Текст книги "Последнее фото"

Автор книги: Дмитрий Ковальски

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Глава 34

В свою комнату Николас вернулся за полночь. Все это время он бродил под дождем, ругая самого себя за все проступки. В том числе и чужие. Но больше всего терзали сказанные им слова. Где-то глубоко внутри он понимал, что никто не заслужил того, что он произнес. Но поделать с этим ничего уже не мог.

Избавление от этой напасти было. Но оно осталось в кармане пиджака. Другого выхода Николас не видел. Он уже бросал дурную привычку, но это не помогло. Приступ рано или поздно настигал писателя. И без опиума спасения не было.

Вот только в этот раз Николас оказался безоружен перед надвигающейся напастью. Лежа в своей комнате, он ощущал всем телом давление пустоты. Тени сгущались, окружая писателя холодом. Рядом с ним стояла безликая девушка с простреленным лицом, шепча проклятия в его адрес.

Пусть так. Все это он заслужил, а значит, настало время расплачиваться за грехи.

Призраки окружали писателя, вытягивая из него жизнь. Лежа на кровати, он ощущал, как немеют руки и ноги, как замедляется сердце. Веки плавно опустились.

В какой-то момент писатель почувствовал, что не дышит. И его это устроило. Пусть так, зато никому больше не причинит вреда.

– Николай! – Голос прозвучал издалека.

Повторившись вновь, он прорвал призрачный заслон и заставил писателя открыть глаза. В дверях его комнаты стояла девушка – он не сразу догадался, что это Настя, – в руках она держала конверт.

– Петр Алексеевич просил передать. Сказал, что это очень важно.

Видимо, его проклятие воплотилось в неугомонный образ редактора, который никак не хотел отпустить писателя.

Настя подошла ближе и протянула конверт.

– Нам было любопытно, и мы его вскрыли. Надеялись, что там одна из тех жутких историй, что вам присылают.

Эти истории – очередная напасть, от которой он, по-видимому, никогда не избавится. «Ладно, – ответил про себя Николас. – Хуже уже все равно не будет».

– Но там была карточка и короткая записка.

– Читай, – ответил в мыслях писатель. Сил, чтобы сказать это вслух не осталось. А может, просто не было желания.

– С вашего позволения, я не стану читать, но скажу, что письмо отправил Георгий Александрович.

Она осторожно положила конверт на тумбочку и, всхлипнув (возможно, показалось), покинула комнату.

Георгий Александрович. Фотокарточка. Записка. Он успел отправить свои мысли до того, как к нему пришли. Что, если там мотив для убийства? Тогда не нужен весь этот спектакль, который решил устроить Юрий Михайлович.

Мысли, точно звезды, одна за другой зажигались в темном сознании писателя. Вместе с собой они приносили свет и тепло, разгоняя кровь по телу. Чувствительность вернулась, вместе с тем призрак отступил в свое темное царство, оставив писателя в покое, пусть и на время.

Николас вскочил с кровати, зажег свечу и вытащил содержимое конверта. Сначала он изучил снимок. Ничего в нем не изменилось с того раза, когда Николас увидел его впервые. Слева сидел Георгий Александрович. Справа от него стоял размытый женский образ. Белое платье, белая вуаль. Более-менее получилась шея и правая щека с родинкой. Ничего подозрительного.

Тогда Николас развернул записку:

«Господин Райт, прошу простить меня за то, что не сообщаю эти сведения вам лично. Но, будучи работником почты, знаю, какой силой обладают слова, положенные на бумагу. Вы, как писатель, думаю, согласитесь. Ваши услуги более мне не требуются. Сегодня днем я уличил контору Мастера в обмане. Хочу сообщить вам, что моя супруга похоронена с подаренным мною кулоном, на котором выгравированы наши имена. Во время шарлатанского сеанса я спросил девушку, выдававшую себя за мою покойную супругу, носит ли она там мой подарок и вспоминает ли меня? Она ответила да. Тогда считаю логичным допустить появление кулона на снимке. Но его там нет. Ведь об этом никто не знал, когда готовил обман. Снимок прикладываю, чтобы вы убедились сами.

Завтра же я уничтожу этих наглецов, позволивших себе так обращаться с моими чувствами. Они не понимают, что для меня они сначала воскресили мою любовь, а затем бесцеремонно ее убили. И за это не будет им прощения. Я добьюсь, чтобы вся их шайка болталась на виселице!

P. S. Письмо отправляю не по форме, за что стыдно. Однако так надежней.

Спасибо за то, что выслушали, и прошу вернуть снимок после того, как получите письмо».

Стало быть, осведомитель допустил ошибку. И, видимо, пришел к Георгию Александровичу, чтобы сгладить этот момент. Но ничего не вышло.

Николас еще раз внимательно посмотрел на снимок. Действительно, шея девушки на фотографии вышла четкой. И никакого кулона на ней не было.

– Спасибо, вы очень помогли, – сказал Николас, мысленно обращаясь к начальнику почтовой службы.

С легким сквозным ветерком ему почудилось призрачное «пожалуйста» в ответ.

Из письма Петра Алексеевича

Я никогда прежде не видел столь переменчивых людей, как Николас Райт. Еще вчера вечером он казался таким грубым и бестактным. Но уже утром в моей квартире появился тот самый Николай, что приветливо улыбался и колко шутил.

Но на этот раз я не поддался его расположению и говорил с ним сквозь зубы – он должен понять, что вел себя недостойно. Мою едва прикрытую обиду он заметил. Немного смутившись, он просил прощения за свои слова. Но я ответил, что не я должен его прощать. В ответ на это Николас пообещал, что обязательно извинится перед Настей, когда покончит с преступниками. И с первой главой. На этой фразе он подмигнул мне.

После непродолжительного разговора мы перешли к делу. Николас рассказал о письме начальника почтовой службы. Посвятил в детали и попросил вместе с ним отправиться к Лаврентию Павловичу. Я согласился, сказав, что все равно прозябаю в одиночестве. Мой словесный выпад он уловил. И правильно. Пусть знает, что я хоть и простил его, но брошенных в лицо фраз не забыл.

В квартире околоточного мы застали Юрия Михайловича. Встревоженного и напряженного. У него никак не выходил разоблачительный текст для газет. Он писал обрывки фраз и тут же черкал их.

Я поинтересовался, почему этим не заняты сами газеты, ведь с подобной работой они справятся легко. Но сыщик ответил, что в таком случае текст выйдет бездушным и не возымеет нужного эффекта. С этим я спорить не стал и предложил отредактировать наброски. Но даже от такой помощи Юрий Михайлович отказался.

Мы дождались Лаврентия Павловича, затем по просьбе Николаса пригласили городового Макара. В такой компании мы обсудили новый план, который исключал печатные издания.

Николас поведал всем, что получил важные сведения от покойного Георгия Александровича, и заявил, что следующим днем мы арестуем всю шайку. Для этого были все основания. Юрий Михайлович захотел взглянуть на письмо, но Николас отказал. Сообщил лишь то, что обязательно предоставит их в момент задержания. Юрий Михайлович возмутился, потому что такие важные сведения должны храниться в надежном месте. Николас ответил, что такое место есть. Именно там хранилось это письмо в день, когда мою квартиру ограбили. Я его слова подтвердил. Хотя, признаюсь, когда писатель закончил, мне стало тревожно. Но ничего уже не поделать. Он говорил с таким напором, что даже Юрий Михайлович проникся и закончил тем, что поблагодарил писателя и сказал, что не ошибся в нем.

В заключение нашей встречи Николас поблагодарил всех присутствующих и попросил в случае чего связываться с Савелием, потому что мы с ним должны подготовиться, а для этого придется выехать за пределы Петербурга. К такому заявлению я был не готов. Но виду не подал. Все же последние дни пробудили во мне страсть к приключениям.

Затем Николас пожал всем руки, я последовал его примеру, и мы покинули квартиру.

Я надеялся на объяснения, но Николас ответил, что все расскажет дома.

Вот только домой он не пошел.

Глава 35

– И чего ему от нас нужно? – спросил Ермолай, видя, как к ним идет молодой парень из ателье.

– Пес его знает, – пожал плечами Кузьма, – сказал только, что сможем неплохо заработать.

– Хорошо, но откуда он нас знает?

– Вот у него и спроси, – ответил Кузьма громко, чтобы парень услышал.

Не обратив внимания на фразу, он протянул руку и вежливо улыбнулся, показав ямочки на щеках.

– Федор, – сказал он и протянул руку.

– Какая нам разница? – грубо ответил Ермолай и отмахнул его руку. – Откуда о нас прознал?

– Так я видел, как вы следили за писателем, – с легкостью ответил парень. – Но мне нет до этого дела.

– Ты к сути переходи, а то мы люди занятые, – сказал Кузьма, растягивая гласные.

– Хорошо. – Федор достал кошель и вытащил из него пачку купюр. – Здесь пятьсот рублей…

Кузьма свистнул.

– Это аванс, – продолжил Федор. – Выполните, что велено, – он достал сложенный лист и добавил к деньгам, – через два дня получите столько же.

– Неграмотен я, – ответил Ермолай, – читать не умею, ты по-человечески растолкуй.

Федор завел руку с деньгами за спину.

– Тогда других поищу…

– Погоди ты, – вежливо улыбаясь, сказал Кузьма, – не горячись, я алфавиту выучен да слова в предложение складывать могу.

– А ты не боишься, – навис над парнем Ермолай, – что я тебе башку проломлю и рубли твои себе заберу?

– Нет. – Тот отступил на шаг и рукой показал в сторону.

В нескольких метрах от них стоял Яков.

– Он и кулаками помахать может, и, если что, городового крикнет, так что решайте.

Кузьма с тоской посмотрел на Ермолая: мол, нам и так последнюю неделю не везло, ты не груби. Ермолай в ответ кивнул.

Федор отдал им деньги и записку. Попросил сразу не читать, подождать, пока уйдет. С этим согласились.

Получив деньги, Кузьма сразу отсчитал двадцать рублей и спрятал во внутренний карман пиджака.

– Это за кабак, вчера, и день назад, и еще… Ну было еще пару раз, ты должен помнить. – Затем он разделил пачку на две стопки: первую убрал к двадцатке, посмотрел на вторую стопку – убрал туда же. – Наверное, пускай пока у меня полежат для надежности.

– Пускай… Ты давай письмо читай, что делать надо, а то, может быть, мне этих денег и не нужно.

Кузьма раскрыл листок и стал читать. Чем больше он читал, тем шире становилась улыбка.

– Свезло так свезло.

– Ох, не к добру это, – с тревогой произнес Ермолай. – Глаза твои злым пламенем горят. Что там?

Кузьма огляделся, подошел ближе и коротко нашептал содержимое письма.

– Нет, я за такое браться не стану, – отрезал Ермолай, не дав договорить напарнику. – Ты же знаешь, я простых людей не гублю…

– Какие простые люди, о чем ты?! – возмутился Кузьма. – Девку шугнуть да спрятать в укромном месте. Писателя туда привести. Дел-то. Ты пару минут назад парню башку собирался проломить.

– По лицу видно, что парень этот замышляет что-то дурное, такого и взгреть не жалко. Писатель тоже с гнильцой, но девка ни в чем не виновата…

– С чего ты взял, что она помереть должна?

Ермолай ничего на это не ответил, полагая, что внушительная сумма затмила разум Кузьмы. Да и с чего он должен его отговаривать? Каждый сам волен решать, ввязываться в это дело или нет. Но чутье подсказывало Ермолаю, что ничем хорошим это не закончится.

– Брать без спросу у тех, у кого есть что взять, – это одно дело, – наконец сказал Ермолай. – Но похищать девушку я не собираюсь.

– Как знаешь, – произнес Кузьма, улыбаясь. – Мне же больше достанется.

Глава 36

Договорившись с Кузьмой, Федор, немного побродив по городу, вернулся в ателье, где царил хаос. Яков спешно собирал вещи, Людмила Матвеевна следила за тем, чтобы тот ничего не забыл. Для этого у нее имелся заранее составленный список, из которого она поочередно вычеркивала приготовленные к переезду вещи.

– Осталось немного, – сказала она, не глядя на парня, – вечером сможем уехать, как и планировали.

– Если я найду тайник редактора, – неуверенно ответил Федор.

– Не переживай, – сказала она спокойно, но тут же перешла на крик: – Яков! Аккуратнее! В этом чемодане линзы!

Лакей, несший чемодан за ручку одной рукой, осторожно поднял его и под дно подложил вторую руку.

– Так-то лучше, – успокоилась Людмила Матвеевна. – Извини. – Она вновь обратилась к Федору. Если не найдешь – не переживай, просто уедем подальше и первое время поживем в тишине…

– Вот поэтому я и хочу его найти, чтобы вернуть все в привычное русло.

Чтобы скоротать время, Федор проверил коробки, в которых хранилось оборудование для съемки. Затем открыл ящик с реагентами, и некоторые из них подписал заново – от частого использования чернила на этикетках стерлись. Для сохранности он обложил стеклянные баночки и флаконы тряпками, закрыл ящик и легонько его пнул. Звона не послышалось. Так что с реагентами все должно быть в порядке.

Остаток дня он провел за изучением странного устройства, взятого в квартире редактора. Он восхитился умом писателя и тем, что ему удалось воплотить в жизнь примитивную камеру.

Когда наступил вечер – об этом стало ясно только по часам, погода на улице своего мрачного света не изменила, – Федор надел черный плащ, шляпу, перчатки и покинул ателье. Адрес, по которому жил редактор, он запомнил сразу и знал к нему короткий путь. Но решил идти в обход, боясь, что кто-то может за ним следить.

***

В тот же момент к дому, где снимал комнату Николас, подошел Кузьма. Он уже и не надеялся, что от писателя будет хоть какой-то толк. Но тот, видимо, мешал многим людям, так что интересы совпали.

Конечно, в компании с Ермолаем все прошло бы проще, но не так выгодно. Кузьма в очередной раз похлопал себя по карману, в котором хранилось пятьсот рублей, проверил нож и вошел в парадную.

План казался простым – похитить Настю и сопроводить ее до указанного места. Затем ночью привести туда же писателя. И за все это платили большие деньги, причем вперед. Само собой в жизни все происходит иначе, Кузьма это понимал. Потому был готов в случае чего идти на крайние меры. Во-первых, возвращать деньги он не планировал, во-вторых, если ему помешает сосед девушки, то у Кузьмы будут все основания, чтобы отплатить ему сполна. Он потер плечо, вспоминая боль от попадания вазы.

Кузьма подошел к двери и, отстукивая одному ему известную мелодию, постучался в дверь.

Девушка открыла быстро, но, увидев Кузьму, едва ли не сразу захотела захлопнуть дверь. Не успела. Тот подобно змее уже просунул тело в открывшийся проем.

– Что же вы, голубушка, гостям не рады? – сказал он, расплываясь от удовольствия в улыбке.

Девушка молча отступила.

– Кто там? – прозвучал мужской голос, и из дальней комнаты вышел Савелий.

– Как славно, – хихикнул Кузьма, – вот мы снова и встретились.

***

Федор приложил ухо к двери квартиры редактора – тишина. Затем опустился перед ней на колени, достал из кармана маленькую отвертку с загнутым краем. В прошлый раз он потратил около десяти минут на дверь. Пока понял механизм, пока верно согнул конец отвертки, но теперь замок поддался через минуту.

Осторожно, без лишнего шума, Федор проник внутрь.

В прошлый раз он все внимательно изучил, так что, узнав про тайник, сильно удивился. Но раз тайник здесь был, то следовало его отыскать. Ведь явно именно в нем спрятал письмо писатель, а Федору так не хотелось позволить ему оказаться умнее.

Начал он со спальни редактора. Казалось логичным, что тайное место находится в комнате, куда не проникал свет. Не церемонясь с вещами, Федор проверял каждый сантиметр комнаты, даже простукивал стены и пол. Его поиски осложнялись еще тем, что приходилось искать в темноте.

Спустя минут пятнадцать Федор был уверен, что в этой комнате тайника нет, и перешел в гостиную. Тут он искал не с такой скрупулезностью – постепенно закрадывались сомнения. Возможно, писатель все выдумал, спутав реальный мир и опиумные сны.

Но, проходя вдоль стенки и простукивая ее, Федор почувствовал, как под ногой шатается половица. Он остановился, с силой надавил на нее – она прогнулась. Это значило, что под ней есть пустота, которая вполне может быть тайником. Не веря в собственный успех, он опустился на колени и поддел ее отверткой. Половица поддалась, открыв темное пространство.

Федор засунул туда руку, немного поводил ею в пустоте и среди пыли и опилок нашел бумажное письмо.

– Спасибо, – прошептал своей удаче Федор.

***

Савелий схватил стоявший на комоде подсвечник и встал так, чтобы Настя оказалась за его спиной.

– Проваливай, пока цел, – твердо сказал он.

Но Кузьма его не слышал. Его глаза хищно сверкали, а круглые щеки горели красным. Он осторожно приближался к врачу и, когда оставалось шага три-четыре, достал из-за пояса нож.

– Ну что, братец, посрамил ты меня перед барышней, так что платить за это будешь, – по-змеиному прошипел Кузьма и сделал шаг.

Савелий махнул перед ним подсвечником, словно факелом перед хищником, в надежде на то, что тот отступит. Но безуспешно. Кузьма видел жертву, видел свою добычу и помнил обиду. Так что уйти с пустыми руками не мог.

– Я не гордый, можешь рубликами отплатить и катиться к черту – тогда цел будешь. – Еще один шаг. – А нет – прирежу.

Савелий отошел и прошептал Насте:

– Я его отвлеку, а ты беги за городовым.

Девушка кивнула.

– Будете перешептываться, я ждать не стану. – Он перекинул нож из одной руки в другую.

– Беги, – крикнул Савелий и метнул в бандита подсвечник. Тот успел уклониться, и снаряд пролетел над головой. Но этого оказалось достаточно, чтобы Кузьма отвлекся. В этот момент Савелий разбежался и что было сил ударил обидчика плечом в грудь. Да так сильно, что тот отлетел и выронил нож.

– Падла, – крикнул Кузьма и вскочил на ноги.

Воспользовавшись неразберихой, Настя бросилась к двери, но Кузьма ловко перегородил ей путь.

– Погоди, голубушка, наши танцульки только начались.

***

Кроме конверта, в тайнике ничего не было. Федор проверил его дважды.

К тому же Николас говорил как раз про письмо, которое прислал ему Георгий Александрович. Но что тот мог написать? Да, он, возможно, подловил их. Да, переговоры прошли ужасно. Но какие доказательства тот мог собрать за такой короткий срок?

Любопытство настолько овладело Федором, что тот не сдержался и вскрыл конверт. Маленькая записка, и больше ничего. Но текста не разобрать – слишком темно. Тогда на свой риск Федор взял маленькую свечу, зажег ее и поднес к бумаге.

Федор стал читать:

«Однажды мальчик по имени Федор, будучи лопухом, позволил бестолковому писателю себя облапошить».

Федор перечитал фразу во второй раз, но ничего не понял.

Входная дверь со скрипом открылась, и в комнату вошли двое.

– Я же говорил вам, Юрий Михайлович, что парень зажжет свечу, а вы мне не верили, – весело сказал писатель. – А вы все твердили: «Надо брать, надо брать». Вот теперь и никакие признания не нужны.

Федор ошарашенно смотрел на Николаса, парализованный собственной беспомощностью.

– Это вы ловко придумали, – с уважением сказал Фролов. – Но откуда в вас такая уверенность, что он станет читать письмо? Вдруг не стал бы вскрывать.

– Тогда бы взяли его на выходе, – ответил Николас. – Но позвольте, ваше благородие, Федор-то не старше двадцати, а я помню тот возраст и до сих пор сие любопытство побороть не могу.

– Ну, что смотришь-то? – склонился над парнем Фролов. – Кончились твои приключения.

Только сейчас Федор признал в писательском напарнике того чудного мужика с рыжей торчащей бородой и понял, что делать нечего, нужно сдаваться.

Спустя четверть часа вся компания оказалась на Думской улице, где Лаврентий Павлович в сопровождении нескольких городовых арестовал Якова и Людмилу Матвеевну.

Николас вошел в квартиру через главный вход. Обрадовался тому, что нашлось его электрическое устройство с лампой.

Но даже сейчас писатель не чувствовал облегчения. Оставались вопросы, на которые не было ответов. К тому же, когда он заглянул в покои Мастера, ощутил нарастающую тревогу. Ее вызвал горьковатый запах, который напомнил ему о зависимости и о приближении ночи. Из квартиры Николас вышел мрачный и задумчивый.

Он подошел к Петру Алексеевичу и что-то ему говорил с серьезным лицом. С каждым словом Петр Алексеевич мрачнел все сильнее. Наконец он кивнул, сказал, что все понял и удалился.

Когда задержанных посадили в полицейскую карету, Фролов по совету писателя скомандовал везти всех в квартиру Лаврентия Павловича, а сам отвел Николаса в сторону и спросил:

– Что будем делать… ну вы знаете с кем?

– Пока ничего, – хмурясь, ответил писатель – подступала головная боль.

– Что случилось?

– Пока ничего, но меня не покидает чувство, что обязательно должно.

– Не пугайте меня так, господин Райт, – отшутился Фролов. – Дело, считай, закрыто. Вы мне еще письмо обещали, которое вам начальник почтовой службы отправил.

– Точно-точно… – сказал Николас, думая совершенно о другом. – Петр Алексеевич должен забрать его из моего кабинета и принести к Лаврентию Павловичу.

– Тогда не теряем времени и едем в его участок!

***

Гостевая комната превратилась в поле боя. Кузьма оказался не таким слабаком, как рассчитывал Савелий. Наоборот, он раз за разом успевал отбиваться от атак врача, при этом не позволяя Насте проскочить мимо.

Все трое, тяжело дыша, стояли друг напротив друга.

– Беги! – в очередной раз скомандовал Савелий.

Но Кузьма опередил девушку и, подскочив к ней, схватил за локоть. Этим воспользовался Савелий, обойдя сзади, схватил Кузьму за талию и повалил на пол. Тот, точно удав, вывернулся и обвился вокруг нападавшего. Свободной рукой он схватил Савелия за шею.

– Беги! – прохрипел Савелий.

Но Настя бежать не собиралась. Она видела, как синеет лицо парня, и боялась, что городовой просто не успеет. Тогда она схватила с комода часы и разбила их о голову обидчика. Правда, безрезультатно. Но благодаря этому Савелий, воспользовавшись моментом, оттолкнул бандита ногами и вскочил.

Кузьма попятился, запнулся об подсвечник и рухнул на спину. В ту же секунду на него налетел Савелий. Но как он ни пытался врезать Кузьме по широкой морде, ничего не получалось. Тот ловко уклонялся, полз к стене, и, в какой-то момент спиной почувствовав рукоять ножа, остановился.

Савелий решил, что Кузьма выдохся и готов сдаться, поэтому потянулся, чтобы схватить его за воротник. В ту же секунду в животе кольнуло, а на лице Кузьмы засияла жуткая улыбка.

– Вот ты и допрыгался, дружочек, – сказал он, тяжело дыша. – Считай, долг вернул.

Бандит оставил нож внутри врача и оттолкнул его. Савелий сделал пару шагов и упал на колени, затем на бок. Испачканными кровью руками он держался за рукоять ножа.

Настя не шевелилась. Для нее все случилось так быстро, что она не могла поверить своим глазам. Где-то в области ребер родился истошный крик, но, поднимаясь, застрял в горле. Так что она просто стояла с бледным лицом и открытым беззвучным ртом.

– А теперь, голубушка… – Кузьма заметил, что замарал кровью палец, и вытер его об рубашку Савелия. – Твоя очередь, – сказал он и, ударив кулаком, лишил девушку сознания.