Текст книги "Хочу тебя вернуть (СИ)"
Автор книги: Дина Сдобберг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)
Глава 5.
Первое, что я почувствовал, это злость. Дикую, раздирающую, отключающую мозги на хрен. Когда хочется ломать кости, да так, чтобы хруст заглушал крики боли.
Память быстро подкинула расклад, с чего это я такой добрый. Киру похитили. От одной мысли, что могли с ней сделать, мне хотелось рвать её обидчиков зубами! Чтобы следующий, кто решится покуситься на мою семью, ссаться со страху начинал от одной мысли о неминуемой расплате.
Моя сестра беременна, рожать со дня на день, а какая-то тварь решила, что может причинить ей вред? И выжить? И вообще жить?
Только раз в жизни я испытывал такой всепоглощающий гнев, когда жажда крови затмевала любые мысли, чувства… Жалость, сострадание, прощение? Не в том случае, если осмелились тронуть моё.
Следующим пришло воспоминание о погоне и о боли от того, что в меня попали сразу с нескольких стволов. Нарвался. Да у меня не брюхо должно быть, а решето. И отголосок, эхо бреда голос, звук которого я бережно храню в памяти. "Ты мне обещал"! Мой демон, мой ангел, мой бред, моё проклятье и наваждение. Я обещал, что приму смерть только из её рук, видно только поэтому и выжил.
Запах медикаментов, который никак не скрыть, писк приборов, тихие шаги. Понимаю, что меня осматривают. А потом чувствую, как этот кто-то просто кладёт мне ладонь на грудь, словно накрывает своей рукой моё сердце. Что за шутки?
Хватаю нахалку и раскрываю глаза. Всё плывёт, свет заставил глаза заслезиться, отдаёт ударом по вискам. Но эти глаза над медицинской маской я узнаю из сотни, из тысячи! Попытался вскочить и схватить её, но непослушное тело подвело, я начал заваливаться на бок. И ей пришлось самой подпереть меня всем телом, чтобы не дать упасть.
– Попалась! Убью, задушу, выпорю, зацелую… – хриплю я, продирая горло.
– Угу, обязательно, только с такими фантазиями беспокой собственную жену. – Говорит она, и я едва чувствую лёгкий укол, а свет начинает быстро отдаляться от меня.
Понимаю, что мне нельзя поддаваться, она мне что-то вколола и сейчас опять исчезнет, нет надо справиться, нельзя спать. Надо не дать лекарству завладеть моим телом. Тяну руки в рот. Надо только успеть.
– Да что ты творишь! Я тут трое суток вокруг тебя бегаю, чтоб ты сам себя угробил что ли? Будь любезен уважать мой труд! Я почти половину суток над тобой в три погибели провела со скальпелем и иглой! – даже интонации те же, что хранила моя память.
– Спааассс…ла меееня? – язык вообще не слушается, звуки тянутся как густой кисель.
Ответа я уже не услышал. Второй раз я очнулся ночью. Рядом сидя дремал Амиран. Брат словно почувствовал, что я пришёл в себя, вздрогнул и проснулся.
– Мир! – хлопаю по спине осторожно обнявшего меня брата.
– Тайгир, я думал, что тебя не вытащат. Не знаю, откуда Кира вытащила эту докторшу, но она невозможное сделала. Все врачи уже сказали, что всё, не жилец. А она, медсёстры говорят, когда увидела тебя на операционном столе вся побледнела и пошатнулась, хотя она военный врач только с горячих точек вернулась, видела немало. – Рассказывает брат, а сам меня осматривает, подаёт пить. – Медсестры менялись, анестезиологи менялись, а она одиннадцать часов тебя вытаскивала. И потом осталась с тобой. Понятно, что её Кира просила тебя спасти, а это её подруга, которая Оксана, помнишь? Которую она подменяла тогда на практике и которая обещала Агирову яйца отрезать? Она только сегодня приехала. Но… Брат, никто для тебя не смог бы сделать больше.
Я понимаю, что Амирану сейчас нелегко, вижу тени под глазами, что не брит, щеки все заросли. Ему сейчас выговориться нужно. Я, Арлан и теперь Кира, это все, кто у него остались.
– Ты не спал. – Говорю ему, просто, чтобы он слышал мой голос и понимал, что всё позади, волноваться уже не из-за чего. – Кира как?
– Как сокровищница махараджи. Под такой охраной, что проще на какого-нибудь президента напасть. Там любую муху мимо пролетающую, три раза досматривают. Сабир от неё и сыновей вообще не отходит. – Рассказывает брат. – Алина заходила, рассказала, что с мальчишками и Кирой всё хорошо, при таком ходе беременности, мол, даже удивительно. Аппетит у мальчишек на зависть. И глотки тоже. Когда они хотят есть, слышит, наверное, весь центр. А ты только сегодня утром в себя пришёл. Три дня без сознания провёл. Мне когда сегодня Оксана Александровна сказала, что ты в себя пришёл, я думал, сам крышей тронусь от облегчения.
– Оксана Александровна? – вот значит, как её зовут.
– Ну, я её по-другому пока называть не могу. Я же видел, когда тебя принесли… Ты почти всех положил, ребята подоспели, остальных добили, но ты… Там места живого не было. – Качает головой брат. – Она пока для меня сверхчеловек какой-то.
– Отдыхай брат. И прости, что опять подвалил тебе проблем. – Жму его руку, показывая, мол, я в норме.
– Я устал, Тайгир. Устал терять родных. Думал, что вот Кира появилась, семья растёт. Племянники пойдут… И опять. – Признаётся брат тихо. – Мне тридцать три, и я не хочу больше никого хоронить, Тай. Я хочу дом, в который хочется возвращаться, хочу видеть родных за столом. Как мне вас всех сберечь? Какой из меня старший рода?
– Отличный из тебя глава рода, брат. А когда выспишься, ещё лучше будешь. – Понимаю, что брату, который был старше меня на пять лет, пришлось ничем не легче моего. Скорее, даже тяжелее. Я был младшим, и на мне не было такой ответственности.
– Да уж! Совсем как в детстве, после отцовских порок, отлеживаемся. Помнишь? – спрашивает он, вытягиваясь на небольшом диванчике, стоящем в палате.
– Попробуй, забудь, когда вся спина в рубцах. – Усмехаюсь я. – Спи, брат.
– И ты. – Слышу в ответ.
Только сам я спать не хочу. И не собираюсь. Уверен, Оксана Александровна, как её зовёт брат, скоро придёт. Как минимум, чтобы проверить швы, и мне нужно быть готовым, в этот раз упускать её я не собираюсь, и у меня к ней очень, очень много вопросов.
Глава 6.
Брат уснул, словно успокоившись, что все его близкие живы и под надёжным присмотром, он позволил себе расслабиться, позволил себе простую человеческую слабость, желание спать.
Брат всегда был одинок. Он заботился обо всех, но до него никому никогда не было дела. Даже я сам долгое время бежал к нему с любой проблемой, не спрашивая о его собственных. Только после того безумия, в которое я впал, когда исчезла моя Злючка, я перестал считать его бессменным ангелом-хранителем и помощником.
Даже его жена относилась к нему всего лишь с уважением, тех чувств, что горели между Кирой и Сабиром, между ними не было. Оттого он, наверное, так носился с Арланом, что тот отца любил искренне и просто так, просто за то, что он папа и он есть.
То, насколько мы все изголодались по простой заботе и теплу, показало появление в нашей семье Киры. Её невозможно было не принять и не полюбить, никогда ещё в жизни за нашим семейным столом не было так тепло и уютно. Я знал, что такое приходить в дом, где тебя ждут и за тебя переживают. Амиран был лишён и тех крох счастья, что выпали мне. Я сначала надеялся, что Кира станет той, кто сделает брата счастливым. Но он, как и я, сразу принялся её опекать, как старший.
Я про себя повторил своё собственное обещание, что если на пути брата, появится та самая, что оценит именно его, Мира, я приму её сразу и буду защищать, как собственную кровь.
Вспомнив о Кире, я улыбнулся превратностям судьбы. Разыскивая свою Злючку, я познакомился с Алиной в очень сложный для неё момент. Мне ничего не стоило решить её проблему, а она помогала мне с моей пропажей, но это стало началом нашей дружбы. Благодаря этой дружбе, я знал, кого просить о помощи, когда надо было спасать Киру и её малышей. А Кира попросила о помощи для меня, и надо же! Мою потеряшку!
Нет, не от вида ран она побледнела, и я выясню, что за херня произошла восемь лет назад и верны ли мои догадки. Я уверен, что мне не показалось, меня оперировала та, которая своим исчезновением превратила меня в зверя. И то, что она с таким отчаянием боролась за мою жизнь, когда все уже отступили, что даже у брата вызвала восхищение, подсказывало, что мне самому есть за что бороться.
Но выпороть её надо! Чтоб неделю садилась и тут же подскакивала! Мысль о порке была очень соблазнительна, особенно тем, что воображение тут же нарисовало мне, как я сам же потом буду её жалеть.
Меньше месяца длилось моё семейное счастье. Хоть мне и было тогда всего девятнадцать я понял, что никакая другая не сможет вытравить из души мою Злючку. Она словно приворожила, приковала к себе, весь мир собой заслонила. Случайно встретив, и зацепившись за отсутствие интереса к самому себе, я очень быстро сообразил, что сорвал у судьбы куш.
Она была моим идеальным продолжением. Мы понимали друг друга с полуслова, смотрели в одну сторону или друг на друга. У нас обоих, словно не было по куску души, и мы, как мне казалось, идеально заменили эти куски друг для друга. Ну, какая бы ещё девчонка с восторгом в глазах собиралась за пару минут, чтобы ехать на стрельбище? Кто ещё бы пришёл в восторг от простого набора ножей на кухне и с таким интересом слушал про заточку, сталь, литьё и ковку?
Вспомнил, как она осваивала готовку. Видно было, что не умеет, и тяги к этому нет, но старалась. Для меня. И волновалась, ожидая моего решения, что скажу, как оценю. А я всё, что угодно съел бы, потому что до неё только Амиран делал что-то для меня, прилагал усилия ради меня.
Финальную точку в своих раздумьях я поставил в то утро, когда вернулся после очередных разборок, закончившихся двухдневным рейдом, и увидел её. Такую худенькую, такую необыкновенно красивую не смотря на усталость и следы её тревоги. Тот её потерянный взгляд, жадно и тщательно меня осматривающий, задрожавшие губки и руки, вцепившиеся в полотенце, были громче любых признаний и обещаний.
Я чуял, что в тот момент что-то случилось, она приняла важное для себя решение. Как и я. Я ждал Амирана, чтобы представить ему свою невесту, и конечно воспользоваться его помощью, чтобы осадить Расима. Свою девочку я выводил куда-то с осторожностью, чтобы раньше времени не попасться на глаза сводному брату или кому-то из его прихлебателей.
Он настаивал, чтобы я взял женой девку из семьи его дружков и компаньонов, и уже пару недель старательно прессовал меня по этой теме. Если бы он узнал про Злючку, он моментально сложил бы её появление и моё нежелание прогибаться. А Расим мог совершить любую мерзость. С учётом, что нашей семье принадлежали несколько борделей, куда не все девушки пришли добровольно…
Меня бы это не заставило отвернуться от своей женщины, но такой судьбы я ей не хотел. Я не верил, и не верю до сих пор, что женщина, пережившая насилие над собой, сможет это забыть, что подобное не изломает ей душу. И я готов был подождать возвращения брата, чтобы быть уверенным, что с моей девочкой беды не произойдёт, чем рисковать ею. Я не раз говорил ей, что убью любого, кто её обидит. Но старался этой обиды просто не допустить.
Воспоминания захлёстывали, я никогда их не гнал, хотя бы так возвращался к времени, когда был счастлив. А сейчас, зная, что уже вскоре её увижу, я старательно вспоминал все мелочи, чтобы не упустить ни одной.
В тот вечер мы пошли в ресторан. Тихое место, ни кальянов, ни караоке. Она волновалась, несколько раз порывалась начать разговор, а я ждал и не торопил. Словно знал, что разговор предстоит важный. Для неё.
Для меня этот разговор не смог бы ничего изменить. Что она мне может сказать? Она из бедной семьи? Смешно. Её отец терпеть не может "не русских" и вообще ненавидит всех, кто отличается по национальности, и скорее всего не одобрит её отношения со мной? И что? У неё есть жених или даже муж? Жених это вообще кто? Мало ли кто и кому чего обещал. Расим вон своим дружкам наобещал, что я женюсь на их сестре. И о муже я позаботился бы, лучшее место на кладбище выбрал бы и даже закопал бы сам. И даже если где-то у тёток-бабок растёт мелкий, пока мама учится, я проблемы не вижу.
– Откуда ты узнал, что меня зовут Алиной? – спрашивает она, а я смеюсь.
– Так на твоём конспекте написано. Фамилия, имя, отчество, курс и название вашего института. – Открываю ей секрет моей догадливости.
– Какая встреча! Тайгир. – Раздаются сбоку голоса тех, кого я меньше всего ожидал здесь увидеть. Значит, меня пасли, и я сам привёл их к своей девочке. – Верность нашей сестре смотрю, не хранишь?
Специально говорят на русском, и любая бы сейчас начала истерить. Устроила бы разборки шакалам на радость. Любая. Но не моя Злючка. Сидит, спинка прямая, аккуратно мясо на мелкие кусочки режет, даже страшно представить, что именно она на месте этого стейка представляет. На незваных гостей, усевшихся за наш стол, ноль внимания, даже головы не повернула.
Смотрю на неё с гордостью, ну не возможно ей не восхищаться в этот момент. Для неё эти уроды меньше пыли значат, и они это понимают. Начинают грязь лить, благо, что перешли на наш язык. Совсем охамели, предлагают "девку" одолжить "погонять".
– После свадьбы вернёмся к этому вопросу. – Говорю им, предвкушая, как припомню каждое оскорбление, каждый намек в сторону моей будущей жены. Я им за это "девка" языки вырежу.
– Хороша. Аппетит враз вызывает. – Кивает в сторону моей женщины один из них. – А что прячешь? Или боишься наша Лейка узнает и ревновать будет? или познакомиться решит?
– Нечего моей будущей жене знать о всяких девках, что надеются в моей постели оказаться. – Ещё чего не хватало, мне и так вечером объясняться, а я ещё о всяких левых бабах своей девочке не рассказывал.
– Я отойду? – тихо спрашивает, мягко улыбаясь.
– Иди, конечно. – Провожаю её взглядом, дай только избавиться от уродов, моя хорошая. Всё объясню и расскажу, за каждое слово, что сейчас стерпел извинюсь, хоть ты и не понимаешь наш язык.
Кто бы тогда знал, что больше я её не увижу, что уходила она не просто из зала, но и из моей жизни?
Оксана. Несколько раз повторил про себя её имя. Ей идёт. Куда больше мягкого "Алина". Вспомнил, как Амиров говорил, что она ему пообещала, и чуть в голос не рассмеялся. Моя Злюка может! Не зря я тогда сказал, что эта Оксана мне нравится, знал бы о ком речь…
Кира много рассказывала о подругах, о своей студенческой жизни, о своей подруге, с которой жила в одной комнате. Сейчас эти рассказы приобрели совсем другое значение для меня. Особое, личное. Я узнавал, как жила моя женщина без меня. Училась, работала, а если и выпадала свободная минута, то она тратила её чтобы саму себя загонять до полной потери сил. От чего бежала? От памяти, от обиды, от страха?
Смотрю в тонущий в темноте потолок больничной палаты и снова возвращаюсь в тот вечер. Беспокоиться я начал минут через десять. Ещё через пять пошёл искать. Её нигде не было. В зал я вернулся уже зверем. Страх за неё пробудил во мне нечто такое, чего я и сам о себе не знал.
– Где, Алина? – требовал я с дружков брата.
– Откуда нам знать? – ржут они мне в лицо. – Алина – шмалина… А может и знаем. У нас много удобных мест, чтобы с таких как она спесь сбивать. А может брат твой забрал, лично захотел проверить, хороша ли у младшего игрушка…
Договорить он не смог, рука сама вжалась в горло, вырывая гортань.
– Ты что творишь? – верещит второй.
– Где Алина? – повторяю я.
– Сдохнет она, теперь точно сдохнет! В этом городе ни одной свиньи не останется, что её не трахнет… – затыкается после пары ударов ломающих нос. Приставил ему нож к глазу, и тон сразу сменился. – Не знаю я, мы случайно вас увидели. Каяр Расиму позвонил, что они решили я не знаю. Точно не знаю…
Дальше он может только хрипеть и то, недолго. Насмешливые ухмылки их бойцов, что ждали хозяев на улице, стекают с морд, по мере моего приближения. Они никого не выводили, девушку не видели. Правду говорят. Перед смертью не лгут.
В бордель, где практически живёт Расим я влетел, уже с трудом понимая кто я. Была только одна цель, найти, спасти, забрать. И убить всех, кто встанет на пути.
– Кого привозили сегодня? – пугаю окровавленной мордой охрану.
– Девок рабочих. И одну Расиму, минут пять назад… – я не дослушиваю, дверь в личную комнату сводного брата вылетает со второго удара, женский плач сводит с ума. Я даже не сразу понимаю, что девчонка не та.
– Где Алина? Куда ты велел своим дружкам её отвезти? – смысл, Расим опять под дурью. Не уверен, что он и боль то чувствует.
– Не знаю, они звонили орать, что ты жениться не хочешь и с бабой какой-то… Сказал, сами разбирайтесь. – Не выдерживаю и прописываю ему пару ударов.
– Вставай. – Говорю зареванной блондинке.
– Он сказал, что папа денег должен и не отдаёт…
– Пошли, у меня нет времени. Или оставайся здесь! – незнакомая мне дочь какого-то должника вцепилась в мою руку и бежала за мной в машину. Отвёз её домой, по пути поднимая своих.
– Всё, иди. И отцу скажи, чтоб решал свои вопросы сам. – А она сидит и смотрит на меня.
– А я… Я ещё раз вас увижу? – спрашивает вдруг.
– Ты дура? Я тебя с хера стащил, и не факт, что с единственного за эту ночь, а ты утереться не успела уже о мужиках думаешь? Пошла вон! – взбесила меня эта идиотка.
Я тогда был слишком молод, тех, кого я мог назвать своими людьми, было не больше двух десятков. Но каждому я доверял. Я с трудом понимал день или ночь вокруг. Отчаяние не давало думать о времени. Мы врывались на точку, принадлежащую Вархадовым, будь то дом, хата, зал для бойцов, притон, выдаваемый за кабак, и просто вырезали всех, пока перерывали всю точку вверх дном. Собственный пот смешался с чужой кровью, от нас самих несло уже, как от падали.
– Брат! – пробился сквозь стену безумия голос брата. – Приди в себя! Что происходит? Ты третий лень топишь город в крови, вырезал уже целый род, досталось и родственным семьям Вархадовых.
– Они забрали моё! – повторяю, как в бреду.
– Ты отомстил, Тайгир! Всё, отзывай бойцов. – Брат тогда меня остановил, привёл в чувство, заставил вспомнить, что я человек, а не кровожадный монстр.
Только два дня спустя, я окончательно пришёл в себя. Мы впервые за очень долгое время собрались дома, в комнате, которую Амиран использовал, как домашний кабинет.
– Я тебе сотни раз говорил, чтобы решал вопрос! – не выдержал я визгливых выкриков Расима. – Ты наобещал Вархадовым, что я приму их сестру женой, и они посчитали, что нацепили на меня ошейник, указывать мне вздумали, позволили себе вести себя со мной, словно я у них в подпевалах на побегушках!
– Ты! – взорвался Расим. – Это был сильный род, наши союзники! Не хотел он! А ты всех под ноль, потому что жениться не хотел? От тебя только и требовалось, что хер в дырку сунуть…
– Расим! – осадил его Амиран. – Ты не имел права принимать такие решения и давать такие обещания. Ты не отец и не дед.
– Я старший!
– Нет. Хватит. Ты не в состоянии вести дела. – Перебил Расима Мир. – В семье разлад, люди хозяйскую руку не чувствуют, беспредел творят. Сейчас все притихли, напуганные Тайгиром, бояться, что следующими их семьи будут. Но с такими порядками, скоро и этот страх не удержит. Новой войны наша семья не выдержит.
– И кто же будет теперь нашим старшим? – ухмыляется от злобного бессилия Расим.
– Мир. И никто другой. – Отвечаю ему я. – Я только его руку над собой соглашусь терпеть.
С того дня старшим рода стал Амиран. Теперь он говорил от имени Тахмировых на совете. Бордели брат превратил в клубы. Девки там были, и многие как и раньше приезжали туда именно ради подобных услуг. Только теперь там никого против воли не было, и насильно не держали. И толкать наркоту на нашей территории теперь запрещалось.
Пару раз совсем обитые пытались, что называется сменить вожака. Новые порядки многим прихвостням Расима пришлись не по нутру. Таких осаживал я сам. Окончательно. И уже вскоре моя репутация оставляла желать лучшего. Палач и отморозок. Пугало для своих и чужих.
После того разговора, немного очухавшись я откопал в себе надежду, что может те слова, сказанные в начале вечера на русском, стали для моей девочки причиной уйти? Она гордая, объедки с чужого стола подбирать не будет.
Попытался отследить по карте, которую я ей дал вначале, когда только привёз к себе. Но оказалось, что за всё время, по ней не было не одной операции. Вот тогда я знатно подофигел. А на что она покупала продукты? В моей квартире появились какие-то полотенчики, коврик в ванну, пару комплектов постельного белья. Все эти её порошки, гели… Это что получается, я месяц на содержании у девчонки был? Очень весело!
Подъезд, в который всегда заходила Злючка оказался проходным, консьержка долго смеялась, рассказывая, что пол мединститута девчонок так парням мозги пудрит. А ещё и половина квартала таким образом выходит к дороге.
Последней ниточкой оставался конспект. Власова Алина Андреевна действительно оказалась студенткой мединститута. Только четвёртого курса, а не первого. И жила в общежитии. И как мне сказали на вахте, сейчас была в комнате. Кареглазая, со слегка смуглой кожей, длинноволосая брюнетка. Когда по описанию вахтёрша опознала ту самую Алину, у меня просто крылья выросли за спиной. Не уверен, что кто-то ещё поднимался на пятый этаж по лестнице с такой скоростью.
Иду, отмечая номера комнат на дверях. Пятьсот пятнадцатая. Стою, пялюсь в дверь, из-под которой пробивается полоска света. А руку поднять, чтобы постучать не могу, сил нет. Пять дней! Чёртовы пять дней. Я за это время словно стал старше на жизнь, прошёл через ад, который сам же и устроил.
Едва услышал шаги за дверью и та распахивается. Стоим, смотрим друг на друга. Смуглокожая, черноглазая, с длинными тёмными волосами… И не та. Чужая какая-то девка.
– Ты кто? Алина где? – спрашиваю отчего-то перепугавшуюся до трясущихся рук девицу.
– Я Алина. – Заикается она и осматривается, словно старается удрать.
– Этот конспект твой? – тычу ей тетрадку под нос.
– Мой, я на первом курсе писала. Он уже года три по рукам ходит. – Немного отходит она.
– А ты не давала первокурснице? Или может с тобой в комнате девушка живёт. Тоже тёмненькая. – Надеюсь на чудо.
– Нет, я одна в комнате. – Распахивает она дверь шире.
От стены до стены кровать, впритык между кроватью и другой стеной стоит стол, сбоку от него небольшой и очень старый холодильник, повёрнутый дверцей к входу в эту нору. Прохода между кроватью и холодильником нет. Да это не комната, а какой-то шкаф!
Вышел из общежития и со злости ударил по машине. А с кем я вообще жил? Может об этом она и хотела поговорить? Не зря же с имени начала.
На следующий день я вернулся к общежитию в надежде, что может эта Алина хоть что-то вспомнит, кому она отдавала эту тетрадку, может так по цепочке и доберусь до своей Алины-не-Алины. Но подходя к общежитию сбоку, так как машину надо было ещё умудриться поставить, увидел, как два бугая тащат мою вчерашнюю знакомую к машине. Та упирается, но никто не обращает внимания на происходящее.
Только какая-то женщина лет пятидесяти посмотрела в спину бугаям и поспешила в обратную сторону. Я насчитал человек пять, вместе подняли бы шум, да наваляли от души. Но нет, всем сыкотно, подленькая мыслишка, что может за дело, забивает совесть в прямом смысле ногами. Зато сами целы.
Один из нападавших открыл багажник внедорожника и сам в него же и лёг. Мне рассусоливать некогда, мне эта девица нужна здоровая и в памяти. Второй рыпнулся ко мне, отшвырнув свою жертву так, что она не слабо приложилась о загородку стоящих рядом мусорных баков. Всё своё внимание он сосредоточил на мне, а зря. Кирпич в основание затылка сильно меняет планы и более крепких ребят.
– Сразу видно, медик. – Говорю, пока думаю, как бы упаковать этих ловцов.
– Я пока только учусь. – Вроде как оправдывается будущий медик.
Пришлось звонить своим, чтоб отвезли подальше, нам тут тишина нужна и покой. А не непонятно откуда взявшиеся орлы на тачках с номерами соседнего региона и при стволах.
– За тобой? – киваю в сторону машины.
– Тайгир, у них тут мета целая партия. Прям спец. заказ. – Говорит мне один из парней.
– Надо найти, кто варил, и выселить с нашей территории. Своей нечисти по макушку, ещё и залётных нечего прикармливать. – Тащу девицу в сторону общежития. В её комнате усаживаю её на кровать.
– Давай так. Я понимаю, что Алина из тебя, как из меня Зигфрид. И судя по тому, что я сейчас видел, тебе нужна помощь. Мне тоже нужна помощь. Но в этом институте. Ты помогаешь мне, я защищаю тебя. – Предлагаю ей.
– И что такого тебе понадобилось в институте, чтобы я могла тебе помочь? – настораживается Алина.
– Нужно в вашем институте найти одну Золушку. Только моя убегая, вместо туфельки оставила твой конспект. – Рассказываю ей про свою ситуацию, не скрывая и последний разговор в ресторане.
– То есть ты месяц жил с девушкой, а когда она сбежала, и тебе надо её найти, то у тебя нет ни одного фото, общего знакомого, ты ни разу её не встретил с занятий, не знаешь её настоящего адреса и имени? Она точно у нас учится, а не в академии ФСБ, ну или где там шпионок готовят? – чуть ли не смеётся она. – Молодчинка! А ты не думаешь, что она могла знать язык? Ну, если мы по описанию внешности похожи, так может и язык понимала? И всё что вы там друг другу говорили… Не, ну какая же она крутая! И ведь ни словом не соврала!
Я вспомнил, что да, я сам решил, что она живёт в этом доме и что зовут её Алиной. И что-то было в её внешности такое… Может мать или отец, или бабушка из наших. Так что даже и не удивлюсь, что она могла знать язык. И тогда… Тогда это пи@дец! Что она могла решить, услышав такое? И как ей теперь всё объяснять? Я сам бы не поверил.
– Могла и знать. По крайней мере стрелять она точно умела. – Выдыхаю я.
– Да ладно? А танцевать? – спрашивает Алина.
– Тоже умела. Как-то танцевали на кухне, пока суп подгорать не начал.
– Оооо! Тогда поздравляю, скорее всего её зовут Мата Хари и она бессмертна. – Издевается она.
Но ровно до того момента, пока она не рассказывает свою историю. Чтобы я знал, во что влезаю. Но! Даже если бы она мне не помогала, я бы не прошёл мимо. Потому что должен хоть кто-то иногда ставить всякую мразь на место.
– Так, отчислившихся по неуспеваемости, в связи с изменением семейного положения и не вышедших из академа, нам не надо. А вот тех, кто ушёл в связи с переездом или вообще без объяснения причин решил закончить учёбу нужно будет просмотреть. – Планировали мы с Алиной чуть позже.
Но так никого и не нашли. И всё что мне осталось, это квартира, где мы провели тот счастливый месяц, и место у реки, где мы отмечали чаем и тортом сдачу её аттестации.
Сон сморил меня уже под утро, но стоило двери в палату открыться, сон как рукой сняло. Смотрю, как подходит, что-то спрашивает у Амирана. Аккуратно прощупывает швы. Длиннющих когтей у неё никогда не было, и сейчас ноготочки аккуратно подпилены и не выступают за края пальцев.
– Нам нужно поговорить. – Не собираюсь долго ждать или делать вид, что не узнал, я.
– Конечно, поговорим, расскажете о своих ощущениях, не беспокоит ли что. – Демонстративно не понимает она.
– Беспокоит. И сильно. Одна коза не возвращается домой уже восемь лет! – еле держусь, чтобы не схватить её, чтоб точно уже больше не сбежала.
– Или ты угомонишься, или пусть тебя лечит кто угодно, но не я! – злится она. – Амиран Аланович, вы мне недавно предлагали всё что угодно, в благодарность за успешную операцию? Так вот, я буду вам очень признательна, если вы проследите, чтобы ваш брат оставил меня в покое и не создавал мне проблем!
– Амиран, прежде чем ты ей пообещаешь то, чего не сможешь выполнить, познакомься. Моя жена, которая пропала восемь лет назад из ресторана после разговора с дружками Расима. – Объясняю брату сразу всё.
Амиран понимает большую часть сразу, хоть я и уверен, что меня ждёт серьёзный разговор. Брат с недоумением смотрит то на меня, то на Оксану, которую я назвал женой. А вот последняя медленно, но уверенно превращается в фурию. Медицинскую маску она срывает со своего лица одним движением. Глаза сверкают так, что того и гляди искры полетят.
– Какая ещё к чёрту жена? Крайняя справа в третьем ряду на семейном фото? – знакомо шипит она.
– Какая, какая… Хреновая! – злю её я.
– Извините, но… Тайгир сутки только как в себя пришёл, ему разве не нужен покой? – влезает в нашу перепалку Амиран.
Оксана возвращается к осмотру. Злость на ее лице быстро сменяется озабоченностью. Потом она просит меня перевернуться на живот. Амиран помогает. И как я только умудрился вчера дёргаться. Ложусь и чувствую, как замирают её пальцы на шрамах на моей спине, оставшихся после воспитательных мер моего отца.
