Текст книги "Одесса-мама книга 2 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Дашко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

Глава 17

Если Шапиро специализировался на аптеках, бизнес Аграмяна строился на разного рода ювелирке: от скромных мастерских до роскошных салонов. В общем, мне предстояло нанести визит к человеку, мягко говоря, со статусом.

Картина внутри ни чем не отличалась от той, что я увидел у Бориса Хаимовича: в доме проживало немыслимое количество народа. Армянские семьи по количеству детей и родственников не отличались от еврейских. И там и там под одной крышей собралось сразу несколько поколений.

Гражданин Аграмян встретил меня неласково.

– Чем обязан уголовному розыску? – пробурчал он, недовольно разглядывая моё удостоверение в прихожей.

– А вы не догадываетесь?

– Если бы я умел читать чужие мысли, жил бы не здесь, а в Париже и имел там дворец, а не эту халупу! – вздохнул собеседник.

– Давайте пройдём туда, где нам можно спокойно переговорить. Надеюсь, в вашей «халупе» такое местечко найдётся?

Я ждал, что мы пойдём в кабинет, но в итоге оказались на кухне, расположившись на мягких восточных диванчиках.

Предварительно Аграмян выпроводил оттуда кухарку: маленькую женщину со сморщенным личиком и небольшим горбом.

– Здесь нам никто не помешает. Чай? Кофе?

– Спасибо, не нужно.

– А может… – многозначительно подмигнул он, доставая с полки пузатую бутылку коньяка.

– Благодарю вас, но я на работе.

Аграмян с сожалением вернул коньяк на место.

– Слушаю вас…

– Думаю, вы в курсе, про взрыв возле дома Шапиро?

– Вся Одесса в курсе! Какой ужас! – зацокал языком он.

– Есть какие-то мысли на этот счёт?

– А почему у меня должны быть какие-то мысли? – насторожился он.

– Ну, хотя бы потому, что в следующий раз рвануть может возле вашего дома. И у меня нет уверенности, что обойдётся без жертв. Шапиро очень повезло.

– Я вас не понимаю!

– Всё вы прекрасно понимаете! – нахмурился я. – У вас ведь вымогали деньги? «Комитет справедливости»… Вспоминайте, гражданин Аграмян!

– Товарищ сыщик, я не знаю, о чём вы говорите, и что это за какой-то комитет! Сейчас такое время, что этих комитетов развелось как блох. Прикажете все их запомнить! – заёрзал он.

Я всмотрелся в смуглое морщинистое лицо Аграмяна и увидел в его глазах даже не страх – панику. А наши «бомбисты» оказались хорошими психологами Взрыв возымел действие, нэпман насмерть перепугался и теперь вряд ли будет настроен на откровенный разговор.

По-хорошему разговорить Аграмяна у меня не получится, не пытать же его в конце концов! Скорее всего, Шора у Хосудовских ждёт аналогичный результат.

Вывести на откровенность кого-то из семьи Аграмяна? Вряд ли… Тут привыкли во всём слушаться главу семейства и держать язык за зубами.

И всё-таки я дал нэпману ещё один шанс.

– Не спешите, гражданин Аграмян. Подумайте хорошенько. Вы же сами заинтересованы, чтобы мы поймали эту шайку!

– В первую очередь я заинтересован в том, чтобы никто из моей семьи не пострадал! Боюсь, дальнейший разговор бесполезен!

– Вот именно, что боитесь! Хорошо, не стану вам докучать, – поднялся я.

– Всего хорошего! Желаю удачи!

Покинув негостеприимное жилище Аграмяна я покатил к Дерибасу, договариваться насчёт Лосева.

Терентий Дмитриевич развёл кипучую деятельность:вся площадь перед губернским отделом ГУ была запружена транспортом: от обычных крестьянских подвод до авто. Повсюду были расставлены вооружённые часовые, хватало и неприметных с виду агентов в гражданском – Дерибас имел все основания полагать, что в городе хватает недобитков Ягоды и держал ситуацию начеку.

Попасть в его кабинет было делом непростым, посетителей к Терентию Дмитриевичу хватало, пришлось высидеть мучительную очередь, потеряв пару драгоценных часов. Моё удостоверение на секретарей Дерибаса почему-то магическое действие не оказывало и в качестве пресловутого пропуска-«вездехода» не срабатывало.

Пришлось побывать в шкуре обычного смертного.

Хотя стоит отметить: работал Терентий Дмитриевич быстро, посетители у него долго не задерживались, многие вылетали оттуда с красным обескураженным лицом и всклокоченными волосами. Не удивлюсь, если потом ещё и отпаивали себя валерьянкой.

– Товарищ Быстров! – позвали меня из приёмной.

– Наконец-то!

В натопленном кабинете было тепло, в старинном камине весело потрескивали дровишки.

Я сразу отметил усталый взгляд Дерибаса и ввалившиеся глаза. Он изрядно похудел и побледнел. Чувствовалось, что работы ему привалило по самое нехочу, и он практически живёт в кабинете, мало ест и почти не спит.

Любой обычный человек давно бы свалился, но Терентий Дмитриевич входил в ту когорту людей, из которых смело можно делать лучшие в мире гвозди.

– Привет, угрозыск! Небось по поводу взрыва ко мне пришёл?

В проницательности Дерибасу было не занимать.

– Догадливый вы, Терентий Дмитриевич, – усмехнулся я.

– Да как тут не догадаться – весь город только про взрыв и говорит. Даже про нашу комиссию забыли, а ведь шума было на всю губернию, – засмеялся Дерибас.

– Ну да, не каждый день такое происходит, – согласился я и сел напротив Дерибаса.

– С докладом ты бы не ко мне, а к Барышеву побежал. Значит, нужна моя помощь, – снова проницательно заметил он. – Говори, чего хочешь?

– Разрешите допросить Лосева.

– Лосева⁈ – удивился Дерибас. – А он-то тут каким боком⁈

– Возможно, что никаким, но необходимо проверить. Есть информация, что когда-то Лосев входил в ячейку левых эсеров и был у них взрывником.

– Хм… не помню ничего такого в его личном деле! – озадаченно произнёс собеседник. – Информация точная?

– Да. Мне её сообщил человек, который лично арестовывал Лосева как бомбиста.

Вдаваться в детали я не стал. К счастью, Дерибас не настаивал на подробностях, только уточнил, внимательно разглядывая меня:

– И ты ему доверяешь?

– Не вижу причин лгать мне.

Ответ чекиста удовлетворил.

– Хорошо. Видимо придётся нашим кадровикам намылить голову! Такие интересные вещи и всплывают вдруг со стороны… И всё-таки, ты всерьёз полагаешь, что это он смастерил эту бомбу⁈ – насупился Дерибас.

– Не обязательно, но он может знать других взрывников. Нужна любая ниточка.

– Полагаешь, он станет с тобой делиться такими сведениями?

– Не в его положении сейчас выкручиваться. Лосева взяли на горячем. Он отчаянно сражается, чтобы не расстреляли. В его интересах быть со мной искренним.

– Согласен. Тебя как срочно нужно его увидеть? – Дерибас потянулся к телефону.

– Желательно прямо сейчас.

– Сейчас так сейчас. Ты, главное, горячку не напори, угрозыск!… Ало, барышня! Соедините меня с…

Переговорив по телефону, Терентий Дмитриевич вернул трубку на место.

– Ну всё, можешь двигать в ДОПР! Я распорядился – тебя ждут.

– Большое спасибо, товарищ Дерибас!

– Пока что благодарить меня не за что. Ты, главное, бомбистов этих слови!

– Поймаю, Терентий Дмитриевич! Никуда они от меня не денутся!

Слово Дерибаса было веским, сотрудники ДОПРа палки в колёса даже не удумали ставить. Я только показал своё удостоверение и меня сразу повели в помещение для допросов.

От камеры оно отличалось разве что меньшими размерами и отсутствием арестантских топчанов, в остальном тут всё было таким же, включая холод, сырость, каменные стены и решётки на окошке почти под потолком.

Я занял место за столом следователя и стал ждать. Через несколько минут конвоир привёл Лосева. От былой спеси и уверенности в себя бывшего начальника секретно-оперативной части ГПУ не осталось и следа. Он словно даже стал меньше ростом и будто скукожился.

А под тусклым светом грязной лампочки казался каким-то совершенно жалким. Тем, кто его знал прежде, теперь было бы сложно его узнать.

– Помните меня?

Он кивнул.

– Бодров…

Последние новости его камеры ещё не достигли, он не знал, кто я такой на самом деле. В мои планы ликвидация этого пробела в его знаниях не входила, так что я не стал развивать эту тему дальше.

– Присаживайтесь, Лосев. Есть разговор.

– Небось отомстить хотите, да⁈

Я устало вздохнул. Да, крови Лосев попортил мне знатно. Не так давно именно здесь, в ДОПРе, это я был в качестве арестанта, а он пытался расколоть меня, не гнушаясь побоями. Но… времена и обстоятельства изменились.

И пусть я имел полное моральное право отыграться на нём за прошлые обиды, не в моих это правилах.

– Не надо мерять других людей по себе, Лосев! Я не стану мстить вам, хоть вы этого и заслужили. Лучшим наказанием для вас станет приговор суда.

Он подавленно опустил голову.

Я не ошибся, Лосев прекрасно понимал, что ничего хорошего ему не светило.

– Уверен, грехов у вас много, все и не сосчитать… Но, у вас есть шанс помочь следствию, это вам обязательно зачтётся.

Лосев вскинул подбородок и озадаченно посмотрел на меня.

– Разве вы ведёте моё дело? Им занимается ГПУ. И я рассказал на допросах всё, что знал.

– Вы правы, угрозыск вашим делом не занимается, но… так сложились обстоятельства, что у вас есть возможность заработать для себя дополнительные очки, и уже по нашей части.

– Каким образом? – судя по приливу надежды в его голосе, я его заинтересовал.

– Нужны сведения из вашего дореволюционного прошлого.

Лосев удивился.

– А оно-то тут при чём?

– Не перебивайте, пожалуйста, я всё вам расскажу. Вы ведь умеете обращаться со взрывчаткой?

Ответил он не сразу, пытаясь понять, к чему я клоню.

– Да, у меня есть кое-какой опыт…

– Не скромничайте, Лосев. Думаете, мы не знаем, чем вы занимались в террористической ячейке левых эсеров⁈

– Даже если и знаете – что с того? Мы боролись с проклятым царизмом теми способами, которые считали подходящими в тот момент! Если намекаете на мою связь с левыми эсерами – я порвал с их партией ещё в семнадцатом, когда понял, что нам не по пути… Но о своём прошлом не жалею! – горячо воскликнул он.

– Не о том речь, Лосев!

– Тогда о чём⁈ Простите, я вас совсем не понимаю!

– Вам что-нибудь говорит такое название – «Комитет справедливости»?

Лосев равнодушно пожал плечами.

– Впервые от вас слышу.

Я тщательно мониторил его реакцию, если бы он попытался обмануть – от меня бы это не скрылось.

– Допустим…

– Я не вру.

– Я вам верю. Так вот… В городе появилась некая шайка, которая так называет себя. Она вымогает с богатых нэпманов деньги, угрожая убийством. До сего дня всерьёз их не воспринимали.

– А что случилось сегодня?

– Сегодня они бросили взрывное устройство возле дома одной из своих жертв. К счастью, никто не погиб. Спецов, способных кустарно изготовить взрывчатку, в городе немного. Вы – один из них.

– Вы с ума сошли! – едва не подпрыгнул на стуле Лосев. – Я никого не взрывал!

– Сядьте! – потребовал я.

Он покорно опустился на место.

– Не спорю: взрывчатку делали не вы, – продолжил я. – Но вы можете подсказать нам, кто, кроме вас, способен на такое! Предлагаю сделку. Помогите найти этого гада, пока не погибли мирные люди. И тогда я помогу вам избежать расстрела!

Глава 18

Думал Лосев недолго, да собственно, думать было нечего.

– Я согласен. – Он помедлил. – Только…

– Сдержу ли я обещание? – спокойно спросил я.

– Да, – чуть запнувшись, произнёс он.

– Надеюсь, моего честного слова вам хватит?

Лосев кивнул.

– Хватит.

– Слово я вам дал. Назад забирать не стану. Рассказывайте.

Он немного поёрзал.

– Да собственно рассказывать нечего: у нас была жёсткая конспирация, я никогда не знал, сколько всего людей входит в ячейку. Каждый из нас имел свою узкую специализацию. Я изготавливал взрывчатку, передавал в условленном месте связному. Непосредственно к акциям меня не привлекали.

– Не доверяли?

– Почему – не доверяли⁈ – обиделся Лосев. – Я прошёл все проверки. Просто, как я и сказал, каждый в ячейке занимался конкретным делом. Как говорится, за двумя зайцами…

– Ни одного не поймаешь… – продолжил я. – Понимаю. И всё это время вы работали в гордом одиночестве?

– Почти всё, но в 1914-м, почти перед самым началом войны, я серьёзно простудился и слёг. Думал, помру… Мы как раз готовили очередную акцию, она едва не сорвалась. Был страшный скандал, – с лёгкой усмешкой сказал Лосев. – Чтобы ситуация не повторилась, руководитель ячейки приставил ко мне стажёра: толкового паренька, он как раз заканчивал последний класс гимназии, был круглым отличником, увлекался химией. Горел душой за наше дело…

– И вы его обучили?

– Практически всему, что знал. Молодой человек оказался талантливым учеником.

– Он жив?

– А что с ним станется⁈ Жив, конечно. И даже в тюрьму не угодил. Когда нас раскрыли, никто его не выдал. В шестнадцатом попал на фронт, был в плену, с плена бежал, оказался в Румынии… Договорился с контрабандистами, те переправили его в Одессу, нашёл меня.

– И?

– Вы про своё обещание помните? – рот Лосева плаксиво исказился, сам вид вчерашнего чекиста стал мерзок и кране неприятен.

А ведь совсем недавно этот человек смело распоряжался жизнями других людей, включая и мою.

И всё же я сдержал накопившиеся эмоции, ответив коротко и просто:

– Я дал вам слово! Вы что – забыли?

– Простите, – смутился он.

– Тогда продолжайте. Я весь внимание.

– Как я говорил, он нашёл меня. Договорились по встрече. Он искал работу, я ему помог по старой памяти: устроил воспитателем в детской коммуне для беспризорников в Лузановке. Знаете где это?

– Лузановка… Если не ошибаюсь, где-то за городом, – напряг память я.

– Всё верно. Коммуну организовали в бывшем имении Лузановых. Очень красивое место: парк, пляж… Детям там очень нравится.

– Рад за детей, – искренне произнёс я. – Осталась сущая малость – узнать, как звать-величать вашего ученика.

– Михаил Панов.

– Опишите его внешность, – попросил я.

– Конечно. Двадцать семь лет, но выглядит гораздо моложе. Примерно вашего роста и сложения, сильно сутулится. Волосы русые, прямые, зачёсаны на левый пробор. Лицо прыщавое. Глаза серые, нос прямой, губы полные, на подбородке ямочка… Говорит очень вежливо и культурно, чувствуется, что человек образованный. Как сейчас одевается не знаю, в последний раз, когда его видел, на нём было тёмное пальто с меховым воротником, шапка, ботинки с калошами, – без запинки перечислил Лосев.

Какой бы сволочью он ни был, всё равно оставался профессионалом. Этого у него было не отнять. Впрочем, другого бы не поставили на его должность в ГПУ.

– Что ж, спасибо! Где он живёт? – спросил я.

– Там же в коммуне. У каждого воспитателя своя комната в учительском корпусе. Надеюсь, я достаточно вам помог?

– Более чем, Лосев, – подтвердил я. – Ещё какие-то вопросы-пожелания для меня будут?

– Мне бы курева, – вздохнул Лосев. – Родных ко мне не пускают, свои я давненько скурил, а тут не дают…

– Хорошо. Думаю, этот вопрос решаем, – кивнул я.

Не факт, конечно, что взрыв возле дома Шапиро, дело рук Панова, но начать с чего-то было нужно.

Я вернулся в свой кабинет, где меня уже ждал Осип.

– Ты как насчёт пожрать? – спросил он сходу вместо приветствия.

Только сейчас я вспомнил, что с утра успел только позавтракать.

– Положительно!

– Тогда давай в столовку сходим, перекусим? Заодно расскажу, что удалось узнать от Хосудовского!

– Дай догадаюсь – ничего! – усмехнулся я.

Осип весело крякнул:

– Ты знал!

– Откуда⁈ Просто догадался.

– Что – и Аграмян в отказ пошёл? – сразу сообразил Осип.

– Увы, – развел руками я. – Он страшно напуган.

– Выходит не зря этот долбанный «Комитет справедливости» бомбу взорвал! На психику давят…

Мы вышли из кабинета и направились в милицейскую столовую, где подкрепились остатками «комплексного обеда»: пустым борщом и гречневой кашей с мясной подливой. На вкус еда была не очень, но мы так проголодались, что смолотили порции за милую душу. Осип даже сходил за добавкой.

Кроме нас в зале больше никого не было, поэтому я смог рассказать Шору про Панова.

– Значит, воспитатель в детской коммуне…Интересно девки пляшут! – хмыкнул он. – Когда навестим?

– Да вот прям сегодня и поедем – чего кота за хвост тянуть!

– Я с тобой! – твёрдо заявил он.

– Конечно! Сам собирался тебе сказать, да ты опередил. Погнали?

– Погнали.

К коммуне мы добрались ближе к вечеру, не успев толком полюбоваться на красоты природы и, самое главное, песчаный пляж, где по словам Осипа была исключительно чистая вода.

Размещалось учреждение в нескольких двухэтажных кирпичных корпусах с четырёхскатными крышами, проржавевшими водосточными трубами и башенкой во флигеле.

Судя по остаткам столбов когда-то тут был деревянный забор, но потом его разломали и, вероятнее всего, пустили на дрова.

Ещё тут росли чахлые деревца, срубить которые не поднялась рука.

Большинство окон в корпусах горело, шум и детские крики были хорошо слышны за пределами коммуны.

– Должно быть весело тут у них, – усмехнулся Осип.

– Что поделаешь – дети, – вздохнул я. – Тем более недавние беспризорники… Главное, что есть крыша над головой, обуты, одеты, накормлены. А сколько их таких ещё осталось на улицах – не перечесть!

Из небольшого строения, больше смахивающего на сарай, в нашу сторону выдвинулся сторож с колотушкой. Он бросил в нашу сторону опасливый взгляд: двое крепких мужчин, да ещё в тёмное время суток – ждать можно всякого, но всё же решился спросить:

– Я извиняюсь. Вы кто такие будете?

– Мы, дедушка, будем из уголовного розыска, – ровным тоном сказал Шор.

– Сам ты дедушка! – заворчал сторож.

Он шагнул ближе, и стало ясно, что он лишь немногим старше нас.

– Документ покажите! А шастают тут всякие…

Крепким он не выглядел, скорее храбрился – при желании отобрать у него бесполезную колотушку – раз плюнуть. Но к чему обижать служивого человека?

Я сунул ему под нос удостоверение:

– Читать умеешь?

– А как же! По складам, но могём!

– Давай тогда, складывай… Только быстро. Спешим мы, – сказал Шор.

Изучив, бумаги, сторож разом подобрел.

– Всё в порядке. Вам к кому, товарищи?

Осип открыл рот, но я его опередил.

– К заведующему. Насчёт шефской помощи…

Эту версию я придумал ещё по дороге в коммуну.

– К заведующему… Так его нет сегодня. В город по делам поехал. Завтра только вернётся, – огорчённо произнёс сторож.

– Ничего страшного. А вместо него кто?

– Тогда вам к товарищу Загорулько. Его вместо заведующего оставляют. Видите во-о-он там, на втором этаже, окошко с красными занавесками горит. Его кабинет, значит, – показал сторож.

– Ну, Загорулько, так Загорулько… – флегматично сказал я и, словно невзначай, поинтересовался:

– А Миша Панов по-прежнему у вас работает?

– Работает! – успокоил меня сторож. – А что, вы его знаете?

– Ещё б мне его не знать! Учились когда-то вместе. Надо заскочить к нему, проведать… Где его найти?

Сторож задумался.

– Занятия у него закончились, в классах свет не горит – у себя в комнате, наверное.

– До сих пор один? Не женился? – продолжил аккуратно выпытывать я информацию.

Плохо, если Панов окажется в комнате не один. Могут возникнуть крайне нежелательные эксцессы.

– Была у него дамочка, да видать сплыла. В лавке бакалейной, кажись, торговала… Но чёто давно не приходила. Мабуть поссорились, – предположил он.

Я облегчённо выдохнул.

– Может, и поссорились. Так, где его комната, говоришь?

– Во флигеле. Там все воспитатели живут. На первом этаже до самого конца коридору идите – коричневая фанерная дверь слева. Не ошибётесь!

– Да уж постараемся, – пообещал я и внимательно посмотрел на Осипа:

– Давай сначала к Панову заглянем? Сто лет с ним не виделся…

– Ты начальник, тебе и решать! – улыбнулся он.

В отличие от других корпусов, во флигеле было тихо. Мы спокойно вошли внутрь, не встретив никого на пути, пошагали до конца коридора.

– Вот его адрес, – покосился Осип на потёртую коричневую дверь и достал револьвер.

Я кивнул, вытащил своё наган.

– С богом!

Да, вполне вероятно, Панов давно уже забросил ремесло по изготовлению взрывчатки и не имеет никакого отношения к «Комитету справедливости», но это ещё предстояло выяснить, поэтому действовать пришлось быстро и нагло.

Я не стал стучать в тонкую филёнку двери, а просто выбил замок ногой и шагнул через порог.

А через секунду остолбенел.

Напротив входа на стуле сидел мужчина, подходящий по описанию Лосева, в одной руке у него был небольшой кожаный саквояж, а в другой карманный пистолетик. Дуло пистолетика было направлено не на вход или меня, а на саквояж.

– Быстро ж вы меня вычислили, мильтоны! – со злостью произнёс мужчина. – В саквояже взрывчатка. Догадываешься, что произойдёт, если нажму на спуск?

Глава 19

– Панов, не дури! – покачал головой я. – Взлетишь на воздух вместе с нами…

– И что⁈ Думаешь, я блефую⁈ – зловеще оскалился бомбист. – Не знаю, как вам, а мне на свою жизнь плевать. Всё равно ей цена копейка.

Я бросил на него оценивающий взгляд.

Панов горделиво вздёрнул изъеденный прыщами подбородок, принимая мой вызов. Мне не очень понравился лихорадочный блеск в его глазах. Такой бывает у тех, кто не дружит с башкой.

– Что думаешь, Жора? Гражданин нас на понт берёт или как? – спросил Осип.

– А ты проверь! – снова оскалился Панов.

Я по-прежнему анализировал его поведение.

То ли хороший актёр, то ли на самом деле отчаянная душа. Попадались мне и те и другие. Определить, к какой категории относится Панов, невозможно. Вернее, можно, только есть нехилая такая вероятность, что окончательные выводы будут делать уже другие, после того, как нас не станет.

Может и впрямь псих? Вон как глаза горят!

Пристрелить? Каким бы быстрым и ловким я ни был, он тоже успеет нажать на спусковой крючок. Если Панов не врёт и в портфеле бомба, ахнет так, что мало не покажется. В лучшем случае нас потом соберут по кусочкам, но ведь в здании есть и другие люди. А среди них женщины, дети…

Ох, тяжела ты шапка Мономаха!

А решение принимать нужно, пока всё не зашло слишком далеко.

Что если в саквояже достаточно взрывчатки, чтобы сложить оба этажа? Счёт погибших тогда пойдёт на десятки.

На моей спине выступил холодный пот.

– Так что будем делать, мильтоны⁈ – издевательским тоном поинтересовался Панов.

– Чего ты хочешь? – спросил я, продолжая наблюдать за его поведением.

– Бабу хочу! – хмыкнул он.

– Что⁈ – нахмурился Шор.

– Хрен через плечо! Дайте мне выйти и тогда никто не пострадает! Давайте, мусора, соображайте быстрее. А то палец у меня не казённый, в любую секунду судорогой сведёт…

– Жора? – спросил Осип.

– Пусть идёт, – решился я.

– Ты что⁈ Как мы потом его искать будем?

– Как-нибудь найдём! Иди, Панов! Мы не станем тебе мешать!

– То-то же! – осклабился он. – А ну – разошлись по сторонам: дайте пройти.

– Делай, что он говорит, – предупредил я Осипа.

Меньше всего мне хотелось, чтобы Шор начал проявлять инициативу.

– Жора…

– Осип, это приказ!

– Понял! – с досадой произнёс напарник.

Мы дали Панову выйти в коридор.

– А теперь оба вошли в комнату! Ну! – заявил бомбист, снова тряся саквояжем.

– Как скажешь.

Мы послушно переступили порог. Дверь за нами захлопнулась.

– Оревуар, мусора! Считайте, что родились заново! – захохотал Панов.

Мы услышали, как он затопал по коридору.

– Зря мы его отпустили! – покачал головой Осип.

– Думаешь, я за себя боюсь?

– Не думаю. Знаю, что про других подумал! Только ведь уйдёт, сволочь!

– Ничего! Никуда он от нас не денется. Найдём! – твёрдо объявил я.

Правда, как именно – над этим ещё предстояло подумать.

Я толкнул дверь плечом: что-то мешало, скорее всего, Панов подпёр её чем-то, в коридоре мне на глаза попалась швабра, скорее всего, бомбист использовал её, чтобы затруднить нам выход.

– Отойди, – попросил Осип.

Он разогнался и на ходу снёс дверь с петель. Она с грохотом упала на деревянный пол.

Мы выскочили в коридор. Панова и след простыл, а из соседних комнат выглядывали встревоженные люди.

– Что здесь произошло? – спросила, поправляя пенсне, пожилая женщина.

Её седые волосы были собраны в пучок на затылке.

– Всё в порядке, граждане! Волноваться нечему, – произнёс Осип.

Нам не особо поверили, но дали спокойно покинуть флигель.

Сторож стоял неподалёку. Он курил самокрутку, окутывая себя с ног до головы вонючим дымом.

– Панова видел? – подскочили мы к нему.

Сторож кивнул.

– Видел. Вылетел как пробка из бутылки. А что?

– Куда он направился? – проигнорировал его вопрос я.

– В сторону парка помчался. Так что собственно приключилось-то?

– То, что ваш воспитатель Панов – опасный преступник. Если он снова появится в коммуне, немедленно просигнализируйте нам, в угрозыск.

– Ох ты ж… – выматерился сторож.

Мы побежали к парку и, оказавшись на одной из его аллей, остановились – Панова и след простыл.

– Ушёл, гад! – разъярённо произнёс Осип.

– Шустрый оказался, – вздохнул я.

– Эх, сюда бы собачку… – размечтался Шор.

– Это да! Собачка нам бы не помешала, – согласился я, с ностальгией вспомнив тестя и его уникального подопечного по кличке Гром.

Они бы нам здесь и сейчас ой как бы пригодились.

Но, мы не собаки, по запаху на след преступника не нападём. Значит, придётся искать сбежавшего бомбиста другим путём, только я понятия не имею, каким именно.

– Пошли назад, в коммуну, – сказал я. – Опросим всех. Может, удастся понять, к кому Панов стопы направил.

– Слабо предание, но верится с трудом, – скривился Осип. – Панов не дурак, вряд ли побежит к родне скрываться.

– Дурак – не дурак, но версию отработать нужно.

В коммуне застряли где-то до полуночи, собирая информацию по Панову. Опросили всех, даже ребят, у которых бомбист вёл занятия по химии.

Результат нас не сильно порадовал: в Одессе родни у злодея больше не было, отец и мать скончались в начале двадцатых от «испанки», один брат погиб в империалистическую, второй ушёл к белякам, следы затерялись где-то в Крыму – скорее всего, сбежал в Турцию. Сестра вышла замуж и уехала куда-то в Сибирь.

Друзей среди воспитателей и работников коммуны не было и, вообще, Панов вёл достаточно замкнутый образ жизни.

Про девушку, которая его навещала, тоже никто ничего толком не знал. Да, работала продавщицей в какой-то бакалейной лавке, звали не то Аглаей, не то Нюрой.

– Так всё-таки: Нюра или Аглая⁈

– Да шут его знает! Вроде и так и так…

– Смеётесь? Так не бывает!

В ответ обычно непонятное кряхтение или почёсывание в затылке.

– Да уж, – вздохнул в конце допросов порядком осоловевший и уставший как собака Осип. – Выходит, только уйму времени зря потеряли, а как и где искать Панова, не выяснили.

– Ну а что ты хотел – чтобы всё было сразу, легко и просто⁈ Нате вам на блюдечке с голубой каёмочкой? Нам и так повезло, что мы быстро Панова вычислили. Видимо, на этот наш лимит исчерпался, – возразил я.

– Да ладно, Жора! Это я так, мысли вслух… Понимаю, что прав ты, не было у нас другого выбора, кроме как отпустить его. Понимаю, но всё равно злюсь!

– Главное, чтобы твоя злость делу не мешала!

– Да уж будь спок – не помешает! – заверил он. – Есть у меня способность одна…

– Что за способность? Паучье чутьё? – хмыкнул я.

– Какое ещё паучье чутьё? – удивился Шор. – И при чём тут вообще пауки⁈ Ты бы ещё про блох сказал…

– Да я это так… В книжке одной читал, не нашей. Там одного паренька паук укусил… – сообразив, что если начну пересказывать сюжет американских комиксов, то запутаю и себя и Осипа, махнул рукой. – Короче, глупости всякие… Ты лучше про свои способности расскажи.

– Да что тут рассказывать… Меня, когда трясёт, вот как сейчас, такая злость накрывает – сутками могу не спать! Пока не найду сволочь, не успокоюсь! И никто меня при этом не кусал: ни пауки, ни блохи, – улыбнулся он.

– А поспать всё равно придётся. Ты мне с утра понадобишься бодрым и полным энергии. Никуда Панов от нас не денется. Найдём гадёныша! Обязательно!

Даже не помню, как добрался домой, такое чувство, что в квартиру ввалился на автопилоте, и сразу попал в заботливые руки Насти.

Меня слегка встряхнули, напоили, накормили и уложили спать на расстеленную постель. Я обнял любимую жену, вдохнул запах её роскошных волос, счастливо улыбнулся и тут же провалился в глубокий сон.

Разбудил меня пронзительный трезвон электрического звонка, казалось, он длился целую вечность.

Я с трудом оторвал голову от подушки и увидел сидящую на постели встревоженную Настю.

– Ты сиди, не вставай. Я схожу, открою. Наверное, это ко мне… – логично предположил я.

Возле дверей уже стояла Анна Эммануиловна, наша соседка. Она успела накинуть халат поверх ночнушки.

– Здравствуйте!

– Здравствуйте, Анна Эммануиловна! Думаю, ко мне гости, – постарался успокоить женщину я. – Вы уж извините – работа такая.

– Вы только поосторожнее, – попросила она. – А то сами знаете, какое нынче время.

– Не беспокойтесь! Злодеи так себя не ведут. Они бы провернули всё по тихому.

– Плохо вы наших одесских уркаганов знаете!

– Не скажите, Анна Эммануиловна. Как раз с некоторыми я успел очень хорошо познакомиться.

– И всё равно, Георгий Олегович! Я вас очень прошу!

– Всё будет хорошо, Анна Эммануиловна! Ложитесь спать!

– Я всё-таки тут постою. А то мало ли что…

Я усмехнулся. Вряд ли моя соседка могла бы оказать существенную поддержку в случае бандитского налёта, но…. раз считает что будет полезной, не стану разубеждать.

– Хорошо!

Я подошёл к дверям и спросил:

– Кто?

– Товарищ Быстров? – раздался с той стороны грубый прокуренный мужской голос.

– Он самый.

– Я порученец из угрозыска. Меня к вам дежурный направил.

– Погоди, сейчас открою.

Я отпер дверь, не снимая на всякий пожарный цепочку.

На лестничной площадке было темно, мне с трудом удалось распознать лицо порученца. Я видел его прежде в уголовном розыске, поэтому уже смело скинул цепочку и впустил в квартиру.

– Если не ошибаюсь, товарищ Хапич?

– Так и есть, Хапич! – обрадовался он.

– Что стряслось? – спросил я, догадываясь, что вряд ли услышу что-нибудь хорошее, тем более в столь ранний час.

Предчувствия меня не обманули.

– Чрезвычайное происшествие у нас, товарищ Быстров… Какие-то сволочи бомбу минут тридцать назад возле ворот регистрационного отделения взорвали… – затараторил он.

– Что⁈ – Я замер с обалдевшим видом.

Новости были из разряда охренеть, да и только! Ладно, взрывать дома нэпманов, но учудить такое с органами внутренних дел… Это ж как надо берега потерять!

Неужели кто-то вдруг решил, что он бессмертный⁈ Да уж…

– Говорю, взорвали нас! – произнёс Хапич. – Хорошо, что ночью дело было – только трёх человек из дежурной смены осколками посекло. А так стёкла повыбивало, стены повредило и у нас и у соседских домов. Но там вроде тоже как без жертв. Ну, а когда все в суматохе забегали, дежурному кто-то на стол конверт положил, а в конверте записка.

– Что за записка?

– Да какой-то комитет привет нам передаёт. Спрашивает – сильно понравилось?

Я привык не верить в совпадения, тем более такие.

– Случаем не «Комитет справедливости»?

– Точно! «Комитет справедливости»! Собирайтесь, товарищ Быстров. Я за вами. По пути ещё за товарищем Шором заскочим. Приказано всех собрать.