Текст книги "Хочу тебя вернуть (СИ)"
Автор книги: Дина Сдобберг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)
Глава 9.
Думала и решала я ещё пару дней. Вариант оставить всё как есть и не лезть, не срабатывал. Во-первых, этот котяра устроил на меня охоту. Я себя чувствовала настоящей рыбкой, которую нерадивые хозяева поместили в прозрачную салатницу, пока моют аквариум. А кот, чувствующий себя настоящим хозяином дома, что бы там на думали все остальные, с любопытством наблюдал за метаниями рыбки.
Алина только хмыкала, глядя на всё это. Правда, пока её собственный поклонник не решил переходить в наступление. Теперь уже улыбалась я, каждый раз, по мере сил, подсказывая в каком именно кабинете можно в данный момент найти неуловимого главного врача центра и лучшего гинеколога в городе в одном лице.
К тому же Киру выписали, и возможности спрятаться хотя бы у неё от её вездесущего братца больше не было. Вот как так можно? Просто смотрит, слегка приподняв бровь, и едва заметно улыбается, а у меня такое ощущение, что его руки всюду побывали.
– Гормоны и физиологические потребности организма взрослой половозрелой особи, Ксана! – в сотый раз пыталась убедить себя я, но сама же себе напоминала, что вот таких желаний в течение восьми предыдущих лет за мной не наблюдалось.
И ладно пока училась, в армии мужиков каких только не было, и походить по расположению с голым торсом считалось нормой. Ну, или в майке, оставлявшей большую часть тела открытой. Так что дело было совсем не в тренированном теле. Нет, надо разобраться и расставить все точки! Ведь дело уже не только в том напугавшем меня разговоре.
Так как всё равно уже пришла пора снимать наружные швы, заживало всё на Тайгире отлично, как тут не поверить в его звериную сущность, я решила сразу и предупредить, и поговорить. Но поговорить сегодня с Тайгиром решила не только я, но и все остальные. По крайней мере, из-за двери палаты я отчётливо слышала голоса Сабира и Влада, которые видимо, приехали по просьбе Киры навестить нашего раненого, и Амирана. Этот и вовсе уже воспринимался этакой ворчливой сиделкой в деловом костюме.
Платные палаты в центре отделялись от общего коридора чем-то вроде небольшой прихожей, перед дверями которой стояла личная охрана. Меня пропустили без вопросов и не предупредив о моём появлении Тайгира или Амирана. Поэтому я решила подождать, пока "мальчики" поговорят.
Так как палата была торцевой, в здешнем предбаннике было даже окно, на подоконник которого я и уселась. Благодаря отличной слышимости, впрочем, как и у всех палат в этом центре, я себя почувствовала как в детстве, была такая передача по радио "театр у микрофона". Разговор был явно не простой и начался задолго до моего прихода. Мужчины обсуждали какой-то совет.
– А теперь рассказывайте, что у вас происходит? Вы друг с другом почти не разговариваете, хотя все знают, что братья Тахмировы всегда заодно. – Вдруг спрашивает Сабир.
– Сами разберёмся. – Отвечает Амиран. – Это внутренние дела семьи и ни на что не влияют. Посторонних они не касаются.
– Вот именно. А раз вы с таким пылом доказывали, что Кира ваша сестра, то я не посторонний. – Я буквально превратилась в одно большое ухо. – Из-за чего в семье разлад, родственники?
– Брата не устраивает мой выбор. – Заявляет Тайгир. – А я его мнения не спрашивал.
– Ну, насколько я слышал, невесту тоже твой выбор не устраивает и она со словами "изыди, нечисть" прячется от тебя по всей больнице, изображая бурную деятельность. – А вот это уже Влад, только он умеет так разговаривать, что не поймёшь, он шутит или откровенно издевается. – Амиран, тебя-то, что не устраивает?
– Меня не устраивает тот образ жизни, который она привыкла вести! – "она" это надо полагать я. – Я ничего против лично неё не имею, и я ей очень благодарен! У меня никаких сомнений нет, что не окажись Ксана в городе, я бы сейчас не здесь разговаривал, а брата хоронил. И я готов сделать для этой девушки многое. Обеспечить жильём, открыть на её имя счёт, взять под защиту и решать её проблемы. Но… Как объяснить этому барану, что на таких, как она не женятся, их не приводят в дом?
– Амиран, сейчас же ведь в рожу дам! – предупреждает Тайгир, а мне становится всё больше интересно, вон оно что оказывается.
– И что? То, что ты мне в рожу дашь, изменит то, что она несколько лет провела, считай в казарме? Где даже душ был общий!? – повышает голос Амиран. – Я тебе тут принёс почитать, как твоя так называемая жена жила, пока контракт с армией отрабатывала.
– Амиран, ты что-то не то говоришь. – Вдруг начинает Сабир. – Оксана врач, хирург. То есть… Ты на войне не был, а мы с Владом там не один год провели. Так вот, врачи это не просто военнослужащие, это отдельная каста. Даже если попадают в плен, врачей обычно не трогают. Оперировать под дулом автомата, да, могут заставить, что-то ещё… Нет. А врача с такими навыками, как у Оксаны берегут и в случае чего первым делом эвакуируют.
– В душевой её зажимать эти её навыки не помешали. – Высказывается Амиран.
– Что? – этот рык я хорошо знаю.
– Вот, читай. Первый раз на неё напали почти сразу по прибытию. Второй уже почти через два года, два бойца развлечься решили. – Озвучивает Амиран.
– Не дергайся, они наверняка уже трупы. Свои же в первом бою и положили. – Говорит Сабир.
– Первый из нападавших действительно погиб в бою, почти сразу после выписки из госпиталя. – Уточняет старший Тахмиров. – Оба раза Оксана оказала сопротивление. Первый раз нападавший отделался сильными порезами. Второй раз оба нападавших скончались от потери крови. Дело не открывали, в связи со смертью нападавших.
– Так чего тебе тогда не так? – спрашивает Влад.
– Я о том, что ей даже отбиваться пришлось. Но это когда она против была, а когда согласна? – вот оно что, а слушать, точнее подслушивать, становилось всё интереснее.
– Подожди… Я правильно понял, что вся проблема в том, что у девчонки кто-то мог быть!? Амиран, а у тебя братец что, мальчик-колокольчик, прям ни разу ни дзынь-дзынь? – насмешливо изумился Влад.
– Братец сам разберется, кто там мальчик, кто там девочка, и что со всем этим делать. Амиран, я тебе уже всё сказал по этому вопросу! – осадил всех и сразу Тайгир.
– Я тебе тоже сказал, что ты упёртый баран! – повысил голос Амиран, послышались быстрые шаги, и дверь в палату распахнулась.
Не заметить меня Амиран не мог, а делать вид, что я только что зашла и ничего не слышала, я не собиралась. Амиран замер вполоборота и закрыл дверь в палату. А потом подошёл к окну и сел рядом на подоконник.
– Всё слышала? – спросил он, глядя в стену.
– А то. Смотрю, вы времени зря не теряли, Амиран Аланович. Даже успели поднять историю моих проблем за время выполнения контракта. – Улыбаюсь ему я.
– Да поднял. Только толку никакого, если думать начинают хером, а не мозгами. Жена! Семья это вам игрушки что ли? – смотрит он на меня.
– А причём тут семья? – не поняла я. – Семью можно только с невинной девочкой создавать!? То есть, если что-то где-то когда-то было, то это уже всё? Недостойная даже права на семью?
– Такие вещи девочке должна мать объяснять, а не посторонний мужик. – Выдает мне этот блюститель морали. – Вы как-то относитесь так легко… Захотел – жена, захотел – развелись, что-то не понравилось – ушёл. Или ещё лучше моду взяли, ушла. Отсюда и все проблемы. Женщину в дом приводят не потому что красивая и захотел. А потому что нужно род продолжать. Жена, это женщина, который ты всего себя доверяешь, самое важное. Будущее своей семьи, своего рода. Она должна сохранить и вырастить! А как ей доверить, если она себя и то не сберегла? Если любой, кто её до тебя хотел, мог её пометить? Если она до тебя не пойми кому принадлежала? Где гарантия, что она и после тебя принадлежать кому-то не будет?
– Дичь. Просто рассуждения средневекового крестьянина, вот честно! – я была немного ошарашена такими заявлениями. – Во-первых, у нас не тепличные условия. И представляете, существует такая статистика изнасилований, что волосы дыбом! И это только те случаи, о которых известно. И не надо мне сейчас о "сама виновата, не чего было шляться полуголой". Кира явно нигде не шлялась, а если бы не чудо и счастливое стечение обстоятельств, даже думать не хочется! А во-вторых, девушка могла быть и замужем, только не сложилось. И дошло до развода.
– Что значит " не сложилось"? Это не кирпичи, чтобы складываться! Женщина создана, чтобы хранить семью. Она должна, понимаешь, должна её сохранять! Это её обязанность!
– А если невозможно сохранять? Если гуляет, руки распускает, обижает? Помимо обязанностей, есть ещё и права! – начинаю закипать я.
– Чего? – чуть ли не подскакивает Амиран.
– Права говорю, есть у женщин! – перебиваю его. – И женщина имеет право не терпеть ублюдка с мышлением таракана, чтоб только размножиться, нагадить и убежать!
– Если муж обидел, то он же вину и загладит. Не понимает, родители есть, родственники. Призовут к порядку! Мужик перебесится и придёт в свой дом! Женщины всегда и терпели, и ждали! А у вас замуж выйти стало этаким разрешением на то, чтобы вести разгульную жизнь! – и я ведь вижу, что он действительно верит вот тому, о чём сейчас говорит.
– То есть, если я женщина, я должна терпеть что бы там муженёк не сотворил? Потому что иначе это разгульная жизнь и второго шанса на счастье и уважение ты уже и не достойна, потому что у тебя кто-то уже был? – разозлилась я. – Знаете что, Амиран Аланович? Вот чтоб вы встретили женщину по-настоящему вашу, чтоб жизни без неё не представляли! А она чтоб развелась! И вот читайте ей тогда лекции о месте женщины в жизни и отправляйте терпеть мужа!
– Я никогда и не посмотрю в сторону такой женщины. – Заверяет старший Тахмиров. – Ты вот Киру вспомнила, когда про изнасилование говорила. И я тебе скажу, что для меня это отнюдь не новость. Женщина слабее, и всегда найдётся скот, что решит свою силу показать, или отыграться на женщине. Только одни ищут себе оправдания, почему они это приняли, а другие не позволяют себя осквернить и смешать с грязью! Почему ты не смирилась, а сопротивлялась? Почему один попал в больницу, а ещё двое и вовсе сдохли? Это ведь твоя рука нанесла те ранения. А те, у кого нет шанса на сопротивление, как не было его у Киры, уходят. И знаешь что? За таких мстят и их оплакивают! Объяснить почему? Потому что их уважают! Уважение! Вот то чувство, которое я испытывал к Кире, ещё даже не зная её. Сочувствие, что попала в такую ситуацию без своей вины, признательность и благодарность за спасение жизни сына и уважение! Поэтому и принял её в семью!
– Вы себя слышите? Вы сейчас стоите и говорите, что после пережитого кошмара, женщина ещё и умереть должна? – это рассуждения какого века! – Хотела бы я посмотреть, как вы будете себя вести, если ваша любимая женщина переживёт насилие!
– А он уже обещал, что свою женщину сам же и обидит. – Я сама забыла про слышимость в этом центре, и у нашего разговора были свидетели.
Услышав слова Сабира, я просто потеряла дар речи. Это что за обещания такие?
– Агиров, не переворачивай мои слова. Мой ответ на твоё пожелание не совершать ошибок в отношении со своей женщиной это не обещание. – Видимо я опять что-то не так понимаю.
Тайгир подошёл, взял меня за руку и молча увёл меня в палату.
– Мне кажется, что нам пора поговорить! – сказал он, закрывая дверь.
Глава 10.
Тайгир поступал с такой уверенностью в том, что он делает, что я сначала растерялась, а демонстрировать свою самостоятельность и независимость уже после, мне показалось глупым. Тем более, что сама собиралась с ним поговорить.
Но стоило только закрыться двери в палату, как я почти мгновенно оказалась на коленях у сидящего в углу дивана Тайгира. Насколько я знала, на этом диване спал Амиран в первые дни после того, как Тайгир пришёл в себя.
– Ты что себе позволяешь? – попыталась я встать. – Ты сказал, что надо поговорить. А сам, что хочешь, то и делаешь!
– Поверь, если бы я делал то, что хотел, мы бы сейчас тут не сидели. – Рассмеялся он.
– Что за безалаберное отношение к собственному здоровью!? – Возмутилась я. – Сколько раз тебе говорить, никаких физических нагрузок! Швы ведь даже ещё не сняли!
– Вот и не дергайся. – Нагло заявляет он. – Прояви заботу о своём пациенте.
– Да? У меня на текущий момент в этом центре уже более двух десятков операций. Мне на все требования "заботы" соглашаться? – прищурилась в ответ, с непонятным удовольствием наблюдая, как сужаются от злости глаза Тайгира.
– Ты уверена, что дразнить меня хорошая идея? – тихо спрашивает он, но от этого голоса мурашки бегут по коже от ощущения опасности. – Если ты хочешь разбудить мою ревность, то могу тебя заверить, что она и так не спит. Я готов каждому, кто только смотрит в твою сторону, оплатить пребывание в местном морге. Чтоб даже мысли не осмеливались допустить, что могут заслужить твоё внимание.
– Я врач…
– Ты, прежде всего, красивая женщина, яркая, притягивающая взгляд снова и снова. С искрами внутреннего огня, отражающегося в глазах. – Мурлычет этот наглый кот, заправляя мне за ухо выбившуюся из зажима прядь. – Каждому хочется этот огонь покорить. Мужики тебя глазами сожрать готовы. Самоубийцы.
– Ты сейчас о ком? Хайям местного разлива. – Остановила я его. – Тебя послушать, прям Мэрилин Монро и то, в лучшие годы. До магазина одну страшно отпустить, вдруг, кто привяжется.
– Именно так. Но я раньше всех успел, себе забрал. Остальные обломаются, а особо непонятливых сам поломаю так, что даже ты этот конструктор не соберёшь. – Он не угрожает, он озвучивает действительность.
– То есть ты уже всё решил, да? У меня нет права выбора? – спрашиваю его, разглядывая такие знакомые и одновременно изменившиеся черты.
– Есть, но я не хочу тебе его предоставлять. Не уверен, что мне понравится твоё решение. А решил я уже давно. В тот день когда вернулся после двухдневного отсутствия. – Усмехается он. – Откуда наш язык знаешь?
И то ли от неожиданности вопроса, то ли в ответ на его честность, с которой он признается в том, что не хочет, чтобы я могла выбирать сама, как мне дальше жить, я начинаю ему рассказывать.
Этот разговор должен был состояться в том самом ресторане, восемь лет назад. Тайгир слушает очень внимательно, иногда кивает, словно в подтверждение, иногда задаёт вопросы. На фамилии моего отца только удивлённо дёргает бровью. О чём-то он уже догадался и сам, что-то его удивило. Когда я пересказывала последний разговор с мамой, Тайгир хмурился, было понятно, что ему есть что возразить буквально на каждое слово. Ему явно не нравилось то, что он слышал.
– С твоим отцом я сталкивался, и я не понимаю, почему он не смог объяснить твоей матери одну простую вещь. Если ты не хочешь касаться этой стороны жизни, сталкиваться с действительностью, совсем не означает, что эта реальность не коснётся тебя. – Говорит он, не отводя от меня глаз, не отпуская моего взгляда, и всё плотнее сжимая вокруг моей талии кольцо своих рук. – Твоя мать не подумала о том, что она сама оказалась по одну сторону с твоим отцом. Но вычеркивая его из своей жизни, она помимо прочего ещё и лишила тебя защиты отца. Чтобы она делала, если бы кто-то решил бы наказать твоего отца, добравшись до твоей матери и тебя? Что могли бы сделать две беззащитные женщины? Точнее женщина и девочка? Даже подумать об этом страшно. Думаю, что твой отец всё-таки побеспокоился о вашей охране. По-другому, вы просто не смогли бы жить так спокойно. Но ответить на этот вопрос сможет только он сам. Я бы просто забрал ребёнка, объяснив его матери, что меня она может не принимать и не желать видеть в своей жизни, но рисковать жизнью и здоровьем собственного ребёнка из-за женской гордости, я не позволил бы.
– То есть, по-твоему, мама должна была смириться с тем, что будет делить своего мужчину с толпой левых баб? – толкнула я его в грудь.
– Я могу, конечно, сказать, что твоему отцу надо было сразу всё рассказать твоей матери о своей жизни и ещё кучу всяких умных и правильных вещей… Но тогда бы тебя просто не было. Или тебя не было бы в этом городе. – Говорит он и мягко очерчивает пальцами контуры моего лица, его улыбка становится мягче, что-то такое меняется в выражении его лица, что я совершенно забываю о том, насколько опасен мужчина, рядом с которым я нахожусь.
И даже то, что я по-прежнему сижу на его коленях, уже не вызывает у меня желания спорить или отталкивать его. Как будто нет ничего более естественного, чем сидеть вот так и рассказывать ему о себе все свои тайны.
– Кира и Зарина знают? – спрашивает он.
– Нет, не успела рассказать. Сначала необходимости не было. Зарина даже когда поняла, что язык я знаю, не полезла с вопросами. – Рассказываю уж и это, раз начала всю правду говорить. – А Кира приняла как данность, что я не хочу возвращаться в этот город. Девочки меня всегда поддерживали, но никогда не ставили условий и ничего не требовали. Даже раскрытия собственных секретов. Знаешь, странное ощущение. Ты должен бы злиться на мой побег…
– А я не злюсь? – утыкается он лбом в мою шею. – Злюсь, и так, что готов разнести этот город по кирпичику. Только ты бы не убежала, если бы я тогда не струсил. Если бы поставил брата на место, если сразу отстаивал своё и боролся, а не ждал бы старшего брата, что приедет и все проблемы разрулит. Я тогда проявил слабость. Оказался недостоин отвечать за нас. А судьба… Она такого не прощает.
Он долго говорит, рассказывает уже для меня, объясняет каждое слово. Рассказывает и про Расима, про то, что тот виновен в смерти отца, братьев и покушался на маленького сына Амирана. Да, такому ничего не стоило приговорить меня просто за то, что мое появление противоречило его планам.
Тайгир замолчал. И мы сидим, смотрим друг на друга и не знаем, что сказать. По крайней мере я. Любые слова кажутся сейчас абсурдными и нелепыми. Вот, что я ему сейчас скажу? Прости, что усомнилась в тебе и, испугавшись, сбежала? Что столько лет считала тебя мерзавцем и предателем, не желая разбираться? Или потребовать ответить, почему тогда он не рассказал о брате и о возможных проблемах?
Его руки оживают, гладят меня по спине и плечам, притягивают к сильному мужскому телу. Чувствую, как его пальцы отцепляют фиксирующий волосы зажим и запутываются в вечно непослушной гриве. Он прижимается ко мне, лбом упирается в мой лоб, трётся носом о мой нос, замирает в миллиметре от губ. Ждёт. Мой единственный шанс сказать "нет".
Но я молчу. Тогда решает он. Это не поцелуй, это ультиматум! Требование подчиниться и крик, полный едва сдерживаемого голода. Словно я единственный глоток воды, что может его сейчас спасти. Трачу последние силы, чтобы вырваться из этого омута, вернуть себе способность говорить хотя бы на время.
– Тайгир… Я должна тебе признаться. Сейчас. – Дышу так, словно только что пробежала километров пять, а судя по тому пульсу, что я ощущаю, моё сердце готово разорваться.
– Я заранее тебе всё прощаю. – То ли рычит, то ли хрипит он.
Глава 11.
Пока я попыталась собрать мозги в кучу и вспомнить, это в связи с чем я вдруг оказалась перед ним виноватой, что он так великодушно меня простил сразу и за всё, Тайгир встал с дивана и перенёс меня на постель. Не оставляя мне шанса прекратить это безумие, он улёгся рядом, прижимая меня к своему телу и продолжая прерванные поцелуи.
Мое собственное тело как будто только и ждало, когда разум, наконец, определится, сдаться собственным чувствам или оставить всё в прошлом. Оставаться воспоминанием из прошлого Тайгир совершенно не собирался. Сопротивляться просто не хотелось. А вот отдаться во власть сильных мужских рук, уже успевших стянуть с меня рабочую одежду, хотелось.
Решив, что жалеть я точно не буду, я полностью отдалась происходящему. Провела руками по широкой груди Тайгира и сама потянулась за поцелуем. Последнее, похоже, послужило чем-то, что сорвало последние ограничения у Тайгира. Я удивленно распахнула глаза, услышав его рык. И буквально окунулась в тёмное пламя.
– С ума схожу, убью любого, кто на тебя посягнёт! Моя! Слышишь? – говорит он на родном языке, грубоватом, гортанном, сейчас словно само его звучание было пропитано той страстью, которую Тайгир и не думал скрывать. – Вернёмся домой, и я все сотру из твоей памяти, что раньше было и не со мной! День и ночь твоё тело смаковать буду!
– Я сейчас на работе, – попыталась я напомнить ему и своей собственной совести.
– Считай, что у тебя сейчас срочная операция! – говорит он мне практически в губы. – Я сейчас уже не остановлюсь… Прости, если буду невнимателен и груб. Мне просто нужно знать, что ты моя!
Он впивается в мой рот, сминая и кусая губы, закидывает мою ногу себе за бедро и резко толкается во внутрь. А я застываю, от резкой и неожиданной боли глаза тут же наполняются слезами. Зажмуриваюсь, переживая неприятное ощущение. Замирает и Тайгир, не шевелится, мышцы под моими руками словно каменеют от напряжения.
– Ксан… Злючка… – мне показалось, что я услышала в его голосе испуг. – Я сейчас. Тише, больше не буду.
– Операция говоришь? Так себе из тебя оперирующий получился. – Он отстраняется, а я чувствую некоторое разочарование.
– Ты почему не сказала? Глаза открой, посмотри на меня. – Волнуется, вглядывается так, словно ищет у меня невидимую ресницу в глазу.
– Я пыталась, но ты решил меня за это простить. – Пытаюсь подняться я.
– Я же не знал. Я думал… Твою мать! Ксан, у тебя кровь! Может Алину позвать? – дёргается Тайгир.
– С ума сошёл? Кровь при дефлорации нормальное явление, ничего смертельного не произошло. И вообще, почему паникуешь ты, а не я? Дай мне встать, мне нужно в душ и привести себя в порядок. Мне ещё полдня работать. – Пытаюсь оттолкнуть от себя эту тушу с включившимся режимом гиперзаботы.
В душ он меня относит, воду включает сам, даже температуру регулирует сам. В больничной душевой кабине, явно не предусмотренной для совместных помывок, он остаётся со мной. Из-за тесноты, я практически прижата к нему.
– Я могу остаться одна? – не выдерживаю я, когда он пытается ещё и помыть меня сам, при этом с таким виноватым выражением на лице, что напоминает нашкодившего домашнего питомца.
– Да, то есть, нет. – Очень чётко и понятно отвечает Тайгир. – Злюч… Ксана, хочешь, ну ударь меня. Вмажь со всей силы.
– То есть? Зачем? – не могу понять причинно-следственных связей у этого предложения.
– Я себя скотом чувствую! Дрянь! Не выслушал, наделал дел… Может, ты домой пойдёшь? Или у меня здесь останешься? – предлагает он.
– Таак! Я взрослая женщина, которая сама приняла решение! Тайгир, скажи я на диване, когда мы целовались, тебе нет, ничего бы дальше не было. Я права? – он кивает в ответ. – Неприятные ощущения в начале, скажем так, "близких отношений" это тоже нормальное явление. Ну, не понравилось мне, так может я вообще какая-нибудь не такая?
– Чушь не неси! Не такая она! – перебивает меня он. – То, что тебе плохо это моя вина.
– Да почему мне плохо-то? – попыталась достучаться я до него, но увидев, как он наклонил голову вперёд, словно бык на корриде, и сжал губы, поняла, что тут спорить бесполезно. – Мне мои вещи нужны, принеси, пожалуйста.
Отказать мне в просьбе он не мог, хоть и было видно, что оставлять меня одну даже на минуту он не хочет. А я воспользовалась его отсутствием, чтобы привести себя в порядок. Когда я переступила из кабины на пол, Тайгир тут же завернул меня в полотенце и прижал к себе.
– Прости. Я всё исправлю, я себя удержу. Больше плохо не будет. – Тихо говорит он мне на ухо, словно нас здесь кто-то может услышать. – Веришь?
– Верю. – Решаю не спорить с ним я, иначе я тут действительно до вечера пробуду.
– Поедем сегодня домой? – чуть расслабляется он, но всё равно, моего ответа ждёт напряжённо.
– Я тебе только сегодня швы сниму. Хоть пару дней, но нужно провести под наблюдением. – Останавливаю этого быстрого.
– Я и так тут уже лишнюю неделю провёл. И то, только потому что ты здесь. – Заявляет мне Тайгир.
– Чего? Ты неделю назад только в себя пришёл! – возмущаюсь я.
– Вот и говорю, что неделю лишнюю торчу. Дома отлежусь. – Наблюдает он за тем, как я одеваюсь, свои брюки он натянул за секунду.
– Ага, а то там бордель заждался! – вспомнила я.
– Всегда будут девки, готовые продавать себя, и те, кто за это будет платить. Но меня там явно не заждались. Я в нашей семье отвечаю за охрану, бойцов и силовое решение проблем. А весь бизнес, включая клуб с девками, на Амиране. – вдруг заулыбался он. – Не ревнуй. Я брезгливый, общими дырками не пользуюсь.
– А с чего ты взял, что я ревную? – прищурилась я.
– Потому что я тебя ревную. – Признаётся он, снова обезоруживая своей откровенностью.
– Теперь-то к чему? – намекаю я на то, что ну причин для ревности как бы нет, и он теперь это знает.
– Ко всему! А знаешь, тебе паранджа очень пойдёт. Хотя нет, там руки видно и глаза. Ты знаешь, что у тебя охрененные глаза? – смеётся Тайгир.
– Иди уже, Отелло! Душить себя не дам! – толкаю его в грудь.
– А вдруг тебе понравится? Я аккуратно. – Улыбается котяра, но быстро меняет тему. – Может, ты всё же сегодня не будешь уже работать? Давай я с Алиной поговорю. Ну, можешь же ты себя плохо почувствовать?
– Ты ещё всем о причине моего недомогания расскажи. – Отвечаю, выходя из душевой и замираю на пороге.
В комнате стоит Амиран, видно он недавно зашёл. Увидев нас, он ехидно заулыбался, скосив глаза в сторону постели. С весьма красноречивыми пятнами на простыне. Захотелось взвыть, вот меньше всего я хотела, чтобы он об этом знал. И надо же так!
– Ты что-то хотел, Амиран? – загораживает меня собой Тайгир.
– Хотел тебе сказать, что мы зря тут друг на друга рычим. Но вижу, вы и сами уже "поговорили", – выделил он последнее слово. – Так что новость не актуальна.
– А ты откуда узнал!? – высказал и моё удивление тоже Тайгир.
– Данные медкомиссии при приёме на работу есть в личном деле сотрудников. – Разводит он руками.
– Это закрытая информация! Каким образом вы могли получить мое личное дело? – не сдержалась я.
– Оксана, у меня есть маленький сын, уверен, ты с ним скоро познакомишься. Он очень любит один мультфильм. Так вот там один герой говорит замечательные слова: "Слышал про золотое правило? У кого есть золото, тот правила и устанавливает". – Смеётся уже Амиран.
– И чего ты такой довольный и радостный? Что смог подкупить кого-то и влезть в документы? – спрашивает Тайгир, но уже без прежней злости и готовности к конфликту с братом.
– Твой брат мне сегодня сказал, что нельзя не сумевшей сохранить даже себя женщине доверять будущее своей семьи. А теперь, получается, что я доказала надёжность самой себя, как хранилища. Так? – припомнила я разговор на подоконнике.
– Надёжнее, чем Форт Нокс. Но вы с вкладом не торопитесь, чтоб дивиденды раньше свадьбы не получить! Тайгир, чувства чувствами, но ребёнок должен появиться в законном браке, чтоб сразу понимал принадлежность к семье! – посоветовал Амиран.
– Ты не о моих дивидендах думай, ты лучше калым готовь. Там ещё и Агиров себя родственником объявил. – Усмехается Тайгир. И самодовольство в его голосе можно распознать особо не напрягаясь. – Свадьба, о которой ты так печёшься, тебе влетит в хорошую копеечку.
– А можно немножко уточнить. Свадьба твоя, как я понимаю. А с кем? – кручу в руках футляр, внутри которого скальпель, чтобы успокоиться.
– С тобой. Ксан, ты чего? Решили же всё. – Удивляется Тайгир.
– Да? С кем решили? Я согласилась? По-моему, решили вы с твоим братом. А моим мнением никто и не интересовался. – Напоминаю ему.
– Подожди. Ты меня приняла, поехать со мной в мой дом согласилась… То есть, я понял, что свадьба вопрос решённый. – Перечисляет Тайгир. – А ты себе меня рядом с тобой в каком качестве представляла? Чего-то временного и не обязательного?
– Я не рассматривала этот вопрос так. – Призналась я. – Но всё, тобой перечисленное, не даёт тебе права решать за меня. Если бы я сейчас не влезла, ты бы, наверное, и дату уже назначил бы. А что ещё решишь за меня? За что следующее возьмёшься? Друзей, работу?
– Ну, работа у тебя и вправду для женщины не очень. – Влез Амиран.
– Что? Я к этой работе пришла раньше, чем вообще услышала вашу фамилию. И выбрала я её не просто так. А вам обоим рекомендую вспомнить, что у меня есть своё мнение, и своя жизнь. И только я имею право принимать решения, эту жизнь меняющие! – я пулей вылетела из палаты.
Меня просто выбешивал Амиран! И то, что Тайгир поступал ровно точно также, меня настораживало. Но рабочие дела быстро закрутили и не позволили заняться самокопанием. Пока в мой кабинет не зашёл Тайгир.
– Мне обещали сегодня снять швы и отпустить домой. – Говорит он, садясь на корточки рядом с креслом.
– Речь была только про швы. – Отказываюсь идти на уступки я. – После снятия швов, необходимо наблюдение…
– Во и понаблюдаешь. Сама и дома. Ну, в самом деле, я ни с одним ранением столько не отлеживался. Даже когда отец спину полосовал в детстве, день на третий-четвёртый уже на тренировки шёл. – Разворачивает он кресло так, что я оказываюсь к нему лицом. – Хоть и делать толком ничего не мог. У тебя сегодня ничего, кроме снятия моих швов, нет, завтра выходной. Поехали домой?
Он утыкается лицом мне в колени, и желание спорить пропадает. Тем более, что он напомнил о зверствах своего папаши, а у меня его спина перед глазами.
– Злишься ещё? – поднимает он голову и улыбается.
– А как не злиться? – пытаюсь объяснить я. – То чем я занимаюсь, моя работа, это часть моей жизни, большая её часть. А вы так легко и просто всё перечёркиваете! Обесцениваете разом и мою учёбу, и мои старания. Весь путь к тому, что я могу и умею сейчас.
– Как я могу обесценить твои умения и знания, твой опыт, если выжил благодаря им? – один вопрос, а я не знаю что ответить.
– Но Амиран сказал, – начинаю я.
– И что? Мало ли что сказал или говорил брат? Ты же не с ним жить собираешься. Так зачем его слушаешь? – улыбается Тайгир. – Так, что? Отпустит меня строгий доктор домой?
– После снятия швов никаких физических нагрузок. – Мстительно предупреждаю я.
– Хорошо. – Подозрительно быстро и покладисто соглашается Тайгир.
Швы я снимаю быстро, никаких осложнений нет. Обрабатывала дольше, чем снимала. А вот переодеться мне не дали, прямо как есть, в рабочей форме, так и унесли в лифт для персонала, который опускался прямо на парковку.
– Я же сказала, что никаких нагрузок. – Замерла я у него на руках.
Начну вырываться, ещё поврежу или ударю случайно по едва зажившей ране.
– Ну, так я не в зал же пошёл, железо тягать. И не с бойцами на тренировки, пыль из татами выбивать. – Ухмыляется этот кошак. – А собственную жену на руках носить, это не нагрузки.
– Опять жена? – ловлю его на слове.
