Текст книги "Бастион"

Автор книги: Дмитрий Леонтьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

– Вспомни все, что я говорила тебе, девочка, – сказала ей Смерть. – Я не буду вам мешать. Посижу здесь, а вы… постарайтесь договориться.

Баста резко поднялась и вышла на танцплощадку. Я последовал за ней. Десятки глаз следили за нами: Баста не раз танцевала здесь, еще будучи в человеческом теле, и постоянные посетители клуба застыли в ожидании зрелища. Она взмахнула рукой, и в зал хлынула музыка. Дикая, импульсивная, всепоглощающая… Это было мудрое решение. Зачем говорить? Слова всегда лгут…

Зеркала за ее спиной дрогнули, наполняясь отражениями. Жаль, что люди не видели того, что видел я. На это стоило посмотреть. Ожившие отражения ступили в зал, полукольцом окружая Басту. Я пожал плечами, принимая вызов, и, повинуясь приказу, столько же двойников встало за моей спиной. Музыка ускорялась, пространство вокруг нас плыло, меняясь ежеминутно. Вот на девушках белоснежные хитоны, танец их воскрешает в памяти мистерии Древней Греции. Юноши, одетые в туники, сливаются с ними в водовороте танца, и… падают у их ног, неподвижные… Вот одеяния танцующих кошек сверкают драгоценностями времен великой Екатерины, но шпаги в их тонких пальцах сверкают еще ярче. Кровь даже не успевает испачкать мундиры моих гардемаринов – они просто исчезают, тая в глубине зеркал… Мундиры, платья, сарафаны – менялись, как в калейдоскопе. Неизменным оставалось лишь одно: в этом хороводе, неодолимым кольцом, непобедимым бастионом, кружились девушки, все ускоряя и ускоряя свой безжалостный танец, а юноши раз за разом падали у их ног, сраженные…

На висках Басты потемнели от пота локоны, но глаза сияли такой непримиримой ненавистью, что было ясно: она могла танцевать так еще часами, днями… веками. Танцующая, разъяренная мной, дикая кошка… Слова были ни к чему…

Я остановился, оглядывая сидящих в зале людей. Людей ли?.. Я еще помнил людей былых веков: отважных, гордых, авантюрных. Алчных, трусливых и ленивых хватало во все века и времена, но никогда их не было так много… Всю их жизнь, все мысли, можно было прочитать на их лицах – обрюзгших, самодовольных, жаждущих лишь хлеба и зрелищ. Они беспрерывно пили и жевали, раздевая глазами танцующую Басту. Они были хорошо одеты, и в их карманах лежало достаточное количество никчемных бумажек, что б чувствовать себя хозяевами жизни. Но они не были даже хозяевами своей судьбы. Каждый из их помог другому стать таким: хитрым, озлобленным, жадным, уважающим лишь закон волков… И сам я слишком долго жил среди них, играя по тем же законам. Мне и раньше было противно оставаться среди них, но сейчас это было выше моих сил.

И прямо из зала я шагнул в урочище Княжьего Лога, к подножью заветного дуба…

Смерть уже ждала мня. Она была красива. Невероятно красива в сиянии своих золотых доспехов. Именно такой ее изображали древние воители, в статуях Афины Паллады, богини мудрости и войны. Она была лучшей воительницей на свете, и шансов на победу в схватке с ней, у меня не было. Но за моей спиной стоял заветный дуб и отступить я просто не мог…

– Значит, не договорились, – сказала Смерть, грустно улыбаясь. – Жаль… Жаль девчонку.

– А меня?

– А ты сам-то испытываешь к себе жалость? Или к той, что томится столетия в дубе, за твоей спиной? Пришла пора исправлять ошибки, мой мальчик… Эта история слишком затянулась…

– Я не могу отдать ее тебе, – сказал я, облачаясь в доспехи. – Просто не могу… Прости.

– Тогда… Ты знаешь, как решаются зашедшие в тупик споры, – в ее руке появилось сверкающее солнечным светом копье. – Неужели ты еще на что-то надеешься?

– Я надеюсь на любой шанс. Я не могу отдать ее тебе. Просто не могу…

– Что ж, тогда начнем…

Я вынул меч из ножен и кивнул:

– Я готов.

Но все закончилось, не успев начаться. Меч в моей руке вдруг стал неподъемным, словно все грехи мира притягивали его к земле, тело налилось свинцовой тяжестью, словно каменея, и время поползло медленно-медленно… Я не успел ни уклониться, ни отбить удар ее копья. Длинное, широкое острие света вонзилось в мою грудь, и, раздирая внутренности нестерпимой болью, прошло насквозь…

Последнее, что я успел заметить, уже падая на землю, как продолжающее свой полет копье ударило в дуб, и, словно молния обожгла его огнем, обжигая ветви, выламывая корни, расщепляя, опрокидывая….

…И это было страшнее смерти…

Поставив хрустальный бокал с багрово – красным вином на журнальный столик, Смерть вытянула ноги поближе к камину и блаженно зажмурилась.

– Век бы так сидела, – призналась она Басте. – Уютная комната, хорошее вино, огонь в камине… Здорово, да?

– И все таки я не понимаю, – сказала Баста.

– Что именно?

– Зачем все это было? Ради мелкого нарушения закона мироздания, который никто даже не заметил? Разве ты, почти всемогущая и мудрая, не могла исправить его своею властью? Стоило тратить столько сил? Пробуждать к жизни меня, отдавать ключи от Дороги Сновидений… Это пари… схватка… В чем смысл?

– Смысл? Да нет никакого смысла…

– Тогда совсем ничего не понимаю…

– Я просто спасала его. Дралась не с ним, а за него. Извини, кошка… Он любил. Он все – таки любил, а значит – не утратил надежду. Значит, у него еще есть шанс. А вот ты так и не смогла ни простить, ни смириться. Ты даже не эгоистка, девочка. Эгоисты делают так, как им лучше, а ты – как хочется. Разница большая.

– И тем ни мне ты их убила. Обоих.

– Что есть смерть?.. Он никогда бы не отпустил ее по собственной воле, оставляя рядом, мучая и мучаясь. А он мне нравился, этот развлекающийся, страдающий и мечущийся падший ангел. Мне было жаль его. Он и сам понимал, что поступает плохо, но… Самая хитрая и коварная уловка дьявола – убедить всех в том, что бывают грехи не прощаемые, не искупаемые, грехи выше Божественной Любви. А ведь есть только один не искупаемый грех: не прощение. Чем мерил, тем и меряться будешь. Стыд выжигает грех, освобождая место для нового чувства. А в наполненном гневом сердце нет места ни для любви, ни для веры, ни для надежды. Ты не задумывалась над тем, что он сделал в свой последний миг? Он бросил вызов Смерти ради Любви. Разве может любовь чего-то бояться? Жил демоном, а умер как человек… Кстати, ты знаешь, что в конечном счете, я все же сжульничала?

– Я думала, мы уже решили эту проблему.

– Я не о том. Я ведь проиграла это пари.

– В каком смысле?!

– Не притворяйся, кошка. Ты любила его. И твоя ненависть тому подтверждение. За простой обман, даже за подлость, так не ненавидят. Он ни черта ни понимал в женщинах, этот самозваный ангел порока. Он всего лишь соблазнитель. Женщину надо чувствовать, а не понимать. А это – увы! – не мужская способность… Но влюбленный – больше чем мужчина. Больше, чем человек.

– Я не хочу говорить об этом.

– Я и не настаиваю, – легко согласилась Смерть.

– И что же мне делать теперь?

– Делай, что хочешь. Тебе проще. У меня даже этого выбора нет. Я должна делать свою работу. А потому… Мне пора. Наверное, я – самая несчастная женщина на земле. Смерть, не знающая покоя… Бр-р! – она передернула плечами, но тут же заулыбалась: – А может это и хорошо? Выбирать всегда трудно. Что-то принимать, от чего-то отказываться… Каждый раз принимать решение: кому и чему отдать свою свободу… Легче тем, у кого этого выбора нет: рабам и демонам. Бедные люди: как им мучительно больно быть свободными. Особенно тяжело решать, кому и чему отдать эту свободу… Нам проще. Как думаешь, кошка?

И она исчезла. А Баста осталась сидеть, вертя в руках пламенеющий кровавыми отблесками бокал. Она по-кошачьи щурилась на огонь, и в ее глазах стояли… Нет, наверное, все же, это тоже были отблески пылающего в камине огня. Ведь кошки не умеют плакать…

Эпилог

Смерть – не мать, но – женщина, и в ней

Сердце тоже разума сильней;

В темном сердце Смерти есть ростки

Жалости, и гнева, и тоски.

Тем, кого она полюбит крепче,

Кто ужален в душу злой тоскою,

Как она любовно ночью шепчет

О великой радости покоя!

М. Горький. Закашлявшись, он перевернулся на спину и осмотрел в глубокое, лазоревое небо. Налетевший ветер сдул с его лица песчинки, и умчался прочь, перепрыгивая с волны на волну. Некоторое время он лежал, бездумно вслушиваясь в шелест прибоя, а затем память разом вернулась к нему. Он вскочил на ноги и огляделся. Море, и нежная, солнечная зелень, белый песок и ковер из разноцветных кусочков янтаря… Он схватился руками за грудь, куда несколькими минутами ранее вонзилось смертоносное копье, удивленно осмотрел, и даже потрогал загорелую, без единой царапинки кожу, и, наконец, осознав все, счастливо рассмеялся.

– Ты законченный шулер, паршивка курносая! – крикнул он в небеса. – Мошенница!.. Но все равно: спасибо тебе! Спасибо!

Он уже повернулся, что бы отправиться на поиски той, ради которой и был создан этот остров, но не успел: она уже шла к нему по прибрежном песку. По прежнему юная, прекрасная, златовласая…

…С вершины белоснежно – мраморной горы, наблюдали за ними, стоящие бок о бок, Смерть и серебристый единорог. Когда от опускающегося в море солнца протянулась к берегу золотистая дорога, и юноша с девушкой, взявшись за руки, ступили на нее, Смерть начала тихонечко пританцовывать. Единорог укоризненно покосился и покачал головой. Смерть смущенно кашлянула и замерла, смиренно потупив глаза. Единорог еще раз посмотрел вслед уходящим к солнцу людям, на Смерть, фыркнул и, неслышно ступая, растворился в зелени леса.

Смерть выждала минуту, прислушиваясь, и удостоверившись, что осталась одна, вновь продолжила прерванный танец.

Она упоенно танцевала под одну ей слышимую музыку, а внизу, двое, все шли и шли вдаль, по выложенной для них солнцем Дороге…

Рассказы

“Самый страшный человек”

Паразитизм (от греч. “нахлебник”) – один из видов существования организмов. Паразит использует хозяина как источник питания и среды обитания. Формы паразитизма и связанные с этим адаптации паразитов и их хозяев чрезвычайно многообразны…

Википедия Субботним утром помещение клуба было еще пустынным. Лишь за одним из столиков, молодой мужчина кормил ребенка мороженным, увлеченно обсуждая с ним только что подаренную машинку, да Баста, подперев рукой щеку, с умилением наблюдала из своего угла за этой трогательной для женского сердца сценой.

Подошедшая Смерть посмотрела на нее, на мужчину с ребенком, снова на нее… Заказала бармену кофе. Выпила. Немного выждав, заказала еще один… Осторожно поводила рукой перед глазами умильно улыбающейся Басты.

– Да вижу я тебя, вижу, – промурлыкала кошка. – Но лучше и ты посмотри на это… Как трогательно…Красивый отец, красивый ребенок, наверняка, красивая мать…Это и есть – природа… Все – естественно, гармонично, как и должно быть. Не кажется люди зря усложняют все какими-то моральными нормами, правилами и принципами. Надо просто внимательнее прислушиваться к зову природы, и все будет хорошо, красиво и гармонично. Ну как можно обвинять в измене льва или пуму? Как можно обвинять в неискренности голубя или кошку? Какие обязанности должны быть у сверчка или у ящерицы? И мы ими любуемся, потому что это и есть гармония природы. Они просто живут. А люди им завидуют и умиляются. Может быть, человечество не награждено, а проклято наличием души? То, чем люд так гордятся, все эти “совесть”, “долг”, “мораль”, “ответственность”, “дружба и “любовь” – очень неудобные протезы для замены таких простых и жизнеобеспечивающих инстинктов…

– Старик Кант остался бы тобой доволен, – похвалила подругу Смерть. – Правда, он больше подчеркивал в этой логической цепочке, что именно эта “противоестественность” прочему животному миру и является доказательством наличия у человека души, а следовательно, и существования Бога.

– Умный был старик, – согласилась Баста, щуря глаза. – Так почему же он не смог сформулировать теорию, которая избавила бы человечество от этого никчемного груза? У его нашлось бы немало поклонников…

– Именно потому, что был умен. И испытывал к подобным теориям немалое омерзение. Не хочу тебя расстраивать, но сейчас ты, с умилением любуешься на самого страшного человека в мире…

Баста захлопала ресницами, изумленно озираясь о сторонам. С подозрением покосилась на бармена за стойкой…

– Нет, нет, нет, не ищи ничего нового. Ты смотрела именно на него.

– Ты знаешь, что я не склонна к логическим загадкам, – обиделась кошка. – Говори яснее.

– Что ты видишь? Опиши, если не сложно.

– Очень красивый мужчина… Лет 33 – 35. С черными волосами, зелеными глазами, правильными – я бы даже сказала “античными” – чертами лица, высокий спортивный… Мечта любой девушки. Играет с ребенком… Подожди, подожди! Уж не хочешь ли ты сказать, что это…

– Нет, нет, успокойся, это не маньяк. И ребенок действительно его сын.

– Тогда я тебя совсем не понимаю…

– Потерпи минутку…

В клуб вошла женщина. Мужчина тотчас поднялся, помог малышу слезть со стула, поцеловал его, ласково напутствуя на прощание: “и помни, что папа тебя любит!”, и передал ожидающей женщине.

Оставшись один, посмотрел на часы, заказал бармену кофе, но не успел дождаться заказа, как, распахнув объятия, бросился навстречу пятилетним близнецам, которых в этот момент вводила в клуб уже следующая женщина.

– Как я по вам соскучился! – воскликнул он, обнимая их. – Вы же знаете, как папа вас любит! Идите ко мне, у меня для вас есть подарки!

– Я не совсем понимаю. – покосилась на Смерть Баста. – А это что такое? Это кто?

– Это тоже его дети, – с нарочитой терпеливостью объяснила та. – Ты же слышала: “он их любит”. Хорошо, хорошо, не буду тебя больше мучить. Позволь представить тебе этого красавчика… Впрочем, нет, его имя я называть не стану, позже сама поймешь – почему… Он родился 33 года назад, в одном небольшом, “уездном” городке, во вполне приличной и даже интеллигентной семье. Как ты наверное, уже поняла, он – результат смешения двух национальностей, отсюда и броская, “вызывающая” красота, так часто встречающаяся у мулатов и метисов. Что это за национальности, и что это за город – не имеет к нашей истории ровным счетом никакого отношения. Он рано осознал себя мужчиной и так же рано покинул отчий кров. Дама, первой оценившая его красоту и готовность к “себядарению”, предоставила ему свой угол, и вскоре родила от него девочку. Через некоторое время он понял, что заботы о семье – “не его стезя”, и без особого труда нашел новый “кров” у другой “дамы”. И так же беззаветно “дарил ей себя”, пока она не родила от него сына… Потом было еще много таких домов и таких дам. Они выхватывали, и вырывали его друг у друга, словно вороны – блестящую безделушку, или, точнее, словно красивое колечко, которым можно любоваться самой и которым не стыдно похвастаться перед подругами. Они рожали от него детей, пытаясь таким способом привязать его к себе, и… тем самым уступали его другой, “квартирной” и “временно бездетной”. Он менял города, приближаясь все ближе и ближе к Петербургу, и вот, наконец, он остановился у нас…

– А…

– Нет, нет, в нашем городе у него пока еще лишь только пятеро детей, – успокоила ее Смерть. – Он еще молод – не требуй от него слишком многого. Но он проживет достаточно долго, и, боюсь, одной субботой дело вряд ли ограничится. Впрочем, есть же еще воскресенья, понедельники, и вторники. Не знаю, почему он не звонит своим отпрыскам и в другие города…Может, пресловутый “ореол обитания” играет здесь какую-то роль?.. Но всех своих “местных” детей он прилежно и исправно посещает каждую вторую субботу, даря совершенно искреннее “папочка вас любит”.

– И помните, что папочка вас любит! – эхом отозвались на другом конце зала прощальные слова незнакомца.

Передав детей матери, после отведенного на “заботу” времени, мужчина расплатился с барменом, придирчиво осмотрел себя в зеркало и направился к выходу. Перехватив изучающий взгляд Басты, моментально расплылся в белозубой, “голливудской” улыбке, и сделал было шаг в ее сторону, но… Кошка непроизвольно шарахнулась, словно от шмеля, неожиданно залетевшего с улицы в зал, и вознамерившегося опуститься для “опыления” на ее ярое, цветастое платье…

Голливудская улыбка погасла. Брови незнакомца удивленно взлетели верх, он вновь повернулся к зеркалу, проверяя состояние своего костюма. Не заметив ничего неприличного или исключительного, обиженно и даже негодующе вскинул голову и горделиво прошествовал к выходу.

– Ты… за ним? – осторожно спросила Баста.

– Зачем? – удивилась Смерть. – Я не палач и не судья. Я всего лишь проводница в иные миры. А его срок еще не вышел. Да и если вдумчиво разобраться, особенно с точки зрения твоей теории: за что его осуждать? Он всего лишь ближе к “природе”, чем к людям. Дарит себя самкам, играет с детенышами, пользуется предоставленными ему столом и кровом, в обмен на честно исполняемые обязанности по продолжению рода… Как говорил Бунин о Толстом: “Не понимаю, за что на него все время наподдают, обвиняя в отсутствии веры и любви. У него просто – напросто нет того “органа” которым верят и любят”. Вот и у этого… хм-м… существа, тоже просто нет ничего, “мешающего” человеку: чувства долга, ответственности, стыда, совести, души… Согласно твоим мечтам, это и есть самая настоящая часть природы. Уж не знаю: флоры или фауны. Вот если б его можно было отнести к разряду “людей” и судить по людским законам, тогда – да… Тогда, наверное, это был бы самый страшный человек на свете. А так… Природа…

– Почему же ты не захотела назвать его имя?

– Ну это же так просто! – даже удивилась Смерть. – Что б не сбивать тебя с толку и не делать его каким-то редким исключением. Учись смотреть не на имя, лицо и уж тем боле не на слова. Люди, как ангелы или демоны, могут иметь любое обличье. Они могут говорить любые слова и носить любые имена. Учись видеть людей, а не смотреть на них. Имя, национальность и даже пол – не имеют значения. Люди отличаются друг от друга совсем не этим…

– Если я спрошу – “чем”, ты, конечно, ответишь какой – нибудь банальностью?

– Разумеется.

– Ну и… Ну и сиди тогда, как умная!

Бармен за стойкой уже давно и с высокомерием поглядывал на двух симпатичных, заливающихся смехом девушек. Сколько он повидал таких недалеких и легкомысленных “прожигательниц жизни”… Он готов был поспорить на свой месячный оклад, что сейчас эти две болтушки обсуждают какую – нибудь никчемную ерунду, или вовсе просто перемывают мужчинам косточки… И если не быть придирчивым, то он не был так уж неправ…

Береги себя

Зло умело взвинчивает цену,

Что бы соблазнить нас в первый раз,

А потом карает за измену,

Круче и страшней, чем за отказ.

И. Губерман. – Мужчина должен быть победителем, и только победителем! – отрезала Баста. – Иначе это и не мужчина вовсе!

– Да разве ж я спорю, – примирительно подняла руки Смерть. – Но, как говорили древние: “Прежде чем спорить, надо условиться о терминах”. Что ты подразумеваешь под словом “победитель”? Мне почему-то кажется, что у нас с тобой несколько разные взгляды на это понятие. Творец, силой знаний, таланта и воображения создающий шедевры скульптур, живописи, музыки, философии – это победитель? Писатель, математик, физик, в божественном порыве озарения, после бесконечных десятилетий упорного труда скрывающий тайны вселенной – победитель? Солдат, совершающий превосходящие все человеческие силы подвиг – победитель? Мужчина, живущий ради любимой женщины или ребенка? Актер, режиссер, да просто труженик, своим потом приносящий в этот мир что-то… Или мы говорим о “халяве” типа выигрыша миллиона в лотерею и везении “волею судьбы”?

– Если они получили за свои труды весомый и ощутимый результат, то – да, – уточнила Баста. – Ты же сама постоянно твердишь мне, что се измеряется не словами, а делом, следовательно – результатом. “Дерево знается по плодам”. Если они выбрали такой долгий путь снискать себе славу и богатство, то я согласна признать их победителями. Хотя лично мне не слишком по душе люди, собирающиеся делить мня с бумагой, красками и формулами. Я люблю мужчин – добытчиков, мужчин – пиратов, мужчин – хищников… и, опять же – мужчин – победителей.

– Это я как раз поняла с самого начала, – кивнула Смерть. – Потому и хочу уточнить. Кого же, из персонажей прошлого ты хотела бы видеть рядом с собой? Пусть даже на такое короткое время, как человеческая жизнь?

– И среди смертных хватало победителей, – проявила снисходительность Баста. – Македонский, Наполеон, Тамерлан…

– Убийцы, – понимающе кивнула Смерть.

– Да какая разница?! Главное, что они добились своего. Каждый человек к чему-то стремиться и чем-то жертвует ради этого. Зачем обязательно жертвовать собой? Если другие – бараны, не способные на поступок, то почему бы не принести в жертву их? А ж одного или многих – зависит от цели. “Цель оправдывает средства”.

– А кроме убийц?

– Сложно вот так, сразу… Ну, пусть будет царь Соломон – и мудрец, богач… Явный лидер и победитель.

– Почему я не удивлена твоим выбором?.. Ты твердо уверена, что эти парни были победителями и “добились своего”?

– Их знает весь мир.

– Соломон предал веру предков, впал в язычество, а потом и вовсе сошел с ума, ползая вокруг своего дворца на карачках и поедая траву, словно баран или козел. Кто бы хотел закончить свою жизнь таким посмешищем? А слава Наполеона? Самый эгоистичный и честолюбивый человек в мире, потерпел самое бесславное поражение за всю историю человечества, и даже отравиться толом не сумел, последние девять лет жизни проведя в бессильной злобе и оправданиях. Его именем названа душевная болезнь. Хороша “слава”. Это – неудачники, душа моя. Македонский, не знавший любви, тридцать три года глотавший пыль военных дорог и умерший от яда, подданным теми, кого считал друзьями и соратниками… Умерший в заточении Наполеон. Сошедший с ума Соломон… как-то не похоже, что б стремление жертвовать другими принесло им счастье. У меня несколько иное представление победителях.

– И какое же, если не секрет?

– Это те, кто жертвует собой, а не другими. У них почему-то се получается. Потому что им помогает сила куда боле могущественная. Те, то создает этот мир, а не пытается его завоевать или разрушить. Те, кто отдают, а не те, то берут. Эгоисты – самые худшие враги для самих же себя…

– И все же: “Цель оправдывает средства”! – упрямо возразила Баста. – Соломону и Македонскому просто не повезло, а Наполеон сделал только одну ошибку: полез на Россию.

– Да, русские – сложная нация, они и Гитлера до самоубийства довели, – усмехнулась Смерть. – Но это – закономерность, кошка. Ты мне не приведешь ни одного примера удачливого эгоиста. Бог их не любит, а дьявол – наказывает. Ты, как и большинство людей, забываешь главный закон жизни.

– Какой?

– Бог – существует. Эйнштейн – а его при всем желании не обвинишь в неразумности – свои теории начинал со слов: “Допустим, что Бог существует, в таком случае, скорость света будет равняться…” И точно так же обстоят дела с любыми начинаниями. Война, бизнес, искусство, семейная жизнь… Если не иметь в основании планов жесткий постулат: “Бог – существует”, а делать то, что левой ноге захочется – ничего не получиться. Просто не выйдет, и все. Вопреки всем расчетам, формулам и донесениям разведки.

– А как же пресловутая “свобода воли”, данная людям.

– Ее никто не отменял. Хочешь – прыгай с высотного дома, хочешь – лижи высоковольтные провода, хочешь, играй в футбол противотанковой миной… Только при чем здесь свобода воли”? Если зная, что последует за поступком, ты все же надеешься, что “у тебя-то, все законы природы не сработают, ты всех обдуришь и победишь”… То к свободе воли это не имеет никакого отношения. Это простая причинно – следственная связь. Тысячи лет лучшие умы мира надрывают голос, крича о том, что эгоизм – плохо, паразитизм – плохо, златолюбие – плохо. А их попросту не слышат, считая себя умнее. Так мир болен, или люди больны? Знаешь, есть такая притча. Люди взмолились Богу: “Господи! Мы не хотим больше войн! Мы устали от боли и страха!” “Точно не хотите?” – спрашивает Бог. “Точно!” “Так не воюйте!”. Вот в этом и проявляется свобода воли”. В выборе дороги. Человек – не домашнее животное Бога. Как сказал кто-то из умных: “отец не тот, кто постоянно служит костылем, а тот, кто учит обходиться без костылей”.

– Ты меня своими философскими теориями не запутывай, – в голосе Басты появилось раздражение. – Я просто сказала, что лично я люблю мужчин – победителей. И все.

– И перечислила неудачников, – кинула Смерть. – Ты не на минуты их славы смотри, а на всю жизнь в целом. Еще Монтень говорил, что нельзя судить о человеке, до тех пор, пока он не умер. Иногда эти минуты “славы” оборачиваются годами позора. Да таким, что лучше бы их и вовсе не было…

– Да не всегда так! Наверняка есть люди, у которых сбываются все мечты! Есть и удачливые пираты, и удачливые бизнесмены…

– Нет. Ты одинаково плохо знаешь историю и людей. И это все – даже если закрыть глаза на существование ада… Впрочем, кошка, в тебе все же больше от женщины, чем от демона, а потому тебе проще показать, чем объяснить…

Смерть обвела глазами помещение клуба, в котором они сидели. Клуб был достаточно дорогой и его клиенты не могли пожаловаться на несостоятельность, но даже среди них Смерть выбрала самого импозантного и самоуверенного.

В противоположном конце зала, во главе ряда из сдвинутых столов, восседал плотный, сероглазый и темноволосый мужчина средних лет, с явно выраженными манерами “хозяина жизни”. Компания что-то отмечала, и он, как виновник торжества, благосклонно принимал поздравления, снисходительно кивал кому-то, на кого-то сердито посматривал, в общем, степенно руководил застольем…

– Победитель? – указывая на него спросила у Басты Смерть.

Баста долго присматривалась, ища подвох, потом неопределенно пожала плечами:

– Мне нравится. Не из “ботаников”. Явно сам пробивает дорогу наверх. Удачлив. Уверен в себе. Одет со вкусом. Следит за здоровьем. Ни пройтись с ним рядом не стыдно, ни в магазин зайти, ни…

– Я поняла, можешь не продолжать. Практически образец твоих пожеланий. Вот только лично я не хотела бы оказаться на его месте… И, честно говоря, даже рядом с ним.

– Почему?

– Он явный и законченный эгоист, и даже не скрывает этого. А Бог – существует.

– Конкретней.

– Что б идти к цели, надо объективно оценивать обстановку. Себя, свои силы и мир… Не таким, как ты его “видишь”, а таким, каков он есть на самом деле. В одной старой притче по этому поводу хорошо сказано: “Мир – это окно. За ним ты видишь людей, животных, события. Но стоит добавить немного серебра и окно превращается в зеркало, в котором ты видишь только себя”. Любой эгоист – слеп. Он не правильно оценивает ситуацию. А это ведет к трагедии. Да что я все говорю. Смотри сама…

С явно недовольным видом, виновник торжества (и предмет тайного спора), поднялся из-за стола вслед за мужчиной в строгом, сером костюме. Они отошли подальше от компании и остановились как раз неподалеку от столика, из-за которого за ними с интересом наблюдали девушки.

– Сережа, давай не сейчас! – с раздраженной брезгливостью попросил бизнесмен. – У тебя очень дурная привычка начинать самые неподходящие разговоры в самый неподходящий момент.

– Нет, Паша, – упрямо покачал головой его собеседник. – Именно сейчас. У меня нет времени. А после банкета ты уедешь и до тебя, как всегда, будет не дозвониться. Ты это знаешь и я это знаю. А ситуация критическая. И для меня, и для дела, да и для тебя тоже. Мне нужно всего десять минут. После этого я больше не буду тебя беспокоить. Может быть – никогда.

– Ну, давай. Только быстро. Десять минут – не больше. У меня жена, гости…

– Мы знакомы с тобой со школы, ты мой крестный сын. Я 27 лет стоял рядом с тобой, как верный сторожевой пес, защищая от бандитов, от милиции, от ошибок… Но я не могу защитить тебя от тебя самого. Ты полностью утратил ощущение реальности. Ты словно живешь в каком-то выдуманном мире. Я много раз пытался говорить с тобой, но у меня “синдром Кассандры” – ты меня просто не слышишь. Ты слышишь только тех, кто поддакивает тебе самому…

– И, как видишь – имею все, – сказал Павел. – А это значит, что я – прав.

– Это – иллюзия. Я никогда не гонялся за деньгами, и потому ты платил мне – ген. директору! – меньше, чем получает сантехник или электрик. Да и то умудрялся не выплачивать месяцами. У меня нет ровным счетом ничего. Это я говорю не жалуясь, а что б ты понял – я не ищу из этого разговора выгоды для себя лично. Ты рушишь дело, которое мы создавали годами. У нас се получалось, пока ты не возомнил себя “богом”. Мы поставляли топливо на заводы, продавали на экспорт, выстроили отличную, вполне конкурентоспособную и перспективную фирму. Ты перестал платить людям. А ведь главное в бизнесе, это не “схемы” и деньги, а люди! Вспомни Генри Форда: “Не завидуйте тому, что у меня есть заводы и деньги. Завидуйте тому, что у меня есть команда. Отберите у мня все, оставив лишь команду, и через год у вас не будет ничего, а у меня снова будут и заводы и деньги и команда”. Люди уходят от тебя в слезах! Здоровые мужики не могут прокормить семью, хотя пашут, как лошади. Да, у тебя было много дорогих машин, шмоток, отдых на Канарах и в Греции, ты пил и ел все самое дорогое, носил все самое престижное… Но даже я ухожу от тебя, так и не получив зарплату за три последних месяца. Я подорвал здоровье, помогая тебе, а денег нет не то что на лечение, но даже на хлеб. Мне придется устраиваться сейчас сторожем в какой-нибудь санаторий, что б как-то вылезти из этой ситуации. И мне еще повезло: у меня нет семьи… если это можно назвать “везением”. Но мне людей жако! Это я их привел к тебе! Я подобрал команду.. и, выходит, я обманул их, хотя они поверили именно мне. А ты паразитируешь даже на них.

– Ты набрал команду дебилов, не способных к бизнесу!

– Эти люди сделали тебя богатым.

– Богатым я сделал себя сам! Мне дают деньги! Что бы вы делали без меня?! Кем бы были?! А я от вас только и слышу: “дай зарплату, дай зарплату!”. А вы знаете, какие у меня расходы?! Одни колодки на “Джипе” двадцать тысяч стоят! Откуда я всем возьму денег, если не на себя и то не хватает?!

– Оставим этот бред. Я вижу, то ты меня все равно не слышишь. У меня больше нет ни сил, ни возможностей быть рядом с тобой. Я только хотел предупредить. Ты вынул все деньги из оборота. Из миллионов, суженых людьми тебе в кредит, ты купил себе квартиру, машины, ведешь непомерно роскошную жизнь, теперь еще эта бредовая затея с турне по Бразилии… Это уже не бизнес, это – самоубийство! Деньги можно извлекать только из прибыли! Что ты оставил для оборота? Как ты собираешься отдавать долги? Зачем ты их вообще набирал?

– Так вы же, бараны, ни фига не работаете, вот мне и приходится занимать и занимать. Я замучился придумывать, как мне заработать деньги, что б покрывать убытки…