Текст книги "Ошибка сценария"

Автор книги: Дмитрий Алейников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Глава 12

Врач с самого начала смотрел на пациента без участия во взоре, а изучив рентгеновский снимок и какие-то данные, снятые допотопными приборами с головы и рук Сергея, перешел на тон почти брезгливый.

– Могу вас огорчить, молодой человек, – сообщил он, сваливая все данные в кучку на столе. – Ни бюллетенем, ни иными отводами по состоянию и не пахнет.

Последователь Гиппократа явно считал, что перед ним непутевый симулянт, ищущий возможности от чего-нибудь закосить. Сергей припомнил ненароком байки про друзей-призывников, глотавших таблетки, дышавших зубным и стиральным порошком, изводивших себя накануне медкомиссии двухсуточным бдением в надежде, что врачи заподозрят у них разного рода заболевания. Один тупорылый претендент на каску даже спал в кедах на босу ногу, решив вдруг, что это – верный способ спровоцировать плоскостопие. В итоге врач сообщил тупорылому, что у того неприятный недуг – потливость ног, лучшее средство от которого – хорошо выстиранные портянки. В общем, повезло тому тупорылому – государство обеспечило его портянками, а заодно каской на босу голову и автоматом с совершенно босым магазином. А еще был случай, пацан налопался микстуры и забыл, чего хотел: сам попросился во флот, потому как на борту крейсера качка, и не так будет заметно, что его самого уже качает вовсю. Парня уважили; крейсер «Киров» получил нового матроса.

– Я видел ваш бюллетень в разделе некрологов, – ощетинился Сергей. – Мне не справка нужна, я хочу узнать, отчего у меня башка трещит. Если вы, конечно, различаете этот орган среди сотен других.

Столь бескомпромиссный ответ доктора озадачил. Симулянты редко хамят, пока не потеряна последняя надежда добыть выгодное заключение. Да и то проходимцы кричат и требуют, грозя дойти до главврача и Гаагского трибунала, выдать им вожделенную бумажку.

– С точки зрения современной медицины, – сообщил врач, в некотором смущении потирая переносицу, – я бы сказал, что вы в целом здоровы.

– В целом, я с вами согласен, – благодарно склонил голову Сергей. – В целом я здоров. Болит только отдельная часть. – Он постучал себя пальцем по темечку. Причем болит все чаще и все сильнее.

Врач пошевелил губами, то ли собираясь что-то сказать, то ли просто вычищая языком между зубов.

– Может, у современной медицины есть другие точки зрения на проблему мигреней? – продолжал Сергей, все больше злясь не столько от того, что его приняли за лгунишку, а от того, что впустую потратил столько драгоценного времени на спесивого коновала. Конечно (это ясно как день), у современной медицины есть иные точки зрения, нежели у врача районной поликлиники. И чем выше оплачивается эта точка зрения, тем эта точка жирнее и интересней. За большие деньги вас, наверное, даже избавят от этих болей. А за очень большие, объяснят не только их происхождение, но и механизм сопутствующих им видений.

Деньги, деньги и деньги. Большие, смешные, бешеные, карманные, наличные, конвертируемые. Все упирается в них. Все крутится, сверкает и скалится в дежурной улыбке, когда они есть. А когда их нет…

В сети Сергея ожидало сообщение от Porsha:

«Приходи, как только прочтешь».

Сергей так и сделал. Вырубил монитор, обулся и пошел. Что ему еще оставалось за шесть часов до нового звонка от побитой шантажистки?

Поршев оказался не так глуп и прямолинеен, как могло показаться. Намотав на ус информацию об утечке, он не рискнул вытаскивать своего внештатного агента в кабак, где их могли легко вычислить. Без труда угадав, что Сергей приедет на метро, следователь перехватил его на выходе и, быстро прогнав по переходу, вывел на другой стороне улицы, где пихнул в машину.

– Тебя никто больше не ждет в «Путине»? – осведомился он скорее для затравки разговора, выруливая на улицу и набирая скорость.

Сергей не ответил, справедливо сочтя вопрос риторическим.

– Я кое-что проверил, – продолжал Поршев, не отрываясь от дороги. – Ты даешь интересные сведения. Убей не пойму, что за игры ты затеял. Галина ручается за тебя – обручалась уже вся. Вы, кстати, обручиться не думаете? – Он бросил быстрый взгляд на собеседника и поспешно пояснил: – шутка. Каламбур…

– Я понял, – сухо сказал Сергей. – Очень смешно. Вы сказали, что что-то там проверили, и сведения оказались интересными.

– Более чем, – следователь откинул дверцу бардачка и вымел на колени Сергею целую пачку фотографий. – Полистай-ка.

Пятая или шестая фотография попала в цель.

– Вот! Вот он! – Сергей взмахнул выбранным снимком. Он машинально перевернул его, ожидая увидеть на обороте подпись или какую-нибудь иную отметку, но не увидел. – Так кто это?

– Довольно крупная шишка. Целый ананас. Ты что, действительно, телевизор не смотришь?

– Почти никогда.

– Тебя что, окружающий мир совсем не интересует?

– Интересует. Помаленьку. Просто все новости можно за минуту прочитать в сети. Безо всякой там рекламы и комментариев аналитиков. В концентрированном виде.

– Тоже не любишь рекламу, – неизвестно к чему заключил следователь.

– Рекламу, по-моему, никто не любит, кроме тех, кто ее делает и делает на ней бабки. Хотя я вот делаю, но меня уже тошнит.

– Может и так, – кивнул Поршев. – Но мы отвлеклись.

– Да?

– Я так и понял, что ты описываешь этого… ананаса. Он в последнее время зачастил на телевидение. Готовит общественное мнение.

– И он там живет? В том доме?

Следователь ответил не сразу. Всласть потянул резину.

– Дом мы нашли быстро. Тот рекламный щит – из уникальных. Квартиру, как ты понимаешь, мы нашли еще быстрее. Но ломиться я туда не стал, а зашел к участковому местному. Оказалось, что никаких важных персон в этой квартире не проживает. А проживает одна бабуля. Прописана там бабуля. Но на самом деле квартиру свою она сдает. И располагается в этой квартире очень дорогой бордель. Не бордель даже, а VIP-апартаменты. То есть сделан там евроремонт, поставлена широкая кровать, бар, холодильничек, джакузи. Для дорогих гостей. И гости приезжают очень дорогие. До пяти сотен за час. Им туда подвозят шлюх со знаком качества и оставляют отдыхать.

Сергей слушал, не перебивая. Определенно наклевывалась какая-то связь между видениями и реальной жизнью. Только вот какая?

Связь заметил и следователь. Своеобразную. Этому великовозрастному дяденьке очень нравилось импровизировать на одну и ту же тему.

– Смотри, что у нас получается, – сообщил он доверительно и с очень довольным видом. – Сначала ты капаешь про журналиста Бояршинова, который собирал материал о сутенерских серверах. И мы имеем труп этого самого Бояршинова. Забавно? Пока не очень. Но вот если добавить к этому анекдоту тот факт, что и сам ты работаешь в этой сфере и вроде как шлепаешь один из подобных ресурсов, то история становится гораздо смешнее. Дальше ты начинаешь гнать мне пургу про сутенера, которого я должен зачем-то срочно арестовать. Су-те-не-ра, заметил? Не инженера, не банкира, не пекаря, не пожарника, а сутенера. Вдобавок ты начинаешь сливать мне легенду о том, что некий ананас вот-вот будет убит в некоем подпольном борделе. Анекдот постепенно разрастается до небольшого водевиля с криминальным сюжетом. Твой источник, парень, которого ты именуешь Видением, явно крутится в сфере проституции. Что скажешь?

– У вас получилась статуя на глиняных ногах, – сказал Сергей со скучающим выражением лица.

– То есть? – сыщик не вдруг согласился, что в его логических построениях может найтись брешь.

– Вы можете не верить мне, что у меня «глюки» с башкой. Вы можете считать меня крутым мафиозо или агентом ЦРУ. Вы можете наплести какие угодно логические цепочки, но повесить эту цепочку на меня не получится. Крючка нет, – Сергей важно скрестил руки на груди. – Если вы помните, то не я пришел к вам с ценной информацией, а вы явились ко мне со стопкой. Стопкой вопросов, а не стопкой водки. Я никому не капал. Я случайно проговорился одной болтливой девочке, а она уже действительно донесла эту бредятину до ваших органов. Правоохранительных, я подразумеваю, а не анатомических. Ваш водевиль – лажа, по голенищу размазанная, и придумали вы его сами. Никакой суд не станет даже слушать ваши смешные истории, основанные исключительно на устных показаниях и сведениях с чужих слов. Что скажете?

Ответ пришлось ждать довольно долго. Сергей успел засмотреться на проплывающий мимо рекламный щит про глобальную распродажу четвертых «пней», когда Поршев процедил сквозь зубы:

– Верткий ты хлопец, как я погляжу. Скользкий, как угорь. Думаешь, из любой ситуации можешь выкрутиться?

– Если бы я так думал, то не связался бы с вами. Пока вы тут упражняетесь в поэтических сравнениях, обзывая меня угрем, меня по вашей милости вот-вот на куски порежут. Мне сегодня вечером нужно что-то отвечать этой дуре. Денег у меня нет, покупателей на железо тоже.

– И?

– Поскольку это именно вас угораздило занести меня в свою папку под моим собственным ником, то я рассчитывал, вы мне поможете. Я, конечно, не рассчитываю на программу защиты свидетелей, но… – Сергей изобразил руками элемент какого-то сильно восточного танца, – дайте хоть анальгина бесплатно, чтоб, когда меня будут резать на куски, я смотрел на это не так мрачно.

– Анальгина дам, – сказал Поршев авторитетно. – На большее можешь не рассчитывать, пока не перестанешь морочить мне голову своей мистикой. Запиши, так и быть, номер моего мобильного, и, если поумнеешь, звони.

Словно в подтверждение своего существования откуда-то из Поршева затренькала трубка.

Следователь с достоинством извлек из себя видавшую виды огромную «Моторолу» и приложил этот фен к голове.

– Слушаю. Поршев.

Четверть минуты он напряженно слушал, потом буркнул: «Есть!»

– Вентилируйся! – бросил мент компьютерщику, крутым маневром подруливая к тротуару. – У меня срочный вызов.

Сергей хотел ответить на эту грубость что-нибудь едкое, даже придумал пару достойных вариантов, но оба остались при нем (когда-нибудь Сергей обязательно напишет книжку своих невысказанных острот и гадостей. Толстая выйдет книжка). До сего момента следователь числился в союзниках. Союзник, правда, только выкачивает нужную информацию, палец о палец не ударив, чтобы прикрыть свой ценный источник. Тот еще союзник, убедительно не спешивший с высадкой в Нормандии, но все-таки… Как ни крути, а лучше плохой союзник, чем хороший вражина. На два фронта Сергея точно не хватит. Изобрести бы какую-нибудь комбинацию, чтобы столкнуть всех врагов лбами, а самому выйти сухим из воды! Но талантов Гая Ритчи Сергей за собой не замечал, так что предпочитал просто иметь поменьше врагов.

Про второй фронт, книгу мемуаров и прочую стратегию молодой человек додумывал уже пешком.

Глава 13

Сергей пересчитал деньги, аккуратно перекладывая иностранные купюры. От пересчета больше их не стало. Три дня назад эти бумажки едва не потеряли своей спорной ценности, потом счастливым образом вернулись из глубокой задницы, обретя свою привычную стоимость. А теперь их снова нужно отдавать, и снова жалко. Такие вот русские горки: то яма, то пик.

Программист посидел немного над разложенными по столу стодолларовыми банкнотами, обводя их печальным взором, как фотографии умерших родных. Подумав, он выбрал пять купюр поновей и «понастоящей» и убрал в стол. Оставшиеся десять сложил тонкой стопочкой и завернул в бумажку. Эти десять он передаст сегодня Ирине. Объяснит, что покупатель взял небольшой тайм-аут, что это пока все, что есть. Если ничего не дать – это плохо. А тысяча долларов – просто лучше, чем ничего. Тысяча долларов – это та же тонна баксов или штука грина. Вряд ли Ирина, получив живые деньги побежит закладывать Сергея. Скорее всего, она согласится еще немного подождать. Сергей выиграет еще немного времени. Для чего? Непонятно для чего. Но в любом случае, купить немного времени за тысячу долларов – лучше, чем приобрести тот же товар за пять тысяч.

Глава 14

Сергей открыл глаза и прислушался к своим ощущениям.

В левой половине головы подозрительно холодило, будто кто-то сидел в изголовье кровати и дул ему в висок, вытянув губы в тонкую струйку. Нельзя сказать точно, что это ощущение – предвестник приступа, но по совету врача программист решил понаблюдать за своим состоянием, попытаться определить те симптомы, по которым можно предугадать подкрадывающуюся боль. Если знать наверняка, то можно встретить приступ во всеоружии, наглотавшись пилюль и приняв удобное положение для просмотра вещих галлюцинаций. Можно даже приготовить диктофон или карандашик для записи видений.

Висок похолодило, похолодило, но никакого развития этого состояния не последовало. Невидимый любитель дуть, сложив губы трубочкой, отвалил, позволив голове прогреться, как и положено, равномерно.

Сергей сел на кровати, мельком глянул на часы и подпрыгнул. На сей раз похолодело все, кроме лба. С перепугу. На часах значилось три минуты восьмого утра. Выходит, он заснул накануне вечером, так и не дождавшись звонка от Ирины. А она звонила? Не так уж крепко спит программист, привычный к разного рода звукам и электронным позывным, уж свой-то телефон должен был услышать. Так что, скорее всего, шантажистка просто не позвонила…

Тогда второй вопрос: почему? Почему она не позвонила? Варианты «проснулась совесть» и «попала под электричку» отпадают как слишком счастливые. Неплох вариант, что ее пришиб все тот же Витек, но не сболтнула ли проститутка перед смертью чего-нибудь лишнего?

Сергей встал, проворно оделся, не переставая думать.

Не надо было дожидаться очередного вещего сна, чтобы понять, как рискованно сейчас сидеть дома. Полная неопределенность. Даже непонятно, откуда и какой силы ждать удара. Так что лучше побыстрее убраться из центра мишени и понаблюдать за развитием событий из какого-нибудь укрытия.

Сергей натянул джинсы, толстовку. Рассовал в разные карманы деньги, документы, ключи. Схватил со стола сумку с ценными дисками и плеером. Жаль оставлять тут верный «комп», но не таскаться же с ним? Да и некогда паковаться, некогда.

Окинув прощальным взглядом свою квартиру, компьютерщик повернулся к двери и нагнулся за кроссовками.

За спиной заверещал телефон.

Брать или не брать?

С одной стороны, это могут быть злые и страшные убийцы. С другой стороны, это может быть Ирина. В такую рань звонить больше некому. Разве только кто-то спросонья не смог правильно набрать номер. Убийцы, если звонят по телефону, то, скорее всего, уже из подъезда. А вот если это Ирина, то и бежать никуда не надо, даже позавтракать можно.

– Алло?

– Привет, компьютерный гений, – нельзя было понять, какая интонация у следователя Поршева. Но к черту интонации, если этот мнимый союзник звонит в такой час, даже не нагружая глобальную сеть. Что-то случилось. Не иначе, высадка в Нормандии. Второй фронт. Сюда! Come on! Спасайте рядового Неровкина!

– Здравствуйте, мастер сыска, – стараясь не выдать своего восторга, ответил Сергей.

– Однако! – хмыкнул Поршев. – Гений сыска прозвучало бы лучше.

– Так вы нарываетесь на комплиме…

– Короче, – перебил следователь, – через пятнадцать минут окажись возле своего подъезда, я за тобой заеду. Можешь не завтракать, у меня открыт неограниченный кредит в одной шашлычной.

Никаких сомнений: второй фронт открыт. Следователь сам приглашает на переговоры да еще с бесплатным шашлыком. Только не поздно ли?

– Я бы предпочел бы отвалить прямо сейчас, – сказал Сергей. – Я уже в дверях. Ирина вчера не перезвонила…

– И не перезвонит. Она у меня в обезьяннике сидит. И просидит еще две недели. Сегодня ей нарисуют пятнадцать суток, и мой хороший друг лично проследит, чтобы у твоей пассии не осталось времени ни на что, кроме мытья полов в дежурке. Так что расслабься. Она никому ничего не расскажет. Пока, во всяком случае. Значит, через пятнадцать минут?

Жестковато и не слишком ароматно. Ничего иного от уличного шашлыка, да еще и отпущенного в «неограниченный кредит», ждать не приходится. В лучшем случае мясо было приготовлено накануне вечером, а теперь лишь разогрето для ранних посетителей. Сергей жевал, избегая погружать зубы в попадающиеся сплетения жил, и старался не сплевывать, предпочитая риск подавиться этому жесту явного неуважения. Поршев же упорно делал вид, что кушает нечто очень вкусное, свежее и приготовленное из мяса копытных животных.

– Так с чего это вы заинтересовались моими видениями? – Сергей удавом заглотил очередной облитый разбавленным кетчупом кусок.

– Я тебе отвечу, – кивнул следователь. – Отвечу, потому что считаю так: ты и сам знаешь, в чем дело. Так что тайны следствия я не нарушу, а время сэкономлю. Наш ананас убит сегодня ночью.

Сергей прекрасно понял, о каком ананасе речь, но не удержался от того, чтобы переспросить.

– Не надо трепать фамилий, ладно? – оглянувшись на мангальщика, зло шикнул Поршев.

– Ладно. Но это его убили?

– Его, его.

– И я так понимаю, что убили его именно в том самом доме, тем самым способом? – Сергей не удержался от иронии. Всегда приятно ощущать, как ситуация переходит под твой контроль.

– Примерно так, – признал опер. – И если бы не некоторые расхождения, и не мое обещание нашей общей знакомой, я бы взял тебя за жабры и… – Последовал красноречивый жест, содержащий в себе, как минимум, угрозу физической расправы.

Сергей выдержал паузу, во время которой тщательно разминал между крепких челюстей жареные на огне останки пожилого млекопитающего неопознанной породы. Потом он медленно, брезгливо поджимая губы, вытолкнул из себя недожеванный кусок. Кусок шлепнулся на бумажную тарелочку.

– Очень хотел поблагодарить, – сказал Сергей с усмешкой, – но не вижу повода. Мне почему-то кажется, вы не берете меня по той простой причине, что тогда придется вам признать свой промах.

– Промах?

– А как же? У вас был источник, сообщивший в живописных деталях как и где будет убит важный хрен. Вы прослюнявили эту информацию и дотянули до того счастливого момента, пока не произошло убийство. Теперь ищете крайнего и рассматриваете мою кандидатуру, но я не очень подхожу, пока вы не разнюхали, каким образом я узнал о покушении. И вот вы крутите, вертите, плетете вокруг меня кренделя, то пугаете, то подмазываетесь…

Стремительным движением следователь выбросил вперед руку, схватил компьютерщика за ворот и притянул к себе, едва не опрокинув пластиковый стол.

От резкого перемещения в непривычном ракурсе Сергей не успел сгруппироваться, голова его запрокинулась так, что щелкнули шейные позвонки. От основания затылка проскочила к макушке искорка боли, озарив сознание мимолетным неразборчивым видением. Ничего конкретного, ерунда какая-то: брызги крови, глазные яблоки, скользящие по асфальту. Промелькнула эта дрянь и исчезла. Вместо тошнотворного натюрморта программист увидел прямо перед собой налитое кровью лицо следователя. В круглых от ярости глазах читалось нехорошее.

Удивительно, как в экстремальных ситуациях проясняется голова, начиная соображать на порядок быстрее любого «пня»[5]5
  «Пень» – процессор Pentium. (Сленг). Чтобы не возвращаться к этому вопросу: «осел» – процессор Celeron, «камод» – AMD, «мать» – материнская (базовая) плата компьютера.


[Закрыть]!

– Свидетелей многовато, – прохрипел Сергей, опережая воплощение кровожадных идей следователя.

Поршев недовольно оглянулся на застывших у мангала кавказцев, потом повернулся в сторону улицы, где также сбавили шаг несколько любопытствующих. Нехотя разжал пальцы, опустился на стул.

– Так я не договорил, – продолжал компьютерщик, также присаживаясь и отодвигая прочь свою тарелку. – Вы не найдете никаких связей между мной и трупами. Потому что ее нет. Есть только то, что я вам рассказываю. Мои сны. Или галлюцинации, если хотите. Я ВИЖУ эти преступления. И, как оказалось, вижу их заранее. Я не знаю, почему я их вижу, почему не видел раньше, увижу ли еще. Но! Так получается, что мы оба заинтересованы в том, чтобы понять этот механизм. Не полезем в биологию, психиатрию или черную магию, некогда. Но в любом процессе существует своя статистика, своя логика и свои закономерности. Если мы поймем их достаточно быстро, то мне, возможно, не снесут голову, а вам не снесут звезду с погон. Может получиться, что мы предупредим еще одно убийство. Или два. Вам премию выпишут. Ставки, конечно, не равные, но и риск у нас не сопоставим. Скажите мне, что вы узнали по этим двум убийствам, и я попытаюсь понять, в чем тут ключ, где система. Вы мне не верите, но я вас уверяю, я вам клянусь, что говорю правду. Что вы теряете, поверив мне? Все равно ничего не узнаете. А так есть шанс. Мне-то вообще выбирать не из чего: или ваш департамент меня прикрывает, или я прыгаю в электричку, скажем, Горьковского направления и на перекладных отправляюсь к восточным границам. Жить-то хочется.

Поршев думал долго, аж шашлык успел остыть, а кетчуп подсох и достиг нормальной кетчупной консистенции.

– Допустим, – хмуро пробурчал он, когда Сергей уже собрался уходить, чтобы успеть до перерыва на владимирскую электричку. – Допустим, я тебе условно поверю.

– Мудрая мысль, – подбодрил следователя программист.

– Допустим. Как я смогу проконтролировать, рассказываешь ты мне все, что видишь в своих видениях, или просто врешь с три короба?

– Разумные опасения. Но врать мне не резон. Нам ведь главное понять, как на основе моих предсказаний предотвращать реальные преступления. Кроме того, я и сам не знаю, что со своими предсказаниями делать. Я ведь только случайно увидел в новостях этого Бояршинова. А так сидел бы при своем интересе дома. Так же с… с ананасом. Это ведь вы мне сообщили, что он на самом деле убит…

– Думаю, сегодня это будет новостью номер один, – мрачно заметил следователь.

– Возможно. Но с остальными моими видениями все гораздо прозаичнее, и только ваша статистика может помочь расшифровать их. Как знать, может быть, мой «глюк» происходит ровно за сутки до преступления. Или за двое. Тогда у нас появится недостающий фактор: время. Мы будем знать время, место и мишень, здорово?

Поршев недовольно поморщился.

– Сказки все это детские.

– Сколько же мокрых дел я должен предсказать, пока вы поверите в очевидное? – вспылил Сергей. – Я, собственно, могу просто позвонить какому-нибудь другому менту или разведчику, который с большим интересом выслушает мои сказки.

Еще минута раздумий породила следующее решение.

– Я тебе условно поверю, Нострадамус хренов. Но если только запахнет каким-нибудь фокусом с твоей стороны…

– Не тратьте время на речи, вы же баллотируетесь. Я все понял. Можете также не брать с меня слово о неразглашении тайны следствия, я его и так дам. Даю, – Сергей вскинул руку в пионерском салюте. – Теперь расскажите мне про последний час нашего ананаса. Его кокнули по тому самому адресу?

– Точно, – сказал после паузы Поршев. Паузы удавались следователю без натуги, чего не скажешь о произносимом вслух.

– Его застрелили на пороге? – горя от нетерпения узнать подробности, компьютерщик начал помогать наводящими вопросами.

– Нет.

– Дверь открыла бабушка с шиньоном?

Губы следователя неприязненно изогнулись.

– Он вообще не открывал дверь. Она была открыта.

– Открыта?

– Да. Я уже говорил тебе, что это дорогой бордель. Так вот наш овощ… Ананас это ведь овощ? Так вот этот овощ приехал по указанному адресу, прошел в квартиру, принял ванну и разлегся на кровати. Девочки должны были подъехать чуть позже, и он просто не запер дверь, чтобы они могли войти сами. Они вошли. Только клиент имел вместо головы фигню всякую. Киллер прошел в спальню и засадил две пули в голову голому придурку. К моменту появления шлюх киллер, понятно, уже ушел. Мы задержали одну из этих девиц…

– Не понял?

– Что ты не понял? – ощетинился следователь.

– Как это вам удалось задержать одну из девиц? Они что, вызвали наряд?

– Наряд они не вызывали, но завизжали так, что наряд вызвала соседка снизу. Сам понимаешь, Садовое кольцо не МКАД, приехали через полторы минуты. Так вот одну из девиц задержали и подробно расспросили. К утру она начала давать показания… Что ты скалишься?

– Я? – Сергей сделал невинное лицо.

– Ты, ты! Думаешь, ее долбасили телефонным справочником? Ошибаешься! Есть гораздо более законные и действенные средства.

– Как то?

– Как то протокол задержания ее сестры, у которой было изъято восемь грамм героина, расфасованного в фольгу. Настоящий протокол с настоящего задержания!

– Понятно, понятно. И что она показала?

– Показала, что работает на этой хате уже полтора года, что ананас приехал туда впервые. Обычно шишки не рискуют развлекаться в сомнительных местах. Все теперь бояться, что про них кино снимут.

– Понятно. Что еще интересного?

– Собственно, все. Если не считать того, что ее сутенер как раз тот тип, которого ты так боишься и просишь арестовать под любым предлогом. Как видишь, сценарий не совсем тот, но если бы убитый был не так ленив и открыл дверь, то получил бы свою порцию аккурат на пороге.

– Интересное «если бы».

– Вот и интересуйся на здоровье, – кивнул следователь, выкладывая на стол потрепанный блокнот. – А теперь давай по порядку все свои видения. Дату, место, словесный портрет жертвы, способ убийства, твои комментарии.

Вот ведь как просто поставить мир обратно на ноги. Всего несколько часов назад Сергей пребывал в полном отчаянье и не умер со страху только потому, что был не в силах поверить в реальность происходящего: он, скромный, тихий парень, со всего размаху вляпался в криминальную историю, его шантажируют, его «раскручивает» следователь, его ищут кровожадные бандиты. Куда бежать, что делать и на что надеяться – было совершенно непонятно. Почти конец света.

И – бац! – счастливое избавление! Ирина сидит в кутузке, что разом решает все проблемы. Не нужно никуда бежать, не нужно отдавать кровные денежки, не нужно искать защиты и просить заступничества. Конечно, это лишь отсрочка, через две недели шантажистка окажется на свободе, и тогда история закрутится по новой, может, еще хлеще, чем теперь, но думать об этом сейчас неохота. Главное, что не сей момент, не завтра оборвется тот растерявший керамиды волосок, на котором подвешена Серегина молодая жизнь. Две недели – это четырнадцать дней или триста тридцать шесть часов, или двадцать с гаком тысяч минут… и так далее! Вечность! Уйма времени, чтобы найти выход. Или для того, чтобы выход нашелся сам. Мало ли что бывает!

Разум почти взрослого человека подсказывал Сергею, что рассчитывать на авось – глупо, по-детски наивно и не на шутку опасно, но сегодня компьютерщик Нерон не желал ему внимать. Примерно так же радовался он когда-то перенесенному диктанту или отложенному визиту к стоматологу – понятно, что не миновать испытания, а радостно! Некоторые, напротив, сами лезут на рожон, чтобы побыстрее – пан или пропал – отмучиться. Считают себя смелыми, отчего всегда искушают тихонь и слабаков порадоваться их неудачам.

Сергей не относил себя ни к слабакам, ни к патологическим тихоням. Просто предпочитал отложить неприятности на потом и теперь пребывал в добром расположении духа уже потому, что развязка истории запаздывает к ужину.

Ведущий преимущественно ночной образ жизни программист, кстати сказать, ужинал поздно, но это к делу не относится. Важно другое. Важно, что теперь какое-то время Нерон может продолжать жить как жил: лабать на своем верном компьютере виртуальные шедевры, пить пиво и трепаться с друзьями в «Путине», копить понемногу денежки и мечтать о работе в Европе.

Кстати, не так много радостей жизни смог перечислить Сергей. Работать и пить пиво – негусто. Философствовать Сергей по жизни не любил, анализировать предпочитал процессы, вполне поддающиеся математическому описанию, водки помногу не пил, в общем, не имел предпосылок разбираться в смысле жизни и сути вещей. Он занимался тем, что большинству людей генетически непонятно и неподвластно, и это наполняло жизнь смыслом и достаточно тешило самолюбие, не взирая на уровень оплаты. Сергей считал себя парнем продвинутым и неординарным, не обиделся бы, сообрази потомки поставить ему памятник. Можно при жизни. Можно нерукотворный.

И вдруг выясняется, что жизнь стоит себе на двух столпах: работа и пиво. Мудрено даже выдумать еще какой-нибудь стимул жить на этом свете. Вот тебе раз! Какая-то серая получается жизнь, заурядная. Ореол продвинутости, приобретенный благодаря работе в области высоких технологий, похоже светился над головой заурядного обывателя. Открытие это несколько огорошило Сергея. Как-то даже радость от возвращения такого счастья притухла. Получается, не так много он и терял, пускаясь в бега? Работу можно найти везде, пиво тоже продается повсеместно, в какой-то африканской стране его даже используют вместо денег. Так чего же цепляться за эту жизнь, точно блоха за собачий хвост? Может, и правда двинуть куда-нибудь в Индию или – почему нет? – в Амстердам? Сняться с насиженной точки, продать свое железо, купить навороченный ноутбук, чтобы иметь под рукой собственное рабочее место. Будет, что вспомнить! А то последние четыре года отмечены лишь вешками выпуска новых сайтов, записи заставок к играм и прочими победами ни над кем.

Смех смехом, но за всю свою жизнь Сергей впервые пожалел, что он не гуманитарий, хотя бы отчасти. Сколько эпитетов и сравнений находят для описания своего драгоценного бытия поэты, прозаики и прочие заики для описания своего бытия. Бытие-то у многих было не ахти, полунищенское и нищенское на все сто, но уж так они его расписывали-разрисовывали, аж завидки берут. Почитаешь маленько Гоголя, так и поверишь, что не худо пожить голозадым хохляцким батраком. А поглядеть на мазню импрессионистов, так кажется, люди в сказочном лесу существовали, в райских кущах столовались без очередей и талонов. В голову не полезет, что кто-то из них мог от голода загнуться или свой же натюрморт сгоряча слопать…

«А что тебе великие живописцы? – парировал эти мрачные мысли внутренний голос. – Они вообще никакой другой радости, кроме как картинки писать, не знали. Возили взад-вперед кисточкой, пожрать толком и то забывали. А одержимые ученые? А прочие гении с мемориальных досок? Так что погоди, друг, записываться в обыватели. Надо прежде разобраться с определениями, разложить все по полочкам, построить графики.

И вообще, какого рожна?! Гений – не гений, главное, что живой!»