Текст книги "Ошибка сценария"

Автор книги: Дмитрий Алейников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

Глава 22

– Старик, ты спятил!

Из-за ревущих басов Сергей не мог, конечно, от порога расслышать сказанное Ильей, но иногда нетрудно прочитать и по губам. Илья вскочил из-за стола и буквально ринулся навстречу Сергею, схватил за руку, затряс, словно хотел выдоить из пальцев друга-соратника полстакана полезного йогурта «Био».

– Старик! Мы тебя обыскались, слышь? Тут такие дела творятся, а ты растворился в тумане: не появляешься, в сеть не выходишь…

Илья суетился вокруг, похлопывал, оглаживал, провожая к столику, будто опасаясь, что объявившийся программист вдруг сбежит и исчезнет уже навсегда.

Народ был в сборе, и, чувствуется, не один Илья вздохнул с облегчением.

– Что стряслось-то? Я вчера почту просматривал… – Сергей пожал протянутые ему руки, кивнул-махнул девчонкам.

– Образовался новый проект! – радостно сообщил Илья, подсаживаясь почти вплотную.

– Что на этот раз?

– Глобальная база по музеям Москвы и Золотого кольца! Охватываешь умишком масштаб?

– Ты это… понежнее про мой умишко, – полушутя обиделся Сергей на полушутливую поддевку Ильи. – Что за база, и откуда в ней масштаб?

– Некий мм… меценат, скажем так, озаботился состоянием отечественного туристического бизнеса. Есть большая проблема у иностранных туристов с посещением многих интересных мест в нашем отечестве. Взять хоть Золотое кольцо. Куча маленьких городов, разбросанных на хрен знает сколько километров друг от друга. Дорог нет, транспортного сервиса тоже…

– Не так уж, кстати, далеко, – пожал плечами Сергей.

– Это по русским меркам недалеко. В Москве час на дорогу – норма. А по меркам, скажем Италии, где на квадратный километр три памятника архитектуры, это именно «хрен знает сколько километров». И ведь во всех этих Торжках, Владимирах и Суздалях ничего особенного нет. Так, по паре достопримечательностей да немножко сувениров…

– Во Владимире квас вкусный, – вставила Машка.

– Вкусный. Только за семь верст ехать квас хлебать иностранцам скучно. Основная масса этих бусурман оседает в Москве или Питере. Все! Даже до Гатчины не все добираются – далеко!

Сергей с тоской посмотрел в сторону барной стойки, где поблескивали на хромированных кранах эмблемы знатнейших пивоваров Европы.

– Давай к сути. Чего от нас надо?

– От нас надо создать виртуальную экскурсию. Путешествие по всем этим городкам. Чтобы всякий буржуй мог прикупить себе диск, привезти домой и там зырить на компьютере в свое удовольствие. Несколько обзорных дисков, а для любителей и гурманов отдельные, подробные или тематические. Вот у Пушкина день рождения недавно был. Представляешь себе экскурсию по пушкинским местам? Москва, Питер, Одесса, Бессарабия… Где его там еще носило? Это же интересно, так? А объехать все эти места тяжко. То ли дело – пятьдесят баксов, и ты имеешь карманную экскурсию с переводом на любой язык!

– Пятьдесят?

– А что ты хотел? Буржуи сэкономят на билетах в Читу.

– При чем тут Чита? – опять встряла Машка. – Он туда только письма писал: «…взойдет она, звезда пленительного счастья…»

– Ну и хрен с ним. Фотографию звезды разместим! – отмахнулся от нее Илья и снова обратился к Сергею. – Ты суть уловил?

– Думаю, да. Чисто софтовый проект.

– Ан, нет! Диски в перспективе не главное! Если сделать файлы компактными по объему, то можно продавать их по сети. Частями, подборками, с исправлениями на заказ. Ты вдумайся, старик! Глобальная сеть по русской культуре любого века, любые материалы с гарантией достоверности и оперативности! Все флаги к нам. Распродажа родной истории и культуры за свободно конвертируемую валюту!

Сергей вдумался.

– Перспективное предприятие, – кивнул он. – Прибыльное.

Илья заметно смутился.

– Ну, прибыльное оно не столько для нас, сколько для мецената. Но зато представь себе, какая реклама! Этот проект будет поддержан на уровне Думы, в него включатся все музеи, все заинтересованные организации, туристические фирмы. Мы станем вэб-студией номер один! К нам очередь выстроится из заказчиков! В Штатах сейчас все равно паника, но через несколько месяцев все уляжется, и к этому моменту нам необходимо раскрутиться в полный рост.

– Типа сейчас мы немного батрачим на светлую перспективу, а потом начинаем купаться в деньгах? – обобщил суть предложения Сергей.

– Примерно так, – затряс головой Илья. – Причем, именно купаться, именно в деньгах!

Программист подумал, что кое-кто уже и сейчас купается в деньгах. Сам Илья, например, или Галина, шустрящая между ними и Америкой. Они-то, конечно, могут себе позволить поработать на перспективу, тем более что работа их заключается в чутком руководстве и дележе средств.

– А что если нам принять участие в прибыли этого замечательного предприятия? – спросил он вслух.

– Во! – радостно подхватил Кирилл. – Пусть открыжат хоть маленькую дольку.

По выражению лица своего босса Сергей понял, что вопрос уже активно обсуждался их коллективом.

– Если они не берут нас в долю, – продолжал Сергей, – то давайте сделаем все без денег этого мецената. Будем параллельно заниматься текущими заказами и готовить базу. Особых вложений этот процесс не требует.

– А материалы? – вскинулся Илья. – А поддержка со стороны музеев?

– Надо с ними договориться, – невозмутимо ответил на это компьютерщик. – Ты у нас главный специалист по ведению переговоров. Поговори с директорами. Я думаю, им реклама очень даже не помешает, особенно если предложить им процент с продаж этих дисков.

Чувствовалось, что Илья не ожидал столь мощного и грамотного натиска. Сергей и сам не ожидал от себя проявления такой деловой хватки. Босс нервничал, ерзал на стуле, то и дело переставляя его с места на место. Суть его аргументов сводилась к тому, что неназванный меценат не просто богатый дядя, но дядя со связями, способный как дать проекту самый зеленый свет на любом уровне, так и перекрыть кислород.

– По сути, это ведь его идея, мужики, – проникновенно втолковывал Илья. – Если мы просто так возьмем и заберем эту идею, то получится, что мы его элементарно кинули. Он же нас с кашей съест!

– Давай не будем забирать эту идею просто так. Просто предложим ему пересмотреть условия договора.

– Что? – Илью аж перекосило. – Да он и разговаривать с нами не станет! Просто найдет других парней…

– Пусть ищет, – пожал плечом Сергей. – Значит, мы с ним просто не договорились. Но он ведь сам на нас вышел? Значит нужны мы ему… Кстати! – его вдруг осенило, – а как он на нас вышел? Через кого?

Пока Илья бубнил что-то невразумительное о старых связях, в разговор вклинился Кирилл.

– Нет, в натуре, давайте сами сделаем такую базу! Какая там идея? Собрать воедино данные? Так это не идея! Никто на это патента не даст. Это как «хорошо бы изобрести вечный двигатель!». Хорошо бы, изобретайте. Нам ведь придется с ноля начинать: материал собирать, цифровать, интерфейс придумывать, структуру. А раскрутиться? Да не так это сложно! Надо по сети баннеры раскидать, пару статей тиснуть в прессе, – он хлопнул Илью по локтю. – Помнишь, у тебя знакомый журналист был? Терся тут еще весной? Как его?..

– А! – отмахнулся Илья. – Это несерьезно. Он не журналист, а фигня полная и козел.

– Пусть козел. Нам с него не молоко доить, нам статья нужна! У меня, кстати, даже визитка его валяется дома… Бояршинов, кажется, его кличут…

– Да он не волочет по нашей теме совсем.

– Пусть! Мы ему все объясним и разжуем в лучшем виде.

Спор разгорался. Даже Машка загнала в спину Илье пару тамагавков, предложив связаться со своей теткой, работающей в каком-то обществе защиты памятников архитектуры. На три фронта Ильи не хватило. Через девять с половиной минут он поднял руки в знак капитуляции.

– Ладно. Допустим, что мы такие супер-пупер и сами справимся с этим проектом. Допустим. Но нельзя же просто послать человека с такими деньгами!

– Не надо его посылать, – одобрила Машка. – Надо встретиться с ним и изложить наши соображения. Мне кажется, он согласится с нашими доводами.

– Ну да, – хохотнул Кирилл. – Согласится, как Киса Воробьянинов, когда Бендер ему обещал справиться с его делом!

– Нет, серьезно! – продолжала Машка. – Надо только изложить нашу позицию. Мы профессионалы и давайте держать марку, если и впрямь хотим, чтобы на нас смотрели как на профессионалов!

Нерон улыбнулся про себя, слушая о высокой Машкиной самооценке, но на лице улыбка не проступила, и его хмурое молчание воспринималось как согласие с мнением большинства.

Илья посмотрел на это лицо и вздохнул безрадостно.

– Ладно. Завтра я встречаюсь с этим тортом и…

– А чего ты один? – Машка дожимала его. – Сходите с Серегой. Тем более он будет выглядеть помощнее… Извини, Илюш, но ты ведь не будешь спорить, что «по нашей теме» он наиболее продвинут?

– Нет. Нет, конечно, – Илья тотчас с готовностью придвинулся вплотную к Сергею, только что голову ему на плечо не положил. – Серега у нас – главный чип. Главный камень и основной винт нашего славного коллектива.

– Так сходите вместе! Будет и полезнее, и солиднее.

Сергей одержал явную победу. Не вполне ясно над кем, но все-таки победу. Но не это занимало его сейчас. Бояршинов! Корреспондент Бояршинов, оказывается был связан с ним не чем-то абстракным и отдаленным. Журналист Бояршинов крутился вокруг их компании и даже успел познакомиться с Ильей и оставить свою визитку Кириллу.

Черт, может, и с Сергеем он общался? Вокруг них постоянно крутится какой-то народ, мнящий себя дизайнерами, программистами, хакерами, фрикерами и просто умными людьми. Илья не возражает, полагая, что количество и впрямь должно перерастать в качество. Время от времени он пытается вербовать кого-нибудь из этих недотеп, поручать им какие-нибудь задания, подсовывать в помощь Нерону или Машке. Кирилл появился в их команде именно из этой серой массы. Не Бог весть что, но работает не хуже поденщиков с физтеха. Кстати, и Галина «намылась» из этого песка.

Как же в точку, похоже, подала она свою версию о связи всех убитых! Не исключено, что все эти покойнички были даже ближе, чем можно себе представить. Может, удастся раскопать что-нибудь и о предыдущих трупах? Поспрашивать, повспоминать…

– Фиг тебе! – гаркнул под темечком внутренний голос. – И не думай что-нибудь выяснять! Если хочешь остаться в живых, сиди тихо. Хватит с тебя приключений. Не то следующий сбывшийся сон будет о том, как тебя живьем закатывают в асфальт где-нибудь на Ленинградке. И меня вместе с тобой прикончат. И еще спасибо скажем, что лежим под президентской трассой, а не где-нибудь на второстепенной объездной. Понял?

– Все понял. Молчу, – смиренно отвечал Нерон своему внутреннему голосу. – Я ведь только хотел…

– Опять?!

– Нет. Все. Молчу.

– То-то же.

Глава 23

Сначала, когда Илья объяснил, где они встречаются, и продиктовал адрес – конец Ленинского проспекта, Сергей решил, что они едут в какой-нибудь задрипанный офисок на втором этаже бывшей школы, где нечесаный дядя в стоптанных ботинках станет корчить из себя миллионщика. Он уже настолько настроился увидеть перед собой стандартную пятиэтажку с барельефами классиков над дверями, в таких подробностях и красках представил себе щербатого «мецената», что изрядно офигел, увидев перед собой современное здание бизнес-центра. Еще офигенней оказался бизнес-центр внутри, а уж роскошные апартаменты, куда их пригласили проследовать по широкой ковровой лестнице, довели степень Сережиной офигелости до предела.

Илья, разряженный в дорогой костюм, важно вышагивал рядом, весьма довольный тем, какой оглушающий эффект на взбунтовавшегося подчиненного произвел этот ультрасовременный ампир.

Положа руку на сердце, Сергей растерялся и потерялся. Оказалось, что ораторствовать и выдвигать лозунги в знакомом до боли зале «Путины», в компании приятелей – одно, а сохранить боевой настрой в кабинете двенадцать на двенадцать – совсем другое. В таких кабинетах, с дорогой мебелью и подчеркнуто аскетичным гербарием на стильных полках, даже удобные кожаные кресла на рессорных ножках играют против тебя, услужливо проваливаясь и опрокидывая твое растерявшееся тело самым неподходящим образом; теряешь несколько секунд, чтобы принять задуманное положение, а с этими секундами неуверенности – и изрядную долю своего запала.

Эти проклятые кресла, хороший кофе в изящных фарфоровых чашках, гостеприимные улыбки секретарши и хозяина кабинета – все здесь пропитано нарочитой услужливостью и ядовитой предупредительностью, какую может позволить себе лишь тот, кто абсолютно уверен в себе и в ничтожности своего посетителя. Паук вполне может пропустить мимо ушей любые оскорбления от бьющейся в паутине мухи, слон, как известно, не обращает внимания на собачье тявканье, а от большого человека не убудет, если он слегка унизится перед маленьким. Некоторые очень большие люди даже находят особое, утонченное удовольствие в том, чтобы проявить себя в новом качестве. Известные своими закидонами по части дворянской чести японские самураи и те не отстают: у них принято кланяться друг другу чуть ли не ниже пола. И среди их техногенных потомков не считается зазорным опустить стриженую башку ниже щиколоток, напротив, кто компактнее сложился в поклоне – тот оказался на высоте, проявил себя с лучшей стороны и вообще «прогнулся».

Загадочный меценат, принимавший компьютерщиков в своем подлом кабинете «прогнулся» по полной программе: кофе с тарталетками, сигары, музычка на выбор, «будьте любезны, присаживайтесь». Обстановка давила на психику, но и расслабляла одновременно. Илья вполне свойски общался с хозяином кабинета, а Сергей чувствовал себя не в своей тарелке, что-то мямлил, бубнил, то и дело сбиваясь, повторяясь и начиная с начала. Необъяснимая метаморфоза сродни той, которая происходит со многими людьми, если под нос им суют микрофон или разворачивают на них телекамеру.

Маша явно ошиблась, делая ставку на Нерона. Переговорщик из него вышел никакой. Больше того, основную часть времени говорил Илья, вопреки ожиданиям, не гнувший свою линию, а весьма успешно комментировавший невразумительные заявления своего товарища.

С грехом пополам они обрисовали меценату свою позицию. Тот не обиделся, не стал спорить, а все с той же учтивостью проводил гостей до порога кабинета и пообещал связаться с Ильей, когда примет решение.

На каких-то чужих, ватных ногах Сергей вышел в коридор, вошел в лифт. Как морок какой-то напал на него в этих стенах, какой-то гипнотический ступор, мешающий нормально думать, свободно говорить. Только теперь, по мере того, как морок этот начал проходить, Нерон начал осознавать, каким латаным валенком себя выставил. Переступая по мягкой дорожке коридора, программист приходил в себя и приходил в ужас от собственной тупости.

Илья шел рядом то ли в задумчивости, то ли в светлой тоске о несбывшемся.

– Он не перезвонит, – негромко, но с чувством сказал делец другу, когда они вышли в коридор. Изменяя своей натуре, Илья не ругался, не канючил, не сетовал, что упущен эпохальный заказ, не пенял на это другу, но столько недосказанных слов и выражений чувствовалось в этой короткой фразе, что захотелось Сергею провалиться сквозь землю или, наоборот, повалиться на мягкий пол в ноги Илюхе и завыть на весь корпус: «Прости нас, неразумных, алчных и непутевых, дорогой и мудрый друг!»

Окончательно придя в себя, Сергей обнаружил, что уже не идет и не едет в лифте, а стоит в вестибюле перед витриной ларька с дорогими, очень дорогими и безумно дорогими сувенирами. Оглянувшись по сторонам, он слегка удивился, не увидев Ильи, но тотчас вновь вернулся к созерцанию того предмета, за который уже зацепился его взгляд. Этим предметом была статуэтка балерины, выполненная из какого-то неописуемого материала, напоминающего то ли замутненное стекло, то ли соль. Полупрозрачность материала придавала и без того изящной фигурке феерическую воздушность, а разбрызганный по приглушенным граням галогенный свет придавал ей вид совершенно сказочный и волшебный.

Стоила статуэтка… Нет, не столько, сколько хрустальный глобус или модель кремниевого пистолета, но заметно дороже пластиковых игральных карт с видами русских монастырей.

Впрочем, что такое деньги? Сор, соблазн и видимость. Уж в чем, в чем, а в относительности их прелести и ценности Сергей убедился за последние дни вполне. И не раз.

Есть традиции, которые не стоит нарушать, какими бы условными, архаичными и глупыми они ни казались. Из всех, оставленных в наследство бабушкой, Сергей выбрал для себя шесть. Нет нужды оглашать весь список, достаточно сказать, что пунктом четвертым в нем значилась заповедь не поздравлять заранее. На всякие там национальные праздники, за месяц до которых полагается вместо «пока!» говорить «с наступающим!» это правило не распространяется. Нельзя заранее поздравлять с днем рождения, со свадьбой, с выигрышем, а уж за преждевременное упоминание экзамена на их курсе могли запросто сунуть в рыло.

До Галкиного дня рождения оставалось меньше недели. Подарок – фигурка балерины – стоял перед Сергеем на столе и буквально просился, настаивал, чтобы его подарили сегодня же, тотчас. Программист сидел напротив и боролся с этим соблазном. Молодой человек был абсолютно уверен, что за такой подарок его, минимум, расцелуют. Уверенность эта имела скорее иррациональные корни, потому как по здравому рассуждению подобный памятный сувенир напоминал о неприятном – оставленной мечте. Все равно, что подарить вдове повешенного веревку или диабетику шоколадку. Странный выбор.

До Галкиного дня рождения оставалось всего несколько дней, и не стоило ради них нарушать традицию. Сергей поставил статуэтку в центр разложенной упаковки из целлулоида и попытался запаковать ее, восстановив хитросплетение паукообразной пленки. Ничего не вышло. Хитровырезанная упаковка не желала складываться, предпочитая топорщиться и растопыривать скругленные крючки наподобие кактуса в технике оригами. Знаете, что такое оригами? Национальное японское развлечение. Из листа бумаги конструируется какое-нибудь угловатое сооружение, довольно условно напоминающее то птицу, то рыбу, то тигра. Пикассо, конечно, узнал бы эту фауну, но нормальному человеку требуется подготовка. Сначала самолетик из тетрадной страницы, потом кораблик, потом лягушка… Эти сувенирные упаковки наверняка придумали японцы; волшебный листочек для создания немыслимых форм вполне в их духе. Единственное, чего за следующие полчаса не смог слепить из пленки Сергей, это тот аккуратный кубик, который выдали ему в ларьке.

Признав свое бессилие в сфере упаковки дорогих сувениров, Сергей просто сложил пленку пополам и сунул за холодильник. Саму статуэтку он поставил в кухонный шкафчик. За Галиной не было замечено пристрастия к домоводству, так что вряд ли ей взбредет в голову хозяйничать на кухне. Подарок прекрасно дождется там своего часа, будет извлечен и вручен в положенный срок.

Хороший подарок. Только почему балерина?

Глава 24

– Что-то горит, – сказала Галина и снова прикрыла глаза.

Сергей и сам чувствовал, что горит. На плите горела прикрытая сковородкой пицца, не прерываться же из-за этого!

К тому моменту, когда он, тяжело согнул ослабевшие локти и коснулся губами трогательно раскрытых губ девушки, запах горелого теста уже начинал щипать глаза.

– Горит, – чуть слышно повторила она, едва ответив на поцелуй.

Тяжело перевернувшись на спину, программист спустил ноги с кровати. В один тапочек попал сразу, в другой не попал вовсе. Черт его знает, куда в пылу теплой встречи с девушкой может отлететь тапочек, какой придурок может в такую минуту думать о вещах? Так и пошлепал в одном тапочке на кухню. Невольно задержав дыхание в едком чаду, он выключил плиту, поднял крышку, поставил печальный диагноз пицце и, не откладывая, провел ее погребение в мусорном ведре. Ведро, кстати, оказалось переполненным, так что типа итальянское блюдо удалось пристроить только поверх пустого кефирного пакета, набекрень, как берет. Застывшие коричневые сопли стекшего и сгоревшего сыра свисали с этой беретки траурной бахромой.

– Что там с обедом? – раздался из комнаты голос девушки.

– Ничего! – бодро ответил Сергей.

– Совсем ничего?

– Есть хлеб и банка шпротов, – сообщил программист, ставя сковороду под струю воды. – И яблоко.

Она ответила неразборчиво. Пришлось выйти в коридор и заглянуть в комнату.

– Что ты говоришь?

Девушка перевернулась на живот и лежала, обхватив подушку руками. Не удивительно, что слова звучали глуше.

– Открой форточку, – повторила она, приподнимая голову. – И надо добыть что-нибудь кроме головастиков и яблока. Я сегодня без завтрака.

Идти в магазин ломало, но спорить Сергей не решился. Он натянул, что попало под руку, взял деньги.

– Открой форточку! Дышать нечем!

– Уже открыл!

Дышать и впрямь было если не затруднительно, то неприятно. Сквозняка не случилось, и квартира вентилировалась слишком медленно. Сергей достал ведро «в берете», нужно было избавиться от этой мертвечины. Он вышел на лестницу и спустился к мусоропроводу, держа переполненное ведро за край, как вазу с цветами, спустился на пролет к мусоропроводу, откинул люк с погнутой ручкой. Содержимое ведра не поместилось бы в маленьком ковше, пришлось выгружать отходы частями. Сначала отправились в полет пицца, пакеты из-под сока и кефира, вкусно разрисованная коробка из-под той же пиццы. Теперь можно было вытряхнуть остальное.

Наверху открылись двери лифта, кто-то вышел на площадку.

Программист потянул ручку, чтобы загрузить вторую порцию, но люк не подался. После нескольких рывков образовалась щель, в которую стало видно квадратную коробку из-под пиццы, застрявшую поперек ковша. Чертыхнувшись Сергей поставил ведро на пол, взялся двумя руками за липкий край люка и рванул. Ковш высвободился, смяв плотную бумагу. Программист сложил бывшую коробку пополам и просунул в щель над краем ковша. Потом вытряхнул ведро и легкой иноходью поднялся на свой этаж.

Едва переступив порог квартиры, Сергей почувствовал, что что-то произошло за полторы минуты его отсутствия. Что-то нехорошее.

Перво-наперво нос его уловил кисловато-фруктовый запах духов. Не просто знакомый запах, но запах, имевший вполне конкретную ассоциацию. Не успел программист с этой ассоциацией разобраться, как в кухне что-то хлопнуло и раздался Лилин голос:

– Серж, есть в твоей берлоге нормальная открывалка?

Молодой человек в ужасе замер на пороге. Куда бежать, на кухню, куда пробралась эта ходячая катаклизма, или в комнату, где минуту назад еще потягивалась на кровати Галина?

В голове стремительным потоком пронеслись вопросы типа:

– Что ей здесь надо?

– Слышала ли Галка, что в квартире посторонний?

– Как быстро выставить Лилю за дверь?

– Что там Галка?

– Почему так не везет в этой жизни?

Ответов на вопросы не последовало, хотя, не считая последнего, все они исключительно практические. В комнате произошло какое-то движение, и Сергей шагнул было в ту сторону, но тут на кухне что-то основательно грохнуло, жалобно зазвенело и упало на пол, Лиля витиевато чертыхнулась, если можно так сказать о трехэтажной непечатной фразе.

Влетев на кухню, Сергей увидел Лилю с бутылкой пива в одной руке и вилкой в другой. Даже сквозь дымовую завесу чувствовался запах спиртного. Ящик стола, где лежали столовые приборы был выдвинут, дверцы шкафчиков открыты. Две ложки и нож валялись на столе перед Лилей, но внимание молодого человека привлек предмет, валявшийся у ее ног.

Сергей бросился вперед и, оттолкнув гостью в сторону, поднял фигурку балерины. Правая рука танцовщицы отсутствовала, вместо нее торчал над плечом пенек, напоминающий генеральский погон времен последней войны с французами. Судя по всему, ей пытались сковырнуть пивную крышку.

Молодой человек распрямился, надуваясь от гнева, но Лиля не обратила внимания на выражение его лица.

– Блин, как ты живешь? Пиво открыть нечем! – она попыталась поддеть пробку вилкой, но неудачно.

– Слушай, ты! – Сергею нужно было выдать пару фраз ей в лицо, говорить с затылком было вдвойне обидно.

– Кстати! – сообщила Лиля, обернувшись на этот окрик. – У тебя там кто-то трахается. Ты не участвуешь? – она выдержала секундную паузу, заржала здоровым смехом колхозной кобылицы и добавила сквозь смех: – А то я думала, ты мне изменяешь!

– Слушай, ты! – Сергей сжал кулаки, чувствуя, как врезается в ладонь разбитая балерина. Гнев, не желая выходить из него словами, натягивал мышцы рук, подталкивал под локти, требуя приложиться к этой раскрашенной пьяной физиономии, и только какие-то врожденные предохранители удерживали молодого человека от удара.

– Мы сегодня в бильярд играли, – продолжала Лиля, отвернувшись к неприступной бутылке. – Гадская пробка! И гадские шары! Видел когда-нибудь кривые шары? У них кривые шары! Все на хер проиграла! А играли на «американку». Пришлось танцевать им на столе. Но я им покрошила посуды! Вспотеют расплачиваться! Халдей пищал, что один бокал двадцать грин стоит, а уж я им набила! Баксов на триста! – снова счастливое ржание, сменившееся вспышкой гнева. – Чем пиво-то открыть?! Хочешь, чтобы я тут издохла, как рыба об пляж?

– Вали отсюда! – наконец выдохнул Сергей.

– Я, кстати, так и не поняла, куда ты в прошлый раз улетучился, – продолжала Лиля, не обратив на реплику внимания. Ей удалось-таки подцепить крышку и жестяной кругляш пулей ударил в потолок, выпустив на стол волну желтой пены. Судя по всему, бой с бутылкой продолжался уже давно, и ячменный напиток успел изрядно растрястись.

Молодой человек услышал за спиной движение, обернулся и увидел Галину. Девушка была уже одета и поспешно обувалась, не глядя в сторону кухни.

– Галка! – Сергей бросился к ней, попытался схватить за руку, но девушка зло отмахнулась.

– Теплое, как козлиная моча! – объявила Лиля, сделав два шумных глотка.

– Галь… – Сергей бросил яростный взгляд в кухню, но что такое взгляд? Была бы под рукой граната. За неимением гранаты он лишь беспомощно развел руками, в отчаянье наблюдая, как Галина пытается трясущимися пальцами застегнуть застежку туфли.

– Галь, подожди, пожалуйста…

Девушка, стиснув зубы, продолжала схватку с ремешком.

– Да пусть катится! – высказала свое особое мнение возникшая на пороге кухни Лиля. – Таких соплюшек сейчас по переходам сколько хочешь. Чего ты в нее вцепился? Чего она может-то?

Галину словно стегнули плеткой, мгновение – и она уже оказалась за дверью. В расстегнутой туфле, с глазами полными слез, она не стала дожидаться лифта и побежала по лестнице.

Сергей бросился было следом.

– Галь! Галя!

– Отстань от меня! – выкрикнула она так, что явно не стоило ее преследовать.

Молодой человек смотрел ей вслед, и каждый удар каблучков по ступеням бил по его натянутым струнами нервам. Неплохое получилось бы соло, зазвучи эти нервы на радио.

– У тебя орешков нет? – беззаботно спросила сзади Лиля. – Мне кешью нравятся…

Сергей медленно повернулся к ней. На сей раз лицо его произвело должное впечатление. Кажется, Лиля даже отчасти протрезвела. Она попятилась, пока не уперлась в стену. Со щек сошел привычный румянец, глаза заметно округлились.

– Можно арахис… – пролепетала она, втягивая голову в плечи, не сводя с Сергея настороженного взгляда, – или даже семечек. Семечки тоже ничего…

Программист опустил голову, согнул в локтях руки, увенчанные набалдашниками кулаков с побелевшими костяшками. Перед его мысленным взором возникло лицо Лили с роскошно подбитыми глазами и свернутым набок носом. К сожалению, это не было пророческим видением. Просто еще немного, и компьютерщик осыпал бы свою гостью градом безжалостных ударов. За свою жизнь он крайне редко дрался и никогда не дрался с женщинами, но ей-богу, навалял бы Лиле от уха от уха, если бы не…

Почему он не ударил ее? Потому что был по жизни лохом и тряпкой? Нет. Хотя несколько капель этого дерьма сыграли свою роль. Он ударил бы, если бы в происшедшем не было его собственной вины, если бы он сам не прикормил эту тварь Лилю, от которой проще спятить, чем избавиться.

– Вали отсюда! – скомандовал Сергей, чуть отступая в сторону.

Женщина, поняв, что ничего страшного с ней не случится, почувствовала себя уверенней. Она хоть и поспешила выйти из квартиры и отойти на пяток шагов к лестнице, решила оставить за собой последнее слово.

– Сопляк ты малохольный! – сказала она Сергею, сочтя разделявшее их расстояние безопасным. – Ты еще побегаешь за мной, когда поймешь, чем отличается опытная женщина от малолетней шалашовки! Если ты думаешь, что за меня некому…

Сергей молча бросил в нее искалеченную балерину. Бросок левой рукой вышел не столь точным, как хотелось, и статуэтка пролетела сантиметрах в пяти от правого уха Лили. Окажись бросок точнее, дамы непременно встретились бы. Лиля даже не успела дернуть головой.

Угодив в металлическую опору лифта, воздушная на вид балерина буквально взорвалась, брызнув тысячей микроскопических осколков под такой грохот, будто взорвался склад пиротехники, причем все петарды рванули хором.

Лилю обдало градом хрусталя, мельчайшие острые осколки застряли в ее волосах, осыпали плечи и спину, и если бы не их алмазный блеск, можно было бы подумать, что Лиля приготовилась сниматься в рекламе шампуня от перхоти.

Не на шутку струхнув, Лиля захлопнула рот и, на всякий случай прикрывая голову руками, стала отступать по лестнице вниз. Она ругалась сквозь зубы, но негромко и без конкретного адреса, справедливо опасаясь, что за балериной в нее может полететь какой-нибудь оловянный солдатик.

– Ползи, ползи отсюда! – прикрикнул ей вслед Сергей. – А еще раз появишься тут, опять отправлю к участковому в обезьянник!

Крикнул и сам удивился. Удивился не столько характеру своей угрозы, сколько тому, что вспомнил: Лиля ведь задержана в его квартире и может быть выпущена только после того, как он, хозяин квартиры, подтвердит ее невиновность. Так объяснил следователь Поршев. А если он, Сергей Неровкин, ни к какому участковому не ходил и ничего такого не подтверждал, то какого черта ее выпустили?

Впрочем, чему тут удивляться! Во-первых, известно, в какие беспредельные времена живем, во-вторых, никакого заявления гражданин Неровкин тоже не писал, так что чего зря людей кормить за решеткой?