Текст книги "Дикарь (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Мануйлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

ИНТЕРЛЮДИЯ

Как правило, в крупных городах жизнь молодёжи буквально кипела. Новые лица, десятки разнообразных способов проведения досуга, огромный выбор развлечений. Многочисленные торговые центры, переполненные бутиками стильной одежды. Сотни всевозможных кафешек, которые можно было посещать хоть каждый день. Модные клубы. Очевидно, что скучать молодой девушке, живущей в городе, было некогда.

В расстроенных чувствах Катя глубоко вздохнула. К её большому сожалению, Верхние Норки были далеки от звания крупного города. Да что там крупного – посёлок городского типа больше походил на разросшуюся деревню, которую из числа прочих крохотных населённых пунктов выделяло лишь наличие церкви. Естественно, с развлечениями тут было туго.

Нет, конечно, нельзя сказать, что тут совсем ничего не было. Например, деревянных сарай, словно в шутку названный «Домом Культуры», вечером превращался в жалкое подобие клуба. Вспомнив своё первое и единственное посещение этого места, Катя поморщилась: тесное помещение, переполненное миазмами пота вперемешку с дешёвым пивом, вызвало у неё отвращение. С тех пор она твёрдо решила, что на деревенской дискотеке ноги её больше не будет.

Именно тогда она и познакомилась с Серёгой. Тот сидел на капоте вишнёвого автомобиля, чей цвет был с трудом различим в мерцании потускневших от времени фонарей, скрестив руки на груди и взглядом охотника выцеливая выходящих из клуба девушек. Когда Катя проходила мимо него, впечатление крутого парня немного смазывалось: от басов машина ощутимо дрожала, и капот немного подкидывал Серёгу. После особенно громкого звука (вроде как из автомобиля, но в этом Катя уверена не была) Серёга «пролевитировал» навстречу девушке:

− Привет, красавица! Не хочешь покататься?

Катя не хотела. Но вечер уже был безнадежно испорчен, поэтому она решила согласиться. В любом случае, хуже не будет. Заметно лучше, впрочем, тоже не стало: Серёга, не предпринимая никаких попыток пообщаться с Катей, просто… Возил её на машине под громкую музыку! Девушка фыркнула. Если он хотел произвести на неё впечатление, то выбрал явно не тот способ.

С тех пор так и повелось, что Катя начала по вечерам ездить с Серёгой и его компанией. Вано и Таня больше были заняты друг другом, поэтому большую часть их встреч Катя проводила, скучающе глядя в окно. Такой досуг был ей совсем не по душе, но всё же это было лучше, чем просто сидеть дома в компании деда и бабушки. Первый почти не замечал внучку, полностью сосредоточив своё внимание на старом телевизоре, а вторая не оставляла попыток научить молодую девушку рецептам национальных блюд. Получалось плохо: Катя не планировала печь пироги. Ей хотелось наслаждаться молодостью, а не готовиться к старости. К счастью, с бабушкой и дедушкой она проводила совсем мало времени: старики, несмотря на пенсионный возраст, постоянно находили себе какие-то занятия. Катя не слишком вникала в их допотопные дела.

Так продолжалось до тех пор, пока не произошла судьбоносная встреча из тех, что переворачивают жизнь с ног на голову. По крайней мере, она была такой для Кати: встретив Игоря, она многое для себя поняла.

Во-первых, теперь она точно знала, что больше никогда не станет кататься с Серёгой. Этот сумасшедший чуть не угробил их, выехав на встречную полосу и практически слетев с дороги! Рисковать в поездках с таким водителем Катя не собиралась. Она была слишком молода и красива, чтобы умирать.

Во-вторых, она поняла, насколько Серёга ей не соответствует. Молчаливый парень, помешанный на музыкальной системе своего древнего автомобиля, никогда не казался Кате интересным, но после знакомства с Игорем она окончательно в нём разочаровалась. Приятный голос и грамотная речь новообретённого собеседника натолкнули Катю на определённые мысли о будущем. И для Серёги там места не нашлось.

В общем, как следует взвесив все за и против, она решила порвать общение с деревенским парнем. В конце концов, окружение сильно влияет на человека, а девушке совсем не хотелось скатываться вниз. Катя гордилась собой и была абсолютно уверена, что приняла верное решение, но с тех пор жизнь в Верхних Норках стала совершенно невыносима.

Заняться теперь было нечем. Раньше вечерняя езда с Серёгой, хоть и была довольно скучной, но хотя бы заполняла свободное время, создавая у девушки иллюзию занятости и нужности, такую важную для большинства женщин. Теперь Катя не находила себе места. Проводя чуть ли не целые дни в своём телефоне, она уже почти решила согласиться готовить вместе с бабушкой пироги, когда на пороге дома неожиданно появился отец.

Нельзя сказать, что Катю это обрадовало: так уж получилось, что папа никогда ей не интересовался, деньгами откупаясь от отцовских обязанностей, таких как воспитание, забота, защита и даже общение. Мама Кати никогда не приезжала вместе с ним − они были в разводе и на дух друг друга не переносили. Кажется, у мамы даже была новая семья – точно девушка утверждать не могла. В конце концов, никаких контактов с дочерью от первого брака женщина не поддерживала, поэтому Катя тоже не собиралась узнавать, как у матери дела. Пусть делает, что хочет, – главное – не надо лезть в её жизнь.

Отец не распространялся о своих делах. Судя по всему, он с головой ушёл в бизнес, и дела у него шли в гору. На это намекал телефон Кати – самая модная модель на рынке. Модная – и, естественно, дорогая.

С самого детства Катя жила у бабушки с дедом. Папа постоянно пропадал. Не сразу, но однажды исчезла и мама. Каждый из родителей жил своей жизнью, в которой Кате места не было.

− Привет, − хрипло буркнул отец в чёрную бороду. Обычно ухоженная, сейчас она была спутана, что заставило Катю отвлечься от телефона и внимательнее присмотреться к его лицу. На нём было столько ссадин и кровоподтёков, что девушка невольно поднесла руку ко рту: отец выглядел так, будто скатился с вершины горы.

− Что с тобой произошло? – ужаснулась дочь.

− Всё нормально! – грубо бросил отец. И всё. Не произнеся больше ни слова, он прошёл мимо Кати так, словно её не существовало. Отец направился в небольшую комнату в дальнем конце этажа. Раньше это была комната для них с мамой, но ни он, ни его бывшая жена давно уже не жили в этом доме. Бабушка поддерживала там порядок в надежде, что они помирятся и всё будет как прежде. Но так, как прежде, быть не могло.

От мамы Катя унаследовала стройную фигуру и пухлые губы, ради которых тысячи женщин были готовы обкалываться гиалуроновой кислотой; от папы же ей достались чёрные пронзительные глаза, эмоциональный характер и упрямство. Последнее заставило её подняться с дивана в прихожей и стремительным шагом последовать за отцом. Она почти догнала его у входа в комнату, но тут он обернулся: борода не могла скрыть нескольких отсутствующих зубов, когда он оскалился. Отец обжёг дочь яростным взглядом отёкших глаз и захлопнул дверь прямо перед её носом.

«Нас – в дверь, мы – в окно», – мысленно продекламировала Катя неведомо откуда взявшуюся фразу. Она умела быть настойчивой и не собиралась так просто отступать. Тем более, окно в комнате действительно было. В Катиной голове тут же сформировался план: она подойдёт к окну снаружи и будет стучать до тех пор, пока раздражённый отец не согласится с ней поговорить. Она сама не знала, что хочет от него услышать. Пожалуй, она ни разу не слышала от него того, чего всегда хотела. Некстати возникшая мысль чуть не заставила Катю расстроенно отступить.

Усилием воли прогнав приступ неожиданной слабости, девушка обулась и вышла на улицу. Стояла поздняя весна, и было достаточно тепло, чтобы гулять без куртки. А ещё – чтобы оставлять окно открытым.

Катя приблизилась к раме и уже собиралась требовательно постучать по ней, как вдруг остановилась. Занесённый для удара аккуратный кулачок замер в воздухе, чёрные глаза – шокированно расширились.

Отец сидел за своим старым ноутбуком. За те несколько минут, которые он провёл в комнате, отец успел зайти на какой-то сайт и запустить видеозапись, сделанную, похоже, камерой наблюдения. Качество съёмки, конечно, оставляло желать лучшего, но два мужских силуэта, пересекающих улицу, были вполне различимы. И Катя готова была поклясться: один из них ей знаком.

Отец остановил видео и сделал скриншот, увеличивая лица мужчин. Катя нервно закусила губу: сомнений не оставалось – одно из них принадлежало Игорю. Что-то бормоча себе под нос, её отец достал телефон и набрал какой-то номер. Пришлось прождать несколько минут, нервно отбивая дробь по столу, прежде чем ему наконец ответили и он заговорил:

– Вячеслав Сергеевич, здравствуйте. Это я. – небольшая пауза. – Да, жив. Мне повезло. Остальные? Остальные мертвы. Да, все. У меня к вам просьба. Можете передать нашему человеку в СЗГ фотографию? Я вам её сейчас скину. Мне нужно знать, когда кто-то из этих двоих выберется куда-нибудь из здания их конторы. Да. Хочу отомстить. – отец замолк. Похоже, с другой стороны телефона кто-то долго говорил. Собеседник, конечно, не мог этого видеть, но отец всё равно кивал головой, соглашаясь с его словами. Наконец он вновь заговорил:

– Понял вас. Спасибо. До связи.

Он положил трубку. Катя мигом отстранилась от окна и прижалась к стене, надеясь, что отец её не увидел. Постояла так целую минуту, слушая своё бешено бьющееся сердце. И лишь после этого, убедившись, что отец сидит на том же месте, пересматривая видео с камеры наблюдения, Катя медленно, не издавая ни звука, отошла от окна подальше. А потом и вовсе побежала.

Ноги принесли её на соседнюю улицу – не слишком далеко, но вполне достаточно для того, чтобы выполнить задуманное и остаться при этом незамеченной. Небольшой проулок, заканчивающийся тупиком, был достаточно скрытым местом. Катя дрожащими руками достала свой телефон.

В тот вечер Игорь звонил с него, и после этого за ним приехали какие-то люди. Наверняка они знают, где он. Катя быстро листала список вызовов, пока не нашла нужную дату, и с облегчением выдохнула. Номер сохранился.

– Дежурная часть, – ответили ей спустя всего два гудка. Катя, не ожидавшая такой быстрой реакции, замешкалась:

– Эм, здравствуйте… Могу услышать Игоря?

– Какого Игоря? – бесцветным голосом уточнил собеседник.

– Ну, такого… – Катя вдруг смутилась. Она не знала о нём ровным счётом ничего: ни фамилии, ни места жительства, ни даже возраста, – Молодой, короткая стрижка… А! – вдруг вспомнила девушка. – Он говорил, что он от какого-то Кратова. Пожалуйста, это очень важно!

– От Кратова? – протянули в телефоне. Что-то в голосе говорившего не понравилось Кати, но разобрать, что именно, она не смогла. – Сейчас я позову человека, который с вами поговорит. Не кладите трубку.

Катя послушно ждала. Ветер шевелил деревья у входа в проулок. В мусорный бак, заляпанный непонятного рода субстанцией, прошмыгнул потрёпанный жизнь одноухий кот. Где-то неподалёку ревел мотор какой-то машины. В общем, Верхние Норки жили своей обычной скучной жизнью. А жизнь Кати наполнилась значимостью.

– Алло? – в трубке раздался женский голос. Катя тут же нахмурилась – она ожидала услышать Игоря, – но выбирать не приходилось.

– Здравствуйте! Я могу услышать Игоря?

– Сожалею, но его сейчас нет, – никакого сожаления в голосе, разумеется, не было. – А что вы хотели?

– Вы могли бы ему кое-что передать? – заволновалась Катя. Разговор шёл совсем не так, как она себе представляла. – Пожалуйста. Это важно.

– Хорошо, говорите, – благосклонно ответила ей девушка в телефоне.

В конце переулка возникла машина, неприятно слепя глаза слишком ярким светом фар. Катя заторопилась:

– Пожалуйста, скажите ему, что его ищут! Арсен Микоелян собирается ему мстить. Пусть Игорь ни в коем случае не покидает здание СЗГ! Ни в коем случае, слышите?! Его хотят убить! – сбивчиво проговорила Катя.

Из машины вышли двое.

– Хорошо, я записала, – неестественно спокойно ответила ей девушка. – А кто вы? Ну, чтобы я смогла сказать, от кого поступила информация.

– Я Ка… – начала было Катя, но тут телефон выбили из её рук.

– Она грязная шлюха! – прокричал Серёга в упавший мобильник, а затем с ненавистью растоптал его.

Катя отшатнулась. Отношения с Серёгой закончились, не успев начаться, и она думала, что они больше не встретятся. Тем более странным было, что он нашёл её в переулке и подъехал. А то, что он сделал с телефоном… Это было не только странно, но и страшно.

Вместе с Серёгой приехал и его дружок Вано. Ухмыляясь, он уселся на капот вишнёвой машины и с предвкушением уставился на Катю. Девушка напряглась. Ситуация принимала скверный оборот.

Серёга пинком отправил остатки телефона в сторону мусорного бака и повернулся к Кате. Его глаза горели безумием:

– Ну что, сука? Поговорила со своим хахалем, а?! Я тебя спрашиваю! – он схватил Катю за волосы и потащил к машине. – Ну ничего, шлюха, ничего: я тебе покажу, как изменять своему мужику!

– Отпусти меня, идиот! – закричала Катя, за что тут же получила сильный удар по голове. Затем – ещё один, по лицу. И ещё. Боль ослепила её даже сильнее, чем фары старого автомобиля. Из глаз брызнули слёзы, рот наполнился кровью. Кажется, ей сломали нос.

– Заткнись, мразь, – угрожающе прошипел Серёга. К шее девушки прижалось что-то холодное. Кажется, отвёртка. Катя была в ужасе. Дрожа, она прошептала:

– Отпусти меня. Иначе я закричу.

– Ничего, – сумасшедшее лицо Сёреги пересекла самодовольная ухмылка. Вано тем временем встал с капота и приглашающе распахнул дверь.

– У меня очень громкая машина.

* * *

– Кто звонил? – спросил дежурный. Когда по телефону спросили об Игоре и Кратове, Стас решил не брать на себя лишней ответственности и доложить начальнику, но по пути встретил девушку из отдела элементалей и тут же ввёл её в курс дела. Внимательно выслушав его, девушка подумала и сказала: «Знаешь, не нужно ничего никому передавать. Я сама с ней поговорю. Пойдём».

Стас не стал спорить. В конце концов, это внутренний вопрос элементалей. Зачем обычному служивому в него лезть? Его дело – выполнять свои обязанности и как-нибудь дотянуть до нужной выслуги, чтобы уйти на пенсию. А элементали пусть сами там разбираются.

Взяв трубку, девушка тут же вытурила Стаса из дежурки. В другой ситуации он бы, наверное, возмутился – в конце концов, это было его место! – но девушкам, как известно, нужно уступать. Особенно если эти девушки смертельно опасны.

Спустя несколько минут девушка вышла из дежурки, и тут Стас не смог сдержать любопытства.

– А, не обращай внимания, – девушка легкомысленно махнула рукой. – Похоже, она просто ошиблась номером.

– Но она же говорила о Кратове, – усомнился Стас.

– Вряд ли, – девушка покачала головой. – Возможно, оговорилась. Ну или это её фамилия, кто их поймёт.

Стас задумался. Он точно помнил, как услышал слова «от Кратова». Или «Ократова»? Ему вполне могло показаться.

– Не бери в голову, боец, – девушка ласково провела Стасу рукой по груди. Все мысли в голове дежурного перемешались, а затем рванули куда-то вниз. – Просто досадная ошибка. Ничего страшного.

– Может, ей всё-таки нужно кого-то позвать? – больше для проформы спросил Стас. Делать ему, конечно, ничего не хотелось, однако показать свой профессионализм было необходимо. Женщины такое любят.

Девушка из отдела элементалей обворожительно улыбнулась, по достоинству оценив благородный жест дежурного.

– Не нужно. Она уже положила трубку.

* * *

ГЛАВА 18

Комната, в которой его разместили, меньше всего напоминала медицинскую палату. Единственным, что их объединяло, был, пожалуй, размер: места в помещении хватало лишь на то, чтобы сделать восемь шагов в длину и шесть шагов в ширину. И это можно было провернуть лишь в том случае, если удастся обойти расположенную в центре комнаты кушетку, больше всего напоминающую кресло в кабинете стоматолога. И при условии, что ты к этой самой кушетке не привязан.

Словом, Филиппу возможности прогуляться не предоставлялось.

Жаловаться на это он, конечно, не спешил. По крайней мере, его оставили в живых и даже всерьёз занялись его лечением, обработав раны и поставив капельницу с физраствором. Филипп поморщился: элементали из Дома Прометея сильно его потрепали. Повезло, что им с Игорем удалось выбраться из этой передряги живыми. Если, конечно, последний козырь, оставленный Филиппом на крайний случай, можно считать удачей.

– Я тебя ещё раз спрашиваю: откуда у тебя особый значок?!

«Господи, ну почему меня допрашивает именно он?»

– А я ещё раз отвечаю, – терпеливо, будто объясняясь с умственно отсталым, повторил Филипп то, что, наверное, говорил уже тысячу раз. Ну ладно, не тысячу – и всё же достаточно, чтобы и самому поверить в эту версию:

– Когда бежал, нашёл его на земле. Наверное, Ярослав выронил, когда мы выбрались из-за деревьев и пошли в здание.

– Да неужели? Вот так просто взял и нашёл особый значок напарника? На улице? – с издевкой переспросил Николай Андреевич, сложив пальцы на пиджаке, опасно натянутом в районе живота.

«Сомнительно, что, если бы начальник отдела сам пошёл в разведку, он смог бы спрятаться за деревом».

– Именно так, – с серьёзным лицом подтвердил Филипп. Если решил врать – делай это до конца. И постарайся сам поверить в свои слова. Тогда и других убедить станет не в пример проще. Филипп хотел вдобавок кивнуть, чтобы придать своим словам больше весомости, но сделать этого, к сожалению, не смог: мешал удерживающий голову ошейник из родия. Наручники из того же металла плотно фиксировали руки на подлокотниках, поэтому подкрепить свою речь за счёт жестикуляции тоже не получалось. Оставалось уповать на красноречие и тупость собеседника. Благо и первого, и второго, по мнению Филиппа, было в достатке.

Николай Андреевич убрал руки за спину и с видом Наполеона принялся мерить помещение шагами, о чем-то размышляя. Филипп не мешал ему: практика показывала, что иногда лучше помолчать.

– Я всегда знал, что ты нечист на руку, – судя по всему, начальник опытом Кратова не обладал, – Но в этот раз ты превзошёл сам себя! Как только мы найдём доказательства, – а мы сделаем это, уж поверь! – Тебя приговорят к смертной казни!

Это было правдой. Убийство преступников практиковалось в государстве очень редко, лишь в тех случаях, когда нарушение закона было особо тяжёлым. Предательство входило в этот список.

– Но у тебя – пока ещё! – есть шанс спастись, – продолжал распаляться Николай Андреевич. Он ускорился, видимо, желая вызвать у Филиппа головокружение. Напрасная надежда: Кратов на него даже не смотрел. – Ты должен сознаться!

«Ага. Вот мы и подошли к главному».

В отличие от конечностей и шеи, брови Филиппу в движении никто не ограничил, и он с удовольствием позволил им приподняться вверх.

– Сознаться в чём? – изобразил он искреннее непонимание.

– В предательстве и убийстве напарника, идиот! – Николай Андреевич не выдержал и взорвался. Одним из главных качеств хорошего руководителя было держать себя в руках при любых обстоятельствах. Но так уж вышло, что хорошим руководителем начальник разведки никогда не являлся.

Филипп прикрыл глаза, словно задремав. Отвечать на истерические выкрики начальника было ниже его достоинства.

– Если ты подпишешь признание, – чуть успокоившись, принялся увещевать Николай Андреевич, – Мы сможем смягчить твоё наказание. Возможно даже, что срок, который ты получишь, будет не пожизненным!

«Радужная перспектива. Насквозь лживая – но радужная».

– Достаточно во всем сознаться, и ты всего лишь получишь срок.

«А ты – премию».

– И тебе лучше поторопиться, – голос Николая Андреевича звучал угрожающе. – Если ты не подпишешь признание до того, как мы найдём доказательства твоей вины, на помилование можешь не рассчитывать. Подумай об этом хорошенько. И прими правильное решение. Ты ведь умный человек, Филипп.

«Вот уж враки. Ты всегда считал меня полным дураком. Впрочем, как и я тебя».

На этот раз брови Кратова поползли вверх против его воли. Николай Андреевич, сочтя это своей маленькой победой, принялся «додавливать»:

– Тебе даже не придётся думать. Мы сами подготовим текст признания. Просто подпишешь и всё. Идеальный вариант.

Этого Филипп уже не выдержал. Он расхохотался, глядя прямо в лицо стремительно багровеющему начальнику. Кратов, конечно, знал, что Николай Андреевич о нём не слишком высокого мнения, но и предположить не мог, что всё настолько плохо. Похоже, босс считал его полнейшим идиотом.

«Ну, сохранить серьёзность не получилось. Так какая теперь, к чёрту, разница?»

– Николай Андреевич, – отсмеявшись, позвал Филипп. Начальник, чей цвет лица оттенком мог посоперничать с перезревшей свёклой, вперил взгляд маленьких злобных глазок в скованного элементаля.

– Я не виноват и не буду ничего подписывать. Идите в жопу.

– Ты… Ты… – от наглости подчинённого Николай Андреевич надолго потерял дар речи. Когда ему наконец удалось прочистить горло, он с ненавистью прошептал:

– Жаль, здесь две камеры, и я не могу тебя пытать. Ты бы мигом всё рассказал, можешь мне поверить. Ну ничего, – в голосе начальника возникли сальные нотки. – Мы всегда можем устроить обыск в твоей квартире. В целях следствия, естественно. Я завтра же направлю запрос начальству, думаю, оно без проблем выдаст ордер. Это может быть важным для следствия! – Николай Андреевич приблизился к Филиппу настолько, что Кратов, не будь он скован, смог бы вырвать ему спрятанный в складках кожи кадык.

– Ну а то, что ты живёшь не один… Она ведь наверняка в курсе твоих делишек. Так что… Кто знает. Всякое может случиться.

По-дружески похлопав Филиппа по плечу, Николай Андреевич развернулся на каблуках и стремительным шагом покинул комнату. Элементаль медленно выдохнул: последние слова начальника разбудили в нём нечеловеческую холодную ярость.

Кратов закрыл глаза, стараясь взять эмоции под контроль. Некоторые вещи у него дома на самом деле не стоило показывать СЗГ, однако в одном своём предположении Николай Андреевич всё же заблуждался.

Филипп давно жил один.

* * *

– Как ты себя чувствуешь? – знакомый голос зазвучал до того, как дверь за его обладателем закрылась.

«Совсем не так плохо, как когда меня навещал предыдущий посетитель».

Что и говорить, Глазунов всегда нравился Филиппу. Таким, как он, больше всего подходит слово «образцовый». Умный. Старательный. Неукоснительно исполняющий приказы. Во всем выкладывающийся на полную – будь то сложная задача, которую нельзя доверить никому другому, или обычная тренировка. Внимательный командир, пользующийся заслуженным уважением подчинённых. Человек, не допускающий ошибок. Сам Фил никогда таким не был. Но гордился, что в своё время помог Мише.

– Лучше, чем до аварии, – усмехнулся Филипп, цитируя фразу из старого анекдота.

Миша не улыбнулся в ответ. При ближайшем рассмотрении нынешний командир отдела элементалей выглядел предельно уставшим. Глазунов держался молодцом – он всегда так делал, – но Филипп видел, что под серьёзными глазами Миши залегли тёмные круги, едва заметные прежде морщины у рта углубились, а щёки будто ввалились внутрь. Страшно представить, сколько он уже не спал.

– Я бы даже сказал, лучше, чем ты, – не удержался от комментария Фил. – Не пробовал отдохнуть? Говорят, помогает!

– Не пробовал, – Глазунов ответил так тихо, что приходилось прислушиваться, чтобы разобрать слова, – И вряд ли смогу себе это позволить, если в ближайшее время не разберусь с одним важным вопросом. Поможешь мне?

– Валяй, – благодушно предложил Фил.

– Расскажи мне, как погиб Ярослав. С самого начала.

Кратов вздохнул. Он уже рассказывал это, когда вернулся с того злополучного задания, после которого всё пошло наперекосяк. Или это случилось намного раньше? Впрочем, какая разница. Филипп прочистил горло. Разговор обещал быть долгим.

– Мы с Раевским выслеживали Скрипача. У них тогда в самом разгаре был конфликт с бандой Карло, доросший до открытых столкновений. После одного из таких случаев Скрипач был серьёзно ранен, и мы сели ему на хвост. Задача была проста: найти место, где Скрипач собирается схорониться на время лечения, и изучить его, – Филипп ненадолго умолк, делая вид, что вспоминает подробности. На самом деле в этом не было никакой нужды – он помнил всё так ясно, будто это произошло вчера.

– Машина, в которую он сел, довезла его до небольшой церквушки на окраине города. Древнее строение с потрескавшейся кладкой было окружено редкими, но толстыми деревьями, поэтому нам с Ярославом удалось подобраться достаточно близко и занять выгодную наблюдательную позицию. Мы увидели, как из автомобиля выбрался Скрипач: он шатался от потери крови и с трудом мог идти самостоятельно. Но тут из церкви вышел человек, который ему помог.

– Один человек? – впервые за время рассказа прервал его Глазунов.

– Да, – Филипп с трудом сглотнул комок вязкой слюны, – Он был один.

Убедившись, что больше у Миши вопросов нет, Кратов продолжил:

– С помощью этого человека Скрипач добрался до дверей церкви и скрылся внутри строения. Перед нами стоял выбор: вызвать группу захвата и продолжить наблюдение, или зайти в здание и попробовать взять обоих преступников самостоятельно. Ярослав предложил напасть, – Фил вздохнул. Бывший напарник был мёртв, поэтому сейчас Кратов мог говорить всё, что угодно, – проверить его слова было невозможно. Но он не врал: Ярослав действительно сам предложил атаковать Скрипача, пока он слаб. Всего два человека из банды, один из которых с трудом мог передвигаться, вряд ли могли соперничать с двумя подготовленными элементалями из СЗГ. Так им, по крайней мере, казалось в тот момент.

– Я согласился. Мы ещё полчаса следили за зданием, но никто не входил и не выходил. Церковь казалась безжизненной. Тогда мы решили напасть. Дверь была не заперта, и мы вошли в здание, тут же бросившись в разные стороны, чтобы нас сложнее было атаковать. Но никаких атак не последовало.

Филипп опустил веки. Перед глазами вновь стала увиденная ими картина: окровавленный Скрипач, распростершийся на мозаичном полу полуразрушенной церкви; пожилой мужчина, стоящий рядом и что-то торопливо говорящий; и девочка, сосредоточенно водящая руками над телом израненного бандита.

Скорее всего, Ярослав не ошибся – если бы они с Филиппом сейчас напали, у них были все шансы на убийство Скрипача. Старик и ребёнок не производили впечатления тех, кто мог защититься. Но убедиться в этом не удалось.

Ярослав уверенной походкой направился вперёд, на ходу покрываясь толстым смоляным доспехом. Со стороны это выглядело так, словно он измазался в чём-то вроде мазута, однако внешняя безобидность была обманчива: Раевский умел швыряться сгустками смолы, липкими оковами связывая конечности жертвы, а при попадании в лицо легко закупоривал дыхательные пути. Если подумать, сил у Ярослава было достаточно, чтобы какое-то время наравне сражаться даже с полностью невредимым Скрипачом. Но никакие умения не спасут от удара в спину.

«Длань Йети». Так Филипп про себя называл этот удар. Было в этом что-то детское – придумывать названия собственным приёмам – но Кратов не смог удержаться. В конце концов, это была, пожалуй, сильнейшая атака в его арсенале.

Правая рука покрылась толстым слоем острых, как маленькие отрезные диски, снежинок, которые постоянно пребывали в движении, превращая кисть Филиппа в замороженное подобие бензопилы. Возможно, именно поэтому доспех из смолы не смог спасти Ярослава.

Рука Филиппа пробила его грудь насквозь, прорвавшись сквозь защиту из стихии, а затем – кожи и рёбер. Раевский с недоверием уставился на торчащую из грудной клетки конечность, сверкающую снегом из-под кровавых пятен. А потом ноги перестали слушаться Ярослава, и он упал на мозаичные плиты пола.

Филипп освободил руку. Сильные элементали не умирают сразу – сила стихии старается поддерживать в них жизнь как можно дольше. Так и происходило: Ярослав уже практически не дышал, но в дыре, что появилась там, где прежде стучало сердце, бурлила смола, старясь помочь своему носителю. Филипп вздохнул, как вздыхают перед неприятной работой, которая должна быть сделана. Оставлять напарнику хотя бы крохотный шанс на жизнь он не собирался.

Наклонившись над Ярославом, он извлёк из его экипировки на груди особый значок и закинул его к себе в карман. Не то чтобы он всерьёз опасался, что напарник вызовет помощь – в его состоянии это едва ли было возможно, – просто Филипп предпочитал перестраховываться. По этой же причине он присел на корточки и свернул Ярославу шею. Смола тут же прекратила свои жалкие потуги и замерла. Всё было кончено.

Мысли Филиппа опустошились, освобождая место холодной отрешенности: Раевский, хоть никогда и не был ему другом, тем не менее за несколько лет работы стал неплохим товарищем – напарником, который был по-своему важен и ценен. Но Кратов не жалел о содеянном: всё было решено в тот миг, когда он увидел, кто находится рядом со Скрипачом.

– Это место засвечено. Вам нужно уходить, – сказал он, обращаясь к пожилому мужчине.

– Но мы… – начал было старик, но был тут же прерван девочкой, с силой дёрнувшей его за рукав. Она что-то торопливо зашептала, и мужчина, печально кивнув, повернулся к Филиппу:

– Мы уйдём. И даже заметём за тобой, – он скосил глаза на тело Ярослава, – следы. Но нам нужно хотя бы сорок минут. Это возможно?

– Хорошо, – за секунду обдумав слова старика, принял решение Филипп. Он поднял руку с часами и запустил на них секундомер. В идеале, конечно, ему следовало бы сейчас взять ещё не остывшее тело напарника и выбираться из церкви, но тогда СЗГ приедет сюда в кратчайшие сроки. А допускать этого было нельзя.

«А вот если немного подождать, отступить подальше и лишь потом вызвать СЗГ…» – в голове Филиппа молниеносно начал вырисовываться план. С кучей скользких моментов и далёкий от идеала, он был единственным, что Кратову удалось придумать.

– Это – последний раз, – предупредил Филипп, разбивая окно и выбираясь наружу в получившийся проём. На улице было холодно: осень пришла раньше, чем обычно. Вздохнув, Кратов дошёл до ближайшего дерева и сел у его подножия, спиной опершись о шершавый ствол. Он не шевелился до тех пор, пока на экране часов не возникла цифра «45». Сейчас. Он достал из набедренного кармана свой собственный особый значок и нажал на него. Пора было осуществить первый шаг своего плана.

Вращаясь вокруг своей оси, значок по широкой дуге направился в сторону деревьев, окружающих церковь. Филипп направился к другим кустам: ему предстояло немало работы, чтобы убедить СЗГ в своей невиновности.

* * *

– Что произошло в церкви? – голос Глазунова вырвал Филиппа из мира воспоминаний.

– Скрипач был не единственным человеком в помещении. С ним был элементаль, и очень сильный. Ярослав успел покрыться смоляной броней, но все равно пал от первого же удара, – Филипп едва заметно дёрнул плечами. Он старался подбирать слова таким образом, чтобы в них не было прямой лжи. – Если бы я остался, меня бы непременно прикончили.