Текст книги "Матерь Лада. Божественное родословие славян. Языческий пантеон."

Автор книги: Дмитрий Дудко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Збручский идол – образ Вселенной, Бога-мира, арконский – Бога-человека, хотя и четырехликого. В церквях в Альтенкирхене и Бергене на Рюгене сохранились каменные рельефы, изображающие Святовита. Здесь бог – с рогом в руках, но уже с одним лицом. Владыка мира мог принимать облик то грандиозно-фантастический, то вполне человеческий (подобно Белуну или Богу-страннику).

Четырехликий космический бог был владыкой не только пространства, но и времени года. Арабский географ X в. ал-Масуди описывает славянский храм на горе возле морского залива. Храм будто бы был сложен из красного мрамора и зеленого изумруда. В нем стоял идол из самоцветов четырех видов – зеленого хризолита, красного карбункула, желтого корналина и белого хрусталя, с головой из червонного золота. Перед ним – другой идол в виде девушки.

Столь роскошных храмов и идолов не было, конечно, даже в сказочной Индии. Однако в полуфантастическом описании нетрудно узнать Арконский храм. По остроумной догадке К. Я. Эрбена, четыре цвета идола означают времена года (зеленый – весна, красный – лето, желтый – осень, белый – зима), а золотая голова – солнце. Интересно, что в X в. Святовит еще соседствовал в храме с богиней (Ладой?).

Чешский историк Бальбин (комментатор хроники Гаека) Сообщает, что в пражском Вышеграде стоял идол Святовита, разбитый и утопленный при крещении Чехии. Сохранилась, однако, его нижняя часть, возле которой женщины и дети в Жертвенное воскресенье топили гроб с чучелом. К сожалению, не ясно, хоронили ли самого Святовита или какое-то иное божество (Ладу? Ярилу?).

Арконский храм был столь авторитетен и популярен, что даже датский король-христианин Свен преподнес ему драгоценный кубок. А немецкие церковники объявили Святовита… католическим святым Виттом, будто бы «присвоенным» язычниками (почитавшими своего великого бога за много веков до рождения упомянутого святого). Есть мнение, что остров Буян русских заговоров – микологический центр мира – это Руян, последний духовный центр языческого славянства.

В «Матер верборум» отождествляется с Меркурием «Рапност, внук Киртов». Радигост – тот же Даждьбог Сварожич. Кто же тогда этот Кирт, отец Сварога? У словенцев и хорватов «кърт (krt)» означает «огонь», «свет». Известны словенские выражения «Kratovadezda» – небо, «wsiw icmow Krtowo» – «все умрем», «nе wsiw Krtowo, marrikteri iw Crtowo» – «не все попадем в рай, иные и в ад». А и юним Krtow известен в Чехии. Лингвисты связывают имя Крта со словом «кресити» (воскрешать). А слово «черт», по их мнению, образовалось из «Кирт». Имя благого бога обратилось в имя его врага. Наподобие этого немцы, поляки, сербы, бранясь, меняют в слове «бог» (Gott) одну букву, получая бессмысленное вроде бы Tott, «Бор» и т. д.

Итак, Кирт – бог неба, огня, света, хозяин рая, праотец богов, антипод Черта. То есть все тот же Род-Белбог. Ему же, возможно, тождествен саксонский бог Кродо. По описанию Бото, этот бог изображался стоящим босиком на рыбе, с колесом в левой руке и сосудом с цветами в правой и считался виновником зимы и подателем плодов, хранящим их от морозов. Память о нем сохранилась у немцев в ругательстве «Krodenduwel» – «черт Кродо». А еще в Тюрингии в песне, исполняемой весной при обряде утопления чучела смерти: «Могуществу Кродена придет конец». Возможно, Кродо – это Кирт, заимствованный у славян их соседями-германцами. Рыба под его ногами, очевидно, символизирует нижний, подводный мир. Сосуд с цветами – плодородие. А колесо в руке – солнце или гром. На иллюстрации к хронике Бото это колесо имеет 6 спиц, напоминая этим «громовой знак», оберегавший от молнии русские избы. Словом, перед нам опять космический бог плодородия. А черты бога зимы и смерти у него, возможно, появились уже на немецкой почве.

Не исключено, однако, что Кирт был связан с зимой и у славян. Рождество на Руси именовалось «Корочун», у галичан – Керечун, у болгар и словенцев – Крачун. Это слово переняли румыны (Кречуну) и венгры (Карачонь). В то же время оно означает внезапную смерть («хватил корочун»). Бупулы встречали Корочун: вносили и осыпали зерном сноп, ставили на стол огромный каравай. Они верили, что Корочун наказывает негостеприимных, губя их скот. Зимнее солнцестояние – не только праздник рождения бога солнца (позже – Христа), но и самый короткий день года, начало святок – дней разгула нечисти. И то же время, как считалось, эти дни магически влияли на весь наступающий год. Не удивительно, что на Рождество почитали бога-владыку года.

В «Матер верборум» упоминаются также бог Сытиврат, отождествляемый с Сатурном, и его сын Страчек («Сорока»). «Сытиврат» объясняют как «возвращающий сытость» (или «возвращающий свет»). Римский Сатурн – бог плодородия, земледелия и в то же время смерти. Его праздник отмечался 17 декабря, незадолго до зимнего солнцестояния. Сорока же у славян и балтов – нечистая птица, и которую превращаются ведьмы. Вероятно, Сытиврат близок Кирту-Кродо-Корочуну, то есть Роду в его зимней ипостаси.

Из всех славянских богов многоименный Род (Бог) наиболее близок к единому Богу монотеистических религий. Однако Род – не деспот, самодержец и рабовладелец, а старейшина рода богов, порой грозный, но мудрый, добрый и справедливый к людям.

Чернобог – владыка зла

(Черт, «Сатурн», Хладолет, Ежи-бабель, Кадук, Мужичок с ноготок, Триглав, Тржи, Троян, Зюзя, Мороз, Кощей, Колодий.)

Грань между добрыми и злыми богами определяется язычниками довольно расплывчато. Добрые боги могут требовать человеческих жертв или жестоко наказывать за непочтение к себе либо за нарушение определенных норм. А духи-«боженята» зачастую не так злы, как проказливы. Чтобы поладить с ними, достаточно весьма скромных жертв. Лишь Чернобог-Черт и подчиненные ему бесы злы по самой своей сути. Их назначение – всячески вредить людям, губить их души и тела. Тем не менее владыка тьмы, зла и смерти занимал важное место в славянской мифологической картине мира и даже имел свои храмы.

В народе Чернобога помнили еще в XIX – начале XX вв. «Чтоб тебя Черный Бог убил!» – ругались галичане и чехи. Древане и кашубы называли Чернобогом черта. Последние, как уже сказано, говорили о Чернобоге-черном коне. В Индии черным, ездящим на быке или черном коне, представляли владыку загробного мира Яму. Черного коня имел также Шива-разрушитель. Топонимы, связанные с Чернобогом, известны в Лужицкой земле, России (Порховский уезд), Буковине и Сербии.

В Восточной Германии, на бывших славянских землях, известна легенда о том, как крестьяне, доведенные до отчаяния притеснениями феодала, решили обратиться к Чернобогу. И бог, и те, кто его вызывал, обратились в камни.

У Масуди описан славянский храм «Сатурна», стоявший на Черной горе. В нем находился идол в виде старика, ворошившего посохом кости мертвецов. Под его ногами были изображены грачи и другие черные птицы, муравьи и черные люди («эфиопы» и «негры»). Перед нами – бог смерти, связанный со всеми тремя мирами – небесным (птицы), земным («люди») и подземным (муравьи). Черные «люди» здесь, скорее, черти. Сатурн в астрологии – планета зловещая, смертоносная. В чешских источниках XIV в. она именуется Гладолет («голодный год»?). Посох, которым бог разгребает, будто уголья, мертвые кости, заставляет вспомнить кочергу – атрибут Черта («Ни Богу свечка, ни черту кочерга»). Черная гора, возможно, одноименный массив в Карпатах. В таком случае Чернобогов храм, в отличие от Святовитова, располагался не на богатом, густонаселенном острове, а в безлюдных горах, посещавшихся лишь пастухами да разбойниками.

Видукинд Корвейский, саксонский хронист X в., сообщает о почитании ваграми (в нынешней Голштинии) медного идола «Сатурна». Не ясно, был ли то Кирт-Сытиврат или Чернобог.

Видному русскому слависту И. И. Срезневскому лужичане показывали на горе Чернобог места, где был «ад», «чертово окно», где приносились человеческие жертвы.

Славяне не были склонны романтизировать владыку зла. В описанном выше космогоническом мифе он выглядит не величественно, а смешно: коварно, но тщетно пакостит Богу, творит неумело. Создал, например, волка, чтобы натравить его на Бога, а зверь вместо этого покусал своего творца. В сказках черт зачастую глуповат, его легко обмануть. Однако в поверьях и былинках он зол, коварен и опасен.

По народным представлениям, повелевает чертями «чертов дед» («старый дедушка», Дьявол, Сатана). Он восседает в преисподней на железном троне (иногда – прикованный цепями). Не он ли супруг «чертовой бабушки» Яги? В лужицкой сказке выступает прекрасная дочь Чернобога, а в чешской – Ежибабель, муж Ежибабы. Он, таким образом, тоже праотец и старейшина богов – только черных, злых. Изображали Сатану в поверьях черным великаном-оборотнем. У белорусов, по Древлянскому, повелитель чертей именуется Кадук. Он сидит в болоте и пожирает украденных чертями детей.

Черт может обогатить, излечить, выполнить трудную работу. Но он ничего не делает бескорыстно. За его «благодеяния» платят не только загробными муками, но и земными злодействами. Ведьма, например, должна была первым делом навести порчу на собственных родителей, а затем регулярно чем-нибудь вредить людям. Не удивительно, что ведьмы и колдуны считались уже не столько людьми, сколько разновидностью нечистой силы.

Следует заметить, что ад[18]18
  Слово «ад» происходит от греческого «Аид». Слово же «пекло», как и «рай», – общеславянское, т. е. еще языческое.


[Закрыть] – вовсе не христианское изобретение. Уже в Ригведе выступает Нарака – преисподняя, где заточены враги богов – демоны, грешники и злые колдуны. Об их мучениях говорится в Атхарваведе. Нараке соответствуют греческий Тартар и германский Хель. Хозяин преисподней (потеснивший древнюю Ягу), – видимо, общеиндоевропейский образ: индийский Яма, греческий Аид, осетинский Барастыр, германский Локи. Последний, подобно иранскому царю-дракону Ажи-дахаке (Заххаку), скован и заточен под землей до конца света. Дракон-Сатана Апокалипсиса явно срисован с Ажи-дахаки.

Черту приписывают изобретение косы, мельницы, кузнечного дела и т. д. (не говоря уже о табаке и водке). Этим он напоминает того же Локи – злого и хитрого пакостника, создающего или похищающего всевозможные культурные блага и чудесные вещи. Иногда Локи считали братом Одина.

Еще один образ злого подземного хозяина – сказочный Мужичок с ноготок, борода с локоток. Этот могучий карлик, подобно Яге, одного за другим избивает и связывает героев, и только самый сильный из них одолевает «мужичка» и, преследуя его, спускается в подземный мир.

В Поморье (особенно в Щецине и Волине) и Бранденбурге (Браниборе) почитался бог Триглав. В Польше ему соответствовал трехглавый верховный бог Тржи, отец бога Живе. Трехглавые идолы, по свидетельству П. Альбина, стояли у Мейсена еще в 1586 г., и лужичане почитали их. Подобные идолы в XX в. были найдены в Хорватии (Вачана) и в Брестской области.

Культ Триглава подробно описан биографами Оттона Бамбергского, крестителя Поморья. Головы идола были отлиты из серебра, а глаза прикрывала золотая повязка. По словам жрецов, три головы означали власть бога над тремя мирами, а повязка – то, что он не замечает человеческих грехов. Богу был посвящен черный конь-оракул. По тому, как он переступал разложенные на земле копья, жрецы толковали волю Триглава. Казалось бы, перед нами бог Вселенной типа Рода-Святовита. Но почему конь его черный, как у Чернобога? Странно выглядит терпимость бога грехам, как и его слепота, напоминающая игру в «слепую бабу» (Ягу) или «слепого деда» (Чернобога?). Трехглавость же в индоевропейской мифологии – черта злых богов и чудовищ. Таковы трехглавый Ажи-дахака, Три-ширас (враг Индры), Герион (великан, побежденный Гераклом), Геката, Цербер, сказочные трехглавые змеи. Таков и индийский Шива-разрушитель. С ним и его супругой Кали связано все наиболее жестокое и безнравственное в индуизме («путь левой руки»). Трехликому Шиве противостоит четырехликий Брахма, мудрец и создатель мира. Эта пара напоминает Ахурамазду и Ангра-майнью, Белбога-рода и Чернобога.

Злые «триглавы» хорошо известны и славянам. Бог Троян упоминается в древнерусских антиязыческих поучениях. В сербских и болгарских легендах Троян – чудовищный трехликий царь, тремя ртами пожиравший людей, скот рыбу. Он имел козьи уши и скрывал их от людей (подобно Мидасу). В его царстве было 70 водоемов, полных золота и серебра. По ночам Троян ездил к любовнице, но однажды не успел вернуться до рассвета и… растаял от солнца. Этот царь явно олицетворяет ночь и луну (три лунные фазы) подобно трехликой Гекате. В южнославянском эпосе три головы имеют Черный Арапин и воевода Балачко, стерегущий королевну и двух ее служанок в городе Ледяне. В чешских же сказках трехглавый змей стережет трех королевен в ледяной или стеклянной горе (пещере). А чешский писатель XIV в. Щитный говорит о злой жене, что она «будто имеет три головы»!

У Трояна козьи уши, а головы Триглава, согласно «Матер верборум», были козлиными. Козел с его скверным нравом и запахом считался у славян творением Черта. Головы щецинского идола были из серебра, а это – металл Луны, связанный с загробным миром. По представлениям сербов, на тот свет ведет серебряный мост, а женщины там ходят в серебряной одежде. Сербская легенда говорит о поклонении серебряному богу в городе Трояне. Немецкий историк В. фон Эйхштедт сообщал, что Триглав имел три золотые головы под одной шапкой, а в руке – полумесяц. Стржедовский упоминает подземного бога эпидемий по имени Трибик. Словом, за поморянским Триглавом явно проступает злое божество ночи, луны и смерти, претендующее на власть над тремя мирами. Оно соответствует «Сатурну» Масуди, то есть Чернобогу. Не нужно, однако, считать поморян, поляков или браниборцев какими-то сатанистами. (Будь это так, их «просветители» не преминули бы сообщить о том.) Вероятно, культы Триглава и Святовита «поднимались на щит» жрецами соперничавших племенных княжений. Официально же Триглав рассматривался как ипостась Бога Богов, равная Святовиту.

Некоторые историки XVII–XVIII вв. (3. Гарцеус, П. Альбин, Э. Шедиус и др.) описывают Триглава как богиню луны под именем «Тригла». Следует учесть, что на месте его храмов ставились церкви Богоматери. Вероятно, культ Триглава потеснил культ женского божества типа Гекаты (Яги).

Кто же тогда трехликий подземный бог на Збручском идоле? Добрый Велес или злой Чернобог? Скорее второй. Он явно не рад своей участи: с трудом, согнувшись «в три погибели», держит на себе Землю. Атлант тоже держал небо в наказание за борьбу с Зевсом. В Силезии в XVI в. при земельных спорах клянущийся становился в яме на колени с куском дерна на голове. Видимо, он тем самым накликал на себя (в случае ложной клятвы) судьбу Чернобога: провалиться сквозь Мать Сыру Землю и держать ее на себе. Бог тьмы был, вероятно, также и богом зимы. Белорусский бог зимы Зюзя, описанный Древлянским, – низенький длиннобородый старик (подобный Мужичку с ноготок), в белой одежде, босой, без шапки, с железной булавой (вспомним некрасовского Мороза-воеводу). 31 декабря он трясет землю булавой, и ему приносят в жертву кутью. Это тот же Мороз (Морозко), которого восточные славяне также представляли низеньким длиннобородым старичком (либо, наоборот, могучим мужем или старцем), который бегает по полям и стуком вызывает морозы. Он же – сильный кузнец, сковывающий реки и землю.

Накануне Рождества его зовут есть кисель или кутью (вместе с волком и «нечистыми» мертвецами) и просят не губить посевы.

Мороз, казалось бы, не столь уж зол. В сказках он испытывает и награждает (подобно Яге) пришедшего в его ледяную избушку. Зюзя порой помогает людям, предупреждает о грядущих морозах. И все же некоторые данные говорят о его родстве с подземным хозяином тьмы.

Привычный нам новогодний Дед Мороз – скорее заимствованный с Запада Санта-Клаус (св. Николай, заменивший там Водана). А Снегурочка, дочь Мороза и Весны, – плод поэтической фантазии А. Н. Островского. В фольклоре же супруга Мороза – Зима или Смерть, как в белорусской песне:

 
Смерть с Морозом танцювала,
Танцювала и спивала,
И за море десь погнала.
 

Как будет показано ниже, эта Смерть – не Яга, а Морана, богиня весны и смерти, славянская Персефона. Чехи и словаки весной выносили чучела Мораны и Дедки с песней: «Дедка наш, дедка, пожрал ты у нас все». Этот всепожирающий Дедка, несомненно, олицетворяет зиму, когда люди жили только летними и осенними запасами, которых могло и не хватить до нового урожая. В другой песне говорится, что из-за Дедки и умерла Морана.

Козьма Пражский упоминает чешского бога смерти и войны, называя его «зятем Цереры». Зять Деметры-Цереры – это Аид (Плутон), похититель Персефоны. В сказке (о чем речь впереди) ему соответствует Кощей Бессмертный, похититель Марьи Моревны. Этот Кощей – владыка ада (krolpiekelny – в польской сказке). Имя его связано с древнерусским «кощьное» (преисподняя), славянским «кость» и тюркским «кошчи» (раб). Его дворец, полный сокровищ, стоит на краю света на стеклянных (ледяных?) горах. Служит ему войско чертей.

Смерть Кощея запрятана в яйце, яйцо – в утке, утка в зайце, заяц – в сундуке, сундук же – под дубом на острове среди моря. Нетрудно узнать здесь остров Буян, Мировое Дерево на нем и Мировое Яйцо. Не случайно герою, чтобы добыть это яйцо, нужна помощь животных всех трех миров – земного (волк), небесного (орел) и нижнего (щука). Здесь перед нами снова подземный бог смерти с претензией на вселенское владычество (библейский Сатана – всего лишь «князь мира сего»).

На Украине существовал обычай: на Масленицу привязывать деревяшку к ноге тому, кто не торопился вступать в брак. Эта деревяшка именовалась «колодка» или «Колодий». Кроме того, женщины за 5–7 дней Масленой недели успевали отметить рождение, смерть и похороны Колодия. После похорон (сожжения) его оплакивали, а затем бурно радовались. По словам самих крестьянок, Колодий был колдун, похищавший красивых женщин, покуда его не убили. Один крестьянин сказал, что это был языческий бог, изображение которого женщины и молодежь чествовали в понедельник перед Великим постом. Этот похититель женщин, умиравший с началом весны, явно сродни Дедке и Кощею.

Автор этих строк слышал на Харьковщине (в с. Шевченково Сахновщинского района) рассказ о женщине, в летаргическом сне побывавшей на том свете. Сначала она попала к «скупому деду», у которого «всего было много, только все черное», затем – к «щедрой женщине». Та толкнула ее с обрыва, и заснувшая пришла в себя. «Скупой дед», очевидно, Чернобог, а «щедрая женщина», воскресившая временно умершую, – Лада.

Чернобог богат (как хозяин земных недр), но богатство его никому не приносит добра. «Чорт гроши мае, а в болотi сидить», – говорили украинцы. Он распространяет вокруг себя не плодородие (как Род или Велес), а бесплодие, смерть, холод. Оказавшись вне общины славянских богов, Чернобог и Яга создали свою антиобщину с антиморалью. Возможно, в эзотерическом учении их жрецов утверждалось, что Чернобог – законный владыка Вселенной, лишь временно заточенный светлыми богами. Но почитатели последних были уверены: с окончанием зимы как и всякая нечисть, гибнет, покидает земной мир.

Стрибог – дед ветров

(Пантелеймон, Вий, Касьян, Буняка, Соловей-Разбойник, Погода, По-хвист, Никола.)

Отношение земледельца и скотовода к ветру неоднозначно. Ветер может принести долгожданные дождевые облака или желанную прохладу, а может обернуться страшным бедствием. Бог ветра, очевидно, был уже в общеиндоевропейской мифологии (греческий Эол, индоиранские Ваю и Вата). При этом у иранцев было два Ваю – добрый и злой. Индийский Ваю – воинственный спутник Индры, отец его дружинников-марутов. Дети Ваю – обезьяний царь Хануман и богатырь Бхима – отличаются огромной силой и буйным нравом. У германцев бог ветра и бури слился с богом-колдуном типа Велеса и в образе яростного воителя Одина-Водана занял престол главы богов. Ветер, таким образом, представлялся если и не злым, то буйным, воинственным и своенравным.

У славян богом ветра был Стрибог. В «Слове о полку Игореве» «ветры, Стрибожьи внуки, веют с моря стрелами на храбрые полки Игоревы». (Заметим, что индийское «Маруты» также означает «с моря веющие».) Моравское stri означает «ветер, приносящий непогоду».

Имя этого бога пытались объяснять как «распространяющий блага» (Р. Якобсон), индоевропейское «отец-бог» (Paterbkagos; M. Вей), иранское Sri-baga (возвышенный бог; Р. Пирхеггер). В нем пытаются видеть небесного бога-отца (то есть Рода). Однако в славянских источниках хозяин ветров вовсе не выглядит благим небесным богом. Скорее наоборот.

В «Слове…» Стрибог враждебен русскому войску. Ярославна лишь молит Ветер-ветрилу не веять стрелами на воинов ее мужа. У с. Воронино Ростовского уезда, по преданию, находилось капище Стрибога, где гадали по внутренностям жертвенных воронов. Вороны – спутники Одина, а «черные птицы» – «Сатурна» Масуди (Чернобога). Болгары верили, что ветер обитает в пещерах и пропастях, а стерегут его там халы (драконы), одноглазая вештица (ведьма) или слепой старик (вспомним игру в «слепого деда» или «слепую бабу»). По сербским представлениям, ветрами повелевает Ветряной воевода (его праздник – 29 июня), св. Стефан (2 августа) либо св. Пантелеймон (27 июля); по чешским – Яга; по македонским – Илья-пророк; по украинским – сердитый старик за морями или Ветродуй, главный из пяти ветров; по русским же – Ветровый царь, Вихревой атаман, старший из четырех (семи, восьми) братьев-ветров. В восточнославянских сказках выступают Ветрова Мать и Ветров Батька.

Как видим, хозяева ветров у славян – либо Громовник и близкие к нему персонажи[19]19
  Св. Пантелеймон на Украине зовется Поликопа. Его праздник, как и день Ильи (20 июля), приходится на время, когда молния или раздутый ветром пожар могут сгубить уже выращенный урожай.


[Закрыть], либо зловещие фигуры типа Чернобога и Яги. Но самое интересное поверье записано П. П. Чубинским на Западной Украине (в Грубешевском уезде). Согласно ему, ветрами повелевает некий «барин», сидящий под землей и держащий ее на себе. Тут уже впору припомнить подземного бога на Збручском идоле. А еще – гоголевского Вия, казалось бы, совсем не связанного с ветром.

Вий не вымышлен Н. В. Гоголем, хотя образ этот сохранился для науки только благодаря великому писателю (очень точно передававшему этнографический материал). В его повести Вий – подземный карлик (в черновике – великан) с огромными веками. Он почти слеп (не может открыть глаз без посторонней помощи), но взгляд его всевидящ и смертелен. Следует заметить, что обитатели потустороннего мира обычно невидимы для людей, и наоборот. Яга не видит пришедшего к ней героя, лишь чует его «русский дух». И только Вий, этот шаман мира нечисти, видит Хому, даже огражденного магическим кругом.

Видный иранист В. И. Абаев сопоставил Вия с иранским Ваю и осетинскими вайюгами. Ваю (особенно в злой ипостаси) – бог не только ветра, но и смерти, неодолимый и безжалостный. А вайюги – одноглазые великаны, стражи подземного царства мертвых. В зороастрийском рива-яте (послании) и у персидского поэта XI в. Асади-Туси богатырь Гаршасп (Кере-саспа) загоняет под землю злого дэва ветров, который с тех пор держит на себе небо и землю. Кере-саспа подобен индоевропейскому громовнику: грубоватый и буйный воитель, истребляющий палицей драконов и других чудовищ.

Славяне тоже делили ветры на добрые и злые. Считали, что в первых летают души праведных людей, а во вторых (особенно в вихре) – нечистая сила, в том числе змеи-халы. Белорусское заклинание призывает на вихрь молнию. То есть и славяне, и иранцы сближали ветер с чудовищем – врагом Громовника.

Огромными веками и губительным взглядом отличаются у славян также св. Касьян и Шелудивый Буняка. Касьян Немилостивый (29 февраля) скорее напоминает злого демона. От него, чей день отмечается лишь раз в четыре года, крестьяне ждали только несчастий. Верили, что взгляд его губит все живое и даже уничтожает города, что он обитает в пещере, лишенной света, или погребен живьем, что его, скованного, избивают ангелы или черти. Касьяна считали также привратником ада, выпускающим оттуда 12 злых ветров, разносящих эпидемии.

Половецкий хан Боняк, погулявший со своей ордой на нынешней Западной Украине, превратился в местных легендах в настоящее чудовище – великана, людоеда и колдуна Шелудивого Буняку. Стоит ему поднять громадные веки – и он видит все на 100 миль вокруг, а от его взгляда проваливается целый город, уходят под землю царевна, королевич с войском и дворец с сокровищами. Убившим Буняку пришлось долго преследовать его отсеченную голову. Иногда он представляется ожившим мертвецом.

Подобный персонаж есть и в ирландской мифологии: Балор, вождь одноглазых демонов-фоморов, взгляд которого сжигает все.

Индолог Г. М. Бонгард-Левин и иранист Э. А. Грантовский в своей замечательной книге «От Скифии до Индии» сумели восстановить общеарийский (индоиранский) миф о Крайнем Севере, сохранившийся, в частности, у скифов (в передаче греческих авторов). Согласно этому мифу, далеко на севере лежат неприступные высокие горы.

Путь туда стерегут чудовища – одноглазые аримаспы (подобные вайюгам), грифоны. В пещере среди гор обитает северный ветер (Борей). И лишь могучий герой или великий шаман может, преодолев горы, попасть в блаженную страну (Гиперборея, Швета-двипа – Белый остров). Страна эта, однако, имеет черты загробного рая, порой отождествляется со Сваргой – раем Индры.

У зороастрийцев, как и у славян, север – злая, смертоносная сторона. С севера, в частности, приходит Ангра-майнью. Помнили славяне и о гнезде бога ветра в северных горах: русские называли северный ветер «горичем». Однако же главная грань Збручского идола была обращена на север.

Сродни Вию-Ваю и былинный Соловей-Разбойник. Подобно Ваю, он загораживает путь и губит всех, пытающихся пройти. Соловей восседает на трех дубах (Мировом Дереве) и издает звериный рев, змеиное шипение, птичий свист, то есть звуки представителей всех трех миров. Перед нами снова злой бог, претендующий на роль владыки Вселенной. И одолевает его (выбив стрелой глаз) не кто иной, как Илья Муромец – воплощение Громовника (его даже прямо отождествляли с Ильей-пророком). Интересно, что у Соловья, как и у греческого бога ветров Эола, все сыновья женятся на собственных сестрах.

Так что Стрибог (Вий, Соловей и др.) – тот же Чернобог? Не совсем так. Все же его почитали в главном святилише Киева, рядом с Перуном и Даждьбогом, а не на Лысой горе. Вероятно, смертоносный Вий был особой, злой ипостасью Стрибога. Благой же Стрибог представлялся грозным соратником Перуна. Об этом могут говорить сербские песни, где Илья-громовник, Огненная Мария (его супруга-громовница – см. ниже) и хозяин ветров Пантелей вместе карают грешников.

Представление о двух богах ветра сохранили и польские историки XV–XVI вв. Длугош и его последователи упоминают Погоду – бога хорошей погоды или благоприятного ветра. В польском и чешском языках слово «погода» означает благоприятное для нив время, а в русских областных говорах – наоборот, ненастье. В то же время Кромер, Вельский, Стрыйковский говорят о боге непогоды и сильного ветра Похвисте; «Синопсис» и Густынская летопись называют его Позвиздом (польск. chwistac, gwizdac – «свистеть»). Позвиздом звался один из сыновей Владимира Святого, а в уже упомянутой украинской песне русы молятся богу Посвистачу о благоприятном ветре на море, и бог этот «гуляет» с Мокошью. Следовательно, даже бог буйного ветра и ненастья не считался однозначно злым.

Стрибог и Посвистач связаны с морем. В христианские времена покровителем рыбаков и мореходов стал Никола. В былине он помогает Садко обуздать разгулявшегося Морского Царя. Поморы верили, что можно вызвать ветер на море, дразня лысого деда (на иконах св. Николай изображается лысым).

Бог ветров стоит как бы на грани двух общин славянских богов, почти сливаясь то с Перуном, то с его врагами и Чернобогом. Нам неизвестна родословная Стрибога. Быть может, он не был потомком Матери Лады, а существовал извечно, носясь над изначальным морем, как библейский Дух Божий. Грозного и своенравного, его не любили, но почитали, поскольку видели от ветра не только зло.