Текст книги "Ниочема 3 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Матвеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Глава 19

В парадном кабинете императора Петра Четвертого

Ведомые гофмейстером, Песцовы прошли в приемную, где уже успел окопаться секретарь. Солидный человек в дорогом костюме, при очках и бриллиантовых запонках, склонился в поклоне перед гостьями, вызывая у Каракаловой острое чувство несоответствия своего вида и дворцовых интерьеров. Она тут же пообещала себе, что в следующий визит всё будет совершенно иначе. Как именно – пока было неизвестно, но непременно иначе.

Сразу же, без даже минутного ожидания, девушек провели дальше, в парадный кабинет. Маша, хоть и не раз бывавшая здесь, с трудом удерживалась от того, чтобы не пялиться по сторонам. Алёнка же с Верой, забыв обо всех приличиях, крутили головами во все стороны со скоростью пропеллеров. Хорошо ещё, вслух не комментировали.

Их усадили в удобные кресла рядом с монументальным столом. На полированной столешнице не было ничего, кроме настольной лампы, перекидного календаря и письменного прибора. Ну да, это же не для работы, а для понтов!

Гофмейстер бесшумно испарился, и Маша позволила себе одернуть девчонок злым шепотком:

– Хорош глазеть! Еще насмотритесь. Будьте уверены, это не последний наш визит во дворец.

Подружки вняли предупреждению. По крайней мере, постарались это сделать. И сидели теперь, старательно зафиксировав головы. Лишь глаза постоянно двигались, разглядывая роскошную отделку стен и эксклюзивный штучный паркет.

Долго сидеть им не пришлось. Не прошло и пяти минут, как дальняя дверь кабинета распахнулась, и в комнату стремительно ворвался Львов. Девочки тут же вскочили на ноги и старательно изобразили глубокий поклон.

– Довольно, довольно ритуалов, – махнул рукой император. – Чай, почти что свои. По именам и портретам я вас всех знаю, вы меня тоже. Давайте к делу. Надеюсь, Предок не зря меня вытащил из постели в такую рань!

– Разумеется, ваше величество, – еще раз поклонилась Каракалова.

Львов поморщился:

– Говорю же, без ритуалов! У нас неофициальная встреча.

Он поморщился снова:

– Хорошо. Я даю вам троим разрешение в неформальной обстановке обращаться ко мне по имени-отчеству.

– Благодарю вас, Петр Михайлович.

На этот раз Маша обошлась небольшим поклоном.

– От имени супруг главы клана Песцовых даю разрешение в неформальной обстановке обращаться к нам по имени, – отзеркалила она формулу.

– Благодарю вас, дамы, – чуть склонил голову император. – Ну а теперь, когда протокольные формальности выполнены, давайте присядем, и вы исполните то, ради чего прискакали ни свет, ни заря.

И он первым уселся в своё кресло, вполне годившееся на роль малого трона. Девушки тоже скромно присели на свои места. У них, кроме, пожалуй, Каракаловой, в головах был настоящий вихрь эмоций: запросто попасть во дворец, да ещё с такими почестями, да еще беседовать с императором, да ещё сидеть в его присутствии! Такая резкая перемена статуса действовала на неокрепшие девичьи мозги круче самой забористой дури.

Маша вновь поднялась на ноги. Львов с удивлением поглядел на неё, но говорить ничего не стал.

– Петр Михайлович! По просьбе моего мужа сегодня утром Предок продиктовал мне устное сообщение для вас, которое следует передать лично. Полагаю, мои… гм… сёстры получили подобное поручение и каждая из них должна передать вам свою часть сообщения. Поскольку первым получателем являетесь вы, мы не обменивались информацией между собой и не знаем, что именно содержится в двух других посланиях.

Император нетерпеливо кивнул, побуждая продолжать. Мария выпрямилась, приняла вид самый что ни на есть официальный и принялась излагать:

– Сегодня ночью в Караим-кала, столице Дикого поля, мой муж, Олег Иванович Песцов, вызвал на ритуальный поединок хана Дикого поля и убил его. Подробности поединка мне неизвестны. В соответствии с законами степи, воин, победивший прежнего хана, становится новым главой Дикого поля. Таким образом, в настоящий момент Песцов Олег Иванович является ханом Дикого поля со всеми вытекающими из этого факта следствиями.

– Твою ж бабушку через плетень три раза без передыху!

Львов, не в силах сдержать эмоции, саданул по столу ладонью так, что едва не расколотил палисандровую крышку. Секунду поёрзав в кресле, он вскочил на ноги, досадливо отмахнувши девушкам – мол, сидите, ханши, – и забегал по кабинету, бормоча под нос:

– Ай да Песцов! Ай да сукин сын! Вот же умыл! Всех, всех до единого нагнул и как хотел, так и сделал!

Каракалова оглянулась на «сестричек», и, мгновенно дотянувшись, чувствительно ущипнула одну, потом другую. Девочки подпрыгнули, удержавшись, правда, от визга, и непонимающе уставились на Машу. Та, сделав страшные глаза, зашипела:

– Что сидите, как идиотки, рты пораззявили? Захлопните пасти и примите подобающий вид. Домой вернемся, там рефлексировать будете. А сейчас вы жены монарха на официальном приеме у царственного брата, так что ведите себя соответственно!

Пистон подействовал. Девочки собрались, напустили на себя загадочно-важный вид. Это, конечно, было совсем не то, чего хотела добиться Маша, но всё же лучше, чем образы деревенских дурочек.

Император, пережив первый шок, вернулся в кресло. Маша, с достоинством поклонившись, тоже уселась на своё место.

Настала очередь Алёны. Она поднялась на трясущихся ногах. Руки, чтобы не дрожали, намертво сцепила в замок перед собой. Сделала глубокий вдох и, словно кидаясь в омут, начала:

– По приказу хана Дикого поля, с сегодняшнего дня остановлены боевые действия по всей линии соприкосновения сил. Хан готов без промедления отвести войска на свою территорию, и хочет обсудить условия заключения мирного договора. Будучи не в состоянии быстро прибыть для переговоров в Санкт-Петербург, он предлагает провести телеконференцию сегодня в полдень по местному времени.

Закончив речь, Щукина буквально рухнула в своё кресло. Но на это всем было наплевать. На этот раз Львов вскакивать не стал, но принялся барабанить по столу, уставившись куда-то в угол и, кажется, напрочь забыв о своих собеседницах. Полдень местного, Дикопольского, это десять утра по времени Питера. Это ж только-только успеть наладить аппаратуру! А ведь нужно подготовиться, с военными посовещаться, с безопасниками, с МИДом, в конце концов. Ну, Песцов, сумел-таки озадачить!

Каракалова деликатно кашлянула. Император вынырнул из рабочего транса и воззрился на Веру Лебедеву, которая до сих пор сидела молча. У неё было время взять себя в руки, и она использовала предоставившуюся ей возможность с максимальной пользой.

Девушка встала и, спокойно, без эмоций выдала свою часть послания:

– Хан Дикого поля не желает дальнейшей конфронтации с империей. В ходе боевых действий было взято в плен и увезено в степь значительное количество людей. Хан хочет безвозмездно вернуть их в империю, но не имеет возможности оперативно провести эту операцию из-за отсутствия необходимого транспорта. Этот вопрос также предлагается обсудить в ходе предстоящей телеконференции.

Это было нормально, понятно и полезно обеим сторонам. Как экономически, так и политически. Львов довольно кивнул:

– Передайте через своих предков хану Песцову, – тут он не удержался и фыркнул, – что я услышал и в полной мере воспринял его обращение. Телеконференция будет проведена, но возможны задержки по времени из-за чисто технических причин. В настоящее время в окрестностях Караим-кала действует группа сил специального назначения. Я отдам приказ, чтобы командир этой группы установил контакт с ханом и оказал ему всемерное содействие в подготовке и проведении переговоров.

Львов помолчал, силясь удержать на лице нейтральное выражение. Потом плюнул на приличия, и рот его сам собою разъехался в широченной, от уха до уха, улыбке.

– Благодарю вас, дамы, за принесенные вами крайне важные сведения. Прошу не разглашать их ни друзьям, ни родственникам, до появления официальных объявлений в прессе и по телевидению. Мне крайне любопытно сейчас расспросить вас о некоторых подробностях, но, к сожалению, для того, чтобы я имел возможность поболтать с вашим ушлым супругом в десять часов, нужно весьма плотно потрудиться всему государственному аппарату. Позвольте на этом с вами распрощаться. Но, думаю, мы ещё увидимся в самое ближайшее время.

Через полчаса жители питерских улиц имели удовольствие созерцать кортеж: бронированный чёрный лимузин с гербами Дома Львовых и наглухо тонированными стеклами в сопровождении дюжины мотоциклистов. Сверкая мигалками и распугивая автомобилистов сиреной, он пронесся по набережной Невы, пересек мост, осторожно свернул на узкую улочку и вскоре остановился у богатого особняка, украшенного гербом клана Песцовых. Специальный человек открыл заднюю дверь четырёхколесного монстра и помог выбраться наружу трём стройным девушкам. Дамское трио исчезло в дверях особняка, а лимузин взревел мотором и вместе с мотоциклистами отправился в обратный путь, в гараж императорского дворца.

В рабочем кабинете императора Петра Четвертого.

Все вызванные императором чиновники прибыли крайне спешно, вынутые телефонным звонком из постели. От того вид имели встрёпанный и несколько пришибленный: неизвестность пугала. Кто знает, по какому поводу императору потребовалось их личное присутствие в столь ранний час. Один только генерал Кречетов был условно свеж и опрятен. Но это, видимо, от того, что ещё не ложился. Секретарь Львова на все расспросы лишь разводил руками, он тоже был не в курсе. Поведал лишь под большим секретом, что раным-рано, едва после рассвета, приезжали три жены небезызвестного Песцова и имели с императором довольно продолжительную беседу. Причем приехали на такси, а уезжали на личном лимузине монарха, да ещё с эскортом. Эти сведения ничего не объясняли, лишь запутывали и без того недоумевающих министров.

Впрочем, долго ждать не пришлось: зазвонил телефон прямой связи с кабинетом. Секретарь снял трубку, выслушал и, вернув ее на место, поднялся:

– Господа, прошу пройти в кабинет. Его императорское величество ждет вас.

– Присаживайтесь, – кивнул Пётр на стулья после короткого приветствия. – Интригу тянуть не стану. Об этом еще не знает никто в мире, кроме Песцовых и меня. Теперь посвящу и вас. Политическая, военная и экономическая обстановка в мире несколько часов назад резко поменялась. Информация до сих пор никуда не просочилась лишь потому, что в Диком поле со связью полный абзац. И сейчас мы имеем уникальную возможность нагнуть всю Европу и поставить её в ту позицию, в которой нам будет удобней её огулять. Если коротко, то… Вы ведь помните некоего Олега Песцова?

Министр обороны энергично кивнул. Кивнул и начальник ИСБ Пастухов, только при этом скривился, как от зубной боли. Глава МИДа смутно вспомнил подростка, которому полгода назад в его присутствии вручали орден, и кивнул за компанию.

– Так вот, – продолжил император, – Сегодня ночью в Диком поле сменилась власть. Новым ханом стал этот самый Песцов.

Новость была ошеломляющей. Военный министр схватился за голову. Еще бы: головной боли ожидалось сверх всякой меры. Ведь планы уже составлены, войскам спущены, ударные группировки на исходную выведены. А теперь всё это придется срочно отменять!

Главный дипломат схватился за сердце. В задницу летели тщательно разработанные прогнозы и анализы, планы и стратегии. Менялся весь баланс сил, и хорошо еще, если только в регионе. Работа впереди предстояла кошмарная.

Пастухов же спокойно сидел, несколько снисходительно поглядывая на коллег. За последний год Песцов преподнес ему столько сюрпризов, что он подспудно ждал чего-нибудь этакого. Конечно, выбиться в ханы – этого нельзя было предположить даже в порядке бреда. Но Пастухов удивился бы намного больше, если бы Песцов не выкинул совсем ничего удивительного. Броневик с майором не в счет.

Некоторое время Львов с явным удовольствием наблюдал за этой картиной. А насмотревшись, продолжил:

– Новый хан, то бишь Песцов, намерен скорейшим образом прекратить войну и вернуть всех до единого пленных. Господа министры, какие у вас имеются соображения по этому поводу?

Где-то в Европе

Премьер-министр негодовал. Он в третий раз набирал номер генерала Макферсона, но тот как в воду канул. Домашний телефон, служебный, мобильный – все, как один, молчали. Куда девался этот солдафон? Нужно спасать ситуацию, а он где-то шляется. Поди, надрался до полной невменяемости, а теперь дрыхнет!

В дверь постучали.

– Войдите, – крикнул премьер-министр, всё ещё пыхая злобой.

Вошел помощник с утренней прессой. Белизною лица он вполне мог бы соперничать с мелом.

– Что с вами, Перкинс? – решил проявить сочувствие премьер. – Вы нездоровы? Может, вам следует отдохнуть?

– Вот, посмотрите!

Помощник протянул пачку газет. Премьер выбрал одну из них, главное оппозиционное издание. На первой полосе крупными буквами значилось: «Зачем нынешнему кабинету нужна война». И ниже шрифтом помельче: «Вся правда о махинациях правительства».

Это было как удар в подвздошье. Какое-то время премьер-министр просто открывал и закрывал рот, не в силах издать ни звука. Он всё понял во мгновение ока. Это предательство! Макферсон, сучий потрох! Сбежал, бросил отечество в тяжелый момент! И постарался, чтобы не было возможности свесить на него всех собак. Оппозиция не упустит своего шанса. О победе на следующих выборах теперь можно только мечтать. Да что там – досидеть бы на своём стуле до этих выборов и не пересесть ненароком на стул электрический.

Нет, нельзя сдаваться! Надо ехать туда, в дикое поле. Уговаривать хана, обещать деньги, золото, драгоценности. Пусть шлет еще своих грязных степняков! У него много, он сам их не жалеет. Так с чего жалеть чужих солдат премьеру? Проблема лишь в том, что катастрофически не хватает верных людей. А те, что есть, категорически отказываются ехать в Дикое поле. Пожалуй, остается лишь одна кандидатура.

– Перкинс!

– Да, господин премьер-министр!

– Собирайся. Прямо сейчас ты вылетаешь в Дикую степь. Задача: провести переговоры с ханом и добиться от него резкой активизации боевых действий. По возвращении – орден, повышение жалования, производство в следующий чин.

Премьер чувствовал, что помощник сомневается. Надо было дожимать.

– И еще: я похлопочу о введении тебя в рыцарское достинство. Как думаешь, Сэр Перкинс – звучит? Но сперва нужно победить. Просто иди и сделай это, сынок.

– Я сделаю! – восторженно воскликнул Перкинс.

– Тогда иди, пакуй чемодан. Пакет с инструкциями получишь перед посадкой в самолёт.

В особняке клана Песцовых

Алёна с маху рухнула в любимое кресло любимой малой гостиной – ноги на секунду взметнулись выше головы.

– Ой, девчонки!

Она запрокинула голову назад, а руки, напротив, раскинула в стороны.

– Я даже поверить не могу! Мы теперь ханши, коронованные особы! Ну пусть не коронованные, но, во всяком случае, монархички. Тьфу! Монархини. В общем, царицы. Пусть в степи, но статус же никто не отменял! Представляете, мы по осени придем в академию, и все эти княжны и графинчики будут вынуждены почтительно нам кланяться, поскольку мы жены главы государства. Это просто какой-то сон!

– Ну-ну, – скептически хмыкнула Вера. – Эти княжны и графинчики будут драть нос выше потолка, поскольку они представляют княжеский род целой империи, а ты жена мелкого царька какого-то занюханного ханства в неведомой тьмутаракани.

– Ты чего? Какая такая таракань? Да Олег их всех…

– Вот именно, Олег, – вмешалась Маша. – И наш вес в том гадюшнике, который по недоразумению называется студенческим сообществом, будет определяться исключительно нашей личной силой на фоне силы и веса той страны, которую мы представляем. А страна в настоящий момент по международному весу легче пёрышка. Нужно будет Олегу, да и нам с вами, очень много поработать, чтобы сделать её великой снова.

– А что ты так за Дикое поле заступаешься? – подозрительно спросила Щукина.

– Да так, род мой, Каракаловы, он оттуда. И это для меня невероятная удача.

– Это ещё почему? – не поняла Алёна.

– Потому что. Предок сегодня рассказал.

Маша выпрямилась, расправила плечи, чуть приподняла голову. Пробившийся через тучи, листву и оконное стекло солнечный луч внезапно осветил её, словно прожектор на сцене. Вспыхнули огнем камни в сережках, заиграли золотом рассыпавшиеся по плечам волосы, тускло блеснуло старинное серебро фамильного перстня. Восхищенно ахнули пораженные этим зрелищем в самое сердце подружки.

– Тысячу лет назад Дикое поле началось с рода Каракаловых.

Глава 20

Где-то в окрестностях Караим-кала

Сеанс связи с Центром должен был состояться на рассвете. Прапорщик Щеглов, радист группы капитана Соловьёва, раскинул антенну, включил аппаратуру, добился устойчивого соединения и нормативного уровня сигнала, и передал гарнитуру командиру.

– Соловей в канале! – доложил капитан. – Группа на месте, готова к работе.

Потом с минуту слушал, и лицо его при этом становилось все серьёзнее и серьёзнее.

– Вас понял, конец связи, – сказал он, наконец.

Стащил с головы гарнитуру и вытер пыльным рукавом внезапно вспотевший лоб, оставив на нём широкую бурую полосу.

– Хренасе там у них дела творятся, – произнес он вроде как в пустоту.

В этой пустоте внезапно оказалось еще девять пар ушей, напряженно стригущих воздух в ожидании чего-нибудь интересненького. Разумеется, все подчиненные капитана занимались утренними делами: кто фишку держал, кто сухпайки потрошил, кто оружие чистил. Вроде бы все при деле, но при этом всеобщее внимание плотно сконцентрировалось на командире.

Капитан тряхнул головой, приводя себя в более-менее нормальное состояние. Получилось не очень, но приказа это не отменяло.

– Значит, так: – начал он. – Диспозиция поменялась. Задачи нам поставлены новые. Наш потеряшка нашелся сам. Причем, что интересно, в ханском дворце в должности собственно хана. Сейчас готовится разговор хана с императором, и мы должны выступить в качестве группы технического обеспечения. Поэтому грузимся в машины и через полчаса выдвигаемся ко дворцу.

В бывшем координационном центре Европейской армии на территории Дикого поля

Лейтенант Дженкинс очнулся далеко не сразу. Голова трещала хуже, чем после суточной пьянки. В ушах звенело, желудок выворачивало, кишки крутило. Вокруг воняло дерьмом хуже, чем в деревенском сортире. Темнота была такая, что в первую минуту лейтенант решил, что ослеп. От этой мысли накатила жуткая паника, он закричал, задергался было, порываясь бежать из кошмарного места, но лишь впустую поколотился о стены руками и ногами. Пытаясь освободиться, дернул головой, да так, что приложился затылком о стену и снова отрубился.

Неизвестно, сколько времени прошло прежде, чем он смог соображать. Часы на руке стояли, телефон был разбит. К счастью, в нагрудном кармане отыскался тактический фонарик. Дженкинс вытащил его, нажал кнопку и узкий голубой луч побежал по разгромленному кабинету. Малюсенький кружок света метался по кабинету, выхватывая то ошметки мяса и костей, то обломки мебели, то дыры в стенах.

Дженкинс методично водил фонариком из стороны в сторону, силясь понять, что же здесь произошло, ибо память на этот счет глухо молчала. В конце концов, после череды хаотических пятен удалось увидеть что-то знакомое: прилипшее к стене тело полковника Фицджеральда. Тут-то и нахлынули сквозь мигрень и боль в затекших конечностях воспоминания о том, что случилось накануне. И были те воспоминания крайне болезненными и для тела, и для души, и для самолюбия.

Лейтенант дернулся раз-другой, пытаясь освободиться, но магия держала крепко. Конструкта этого он не знал, и нейтрализовать не умел. Да и колдовать себе за спину тоже штука рискованная: а ну как что-нибудь родное и ценное отхватишь! Так что он расстегнул китель и после некоторого количества сложных акробатических упражнений выпал из него на пол.

Под левую руку попалось что-то мерзкое, скользкое и холодное. Сообразив, во что вляпался, лейтенант отбросил субстанцию подальше и долго вытирал испачканную руку приклеенным к стене кителем. Подсвечивая себе фонариком, он двинулся в обход по базе.

В одном из ангаров бодро тарахтел переносной генератор. Там, в единственном освещенном помещении, обнаружились и все младшие чины базы. Занимались они, главным образом, бездельем.

– Становись! Смирно!

Солдаты отреагировали чётко, в считанные секунды построившись в шеренгу.

– Какого Предка здесь происходит? – начал разнос Дженкинс. – Почему вы, сволочи, сидите здесь и не попытались ни диверсанта уничтожить, ни полковника спасти? Это что, измена? Под трибунал захотели?

Лейтенант, курсируя вдоль строя, увидал знакомое лицо.

– Капрал Стэнли, два шага вперед!

В тишине полупустого ангара строевой шаг прозвучал неожиданно гулко.

– Стэнли, как же так? Ты тоже с ними?

Дженкинс подпустил в голос участия.

– Я знаю, ты всегда был верным своей стране и присяге солдатом. Почему же сейчас ты находишься здесь, а не идешь по следу врага?

– Господин лейтенант, – хмуро возразил капрал, глядя прямо в глаза офицеру. – Бедфорд был самым сильным из нас, и вы это прекрасно знаете. Он мог легко одолеть любого и на кулаках, и по части магии. Вы видели, что с ним стало? Его останки вполне уместятся в пакетик из супермаркета. Он только и успел, что дверь вышибить, да и то ею полковника пристукнул. А уже через секунду раскинул мозгами. Мы с ребятами того монстра не смогли бы даже поцарапать. У него ранг больше, чем у нас всех вместе взятых, включая вас и полковника. Он мог разнести всю базу в щепки одним мизинцем, не прекращая при этом любоваться окрестностями и нюхать цветочки.

Дженкинс на секунду притормозил, признавая в душе правоту капрала, потом тряхнул головой:

– Тогда слушай мою команду! Привести базу в порядок, доложить о повреждениях и приступить к их устранению. Бегом!

Никто не пошевелился.

– Господин лейтенант, – опять заговорил капрал. – Мы не можем этого сделать. Нам, каждому, было поставлено условие: смерть или магическая клятва. Тот парень обещал по окончании боевых действий всех освободить и отправить домой. Вы сами знаете, что будет, если мы выполним ваш приказ.

Дженкинс знал. Зло сплюнув, он развернулся и пошел прочь. Теперь у него появился личный враг, и жизнь внезапно наполнилась новым смыслом.

Лейтенанту не нужен был свет, чтобы найти склад. Там он выбрал себе снаряжение, поменял испорченную форму на новый комплект. Взял оружие, погрузил в тактический рюкзак боекомплект и пару рационов. Уже собравшись и приготовившись, он вернулся в разгромленный кабинет. Брезгливо, кончиком ножа, скинул с плеча Фицджеральда мерзкого вида и запаха колбасу. Осторожно, стараясь не запачкаться, запустил руку полковнику за пазуху и выудил из внутреннего кармана карточку доступа к защитному полю.

К удивлению Дженкинса, полковник был еще жив, но находился в беспамятстве. Помочь ему лейтенант не мог, а потому сунул ключ в свой карман и вышел. Раз командир в беспомощном состоянии, а два десятка бездельников выбрали плен вместо смерти, кроме него больше некому выполнить долг перед страной.

Лейтенант Дженкинс вышел с территории базы, закрыл за собой проход в магическом куполе и, тщательно изучив оставленные на земле следы, уверенно направился в Караим-кала.

Где-то вне пространства

Лев и Песец играли в нарды. Песец встряхнул стаканчики, выкатил кости на резную доску.

– Шесть куш! – объявил он и демонстративно снял с доски последние четыре фишки. – Ты проиграл!

Лев поморщился, но вынужден был признать:

– Да, проиграл. Реванш?

– Не, сейчас начнется. Вот же люди! Придумали сверхзащищенную эфирную магосвязь, от других людей защитились, а о том, что в эфире всё это прекрасно видно – не дотумкали.

– Надо будет подсказать Львову, – забеспокоился Лев. – Сообразит ещё кто!

– Не сообразит, – возразил Песец. – Сейчас из нас, из Предков, только пятеро… нет, шестеро… семеро проснулись. И чтобы они о таком узнали, да своим намекнули, нужно, чтобы они целенаправленно конкретного человека отслеживали. А уж это мы с тобой почуять в состоянии. Мы с тобой сейчас просто знаем о том, что должны состояться переговоры, знаем место и время. Потому нам и зрелище сейчас предстоит. Согласись, забавно, порою, наблюдать за потомками.

Лев покивал:

– Есть такое дело. О, начинается!

Он взмахнул лапой, и на просторной веранде, построенной в японском стиле, образовались два облачка маны, которые тут же развернулись в два здоровенных экрана. На одном в ханском парадном одеянии, увенчанный меховой шапкой, восседал на троне Песцов. На другом в царском облачении, с короной на голове и скипетром в руке – с тем самым малым набором – сидел на подобном кресле Львов. Оба были напряжены и взволнованы, оба смотрели на часы, на которых секундная стрелка неумолимо приближалась к цифре «12».

* * *

– Доброе утро, ваше императорское величество, – вежливо поприветствовал своего коллегу Песцов.

– Добрый день, ваше ханское величество, – в тон ему ответил Львов. – Предлагаю считать, что протокол соблюден, и переместиться в более удобные условия.

– А камера?

– Камера настроена следить за лицом говорящего.

– Хорошо.

Некоторое время монархи пересаживались и переодевались. Когда мельтешение на экранах закончилось, Песцов, одетый в пурпурный шелковый халат, перепоясанный вышитым поясом с золотыми кистями, сидел в удобном кресле. Рядом на невысоком столике, на серебряном подносе, стояла серебряная ваза с фруктами и кувшин черненого серебра с высоким длинным носиком. Львов же обошелся без излишеств. Рядом с его креслом стояла стойка, на стойке – китайская ваза не пойми какой династии. Ни фруктов, ни даже бутербродов не было видно. Император, было, чуть нахмурился, но решил – обойдется.

– А твой ничего, умеет устроиться, – прокомментировал Лев.

– Еще бы! – гордо вскинул морду Песец. – Песцовы – они такие, да.

– Еще раз добрый день, – улыбнулся Песцов. – Могу дать вам честное слово, что всё это – путешествие сюда, поединок и то, что в результате получилось – это чистейшей воды случайность. Удачный экспромт. Правда, как мне кажется, итог пришелся вам по нраву.

– И тебе доброго дня, – буркнул Львов.

Вид мальчишки на троне выбивал его из душевного равновесия. Нужно было время для того, чтобы свыкнуться с этим фактом, принять новую реальность. Но как раз времени-то и не было. Император сделал над собой усилие, надел на лицо маску радушия и показал, что готов к разговору.

Песцов это увидел, и его словно подменили: он выпрямился в кресле, посерьёзнел и словно бы стал вдвое старше. Это был уже не малолетка, которого грех не кинуть. С таким самому надо держать ухо востро, и все договоры прочитывать дважды.

– Во, сейчас начнётся заруба! – воскликнул Песец.

Лев ничего не сказал, лишь напряженно кивнул, не отводя взгляда от экранов.

– Война сейчас никому не нужна, – начал Песцов. – Ни мне, ни вам. Кстати сказать, у меня имеются стопроцентные доказательства того, что этот набег инспирировали европейцы. Есть у меня один пленный полковник, который может рассказать намного больше, чем давешний пленный майор.

– И что ты хочешь за полковника? – с ленцой поинтересовался император.

– Ничего особенного. Я хочу, чтобы степнякам дали свободно уйти по домам. Как только от вас будет получено подтверждение, они просто встанут и уйдут. А европейские группы поддержки останутся, и вы сможете поступить с ними по своему усмотрению. Хотите – повяжите их всех, захватите оружие, технику, артефакты и прочее. Хотите – разнесите артиллерией или магией на молекулы. Главное, что ни у меня, ни у вас никто не погибнет. Разве что немного пострадает генеральское самолюбие.

Император хохотнул. Переговоры ему нравились. Перед ним сидел вполне адекватный человек, предлагал реальные вещи за разумную цену. И возраст собеседника сразу отступил на второй план.

– А как быть с компенсацией ущерба? – напомнил он. – Убитые люди, разграбленные посёлки…

– Вам недостаточно полковника? Хорошо. Сейчас я уточню один момент…

Песцов взял в руки рацию. «Имперская модель, армейская модификация» – машинально отметил император. Тем временем его визави активно с кем-то общался:

– Сункар, скажи, то мероприятие, оно удалось в полной мере? С нашей стороны потерь нет? Прекрасно. Сколько всего? Просто замечательно! Выдай от моего имени разумную награду всем, кто принимал участие в операции.

Львов вздёрнул одну бровь, демонстрируя свой интерес.

– Это как раз о компенсации, – пояснил молодой хан. – У меня имеется два с половиной десятка человек, объявленных в имперский розыск за тяжкие и особо тяжкие преступления. Кстати сказать, они явились покупать у прежнего хана ваших подданных. Представляете, какой можно поднять скандал в прессе? Весь мир взорвётся, едва услышит такие подробности. А потом вы их казните, по-тихому или публично – как захотите.

– Это, конечно, здорово, – согласился Львов. – А как насчет тех самых подданных, которые были вывезены в Дикое поле?

– Давай, дожимай его! – не выдержал Лев.

Песец покосился на него, но ничего говорить не стал.

– Я готов их вернуть буквально прямо сейчас. Но есть один нюанс: мне просто не на чем их привезти, а ногами они, боюсь не дойдут. Так что пригоняйте машины, автобусы и забирайте всех до единого.

– Так-так, – Львов побарабанил пальцами по подлокотнику кресла. – А на чем их привезли в Караим-кала? Я думаю, сейчас по степи катается по меньшей мере пара сотен армейских грузовиков с имперскими знаками.

Песцов ничуть не смутился.

– Возможно, – пожал он плечами, – но я не вижу способа вернуть машины обратно. Прошли сутки. За это время кузова перекрашены, номера перебиты, а добрая половина и вовсе продана дальше на юг. Мы можем долго дискутировать на эту тему. Я могу даже послать людей по стойбищам, и они, возможно, что-то вернут. Но это «что-то» будет настолько убогим, что не пройдет и половину пути. Кроме того, этого количества явно не хватит на всех. Если же начать возить людей имеющимся транспортом, это затянется на месяц, или даже на два. И всё это время граждане империи будут сидеть в подземелье, выключенные из экономики и не приносящие пользы. Я могу гарантировать безопасный коридор для эвакуационной колонны. Один, максимум два дня – и все дома. С вашей стороны только расходы на топливо и оплата труда водителей. А если напрячь армию, то и водителям платить не надо. Но, опять же, какой образ можно себе создать! Сколько популярности у народа заработать! А если совместить два действия – возвращение людей и казнь работорговцев – можно такое шоу забабахать – все ахнут. Про войну и думать забудут.

– Хм-м, – император вновь побарабанил пальцами по подлокотнику, прикидывая перспективы. – Ну, допустим.