Текст книги "История первая. Беглец. История вторая. Странник. (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Хворост

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

Ладно, кичиться собственным превосходством ещё будет время, а пока нужно пробраться в этот крепкий орешек.

Запустив руку за пазуху, я стал рыться в кипе амулетов, выискивая нужный, одновременно с этим аккуратно и беззвучно приближаться к стене. Птичка, так напугавшая меня вначале, перелетала за мной с ветки на ветку. Видать – любопытная. Всеединые с ней, если шума не поднимет, пускай смотрит.

Пальцы нащупывали то один оберег, то другой. Вот коготь василиска – от ядов. Далее тонкий, почти как паутинка шнурок с редкими бусинками-росинками – чтобы меня хуже нежить чуяла. За ним кулон в виде ромба. Рубин на серебряной цепочке с мелкими звеньями. Пластинка, похожая на кору дерева, но с прожилками сосудов. Пучок головоломно скученных собственных волос – вещь, имеющаяся у любого тёмного мага – амулет от самых низкоуровневых проклятий. Без этой штуки даже самый дряхлый бес доставит мне мелкие, но занудные неприятности. Изгнать изгоню в секунду, но потом с неделю буду избавляться от мигрени, зубной боли, чирьев и так далее.

Ага, вот!

Холодный цилиндрик, чем-то схожий со знаком мага, но гораздо меньший в размерах и из бронзы.

Сорвав безделушку с верёвки, я, предварительно воздав молитву богам, коснулся ею каменной кладки, мысленно давая команду на активацию. Несколько секунд ничего не происходило и за это время на ум пришло тысяча и одно проклятие безрукому чарописцу, сделавшему этот бесполезный предмет. Но затем колдовство вступило в силу. Трубочка рассыпалась в мелкую пыль, высвобождая спрятанную в ней энергию для создания заклинания, и стена сначала размылась, а затем стала как будто из плотного тумана. Но за ней отчётливо были видны внутренний двор с парком и площадкой для тренировок.

Признаться честно – для первого шага мне понадобилось приличное количество храбрости. Нога не встретила никакого сопротивления, без всяких проблем пройдя там, где только что был камень. Затем я целиком оказался в стене и мир на мгновение погряз в мутноватой зелени, а уши будто ватой заткнули. Три шага и краски со звуками вернулись на положенные места, а мне удалось пробраться по другую сторону стены. Не удержавшись, я обернулся. Кладка вернулась на место, не претерпев никаких изменений. Чудеса, да и только.

Итак, теперь начинается самое интересное!

* * *

Внутри было темно. Вошёл я, само собой, не через парадные двери, а прокрался в задние, выходящие на небольшой загон для коней и, соответственно, сами стойла. Вернувшееся заклинание возместило меня о том, что на этом этаже нет ни одной живой души. Здесь была небольшая комнатушка, аля склад для инструментов в которой и находился я, а так же просторный двухъярусный зал, из которого шли лестницы наверх, плюс несколько коридоров, столовая и кухня. Но сейчас более высокие этажи, где находились кельи монахов, гостевые покои, библиотеки и учебные помещения, и где имелся шанс напороться на кого-нибудь, меня не интересовали. А спуск в подвалы как раз находился в трёх шагах по правую руку.

Спустившись туда, я достал из кармана кристалл-фонарик и вновь послал поисковое заклинание, на этот раз более мощное. Результат меня не удивил. Сейчас тут мо мной находились два человека – оба у спуска ещё ниже. Значит тюрьма там. А остальное – складские помещения с едой, оружейные и ещё не пойми что. Как выразилась бы Тия: «Какая к хренам собачьим разница – меньше знаешь, крепче спишь!».

Вспомнив наглую демоницу, я с удивлением ощутил, что уже скучаю по её компании, а так же и остальных. С ними кажется, что тебе всё по плечу, а сейчас этого ощущения мне сильно не хватает.

После продолжительного петляния по незнакомым коридорам (ориентироваться в них я мог только благодаря примерной схеме, оставленной мне заклинанием), я скорее по случайности, чем по памяти, наткнулся на вход в казематы. Это была небольшая, овальная комната с низким потолком и ярко горящим в многочисленных клетушках в стене огнём. Спуск вниз перекрывала массивная дубовая дверь с решётчатым окошком, а рядом с ней стоял добротный стол, заваленный всякой всячиной. За ним сидел суховатый старик в обыкновенной сутане Церкви, а напротив него, в укромном уголке, тихонько посапывал его помощник – среднего телосложения мужчина, лет этак тридцати. Старец не спал, разбираясь в каких-то бумагах, слепо щуря выцветшие глаза. Он был настолько поглощён работой, что совершенно не заметил меня, прошмыгнувшего внутрь, а теперь подкрадывающегося сзади.

В ход пошёл другой амулет, подаренный мне на день рождения друзьями в качестве шутки. Вот уж не думал, что так его буду использовать.

Ключник внезапно клюнул носом, чуть не расшибив лоб о стол, а затем так же резко вытянулся по струнке, будто меч проглотил.

– Говори быстро и тихо, в какой камере вы содержите новичка?

Ответа не последовало. Под гипнозом необученный человек не может врать или умалчивать о чём-то, поэтому одно из двух – либо вопрос был некорректен, либо он ничего не знал. Третий вариант – старик не знает языка, я не рассматриваю – в Медине использовался тот же диалект, что и в Нерарете.

– Что-то не так?

Молчание. Слишком расплывчато.

– Хорошо, сколько у вас сейчас заключённых?

– Ни одного, месье.

У него оказался на удивление приятный голос. Тихий и убаюкивающий, как шелест страниц у книги.

– Как это ни одного!? А как же схваченная на днях ведьма!?

Опять тишина.

– В вашем приорате сейчас есть магичка? – это я спросил уже для очистки совести, собираясь уходить. Но каково же моё удивление было, когда ключник всё же ответил…

– Да.

– Где она!?

– Наверху.

– Точнее!!

– Наверху.

Больше из него ничего не выудить. Да и заклинание вот-вот спадёт, так что нужно уходить.

Весь путь назад меня посещали самые что ни на есть бредовые мысли, лучше уж сказать, что совсем никаких. Сомнений в том, что та, кого я ищу здесь быть не может. В еретеки не берут женщин, а любого другого мага тут бы не стали держать. Но наверху…

До второго этажа я добрался относительно без приключений (ещё немного попетлял по хитросплетению коридоров в подвале, да и только). Тут пришлось погасить кристалл и идти практически вслепую. Поисковое заклинание нашло около шестидесяти человек. Но всё это было не то. Все они спали по трое-четверо в крошечных комнатушках. А я искал нечто из ряда вон выходящее.

Третий этаж. Никого. Одна здоровенная библиотека, судя по всему.

А вот на четвёртом меня ждал неприятный сюрприз. Тут было несколько человек. Все в отельных комнатах, но самое неприятное – с него вверх уходило ажно пять лестниц. Как показал предельно аккуратный визуальный осмотр (прокрался и поглядел) – отсюда начинались винтовые подъёмы в башни, плюс путь на «чердак».

Осматривать всё – не вариант. Шанс того, что меня заметят, слишком велик. У меня оставалась лишь одна возможность на успех. Если её держат в одной из башен, то всё будет хорошо… Наверно.

Выбрав наугад первую попавшуюся, я стал подниматься.

И в кои-то веки Каэлерис решила мне улыбнуться. Если это, конечно, можно было так назвать.

На очередном витке я чуть ли не нос к носу столкнулся с огромным громилой, охранявшим крепко запертую дверь. Мы оба пребывали в глубочайшем шоке от этой незапланированной встречи, что и сыграло решающую роль в дальнейшем развитии событий. Не подумайте, что хвастаюсь, но реакция у меня просто отменная, ибо иначе моими потрохами давно уже отобедал какой-нибудь не в меру прыткий упырь.

Оправившись от столбняка на пол секунды раньше монаха, я со всей силы ударил ему в солнечное сплетение локтем. Его гневный оклик застрял в глотке, а сам он согнулся в три погибели. Однако перед тем, как мне удалось вырубить этого здоровяка, он выхватил из-за пояса какую-то железяку и швырнул её на лестницу. Это была тарелка или миска… я не успел разглядеть, но шум она подняла знатный, надо отдать ему должное за сообразительность.

Уже не церемонясь, я просто-напросто спалил дверь и влетел в комнату.

Круглое помещение, уставленное, надо сказать, весьма неплохо. Недешёвый ковёр на полу, мастерские гобелены на стенах, мебель из морёного дуба и просторная кровать, на которой сидела девушка, сонно потирая глаза.

Она ничуть не поменялась с момента нашей последней встречи. Копна непослушных, вьющихся, рыжих волос, круглое лицо с лисьим носом, нежно-розовыми губами, непомерным количеством веснушек и хвойно-зелёными глазами. Почти как у Малисиерры. Она не была красавицей и всё время беспокоилась о своей склонной к полноте фигуре, что ещё сильнее подчёркивалось её небольшим ростом.

Но всё-таки я её нашёл. Успел. И ничего страшного с ней не случилось.

– Эрик!? Какого *** ты тут делаешь!?

– И тебе доброй ночи, Ласточка…

За два дня до этого

– Разрази… меня… бездна… – кое-как выдавила Тия, со звуком мешка картошки рухнувшая на мшистый ковёр. Все согласно простонали в ответ. Тяжелее всего пришлось Сании, которая, пусть и не тащила на себе никого, пока ещё не до конца отошла от чар Фламмы. Демоница же выглядела как жертва пожара – вся в саже, грязи и копоти, а в качестве спасённого добра выступали два ребёнка у неё на закорках. А гарпии было просто сложно поддерживать заданный нами темп.

Ну, то есть задавала нам его разъярённая толпа с факелами, вилами и цепами, но, остаётся надеяться, вы простите мне эту небольшую неточность – всё же я и сам дышал как пробитые кузнечные меха. Но не суть…

– Думаешь, не найдут? – не шевелясь, для душевного спокойствия спросила (хотя больше это походило на стон) суккуба, постепенно приходя в себя.

– Не должны, – односложно ответил я, сплёвывая кровь, невесть откуда появившуюся во рту. – У них не было собак, а если они за ними вернуться, то провозятся как минимум до рассвета, а это фора в пару часов.

Ай, как больно! Кажется, в один из тех бесчисленных раз, когда я спотыкался и падал, продираясь по бурьянам, мне не посчастливилось прокусить себе язык. Но это были мелочи – на руку Сании лично я старался даже не смотреть. Вывернутая под причудливым углом, конечность опухла, а кисть наоборот посинела. Однако единорог стоически сдерживалась, хотя по её побледневшему лицу, расширившимся зрачкам и стиснутым до скрипа зубам было видно, что боль она испытывает поистине чудовищную.

Следующие минут пять все мы лежали молчали или стонали вполголоса (хорошо, суккуба ругалась, но тоже негромко).

– Да ну нафиг такие расклады! В следующий раз отдаём им тебя парень, мол, ты нас, непорочных дев, проклял и личины нечестивые наложил, чтобы добрых людей отвадить! – усмехнулась демоница, делая пробные попытки встать. – Как тебе идея?

– Да хоть самим Азиерисом меня называй, всё равно тебе никто не поверит – только демон может позволить себе так сквернословить, – огрызнулся я, не рискнув сразу принимать вертикальное положение и ограничившись лишь четвереньками. – Пойду, помогу Сании, кажется, она потеряла сознание.

– Сумка при ней!? – не на шутку обеспокоилась Тия, сразу став серьёзной, как десять похоронных контор. – Там должны быть нюхательные соли и эликсир для обезболивания.

Я не ответил, так как был занят чрезвычайно сложной работой – преставлением конечностей в правильном порядке, дабы вновь не растянуться на влажном мхе. Путь в несколько жалких локтей занял у меня целую вечность, но всё же мне это удалось! В сумке, о которой говорила суккуба, была жуткая мешанина – всё превратилось в равномерную мешанину от тряски, а парочка пузырьков даже разбилась, поэтому оттуда теперь РАЗИЛО гнилью и, с какой-то стати, боярышником. На то, чтобы найти в этой куче-мале нужные склянки у меня ушло ещё некоторое время.

Однако сразу приводить в сознание несчастное создание я не стал. Лучше вправить конечность сейчас, это будет милосерднее.

– Нашёл! – громко сказал я Тие, упорству которой оставалось только завидовать – женщина успела встать и сейчас зигзагом плелась ко мне. – Помоги мне с локтем.

– Ужас… бедняга, – покачала головой демоница, прикладывая пальцы к шее, чтобы проверить пульс. Единорог сейчас лежала на боку, что для неё было несвойственно и навевало самые худшие опасения. Но, судя по несказанному облегчению, проступившему на лице суккубы, ничего смертельного с нашей подругой не случилось. – Давай, на счёт три.

Я крепко схватился за предплечье и с готовностью кивнул.

– Три! – хоть бы предупредила, что пропустит «один» и «два»!

Тошнотворно хрустнуло, и рука вернулась в более привычное положение, но вряд ли девушка сможет ей пользоваться ближайшие два-три дня. А так же искренне надеюсь, что она ничего не почувствовала.

– Пока не буди её и смажь место вывиха. Если там нет ничего серьёзнее, то через час отёк должен пройти. Тогда и разбудим.

Риппи и Атрама, тем временем, пристально осматривали наши «трофеи» и вроде бы остались довольны увиденным.

Спустя минут десять вернулся пикси, и слизень, после непродолжительной беседы с ним, радостно доложила, что нас никто не преследует и не ищет. Она, кстати, единственная из нас, кто ни капельки не запыхался. Интересно, Атрама вообще испытывает усталость в человеческом понятии этого слова? У меня создавалось впечатление, что нет.

Затем было небольшое совещание, итоговым решением которого стало разбить здесь временный лагерь. Место было не очень подходящее – наполовину болото, наполовину лес с густым, но влажным мхом и редкими, зачастую мёртвыми деревьями. Но при одной мысли о том, что куда-то надо идти ноги дружно отнимались у всех (опять же, кроме слизня). Еле-еле собрав еловых веток на лежаки для наших выбывших из строя соратников, мы все дружно улеглись в обнимку и сами не заметили, как уснули.

* * *

Разбудил меня комар. А точнее целая сотня этих летучих кровопийц, с раздражающим звоном крушившая над моей головой. Я буркнул под нос несколько проклятий и сопроводил их простеньким заклинанием. Раздался тихий шелест от тысяч крохотных трупиков, падающих на землю. Но что-то ещё примешивалось к этому звук… самым краешком сознания я отмечал какой-то необычный шум. Мои спутницы ещё спали – на мне, как обычно, устроилась Атрама, спиной чувствовались крылья Риппи, а поперёк нас, раскинув руки, ноги и хвост, разлеглась Тия, решившая, для разнообразия, сегодня не храпеть. Принцип, по которому демоница заводила свои ночные рулады, мне пока был не ясен. От наличия крыши над головой (встречались мне такие люди, которые, например, в доме тише воды, ниже травы, а на природе разводят такие дифирамбы – хоть вешайся) это точно не зависело. Может, аллергия, какая?

Так, опять меня не туда понесло! Спросонья со мной подобное часто бывает.

Итак – звук. Он не был ни враждебным, ни настораживающим. Больше всего это походило на… всхлипы. Кто-то где-то неподалёку плакал.

Похоже, всё что ни делается – делается к лучшему. С момента своей метаморфозы Атрама всё ещё любила спать со мной, но теперь делала это как обычный человек, а не заглатывала меня наполовину. Так что мне без особых трудностей удалось аккуратно переложить её с себя на землю и подняться на ноги. Всё тело ныло, будто я отпахал несколько смен в угольной шахте без передыху, но лучше уж так, чем мне в жопу воткнут вилы, а потом зажарят до хрустящей корочки на костре.

Мы часто слышим о том – почему люди плачут. От тоски, боли, обиды, радости облегчения и много другого. Но вы хоть раз задумывались, ДЛЯ ЧЕГО он это делает? Как показывает практика, в девяноста девяти случаях из ста – для того, чтобы привлечь к себе внимание. А там уж как получится – могут помочь советом, как-нибудь утешить или просто обнять и приласкать.

Но сейчас это был как раз тот самый сотый.

Фламма устроилась одна-одинёшенька, вдалеке от лагеря, и… нет, она не рыдала взахлёб, утирая реки слёз, не билась головой об землю. Девочка просто сидела, уставившись в одну точку, иногда шмыгая носом или смахивая одинокие слезинки рукавом. Вот только плакала она потому, что другого ей не оставалось. Бедняга понимала, что натворила. И, пожалуй, спасти её было довольно жестоким поступком со стороны Тии, пусть демоница в тот момент об этом не думала.

Я подошёл, остановившись в двух шагах от сгорбившейся спины девочки, и замер. Мне нечего было ей сказать. Нечем утешить, да она этого и не желала. Не стоило сюда приходить, ведь Фламма наверняка знала, что не одна, но не могла найти нужных слов. Никаких. Да их наверняка и не существовало. Она обязана нам своей жизнью… и своей смертью.

– Послушай… – неуверенно начал я, но её рука молниеносно взметнулась вверх, приказывая мне замолчать.

– Уходи. Пожалуйста. Оставь меня одну, – она говорила быстро и коротко, чтобы голос не успел сорваться в позорные стенания. – Я никуда не убегу. Только дай мне время… побыть одной.

Мне ничего не оставалось, как кивнуть и направиться обратно к нашему импровизированному лагерю. Но когда я это сделал, между деревьев мелькнул юркий чёрный силуэт. Калиша. Видимо тоже пришла в себя.

Она дожидалась меня за одним из чахлых стволов и увязалась за мной, когда я прошёл мимо.

– Что она сказала? – без обиняков сразу же спросила девочка.

– Попросила уйти.

– И ты ушёл!?

– А что мне оставалось делать? – удивился я, не совсем понимая, чего от меня хотела юная дарклинг.

– Да она же сумасшедшая! Вдруг на себя руки наложит!? Или опять начнёт кидаться огнём направо и налево!

– Второе точно нет. Фламма, конечно, не человек даже сейчас, но почти вся её магическая сила заключалась в том фонаре, – вздохнул я, про себя думая, что вариант с самоубийством имеет право на существование. – И вряд ли ей придёт в голову отправиться самостоятельно в бездну. Сейчас лучшее для неё, это действительно остаться одной. И уж точно не видеть тебя…

– Почему она это сделала? – похоже, удовлетворившись ответом, немедленно задала следующий вопрос Калиша.

– Да, нам тоже любопытно! – поглощённый разговором, я даже не заметил, как мы дошли до лагеря. А там уже все, кроме Сании, не спали и, похоже, уловили суть разговора. – Есть соображения? И чего нам от неё следует ожидать?

– Да, у меня есть одна своеобразная идея, как всё обернулось подобным образом, – вновь вздохнул я, присаживаясь у потихоньку занимавшегося костерка.

– Ну давай, выкладывай, не тяни! – скорее всего, Тие это было не так интересно, как она пыталась показать, но суккубе хотелось на что-то отвлечься. И мои размышления годились на эту роль.

– Помнишь логово хобгоблинов и статую Тимиса, стоящую там? – демоница и слизень, переглянувшись, кивнули, а Риппи, было открывшей рот, чтобы что-то спросить, махнули рукой, дабы обождала. – Так вот, время первого убийства совпадает с тем, когда её разбили церковники. Волна тёмной энергии, заточённой в камне, прокатилась по всему континенту. И вот мы имели неприятный опыт испытать на себе последствия глупости безмозглых фанатиков. Видимо, одушевлённые хорошо могут принимать эманации извне, так что на её долю перепал солидный кусок злой, кровавой магии. Его всё же не хватило, чтобы превратить её в монстра навсегда, но было достаточно для небольшой коррекции личности.

– А почему ты считаешь, что она сама по себе не могла этого сделать?

– Девочка жила с Годфридом целых три месяца, а жечь всех подряд начала совсем недавно, – пожал плечами я. – Из чего следует вывод, что произошло нечто, заставившее её иногда забываться и идти творить зло. Осадок чёрной магии вполне может привести к подобным последствиям.

– А она больше не будет плохой? – чирикнула издалека Риппи, на пару с Атрамой проливавшая слёзы над судьбой погибших.

– Скорее всего нет… но и прежней ей тоже не стать. И, честно говоря, не знаю, как дальше с ней быть, – я развёл руки, признавая свою беспомощность в данной ситуации. – Боюсь, если оставить её с нами, то добром это не кончится.

Все замолчали, пытаясь найти решение этой нелёгкой задачки. После продолжительной паузы голос внезапно подала Тия и то, что она выдала, меня немало удивило.

– Эй, мелкая, как там тебя, а почему ты выглядишь такой нормальной? На твоих глазах выжгли целое поселение сородичей, а тебе хоть бы хны, – с вызовом в голосе спросила демоница. – Даже эти двое, – взмах рукой сторону гарпии со слизнем. – Пролили больше слёз, чем ты.

– Не знаю, – мотнула головой девочка, рисуя на земле какие-то узоры небольшим острым ножичком. – Наверно… я больше уже не могу плакать.

– Это как так?

– Когда на нас напали люди, многие погибли, в том числе и мой отец. Он защищал проход до последней капли крови, давая возможность уйти женщинам и детям. Я не видела его смерти, но почувствовала, как оборвалась его жизнь. Вот тогда я плакала. Много. Затем мы долго куда-то шли. Днями и ночами. Запасов еды у нас было совсем мало. Некоторые не выдерживали, падая прямо на пути. Так наша дорога была выстлана костями слабых и больных, а так же нас не оставляли в покое люди, то и дело нападая с разных сторон. К тому времени, как мы подошли к границе с Бравадансом трети уцелевших уже не стало. Вмешались эльфы с гномами и набеги прекратились. Но и помогать нам никто не собирался. Я помню, как мои сородичи дрались за последние куски хлеба, уподобившись диким животным или, ещё хуже, людям…

Я сглотнул вязкий комок в горле. Это было ужасно даже слушать, а пережить подобное… всё равно, что попасть в бездну заживо.

– …Но это ещё не всё. В Альт нас тоже не пустили. Где-то там, на подходе к Хрустальным Пикам припасы подошли к концу. Я умудрялась кое-как жить на лесных ягодах, грибах, даже насекомых ела. Они такие противные!

– А как же дичь? Рыбалка на худой конец! – теперь для Риппи настала очередь удивляться.

– Все кто там был – истощённые, изнурённые бессонными ночами женщины и дети. К тому же мы живём под землёй и наша еда сильно отличается от вашей, а мясо и другие продукты мы чаще всего выменивали у торговцев. Это сейчас я запросто расставлю силки на зайцев или подстрелю лося, но тогда… Там, у подножья высоких и безликих гор осталась моя мать. Она отдавала мне всё, что могла найти и умерла у меня на руках в жутких муках. Тогда-то слёзы и кончились. Я дала себе клятву выжить, во что бы то ни стало! Иначе смерти всех защитников, моей матери и других подобных ей будут напрасны!

Выговорившись, Калиша откусила огромный кусок от пшеничной лепёшки и начала энергично жевать, будто у неё эту краюху кто-то вот-вот отнимет. Повисла тяжёлая завеса тишины. Какие тут могут быть слова? Все наши неприятности меркнут по сравнению с теми горестями, которые только что поведала нам юная дарклинг.

– Надеюсь… ты не хочешь отомстить? – осторожно спросил я, недвусмысленно кивая на её ножик.

– Кому? Вам? – она имела в виду людей. – Или ненормальной поджигательнице?

– Последнее.

– Ты сам же сказал, что она не виновата.

– Сказал, – не стал отрицать я. – Но люди, которые пережили подобное, обычно не слушают других и идут на поводу у эмоций, а желание отомстить убийце – вполне естественно.

– Я – не человек, – это была сказано одновременно с гордостью, а так же презрением. – Нет, я не утверждаю, что все вы одинаковы. Ты – живое тому доказательство. Если бы мне было больше двадцати лет, я бы стала твоим Эт»«Согаше.

Мне доводилось слышать о подобной традиции у дарклингов. Она пошла у них от эльфов. Если кто-то оказывает тебе неоценимую помощь, спасет жизнь, например, то ты должен отплатить долг, следуя за этим человеком до края вселенной и даже дальше. Такое обязательство может быть расторгнуто только твоим Эт»«Сиримом, когда тот сочтёт, что вы квиты.

– Мне этого не нужно, – я усмехнулся. – Тот, кто не поможет ребёнку в беде, не имеет права зваться человеком.

Та одобрительно фыркнула, делая несколько глотков из фляги.

– И что теперь? – это уже Тия.

– Ждём, – односложно ответил я, подбрасывая в костерок ещё несколько веток.

Как бы то ни было, жизнь, скотина такая, продолжается, даже когда сами боги отвернулись от тебя. И в такой ситуации не стоит разбрасываться самым ценным подарком Лейрис.

* * *

Фламма вернулась только через несколько часов, ничего не говоря и старательно пытаясь не смотреть в глаза. Тем не менее от предложенной еды не отказалась и смолотила всё за какие-то доли секунды. Трогать её никто не стал, правда Риппи, с присущей ей детской непосредственностью, попыталась завязать разговор, но мы с Тией скорчили такие зверские рожи, что пернатая, изрядно струхнув, отбежала под защиту слизня.

– Что ж, раз все в сборе, надо будить нашу спящую красавицу и продолжать путь. Нам ещё предстоит выбраться из этой чащи на тракт… – с кислой физиономией пробубнила суккуба, бросая косые взгляды на ворочающуюся во сне Санию. Мазь действовала, и рука принимала свои изначальные очертания, но пока ещё была одутловатой и красной. Единорог то и дело тихонько постанывала, сильно потела и много ворочалась, но пока не проснулась. – Эрик, будь добр…

Я вздохнул, но не стал возражать. Мне ещё расплачиваться с ней за то, что она отдала свой обруч, который для демоницы явно много значил. Даже подумать страшно, что это порождение бездны потребует с меня за него.

Немного помявшись, я всё же подошёл к Сании и, опустившись на корточки, тихонько потряс её за плечо. Девушка с трудом разлепила веки и тут же зашипела от боли, так как попыталась по привычке потянуться.

– Мэтр? Что происходит? – она провела мутноватым взглядом по округе. – Где я? С Тией всё в порядке?

– Живее всех живых. Мы в лесу у чёрта на куличиках, но неприятности позади, – поспешил успокоить я её. А затем буркнул под нос, скорее обращаясь к себе, чем к окружающим. – Только кто бы мне подсказал, как поступить с Калишей и Фламмой.

– С кем? – удивлённо переспросила единорог, обескуражено хлопая пушистыми ресницами.

– Отойди ка! – Тия сказала это таким тоном, что не подчиниться было невозможно.

– Сания, ты как?

– Рука болит жутко, но… – неуверенно начала та, но демоница её перебила, всплеснув ладонями.

– Кто я?

– Эээ… Ты – Тия, демон, которого подобрал и спас мастер Аркавий, – она это произнесла, как самую любимую молитву или как заученную скороговорку.

– Хорошо, а как его зовут? – она невежливо тыкнула пальцем в мою сторону, будто я был предметом мебели.

Девушка замялась и густо раскраснелась, лепеча шёпотом какую-то бессвязную чушь.

– А этих? – теперь суккуба указала на слизня и гарпию. Те непонятно с чего вытянулись по стойке смирно. Увидев, что и этот вопрос вызывает заминку, Тия его поменяла. – Кто они и откуда взялись, помнишь?

– Да! Они были с мэтром… гарпия болела, и я её лечила.

Дальше девушка опять перешла на шёпот, и разобрать её слова мне не удалось. Да и не особо хотелось. Вместо этого я со всей силы дёрнул демоницу за плечо, разворачивая к себе, и прямо в лицо громко задал давно уже гложущий меня вопрос.

– Забери меня бездна, расскажи ты уже нам, что с ней не так!?

Тия вздохнула. Тяжёло и печально, мол, намекая, что, может, хватит на сегодня трагедий? Но я был непреклонен.

– Думаю это очевидно, что у нашей среброволосой подруги небольшие проблемы с памятью…

– Спасибо! А я бы сам ни в жизни бы не догадался! А поподробнее никак нельзя!? А то вдруг она забудет, как выглядит обезболивающее, и напоит меня слабительным! – вспылил я.

– Не кричи, иначе и дальше будешь жить в неведении, – предупредила суккуба, но всё же продолжила говорить. – В общем, это давняя история. Сании шестнадцать и когда я попала к Аркавию восемь лет назад, она уже прожила у него пять. Но какие невероятные обстоятельства могли заставить гордых единорогов, не сильно любящих людей, оставить своё единственное чадо на попечении человека? Всё просто, они посчитали её неизлечимо больной и подарили мастеру за то, что он помог им. В детстве бедняга… – Сания слушала этот рассказ, опустив свои радужные глаза к земле, и лишь иногда кивала. – …Не могла запомнить и пары слов дольше, чем на пять минут. Её родители подумали, что она умственно отсталая. Да, девочка производило подобное впечатление, но мастер заметил, что в то время, пока она помнит сказанное ей, то ведёт себя вполне адекватно. Когда я оказалась у него, он уже научился хоть как-то контролировать провалы в её памяти – Сания могла вполне связно изъясняться и помнила, хоть и урывками, хотя бы прожитый день. Мы вместе стали работать над тем, чтобы привести её вечно рассыпающийся разум в порядок. Он круглые сутки проводил в своей лаборатории, улучшая сделанный им же эликсир. А я учила её писать, читать, да и просто говорить. Это был крайне сложный процесс, так как каждый день приходилось фактически начинать заново. Целый год мы пытались пройти алфавит. Наверно тогда мастер был ближе всего к отчаянию, так как никаких продвижений в её состоянии не было. Но затем Каэлерис повернулась к нам, и постепенно малышка стала запоминать всё больше. Вот, в общем-то, и всё. Аркавий умер, не успев довести своё средство до идеального состояния, но уже сейчас Сания вполне способна вести нормальную жизнь. У неё бывают проблемы, когда она слишком сильно волнуется или, как сейчас, получает серьёзные травмы. Так что хватит на неё сердиться каждый раз, когда она забывает твоё имя! Всё же она не рас спасала наши шкуры и ещё много раз спасёт!

– Да не то, чтобы я сердился… просто не понимал, что происходит, – смущённо ответил я. – Прости меня Сания, если чем-то обидел.

– Угу, это не со зла, а по скудоумию, – показала мне свой длинный язык суккуба. Вроде пятидесятилетняя тётка, а ведёт себя как вздорная девчонка. – Теперь ты доволен?

– Да. Кстати, меня зовут Эрик.

– Я уже вспомнила… Ой! – последнее относилось к увиденной ею Фламме.

Вот уж действительно «ой»… Ладно, там что-нибудь придумаем.

– Идти сможешь? – ласково спросила у Сании Тия, помогая подняться.

– Да.

– Хорошо, – это уже я. – Хотелось бы к вечеру вернуться на тракт, чтобы не ночевать под звёздами.

– Здравая мысль, – одобрила суккуба. – Давайте все собирайтесь и выдвигаемся!

Ох и лужёная же у неё глотка! Нам крупно повезло, что вокруг нас ни одной живой души, кроме всяких козявок и букашек.

* * *

На самом деле я слегка преувеличил бедственность нашего положения. Заблудиться здесь может, разве что, умственно отсталый, каковыми мы, вроде как не являлись. Убегала наша весёлая компания практически строго на север, поэтому, для того, чтобы вновь оказаться на нужном нам Зарамском тракте, достаточно была пройти всего полдня на запад. Конечно, легче сказать, чем сделать. Местность тут оказалось до ужаса неудобной – сплошное болото со всеми вытекающими из этого прелестями. То бишь: спрятавшиеся под толстым слоем ряски бочаги с водой, поваленные деревья, перегораживающие дорогу, мерзко хлюпающая под ногами жижа, так и норовящая стянуть сапог (а то и тебя целиком). К этому комплекту прилагался звенящий от кусачей мошкары воздух, пропитанный ароматами гнили, сырости и тины, всякие ползучие гады, вроде змей и пиявок, а так же увязавшаяся за нами стая облезлых волков. Последние решили, что они не голодны, после того, как пребывавшая не в самом лучшем настроении Тия рявкнула на них от всей души. Звери немедленно заскулили, поджав хвосты, и уползли, чуть ли не на брюхе, стараясь притвориться чем-то неодушевлённым. Если уж на то пошло, то мне и самому захотелось оказаться от демоницы как можно дальше.