355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Дмитрий Даль » Волчий Мир (сборник) » Текст книги (страница 64)
Волчий Мир (сборник)
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 02:07

Текст книги "Волчий Мир (сборник)"


Автор книги: Дмитрий Даль



сообщить о нарушении

Текущая страница: 64 (всего у книги 65 страниц)

Увидев князя, Крушила отсалютовал ему и тут же доложил обстановку.

– Б ьем супостата, в хвост и гриву метелим. Только много их тут. Два раза пытались высадить призовую партию, так мы им крепко наподдали. Теперь держатся в стороне. Но огнем кроют, так что не продохнуть.

Заговорила рация, сквозь треск помех и оружейный стрекот донесся грозный, звенящий от напряжения голос:

– П рорыв по левому борту. Пираты высадились на палубу. Ведут огонь.

– В от же, мракобесие хреново, – выругался Крушила. – Дозволь светлый князь, я наших возьму, да рыло этим грязнорожим начищу.

– Н ет. Ты сейчас здесь нужнее. В твоих руках сейчас вся власть сосредоточена. Я пока вникну во все, время упустим. На левый борт я с Шустриком пойду. Ребят возьму. И сам все сделаю, – принял решение Одинцов.

– С ветлейший, как же так. Вам в рубку нельзя. Вы здесь самый ценный человек на корабле, если с вас хоть волосок упадет, катастрофа может случится, – в сердцах высказался Крушила.

– Н е боись, заячьи уши, не родился еще тот хлузд шарнирный, который Волка на тот свет отправит. Да и мне пора стариной тряхнуть, а то глядишь за этой бюрократией совсем жирком зарасту. Правильно говорю, Шустрик? – глаза отца блестели от нервного возбуждения.

Душой он уже кипел в битве, руки сами тянулись к мечу. В Одинцове проснулся сотник Волк, прославившийся на весь Срединный мир своей лихостью и удачей.

– Д ело говоришь, Одинец, – сказал Шустрик, доставая меч из ножен. – Потешим душеньку.

– Т ы это, за пацаном пригляди, – попросил Одинцов Крушилу.

– З намо дело, присмотрю. Не извольте беспокоиться.

Серега наклонился к Марку и, заглянув ему в глаза, доверительно произнес.

– П обудь с дядькой Марком. Тебе на палубу нельзя. Там сейчас не для детских умов дело.

– Н о папа, – попытался возразить мальчик, но отец насупил брови и непримиримо покачал головой.

– Х орошо, я побуду с дядей Крушилой, – смирился со своей участью Марк.

Папа и дядька Шустрик ушли, оставив Марка на попечение Крушилы. Великан смерил мальчика оценивающим взглядом и попытался улыбнуться. Получилось нечто неуклюжее, больше похожее на волчий оскал. Первое время дядя Крушила и правда присматривал за мальчиком, только очень быстро забыл обо всем, слишком много информации поступало со всех сторон, требовалось разрулить ту или иную ситуацию, наладить оборону палуб. Он целиком погрузился в битву. Какое‑то время он посматривал в сторону мальчика, проверяя цел ли он, не нуждается ли в чем, но вскоре и на это у него времени не осталось.

Марк помнил, что пообещал отцу быть с дядькой Крушилой. Только дядька занят, ему теперь не до мальчишки, а если он всю дорогу просидит в капитанской рубке, то и пирата живого не увидит. Он себе не мог такого позволить. Мальчишки же потом засмеют, сидел за спиной у мужиков, а все самое интересное мимо прошло.

Какое‑то время он колебался, но вскоре все для себя решил. Он внимательно следил за Крушилой и остальными офицерами, выждал момент, когда никто не смотрел в его сторону, и тут же выскользнул за дверь.

Он оказался в конце длинного коридора, по которому сновали матросы. Но все были так заняты своими делами, что никто не обратил на него внимания. Марк довольно улыбнулся и побежал искать путь наверх. Вскоре ему повезло, он нашел лестницу и, поднявшись по ней, оказался на палубе.

Вокруг царила ночь, разорванная фонарями, стоял оружейный грохот. Битва докатилась и до них. Прямо по курсу на палубе выписывали танец смерти серые, неясные фигуры. Кто здесь пират, а кто свой не разобрать. Шла рубка на мечах, трещали револьверные выстрелы, слышались крики боли, падали на палубу люди, хрипели умирающие. И тут ко всему прочему еще и ливанул холодный дождь.

Он привел Марка в чувства. Весь налет романтики и сказочности мигом смыло. Марк вдруг понял, что он оказался на войне, что тут умирают люди, и что в любой момент могут убить и его. И он по–настоящему испугался. Ведь это все взаправду.

Марк увидел, как из ночного сумрака на него вывалилась серая фигура, превратившаяся в высокого мускулистого мужика. Чернокожий с красными от возбуждения глазами, голова повязана зеленым платком, в руках он держал кривую саблю. Сомнений быть не могло, это пират. Среди экипажа корабля таких мартышек не было.

Заметив мальчишку, пират разулыбался, словно получил на день рождения самый желанный подарок, и заулюлюкал что‑то на своем языке. Он медленным шагом направился к Марку, чувствуя себя хозяином положения, перекидывая саблю из руки в руку. Марк заозирался по сторонам, подмоги ждать не от кого. Никто его не видел. Сейчас пират зарубит его, или чего хуже заберет с собой, а там кто его знает, что с ним сделают.

Пират, видя страх мальчишки, разулыбался еще сильнее, обнажая ровный ряд белых зубов.

Тут Марк вспомнил, что у него на поясе висит меч, а в кармане куртки лежит тот самый пистолет, подаренный Крушилой. Он не маленький беззащитный мальчик, он вооруженный воин, которого учили лучшие учителя Нортейна.

Марк выхватил револьвер из кармана, снял его, как учили, с предохранителя и выстрелил в грудь бандиту. Пират выпучил от удивления глаза, казалось, они сейчас лопнут, скосил глаза вниз и рухнул на палубу мертвым.

Марк отшатнулся, понимая, что только что убил человека. В первый раз в своей жизни он отнял жизнь у живого существа. Руки задрожали, и он выронил револьвер. В этот момент он почувствовал, как крепкие руки схватили его за плечи. Он не успел испугаться, как его развернули, и он увидел встревоженное лицо Крушилы.

– Н икогда так не делай, – прорычал дядька.

Но, увидев, в каком состоянии находится мальчик, он сменил гнев на милость. Обнаружив мертвого пирата рядом, Крушила все разом понял, подхватил револьвер мальчика, и увлек его за собой.

Нападение пиратов удалось отбить. Морские разбойники потеряли тогда большую часть своей команды. Крушила, конечно, обо всем рассказал Одинцову, о том как мальчишка сбежал из‑под его опеки и убил пирата. Он брал целиком вину на себя, расхваливая храбрость мальчика. Серега ни словом не попрекнул Крушилу, и ни слова не сказал сыну. Сделал вид, что все так и должно быть. И Марк тогда понял очень важную для себя вещь, если хочешь чего‑то добиться в жизни, делай все сам, ни на кого не надейся, и не прячься за громкий титул отца.

Миссия в Моравинском княжестве прошла успешно. Но за все оставшееся путешествие Марк больше не испытывал таких приключений. Через год между королевством и княжеством воцарился мир. А мальчишка на всю жизнь запомнил эту ночную битву, и урок, который он вынес из нее.

Глава 16
РЫЦАРЬ ВЕРОЯТНОСТЕЙ

Время давно потеряло для него значение. Он не знал, сколько прошло минут, часов, дней с того момента, как ему удалось оживить бортовой терминал и заставить его передавать призывы о помощи. Время растянулось для него в длинную змею, кусавшую себя за хвост. Он сидел в кресле пилота, безучастно взирая на экраны общего обозрения. Они все время показывали одно и тоже – бескрайнюю черную пустоты, в которую он проваливался вместе с боевым кочем и всей своей прошлой жизнью. С каждой новой съеденной минутой надежды на спасения истончались. Он уже сомневался, а остались ли они. Быть может, это все бред разыгравшегося сознания. Зачем ему спасаться? Кому это нужно? Быть может проще сдаться, расслабиться и ждать, когда все это закончится.

Время от времени он проваливался в сон, но выспаться не удавалось. Сон был нервный, тяжелый, отрывистый, словно автоматная очередь. Три раза он принимал пищу, не отдавая себе отчет, что делает. Много раз прикладывался к бутылке. Еды осталось еще на сутки, воды было куда меньше. Но все это не имело никакого значения. Скоро, очень скоро он умрет. И эта мысль его нисколько не пугала.

Бортовой терминал с упорством достойным миссионера среди племени диких каннибалов передавал сигнал бедствия, рассылая его во все стороны света. Но пока все безрезультатно. Никто не спешил на помощь, никто не отозвался, пробив глухую стену бесконечного космоса.

Время от времени Марк сверялся с показаниями компьютера, который продолжал отслеживать маршрут корабля. Его продолжало медленно, но верно сносить в сторону солнца. Утешало только одно, когда корабль упадет в раскаленную печку светила, он сам будет уже давно мертв. Жажда и голод сделают свое грязное дело. Оставалось только удивляться такому тотальному невезению. Он двигался в стороне от всех возможных маршрутов Нортейнского княжества. Случайно его вряд ли обнаружат, маловероятно, оставалось уповать на то, что кто‑то перехватит сигнал. Но и на это надежды уже не было.

Несколько раз Марк пытался запустить двигатели корабля. Но панель управления оставалось безучастной к его попыткам. Он проверял все цепи, настроечные и управляющие программы, но все безрезультатно. В очередной раз бросив это бесполезное дело, он затихал в кресле, закрывал глаза и погружался в странное ломотное состояние, мало похожее на сон. Его даже дремой не назовешь. Через некоторое время он вырывался из пучин беспамятства, вспоминал о том, где он находится, и вновь штурмовал управляющие программы в надежде найти неисправность и вернуть корабль под свой контроль.

Так время неумолимо высыпалось из верхней каморки песочных часов, которые составляли его жизнь. И если не случится чуда, то скоро песка совсем не останется. Погрузившись в очередной раз в дремотное состояние, он увидел эти песочные часы. Верхняя каморка была залита красным угрожающим светом, словно предупреждала о скорой катастрофе. Марк все это понимал, но не видел выхода. В очередной раз копаться в настройках управляющих программ, бессмысленно. За это время он успел доскональное их изучить, и по сотне раз проверить и перепроверить. Хотя он понимал, что все равно вернется к этой бессмысленной работе. Потому что это хоть какое‑то занятие, позволяющее не свихнуться. Пока его ум работает и получает дополнительную нагрузку, он живет. Но сейчас Марку хотелось погрузиться все дальше в дремоту, там не было проблем и тревог, там все было просто и успокаивающе.

Но что‑то настойчиво мешало ему. Он почувствовал какой‑то дискомфорт, а в следующее мгновение ощутил чужое присутствие, словно в кабине пилота кроме него находится кто‑то еще. Не просто какой‑то неодушевленный предмет, а кто‑то живой.

Марк подумал, что наверное вот так и сходят с ума. Откуда в затерянной космосе скорлупке корабля может взяться кто‑то еще живой. Это же просто немыслимо. Наверное, ему это снится. И он отстранился от этого чужого присутствия. Решил его не замечать. Он расслабился и стал погружаться в сон, нормальный полноценный сон, которого так долго у него не было. Но только чужаку, кем бы он не был, такое безразличие не понравилось. Марк почувствовал волну недовольства, которая окатила его, словно ледяная морская волна, мгновенно пробуждая.

Будь и правда кто в пилотской кабине, в тот момент когда Марк очнулся, ему бы точно несдобровать. Гнев распирал молодого человека изнутри. Он заозирался по сторонам, но никого не обнаружил. Кабина пилота была пуста, кроме него в ней не было ни одной живой души.

Похоже, он и правда сходит с ума. Только почему это странное чувство присутствия чужака рядом никуда не уходит. Словно кто‑то стоит у него за спиной и внимательно вглядывается ему в затылок. Этот чужак будто ждет от него какой‑то реакция, принятия какого‑то решения.

В голове роились пчелы – ужасный гул. Ничего не хотелось делать, но Марк чувствовал, что должен разобраться в том, кто за ним наблюдает. Если это галлюцинации, то он должен определиться в этом, найти доказательства, поставить себе диагноз и успокоиться.

Марк дотянулся до терминала, вывел его из спящего режима и взглянул на экран. Ощущение чужого присутствия никуда не исчезло. Терминал не показывал ничего нового. Система управления выглядела мертвее мертвого. Маячок работал, настырно посылая в окружающий со всех сторон космос сигнал бедствия. Марк вывел на экран отчет о состоянии систем жизнеобеспечения корабля. Выводы неутешительные. Если ничего не изменится, то через двое суток в корабле не останется пригодного для дыхания воздуха.

Марк невесело усмехнулся. Чтож теперь он точно знает, сколько ему осталось жить.

Он бросил взгляд на экран общего обозрения и не увидел ничего нового. Все тот же холодный и безучастный к нему космос. Вот так помрешь в этом металлическом саркофаге, и даже оплакать будет нечего.

Сперва Марк не понял, что произошло. Вроде экран показывал все как обычно, но что‑то зацепило взгляд, что‑то оцарапало его. Это очень походило на чужака. Вероятно его проделки. В любом случае, Марк знал, что это новое чувство явно дело рук чужака, если у того конечно есть руки.

Марк напряженно вглядывался в черную картинку за бортом, украшенную далекими звездами и горящими планетами. Но как он не вглядывался, ничего не видел. Только чувство никуда не пропадало. Здесь явно что‑то не так. Тогда он решил прибегнуть к помощи терминала.

Он запустил программу сканирования окружающего пространства. Обычно она работала в штатном режиме, предупреждая пилота о появлении неопознанных объектов. Мало ли какой каменный странник отобьется от стаи и попробует протаранить борт. Надо быть готовым к любой неожиданности.

Сканирование окружающего космоса много не заняла. Система выдала звуковой сигнал, на экране появилось изображение чужого корабля, незнакомой Марку конструкции. Он не был похож ни на один знакомый ему корабль. Хотя если признаться честно, он не так уж и много их повидал на своем веку. Черный конус, покрытый сетью белых огней висел в тринадцати часах пути от него, при условии если его скорлупка продолжит двигаться с прежней скоростью.

Марк напряженно сглотнул. Куда‑то мигом делась дремота, головная боль и покорность судьбе. Он был уверен в том, что видит на экране корабль того самого чужака, который не давал ему покоя.

Вот только что теперь делать с этим знанием? Кто этот чужак? Что он хочет от него?

Вероятно, он перехватил сигнал бедствия и прибыл по его зову. Только с какими целями. Если с миссией спасения, то почему остановился? Почему выжидает?

Разноголосица мыслей, калейдоскоп чувств, но главное чувство, которое пробивалось словно зеленый росток сквозь бетонный автодром, это надежда. Возродившаяся надежда.

Надо как‑то привлечь внимание чужака. Дать знать, что он еще жив, что тут есть кого спасать, что это не просто стальной забытый всеми богами гроб. Марк заозирался по сторонам, будто пытался найти факел или сигнальный пистолет, чтобы привлечь к себе внимание. Можно было шарахнуть их пушки. Заряд еще оставался, да и доступ к ней не блокирован. Только вот после такого залпа, как бы чужак не подумал, что на него нападают, и не послал бронебойный ответ, который поставит жирную точку на всех мытарствах Марка.

"Не беспокойся, человек, я слышу и вижу тебя$1 – послышался тихий, еле слышный голос.

Марк завращал головой, пытаясь определиться, откуда идет звук. Далеко не сразу он сообразил, что голос звучит непосредственно у него в голове.

"Успокойся. Расслабься. Я не причиню тебе вреда. Я здесь чтобы помочь$1 – послышался тихий шелест.

– Кто ты? Что тебе нужно? – спросил резко Марк, чувствуя всю глупость своего второго вопроса.

"Я же сказал тебе, хочу помочь. А кто я, это очень сложно объяснить. Боюсь, что ты не поймешь, вернее не сможешь понять до конца. Я могу войти?" – спросил незнакомец.

– Что значит войти? Я не понимаю, – помотал головой Марк. – Ты хочешь пришвартоваться и поговорить с глазу на глаз?

"Почти так. Только я не буду швартоваться. Мое проявление в базовом мире не приблизится к твоему кораблю$1 – сказал чужак.

– Что значит проявление в базовом мире? – спросил Марк, понимая, что от речей чужака ничего понятнее не становится. Все только больше запутывается.

"Это долго объяснять. Впусти меня к себе. Так будет куда проще$1 – настоятельно попросил чужак.

Марку пришла на ум мысль, что нечисть не может самостоятельно войти в дом живых людей. Ее надо пригласить. А что если это какой‑то космический вампир напал на его след. Вот сейчас он впустит его в дом, а затем звездный кровосос высосет из него всю сущность. Марк помотал головой, пытаясь избавиться от того бреда, что шел на ум.

– Входи. Если конечно, ты не со злобой в душе просишься ко мне, – осторожно предложил Марк.

Экран общего обозрения пошел рябью, словно пропускал кого‑то внутрь корабля. Рябь быстро схлынула и на фоне звездного неба возникла фигура человека в длинном черном балахоне с надвинутым на голову капюшоном.

Марк настолько удивился явлению, что не нашел ничего лучше, как спросить:

– И как ты там оказался?

"Спроектировал себя в эту точку вероятности. Я мог бы появиться рядом с тобой, только вот в твоей скорлупке, так кажется ты именуешь свой корабль нет второго кресла, а нависать над тобой во время разговора, мне показалось неудобным"

Марк не понял, чужак сейчас говорил серьезно, или иронизировал. Похоже, от одиночества и безысходности, он все‑таки сошел с ума и начал бредить. Иначе, все это нельзя объяснить.

"Нет, ты в здравом рассудке. Если бы ты повредился, то я вряд ли бы появился здесь. Разговаривать с сумасшедшим мне нет никакого толка$1 – тут же отозвался чужак.

– Ты что мысли читаешь? – удивился Марк.

"Скорее я их вижу, словно праздничные флаги на ветру"

– Разве такое возможно?

"Поверь, многое возможно. Даже то, что ты не можешь себе вообразить"

– Как ты меня нашел? По маячку? А почему тогда никто из моих не пришел на помощь? – спросил Марк.

"По какому маячку? Я не знаю никакого маячка. Я почувствовал возмущение струн вероятности и заглянул так сказать на огонек. Такого давно не было. Что‑то пошло не так, выбилось из‑под контроля. Какой‑то разлад в механизме. Я должен разобраться"

Маленький человек в черном балахоне на экране переминался с ноги на ногу. Было видно, что ему очень неудобно. Наконец, он в этом признался.

"Есть что‑то неправильное в том, что я вот так общаюсь посредством какого‑то прибора. Все‑таки тебе немного придется потесниться"

С этими словами человек в черном исчез с экрана и появился в кабине пилота вместе со вторым пилотским креслом, которое не понятно каким образом оказалось здесь.

"Вот теперь, мы можем серьезно поговорить$1 – сказал он.

Глава 17
СОБРАТЬ ТРОИХ

Крис Бруннер, высокий худощавый мужчина средних лет, обладатель пышной рыжей шевелюры и густых бакенбардов, спускавшихся до подбородка, ваздрогнул от резкого телефонного звонка, пронзившего его квартиру, и мысленно проклял все. Только не сегодня. Сегодня он не хотел ни с кем разговаривать. Хотя бы один день в неделю он может потратить только на себя. Но Крис четко понимал, что поднять трубку все же придется. Его телефонный номер знали только несколько человек, и по пустякам его не стали бы беспокоить. За все то время, что он жил в Краснограде, ему звонили лишь три раза, и каждый раз это был звонок чрезвычайной важности. В первый раз ему сообщили о смерти отца, которого он не видел уже четыре года. Как раз столько он прожил в Нортейнском княжестве. Во второй раз, незнакомый глухой голос сообщил ему, что войска Нортейна готовят вторжение в Говельское княжество, последнее суверенное государство на севере Срединного мира. В третий раз, его вызвали на тайную встречу, где несколько человек, с виду вполне обычные горожане, ничего из себя не представляющие, решали судьбу княжества. И вот четвертый звонок.

Крис Бруннер с трудом поднялся из кресла. Подхватил со стола бокал пива, наполненный лишь на треть, отхлебнул хмельную горечь и направился к телефону, стоящему в коридоре на тумбочке. Сняв трубку, он молча прислушался к тишине на другом конце провода.

– Через час, улица Жацких Копейщиков, дом 17, три раза постучать, пароль: "Ветрено над Вышеградом". Отзыв: "Скверная погода. Не к добру это", – прозвучал глухой, словно из самой преисподней голос.

И, не дождавшись ответа, его обладатель повесил трубку.

Крис Бруннер вернулся в кресло, несколько минут сидел молча, переваривая услышанное. Его сердце бодро билось в предвкушении великих изменений, а то что глобальные перемены грядут, он чувствовал это каждой клеточкой тела. Его мозг лихорадочно работал, перебирая варианты того, что могло случиться, но ничего подходящего на ум не шло.

Он взглянул на часы, стоящие на каминной полке. Улица Жачких Копейщиков находилась на другом конце города, и если он хочет уложиться в отведенное время, то нужно немедленно отправляться в путь. Крис резко встал из кресла, прошел к рабочему столу, выдвинул ящик стола, достал кобуру с револьвером, проверил наличие патронов в барабане и привесил кобуру к брючному ремню. Запасные патроны он горстью засыпал в карманы пиджака. Холодное оружие он разлюбил с тех пор, как познакомился с огнестрелом, поэтому не стал с собой брать даже кинжал. Набросив на плечи плащ, он надел на голову широкополую шляпу с круглыми полями, надвинул ее на глаза, и выскользнул из квартиры, плотно заперев за собой дверь.

Если кто из соседей увидит его, то подумают, что хозяин бакалейной лавки, в которой закупались все ближайшие дома, отправился пятничным вечером промочить горло в ближайшем кабаке. Отдохнуть после трудов праведных. И его эта легенда устраивала, хотя в костюме бакалейщика ему давно уже было тесно.

***

Сцилий Верчерский, глава профсоюза литейщиков на заводе Фурп, построенного на окраине города несколько лет назад, каждую пятницу любил заглядывать в маленький уютный кабачок, что находился в двух шагах от его дома. Он назывался "Комедианты", и его хозяином был Малий Борич, старый друг детства. Сцилий любил посидеть в уединении за кружечкой пива, наблюдая за людьми вокруг. Главное, чтобы никто с ним не пытался заговорить, угостить пивом, или просто плюхнуться на соседнее место с намерением провести так весь остаток вечера.

Общения Сцилию хватало и на работе. Сталелитейный завод "Фурп" был крупнейшим в Нортейнском княжестве и работал без роздыха с момента открытия. Молодому, набирающему силу княжеству требовалось много высококачественной стали, которая шла как на внутренний рынок, так и на импорт. Их продукция применялась в космической отрасли, в военном секторе, в сельском хозяйстве. Завод рос и богател. Да и простые рабочие не жаловались на бедность. Платили им хорошо, только и требовали многое.

Несколько лет назад рабочие завода объединились и выбрали профсоюз, который должен был решать все проблемные вопросы с администрацией "Фурпа". Еще каких‑то двадцать лет назад никому бы и в голову не пришло, что простые работяги могут объединиться и диктовать свои условия богатеям. Пример показал князь Нортейна, который лично организовал несколько профсоюзов на государственных предприятиях. И за ними потянулись остальные.

Главой профсоюза Сцилия выбрали сразу же и единогласно. До этого он несколько лет возглавлял бригаду литейщиков. Люди его любили и уважали. Он был строгим, но справедливым начальником. Все знали, что с любой бедой к нему можно обратиться когда угодно, и он не останется глух, всегда поможет. После избрания главой профсоюза Сцилий с каким‑то фанатично–хищным рвением погрузился в работу. Он добился многого: повышения уровня зарплаты, медицинских пособий, усиленного больничного, страхования жизни работника от несчастных случаев и смерти за счет работодателя, и много чего другого. Сотни раз ему доводилось участвовать в трудовых конфликтах, и разбирать их. Для чего был создан специальный Трудовой суд, в котором долгое время Сцилий председательствовал.

Но в последнее время он чувствовал, что вся эта жизнь ему чертовски надоела. Он видеть не мог родной завод, одни и те же лица день ото дня, копаться в чужих проблемах. Только необходимость держала его на месте. Он не мог бросить завод, потому что другое куда более важное дело держало его. Вот только завершить его, или хоть сколько‑нибудь существенно продвинуться в его продвижении к финальной стадии он никак не мог. И это еще больше удручало его.

Сцилий допил пиво, притянул к себе вторую кружку и пригубил хмельной напиток. Он всегда заказывал сразу две кружки. Первую выпивал жадно, торопливо, словно только что выбрался из пустыни, вторую же пил неторопливо, смакуя.

Краем глаза он заметил Малия Борича, который направлялся в его сторону. Старый друг знал его причуды, и никогда бы не посмел помешать его уединению без важной причины. Пиво на столе еще есть, закуски тоже хватало, рыба горячего копчения с мясной нарезкой сегодня вечером ему казались особо вкусны. Сердце сжалось в радостном предчувствии. Кажется, началось.

Малий Борич не остановился возле его столика, не присел рядом, чтобы поговорить. Он даже не взглянул в его сторону, проходя мимо, неуловимо качнул рукой, и перед Сцилием оказался клочок бумаги, который он тут же накрыл ладонью.

Дождавшись пока кабатчик отойдет, Сцилий развернул бумажку и вчитался в неровные буквы: "Через час, улица Жацких Копейщиков, дом 17, три раза постучать, пароль: "Ветрено над Вышеградом". Отзыв: "Скверная погода. Не к добру это".

Сцилий смял бумажку, засунул ее в карман брюк, покопался там, извлек две смятых купюры, бросил их к пустой кружке и выбрался из‑за стола. Сделав добрый глоток пива, он сожалением посмотрел на недопитую кружку и, надвинув поглубже на глаза шляпу, двинулся к выходу.

Малий Борич проводил его долгим взглядом, вернулся за стойку, нашел телефонный аппарат и набрал наизусть номер.

***

Рудольф Шкрайер готовился к завершению рабочего дня. Через каких‑то жалких полчаса его дежурство закончится, и он сможет отправиться домой к красавице жене, которая его давно уже заждалась. Они поженились два месяца назад, и пребывали в той стадии семейных отношений, когда каждый день воспринимается как праздник. Когда рутина будней еще не поглотила их, быт не успел заесть, а друг к другу тянет словно магнитом, сопротивляться невозможно.

Рудольф Шкрайер вошел себе в кабинет, снял с головы каску и бросил ее на диван. Полчаса назад привезли новую партию задержанных. Пятничный вечер богат на происшествия и клиентов их маленькой, но уютной конторы – районного участка полиции.

Рудольф подошел к сейфу, набрал код доступа, крутанул ручку и потянул на себя дверцу. В сейфе он хранил табельное оружие, особо важные документы, а также на нижней полке бутылку коньяка и пару бокалов. Рядом стояло блюдечко с дольками засохшего лимона, присыпанные сахаром.

Налив себе на два пальца, он взял дольку, проглотил огненную жидкость и закусил. После всех тревог дежурства ему это было необходимо. К тому же сегодня он чуть было не получил еще одну дырку в своей очень дорогой ему и его жене шкуре. Они выехали по срочному вызову. В одной из квартир по улице Стекольщиков произошла пьяная драка. Звонил сосед. Он был напуган и утверждал, что битва за стенкой идет не на жизнь а на смерть. Сцепились муж и жена, он часто ее поколачивал, но видно сегодня она решила дать ему отпор, вот и понеслось.

Прибыли они вовремя. Еще чуть–чуть и на два трупа в этот вечер стало бы больше. Накопившиеся обиды и боль выплеснулись наружу, и тихая спокойная женщина вышла на тропу мести. Она знала, что ждет ее сегодня вечером. Так было из недели в неделю. Муж после трудовой смены отправлялся в кабак, напивался до зеленых чертей, возвращаясь домой частенько чесал об нее кулаки, но сегодня она подготовилась к этому.

Не смотря на то, что она застала его врасплох, он быстро опомнился. И завязалась потасовка. Когда прибыл наряд полиции, муж уже полностью перехватил инициативу в свои руки и методично избивал жену. В квартиру они ворвались, выбив дверь, мужик, увидев на пороге полицию, которая имела цель помешать ему, в конец обезумел. Он набросился на первого оказавшегося ближе всех полицейского, вырвал у него оружие, и несколько раз выстрелил. Одна из пуль прошла в нескольких миллиметрах от Рудольфа. Еще бы чуть–чуть и встречать ему эту ночь в районной больнице. А это еще тот клоповник.

События сегодняшнего вечера промелькнули перед глазами капитана. Он вспомнил изуродованное тело женщины, которая еще дышала, когда они повязали ее мужа. На нее было страшно смотреть. Искалеченный живой комок окровавленного мяса. На карете скорой помощи ее тут же отправили в больницу, да не в районную, а в центральную городскую, где ей точно помогут. Так заверил врач.

Рудольф внутренне содрогнулся, наложил знак благочестия на грудь и тут же выпил.

В дверь осторожно постучались, и в кабинет заглянул один из рядовых, дежуривших в эту ночь.

– К вам задержанный. Очень просится.

– Какой, такой задержанный? Какого ему гница надо? – раздраженно спросил Рудольф. – Веди его в камеру, пусть проспится, утром допрос. Там и решим, что с кем делать. А кто это до меня просится?

– Так. Пьянчужка. Он в кабаке окно разбил, его и загребли тут же. К нам доставили. Коллеги по рюмке, так сказать, во главе с хозяином кабака.

– Тогда тем более. Некогда мне с пьянчужками разговаривать. Домой пора. Смена моя закончилась. Иди.

Рудольф вернул рюмку в сейф, и запер дверцу.

– Он сказал, что вы захотите его увидеть. Он сказал, что вы знакомы.

– У меня нет знакомых, которые имеют привычку крушить чужие витрины. Впрочем, веди его сюда. Сейчас разберемся.

Рудольф вернулся за рабочий стол, открыл для солидности папку с одним из расследуемых дел, и настороженно уставился на входную дверь.

Полицейский втолкнул в кабинет высокого неопрятного мужчину, изрядно перебравшего сегодня вечером. Пахло от него так, что можно было опьянеть от одного только запаха.

– Вот этот фрукт, – сказал рядовой, довольный отчего‑то собой.

Рудольф окинул задержанного внимательным оценивающим взглядом, и вдруг понял, что этот пьянчужка здесь не просто так, и вовсе он никакой не пьянчужка. Его лицо показалось ему очень знакомым, он покопался в себе и тут же вспомнил, где его видел. Тут же Рудольф почувствовал всю серьезность момента.

– Оставь нас! – потребовал он.

Рядовой удивленно вскинул бровь, но не осмелился ослушаться командира. Вышел и плотно закрыл за собой дверь. Рудольф поднялся из‑за стола, подошел к входной двери, убедился, что она надежно заперта, после чего обернулся к задержанному и накололся на его испытующий отчаянно трезвый взгляд.

Так и есть, все это был маскарад, затеянный с одной лишь целью, чтобы добраться до него.

– У меня для вас послание, – тихо сказал трезвый пьянчужка. – "Через час, улица Жацких Копейщиков, дом 17, три раза постучать, пароль: "Ветрено над Вышеградом". Отзыв: "Скверная погода. Не к добру это".


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю