Текст книги "Хочу тебя вернуть (СИ)"
Автор книги: Дина Сдобберг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)
– В смысле опять? Всегда. – На землю он меня ставит, только чтобы открыть машину.
– Это что за чудовище? – осматриваю я огромный внедорожник с наглухо затонированными стеклами. – Откуда?
– Брат пригнал, как только я в себя пришёл. Мне спокойнее, когда машина рядом. Мало ли что понадобиться. – Подсаживает он меня на сиденье. – Я привык, что сам себе хозяин, а машина сильно облегчает передвижение. Извините, принцесса, белого коня нет.
– А ты значит принц? – улыбаюсь я.
– Неа, я дракон. Иди сюда, моё сокровище. – Усевшись за руль, он притягивает меня к себе и долго целует. Словно ставит точку в затянувшемся споре.
Пока мы едем домой, как он сказал, Тайгир постоянно смотрит на меня и улыбается. Скоро и я начинаю узнавать местность. Многое изменилось за восемь лет, но всё же не настолько, что я не смогла бы узнать улицу, двор, дом, где располагалась та самая квартира, в которую меня однажды привёз Тайгир.
Улыбка сама собой появилась на губах, стало интересно, насколько всё изменилось в самой квартире. Тайгир только молча улыбался, держа меня за руку. Я зашла в квартиру и словно перенеслась на восемь лет назад. Чисто, аккуратно. Но всё, абсолютно всё, то же самое. Та же мебель, те же занавески, даже моя связка ключей всё там же, на крючке у двери. С брелком Тигрой из мультфильма.
– Ты даже замки не сменил? – спрашиваю, уже догадываясь об ответе.
– Зачем? Когда любишь, надеешься, что однажды просто повернётся ключ в замке. – Обнимает он меня со спины. – Себе не верю. Что наконец-то ты нашлась. Нашлась и вернулась.
– Что ты сказал? – замираю в его руках, боясь поверить в то, что услышала, а сердце уже взяло сумасшедший разбег.
– Что люблю. – Тихо повторяет он, разворачивая меня к себе.
– И я. – Признаюсь в ответ. – Люблю и боюсь, что однажды сказка закончится. Как у мамы.
– Однажды ты поверишь, что наша сказка навсегда. – Целует он меня нежно и легко, и прижимает мою голову к своей груди. Мы просто молча стоим посреди коридора и дышим, словно успокаиваясь рядом с друг другом.
– Ты всё время жил здесь? – покидаю и уютные объятья, осматриваясь по сторонам.
Все вещи, что я перетащила в его квартиру, пока жила здесь, оказались на месте, всё так же сложенные в шкафах. Даже мои духи стоят. Наверняка уже выдохлись.
– Косметику придётся купить новую. Всё то, что было на полочках в ванной пришлось выкинуть. – Признаётся он, а я начинаю смеяться.
Странное ощущение. Прошло восемь лет, а я снова в той же точке, что и раньше. Когда нужно было рискнуть и поверить. Когда нужно было строить из нас двоих загадочное "вместе".
Ужин Тайгир заранее заказал из ресторана. Я ему сразу сказала, что мои умения в приготовлении пищи ничуть не улучшились, а наоборот, ухудшились.
– Не для кого было готовить? – задаёт он вопрос, а сам просто светится от уверенности в себе.
– Просто у меня появилась Кира. – Не стала я тешить его самоуверенность.
За ужином мы продолжали шутить и подкалывать друг друга, отодвинув все спорные моменты на потом. Сейчас мне хотелось только наслаждаться моментом. И даже посуду мы мыли вместе, точнее я мыла, а он протирал и ставил на место. Наблюдая за тем, как спокойно он помогает с обыденными домашними делами, я позволила себе небольшую надежду, что и в остальном он отличается от своего твердолобого братца.
А вот потом я замешкалась, не знаю, куда идти спать. В свою комнату, где жила раньше, или в комнату Тайгира, где мы спали перед тем злополучным вечером.
– Даже и не думай попробовать лечь от меня отдельно. – По своему истолковал мою заминку Тайгир. – И вообще привыкай. Ты теперь очень много времени будешь проводить рядом со мной. Чтобы компенсировать восемь лет своих гуляний.
– Гуляний? – возмутилась я. – Ты действительно думаешь, что я развлекалась и веселилась?
– Тогда расскажи. Чтоб я точно знал. Хочу каждый твой день знать и помнить, словно провёл его рядом. – Говорит он, утягивая меня за собой в свою комнату.
В нашу спальню, как он сказал.
Глава 12.
Просто закрываю глаза и прячу лицо у него на груди.
– Мне сложно. – Признаюсь ему. – Я росла с мыслью, что обязана нести ответственность за свои поступки, за себя, за свою жизнь. Мама приучала меня к тому, что никто не придёт и не начнёт решать мои проблемы. Что это должна делать я сама. Даже если трудно и страшно. Она учила добиваться всего самой, а не ждать подарков. А сейчас… Появляешься ты и говоришь, что все сложности в моей жизни и проблемы уже не должны меня беспокоить. Что я должна просто доверить решение всех вопросов тебе, точнее свалить все на тебя, а сама могу просто наслаждаться жизнью. Получается, что максимум, который от меня ждут, это взять телефон и нажать вызов, чтобы ты приехал и всё решил.
– Мужчина и должен всё решать. – Звучит над моей головой.
– Это не мужчина получается, а цепной пёс! Добычу принести, чтоб не голодала, на всех порычать или покусать кого, чтоб не обижали, в будку затолкать и рядом лечь, чтоб не замёрзла! – не соглашаюсь я, а он смеётся и несёт на кровать.
– Так всегда было. А женщина за домом следит, за детьми. Кому холодный дом нужен? – укладывает он меня на себя. – Меня брат вон заставил строить. Лет пять уже как строится. Только меня и не тянуло, и не горело.
– А сейчас значит, горит? – поднимаю голову и чувствую, как дыхание сбивается.
Полутёмная комната и ночник сыграли странную штуку. Свет отражается в тёмных глазах, создавая ощущение бушующего в них пламени, горячего, обжигающего, манящего, заставляющего поддаться желанию окунуться в этот жар.
– Горит. – В его голосе прорезается дразнящая мои эмоции хрипотца.
Каждое его слово начинает литься тягуче, как густой мёд, обволакивать. В который раз поражаюсь тому, как его голос звучит для меня, как меняет всё вокруг. Словно ничего больше не существует, кроме расплавленного янтаря его объятий. Словно нет ничего важнее, чем ощущать стук его сердца и бой пульса. Один головокружительный поворот, и я уже наслаждаюсь тяжестью его тела, такой нужной, такой желанной.
– Сейчас горит. – Продолжает он. – Сейчас понимаю, о чём брат мне всё время твердил. Хочу тебя схватить и утащить. Ото всех. Спрятать, запереть, закрыть, только для себя оставить, чтобы даже мечтать не могли. А получается, что и утащить некуда.
– Как это? Разве это не твой дом? – пищу, пытаясь выкарабкаться из-под него, и замираю, когда он с коротким рыком кусает меня за шею. – Озверел?
– От тебя. Совсем спятил. Хочу нежностью окружить, заботой окутать, а кровь требует подчинить и защитить одновременно. – Чувствую, как он начинает зализывать место укуса и от этого, какого-то по-звериному дикого поступка по моей коже побежали мурашки. А в мыслях появилось несвойственное мне самодовольство от того, что это я причина такой несдержанности. – А как тут защитить? Как семье здесь жить? Через стенку чужие люди. Через балкон пробраться можно, дверь вскрыть… Охрану здесь хрен поставишь! Нет, дом нужен! Свой! Чтоб там никто и рта открыть не посмел, сама хозяйкой будешь. Я тебя на руках занесу, сама спальню выберешь, сама все комнаты назначишь, мебель выберешь. Чтоб ничьей руки там не было.
– То есть я сама обстановкой заниматься буду? Тайгиир! Я не справлюсь! – вытаращила глаза я. – Я никогда этим не занималась… Ты чего ржёшь, зверюга?
– Смешная ты, – лыбится этот откормленный Тигра. – Глаза сразу шебутные. И сама вся нараспашку, все эмоции на лице, все переживания. В больнице ты другая, строгая. Ото всех закрытая. Нравится, когда ты такая.
– Почему? – любопытничаю я.
– Вкусно мне и кайфово. От того, что никто больше тебя такой не знает, не видит. Моё, для меня. И вся ты моя. И для меня. Моя девочка, моя Злючка, моя жена! И не спорь! – рычит он мне в губы.
– Ты ещё на меня табличку повесь. "Собственность Тайгира Тахмирова. Сверять с графой движимое имущество", – фыркаю я.
– Это предложение? – лукавая улыбка изгибает мужские губы.
– Слезь. – Толкаю его в грудь.
– Ты чего? – напрягается мой личный зверь.
– Слезь, говорю. – Он напряжённо следит за каждым моим движением, наблюдает пристально. Готов в любой момент сорваться с кровати и схватить меня, а я радуюсь, что даже в душевой он видел меня только с одного бока.
Сейчас я стягиваю с себя верх рабочего костюма и разворачиваюсь к нему другой стороной, и с удовольствием наблюдаю, как удивлённо распахиваются глаза этого собственника. А такого довольного оскала я себе даже не представляла.
– Значит, говоришь, табличка? – почти мурлычет он, поднимаясь к кровати. – Моя собственность?
– А кто-то такой внимательный! – язвлю я, пока он, опустившись на колено, проводит пальцами по чёрным линиям татуировки. – Щекотно!
– Моя собственность. – Как завороженный, Тайгир вновь и вновь ведёт по застывшему в прыжке и оскалившемуся тигру у меня на боку с левой стороны.
– Когда мне Рита её набивала, было дико больно. Особенно, когда белым забивали. Пора уже коррекцию делать. Надо только мастера найти, чтоб не испортила. – Рассказываю Тайгиру, который просто прилип к моим рёбрам. – Кира меня отговаривала, но мне надо было. Странная потребность. А Рита моя однокурсница, она в салоне подрабатывала. Сначала сам рисунок сделала, потом перед выпуском первую коррекцию выполнила. А сейчас боюсь, что попортят. Мастер-то другой будет.
– Я найду. Чтоб не испортили. И чтоб не больно. – Продолжает обводить он своего тёзку, тянущего когти к моему сердцу. – Моя. Всегда моя. Бегала от меня, пряталась, шипела, к себе не подпускала. А оказывается, всегда моя была, сама так решила.
– А ты ещё слова кроме "моя" знаешь? – почему-то шёпотом спрашиваю я.
– Моя собственная! – улыбается он.
– Свободная, самостоятельная и независимая женщина? – спрашиваю его, наблюдая, как он поднимается, проводя горячими ладонями по моему телу.
– Не, не слышал. Это на каком? – сжимает он моё лицо в своих руках.
– На цивилизованном, дикарь. – Улыбаюсь я.
– У нас, у дикарей, есть обычай. Когда встречаешь свою женщину, свою пару, хватаешь её за волосы и тащишь в свою пещеру. – Разгорается похотью его взгляд, пока его рука наматывает на кулак мои волосы.
– Так мы только что выяснили, что пещеры-то у тебя как раз и нет. – Дразню зверя я.
– Так ты меня заверяла, что и эта подойдёт? – возвращает он меня обратно в кровать, но укладывает так, чтобы видеть татуировку.
Тайгир буквально прикипает к ней при каждом взгляде, и вдруг улыбается так радостно, так открыто… Я таким его помню только на полигоне. А он трогает пальцем основание одного из верхних клыков нарисованного тигра.
– Это не то, что ты подумал. Я совсем другой смысл вкладывала. – Почему-то считаю важным сказать ему правду.
– Тайгир Тахмиров. – Ухмыляется он, мягко нажимая туда, где среди линий, складывающихся в звериный оскал, переплетаются две буквы "Т".
Сейчас его поцелуй мягкий, полный нежности, он только ласкает. Ни одного намёка на его собственные желания.
– А какой дом хотела бы ты? – спрашивает он, наглаживая меня по боку, и чуть задерживая руку на бедре.
– Где я могла бы быть собой. Где мне не пришлось бы себя ломать, ради того, чтобы меня приняли. – Отвечаю, даже не задумываясь.
– Ты будешь решать, кого принимать в нашем доме, а кого нахрен слать. – Обещает он мне, а его пальцы уже гладят кожу под поясом рабочих брюк. – Тебе эта тряпка очень важна?
– Нет, это просто рабочая одежда. – Не поняла я этого вопроса.
– Отлично. Бесят меня все эти тряпки на тебе. – Я даже понять ничего не успела, как оказалась перед ним в одном нижнем белье. Просто рефлекторно попыталась закрыться. – Не надо, не прячься.
Тайгир мягко отводит мои руки, его футболка летит в компанию к моим вещам. Впрочем, и спортивные брюки надолго не задерживаются на нём.
И вот странное дело, но от того, что он тоже почти раздет, от этого контакта кожи к коже, я получаю настолько сильное тактильное удовольствие, что всю неловкость смывает, как волной. Такое ощущение, что мне просто физически необходимо прикасаться к нему, ощущать жёсткие волоски на груди и животе, горячую кожу, каменные мышцы.
Даже бугры застарелых шрамов мне нужно чувствовать. И понимать, что мой мужчина многое перенёс, с раннего детства. Что он знает, что такое жестокость не понаслышке, что такое одиночество и как важно быть нужным и любимым.
И я готова. Готова быть той, кому он будет нужен всегда, и для кого он всегда будет любимым. Только бы он понял, принял меня той, какая я есть. Это единственное, что мне нужно! Я отплачу. Верностью, любовью, сердцем, душой. Самой жизнью.
Просто не загоняй меня в рамки непонятных стандартов "достойной женщины". Пусть Амиран живёт всем этим, раз ему это так важно. А я буду жить тобой и для тебя. Только не предавай меня, ломая под чужие ценности.
Но даже эти мысли, важные и нужные, испаряются из головы напрочь, стоит Тайгиру начать исследовать моё тело. Руками, губами, языком. Его ладони скользят по моим рукам, поднимающимся к его затылку, по бокам, по животу. Он позволяет пригнуть его голову к моему лицу, и с готовностью откликается на мою молчаливую просьбу.
Целует жадно, выпивая весь воздух из моей груди. И пока я пытаюсь восстановить дыхание, он обжигает укусами и поцелуями моё горло, его ладонь накрыла мою грудь и каждый раз сжимается чуть сильнее. Первый стон вырывается, стоит Тайгиру накрыть губами мою грудь, он медленно обводит языком напрягшиеся соски, не оставляя без своего внимания. Тянет, словно смакует. Чуть сжимает зубы, заставляя выгнуться ему навстречу, подставляясь под его ласки.
Рука, накрывшая промежность кажется безумно горячей, первое прикосновение его пальцев словно током прошивает.
– Тише, тише. Я осторожно, моя родная. Вот так. – Уговаривает он, словно я пытаюсь сопротивляться.
И целует, не прекращая откровенной ласки, то чуть ускоряясь, то наоборот, почти останавливаясь. А я льну к нему бесстыжей кошкой, шепчу что-то бессвязное, руки судорожно мечутся по его телу. Вот сейчас мне его мало, хочу ощущать его всего и везде.
Резко накатившая волна удовольствия выгнула меня почти на мостик, из горла вырвался хриплый стон, больше похожий на рык какого-то животного. Эти ощущения даже близко не походили на те, что я испытывала, когда сама доводила себя до финала. Я пыталась отдышаться и вспоминала, не царапнула ли я Тайгира, пока он доводил меня до сумасшедшего пика.
– Ты рычишь! Девочка моя, моя хищная девочка! – нависает надо мной Тайгир, и разглядывает меня с нескрываемым восторгом.
А я прижалась к нему, желая спрятаться от своих пережитых только что эмоций. Но вместо этого я почувствовала его напряженное желание. Одуревая от собственной смелости, я накрыла ладонью его член, и хриплый, шумный выдох стал моей маленькой наградой.
– А как же ты? – спрашиваю, ещё толком не отдышавшись.
– Ещё даже ночь не началась. – Шепчет он мне на ухо и толкается в мою ладонь.
– В смысле? – непроизвольно сглатываю я.
– Что такое? – улыбается он, провожая глазами движение на моём горле. – Жарко? Водички принести?
Глава 13.
Утро встретило приятной усталостью мышц и ощущением спокойного дыхания Тайгира в мою шею. Этот котяра подгрёб меня почти под себя, прижав к себе спиной. Даже во сне он меня то ли оберегал, то ли старался удержать. Потому что спал он, перекинув свою ногу через меня и устроив свою лапищу у меня на животе.
– Проснулась? Как себя чувствуешь? – а у самого голос чуть ли не мурлычет от самодовольства.
– Отлично я себя чувствую. И настроение хорошее. – Опережаю его вопрос. – И ты прекрасно об этом знаешь.
– Ну, то, что я знаю, и то, что ты думаешь, могут вообще не совпадать. Поэтому я лучше спрошу. – Усмехается он.
– Радуйся-радуйся… Пока меня не начал интересовать вопрос, где и главное на ком, ты всё это отрабатывал. Вариант ответа с учётом вашего семейного предприятия мне уже не нравится. – Выкарабкивалась я из-под Тайгира. – А то мальчик-колокольчик он. Как же!
– Читал много. И кино смотрел, обучающее. – Смеётся Тайгир даже когда я швыряю в него подушкой.
Смываю с себя пену под горячим душем и даже с закрытыми глазами понимаю, что в ванной я уже не одна. Сложно объяснить, особенно самой себе, почему я почти физически ощущаю его взгляд? Тем более, что уж я-то точно знаю, что нет у человека таких рецепторов, что были бы способны распознать, что на него смотрят.
И, тем не менее, чувствую. Словно вижу, как он рассматривает изогнувшееся под струями воды тело, вспыхивают следы его укусов на шее, как будто откликаются на присутствие того, кто их оставил. Огненная волна скользит по татуировке, буквально за секунды ставшей настоящим фетишем для Тайгира, сильнейшим афродизиаком, от которого его желание просыпалось, словно он и не утолял голода своего тела.
Вот и сейчас он костяшками пальцев обводит линии рисунка, вставая рядом со мной под струи воды. Я смывала шампунь с волос, когда он зашёл, поэтому сейчас стою с задранной головой, которую ещё больше оттягивают длинные мокрые волосы, и с закрытыми глазами. Тайгир сильно выше меня ростом, без каблуков я едва достаю ему до плеча. Сейчас он замер, склонившись над моим лицом, его руки скользят по моему телу, дыхание становится чаще.
И я улыбаюсь. Я ничего не делала, а он заведён. Как он сказал ночью, мне достаточно просто быть.
За прошедшую ночь я получила десятки его поцелуев, от самых нежных касаний до злых и голодных, почти укусов. И мне кажется, что я уже знаю какие мне нравятся больше всего. Вот такие как сейчас, яростные, жёсткие, полные желания и демонстрации силы этого мужчины. Коварные, заставляющие сердце сходить с ума и разгонять кровь до непредставимых скоростей. Отнимающие способность дышать, порабощающие, заставляющие сдаться и не помышлять о сопротивлении.
Но и в то же время, возносящие на недосягаемую высоту. Поцелуи, превращающие обычную и ничем не выделяющуюся меня в нечто неземное. Богиню, царицу…
Я плавилась под этим яростным водопадом мужской силы, чувствовала, как во мне пробуждается голод. Ничем не уступающий тому, что владел в эти минуты моим мужчиной. Такой же жадный, такой же всепоглощающий и такой же привязывающий меня к Тайгиру. Потому что кроме него, никто не сможет его утолить. Никогда.
Резкий рывок вверх заставил меня распахнуть глаза от возмущения. Тайгир подхватил меня под бедра и, прижав к тёмному кафелю, буквально насадил на себя.
– Я кому говорила никаких нагруз… – договорить я не смогла, потому что Тайгир просто заткнул мне рот поцелуем.
Его руки были заняты, помогая мне двигаться вверх и резко опускаться, так что мне достаточно было только отвернуть лицо, чтобы прервать поцелуй и довысказать своё возмущение. Но я же не сумасшедшая, чтобы отказываться от своего особого удовольствия.
– Ведьма! – хрипло выдаёт, уткнувшись лицом мне в шею, Тайгир. – Не может смертная дарить столько удовольствия и вызывать такой голод. Мне тебя мало! Ночь прошла, а я словно и не был с тобой. Моя собственная ведьма!
Он чуть расслабляет объятия, и я тут же опускаюсь вниз, встаю на колени, чтобы было удобнее осмотреть места ранений.
– Вот если кровить сейчас начнёт, то сразу и узнаешь, ведьма я или есть шанс выжить! – вода, льющаяся сверху, мешает, но вроде всё в порядке.
И тут я замираю, слыша шумный выдох над головой. Тайгир возбуждён, и доказательство его желания буквально в нескольких сантиметрах от моего лица. И я вся такая, мокрая, распаренная, с наверняка горящими от поцелуев губами, голышом и на коленях! Да вот счаз! У меня мама медик, и она меня с детства приучала всякую гадость в рот не тянуть!
– Я на кухню, яичницу поджарю! – пулей вылетаю из ванны я под мужской хохот.
Пока Тайгир принимает душ, я набираю Алину. Я собираюсь сделать то, чего не делала ещё никогда. Взять отгул. Точнее пару дней.
– Ага, – смеется в трубке мой главврач. – А потом справка о лёгком труде и добро пожаловать из коллег в пациенты.
– Да мы вроде пока об этом не говорили. – Растерялась я.
– Оксана, наивная ты наша росянка! Ты же в курсе, что твоя работа у некоторых восторга не вызывает? А детёныш самый действенный способ посадить тебя дома, причем без ссор, уговоров и обид. – Слышу я в ответ.
– А почему росянка? – спросила на автомате, потому что сама вспоминала о прошедшей ночи и сейчас в душе… Мы ни разу не предохранялись.
– Потому что цветочек, но с опытом военной службы. – Смеётся Алина. – Но если что, звони. Приму без записи, по блату.
– Не надо меня принимать. Я не хочу детей. – Договариваю, уже слыша, что Алина положила трубку.
– Давай уточним. Ты не хочешь детей вообще, не хочешь детей именно от меня или пока просто не готова? – раздается голос Тайгира за моей спиной.
– За не хочешь детей ты сейчас получишь, за не хочу именно от тебя получишь больно! – разворачиваюсь и в который раз поражаюсь. Как он умудряется передвигаться бесшумно с его-то телом?
– Значит, не готова. – Совершенно не реагирует он на мое предупреждение. – А почему? Не уверена во мне или ждёшь, когда мы наши отношения приведём в законный порядок?
– Ну, причём тут ты или законный статус? – перекладываю яичницу на тарелки. – Я только приехала, только устроилась. В городе за восемь лет многое изменилось, я здесь никого не знаю, я здесь никто. Ну, какая может быть речь о ребёнке?
– Хотел бы я посмотреть на того самоубийцу в этом городе, кто осмелится посчитать, что моя жена, это никто! – усмехается он обнимая меня. – А ребёнок будет, когда мы оба будем его ждать.
– Это как? Или ты у меня такой суровый, что у тебя даже твои белые кролики дрессированные? Без команды ни-ни? – скептически скривилась я.
– Кто? Белые кролики? Оксана! – ухохатывается он. – Секрет вон там, в полке. Вчера поставил, когда вернулся. Тебе не о чём беспокоиться. Я сказал, что всё возьму на себя. Даже в этих вопросах.
– Вот сейчас ты меня пугаешь. – Отхожу к полке, здесь у Тайгира всегда хранились лекарства и его витамины.
Ну, как лекарства: зелёнка, перекись водорода, обезболивающее и для снятия простудных симптомов. Причём последние я выкинула, потому что они были просрочены. А вот баночки с капсулами дэ три, омегой и ещё какой-то смесью витаминов. А вот с самого края стояла банка с весьма красноречивым названием.
– Что? Это? За дрянь? – моментально пришла я в бешенство. – Где ты её откопал? В аптеке их не купишь. Как давно ты их принимаешь?
– Почти сразу после операции, как только понял, что ты не плод моих фантазий. – Облокачивается он на стену. – Амиран принёс.
– Я ему яйца откручу, курьер хренов! А у тебя голова где? После операции… Как только мозгов хватило? Это же сразу нагрузка на сердце и последствия такие, что мало не покажется! Напредохраняешься сразу на всю жизнь. – Я со всей злостью швырнула эту злосчастную банку в мусорку. – Больше ты никогда их принимать не будешь! Или есть возражения?
– Нет– нет, что ты, мой строгий доктор. – Тянет он меня к себе.
Выходные пролетели незаметно, как и следующие три недели. И я летела домой, срывалась, как только заканчивался мой день. К тому же задерживаться почти не приходилось. Это не скорая помощь, где постоянный поток. Срочные операции проходили редко. А вот плановые…
Видимо моя внешность и возраст играли против меня. Не будешь же всем доказывать свою квалификацию, а на лбу это не написано. Но факт был не из приятных. Многие пациенты, в основном мужчины, просто отказывались от меня, как от хирурга.
– Не переживай. Это просто период создания репутации. Хочешь, я их заставлю молча ложиться на операционный стол? – успокаивал меня Тайгир, когда я ему жаловалась вечерами.
– Вы болеете? Мы идём к вам! – смеялась я, перефразируя известную рекламу.
А сегодня я вернулась с полпути, вспомнив, что забыла предупредить пациента о предстоящем сегодня узи. И увидела, как в его палату заходит один из охранников.
После похищения Киры, Сабир и Амиран озаботились дополнительной охраной центра своими силами, не смотря на возражения Алины. Но что понадобилось охраннику в палате у пациента? Мне даже заходить не понадобилось, спасибо отсутствию такой вещи, как звукоизоляция у этих картонных стен.
– Оксана, что случилось? – заметила меня проходящая мимо Алина. – Почему ты мнёшься у двери?
– Слушай! – сказала ей шепотом.
– Пошли в мой кабинет. – Буквально утащила она меня, когда очередной пациент послушал уговоры охранника и был готов идти просить, чтобы ему сменили врача.
– Охранник Тайгировых? – припомнила я того бойца.
– Оксана, не делай преждевременных выводов! – начала Алина, пока я вытаскивала из принтера лист формата А четыре.
– А чего тут не понимать? Очень аккуратно и главное действенно решают вопрос. – В голосе слышались слёзы. – У меня же не та работа. И вообще, работа. Держи. Заявление по собственному. Отрабатывать, извини, не буду.
– Оксана! – попыталась удержать меня Алина.
– Не надо. Вот он ответ на все мои вопросы. Ничего у нас с Тайгиром не выйдет. Я какая есть, ему не нужна, а под идеальную жену в их понимании, я не подхожу. Прощай, ты была классным начальником. – Попрощалась я.
Я возвращалась в мамину квартиру с полным ощущением, что меня уничтожили. Он знал. Знал, что происходит и врал мне в лицо, лицемерно успокаивая. Внутри всё горело от осознания предательства. Я предполагала, что он скоро здесь появится, только слушать его я не собиралась.
Я была намерена подписать новый контракт лет на пять и держаться от этого города подальше.
То, что в квартире кто-то есть, я поняла ещё раньше, чем осознала, что незваного гостя выдаёт горький запах мужского парфюма. Я застыла. Но гость не собирался прятаться. Почти сразу зажёгся ночник около дивана, выхватывая из сумрака комнаты мужчину, которого я узнала сразу, даже никогда не видя его в живую.
– Ты слишком подолгу не ночуешь дома, дочь. – Произнёс Рахман Шаркизов.
