беспилотном режиме.

– Кстати, барон, – окликнул он проходившего мимо Лугса. – С чего Вы вдруг взялись устанавливать свою юрисдикцию над здешними дикарями? Между прочим, Его императорское величество формально наделил меня правами вице‑короля Айгона.

– Значит, Ваше вице‑Величество, нам предстоит провести разграничение владений. Предупреждаю, Вы не можете, иначе как по моему согласию, находится на территории местных жителей, которые попросили покровительства у Алайского герцогства. Я, как представитель Его Высочества, имею все обязательства по их защите.

– Ой, барон, зря Вы связались с этими варварами! Вы их просто не знаете. У Вас, говорите, по отношению к ним обязательства. А есть ли у них какие‑то обязательства по отношению к Вам? К тому же, извините, меднокожие всё‑таки подданные Империи, не будете же Вы спорить, что Запроливье – это наши владения?

– Мои предки тоже когда‑то жили в Метрополии, однако мой сюзерен – герцог, а не император!

– Хорошо, хорошо! – рассмеялся Грогал. – К тому же Имперский Совет передал все ленные права на меднокожих арканарскому королю. В конце концов, вассал моего вассала – не мой вассал. Пусть Арканар, если захочет, предъявляет вам претензии по поводу своих данников…

Из‑за горизонта послышалось далекое басовитое жужжание и щелканье. Грогал посмотрел на экран и, потянувшись, поднялся со стула.

– Так, началось! Ну что, храбрецы, всем на исходные! Да поможет нам святой Микка и пророк Гагура!

Пришельцам задумали устроить классический огневой мешок. Два бронехода должны были обеспечить фланговый огонь. Центральную батарею ракетометчиков прикрывал «Верблюдом». «Дикобраз» занимал тыловую позицию.

«Котенок» укрылся в маленькой лощине. В башне было тесно, вторым номером за наводчика устроился Баг, а Дингу посадили за рычаги. Приближающееся жужжание переросло в низкий гул, земля под гусеницами ощутимо вздрагивала от приближающихся исполинских шагов. Лугс осторожно высунулся в верхний люк.

Да, наверное, что‑то похожее чувствовали дикари, когда на них надвигался бронеход. Но страха не было, только холодная ярость. Думаете, такие могучие и сильные, что можете нас просто затоптать как букашек? Ничего, сейчас увидите, как эти букашки умеют кусаться!

* * *

«Топтуны» возвышались над низеньким лесом метра на два. Втянув черные воронки светоуловителей, они стали куда как человекоподобнее. При явной механичности движений автоматы пришельцев всё же слишком напоминали живых существ – великанов с перекатывавшейся под серой кожей могучей мускулатурой. На круглых головах, прикрытых решетчатыми забралами, перемигивались цветные индикаторы. Роботы перемещались, не касаясь земли, однако и не парили над ней, а подпрыгивали на воздушной подушке, каждый раз издавая мощное «пуум‑пуум». Работали «топтуны» как огромные пылесосы, втягивая в себя целые деревья и оставляя позади ровное пространство, запорошенное мелкой пылью.

Под одним из роботов гулко хлопнула мина, не нанеся, впрочем, громадине видимого вреда. Следующую мину, похоже, он засосал в свой «пылесос». Из серокожего торса вырвался язык пламени, повалил черный дым. «Топтун» завращался на месте, точно бронеход с перебитой гусеницей, потом накренился и безжизненно застыл. Остальные роботы замерли на месте, будто переминаясь с ноги на ногу, вращали круглыми головами и тревожно мигали индикаторами. Один из них осторожно продвинулся вперед. Поднял раздвижную руку и стал поливать перед собой струей кипящего от холода газа.

Прежде чем минное поле было окончательно нейтрализовано, замаскированная батарея ракетометов дала залп. Десяток огненных стрел с воем устремились к серокожим великанам. Те с удивительной для своих размеров легкостью уклонились от большинства ракет. Но одному «топтуну» не повезло. Фугасно‑зажигательная боеголовка превратила его в кучу дымящегося резинового рванья. Ракетометчики радостно загалдели, и тут растерзанный в клочья робот ожил, поднял тлеющий манипулятор и с самой близкой дистанции обдал их, как из мощнейшего брандспойта, сжиженным газом. Всё скрыло морозное облако; когда пар рассеялся, в сугробах сизого снега виднелись перевернутые орудия и разбросанные тела. Кое‑кто пытался шевелиться в окаменевших от страшного холода скафандрах.

К разбитой батареи подполз бело‑зеленый «Дикобраз». Роботы, казалось, терпеливо ждали, пока санитары не закончат эвакуацию раненых. Даже когда медицинский фургон оставил разгромленную позицию, «топтуны» по‑прежнему не трогались с места, только всё сильнее замигали своими разноцветными лампочками.

– Не стрелять, сохранять маскировку, – раздался в шлемофоне приглушенный голос барона Грогала. – Сейчас должен пожаловать ремонтник.

Лугс внимательно всматривался вглубь широкой просеки, проделанной роботами. Но гости появились с неба. Прямо сверху из туч вынырнуло трепещущее радужными крыльями создание, вроде уже виденных раньше «Смерть‑Птиц». Махолет, неестественно выворачивая крылья, мягко приземлился около застывших исполинов. Человек в вызывающе ярком скафандре, вылез из кабины и какой‑то разболтанной походкой направился к замершим «топтунам». Рядом с их колоссальными фигурами он казался совсем карликом. Пришелец обошел кругом, рассматривая роботов со всех сторон, остановился около одного, легко подпрыгнул, уцепился за пояс робота и мигом вскарабкался тому на могучие плечи.

– Боже, что он делает? – вырвалось у Лугса. – Да он просто свежует собственную машину!

Инопланетянин деловито работал сверкающим хирургическим инструментом. Одним движением он рассек основание толстенной шеи покорно стоящего робота и прямо таки нырнул в разверстую рану, копаясь в ней обеими руками. «Топтун», было, дернулся, но пришелец, не прекращая кромсать его ножом, с размаху стукнул беднягу ногой по спине, после чего живой механизм вновь вытянулся по стойке смирно и только продолжал трястись мелкой дрожью.

Так, не хватало, только чтобы от этого живодерства вытошнило прямо в скафандре!

– Попробуем взять его живьем, – промурлыкал в шлемофоне имперский командир. – Наши дрессированный пауки должны подобраться к инопланетянину….

Судя по поднявшейся в эфире разноголосице, сделать это незаметно не удалось. Лугс увидел в бинокль, как робот, оседланный пришельцем, ожесточенно хлопает себя по корпусу огромными ручищами. Наверное, это видел и паучий дрессировщик, которому оказалось не по силам спокойно наблюдать за гибелью своих любимцев. Простучала очередь, и инопланетянин кулем свалился к ногам «топтуна». По тому, как живо он вскочил, было ясно, что пули только напугали пришельца, мигом скрывшегося в махолете.

«Смерть‑Птица» мгновенно поднялась в воздух, и, захлопав крыльями, пронеслась над позициями. По глазам ударила ослепительная вспышка. Над расположением имперского отряда вставали огненные шары разрывов.

– Там же Вин!!! – заорал не своим голосом Баг. Он мгновенно развернул башню, и скорострельная пушка выдала лающую очередь вслед заходящему на второй круг махолету. Тут же под загоревшейся камуфляжной сеткой расцвели вспышками выстрелов «горбы» имперской зенитной самоходки. «Смерть‑Птица» завертелась со срезанным крылом и врезалась в землю. За мгновение до этого из машины выскочила фигурка пришельца и неожиданно плавно пошла вниз, где уже ждали имперские автоматчики.

– Огонь по «топтунам»! – раздалась в шлемофонах. – Не дайте им опомниться.

Баг стрелял как в тире по уходившим из‑под огня роботам. Фонтаны разрывов тяжелого орудия «Пэха» вставали выше голов инопланетных колоссов. Даже после нескольких прямых попаданий, они продолжали движение. Рубя дымный воздух винтами, на боевой курс лег дирижабль. Вместо кабины под ним висело устройство, очень похоже на стандартную вакуумную бомбу. Лугс поспешно нырнул в люк и задвинул крышку. Ударило так, словно не было брони. Взглянув в перископ, вначале увидел парящую в горящем воздухе гигантской бабочкой растерзанную оболочку дирижабля, а потом «топтунов», валявшихся будто поваленные удачным ударом кегли.

– С этого и надо было начинать, – довольно проворчал Баг. Лугсу же почему‑то стало жаль серокожих великанов‑роботов… Намного больше, чем их хозяина‑мясника!

* * *

– Ну что? – связался Лугс с имперским командиром. – Можно поздравлять с победой?

– Подожди, барон! К нам опять гости. И, похоже, на этот раз дело серьезное.

На расчищенном роботами пространстве обозначилась полоса поднятой пыли. Дымная стена приближалась, росла, в ней уже можно было различить множество черных точек. Они будто силились вырваться из поднявшейся до туч грязно‑бурой пелены, которую волокли за собой. Баг деловито снаряжал опустошенные снарядные барабаны, негромко напевая «Марш бронеходчиков»:

Ты нас, попробуй, тронь,

Коли рискнуть охота,

За герцога в огонь

Пойдет бронепехота.

Они должны были сдержать врага или хотя бы дать уйти «Дикобразу» – фургон доверху набили ранеными, обгорелыми и помороженными. Лугс смотрел через перископ на надвигающуюся армаду. Впереди неслись явные роботы. Пузатые цистерны, расцвеченные огоньками, маленькие цветные шагоходы, похожие на вставших на дыбы рогатых муравьев. Сзади их подпирали высокие транспортеры, из открытых кузовов торчали ружья десанта.

Лугс и Динга подхватили песню:

Мы рыцари свободы,

Врага встречаем грудью,

Ударим залпом с хода

Из башенных орудий!

Вражеское войско накатило, как волна. Вмиг всё заволокло густой пылью. По броне густо забарабанило – «Верблюд» заработал вкруговую скорострельным малым калибром, накрыв поле боя огненным куполом сплошных разрывов. Инопланетных «муравьев» десятками разрывало на куски, уцелевшие отстреливались фиолетовыми молниями, пытались укрыться за массивными цистернами. Высокие оверкрафты спешно разворачивались или давали задний ход. Один перевернулся. Из открытого кузова посыпались ящики и несколько отчаянно барахтавшихся фигурок.

«Котенок» расправился серией картечных выстрелов с целым «муравьиным» выводком и повредил несколько «цистерну». Потом в них попали. Густо повалил дым, разом вырубилась вся электроника, из лопнувших экранов хлестали фонтаны искр, истошно завыла сирена. Лугс скомандовал покинуть машину и одним движением выбросился через аварийный люк. Не успел он отползти на несколько метров, как бронеход содрогнулся и лопнул, раздутый изнутри призрачным водородным пламенем. В шлемофон было слышно, как всхлипнул Баг, прощаясь с «Котенком». Славная смерть!