сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)
Кроме того, от синьора Фердинандо она узнала, что синьор Энрике скончался в коме и его злобная избалованная дочь перешла под опеку своего дяди, славившегося суровым нравом. Заметив скверный характер племянницы, этот человек отправил её на перевоспитание в закрытый пансион казарменного типа с железной дисциплиной и дозволенными физическим наказаниями, как-то — розга и линейка по пальцам. Уж такие методы наверняка пойдут зловредной Глории на пользу!
У кукол появились кухарка и уборщицы, ведь им самим теперь было некогда убирать и готовить, потому что они целиком посвятили себя искусству.
У Розы и Принца, наконец, открылись таланты: Роза обучалась играть на скрипке, а Принц отлично придумывал афиши для театра — он стал настоящим художником.
И почти все куклы обладали талантами актёров драматического жанра. И у всех получалось писать сценарии для спектаклей, пьесы. Иногда они делали это по очереди, иногда — сообща. И по очереди участвовали в главных ролях или в ролях отрицательных персонажей. И если сценарий доводилось писать Винченцио, то почему-то получалось, что на роль главного персонажа подходила исключительно Квадратная Донна.
Куклы больше нисколько не боялись вероятного возвращения Карабаса. И не только потому, что у них были паспорта и они могли подать на него в суд, если бы он посягнул на их свободу. Со временем у них появились влиятельные поклонники и значительные связи и они могли теперь найти управу на любого тирана вполне законным путём.
Шушара тоже со временем вышла на сцену. Поначалу она проводила целый дни в обжираловке и валянии на подушке на кровати Карабаса-Барабаса, но после ей наскучила такая жизнь и она решила попробовать себя на сцене. Она выучилась играть на арфе, выходила в качестве конферансье, затем под неё в сценариях для спектаклей стали писать роли. И она также познала вкус славы.
Артабано на сцену не стремился. Он охранял кукол и их дом и всячески командовал над своими хозяевами, повелевая ими, как строгий отец неразумными детьми. Порою, он чем-то напоминал тирана, но куклы прощали это ему, зная, что он любит их и о них заботится, не то, что Карабас, который наслаждался их страданиями.
Ворон Гектор обучал кукол всем наукам, когда у них было свободное время для этого и обучался сам. Получив паспорт, он обрёл право бывать в городской библиотеке и проводил там много времени за книгами.
========== Глава 85. Спустя годы... ==========
Жизнь кукол была яркой и насыщенной, но не всё и не всегда тянулось у них гладко. Одни спектакли и представления проходили на "ура", но изредка были провалы. Очень, очень редко. Случались между ними и несогласия, ссоры, иногда даже доводилось дело до драк. Но они всегда мирились и понимали, что никуда они друг от друга не денутся и случись что - они встанут друг за друга горой.
И в общем, они остались довольны прожитой жизнью, когда она подходила к концу. Век глиняной куклы недолог - каких-нибудь пару десяток лет.
Они старели, поверхность их глиняных тел трескалась и потихоньку крошилась, с них сыпался песок, который заботливо подметала за ними горничная.
За всю жизнь они обзавелись знатными и богатыми поклонниками, которые бы с удовольствием взяли бы кукол в свои дома, чтобы обеспечить им лёгкую и беззаботную старость. Но ни одна кукла не желала покинуть театр, мечтой каждой из них была умереть на сцене. И они до последнего появлялись на сцене, играли даже в креслах на колёсиках, они специально писали пьесы, где сцены можно было играть сидя и вести диалог. И зрители жаждали видеть их хотя бы такими - они прекрасно играли даже в креслах на колёсиках, вызывая у зрителей слёзы восторга.
И куклы умирали именно на сцене, одна за другой - просто в начале, в середине или в конце спектакля рассыпаясь на черепки. И поклонники с почётом хоронили их, возводя на месте их погребения роскошные мраморные памятники с эпитафиями, выбитыми позолоченными буквами.
Ворон Гектор сидел на ветви высокого дуба, тень которого почти полностью покрывала небольшое кладбище возле старого пруда, затянувшегося бурой тиной. Как известно, вороны живут очень долго и Гектор не был исключением, пережив всех кукол. Похоронив последнюю из них, а это был Шоколино, он поселился у одного из его богатых поклонников, боготворившего всех, кто соприкасался с его любимыми артистами при жизни, и писал мемуары. А иногда прилетал на кладбище и погружался в ностальгию.
Однажды, вот так сидя на ветви дуба, он увидал, как на кладбище явился ссутуленный старик, одетый только в одну длинную очень грязную ночную сорочку, наброшенный на плечи дырявый плед и изношенные домашние тапочки. У него была плешивая голова и невероятно длинная сивая борода, почти достававшая до носков его тапочек.
Он обходил могилу за могилой, внимательно читая эпитафии, склонившись над каждой из них. Там была и могила Артабано, и крысы Шушары. Он остановился возле могилы Шушары. На ней был водружён бронзовый памятник с изображением крысы, у которой за спиной полуарками возвышались крылышки, а над ушастой головой сиял нимб. Перед ней стояла бронзовая арфа и когтистые пальцы бронзовой Шушары застыли на её струнах, а глаза её благочестиво взирали в небо. Старик постоял несколько минут перед статуей, затем звучно плюнул на неё.
- Аааа-ха-ха-ха, они все подохли! - радостно-сумасшедшим голосом проорал он. - Все до одного, они лежат здесь, под мрамором и уже не выползут наружу! - он заплясал на месте, разбрасывая в разные стороны высохшие ноги в старых тапочках. - Я пережил их! Я всё-таки их пережил!
Он закружился на месте, задыхаясь от безумного хохота.
- Вы долго преследовали меня! - он обращался к могильным памятникам, как к живым. - Вы пытались раздвинуть прутья моей клетки, в которой мне пришлось просидеть из-за вас почти два десятка лет, вы пробовали их пилить, о, вы даже сужались, как змеи, чтобы проползти между ними и покончить со мной, да не тут-то было! - он хлопнул в ладоши и потёр их друг о друга. - Прутья решётки не пропускали ко мне моих врагов! Дооолго! А теперь вы сдохли, сдохли, сдохли! - пропел он, танцуя.
Он принялся плеваться на мраморные памятники, потом принялся на них мочиться, стараясь осквернить как можно больше могил.
Ворон Гектор не поверил своим глазам. В старике-оборванце с грязной бородой он узнал Карабаса-Барабаса, которого уже не надеялся увидеть. Птицу возмутило, что Карабас, который то ли бежал из больницы для душевнобольных, то ли его выпустили, осквернял места захоронения его друзей.
Ворон сорвался с ветви дуба и, паря над Карабасовой лысиной, принялся добить её клювом:
- А вот тебе, Каррабасишко, не оскверняй память о покойных!
Карабас завопил дурным голосом и бросился бежать. Гектор, взмыв над ним, успел бросить на его голову порцию помёта.
Карабас был перепуган до смерти. Ему показалось, что это души кукол напали на него и снова попытались убить.
Его дом и пустующий театр всё ещё формально принадлежали ему и они были ещё в хорошем состоянии, но Карабас обошёл их десятой стороной, опасаясь, что там всё ещё могут обитать души умерших и забрать его на тот свет, чтобы преследовать уже там.
В его ещё не совсем здоровом мозгу варилась непонятная бредовая каша и он, сам не зная почему, подался к каморке папы Карло.
В ней царило полное запустение: пыль лежала толстыми слоями, постель на деревянной кровати истлела, посуда потрескалась.
И всё так же под лестницей находилась та дверь из дуба с изображением Буратино. Глядя на неё Карабас горько зарыдал:
- А я несчастный сирота, меня обидели, обокрали, избили! И за что мне всё это? Ладно, было бы за что, так ведь не за что!
- И кто же тебя, сироту, обидел? - услышал он стрекочущий голос за печуркой, из-за которой высунулась большая голова Мудрого Сверчка.
- Эти подлые куклы всё ещё хотят меня убить! - прохныкал Карабас-Барабас. - Ты знаешь, какие у них ножи? Длиной с мой рост! И зачем я только покинул такое надёжное убежище - клетку со стальными прутьями!
- И за что же тебя, дедушка, хотят убить? - участливо спросил Сверчок.
- Из зависти! - глаза Карабаса дико сверкнули и он захохотал. - Они завидовали всему, всему, всему! Моему таланту! Моей славе! Моим деньгам! И поэтому хотели зарезать! - он снова тоскливо заплакал, подвывая.
Сверчок, проживший на белом свете более ста лет, уже начинал выживать из ума и никак не мог узнать в старике с длинной сивой бородой, в дырявом пледе на острых плечах и в длинной грязной, пропахшей мочой и экскрементами ночной сорочке, Карабаса-Барабаса. Ему показалось, что несчастный старичок говорит чистую правду, жалуясь на судьбу и доброму сверчку захотелось чем-то помочь этой, как он думал, жертве несправедливости и преследования.
- Ничего, дедушка, не плачь. Я покажу тебе, где находится золотой ключик от двери, ведущей в лучший мир. Там все получают по заслугам и там тебе будет хорошо. Я так думаю.
========== Глава 86. НО ЭТО УЖЕ БЫЛА ДРУГАЯ СКАЗКА... ==========
— Золотой ключик? — в безумных глазах Карабаса мелькнуло подобие искры разума. — Золотой ключик? — снова прокричал он. — Дай, дай мне ключик! Это моё! Это моё!..
У Мудрого Сверчка появилась тень сомнения. Что-то знакомое мелькнуло в манерах этого дедушки, он видел когда-то их у одного человека…
— Карабас-Барабас? Это ты?
— Да, это я!
— Ты не получишь золотой ключик! — закричал Сверчок, забегая за печку. — Никогда! Ты негодяй! Ты обижал кукол, а сам теперь притворяешься сиротой!
— Это куклы обижали меня! — зарыдал Карабас. — Они хотели меня зарезать!
— Ты всё врёшь! Куклы не были способны на насилие!
— А вот и были, а вот и были!
— Я сказал, ты не получишь золотой ключик! — во всё горло проорал Сверчок.
И тут кирпичи старой-престарой печки поехали в бок и печка развалилась. Луч солнца, проникавший в маленькое окошко, упал на рассыпавшиеся кирпичи и между ними и горками золы что-то блеснуло золотом. Карабас бросился к развалинам печки, разбрасывая кирпичи и золу и вытащил ключик.
— Аааа, наконец-то он у меня! — захохотал Карабас. — Наконец, сбылась моя главная мечта, после стольких страданий и лишений!
— Ты не заслужил этот ключик! И волшебную страну не заслужил! — подал голос Сверчок из-за обломков кирпичей.
— А я чихал на твоё мнение! — ответил Карабас, вставляя ключик в скважину замка и поворачивая его.
Он шагнул в тьму, на каменные ступени.
Заиграл орган.
Вспыхнули расходящиеся лучи солнца.
И тут перед Карабасом появился дорожный указатель с двумя стрелками. На одной было написано: " Театр «Молния», художественный руководитель — папа Карло».
Карабас остервенело плюнул. Опять проклятые куклы! Нет уж, туда он не пойдёт, знает он подлость и коварство кукол!
Другая стрелка указывала: «Синий человечек. Учит исполнению желаний.»
— Аааа, вот это мне и надо! — обрадованно проговорил Карабас.
И он зашагал по узенькой тропинке, на которую указывала дорожная стрелка, мимо сумеречных полей, поросшими бледными цветами асфоделами…
И чем дальше шагал Карабас, тем отчётливее он ощущал пробуждающуюся в нём былую гордыню и костлявые плечи его постепенно расправлялись — с каждым шагом, а вислый выпуклый живот поддёргивался.
Наконец, вдалеке на небольшом пригорке он увидал очертания: это был трон и сидящий на нём человек.
При ближайшем рассмотрении Карабас понял, что человек был раз в пять больше обычного человека, он был с ног до головы синий и одет в синюю же хламиду — длинную, до пят. Трон его был вытесан из камня и рядом с троном стояло углубление, тоже из камня, напоминавшее огромную чашу.
— Синий человечек? — удивлённо пробормотал Карабас.
— Чего тебе, Карабас-Барабас? — глухо и тихо проговорил тот непонятным голосом — то ли мужским, то ли женским.
— Ты учишь исполнению всех желаний?
— Да, — синий гигант кивнул головой. — Я делаю это совершенно бесплатно и бескорыстно. Но все, кто получает от меня мудрый совет, обычно бросают в эту чашу всё, что у них есть в качестве добровольного пожертвования.
— Но у меня ничего нет! — захныкал Карабас. — Я несчастный бедный сирота!
— Ладно. Нет, так нет. Загадывай желание!
Карабас-Барабас потеребил отросшую сивую бороду и выпалил:
— Хочу быть могущественным и бессмертным!
— Твоё желание исполнится, если ты выполнишь определённые действия, — синий гигант снова кивнул.
— Какие действия?
— Поднимись на вершину высокой горы, встань на четвереньки и стой так долго-долго. Сначала тебя будут поливать дожди, потом тебя иссушит солнце, затем ты покроешься льдом и в конце концов тебя объедят муравьи. Но ты не пугайся, ты не погибнешь, наоборот, твои обглоданные кости обрастут бессмертным мясом и ты станешь вечен и бессмертен, как природа.
— И всемогущ?
— Вероятно, да. Но неужели тебе мало одного только бессмертия? Знаешь, вся слабость человека заключается в том, что он смертен, да ещё и внезапно смертен…
— Я понял! — проговорил Карабас и зашагал к высокой горе, расстилавшейся за горизонтом, к которой и вела тропинка.
Синий гигант ехидно захихикал в два голоса.
— Поплёлся, поплёлся к горе! Неужели встанет на четвереньки?
— Как пить дать, встанет! Ты же помнишь, какой он был идиот! Даже куклы смогли обвести его вокруг пальца!
Голова синего гиганта зашаталась, с грохотом обрушилась с плеч, рухнула ему на колени и покатилось по наклонной плоскости с пригорка. На её месте на шее осталась только тёмная амбразура, наподобие люка в танке.
Стояло молчание несколько минут.
Затем безголовый гигант злобно прошипел:
— Я ж тебе говорила, надо покрепче привинтить её к рычагу! Она опять скатилась!
— Да, вроде, она надёжно сидела…
— Сидела, сидела! — передразнил другой голос. — Ты самый глупый кот на свете!
В животе гиганта послышалось что-то похожее на хлопок, затем — возня, кряхтение, визг, истошное мяуканье.
Затем снова всё утихло.
И снова хрипловатый низкий голос сокрушённо вздохнул:
— И зачем мы только подались в эту волшебную страну? Что-то негусто кладут нам в чашу для пожертвований! А ведь были у нас времена, когда мы держали в руках большие деньги!
— Как держали, так и выпустили. И когда же мы найдём место, где мы могли бы разбогатеть? А ведь были такие надежды на волшебную страну!
— Ну, уж, надежды! Просто спрятаться надо было от ткачей, которые раскусили нас и искали по всему свету. Это ж надо было им потащиться в тот лес к Пальчатой Раскордашке о Семи Головах, чтобы самим просить у неё о урожае льна! Вот и напоролись вместо на неё на наш склад барахла, что мы выманили у них…
— Дааа, подумать только, даже не испугались кровососущей земляники, которой я так хорошо пугала их!
Гигант снова притих в скорбном безмолвии.
— А знаешь, Алиса, по-моему нам пора рвать когти отсюда! Надоела мне эта волшебная страна до тошноты. Скучно как-то здесь.
— Да, Базилио, пожалуй, пора сматываться.
Из тёмного люка на шее гиганта показалась рыжая голова лисы Алисы. Уцепившись за края шеи, она выбралась наружу, а следом за ней — кот Базилио. У них в руках по старой привычке всё ещё находились костыль и палка.
Спрыгнув на землю, они огляделись кругом на неприветливый ландшафт волшебной страны, почему-то невзлюбившей их. И двинулись по узенькой тропинке к месту возле указателя дорог, где должен был находиться выход из волшебной страны в каморку папы Карло.
Дверь была всё на том же месте — кусок серой стены посреди поля, заросшего асфоделами и в ней она, дверь. Базилио взялся за кольцо, ввинченное в её и потянул её на себя. Она послушно растворилась.
Кот и лиса уже собирались шагнуть на пыльный пол заброшенной каморки папы Карло, но вместо этого перед ними открылась великолепная панорама северного сияния — сверкающие многоцветие на небосводе. На них пахнуло ледяным ветром. И перед ними расстилалась тундра во всём своём великолепии.
Удивлённые донельзя кот и лиса шагнули на поросшую полярным мхом землю…
И тут буквально в двух шагах от них промчался олень, чуть не задев их рогом. Затем другой, третий, четвёртый, пятый. И каждый раз, когда олени пробегали мимо них, раздавались какие-то стоны, охи, ахи, возмущённые возгласы:
— Полегче! Да полегче же вы!
Лиса и кот не могли понять, кто эти звуки издаёт.
Следом за оленями появился чукча — приземистый, коренастый, в расшитой кухлянке из меха росомахи и тяжёлых унтах. Он курил трубку и с любопытством рассматривал Алису и Базилио.
И когда он подошёл к ним слишком близко, кто-то опять завопил режущим истеричным голосом у него под ногами:
— Осторожно, раскоряка, вот так бы по твоему пузу прошлись бы!
Чукча наклонился к земле и спросил:
— Ты кто?
— Кто, кто, живая глина! — сварливо отозвался голос.
— Живая глина? — чукча присел на корточки. — Однако, игрушек можно понаделать моим детишкам! Оленей, песцов, рыбок!
Лиса и кот переглянулись.
— Живую глину — на рыбок и оленей? — проговорила лиса. — Ну, уж нет! У меня есть идея получше. Из этой глины получится великолепный говорящий идол!
