Текст книги "Волчий Мир (сборник)"

Автор книги: Дмитрий Даль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 65 страниц)

Глава 7
ПАУК

Трактир «Старая подкова» находился в самом сердце города. Если дорогу не знаешь, и нет опытного проводника, будешь искать – не найдешь. Хитрое переплетение улиц, наводившее на мысли о критском лабиринте и кровожадном минотавре. А что если и здесь водится чудовище, которое только и ждет, чтобы напасть, да порвать в клочья зазевавшегося путника? Низенькие двухэтажные домики из красного обожженного камня, поросшие зеленым мхом и вьющимися растениями. Изредка среди них попадались деревянные строения с открытыми балконами, на которых загорали закутанные в теплые одежды барышни, раскрашенные почище ирокеза, вышедшего на тропу войны. Широкие крылечки с деревянными подпорками, держащими балконы, возле которых стояли хмурые мужики, провожавшие случайных прохожих злыми оценивающими взглядами. И ведь не поверишь, что в сердце крупного торгового города находится такая клоака.

"Старая подкова" ничем не отличалась от подобных заведений. Разве что домик подревнее, мха на стенах побольше, да гнилые доски на крыльце встречаются.

Первым поднялся на крыльцо Лодий. В простом темно?зеленом костюме, в котором разгуливают горожане, никогда и не догадаешься, что перед тобой наемник из Волчьей Сотни. Плечи укрывал простой плащ, на голову натянут капюшон. Оружие под плащом видно не было, но судя по походке меча при нем не было. Так видно и решили пара серьезных мужчин с длинными грубыми железными палками, висящими у пояса, только лишь по недоразумению названными мечами, когда заступили дорогу Лодию. Они надумали поживиться за счет лопуха, забредшего не туда. Срезать кошелек, надавать тумаков, да скинуть на камни мостовой, словно там оно и лежало. Только вот не на того нарвались. Когда первый разбойник ушел в полет, второй в растерянности захлопал глазами, созерцая невиданное. Он лишь успел потянуться к рукояти своей палки, как отправился вслед за товарищем. Одинцов лишь в последний момент увернулся от столкновения с телом.

Лодий обернулся к Сереге, хмуро улыбнулся и спросил:

– Чего замер, командир? Нас здесь никто не обидит.

О вылазке на темную сторону города, Волк сообщил только Леху Шустрику, да Дорину. Шустрик сразу же поднял шум, потребовал, чтобы явились два негодяя и лентяя, которые обречены его таскать на себе, и запрягали карету, поскольку он никуда друга одного не отпустит. Ишь, чего Серега удумал, да он можно сказать жив только одними молитвами Шустрика, да благодаря его зоркому глазу и верной руке. Насилу удалось утихомирить Леха, а то ведь и правда пришлось бы брать с собой. Потешно бы они смотрелись с носилками по центру Деревянной улицы, так называлось место, куда окнами выходил трактир "Старая подкова".

Дорин спокойнее воспринял новость. Попробовал разузнать, зачем командиру потребовалось на ночь глядя тащиться в дикую грязь, был он дескать в том трактире, ничего хорошего там нет. Если же Волк решил по девочкам забег устроить, то можно бордель и почище и получше сыскать, да и ходить никуда не надо будет. Только свистни и любую девчонку на любой вкус прямо на постоялый двор приведут. Зачем вымудривать? Когда же Серега отказался, и начал крутить, что дело тут вовсе не в девчонках, хотя по бабам сходить мысль дельная, надо будет ее в жизнь воплотить, то Дорин затребовал подробный отчет о планах. Когда же получил категорический отказ, сразу стал собираться. Причем так основательно, словно на войну со всеми окрестными баронствами и княжествами. Насилу удалось унять благородный порыв, да успокоить друга.

Переступив порог трактира, Серега удивленно присвистнул. Внутри "Старая подкова" напоминала салун из эпохи пионерии Дикого Запада. Вокруг множество столов, облюбованных изрядно набравшимися людьми. Между ними сновали девчонки в пышных, засаленных юбках с крупными полуоткрытыми грудями. Изредка они присаживались то к одной, то к другой компании, пока какой?то очередной дошедший до нужной кондиции мужик не притягивал одну из ночных бабочек к себе, вкладывал ей в разрез декольте положенную сумму и не исчезал в одном из номеров на втором этаже.

К вошедшим Волку и Лодию тут же подскочил маленький плюгавенький мужичок в сером грязном костюме с дырками на рукавах куртки, пригладил взъерошенные волосы, давно забывшие запах мыла, и поинтересовался, что господам угодно.

Серега пожелал местечко потише, да так чтобы весь зал было видно. Они дескать друга ждут, не хотят упустить за кувшином хмельного вина его появление.

Плюгавый сплюнул на пол скопившуюся слюну и попросил следовать за ним. Он проворно пересек питейный зал и остановился перед грязными столиком, да к тому же занятым двумя сильно набравшимися мужиками в костюмах лесных егерей. Плюгавый обвел взглядом зал, нашел нужного ему человека и кивнул призывно. Тут же возле столика выросли двое здоровых лба, которые подхватили пьянчуг, перебросили через плечо и вынесли на улицу проветрится. Рядом оказалась служанка, проворно смахнула крошки и грязь на пол, протерла пролитую выпивку и растворилась среди толпы.

– Присаживайтесь, господа. Что желаете покушать? – учтиво осведомился плюгавый, хищно прощупывая взглядом одежду новых посетителей, словно опытный вор на глухой лесной дороге.

– Кувшин красного рибошлицкого, да кружки чтобы чистые были, – распорядился Лодий.

– Обижаете, – состроил плаксивую гримасу мужичок.

– Знаем мы вас. А кушать мы пока не будем. Воздержимся.

– Так может тогда закуски какой. Маринованных грибочков, рыбки соленой, сыра.

– Знаем мы, как с ваших маринованных грибочков несет на все четыре стороны света. Да и сыр у вас небось еще при твоей бабке был приготовлен, – сердито ответил Лодий. – Не надо ничего. Хотя… орешки лесные есть, соленые?

– Как же не быть. Есть.

– Вот их и тащи, – приказал Лодий. – И смотри мне без фокусов разных. Последнему фокуснику я уши отрезал, да мужской корень и заставил сожрать. Надеюсь мы поняли друг друга?

Плюгавый ничего не ответил, только поклонился и отчалил от столика.

– Любят они с молокососами и пришлыми шутить. В кувшин сонного зелья набодяжат. Выпьешь, а потом проснешься у Боркича под горой в рабских оковах и без соли в кармане.

Серега ничего не сказал, но в этот момент ему очень захотелось пересчитать зубы плюгавому, чтобы неповадно было впредь так шутить.

Некоторое время они молчали, разглядывая питейный зал. Кого здесь только не было. Уличные торговцы, праздновавшие удачно отработанный день и заливавшие горе от убытков, понесенных за сегодня, городские стражники, расслаблявшиеся после трудового дня, какие?то проходимцы с хитрыми рожами и цепкими глазами, уличные циркачи, готовые устроить представление в кабаке за еду и кров, да и прочие шарлатаны, слетевшиеся на вечерний огонек в тепло и сытость. Пока все было тихо и спокойно. Люди пели и веселились, кто как умел, но скоро градус веселья зашкалит и полетят столы и приборы, захлопают разлетающиеся об головы соседей кувшины. И начнется угар. Все это еще впереди, а пока все чинно, благородно, по?старому.

– Зачем ты меня сюда привел? – спросил Серега.

– Слышал я, что по этим трактирам вербовщик чаще всего пасется. Так что у нас большой шанс выследить его.

– А не проще ли было сразу в Логово наведаться?

– Если бы я знал, где оно находится, то мы бы так и поступили. К сожалению, вербовали меня в другом городе. Так что у нас единственный след вербовщик.

Принесли кувшин с вином, две глиняные прокопченные кружки и миску с орешками, выглядевшими археологической находкой.

Серега с подозрением покосился на заказ, но промолчал. Лодий наполнил кружки. Забросил в рот горсть орешков и сделал первый глубокий глоток вина. Тут и Одинцов решил горло промочить.

– И долго мы так будем сидеть, удачу сторожить? – спросил Серега.

– Может, нам сегодня повезет, а, может, несколько дней бесцельно по кабакам шляться будем, – спокойно ответил Лодий.

– Будем надеяться на лучшее, – ворчливо произнес Серега, уткнувшись в кружку с вином.

– Долго мы в Рибошлице стоять будем?

– Дней десять. Может чуть больше. Дорин и Черноус должны заняться пополнением Сотни. Пока не наберем полный состав, то с места не тронемся.

– Значит, время пока еще есть. Охота может затянуться, – произнес задумчиво Лодий.

В город они вошли вчера вечером. Основная часть армии воеводы Глухаря осталась под стенами города. Был разбит походный лагерь, загорелись костры. Сотники отправились вместе с воеводой в Рибошлиц, взяв с собой многочисленную свиту. Одинцов оставил в Волчьей Сотне за старших Вихря и Карима, с собой взял десяток бойцов, Черноуса и Дорина. Лех Шустрик пожелал следовать за другом. Лодий так же вошел в свиту, поскольку нужен был Сереге для осуществления его тайного плана.

Остановились они на постоялом дворе "Три сосны", знакомым Одинцову и Шустрику по предыдущему визиту в Рибошлиц. Правда, тогда они были товаром, будущими гладиаторами, купленными в тюремном застенке по дешевке, теперь же вольные люди, достигшие весомого положения.

– Ты никогда не рассказывал, как оказался в Тихом Братстве, – произнес Серега, предлагая тему для разговора.

Лодий нахмурился, словно припоминал что?то неприятное для себя, некоторое время он молчал, словно решался на что?то.

– Давно это было. В другой жизни, – наконец произнес он.

– Ты сам в Братство пришел, или тебя Паук на поводке привел?

– Мне тогда было лет двадцать, и был я дурак дураком. Родом я из купеческой семьи, жил довольстве, хотя батя с матушкой меня никогда не баловали. Будущее у меня было определено с пеленок, заниматься семейным делом. Три лавки в городе, ювелирные изделия от лучших мастеров Жермена и Клемана, разные дешевые побрякушки из камней, дерева и металла изделия косторезов. Отец планировал расширить дело и открыть в соседних городах лавки. История эта долгая и по большей части скучная. Меня, понятное дело такое будущее не прельщало. С детства я заслушивался историями о великих героях и мечтал о подвигах, схватках на мечах и больших битвах. Однажды, отца вызвали в замок Дегистур к владетелю Карлу Дегесту. Он хотел подарить своей жене к годовщине брака особый подарок. Прослышал где?то об ювелирных изделиях Упаурыков, и собрался отцу сделать заказ. Отец взял меня с собой. Это было очень давно. Сейчас я не помню даже лица своего отца, облик матери почти истлел в моей памяти, но тот день я помню, как будто он был вчера.

Лодий уткнулся в кружку с вином и какое?то время сидел, уставившись вдаль. Казалось, что он смотрит сквозь время в тот день, плотно отпечатавшийся в его памяти.

– У владетеля замка Дегистур была дочка. Года на два младше меня. Ее звали Лидия. Лидия Дегеста. Отец в ней души не чаял. Окружил любовью и заботой…

Слова медленно разливались над кабацким столом, обволакивая сознание Сереги Одинцова, и вот перед его глазами вставала история чужой жизни, словно на экране кинематографа.

* * *

Увидев девушку, Лодий влюбился. Тогда он еще не понял, что это за новое чувство посетило его, но он наслаждался им, словно необычайно вкусной конфетой, привезенной компаньоном отца из далекой восточной страны. Ему нравилось смотреть на нее. Он любовался изгибами ее юного хрупкого девичьего тела. Ловил ответные взгляды. Жадно вбирал в себя ее улыбки, и прищур смеющихся глаз. Вот она прошлась по кабинету Карла Дегеста, прошуршала платьем, опускаясь в кресло. Зачем владетелю замка потребовалось присутствие дочери при разговоре с торговцем, Лодий упустил из виду, поглощенный любованием Лидией. Должно быть отец хотел посоветоваться с дочерью, какое украшение лучше подарить матери. Но это Лодия волновало меньше всего.

Тот первый краткий миг встречи, он запомнил на всю жизнь. Вернувшись домой, он долго вспоминал изящную, очаровательную Лидию, и ему казалось, что и она запомнила его.

Прошло несколько недель, и Лодий заметил, что он часто убегает из лавки отца и отправляется бесцельно гулять по городу. Правда, ему только казалось, что бесцельно. Но каждый раз прогулка заканчивалась напротив замковых стен, за которыми жила его любимая. Он напряженно вглядывался в окна, надеясь увидеть знакомый силуэт. Если бы отец не был так занят делами, он бы сразу определил, что у сына началась любовная горячка, но ему было не до этого. Да к тому же матушка приболела, и все чаще проводила время в постели. Возле нее постоянно крутились служанки и муж, а Лодий оказался предоставлен сам себе.

Отец стал все чаще отправлять его по делам конторы к заказчикам, просил проследить за приказчиками в лавке, съездить в другие лавки и посмотреть, как обстоят там дела. Несколько раз Лодию приходилось ездить и в замок Дагестур. Каждый раз он с волнением ждал встречи с Лидией, и лишь только однажды ему улыбнулась удача. Зато что это была за улыбка. Карл Дегест оставил Лодия в кабинете, сам же куда?то ушел, когда в кабинет заглянула Лидия. Первый разговор о всяких глупостях, потом поздно ночью он перебирал в памяти все слова, сказанные им и ей, и находил, что выглядел по меньшей мере глупо, а быть может и жалко. Но в той беседе ему удалось вызнать очень важную для себя информацию. Лидия часто покидала замок и выбиралась в город. Всегда ее сопровождала кто?то из тетушек, следящих за ее воспитанием, и иногда вооруженная охрана. Охранники должны были следить за ней постоянно за пределами замковых стен, но Лидии это очень не нравилось, и она рада была улизнуть от их пригляда, пускай даже после этого ей попадет от отца. Правда, Карл Дегест в дочке души не чаял, и долго ругаться и злиться на нее не мог.

В городе Лидия Дегеста посещала театральный кружок, организованный при театре Амулет. Очень ее увлекали подмостки. Также она не пропускала ни одной премьеры, многие спектакли пересматривала по нескольку раз. И мечтала что когда?нибудь сможет играть сама. Отец не одобрял ее увлечения. Как же так, дочь владетеля и вдруг какая?то актрисулька. Разве это куда?то годится, но молчал, позволяя дочке делать, что ей заблагорассудится. В тайне надеялся, что она переболеет этим увлечением и забудет на веки. Или же создаст в замке домашний театр, в котором будут давать представления заезжие артисты, а, быть может, и сама она иногда станет баловаться игрой.

Лодий испросил дозволения увидеться с ней в городе, и Лидия назначила ему встречу через несколько дней возле театра Амулет. Ему никогда раньше не доводилось бывать в этих местах, он даже не подозревал о существовании театра в городе, но не стал спрашивать у девушки точный адрес. К тому же в кабинет к этому времени вернулся отец.

Первое свидание в стенах театра. Она показывала ему подмостки и рассказывала о самых замечательных спектаклях и актерах, когда либо поднимавшихся на эту сцену. Он слушал ее и впитывал каждое слово с жадностью умученного жаждой путника, пересекшего в одиночку пустыню.

За первым свиданием последовало второе, а затем третье. Молодые люди сами не заметили, как стали встречаться все чаще, а вскоре уже не смогли обходится без этих встреч. Они сблизились, прониклись друг другу и вскоре оба поняли, что любят друг друга больше жизни. Им даже не мешали тетушки, неотлучно следовавшие за подопечной.

Но разве это возможно. Какое будущее может их ждать? Им никогда не быть вместе. Дочь родовитого владетеля замка, и сын, пускай и богатого, но все же купеческого рода. Родные не пойдут на это, да и окружение осудит. Им никогда не быть вместе, к этому выводу пришел Лодий, и в тот день впервые в своей взрослой жизни попробовал хмельного. Да так удачно, что когда поздно вечером он буквально ввалился в лавку, перевернув пару стеллажей с товаром, отец, выскочивший на шум, схватился за ремень. Только вот поздно пороть великовозрастного дитятю, да и попойка когда?нибудь у каждого случается в первый раз, как впрочем и утреннее похмелье.

Осознав всю безнадежность их отношений, Лодий решил не отступать и не сдаваться, и вскоре все придумал. Раз они не могут быть вместе в родном городе, стало быть им нужно бежать. Он откажется от богатого купеческого наследства, будет кому продолжить дело отца. Младший братишка дает большие надежды. Десять лет, а уже считает как заправский счетовод с богатым жизненным опытом в плане сведения цифр и подсчета дебита и кредита. Она теряет свою родовитость и также богатое наследство, но Лидию это волновало меньше всего. Когда с детства растешь с чем?то, то не сразу осознаешь, что будет если это потерять.

На подготовку бегства Лодий взял несколько месяцев. Все?таки он был сыном своего отца и бежать без денег в кармане считал грешно и глупо. Поэтому он углубился в дела лавки, стараясь заработать как можно больше монет. Отец нарадоваться не мог на такое рвение сына. Вместе с тем, Лодий заручился поддержкой своих дружков, с которыми с раннего детства по окрестным улицам шкодил, чтобы они помогли ему с побегом. Между ними он распределил обязанности по подготовке, чтобы в нужный момент не случилось ничего непредвиденного.

Но как говорят мудрые: "человек предполагает, а бог располагает". Пока Лодий организовывал побег, в замке Дегистур появились гости, приехавшие от соседнего владетеля. Как выяснилось несколько позже с брачным предложением. И вскоре Карл Дегест объявил о помолвке своей дочери Лидии с Брюном Морчертером. Свадьбу решили сыграть в скором времени в замке Дегистур.

Лодий узнал об этом с большой задержкой, когда до обряда бракосочетания осталось всего несколько дней. В связи с подготовкой торжества Лидию больше не выпускали в город, но она сумела передать печальную новость с одной из тетушек.

Это был страшный удар для молодого человека, но и в этот раз он решил не сдаваться. Обряд бракосочетания должны были провести в храме Трех Богов на площади Звезды. Лодий решил отбить невесту при помощи вооруженного налета. Его дружки не оставили его и в этом начинании. Больше всех расстарался Дир, сын аптекаря. Он уже давно познал тайную сторону городской жизни, и предложил для лучшего результата нанять маленькую уличную армию для похищения невесты. Лодий, не раздумывая, отдал часть сбережений для найма головорезов.

Вместе они решили отбить невесту прямо на площади перед храмом. Выехали на место грядущей операции, чтобы составить план, взвесить все "за" и "против". Там же Дир свел Лодия со Шрамом, главой уличного отребья, банды головорезов, промышлявших разбоем и грабежами. Там они и договорились обо всем.

В торжественный день Лодий встал засветло, бесшумно покинул дом отца, стараясь никого не разбудить, и выехал на точку встречи, где его уже ждала банда. За головорезов, должных поднять на площади главный шум, отвечал Дир. Он тут же откланялся и отбыл на площадь расставить фигуры по местам.

Лодий в окружении десятка друзей, вооруженных мечами, прибыл на площадь чуть позже и стал ждать появления процессии. Он в нетерпении смотрел на улицу Роз, откуда должен был появится свадебный поезд, и в нервном напряжении грыз ногти.

Задумано было так. Когда торжественная процессия окажется на площади, головорезы, расставленные в разных концах, поднимут бунт. Начнется заварушка, которая отвлечет замковую охрану, в это время отряд Лодия нападет на свадебный поезд и похитит невесту.

В какой?то момент их план был нарушен. Что пошло не так, Лодий так и не узнал.

Головорезы, в чьих карманах звенели серебряные монеты, а в жилах бурлила дурная кровь, опьяненная дурманными зельями, в условленное время подняли бунт. Заплясали огни пожаров, закричали раненные, зазвенели мечи. Продвижение свадебного каравана остановилось. Охранники встали возле главной кареты, осматриваясь в поисках опасности. Несколько человек отделилось и отправилось вперед на разведку. В этот момент Лодий отправил свой отряд в атаку.

Неожиданно охранники оказали ожесточенное сопротивление. Завязалась драка, в которой дружки Лодия заметно уступали в мастерстве, подоспели уличные головорезы. Еще бы чуть чуть и им удалось захватить карету.

Где?то в отдалении запели боевые трубы, и площадь наводнили отряды городской стражи. Они то и решили исход уличного боя.

Лодию все же удалось увидеть мельком возлюбленную, выглянувшую из кареты. Быть может, ему это показалось, но она взглянула на него и не узнала, словно он стал для нее чужим. Этот взгляд сродни стреле, наполненной ядом, ударил в сердце, и Лодий не заметил двух бойцов, которые появились перед ним. Сильный удар деревянной палицы в голову выбил его из седла. Тут же рядом с ним оказались стражники, которые набросились на него. Со всех сторон посыпались удары. Несколько раз Лодий пытался подняться, но ему не давали это сделать. Кровь заливала лицо. Он уже почти не чувствовал свое тело, только одну сплошную боль, в которую превратился мир вокруг него. Сколько продолжалась экзекуция, он не помнил. В какой?то момент свет перед глазами померк, и он провалился в блаженное забытье.

Лодий очнулся в тюремной камере. Все тело болело, словно по нему промчался лошадиный табун. Заплывшие глаза с трудом различали что?то в окружающей темноте. Соседи по камере помогли ему напиться. Были тут и его дружки. Они и рассказали ему, что Лидия Дегеста вышла, не смотря на бунт городской черни, замуж за Брюна Морчертера, и тот час отбыла в замок мужа. Лодия же и его сообщников обвиняли в подстрекательстве к бунту, в самом бунте и до кучи в государственной измене. И грозила им всем виселица.

В тот момент Лодия это волновало мало. Он все больше переживал по своей растоптанной любви, да и тело болело. Однажды в тюрьме его навестил отец. Если раньше в его черных жестких волосах лишь только наметилась седина, то теперь его волосы были пепельными, а глаза тусклыми. Они не говорили о том, что случилось. Только о делах в лавке, в городе, да о матушке, которая после Звездного бунта, так его прозвали в народе, слегла в горячке. Болезнь уже отступила, но матушка все еще была слаба.

С казнью бунтовщиков почему?то тянули. Лодий не знал об этом, но его отец развил в городе бурную деятельность, пытаясь спасти сына. Неожиданно для всех Карл Дегест также вступился за глупого мальчишку. Им вдвоем почти удалось снять с его шеи петлю.

Лодий сам все испортил.

Чем больше проходило дней, тем больше боль и отчаянье уступали в его душе место злости и ненависти. Он злился на весь мир, даже на своего родного отца за то, что тот не был владетелем, а всего лишь жалким купчишкой, и это, в конце концов, стало непреодолимым барьером на его пути к счастью с возлюбленной. Ненависть же он питал к отцу Лидии. Так день за днем он отчаянно хотел жить, чтобы отомстить всему окружающему миру за его загубленное счастье.

Лодий неоднократно думал о Тихом Братстве, даже пытался узнать подробности от соседей по камере. Но сидел он вместе с другими участниками бунта, и тех больше волновала собственная жизнь, которая неумолимо подходила к концу, нежели чем очередные бредни главного зачинщика Звездного бунта.

Паук, вербовщик, пришел сам. Видно кто?то из сокамерников шепнул тюремщикам, а те в свою очередь сдали его за звонкую монету Тихому Братству. Лодия вывели из камеры, привели в какую?то тесную и сырую комнатушку, где его ждал неопрятного вида мужчина с сальными волосами и тяжелым взглядом. Они долго общались, и в конце концов Лодий принял решение. В ту же ночь он покинул здание тюрьмы вместе с Пауком.

* * *

– После того, как я прошел все испытания и покинул Логово, первым делом я заглянул на огонек к Карлу Дегесту. Он не пережил нашу встречу. От радости у старика разорвалось сердце, – закончил свой рассказ Лодий и вновь уткнулся в кружку с вином.

– Ты же понимаешь, что старик ни в чем не был виноват? – осторожно спросил Серега.

– Понимаю, но моя ненависть искала выхода. Иначе она сожгла бы меня изнутри.

– Ты пытался найти Лидию?

– Я не просто пытался. Я ее нашел. К тому времени она носила под сердцем первую дочку. Я потом долго следил за ее судьбой. Если бы Брюн Морчертер хоть чем?то обидел бы Лидию, он бы за это жестоко поплатился. Но на счастье всех, ей достался хороший муж. Я и сейчас, когда бываю в Морчертере, прихожу к ней на могилу поговорить…

Больше Серега не стал ни о чем расспрашивать Лодия. Итак, все понятно, зачем парню душу травить. Хотя какой он к чертям парень. Старик глубокий, вон и возлюбленную успел похоронить. Да и самому уже лет восемьдесят, хотя по виду больше двух десятков с небольшим довеском не дашь.

Одинцов развалился на скамье, мирно потягивал вино и обозревал питейный зал. Дело близилось к глубокому вечеру. Народу в кабаке заметно прибавилось. Только вот никого похожего на вербовщика видно не было.

– А как ты Паука узнаешь? – спросил Серега.

– Уж поверь мне, узнаю. Не могу сказать, что они все на одно лицо. Считай, что у меня на них нюх натаскан, – криво ухмыльнувшись ответил Лодий.

– Ты уверен, что мы тут не бесцельно сидим?

– Я не уверен даже в том, что я это я. Но Паук должно появиться. Сейчас начало зимы, сезон прихода новичков в Логово. Да и кабак этот по всему подходит для работы вербовщика.

– Тогда ладно. Доверюсь тебе, – согласился Серега.

– Что ты намерен делать? – спросил неожиданно Лодий.

– Ты о чем?

– Командир, война эта рано или поздно закончится. Что ты будешь делать, когда мы наконец поквитаемся с Боркичем?

Серега не спешил с ответом. Можно было просто отшутится, но не время для шуток.

– Думается мне так. Много земель повсюду, много государств разных. Хочется мне найти такую землю, чтобы построить собственный замок, и уже не работать ни на кого. Никому не служить. Только себе. На этой земле будет царить мой закон. Как у меня на родине говорили, чтобы по справедливости.

– Хорошее должно быть место будет, – задумчиво с печалью в голосе произнес Лодий. – Возьмешь меня с собой?

– Да уж куда я без вас, – усмехнулся Серега.

– Командир, внимание. Есть цель, – неожиданно напрягся Лодий, уставившись в сторону входных дверей.

Серега тоже посмотрел. На пороге кабака стоял невыразительного вида мужичок, среднего роста, средних лет, в изрядно поношенной одежде, подпоясанный потертым ремнем. На голове красовалась широкополая серая шляпа с обвисшими краями, на груди на массивной железной цепи какая?то побрякушка, издалека не разглядишь. На поясе в ножнах висел меч. Ничем примечательным новый посетитель не выделялся из толпы горожан. Но вот стоило ему посмотреть в сторону Одинцова, как Серега поспешил оторвать взгляд. Ему показалось, словно грозный хищник сканирует окружающее пространство в поисках новой жертвы.

– Будем брать? – спросил Серега.

– Не стоит. Он наверняка уйдет. Спугнем, потом не выследим. Пусть успокоится. Начнет работать, а мы его на живца поймаем, – равнодушно ответил Лодий, не смотря в сторону пришельца.

Одинцов прикончил остатки вина, разлил то что было в кувшине по кружкам, но пить не спешил. В этот вечер он итак много хмельного принял на грудь. Если вдруг придется отправиться в прогулку по ночному Рибошлицу, стоит повременить с вином. Когда они пришли сюда, Серега не очень то надеялся выследить Паука в первый же вечер, и удача все?таки улыбнулась ему. Не стоит дразнить капризную госпожу, она и без того обладает скверным характером.

Вербовщик прошелся по залу, словно выискивал среди столиков знакомое лицо. Наконец остановился, на его лице проступила торжествующая улыбка, он хлопнул себя ладонями по бедрам и присел за столик, за которым уже сидел молодой человек с чахлым лицом несчастного влюбленного.

– Ближайшие полчаса они будут тихо мирно беседовать, – прокомментировал увиденное Лодий.

– А после этого жертва уйдет вместе с Пауком?

– Точно так. И мы не должны вмешиваться. Жертва обречена. Это естественное течение вещей. Если бы этот мальчишка не хотел для себя такой судьбы, Пауку не удалось бы увести его за собой.

– Но он же опаивает его чем?то, обволакивает речами, зомбирует, – развел руками Серега.

– Что? Что делает? – не понял его Лодий.

– Ну, как бы это сказать… – замялся Одинцов, – превращает злыми чарами в своего раба.

– Слово должно упасть на готовую почву. Если человек не готов следовать этой дорогой, слова Паука не окажут на него никакое воздействия. Ты лучше не спорь со мной, а слушай. Здесь не стоит делать лишних движений. Мальчик еще может отказаться от этой дороги, но я уверен, что он последует за Пауком.

Лодий холодно посмотрел на Одинцова, и у него пропало всякое желание спорить со своим десятником.

Время медленно текло. В кабаке народу все прибывало. Несколько раз столик с Пауком и его подопечным закрывали чужие спины, и Серега тут же начинал нервничать, что они упустят добычу. Только Лодий сохранял спокойствие, словно исход сегодняшнего вечера его нисколько не волновал. Волк злился, но молчал. Не хватало еще свою злость и нетерпение сорвать на десятнике, друге, с которым уже успел хлебнуть лишку горя, да пройти по краю смерти.

Лодий заметил нервозность друга и поспешил его успокоить:

– Не дергайся ты так. Они от нас не уйдут.

Его слова были наполнены уверенностью. Серега ничего не успел сказать ему в ответ. Он заметил спину Паука, направляющуюся к выходу. Вербовщик толкал вперед себя околдованного мальчишку.

Одинцов поднялся из?за стола, бросил несколько монет и направился к выходу. Монеты закружились на столешнице, привлекая внимание сурового дядьку, обслуживающего зал. Лодий последовал за другом.

После затхлой атмосферы кабака уличный воздух пьянил почище хмельного. Серега замер на пороге, огляделся в поисках уходящего вербовщика, и сразу же нашел его. Паук скрылся за поворотом. Одинцов не стал дожидаться Лодия и отправился вслед за целью. Десятник догнал его через несколько шагов и зашагал вровень.

Они не стали изображать из себя праздно шатающихся горожан. Кто на ночь глядя станет шляться по этим улицам, полным опасности, где смерть ночует в подворотнях. Они старались держать дистанцию, и прятались в тень, чтобы, не приведи творец, Паук не заметил их, не бросил мальчишку и не попытался скрыться. Догнать то его, они догонят, только вот вербовщик даже под пытками не выдаст местоположение Логова. Лодий объяснил Сереге, что пробовали уже допрашивать вербовщика, только в тот момент, когда опасность угрожает Логову, у Паука словно часть памяти стирается, и он не помнит ничего, что связано с его тайной жизнью. На глазах из самоуверенного негодяя превращается в никчемную пустышку.

Так что главное не спугнуть негодяя, чтобы он сам привел их к Логову.

Одинцову казалось, что они несколько часов блуждали по засыпающему городу. Одни узкие грязные улочки сменяли другие. Все дома на одно лицо. Маленькие грязные неказистые. Как обратно дорогу найти, не говоря уж о том, чтобы запомнить путь к Логову. На деле не больше получаса прошло, как они покинули кабак.