Текст книги "Последнее фото"

Автор книги: Дмитрий Ковальски

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Глава 16

Николас сидел на скамейке и смотрел за тем, как мрачные тучи неспешно затягивают безоблачное небо. Теперь Петербург походил на себя гораздо больше. Последние дни светило яркое солнце, успевшее порядком надоесть. Да и пасмурная погода более подходила к его внутреннему состоянию.

Чтобы скрыть лицо, писатель обрезал с затылка волосы и налепил их под нос. Вышло неплохо, но при близком разговоре собеседник явно заметит неумелый грим. Зато издалека его было точно не узнать. Даже Федор, которого он ждал, сначала прошел мимо. И, только когда Николас окликнул его, подошел, удивляясь его виду.

– Вас не узнать, – сказал Федор и сдержал улыбку, но ямочки на щеках все равно выступили. – Прекрасные усы!

Николас понимал, что выглядит глупо. Зато повысил шансы не быть пойманным.

– Это мне нужно для книги. – Подобная фраза не раз спасала писателя от неловкой ситуации. Помогла и сейчас. Федор одобрительно кивнул.

– Так чем я могу вам помочь?

– Вы же знакомы с моим творчеством и понимаете, что мистические загадки возбуждают у меня интерес.

– Насколько мне известно, вы боретесь за то, чтобы доказать всем, что никаких потусторонних сил не существует. – Федор посмотрел по сторонам. – Мы же, наоборот, дарим людям веру в то, что их покойные близкие всегда рядом.

– В этом я как раз не сомневаюсь. – Николас кивнул. – Знай мы, что после смерти ничего нет, боялись бы ее куда сильнее.

– Вот именно, – чуть громче ответил Федор. – Так что я надеюсь, что вы не станете подвергать сомнению способности Мастера.

– Нисколько, – соврал Николас. – Мною движет писательское любопытство. Я хочу перенести образ Мастера в книгу и сделать это с превосходной точностью.

– Хорошо. – Федор немного расслабился. – Но вы обещали, что не только его образ попадет в роман…

– Само собой, без вас сюжета не выйдет.

– Отлично, – сказав это, Федор улыбнулся, – тогда задавайте ваши вопросы.

– Все просто, я видел человека, которому Мастер отказал. Почему же?

– Сначала люди приходят с просьбой, и Мастер принимает их. После он пробует говорить с их умершими родственниками. Если выходит, то он приглашает для фотографии. Если нет, то отказывает. Не все духи хотят, чтобы их тревожили.

Николас достал блокнот и что-то записал карандашом.

– Сколько времени уходит на то, чтобы уговорить призрака явить себя.

– Не больше месяца, но обычно одна-две недели. – Федор почесал затылок. – Иногда Мастер сам приглашает к себе людей, о которых говорят духи.

Еще одна запись.

– Могу я сделать такую фотографию?

– Нет, – тут же ответил Федор, – после вашей встречи с Мастером ночью с ним говорил призрак.

– Призрак? – Николас прекратил записывать и посмотрел на собеседника. – Кого же?

– Мастер сказал, что слышал голос девушки…

По спине и затылку писателя пробежал холодок.

– Он просил ее явить себя на бумаге, но она отказалась.

– Почему же?

– Не знаю, – безразлично ответил Федор. – Наверное, на что-то обижена. Вы не расстраивайтесь, я уже сказал, так бывает.

Николас почувствовал на себе тяжелый взгляд. Кто-то следил за ним. Или ему так казалось.

– Но могу я увидеть чудо-камеру?

– Она, к сожалению, неисправна… – Федор отвернулся. – Утром мы ее уронили, и пока я не успел ее починить.

– Упала?

– Да, мы ее настраивали, и я… – он скривил рот, – задел ее плечом.

Николас нахмурился. Слова помощника звучали неубедительно.

– Вы знаете, что Георгий Александрович вчера погиб? – твердо спросил Николас.

– Да, – тихо ответил Федор. – Но Мастер запретил нам об этом говорить.

– Почему?

– Георгий Александрович сам виноват… Хотел откликнуться на зов мертвого… Вот за ним и пришли.

– Вы, правда, в это верите?

– Простите, Николай, я вас уважаю, но отвечать на такие вопросы не стану, – сказав, он встал. – Пожалуй, я итак наговорил вам лишнего. – Парень кивнул в знак прощания. – Простите.

– Что вы… – Николас протянул руку. – Это мне следует извиниться за бестактные вопросы. – Федор пожал руку. – Иногда перестаю себя контролировать.

Юноша улыбнулся, отчего выступили ямочки на щеках, еще раз попрощался и зашагал в сторону фотоателье. Николас проводил его взглядом. Затем встал и пошел следом.

Он держался на расстоянии, чтобы в случае чего скрыться за деревом или ближайшим углом. Но Федор даже не думал оборачиваться. Он весело шагал и даже что-то напевал себе под нос.

Несмотря на это, Николас шел напряженно. Кто-то следил за ним. Либо бессонница довела его до такого состояния, когда фантазии вторгаются в реальную жизнь. Писатель дважды попытался подловить преследователя, но оба раза ничего не вышло. В итоге он списал все на воспаленное воображение и вернулся к задуманному, надеясь, что по пути Федор сделает остановку, поговорит с кем-нибудь или хоть как-то натолкнет писателя на ответ.

Но ничего не получилось. Федор вернулся в ателье. Ни с кем не говорил, никуда не заходил. Правда, вошел в квартиру через черный ход, расположенный во внутреннем дворе дома. О нем писатель не знал.

Выждав пару минут, Николас подошел, осмотрелся и потянул дверь на себя. Он не надеялся на то, что она открыта. Больше следовал чутью. Но, к его удивлению, дверь поддалась, открыв писателю длинный неосвещенный коридор.

Рука легла на плечо писателя.

– Николай, что же вы, как крыса, везде суете свой нос?

Писатель сразу узнал голос и даже обрадовался. Все-таки за ним действительно следили и он не сошел с ума.

– Послушал вашего совета, господа. – Николас обернулся и широко улыбнулся, словно повстречал старых друзей.

Перед ним стоял Кузьма с довольной ухмылкой на лице. Ермолай остался сзади, спрятавшись в тени тополя. Видимо, следил за тем, чтобы никто не помешал разговору.

– Что же вы там надеетесь найти?

– Собирался заглянуть в гости к Мастеру…

– Кстати, о гостях, мы вчера были в вашей квартире! – перебил его Кузьма. Писательские дела его мало интересовали. Кроме денег, которые тот надеялся получить.

– Мне сообщили.

– Настенька – чудесная девушка. – Кузьма облизнул губы. – Вы обязательно ей передайте, что она мне приглянулась.

Слова пролетели мимо и не задели писателя. Он все так же радушно улыбался.

– Зачем вы за мной следили? – Николас спросил об этом с такой легкостью, будто говорил о погоде.

Кузьма наигранно округлил глаза.

– Следили? Бог с вами, Николай, мы встретились совершенно случайно… – Он пожал плечами. – Видимо, судьба у вас такая, пока не вернете долг.

На этих словах к ним подошел Ермолай и сунул руку в карман пиджака.

Сейчас снова возьмется за нож, подумал Николас и ошибся. Тот достал стеклянный флакон и потряс им в воздухе. После бросил писателю. Флакон ударился о грудь и упал на землю. Содержимое рассыпалось.

– Это тебе, – прохрипел Ермолай.

– Чтобы вы, Николай, понимали, что мы о вас знаем все, – закончил фразу Кузьма.

Они загоготали.

Николас посмотрел вниз. От увиденного бросило в жар. Несколько часов он не думал об опиуме, даже ощутил облегчение. Но не теперь, когда отрава лежала у его ног…

– Срок вам – до конца недели, – сказал Кузьма и легко ударил писателя в плечо.

Николас не заметил, как они ушли. Все его мысли крутились вокруг флакона на земле. Он даже не слышал, что крикнул ему на прощание Кузьма. Да и в целом Николас был благодарен ему за услугу, теперь не придется унижаться перед Савелием, который посоветовал дышать.

Писатель осторожно собрал опиум во флакон и закрыл его пробкой. Во внутреннем кармане пиджака тот действовал успокаивающе и придавал уверенности.

Николас вернулся к двери и осмотрел ее. Снаружи закрыть ее было нельзя. Только изнутри на засов. Значит, второй шанс ему мог не представиться, поэтому Николас вошел внутрь. Минуту он стоял, пока глаза не привыкли к темноте.

Из коридора вели три двери. Первая была позади писателя и вела на улицу. Вторая – по правой стороне, Николас осторожно приоткрыл ее и заглянул в щель – небольшое складское помещение. На деревянных полках лежали горы тряпок, металлические трубки разной длины, столярные инструменты. Возможно, комната хранила еще какие-то тайны, но писатель был здесь по другой причине. Ему нужен любой снимок призрака, чтобы проверить свою теорию.

За третьей дверью оказался пустой зал ожидания. Складывалось впечатление, что квартиру бросили. Но Николас отчетливо видел, как Федор вошел внутрь, а значит, Мастер тоже был здесь.

Дальше ориентироваться стало проще. Писатель знал, за какой дверью кабинет Мастера для приема, а за какой – проявочная комната. Хотелось начать именно с нее, но Николас опасался, что именно там находится Федор, поэтому, двигаясь вдоль стены, он проскользнул в кабинет.

Все изменилось. Теперь здесь стоял только один деревянный стул – и больше ничего. Вокруг кто-то расставил свечи: видимо, готовили очередной ритуал. Из этой комнаты Николас попал в личные покои Мастера, которые утопали в темноте. Единственное окно замазали черной краской и завесили плотными шторами. По силуэтам писатель определил шкаф, кровать и туалетный столик с большим зеркалом. Больше ничего в комнате не было.

Первым делом Николас проверил столик. Ему приходилось подносить каждый предмет вплотную к лицу, чтобы понять, что это. В туалетном столике ничего любопытного не нашел. Только несколько вещей – грим и кисточки, чтобы его наносить. То же самое и с тумбочкой возле кровати. Совершенно пуста. Николас постучал по дну полок, надеясь на скрытый механизм – но, увы, перед ним были самые обычные полки.

Оставался шкаф.

Осторожно, чтобы не врезаться в кровать или стул, Николас подошел к нему и на ощупь нашел ручку.

В этот момент он услышал громкие шаги, словно кто-то прошелся за спиной. Затем дверная ручка щелкнула и дверь открылась. Николас едва успел заскочить в пустой шкаф и закрыться одиноко висящим костюмом.

Некто вошел и, судя по звуку, подошел к туалетному столику. Скрипнул стул – некто сел. Послышался вздох. Зажглась лампа.

Глава 17

– Ожидайте, – сказала Людмила Матвеевна и указала на деревянный стул, окруженный горящими свечами.

С каждым новым визитом радушие Людмилы Матвеевны испарялось. Она говорила более грубо, в движениях ее читалась резкость. Всем своим видом она показывала, что гостю здесь не место. И что устала от бесконечных визитов. В том числе и государственного служащего.

Лаврентий Павлович сидел на деревянном стуле и впервые благодарил Фролова. Тот решил лично изловить бежавшего писателя и избавил околоточного от лишней беготни по городу.

Спустя несколько минут в комнату вошел Мастер. Он не смотрел на своего гостя. Да и выглядел иначе. Белая рубашка не заправлена, манжеты и воротник расстегнуты, а всегда аккуратно зачесанные волосы растрепаны.

Он обошел Лавра по кругу, по пути поправляя свечи.

– Прошу простить, ваше благородие, но на два сеанса меня не хватит, призраки слишком измучили мои дух и тело. Так что вам придется выбрать, с кем поговорить: с начальником почтовой службы или девочкой.

Лаврентий Павлович задумался.

Фролов дал четкие указания – допросить дух Георгия Александровича. Конечно, сыщик не верил в спиритический сеанс. Ему важно было понять, кого обвинит мистификатор, и, исходя из этих фактов, строить догадки. Но у Лаврентия Павловича были свои мотивы.

– Так каков ваш ответ? – Мастер стоял напротив, пристально глядя околоточному в глаза.

– Дочь, – хрипя, ответил околоточный, затем откашлялся и повторил: – Я хочу услышать свою дочь.

– Будь по-вашему… – сказал устало Мастер и хлопнул в ладоши.

После этого он упал на спину и забился в приступе. Его руки и ноги дрожали, изо рта шла пена, а затылок бился о деревянный пол.

Лавр дернулся в попытке помочь человеку, но разум его остановил. Все же это было частью ритуала, которому Лаврентий Павлович мешать не смел.

Спустя минуту Мастер замер и зашептал. Его слов было не разобрать, возможно, он говорил даже не на русском языке.

– Кто вы? – сквозь металлическое эхо прорвался слабый девичий голос.

– Говорите, – скомандовал Мастер.

– Кто вы? – со страхом повторил ребенок.

– Я… – сказал Лаврентий Павлович и ссохшиеся от волнения губы треснули.

Оцепеневший от невозможности происходящего надзиратель молчал.

– Вы испытываете их терпение, – прорычал Мастер. – Говорите!

– Я… я твой… – Он не стал заканчивать фразу, решил, что для призрака она не имеет значения.

Оказавшись в этой ситуации, Лаврентий Павлович не знал, что спросить у духа своего нерожденного ребенка. Где-то внутри все еще жила частичка отцовства, а потому слова, пусть и не сразу, пришли сами собой.

– Скажи мне, дитя, знаешь ли ты своего отца?

– Нет, – ответил голос, – я не знаю, что такое отец. Кто вы?! – она строго повторила вопрос.

Сердце околоточного кольнуло. На глазах навернулись слезы.

– Я…я…должен был стать… – Он запнулся, эти слова ничего не значили.

– Отцом? – с любопытством спросил голос. – Они говорят, что вы должны были стать моим отцом.

– Да, – проглатывая слезы, ответил Лаврентий Павлович.

– Вы все еще можете им стать… – тихо ответил голос.

Мастер вскочил на ноги. Огоньки на свечах задрожали.

– Достаточно! – крикнул он и хлопнул в ладоши.

– Почему?! – закричал Лаврентий Павлович. – Почему вы ее остановили?!

Он с трудом сдерживал себя, чтобы не подскочить и не врезать Мастеру в лицо.

– Мне тяжело. – Голос Мастера прозвучал иначе. В нем не было ни власти, ни надменности, как прежде. Только искренность.

– Будь по-вашему, – ответил Лаврентий Павлович, но с его решением не смирился.

В этот же момент в комнату вошел Яков и вежливо пригласил Лаврентия Павловича за собой. Тот бросил на Мастера обиженный взгляд и вышел из комнаты.

Глава 18

Николас не мог поверить тому, что услышал. Даже спрятавшись в шкафу, он отчетливо разобрал голоса. Два мужских – Мастер и околоточный – и один детский. Пусть часть его звука съедал металлический скрежет, но все равно довольно понятный.

Мастер выдал этот голос за дух покойной дочери Лаврентия Павловича. А значит, отныне тот попал в опасные сети. Неспроста он оборвал сеанс на важном для надзирателя месте. То был холодный расчет, чтобы вынудить его прийти снова.

Но почему Николас так отчетливо слышал их голоса, словно они были в одной и той же комнате? Еще одна загадка, над которой он обязательно подумает вечером. Николас коснулся кармана пиджака, где лежал флакон.

Дверь в спальню открылась, и вошел Мастер. Он устало рухнул на кровать. Втянул носом воздух и громко выдохнул ртом.

– Я так больше не могу, – сказал он вслух и засунул руку под подушку.

Немного поводя рукой, он достал фарфоровую трубку, поднялся, подошел к туалетному столику и зажег свечу. Затем сел на стул, достал из верхней задвижки небольшой мешочек.

К сожалению, Николас не видел, что делает Мастер. Только мог догадываться по звукам. Но, когда комнату наполнил тягучий едкий аромат, быстро сообразил, чем тот занимается. На него опиум действовал как снотворное, поэтому Николас надеялся, что сейчас Мастер ляжет на кровать и быстро заснет. Правда, последние дни писателю не везло, да и спрятался он в самом неподходящем месте. Если только Мастер решит сменить костюм перед тем, как лечь, – Николас пропал.

Мастер откинулся на спинку стула и посмотрел вверх. Расслабляющее действие опиума постепенно окутывало тело и мысли.

– Я больше не могу! – выкрикнул Мастер.

Его голос эхом разлетелся по комнате.

– Вы слышите?! – Он с трудом поднялся на ноги. – Я! Больше! Не могу!

Он замахал в воздухе кулаком. Сделал несколько шагов и остановился в центре комнаты.

– Оставьте меня, – сказал он тише, – прошу…

Мастер упал на колени и зарыдал.

– Отпустите меня… – взмолился он, сложив перед собой руки, – я устал. Я устал видеть их глаза…

Он так и остался сидеть на полу. Его голова склонилась, а руки опустились. Он продолжил бубнить в надежде на то, что его услышат.

Наконец, когда опиум начал отступать, Мастер поднялся и, пошатываясь, сделал пару шагов. Правой рукой он коснулся груди, в том месте, где, по его мнению, было сердце, и немного помассировал.

– Продолжайте молчать… Все равно рано или поздно я буду свободен от вас.

В такие моменты Мастер знал, что смерть, как никогда, близка к нему, но был бессилен. Иногда, окутанный опиумным туманом, он грезил о легком и быстром конце. Его изъеденная бесконечной тревогой душа просилась на волю. Она пыталась пробить грудную клетку и выпорхнуть на волю. О том же мечтал и Мастер.

Сердце успокоилось, дыхание выровнялось. Смутные очертания комнаты восстановили форму. Мастер снял рубашку и бросил ее на пол.

Николас дважды попытался приоткрыть дверцу шкафа, но каждый раз останавливался. В итоге оставалось только догадываться, что происходит в комнате. Больше всего настораживала тишина, изредка нарушаемая тяжелым дыханием и глухими ударами каблуков. Скрипнула кровать – Николас выдохнул. Теперь осталось дождаться, пока Мастер заснет.

В дверь постучали. Николас вздрогнул. Ему показалось, что постучали в дверцу шкафа.

– Я не одет, – выкрикнул Мастер, но стучались больше для приличия, чем для разрешения.

В комнату вошла Людмила Матвеевна, принеся с собой ледяную строгость.

– Завтра мы вновь открываем двери, и уже есть посетители. – Она глянула в записную книжку и приложила к листу указательный палец. – Болкунова Ольга Прокопьевна.

– Не хочу…

Не обращая внимания на его слова, Людмила Матвеевна продолжала.

– Недавно схоронила отца, в юности была обручена с гусаром, погибшим на дуэли, – сказав, она взглянула на Мастера.

Тому хватило мгновения, чтобы почувствовать ее пронзительный взгляд.

– В любом случае говорите о покойном мужчине и не ошибетесь.

– Я не буду… – промямлил Мастер.

Людмила Матвеевна с презрением посмотрела на него.

– Завтра в полдень, а до тех пор… – Она взяла двумя пальцами брошенную рубашку. – Приведите себя в порядок!

Пару секунд она думала над тем, повесить рубашку в шкаф или нет. Даже сделала шаг в сторону. Но, решив, что она не горничная, бросила ее на кровать.

– И наведите порядок… Сейчас же! – Последняя фраза прозвучала громче. Было ясно, что терпеть подобное поведение Людмила Матвеевна не собирается.

Тяжело вздохнув, Мастер встал и взял рубашку.

– Пусть так, сейчас я выполню ваши требования. Но завтра обязательно откажу!

Все это время Николас, несмотря на то что был в шкафу и ничего не видел, стоял с закрытыми глазами. Он отчетливо слышал их разговор и даже представлял их движение по комнате. Правда, он не знал о рубашке, а потому удивился, когда дверца, слегка скрипнув, открылась.

Мастер смотрел на него пустыми глазами. Николас смотрел в ответ. Никто другой его увидеть не мог, дверца загораживала его от комнаты.

С безразличным лицом Мастер бросил на Николаса рубашку, пропахшую потом, и закрыл шкаф.

Николас не мог поверить собственному везению. Возможно, опиумная пелена на глазах Мастера скрыла от него писателя. Несмотря на это, сердце бешено стучало в ушах, так что Николас не слышал, как вышла Людмила Матвеевна.

Дверца снова открылась. Только на этот раз Мастер смотрел прямо на писателя. Однако лицо выглядело иначе. Оно утратило былую надменность. В этот раз перед ним стоял уставший от жизни человек. Он легко узнал его, потому что периодически видел его в отражении. Мастер приложил палец к губам, после чего спокойно спросил шепотом.

– Что вы делаете в моем шкафу?

– Прячусь, – также тихо и спокойно ответил Николас, хотя внутри чувствовал себя иначе.

– Выходите, – сказал Мастер. Фраза прозвучала чем-то средним между просьбой и приказом.

Писатель покорно вылез из шкафа.

– Боюсь, вы в большой неприятности, – сказал Мастер.

– Что происходит? – спросил Николас.

Говорили они, не повышая голоса, так, чтобы слова гасли между ними и не долетали до посторонних.

– Не сейчас. Я дам вам уйти, только забудьте все, что вы слышали и видели. Для вашего же блага.

Мастер подошел к двери и приложил ухо. Тишина.

– Раз вам удалось проникнуть в мою комнату незаметно, значит, сможете также незаметно ускользнуть. Но если вы попадетесь… – Он открыл дверь. – Вините только себя.

– Мне нужен снимок, – сказал Николас, надеясь на то, что удача все еще с ним.

– Исключено! С этим покончено!

– Вы не так поняли…

– Это вы не так поняли, – перебил Мастер. – Я даю вам шанс, а вы теряете драгоценное время.

– Почему вы мне помогаете?

– Потому что завтра я сбегу из этого проклятого места, я больше не намерен играть роль загадочного Мастера.

Новость ошарашила писателя. Но в то же время подарила ему новую версию, которая упорядочила догадки в голове.

– Но я не могу уйти с пустыми руками, мне нужна фотография.

Мастер задумался.

– Ранним утром, до восхода солнца, ждите меня у черного входа, я отдам вам снимок. После чего вы меня больше не увидите.

Все складывалось удачно.

– Спасибо. – Николас протянул руку, Мастер пожал ее.

– Бегите.

И писатель побежал. Сегодня ему невероятно везло. Он легко покинул фотоателье тем же путем, каким пришел.