Текст книги "Хочу тебя вернуть (СИ)"
Автор книги: Дина Сдобберг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)
Глава 7.
Лежу, глаза закрыл, чтобы ничего в мире не отвлекало от того, что происходит сейчас. Разозлившись, она забыла надеть маску обратно, и я кожей чувствую её дыхание. Прикосновения подушечек пальчиков словно запускают под кожу десятки искр, спешащих вместе с кровью к самому сердцу и мозгу.
Даже дышать для меня сейчас не так важно, как чувствовать эти прикосновения. Мышцы сами начинают под её рукой гулять, но она это понимает по-своему.
– Ощущения конечно неприятные, тем более, пока не сняли внешние швы. Но нужно немного потерпеть, я стараюсь лишнего не тревожить. Мне важно понять природу уплотнений внутри, чтобы не упустить возможное воспаление. Всё-таки область поражения очень обширная. – Объясняет она таким мягким голосом, что ровно пару минут назад и представить было невозможно, что она так может.
Её голос действует лучше любого обезболивающего. Ещё лучше срабатывает понимание, что она рядом и теперь не сбежит. Точнее сбежать-то может, а вот спрятаться нет. Да и куда она теперь денется от Зарины и Киры, уже порадовавших мужей детьми? Представил свою Злючку с упругим животиком и чуть слюной не захлебнулся. Осталась ерунда, убедить Оксану, что убежала она тогда зря.
В душе эхом отдаются мои прежние мысли, что слишком просто я её от судьбы получил. Вот и сейчас, слишком уж всё просто и гладко. Наловил пуль полное брюхо, открыл глаза и всё, рядом та, кого ждал и о ком позволял себе только мечтать. И вроде надо только разобраться с недоразумением в прошлом, и всё. Но отчего-то на душе не спокойно, словно беда рядом, а я не вижу и не знаю, словно смотрю не в ту сторону.
Оксана заканчивает осмотр, что-то говорит про какие-то назначения, про физиотерапию и диету. И уходит, даже не оглядываясь, практически вылетает из палаты.
– А теперь объясни мне, что тут только что происходило? – звучит ожидаемый вопрос, едва за Оксаной закрывается дверь.
И приходится рассказать. Долго, подробно, начиная с той самой встречи, когда я летел взбешённый заявлением Расима, чтобы сегодня не смел опаздывать, вечером, мол, я буду с невестой и её семьёй знакомиться, потому что он так решил и уже пообещал. И про дурную мысль притащить девицу домой, чтобы она изобразила мою жену. Штамп в паспорте я уже и тогда мог организовать за пару часов, а деньги, чтобы предложить фиктивной жене, проблемой вообще не были.
И про то, как быстро я понял, что действительно хочу эту девочку себе в жёны, что вообще никого другого не вижу рядом. Хочу семью с ней, а не фиктивный брак для сводного брата.
– Почему сразу мне не рассказал!? – удивляется брат.
– О чём? Что я идиот? Что бы изменилось, если бы я тебе пожаловался? – смотрю в потолок, растревоженные Оксаной во время осмотра швы немного ноют.
– Ну, вот насчёт идиота я даже спорить не стану. – Качает головой Амиран. – Ты знал очень важную вещь, соврать о которой даже и не каждая тварь решится.
– Ты о чём? – не понял я.
– О том, что у девушки, которую ты искал, перед вашим знакомством умерла мама. Такие вещи обязательно знают в деканате и вносят в личные дела студентов. – Говорит брат, а я себя таким тупым никогда не чувствовал. – А ещё, ты не захотел идти учиться в институт, а я в отличие от тебя, учился. И помню об ещё одном моменте, о котором вы с Алиной не вспомнили. Каждый зачисленный в студенты, сдаёт три фотографии: на студенческий, на зачётку и в личное дело. Вам нужно было просто выяснить, у кого недавно не стало мамы и просмотреть фото в личных делах.
– Твою же мать… – выругался я, понимая, как легко мог найти Оксану поговори я тогда с братом, а не скрывая от него причины своего бешенства.
– Вот именно. И ты бы подождал словами разбрасываться. Что это ещё за "жена"? – озадачил меня Амиран, я кому тут полтора часа рассказывал? – Это не просто слово. Ты хоть понимаешь? Ты в семью человека введёшь, доверишь ей твоих детей рожать и растить. А это что?
– Брат, ты сейчас что-то не то хочешь сказать. – Предупреждаю Амирана.
– Я не о том, что она не из нашего круга, не знает наших правил и прочее. Это всё шелуха. – Сжимает губы Амиран, как всегда делает при неприятных для него разговорах. – И даже не про достаток, мужику вообще на это смотреть не надо, это его задача обеспечить всем, а не надеяться на подачки родителей жены, да на её приданное. Она тебя ни во что не ставит, ты для неё никто, и в её жизни все эти годы ничего не значил. Но ты ж упёртый баран! Сейчас здесь был я, но ведь ты то же самое бы объявил и будь здесь хоть весь совет старших.
– Она думает, что я хотел сам развлечься и отдать другим…
– Тайгир! Она восемь лет жила одна! Она взрослая баба. А ты собираешься её женой в дом ввести? – говорит Амиран.
– Не переживай, в твой не приведу. – Огрызаюсь я. – Ты прекрасно знаешь, что пять лет из этих восьми она прожила вместе с Кирой. И ты, как и я, прекрасно знаешь, как они жили.
– Да. А оставшиеся три она прожила фактически в казарме, среди толпы мужиков! Где на одну девку приходится по паре сотен мужиков в лучшем случае! Ты собрался принять бабу после роты херов? Причём в прямом смысле? – бьёт словами наотмашь Амиран.
– Уйди. – Говорю ему.
– Брат…
– Уйди, сказал. Иначе, я тебе сейчас каждое слово обратно в глотку вобью! – сорвался я с кровати. От рывка я почувствовал боль сразу в нескольких местах.
– Швы! – рявкнул брат, нажимая кнопку вызова персонала.
– Убью! – на пороге застыла Оксана, оказавшаяся здесь буквально за десять секунд. – Лежать! Готовьте процедурку!
Крикнув кому-то в коридор, она сама выскочила и вернулась с каталкой. Следом в палату забежали и два медбрата.
– Сам справлюсь! – отказался я от их помощи.
– Сам ты уже справился! – шипит она, регулируя высоту каталки, чтобы я мог на неё лечь, как можно меньше напрягаясь. – Меньше двух часов назад всё было хорошо! Подхожу к посту и слышу вызов в эту палату! И вижу, что абсолютно спокойные швы, вдруг начали кровоточить! И с чего такие чудеса?
– Кто-то думает не тем местом! – отвечает ей брат.
– Кто-то слишком распускает язык! – предупреждаю его.
– Что? Серьёзно!? – даже останавливается на секунду Оксана и перестаёт толкать каталку, на которой я лежу. – Это всё из-за того, что кто-то из вас что-то не то сказал? Да вы издеваетесь?
– Есть слова, за которые убивают. – Говорю ей.
– Нет таких слов! Кто бы и что не сказал, какая бы грязь в тех словах не звучала! Эта грязь пачкает лишь говорящего. – Удивляет меня Злючка. – А вас, Амиран Аланович, я считала разумным и достойным человеком. Где были ваши мозги, когда вы своего братца против шёрстки погладить решили? Вы другого времени для этого найти не могли?
– Я признателен тебе за спасение жизни моего брата, но не стоит слишком на мою признательность полагаться. Неуважения к себе я терпеть не стану. – Нарывается братец и заодно мне показывает своё отношение к моей женщине.
– А мне есть за что вас уважать? Потомственные содержатели борделя, бандиты и те, благодаря кому нормальные люди не могут жить спокойно. – Вгоняет нас обоих в ступор несколькими словами Оксана. – Я вам признательна за спасение жизни моей сестры, а к Кире и Зарине я именно так и отношусь, но не стоит считать, что это перекроет всё остальное.
Брат оторопел, в таком тоне с ним разговаривали впервые. И то, как его отшили его же словами, заставило его задуматься, я видел, как изменился его взгляд, которым он проводил Оксану, заталкивающую каталку в процедурку. А для меня настораживающе прозвучали её слова, которыми она описала всю мою семью.
Обратно в палату меня уже отвозили медбратья. Но подумать в одиночестве у меня не получилось. У меня были гости. Сабир привёз Киру. Ходить он ей пока не разрешал, поэтому она была в передвижном кресле-коляске. Я еле сдержался, чтобы не заржать, глядя на Агирова. Он напоминал сейчас маму-кошку, у которой котята разбежались в разные стороны, и от жены отойти не мог, и обратно к детям рвался.
– С кем племянников оставили? – улыбаюсь я.
– С ними Влад и врачиха. Алина Андреевна. – Отвечает он, Кира смотрит на меня, молчит, улыбается, а глаза полны слёз.
– Ну, ты чего, сестрёнка? – притягиваю её руку к своей щеке.
– Мы очень испугались за тебя. – Говорит она.
– Ты что? Я парням барабан купил и синтезатор! С лампочками и на батарейках. Я не мог помереть раньше, чем вручил бы им эти подарки. – Пытаюсь перевести всё в шутку. – Про Оксану уже знаете?
– Про то, что она с удивлением узнала, что у неё есть муж? Конечно, она сама и рассказала. – Непонятно отчего довольно лыбится Агиров.
– А ты? – спрашиваю Киру. – Уже решила, на чью сторону встанешь?
– Решила. – Кивает головой сестрёнка. – Я хочу, чтобы вы оба были счастливы. Поэтому не полезу с советами и нравоучениями. И сторону я готова занять только вашу, а не кого-то из вас.
– А мне нравится позиция Заура, считать подруг жены родственницами. – Сабир даже и не пытается скрыть того, что жена, главное его сокровище, его взгляд от Киры не отрывается.
– Это ты к чему? – уточняю непонятную фразу.
– К нашему разговору в день нашей с Кирой свадьбы, когда я её у вас обратно забрал. – Напоминает он, как мы с братом обещали ему проблем, пользуясь положением родственников жены.
Глава 8.
После небольшой ссоры с собственным пациентом, я вернулась к своей работе. У Тайгира было достаточно шрамов. На плечах, на груди, на руках. Я спокойно опознала и следы пуль, и шрамы от ножевых ранений. Некоторые, как тот, что был на плече, я просто узнала, потому что видела раньше. Но вот спина…
Я только сейчас задумалась о том, что пока мы жили вместе, Тайгир не только не тянул меня в кровать, но и не позволял себя ходить по дому раздетым. Никаких выходов из душа в полотенце или попыток усесться завтракать в одних трусах. Я не придавала этому значения, потому что судила по себе. Я же не позволяла себе разгуливать по дому в одном нижнем белье или забыв умыться и причесаться.
Может, сказалось то, что у нас с мамой дома такого не было. Мама говорила, что она слишком уважает меня и себя, чтобы выглядеть неопрятно или неодетой. А может вбились как правило слова бабушки, Халилы Омаровны.
– Ты у нас такая красивая девочка, ты всегда должна быть такой, чтобы мы смотрели и радовались, какая красавица у нас растёт. – Говорила она, заплетая мне сложные косы, вместо моего любимого хвоста. – Чтобы взглянули и сразу заулыбались, потому что ты наша радость, украшение нашей жизни.
Сейчас, видя эти шрамы по всей мужской спине, я даже не могла предположить как их можно получить. Причем многие из них пересекали друг друга, одни накладывались на другие.
Я прекрасно понимала, что чувствительность в области повреждённой кожи снижена, если вообще сохранилась. В тот момент, когда мои пальцы прикасались к этим застарелым шрамам, я переставала воспринимать Тайгира как угрозу, как нечто, несущее зло мне и моим близким. В душе всколыхнулась злоба к тем, кто посмел сделать такое.
Понимаю, что передо мной взрослый мужик, что уж кто-кто, а Тайгир Тахмиров точно не нуждается ни в чьей защите, а если вдруг что-то и произойдёт, то у него есть старший брат, который сейчас пристально наблюдает за каждым моим движением. Чувствую, как напрягается под руками тело Тайгира. Но ничего не могу сделать, да, не самые приятные ощущения, особенно после недавней операции, но по-другому не выйдет.
Объяснив сразу обоим братьям о назначениях, я как можно быстрее покинула палату. Мне нужно было время и хоть какое-то уединение. Неожиданно взбунтовавшиеся чувства вдруг ткнули меня носом в то, что не только страх вызывает у меня Тайгир. И далеко не только одну ненависть за своё предательство и попытку превратить меня в девочку для развлечений для толпы уродов!
– Спокойно, Ксана! Ты взрослая женщина, у твоего тела есть свои потребности, на которые ты забила, вот тебе организм и выдаёт коленца. Тайгир мужчина красивый внешне, с красивым телом, у тебя к нему были чувства… Вот гормоны и попытались править! – тихо убеждаю саму себя. – Сейчас нужно просто отвлечься!
Лучшим способом отвлечься я посчитала посещение Киры. Тем более, что видела её за эти дни мельком. Сейчас, когда её супруг перестал в буквальном смысле рычать на любого, кто осмелился приблизиться к Кире и детям ближе, чем на полтора метра, навещать подругу можно было без риска для жизни.
Впрочем, были и исключения. Голос одного такого "исключения" доносился из палаты. Центр новый, навороченный, а стены палат как картонные, слышимость изумительная.
– Да пойми ты! Ей ходить нужно! Всё у неё уже хорошо. – Возмущалась Алина Андреевна.
– Вообще-то она права, насколько я знаю, даже девочкам после кесарева сечения рекомендует хотя бы с боку на бок переворачиваться, едва они от наркоза отойдут. – Добавляю свои пять копеек, заходя в палату. – Иначе всё, чему положено выйти останется внутри. И придётся Кире идти на чистку. Представляешь, после родов ещё и скоблить изнутри будут. И всё потому, что ты ей ходить не даёшь.
– Нет, ты серьёзно думаешь, что кто-то старается создать твоей жене дополнительных проблем? Ладно, меня ты с самого начала знакомства во враги народа записал. – Возмущается Алина. – Вот тебе близкая подруга жены то же самое говорит! Киру бегать с грузом по пересечённой местности на время никто не заставляет! Но ходить ей надо, хотя бы по палате и коридору. Ай, я о последствиях предупредила. Вот поэтому я и категорически против присутствия мужиков на родах. Они потом или в одну крайность впадают, либо в другую. И ни одна из них ничего хорошего не обещает.
Алина вышла, едва ли не хлопнув дверью.
– Тебе правда самой ходить не больно? – тихо спрашивает Агиров Киру, та улыбается и заверяет, что нет и всё хорошо.
Кажется, в штыки муж подруги воспринимает только саму Алину, но при этом прислушивается к ней как к врачу. А ещё я понимаю, что надеяться на разговор с подругой наедине не стоит. Сабир Агиров ещё не готов оставить жену одну, а я и вовсе не вхожу в круг тех, кому он доверяет. Даже думать не хочу, что теперь с теми, кто довёл его до этого состояния. Но раз была перестрелка… А я к тому же накрутила себя, пока шла.
– А я к тебе, подруга, тоже, чтобы поговорить. А то если всё нормально тебя скоро домой заберут, а у меня к тебе столько вопросов! – решила я уточнить всё и сразу. – Для начала, расскажи мне, дорогая, а каким таким волшебным образом у тебя, у которой никого кроме меня и Зарины больше не было, вдруг появляется брат? Да ещё и такой говнюк?
– А вы знакомы? – удивляется Кира.
– К сожалению да. Я планировала рассказать всё вам с Зариной в день приезда. Но сама знаешь, не вышло. – Я подробно, но стараясь чтобы вышло побыстрее, рассказала Кире и её внимательно слушающему мужу о том, как получилось, что я знаю Тайгира Тахмирова, и по какой причине сбежала из родного города и не собиралась сюда возвращаться.
– Нет, Тайгир не мог так поступить! – неожиданно встала на защиту Тайгира Кира. – Ты что-то не то поняла, надо разобраться! Он меня, когда вообще не знал кто я, в борделе спасал.
– Что? В каком борделе? – от шока чуть не слетела с края кровати я. – Ты что там делала!? На экскурсию ходила что ли?
– Давай, сначала расскажу, что знаю о том моменте я. А потом и о Кире поговорим. – Меня насторожило, как напрягся Агиров, и как прижал к себе Киру.
Не показывая всем вокруг, кому она принадлежит, а словно желая убедиться, что она действительно рядом. Я и Кира внимательно слушаем объяснения её мужа, который как-то незаметно перешёл ко мне на ты и стал обращаться просто по имени. Словно принял моё место в жизни его жены. Он рассказывает нам про Расима, про его не самую лучшую репутацию, про то как он пообещал своим друзьям брак между семьями, а женихом выставил Тайгира. А потом он нам рассказал о том, что произошло после моего побега, что сотворил Тайгир…
– Но… – я не могла подобрать слов. – Ему же тогда было всего девятнадцать лет!
– Именно поэтому он тебя и прятал, чтобы Расим чего не сотворил. Наверное, Амирана ждал. – Предполагает Агиров. – Что ты удивляешься? Он думал, что тебя украли. Он тебя спасал, за тебя мстил. Какая разница, сколько ему тогда было? Он мужчина, чью женщину какая-то падаль осмелилась тронуть. Так что зря ты решила, что он тебя отдавать кому-то собирался.
– Но он же сам сказал, что его жене…
– Это ты лучше у него сама спроси. Иначе такого себе напридумываешь. – Говорит Кира. – Он лучше тебе всех объяснит, что он там имел в виду. Но никакой жены у Тайгира не было и нет.
– А он утверждает, что есть. И это я. – Тут я не выдержала и выматерилась от души.
– Тише! Не при детях же! Хотя и у меня чуть уши не свернулись! – одёрнул меня Сабир. – А вообще, похоже. Если женой считал, то понятно, почему рядом с ним никаких баб никогда не было.
– Мне всё равно, чего он там считал. Мне хотелось бы узнать, как Кира умудрилась оказаться в борделе, и от чего её там Тахмиров спасал.
Поцеловав Киру в висок и уткнувшись на несколько секунд лицом в её волосы, Агиров начал рассказывать. У меня самой волосы дыбом встали и челюсть на месте приходилось удерживать рукой. Заодно и руки были заняты. Чтобы с моей Кирой и вот так? За что? Только обнимающая мужа Кира, спасала его от того, что я бы вцепилась ему в морду!
– И как мама поживает? Всё у неё хорошо? – шипела я в конце.
– Мать умерла, Кира её простила перед смертью. – Ответил мне Сабир, а я в недоумении уставилась на подругу.
– В смысле? Кира, ты серьёзно? Что значит простила? Да это невозможно простить! – возмутилась я, чуть не разбудив близнецов. Когда кряхтение в кроватках стихло, я продолжила злобным шёпотом. – Ты святая что ли? Или тебя по голове ногами били? Какое ещё простила? Ты как вообще с таким, прости господи, мужем жить отважилась после таких выкрутасов? Кира, ты умница, хозяйственная и красивая девочка. И даже наличием детей без мужа уже давно никого не удивишь. Жить есть где, у тебя же своя квартира. Деньги есть, а за твоими мозгами в очередь встанут, только свистни. И конечно, ты всех попрощала, даже извинений не потребовав!
Смотрю, как Кира прижимается к плечу своего мужа, и смотрит ему в глаза. И вот они просто сидят рядом, просто он её обнимает, просто смотрят в глаза друг другу, а я себя почувствовала лишней. Словно подсматриваю за чем-то очень и очень личным, пытаюсь узнать тайну, которая принадлежит только им.
– На счёт извинений ты не права. Всё было. Пожелай я жить отдельно и дедушка обеспечил бы мне и дом, и охрану, и достаток. – Улыбается Кира.
– Ещё и дедушка есть? – напрягаюсь я.
– Ооо! Мой дед, это кажется мой главный козырь. – Смеётся Сабир. – Ну, чего ты на меня так смотришь? Думаешь, я сам всего того, о чём ты говоришь, не знаю? Всё именно так. Только моя мать сказала перед смертью, что жена у меня особенная, не такая как все. Девки разные есть. И умные, и красивые, и готовые всё терпеть. А она одна и моя. Так что злиться за твои слова я не буду. И ради того, чтобы Кира меня простила, я на всё был готов, и сейчас не откажусь.
– Даже под кнут встал, сумасшедший. – Качает головой Кира. – Знаешь, как я тогда перепугалась?
– Я тебе тогда ещё говорил, что отец сильнее воспитывал. – Снова целует в висок жену Агиров, большего себе не позволяет, я всё-таки чужой человек.
– Подождите, какой ещё кнут? Не понимаю, как это отец воспитывал. Кнутом? – нехорошее такое подозрение зарождается где-то в душе.
– А что тебя так всполошило? – тут же понял, что я не просто так спрашиваю Сабир.
– У Тайгира на спине сегодня во время осмотра увидела шрамы…
– А, это точно от кнута. И он, и Амиран, все исполосованные. У них отец из сыновей бойцов готовил прямо с колыбели. И кнут у него без дела вообще не лежал. Помню, с отцом как-то приехали к ним, а тот как раз кого-то из детей порол. По-моему, как раз Тайгиру и досталось. – Спокойно так отмахивается Агиров. Мы переглядываемся с Кирой в ужасе.
– Сабир мне обещал, что у нас дома такого не будет. – Говорит Кира.
– Тайгир рассказывал, что когда его отец погиб он совсем маленький был… – В ужасе вспоминаю я цифру. – То ли четыре, то ли пять лет. А там вся поясница, нижняя часть рёбер… Да этого папашу… Руки переломать и пристрелить! И как зовут забыть!
Мои возмущения прервали мелкие, начавшие вошкаться в своих люльках. Процесс кормления я решила оставить интимным действием этой семьи.
К тому же Агиров подселил в мои мысли очень сильные сомнения в собственной правоте. Но я не готова была идти и выяснять, что и как было. Я допускала, что могла ошибиться, а те фразы, были сказаны для того, чтобы избежать лишних проблем. И скорее всего, именно это объяснение я и услышу.
Проблема в другом, и я прекрасно отдавала себе отчёт в том, что у меня нет и капли той веры в этого мужчину, какая была, например, у Киры к Сабиру. Потому что для того, чтобы после пережитого остаться с этим мужчиной, или как говорит Агиров, принять, нужно просто бесконечно доверять этому мужчине. Верить в свою безопасность рядом с ним, в то, что его сила никогда не обернётся против тебя. Я не верила.
Сам же Тайгир словно задался целью приучить меня к своему присутствию и вниманию. И заодно напоминая о совместном прошлом.
У меня начались плановые операции и дежурства. И вот выхожу я из душевой после операции, а на столе стоит кружка с горячим какао, именно какао, настоящим, варёным. И тарелка с кусочками подсушенного чёрного хлеба. Не гренками, а именно подсушенными.
Во всей этой больнице сейчас было только два человека, которые знали мои привычки, и только один из них мог помнить, что я отрезала кусок хлеба от буханки, и этот кусок делила на восемь треугольников.
Сегодня я дежурила, и сидела, проверяла истории своих пациентов, заполняла операционные листы. А он просто пришёл и сел напротив, сложил руки на столе и упёр в них подбородок.
– Тебе нужен покой. – Говорю, не отрываясь от заполнения.
– Да. А здесь спокойнее. – Отвечает он.
И снова возвращается тишина. Я пишу, вношу замечания, делаю пометки для себя. А он просто рядом. И мне так уютно от этого, так хорошо и спокойно, что меня это пугает.
– Откуда у тебя шрамы на спине? – пытаюсь я разрушить очарование этого момента.
– Следы от наказаний. Ты же уже знаешь. – Говорит он.
– В голове не укладывается, что так можно с собственными детьми. С маленькими. – Откладываю я в сторону ручку. – Если бы меня хоть раз так наказали…
– Я бы убил. – Пожимает он плечами. – Не важно, сколько бы лет прошло, нашел бы того, кто поднял на тебя руку и убил бы. Любого.
– Ты так легко об этом говоришь. – Удивляюсь я. – Словно жизнь ничего не стоит вообще.
– Я никому не мешаю жить, но посягая на моё, нужно понимать, что так просто с рук это не сойдёт. – Звучит голос Тайгира.
– Значит вот в чём дело? Инстинкт собственника. – Хмыкаю я.
– Каждый нормальный человек собственник. Мой дом, моя семья, моя женщина, в твоём случае мой мужчина. Только не у каждого хватает смелости за своё бороться. Честно признаться самому себе чего ты хочешь. И какую цену готов заплатить за своё. – А вот он наоборот серьёзен.
– Зачем ты это делаешь? Чего добиваешься? Восемь лет прошло и нам с тобой уже не по восемнадцать-девятнадцать лет. Почти тридцать, полжизни прожито. А если вспомнить, что мне тут о тебе рассказали… У тебя и вовсе, каждый день как последний. – Пытаюсь понять его замысел.
– Хочу тебя вернуть. Обратно, присвоить себе на совсем. – Отвечает, не сводя с меня голодных глаз.
– Так зацепила взбрыкнувшая игрушка? Эго требует добить мишень? – как стрелок он поймёт, что я имела ввиду.
Он поднимается и обходит стол. Скорее обтекает. Действительно тигр. Одно движение, рывок и я зажата между стеной и горячим телом, его кожа обжигает даже сквозь ткань халата. Он удерживает меня на весу, фактически посадив на свою руку.
– Швы! – чуть не взвыла я, а он только закинул мою ногу себе на талию.
Молчит, пальцами обводит черты моего лица, скулы, щеки, губы. Один вдох, один удар сердца и его губы накрывают мои. Сначала мягко, нежно. Словно убеждаясь, что я настоящая. А потом у него словно крышу скрывает, обрушивается на меня, обжигая, клеймя, как будто душу вытянуть пытается.
Поцелуй-пытка, поцелуй-признание, поцелуй-наказание и безумная, безудержная ласка двух голодных душ.
– А теперь ответь самой себе. – Шепчет он, прежде чем уйти, оставив меня в раздрае и непонимании.
– Какого хрена! – вырывается у меня от моментально вспыхнувшей на саму себя злости.
– Не ругайся, тебе не идёт. – Заглядывает он в кабинет, прежде чем уйти в свою палату.
