Текст книги "Алайцы на Айгоне (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Никитин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

Вин наконец нашла в себе силы вырваться из потока льющихся на нее изречений:

– Ну, хорошо, брат Ригг, убедите Вы землян, что их внутренний мир важнее внешнего, займутся они, все как один, молитвами. А кто Гиганду полетит спасать? Нам‑то как раз нужно могущество Земли, ее машины, космический флот.

– Запомните, Вин, не бывает одного без другого, – монах встал, поправляя сутану. – Не стоит нам ждать милости от людей, которые так немилосердны к самим себе!

* * *

Наконец, Вин вновь позвали в зал заседаний. Впрочем, как оказалось, там еще шла яростная дискуссия.

– … Исторические примеры передовой техники у отсталых социумов почти всегда трагичны. Вспомните индейцев прерий, которые получили верховых лошадей и огнестрельное оружие. Через полстолетия они истребили всех бизонов и умерли от голода.

– Да это всё сплошные приключения янки при дворе короля Артура, рыцари на велосипедах! Отзовите прогрессоров, и всё эти технические чудеса сразу закончатся… Поймите, в остальном – это чистый феодализм, они же там на быках пашут.

– Техника сельскохозяйственного производства не является определяющим фактором. Японцы вообще никогда не пахали, а вели мотыжное земледелие. И что, вы будете называть Японию 20‑го века раннегосударственным образованием с ударными авианосцами?

– А почему вы вообще считаете, что Гиганда феодальная планета? – прорвался знакомый голос Хэнга, – только потому, что тамошних властителей мы нарекли «герцогами», «баронами», «епископами»? Достаточно этого для того, чтобы выстраивать эволюционные характеристики по схеме феодальной Франции или Испании? По крайней мере, конфессиональная толерантность, три официальные религии, никак не укладываются в картину европейского средневековья. Да и понимаем мы сами, что такое феодализм, если Святой Орден – единственное на планете государство, которое с большой долей условности можно было назвать действительно феодальным, как раз считался у нас исключением из базисной теории, чуть ли не палеофашистским образованием!

В зале поднялся такой шум, что председательствующий, крепкий высокий старик с холодными глазами и плотно сжатым тонкогубым ртом, властно стукнул ладонью по столу.

– Так что же, по‑вашему, там, на Второй Сигмы Дракона? – спросил председатель в наставшей тишине с ледяным спокойствием.

Хэнг замялся, подыскивая слова:

– Если уж искать аналог в земной истории, то это кастовый строй Индии, хотя социальные группы не замкнуты, как касты… А в политическом плане ближе Рим, только на Гиганде, в отличие от Земли, древняя цивилизация сохранилась. Представляете, что было бы у нас, не случись падения Римской империи. Ведь Европа сумела достичь античного уровня производства только через тысячелетие! Может, уцелей у нас империя, мы сами вышли бы в космос намного раньше!

Зал опять зашумел, как штормовое море. Председатель снова постучал ладонью по столу и стал, как гвозди, вбивать в наставшей вмиг тишине слово за словом:

– Оставим теоретические споры! Важно, что сейчас мы имеем в системе Сигмы Дракона, то есть в самой ближайшей Периферии, технически достаточно развитую агрессивную цивилизацию, которая, как дал понять в своем докладе товарищ Яшмаа, может создать в ближайшей перспективе непосредственную угрозу Земле. В связи с этим предлагаю, для начала, передать вопрос от КОМКОН‑1 в компетенцию КОМКОН‑2.

– Постой, Гена, не спеши, – повернулся к председателю памятный Вин по Айгону лоснящийся череп Сидорова. – Я проект «Ковчег» никому не отдам, хватит с меня уже.

– Ты, Атос, вообще мог решить свою проблему в два часа одной аварийной бригадой, – пробурчал сбоку маленький черноглазый старичок. – У меня на Пандоре, помнишь, и не такое творилось, когда Подруги бросили на Базу мертвяков и рукоедов.

– Интересно, что бы сказал по этому поводу дедушка Горбовский? – басовито пропел последний из занимавших центральный стол, рослый богатырь с гривой русо‑седых волос.

– Насчет дедушки Леонида, Лин, не знаю, а вот дядюшка Рудольф давно бы отправил в систему Сигмы Дракона одну из «Эйномий»! – зловеще усмехнулся Сидоров. – Не стал бы он дожидаться взрыва звезды, сам распылил бы эту Гиганду на атомы.

Вин слышала уже про «Эйномии». Так земляне называли свои тяжелые космические лаборатории, изучающие космогонические процессы через разрушение небесных тел.

– Вот потому‑то, Капитан, и не стоит доверять Гиганду наследникам Сикорски! – маленький упер палец в грудь председателя.

– А что тебя, Поль, собственно, не устраивает? – холодно поинтересовался председатель, названный Капитаном. – Или ты предлагаешь нам ждать, пока сигмадраконцы отправят к Солнечной ядерные корабли, пошлют нашим потомкам привет из своей могилы? Перехват этих ракеты в обычном космосе не гарантирован. Значит, остается предотвратить их запуск. Предотвратить любыми мерами!

– Типичный синдром Сикорски! – покачал головой Сидоров. – А сигмадраконцы… Да, они агрессивны, ведут себя не так, как бы нам хотелось. Но ведь это молодая цивилизация, как ребенок…

– А если у ребенка в руках бластер? – нахмурился Комов. – Представь, что такой ребенок идет к интернату, где твои дети!

– Товарищи! Товарищ Комов! – Хэнг вскочил с места. – Вы что, это, серьезно?! Вы серьезно собираетесь взорвать населенную планету?!!

Ослабевшие вдруг ноги уже не держали. Вин еле нашла силы опустится на стул. Голова закружилась в кольце стен. Не хотелось верить – она обратилась за помощью к убийцам!

– Эта Ваша вина, Мунк, что нам приходится решать проблему такими методами! – отчеканил председатель, на его длинном лице ходили желваки. – Вы ничего не сделали, чтобы в руки средневековых дикарей не попало оружие межзвездного радиуса действия!

– Ну, здесь ты, Геннадий, действительно погорячился, – Сидоров нервно вытирал лицо платком. – Нельзя так просто посылать смерть‑планетчиков! Надо попробовать договориться о разоружении сигмадраконцев…

– С кем, Атос, ты хочешь вести переговоры? С черными монахами, последышами дона Рэбы? Они уже шантажировали тебя ядерным оружием! Хочешь, чтобы вся Земля оказалась в заложниках у кровавых фанатиков?!

– А если вывести на орбиту Гиганды спутники‑гипноизлучатели, провести массовую позитивную реморализацию?

– Кто даст гарантии, что излучение подействует нужным образом на всех мерзавцев в их адмиралтействах и генералитетах? К тому же, когда обсуждали вариант с реморализаторами, у сигмадраконцев еще не было противокосмической обороны. Твои спутники на орбите собьют быстрее, чем сбили «призрак» у Третьей.

– «Эйномию» они тоже могут сбить, – спокойно заметил русо‑седой богатырь. – Так что без эскадры прикрытия не обойтись. К тому же, надо хорошо представлять, что мы теряем. Гиганда – это почти треть нашей интеллектуальной иммиграции и, извините, практически весь здоровый генетический материал в известной части Вселенной. На Саулу я бы особенно не рассчитывал, а Саракш и Надежда сами нуждаются в генетической подпитке…

– Я напомню, Лин, – Комов хрустнул пальцами, – что Гиганда так или иначе исчезнет через тридцать лет – после вспышки звезды, если только раньше там не случится ядерная война. В перспективе эти ресурсы мы теряем в любом случае.

– Ребята, ребята! – вклинился маленький Поль. – Я ведь до сих пор не могу забыть глаза того четверорука… Подумайте, там же три миллиарда! Три миллиарда людей!!!

Внезапно на середину зала выбежал, прихрамывая, белобрысый человек. Через какое‑то время Вин опознала в нем Данга, первого и последнего президента Алайской народной республики Его Вин видела в документальных съемках эпохи Смуты. Теперешний Данг сильно постарел и зримо прибавил в весе. Он метался между столами и выкрикивал, вздымая руки:

– Три миллиарда скотов, черных господ и серых рабов, пассивных и невежественных, не знающих и не хотящих знать свободы, затоптавших грязными сапогами зерна светлого будущего!

Всё, что копилось, вдруг взорвалось в Вин волной слепящей ярости. Не помня себя, она проскочила между столами, развернула бывшего президента за плечо и с размаху влепила пощечину:

– Ты сам раб своих земных господ!

Вин отвела руку для второго удара, но сзади ее мягко перехватил подоспевший Хэнг.

– Дрянь, мерзавка! – Данг закрыл лицо трясущимися руками. – Сгинешь вместе со своей проклятой планетой! Вы все прокляты, прокляты!

Не обращая на него больше внимание, Вин в упор смотрела на Геннадия Комова. Он тоже не отводил пристальный, недобрый взгляд.

– Мы передадим через Вас ультиматум правителям Гиганды, а для подтверждения серьезности намерений взорвем первую планету Сигмы Дракона, ту, что вы называете Пирра. – Комов говорил по‑алайски, жестко и отрывисто.

– Каковы будут условия вашего ультиматума? – холодно поинтересовалась Вин.

– Полная капитуляция всех держав Гиганды! Полное ядерное разоружение, включая энергетические программы; полное уничтожение всех космических аппаратов и средств их выведения. И если вдруг что‑то начнет уходить в космос, Гиганда немедленно разделит участь Пирры!

– Ядерные ракеты единственное, что у нас есть для эвакуации на случай катастрофы. Если мы примем, – Вин сглотнула комок в горле, – примем эти условия, Вы спасете Гиганду от взрыва нашего солнца?

Комов стал сухо ломать пальцы.

– Не хочу вводить Вас в заблуждение. Управление звездными реакциями не в наших силах. Как и полная эвакуация с планеты. У нас уже был похожий прецедент. В общем, тогда решили вывозить только детей. Поэтому я предлагаю – всех новорожденных на Гиганде мы сразу будем забирать на Землю. Их родителями станет всё наше человечество. Мы воспитаем их как собственных детей, в лучших яслях и интернатах…

– Избави их Создатель от такой участи! – Вин потерла горящие глаза. – Мало того, что вы собираетесь взорвать нашу планету, вы еще намерены похитить наше будущее… Попробуйте, суньтесь, мы уже сбивали ваши «призраки»!

– Мы никого не боимся! – Комов порывисто встал. – У нас полторы сотни боевых космолетов! Мы раздавим вас как марсианских пиявок!

– Нет, не раздавите! – раздался сзади царапающий слух искусственный голос.

* * *

Комов ошарашено уставился на что‑то за спиной Вин. Она поспешно оглянулась. В дверях стоял странный человек… человечек… маленькое темнолицее существо, завернутое, как в странный плащ, будто лист неведомого растения.

Дальнейшее заставило Вин усомниться в здравом рассудке присутствующих. Комов прижал пальцем верхнюю губу и звонко залаял. Пришелец тоже ответил заливистым лаем. Все остальные сохраняли при этом максимум серьезности. Комов переменился в лице и гневно повернулся к Хэнгу.

– Мунк! Мало того, что Вы несанкционированно установили контакт с отсталыми гуманоидами, Вы еще раскрыли абсолютно секретные сведения инопланетянам. Вы либо безумец, либо…

– Должен напомнить, – пришелец ловко запрыгнул на ближайшую столешницу и уселся, свесив четырехпалые ножки, – должен напомнить, что коллега Мунк, как прогрессор, подчиняется не только Мировому Совету Земли, но и Совету Безопасности Галактического Сообщества. Следовательно, он вправе обращаться как к правительству Земли, так и к любому представителю Совбеза, в число которых вхожу и я, как полномочный представитель Леониды.

– Хорошо, – Комов взирал уже с прежним хладнокровием. – Хорошо, уважаемый Гаав. Вы доказали, что Генрих Мунк формально не нарушил действующих инструкций. И всё же, чем мы обязаны Вашим визитом?

При всей карикатурности облика леонидянин держался с редким достоинством:

– Я уполномочен заявить, что представляемые мною общины Леониды категорически возражают против каких‑либо агрессивных действий Земли против любого из государств планеты Гиганда!

– Подумаешь, Леонида… – гулко захохотал русо‑седой здоровяк, пренебрежительно разглядывая сидящего на столе коротышку. – Вас забыли спросить! Что вы можете, кроме того, что возражать?

– Уважаемый коллега Костылин, наверное, полагает, что Леонида, как мир, не имеющий космического флота, не имеет, соответственно, и права вмешиваться в дела за пределами своей планеты? – леонидянин весьма удачно изобразил на своем морщинистом лице ироничную улыбку. – Но вам должно быть известно, что возраст цивилизации Леониды не менее трехсот тысяч ваших лет. Неужели вы думаете, что за всё это время, превышающее земную историю в десятки раз, у нас не было этих, так называемых, полетов в космос? Просто сейчас они остались для нас в далеком прошлом, также как для вас ваши первые берестяные лодки…

– У нас вместо берестяных лодок появились глайдеры, – цепко возразил Комов. – Разве у вас есть что‑нибудь вместо ваших древних космолетов?

– А зачем лазить в дом через крышу, если можно войти через дверь? – в железном голосе Гаава почувствовалась насмешка. – Вы, земляне, без конца потешаетесь над саракшанцами, которые считают, что живут на внутренней поверхности шарообразной пустоты, а вокруг бесконечная твердь. Между прочим, ваша Космическая Вселенная не ближе к реальности, чем мир саракшанцев. Они, конечно, не правы, думая, что у них над головой маленький воздушный пузырь, но не правы и вы, полагая, что у вас под ногами лишь крошечный каменный шар…

– То есть леонидяне могут перемещаться на другие планеты не через космос? – глаза Комова загорелись жадным любопытством.

– Ну, это даже вы уже можете, – Гаав взмахнул ручкой и в воздухе на мгновение возникло изображение материализации белоснежного конуса десантного «птеродактиля» над багряными волнами неведомой планеты.

– Почему же вы всё это скрывали? – недоверчиво спросил Сидоров.

– Потому, Михаил Альбертович, – маленький инопланетянин поддернул свой плащ, – что мы‑то прогрессорством не занимаемся. Да и не хотелось расстраивать молодую цивилизацию. Но, согласитесь, если речь идет о сознательном уничтожении другого мира, тут уж мы не можем не вмешаться…

– А, собственно, как вы можете вмешаться? – бросил острый взгляд из‑под бровей маленький Поль. – Воевать? Так ведь тут еще не ясно, чья возьмет. Сами же сказали, что мы уже делаем такие корабли, что могут летать, как и вы, не через космос.

Леонидский посол фыркнул через толстые губы:

– Вся ваша техника опасна, прежде всего, для вас самих. Вы как младенец около бритвенного дерева. Удивительно, что вы вообще еще живы! Так обращаться со сворачиванием пространства! И, главное, не делаете никаких выводов из собственных ошибок. Даже Радуга вас ничему не научила. Спокойно развернули на всей Земле сеть нуль‑Т!

– Позвольте, – произнес кто‑то с задних рядов, – Причем тут нуль‑кабины? Волна на Радуге произошла из‑за телепортации на межзвездное расстояние, и это вызывало огромные полюсные выбросы вырожденной материи. Но в планетарных масштабах нуль‑Т полностью безопасна, истечения на полюсах Земли совершенно микроскопические.

– Пока в один несчастливый момент у миллиона человек вдруг не совпадет желание одновременно совершить нуль‑переход…

– Ну, такое совпадение крайне маловероятно, – неуверенно засмеялся кто‑то сзади.

– Но возможно, – посол пружинисто спрыгнул на пол. – И вообще, как можно держать на собственной планете такое гибельное устройство, к тому же с открытым доступом? Помните, когда‑то вы по недомыслию отравили йодом несколько тысяч тагорян. На Тагоре тогда подумали, что это химическая война и решили разделаться с вами. Они просто построили у себя одну такую кабинку, куда должен был телепортироваться их посол с Земли. Хорошо, что мы узнали и успели отговорить…

– Ни у одной земной кабины не хватило бы энергии на такую телепортацию, – мрачно возразил Комов.

– Временное подключение к планетарной энергосети пустяковая задача для любого тягорянина, – Гаав остановился у председательского стола. – И еще… Чтобы вы серьезней отнеслись к моим словам. Пандора показала вам, что значит мощь биологической цивилизации. Леонида, захоти мы этого, легко бы устроила Одержание прямо здесь, на Земле.

– Я бы мог попросить некоторой демонстрации, – задумчиво произнес Комов, глядя через стол на маленького леонидянина, – но, пожалуй, это лишнее. Хорошо, мы не будем предпринимать никаких насильственных действий и отнесемся к Гиганде, как к равному партнеру!

Зал загудел, оживая. Вин слышала отовсюду поздравления, несколько человек пытались одновременно обменяться с ней рукопожатиями. Даже четыре старика – правители Земли широко улыбались, может, чуть напряженными улыбками. Подбежавший Хэнг радостно стиснул ее в объятьях. Не отойдя еще от всего случившегося, Вин протолкалась к скромно стоящему у стены послу Леониды:

– Господин Гаав, позвольте выразить искреннюю благодарность от имени всей Гиганды. Но я хочу узнать, может ли ваша цивилизация спасти мою планету от взрыва звезды?

Маленький леонидянин печально покачал головой.

* * *

Заседание рабочей группы Совета Галактической Безопасности состоялось в посольстве Леониды. Резиденция посланника державы, только укоротившей казалось бы несокрушимую Землю, выглядела как травяная хижина дикарей из экваториального леса. Вся мебель исчерпывалась зелеными циновками, а также креслом, принесенным с собой представителем Тагоры – жуткого вида существом со светящимися глазами на безносом лице. Взявшийся опекать Вин Комов шепнул, что рослый посол на самом деле выглядит таким из‑за специального костюма, обязательного для тагорян за пределами своей планеты.

По протоколу рабочим языком должен быть язык хозяев резиденции. Предупредительный Комов предложил Вин свои услуги переводчика, однако Гаав вежливо настоял, чтобы все говорили по‑русски. Впрочем, из речи выступавшего первым тагорянина доктора Ар‑Су Вин поняла очень мало. Очевидно, что заложенный ей скоростной гипнопедией словарный запас оказался для этого неудовлетворительным.

Ясно было только с выводами. Полную эвакуацию населения Гиганды на пригодную для колонизации планету Ар‑Су считал технически возможной, однако ее последствия определял как чрезвычайно тяжелые. Из‑за предсказуемого суицидального взрыва, согласно оптимистическим прогнозам, за полвека численность эмигрантов должна была сократиться в два‑три раза. При негативном сценарии, гигандийцы вымирали полностью лет за двадцать. То же самое происходило бы и в случае строительства подземных убежищ на самой Гиганде.

Комов спросил о возможности увода Гиганды на безопасную орбиту с помощью космических гравитаторов. Ар‑Су немедленно ответил, что даже при успешном решении инженерных вопросов создания систем подобной мощности, перемещение столь массивного объекта за оставшееся до взрыва время возможно только при ускорениях, неизбежно приводящих к планетарной катастрофе с менее чем десятью процентами выживших. Ар‑Су также с хода отверг предложения Вин защитить Гиганду энергетическим щитом или пылевым облаком.

– А не смотрим ли мы на проблему не с той стороны, – задумчиво проговорил Гаав, протягивая тагорянину чашку холодного ячменного кофе с медом. – Может быть, нам следует не спорить о том, как спасать людей от взрыва звезды, а подумать, почему звезда взрывается?

Посол с Леониды раздал напитки и остальным, поставив миску с молоком даже перед притворявшейся невидимой Варрой:

– Странное дело, гуманоидов во Вселенной будто преследует злой рок. На Надежде – бешенство генетических структур, на Сауле – оледенение, на Саракше – ядерная война, псевдохомо на Тагоре вообще деградировали до животного состояния. И вот теперь на Гиганде – звездный метаморфоз. Если бы я не был в курсе возможностей Земли, то решил, что таким образом земляне убирают нежелательных соперников. Ведь только гуманоиды в перспективе могли бы стать конкурентами космической экспансии землян.

– Позволю себе не согласиться, – Комов отхлебнул из чашки с чаем. – Мы видим в других человечествах не конкурентов, как Вы выразились, а друзей, будущих соратников в освоении Галактики.

– Это, Геннадий Юрьевич, в том случае, если гуманоидные цивилизации согласились бы влиться в ваше земное человечество. А вот если бы они выбрали свой собственный путь, то боюсь, вы бы отнеслись к ним совсем не по дружески.

– По моему твердому мнению, коллега Гаав, все человеческие миры идут к одному – к большей свободе, внешней и внутренней. Не может быть космических войн между свободными человечествами!

– А любая гуманоидная цивилизация, не отвечающая вашим критериям свободы, не может считаться свободной, и, следовательно, это правило на нее не распространяется. Вы пока не готовы признать право таких же, как вы, быть другими, – леонидянин подлил Комову из фарфорового чайника. – Но, повторю, я не считаю причиной бедствий гуманоидных миров происки Земли. Боюсь, что вы сами скоро пополнит этот скорбный список, потому что причина действенна и для землян.

Комов поставил недопитую чашку на циновку:

– Что‑то я не наблюдаю на Земле признаков грядущих катастроф.

– Да? – проговорил леонидянин, отпив через трубочку свой напиток, парящий в воздухе гигантской янтарно‑золотистой каплей. – А, по‑моему, у вас только и говорят о приближении эпохи биосоциальных и психологических потрясений.

– Но это явления внутреннего развития нашего общества, – Комов раздраженно потер затекшую ногу. – Какая может быть общая причина у наших социальных процессов и будущего взрыва Сигмы Дракона?

– Спросите уважаемого Ар‑Су, – посол указал на молчащего тагорянина. – Достопочтимый доктор! Я думаю, что вы уже не может больше придерживаться политики невмешательства!

– Отчего же, – тагорянин опустил на светящиеся глаза кожистые веки. – Для себя мы этот вопрос решили. Оборотни давно уже не угрожают Единой Тагоре.

– Вы им попросту неинтересны, пока… – Гаав поднялся, удлинил свое тело и стал вровень с нахохлившемся в высоком кресле тагорянином. – Но когда они покончат с гуманоидами, то могут вспомнить и о вас. Что тогда, будете делать? Новую генетическую революцию?

– Оборотни? – Комов старался что‑то вспомнить, потом пролаял короткую фразу и получил утвердительный кивок Гаава. – А, эти… Вы имеете в виду исчезнувшую цивилизацию, открытую нашими следопытами на Кала‑и‑Муге?

– Исчезнувшую? – переспросил Гаав, возвращаясь к своему обычному маленькому росту. – Не Вам говорить, что Оборотни исчезли, раз Вы каждый вторник встречаетесь с их, не знаю насколько официальным, представителем на Земле.

– Логовенко? – Комов, кажется, начинал ухватывать суть дела, остающейся, увы, для Вин полнейшей загадкой. – Вы хотите сказать, что хорошо мне известный Даниил Александрович Логовенко – оборотень? Но это же ерунда! Артефакты Крепости Магов насчитывают несколько сотен тысяч лет, а Метагомы появились только в конце прошлого века.

– Так Вам сказал Логовенко, – уточнил Гаав. – Он же убедил Вас и покойного Горбовского, что Людены – это та часть земного человечества, которая через инициацию чрезвычайно редко встречающейся у людей третьей импульсной системы поднялась на принципиально высший уровень.

– Да, – осторожно подтвердил Комов. – Земля совсем недавно породила свою космическую сверхцивилизацию, также как некогда древняя негуманоидная раса породила сверхцивилизацию Странников.

– Нет, – леонидянин стал неторопливо собирать опустевшие чашки. – Странники и были той изначальной цивилизацией, из которой появились Метагомы, они же Оборотни. А потом, когда Оборотни расправились со своими прародителями, они стали воспроизводиться за счет других рас, отбирать из них тех, кто годится для превращения в одного из них. Впрочем, мы подозреваем, что большинство новообращенных предназначено не для инициации, а для энергетической подпитки, обеспечения вечной жизни Оборотней… Возможно даже, что мы имеем дело всего с одним существом, которое только принимает облики своих жертв.

– Постойте, постойте, – голос Комова оставался спокойным, волнение выдавало только суетливые движения пальцев, нервно перебиравших край циновки. – Ну и зачем, тогда, скажите, этим вашим Оборотням устраивать бедствия гуманоидным мирам?

– Это наиболее быстрый способ отсева подходящего им типа метапсихической матрицы, – подал голос тагорянин Ар‑Су. – Они никудышные инженеры. Ваш Логовенко с его камерами скользящей частоты – только прикрытие. Оборотни работают через негативные эмоции, фобии, чужие страхи. Предельный массовый ужас помогает им различать избранников. Эффектней всего они придумали на Надежде – погнали население гибнущей планеты через подпространственные каналы. За считанные часы они набрали несколько тысяч обращенных. Куда только делись миллиарды остальных?

– Тагоряне смогли защититься от Оборотней преобразованием своих организмов, – продолжил Гаав, – теперь их интеллект нельзя подвергнуть ментальной переработке. Значит, остаются люди. Вы, гуманоиды, легче всего поддаетесь соблазну избранности, интеллектуального могущества, бессмертия. За последние тысячелетия Оборотни пользовались в основном вами. Не знаю, сколько бедствий в вашей истории на их совести, но, думаю, не мало. Они могли бы и дальше потихоньку сеять у вас страхи, отбирать для себя по одному‑двум обращенным в год, но в последнее время почему‑то стали слишком жадными. Теперь они готовы разрушать миры до конца, ради одного большого притока новообращенных, хотя бы этот приток был последним.

– Хорошо, – Комов пожал плечами. – Мы введем контроль за деятельностью Метагомов на Земле и на Переферии. В общем, КОМКОН‑2 давно уже предлагал запретить превращать людей в нелюдей!

– В лучшем случае, Оборотни просто не обратят внимания и продолжат потихоньку отбирать себе кандидатов через локальные инциденты, – назидательно пояснил леонидянин, – в худшем, решат взять всё сразу. Обрушат на Землю какой‑нибудь катаклизм, чтобы миллионные толпы на площадях кричали от страха.

– Так что же нам делать? – в голосе Комова, наконец, прорвалось раздражение. – Взорвать Кала‑и‑Муг?

– Кала‑и‑Муг всего лишь старая заброшенная цитадель. Можно было бы, конечно, поискать там что‑нибудь из древнего арсенала, но думаю, Метагомы не оставят времени на такие поиски. Надо использовать то оружие, которое у вас уже есть.

– Оружие? – Комов внимательно посмотрел на леонидянина.

– Странники заблаговременно оставили другим разумным хранилища зародышей представителей этих рас, генетически измененных для противостояния активности Оборотней. Мы знаем о существовании двух таких хранилищ.

– Подкидыши – биологическое оружие Странников?

– Полсотни тысяч ваших лет назад Странники поняли, что терпят поражение в войне с Оборотнями. Другие существовавшие в то время цивилизации спасались через самоизоляцию на своих планетах. Давно уже покинувшие свой мир Странники не могли последовать нашему примеру, и были обречены сражаться в одиночестве, без надежды на победу. Но они определили две нарождающиеся расы, которые в будущем могли бы отомстить за них. Это были тагоряне и вы, люди.

Вин судорожно пыталась осмысливать услышанное, а Гаав продолжал вещать со своей циновки:

– Странники заложили два артефакта, добраться до которых вы могли только на достаточно высоком уровне развития. Тагорянам – в толще полярного материка их планеты, гуманоидам – в одной из отдаленных звездных систем. Не знаю, кто расселил людей по разным планетам. Может, это были Странники, в надежде создать будущие армии борцов с Оборотнями; возможно, сами Оборотни основывали себе новые плантации. Но в людях, очевидно, заложено стремление летать между звезд, также как у тагорян – путешествовать в глубинах планеты. Однако когда эти артефакты были найдены, вы и тагоряне поступили с ними совсем не так, как надеялись Странники.

– Тагоряне уничтожили свой инкубатор, – кивнул Комов, – а мы не дали родившимся Подкидышам добраться до детонаторов. Но что должно было случиться в этом случае?

– При соединении с детонатором у Подкидыша запускается метагенетическая программа, – ответил Ар‑Су. – Он сохраняет принадлежность к своему виду, но наделяется некоторыми свойствами Метагомов и может бороться с ними их же оружием.

– Почему же вы уничтожили свой Садок, раз знали, что это такое?

– Если бы мы позволили заложенным в Садке личинкам стать Охотниками, Тагоре пришлось бы воевать с Оборотнями, – пояснил тагорянин. – Нам это было не к чему. После генетической революции наши особи уже не проходили в развитии через стадию личинки. Оборотни больше не могли нас инициировать, и оставили в покое. Если они и приходили на Тагору, то за живущими на поверхности планеты гуманоидами. Когда мы узнали, что земляне не стали уничтожать свой Инкубатор, то подумали, что вы готовитесь к битве с Оборотнями. Чтобы не оказаться вовлеченным в это столкновение, мы разорвали отношения с Землей на двадцать лет. Но ваши Охотники так и не появились.

– Благодаря Рудольфу Сикорски, – задумчиво произнес Комов.

– А эти Охотники, – осторожно подала голос Вин. – Они смогут спасти наше солнце от взрыва?

Ей пришлось ждать несколько бесконечно долгих секунд, прежде чем тагорянин проскрипел:

– Насколько мы поняли функцию Садка и Инкубатора, Охотники могут в принципе нейтрализовать результат любой деятельности Метагомов.

* * *

На руке Комова запищал радиобраслет. Он приложил его к уху, а потом повернулся к Вин, пытаясь за деланным смехом скрыть явную обеспокоенность:

– Это Ваш приятель звонил, Генрих Мунк. Сообщил дикую историю. Главного нашего специалиста по Гиганде Корнея Яшмаа только что сильно покусали какие‑то собаки. Прямо в его резиденции, в «Лагере Яна».

– Голованы! – Леонидянин вскочил на ноги. – Яшмаа, насколько я помню, один из Подкидышей.

– Причем тут, скажите на милость, Голованы? – удивился землянин.

– Оборотни ищут себе союзников среди тех, кого не могли поглощать, – ответил Гаав. – Счастье людей, что Тагора с ее техникой не поддалась на их уговоры. Но Голованы всегда старались держать сторону сильнейшего. Вначале они ориентировались на Землю, потом пошли на службу к Метагомам. Значит, за нами следили, и Оборотни начали действовать первыми. Геннадий, немедленно дайте распоряжение доставить всех Подкидышей под усиленной охраной в Музей внеземных культур. Только там они будут в безопасности. Детонаторы, надеюсь, по‑прежнему в Музее?

– Да, – подтвердил Комов, быстро продиктовал в радиобраслет тексты приказов. – Но почему Вы называете Музей безопасным местом? Уж лучше тогда здание КОМКОНа…

– В Музее внеземных культур хранится защитное оборудование Саргофага Странников, – пояснил, собирая кресло, Ар‑Су. – Если бы не это оборудование, Оборотни давно бы разделались с Детонаторами. Нам надо срочно добраться до Музея.

На лужайке перед хижиной стояли персональный глайдер Комова и похожий на брусок нешлифованного металла тагорянский мобиль. Машины отказались трогаться с места. Пришлось втискиваться в воздушный экипаж леонидян – открытую плетеную корзину, влекомую десятком птиц с огромными крыльями. На спину одной из них запрыгнул возничим сам Гаав.