Текст книги "Ишма. Всадница Смерти. Хроники Эпохи Взлета (СИ)"

Автор книги: Дина Полоскова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

Глава X

О боже, я и ты -

Тени у воды…

Шли дорогою мечты -

И вот, мы сохнем, как цветы…

(Агата Кристи)

Дарс Оскар Райан сделал большой глоток воды, и продолжил:

– Как минимум, нужно несколько эскадр.

Адмирал флота ВССС, дарс Марк Тит, нахмурился.

– Несколько эскадр, значит. Целая орбитальная станция…

Дарс Ксандро Велимиро, который тоже был здесь – спешно прилетел, как получил послание из Магелланового Облака, и сразу на совещание, которое длилось уже несколько часов, кашлянул, привлекая внимание:

– Предлагаю задействовать эскадру, приписанную Академии.

Вице-адмирал, дарс Грегори Матчелл, не выдержал:

– Несколько боевых эскадр… Вы в своем уме?

Его поддержали другие, кто хотел высказаться на этот счет уже давно, но не хотел быть первым:

– Зачем нам межгалактические осложнения? Из-за нескольких человек? Давайте трезво смотреть на вещи.

Дарс Райан оскалился:

– Нескольких человек? Только в числе последней флотилии захвачено триста пассажиров, включая экипаж. За последний год на границе с Магеллановым Облаком не вышли в расчетные точки крейсер "Аристотель" и пассажирский лайнер "Громкий смех". Это еще тысяча человек!

– Вот именно, триста. Даже и тысяча. А пять боевых эскадр, которые вы требуете для их освобождения, врывающиеся на территорию нагов, с которыми, между прочим, у нас и без того шаткое межгалактическое соглашение, будут означать только одно: войну.

– И не планетарных масштабов, а межгалактических.

– Технологии нагов и инсектов…

То, что ответил вице-адмиралу дарс Райан, что он лично пообещал сделать ему и всем присутствующим, не подлежит печатному слову. После такого контр-адмиралами не остаются. Разжалуются обычно в полковники, и это в лучшем случае.

– Подождите, дарс Райан, не горячитесь. И ты, Грегори, остынь. Все мы на взводе. Но мы сейчас должны принять оптимальное решение, понимаете? Вот. И конфликта нужно избежать, и людей освободить.

– Захвачено несколько героев войны.

– Да это мы в курсе. Там помимо них военных тоже хватает. Эта девочка, Всадница, которая передала послание, если я не ошибаюсь, твоя ученица, Оскар?

– Нет, – дарс Райан покачал головой. – Я не взял ба… девку, я имею ввиду, в Филиал. Сказал – не раньше, чем капитан-лейтенанта получишь. Думал – слетит с нее дурь, контракт отработает, замуж выйдет. Как все нормальные бабы. А она вон как уперлась. Война эта еще… Дослужилась-таки до капитан-лейтенанта.

Ксандро Велимиро добавил:

– Сама, между прочим, на разведку вызвалась. Говорит, успею до назначения. Я-то ей сразу сказал: вступай в должность!

– Успела…

Ксандро локти готов был кусать с досады. Ему, используя кое-какие связи, практически ничего не стоило направить спасателей по ложному пути. Еще и Ралова, чтобы лично присмотрел за "спасением" героической дряни. Но проклятая девчонка и из Магелланова Облака умудрилась ему насолить. Передала точные координаты орбитальной станции напавших на флотилию нагов. Еще и Рикону Цхинг Фун, за чью голову полагается солидное вознаграждение, а военному человеку – никогда не лишняя пара звезд, нашла.

Адмирал флота, не смотря на солидный военный опыт, был впечатлен. Значит, Кроули и Белый… Лично он ребят не встречал, так, натыкался на эти имена в сводках военных новостей. Значит, сумели выжить у нагов, и еще координаты станции слить умудрились. Если доживут до прибытия помощи – представить к наградам. Впрочем, о чем он. Ребят наверняка уже нет в живых. Значит, посмертно. Сдать станцию нагов, которые похищают людей, в деталях объяснить принцип действия ловушки… Он знал, что Совет Альянса в это время связывается с правительством Магелланового Облака. Дипломатических осложнений с нагами и инсектами никому не хотелось. Но, похоже, не избежать.

Входящий сигнал орма заставил его нахмуриться. Вызывали с самого верха. Наверно, договорились с нагами. Присутствующие замолчали, ожидая решения.

– Значит, так, – вернулся к разговору дарс Марк Тит, – со своей стороны разрешается направить одну эскадру. Подстрахуемся десятком призраков. Наги выразили благодарность за сигнал и координаты. Они, оказываются, эту шайку-лейку сами ищут. Так что наши ребята там нужны больше для подстраховки. И чтобы спасенных забрать. Если кто-то останется.

Никто не нашелся, что сказать по этому поводу. В то, что удастся спасти хоть одного человека, никто не верил. Потому что имя Риконы Цхинг Фун, как и список последствий ее опытов, хорошо знали все. Даже если кто-то остался в живых, вряд ли они остались людьми. Гуманоидами.

Дарс Оскар Райан вызвался командовать спасательной эскадрой. На дорогу туда уйдет как минимум неделя. Хотя может и удастся выиграть день-два. Он сделает все, от него зависящее. Дарси Кроули… Хотели служить во внешней разведке, вот, получите. Хотя, может, еще не все потеряно. Держись, девочка.

Ксандро Велимиро вызвался помогать бывшему начальнику. Причин, чтобы отказать Велимиро, особенно при стольких свидетелях, не нашлось. Полковника приписали к одному из пяти крейсеров. Ксандро остался довольным, правда, вида не подал. Ему надо было изобразить как можно правдоподобнее искреннее стремление спасти пленников и потенциальную служащую. Оно и конец проклятым слухам поможет положить. А то на флоте уже чуть ли не анекдоты сочиняют – про старого мерина, что вздумал оседлать свою Всадницу, и что из этого вышло… Конечно, в лицо ему никто ничего не говорил, да и распространители подобной мерзости были более чем осторожны. В армии вообще с вольнодумием строго. И с очернением имени того, кто чином повыше – тоже. Но пару раз тревожные звоночки были, и это не радовало дарса Велимиро. Значит, лучше действиями показать, что у него к девчонке – ничего личного. Если уж идея с направлением спасательной операции по ложному пути сорвалась.

Не прокатило. Ну и пусть с ней.

Ралов должен раньше до нее добраться. Или до того, что от нее осталось. В любом случае, он все-таки гений, что отправил Ралова вперед. Сообщить ему координаты, когда тот уже на полпути – нет ничего легче. А самому изображать бурную деятельность в рамках спасательной эскадры…

***

– Кто будет следующий…

– Не все ли равно, – Ишма пожала плечами.

– По-моему, понятно, кто, – Май Полонски попробовал улыбнуться. Улыбка вышла немного виноватой.

Ишма смотрела на профессора, верила и не верила. Сколько дней прошло с их полета на "Гордости Фикса"? Ну ладно, может и недель. Но разве может крепкий, импозантный, между прочим, еще очень даже привлекательный для противоположного пола мужчина превратиться в настоящего старика, развалину, пускающую слюни?

Видимо, те же мысли посетили и Назара, потому что он как-то торопливо сказал:

– Это еще почему, док? Никто не знает, что придет на ум сумасшедшей стерве Цхинг Фун.

Ишма досадливо поморщилась. Она то и дело забывала о том, что Рикона – родная сестра Риммы. Даже удивительное внешнее сходство не мешало ей время от времени забывать.

Может, потому, что Римма… Даже в своей строгости, даже когда сутками не поднимала глаз от микроскопа, она была… Живая, что ли? Даже когда изо всех сил старалась сдерживать смех – Ишма знала, что ученая любила посмеяться – и отчитывала Ишму за какую-то провинность. Точно. В тот день они устроили настоящие гонки на самодвижущихся платформах, летали на них по всему кораблю. Дело в том, что на одной аграрной луне они загрузили в "Персефону" несколько ящиков самых настоящих, ароматных и сладких яблок. Что после опротивевшего всем прессованного белка и каши, то есть размоченной в воде муки коричневатого цвета – Римма утверждала, что там все необходимые витамины и минералы – показалось просто манной небесной. И вот, теперь, на самодвижущихся платформах они гоняли друг за другом, отбирали "трофеи". Ишма спасалась, кажется, от капитана, и решила спрятаться в лаборатории. Судя по тому, что Ри была единственной, кто отказался принимать участие в игре – у нее никак не получался опыт – это была не самая лучшая идея. Она не успела захлопнуть за собой дверь, и вот они со стером Эддаром закружились между скопищ каких-то пробирок, кристаллов, колб, приборов. Ишма до сих пор помнила, как предательски задрожал микроскоп, и что высказала им в сердцах Римма. Если бы Ишме сказали, что стер Эддар умеет вот так глупо хихикать в кулак, краснея при этом как мальчишка, переминаясь с ноги на ногу и одновременно заверяя своего старшего научного сотрудника, что больше никогда, ни разу, ни в жизни, вообще ни за какие коврижки, тьфу, яблоки и так далее… Она бы рассмеялась в лицо этому человеку! Но даже в гневе, в строгости, Римма была живой, настоящей.

А вот когда Ишма смотрела на Рикону, ей иногда казалось, что она имеет дело с роботом. Нет, у Риконы не было механических ноток в голосе, временами она двигалась дергано, хаотично, ее тон бывал как спокойным, так и взволнованным, умиротворенным и раздражительным. Да ее голос мог быть даже усталым и добрым! Но, черт возьми, как Ишма ни старалась, она не видела в этом ничего человеческого! Хоть сама Ишма и была в некотором роде социопатом, хоть ей были по большому счету непонятны и неинтересны игры, в которые играли люди, но все же рядом с Риконой она вынуждена была признать, что тоже была живой. Как ни пыталась подавить в себе эту жизнь, скрыть от окружающих.

Рикона же одновременно была здесь и не здесь. Как будто наблюдала за миром, лежащим под стеклянным колпаком, и просто по какой-то нелепой ошибке сама находилась под ним же. Как будто одновременно присутствовала и отсутствовала здесь. Как будто ее не было и в то же время она была. Ишма сама видела, когда ее проводили мимо, в приоткрытую дверь одного из отсеков, как ласково Рикона разговаривала с ребенком, сжимавшим неловкими пальчиками желтую резиновую уточку. Рикона терпеливо объясняла ему, что больно не будет, что это как комарик укусит. Как, он, такой большой мальчик, и не знает, как кусает комарик? Ну, так тетя Ри сейчас покажет… На полном серьезе Рикона объясняла малышу, что для того опыта, который она собирается ставить, ей совершенно не нужно, чтобы ему было больно. Поэтому процедура будет даже приятной… Ишма поняла тогда, что если бы в контексте опыта Риконе нужно было, чтобы ребенок страдал, она бы без зазрения совести могла бы сдирать с него кожу.

Или вот вчера. Ишма задержалась "на процедурах". В камеру, которая один в один напоминала больничную белоснежную палату на среднестатистической планете, ее вели поздно вечером, после "отбоя", то есть сигнала к ночному сну. Каково же было удивление Ишмы, когда она увидела, как тот самый мужчина, которого она видела во время захвата "Гордости Фикса", он, кажется, управлял тем чертовым астероидом, несет на руках Рикону, прижимая ее к груди, как самое большое сокровище в своей жизни. При этом он хрипло шептал:

– Ну как так можно, Ри, милая, меня не было всего три дня, и ты все это время просидела в лаборатории. Посмотри, на кого похожа теперь моя девочка – вся исхудала, смотреть страшно. Я не спрашиваю, ела ли ты, но ты хотя бы пила?

– Инъекции, – шепчет в ответ Рикона, обнимая мужчину за шею, и беспомощно добавляет. – Ах, Тагир, как же я устала…

– Смотри, привяжу, – шутливо хмурит брови этот самый Тагир, – Будешь знать… Будешь валяться в кровати и есть, пока на человека опять не станешь похожа!

– Улетишь на неделю, – улыбается ему Рикона, – А кто отвязывать будет? Тагир, понимаешь, я должна была, там не получается никак…

Видимо, Ишма не смогла справиться с удивлением, так и застыла посреди коридора с открытым ртом. Наги, сопровождавшие ее, по инерции проскользили немного вперед.

– Что надо? – хмуро, даже грубо рявкнул на нее Тагир, крепче прижимая к себе Рикону, как будто боялся, что любимая сейчас увлечется очередной "зверушкой" и опять забудет как следует пообедать.

– Что там? – тут же подала голос Рикона, повернулась, увидела Ишму. – А, это ты.

Сказала таким будничным тоном, как будто они встретились если не в супермаркете за покупками, то хотя бы в условиях стандартной больницы.

– Ты что-то хотела? – спросила Рикона очень знакомым Ишме голосом, со знакомыми же участливыми нотками.

Девушка изо всех сил затрясла головой, отгоняя deja vu.

– Что с тобой? – Рикона как будто даже взволновалась, выбралась из смуглых крепких рук, заглянула Ишме в глаза, проверила пульс.

– Все в порядке, – усмехнулась Ишма, – Просто я это уже видела. Эту же картинку. Только с блондином в главной роли.

Тагир посмотрел на нее так нехорошо, что в другой ситуации Ишма, возможно, на всякий случай неделю засыпала бы, сжимая бейсбольную биту в одной руке и ятаган Урук-Хая – в другой, до кучи к ее обычному набору. Но сейчас – ну, что он ей сделает? Не смешите. Настоящее чудовище стоит рядом с ним, в белом халате, пульс считает.

– С блондином? Вот как, – чудовище сосредоточилось. – Значит, к симптоматике добавились галлюцинации. Ага, вот что тогда…

– Какие галлюцинации, – Ишма опять усмехнулась, как будто для нее в порядке вещей было общаться на короткой ноге с маньяками, – Римму Дем точно также из лаборатории выносил на моей памяти. И не раз.

– Римму? – Рикона слегка опешила.

– Римму. Сестру вашу. – Ишма немного запнулась, думала, как обратиться к чокнутой ученой – на "ты" или на "вы". Вроде и церемониться с мразью не хотелось, но в последний момент подумала, что не так эта мразь ей близка, чтобы "ты" ей говорить. Велика честь. Тут же удивилась, как ее вообще может интересовать такая тупость, как этикетные нормы, в такой-то момент. Не иначе, как ее Кшетти укусила.

– Вот как? Ты знакома с Риммой? Нужно будет ознакомиться с этим феноменом поближе, – пробормотала она, повиснув на руке Тагира. – Пошли, милый, – проворковала Рикона, тут же забывая об Ишме.

Тагира не пришлось уговаривать. Он подхватил хрупкую высокую фигурку на руки и широкими шагами направился дальше по коридору.

Ишма пошла дальше в глубокой задумчивости.

Причем наги, сопровождавшие ее, ощутимо напряглись. Еще бы. Мало она им тоже крови здесь попила, так оказывается, еще кое-какую ценность для их хозяйки представляет. Ишма готова была поклясться, что если бы не эта случайная встреча с Риконой, эта парочка постаралась бы ей отомстить за убитых братьев и сестер. Слишком уж неприкрытой ненавистью горели их глаза со змеиными вертикальными зрачками. Если и не обескровили бы, то уж точно не отказали себе в удовольствии "поиграть" с ее запястьями. Точнее, с венами на них.

Сейчас, слушая Назара и профессора, Ишма изо всех сил старалась вникать в разговор, нить которого то и дело ускользала от нее. О чем они говорят? Неужели о шахматах? А Назар что, умеет играть? Впрочем, какая разница. Не все ли равно. Нет, лучше послушать. Так проще отвлечься от мыслей Романе и Кшетти.

Их вылазка в радиорубку дала им возможность выиграть три или четыре дня, Ишма точно не помнила. Назар был прав. Но и она была права, когда не верила, что помощь придет. Кто сюда сунется? Одно хорошо: она успела передать дарсу Райану, что это не Римма. По большому счету миссия Ишмы могла считаться выполненной. За исключением одного.

Вчера, оказавшись так близко к Риконе, когда ученая сняла с нее силовые наручники, чтобы проверить пульс, она могла быстро ударить. Ишма знала, куда бить, чтоб наверняка. И не ударила. Растерялась. А потом было поздно. Когда еще выдастся такая возможность? Наверно, уже никогда. Она провалила задание. Пусть прямого приказа уничтожения Риконы Цхинг Фун не было, но тут и раздумывать не надо.

Ишма ошибалась. Следующая возможность пообщаться с Риконой уже подходила к двери их камеры.

– Ишшшма Кроули, – на пороге стояла светловолосая нагини.

– Ну вот, а вы спорили, кто следующий, – Ишма ободряюще улыбнулась профессору и Назару.

– Я с ней.

– Нас-с-счет вас-с-с рас-с-споряжений не было.

– Есть правило: один человек может сопровождать другого. В загон.

Что такое, майор? Мне показалось, или Ваш голос дрогнул? Не может быть, чтобы Вы, Всадник Смерти дорожили своей жизнью. Никогда не поверю. Тут дело в другом. Я все-таки дорога Вам? Вы желаете мне счастья? Что ж. Это приятно слышать. Это важно знать. Спасибо, майор.

– Мисс-с-с Кроули с-следует не в загон, – очаровательное личико нагини скривилось. Видимо, ей бы очень хотелось, чтобы эта маленькая человечка страдала, и как можно сильнее. Как и этот наглый теплокровный. Но всему свое время.

– С-с ней хочет побес-с-седовать мисс-с-с Цхинг Фун.

Побеседовать? Вот как?

– Возможно, я узнаю что-то о Кшетти… И Роме, – тихо сказала Ишма и выскользнула из камеры следом за нагини.

Может, и вправду ей удастся что-то узнать. К своему удивлению, Ишма призналась себе, что за Кшетти она почему-то переживает даже больше, чем за Романа. Все-таки он сильный. Намного сильнее даже, чем выглядит. А она… Ку… То есть Кшетти… Такая слабая, беспомощная. Она, верно, и не предполагала, что на свете вообще бывает такое. Сама рассказывала, что книги, голографические фильмы – все, что она читала, смотрела, слушала, все проходило строгую цензуру. Чтобы не дай бог не развратить ребенка и не повредить его психику…

Как она, интересно, а?

За размышлениями Ишма не заметила, как они подошли к кабинету Риконы. В этой части лаборатории Ишме бывать не приходилось.

– К Вам мисс Кроули.

– Проводите, будьте добры, – спокойный голос Риммы. То есть, конечно, Риконы. Прозвучал так, как будто Ишма пришла на консультацию в обычный научный центр. Обставленный с уютом, в светлых тонах, кабинет. Кабинет как кабинет. И в женщине в белом халате с трубкой стетоскопа, обвитого вокруг длинной изящной шеи, не было ничего особенного. Объявленный вне закона ученый? Что Вы, не смешите. Скорее, это детский врач.

– Ты свободна, Сшсола.

Нагини что-то прошипела в ответ на своем, и, мелькнув в проеме двери хвостом, исчезла.

– Садись, Ишма. Хочешь сока или молока? Судя по твоим анализам, наверно все же лучше молока.

Ишма оторопела разглядывала Рикону. С сумасшедшей ученой ее разделяла какая-то пара метров. Руки на этот раз не скованы наручниками. Вмиг девушка забыла, как сильно кружилась голова, какую слабость она ощущала в теле – особенно, с тех пор, как увели Кшетти… и Романа. В Ишме как что-то надломилось. В очередной раз. Больше она не видела смысла жить и бороться.

Но сейчас, глядя на открытую шею Риконы, в то время как та отвернулась, чтобы достать из небольшой холодильной камеры бутыль с молоком, Ишма ощутила небывалый прилив сил. В кровь девушки привычно выбросился адреналин, и на принятие решения, и на его исполнение у нее ушла какая-то доля секунды.

Ишма прыгнула, зная, что не пройдет и мига, как она перебьет позвонки на шее Риконы, раздробит в пыль весь верхний отдел позвоночника. Всадников Смерти очень хорошо готовят.

Ее восприятие замедлилось, как всегда случалось, когда ей приходилось убивать. Но раньше она убивала на войне, сейчас предстояло убить в небольшом, уютном, со вкусом обставленном кабинете одного из самых опасных ученых галактики. Птицей она взлетела над полом, но в момент, когда хрящи пальцев должны были с силой ударить ученую по обнаженной шее, какая-то воздушная волна, непонятно откуда взявшаяся, унесла девушку в сторону.

В следующую секунду оказалось, что никакая это не волна, а вполне ощутимое нечто. И вот теперь это нечто рвало ее зубами и когтями. К счастью, Рикона обернулась со стаканом молока, который поставила на стол, с некоторым изумлением наблюдала за неожиданной – или ожидаемой – сценой, и через пару секунд дала команду:

– Отбой.

В тот же миг клыкастое и когтистое нечто взлетело с груди Ишмы и оказалось на столе Риконы. При ближайшем рассмотрении оно оказалось огненно-рыжим гибридом крысы и летучей лисы с Вестера, только почему-то со змеиным хвостом. Мгновение – и животное сменило окраску, сливаясь по цвету с приборами на столе.

– Пей молоко, Ишма, – улыбнулась Рикона. – И чувствуй себя как дома.

Ишма потрясенно хлопала глазами, а потом перевела внимание на разодранную в клочья кожу на правом плече. Первый шок прошел, и на девушку обрушилась боль.

– Ах, это, – истолковала по-своему ее замешательство Рикона. – Сейчас. Потерпи. Так, что тут у нас? Вот так будет лучше, – полюбовалась она результатом своих рук, закончив с повязкой.

– Извини, что так получилось, – вполне искренне сказала Рикона. – Просто поверь: ты не сможешь причинить мне вред в моей лаборатории, так что давай, может, перейдем сразу к делу, если ты не против?

Крыса-лиса на столе не сводила маленьких злобных глазок с Ишмы. Всадница перевела взгляд, пригляделась, и насчитала еще как минимум трех подобных тварей – одна, темно-коричневая, выглядывала из-под стола, одна сидела на подоконнике, слившись цветом с персиковой шторой, одна смотрела с потолка – непонятно, чем она за него держалась.

Еще повезло, что атаковала только одна из них, подумала девушка.

– Не обижайся на сербеаек, в них на генетическом уровне заложена программа защищать меня, – пожала плечами Рикона. – А по скорости реакции им нет равных даже в рамках этой галактики. Кстати, они ядовиты. Если бы я не наложила повязку с антидотом, жить бы тебе оставалось меньше минуты.

Ишма подумала, и решила, что не стоит спешить с благодарностью.

– Сербеайки? – переспросила она.

Рикона кивнула.

– Да, весьма любопытный и удачный генетический эксперимент.

– Вы говорили что-то про перейти к делу?

– Да, конечно. – Рикона откинулась на спинку кресла. – Расскажи, пожалуйста, о Римме.

– О Римме? – Ишма слегка опешила.

– Да, пожалуйста, – повторила просьбу Рикона. – Как она? Где она живет, как чувствует себя, что вообще нового в ее жизни? В общем, все, что знаешь.

Ишму вопрос поставил в тупик. С какой стати Риконе интересоваться сестрой.

Рикона, увидев некоторое замешательство на лице Всадницы, поспешила развеять ее сомнения.

– Ты поняла уже, или и раньше знала, что Римма моя сестра. Я же настолько увлеклась работой, что ничего и не знаю о ней. Даже, не поверишь, не слежу за новостями.

– Поверю, – хмуро буркнула Ишма. Как же, не следишь. Когда тебе? Поди измывательства над людьми занимают все свободное время…

– Ну, так как?

– Я не знаю, с чего начать. Я же не знаю, что именно вы знаете, а что нет.

– Чтоб тебе не соврать, мы не виделись с сестрой больше двадцати лет. Так что начни с чего угодно. Она, кажется, собиралась поступать куда-то в космическую зоологию?

– Она и стала космическим зоологом, – кивнула Ишма, – Точнее, доктором наук космической орнитологии.

Рикона удовлетворенно кивнула. Ученая по-прежнему ничего не чувствовала. Но ведь интересно, как сложилась жизнь у сестры, тем более что они близнецы. И эта девчонка… она, оказывается, связана с ее прошлой жизнью. Может рассказать о Римме. Интересно же. Вообще, "интересно" было категорическим императивом существования Риконы. Тем самым моторчиком, который толкал ее к новым опытам, экспериментам, открытиям. Ей действительно было важно и интересно. От природы Рикона оказалась очень любопытной. И любопытство ее, помноженное на гениальные способности, а еще на результат купирования эмпатии к своему биологическому виду давало грандиозные, с точки зрения науки, результаты. А то, что для ее исследований необходимо было использование биоматериала… Так Рикона искренне не видела в этом проблемы. Это необходимый расходный материал, который приведет ее к новым открытиям, новым знаниям. Интересно же!

– Значит, орнитолог, – она удовлетворенно кивнула.

– Еще она вышла замуж, – пожала плечами Ишма, которая не знала, что еще может быть интересно ученой. – Летает с мужем. Кстати, родила тройню.

– Тройню? Вот как? – Рикона задумалась.

Рикона вовсе не была жестокой. В обычном понимании этого слова. Или она была жестокой настолько, что не ощущала, не видела, не понимала собственной жестокости. Она понимала одно: глупо судить гений стандартами обычного человека. Глупо пытаться притормозить моторчик, приглушить любопытство, тратить свою жизнь на что-то еще, кроме самого главного, высшего интереса.

Римма – дура, если плюнула на свой моторчик. Рикона хорошо помнит, что он у нее тоже был. И на что потратила свой пусть не гений, но талант? На мужа с пеленками? Вот уж спасибо.

– Значит, вышла замуж? Римма. Надо же. Совершенно несерьезно.

– Но вы и сами…

– Если ты про Тагира, то у нас взаимовыгодный тандем, – улыбнулась Рикона. – Мы полезны друг другу. В том числе, для здоровья, – ученая пожала плечами. – Почему нет. Он не мешает мне, я ему.

– Римма потрясающая! – внезапно вырвалось из груди Ишмы. – Она добрая, веселая, живая. Любит посмеяться, и мужа своего тоже очень любит. Дем выносит ее из лаборатории, также как вас – этот Тагир. Римма часто увлекается опытами, экспериментами, исследованиями. Но она никогда никого не мучила, не убивала. Она за гуманные методы исследования. Она говорит, что если современные компьютеры с удовольствием предоставят необходимые данные, зачем сознательно идти на жестокость? Это глупо! Римма никогда и никому не причинит боль, ее все любят! Любят люди, любят животные. Она может делать десять дел одновременно, и, хоть и говорит, что любит только науку, веселиться тоже умеет. И постоянно попадает в какие-то переделки и приключения! И всегда, слышите, всегда, выходит победительницей, из самых сложных ситуаций! Понимаете, всегда! Потому что добро всегда побеждает зло!

Ишма зло выдохнула и поджала губы. Она отчаянно злилась сейчас на этот абсолютный абсурд ситуации, на безвыходность, которая ожидает ее и ее друзей, на то, что не может ничего сделать, ничем помочь ни Кшетти, ни Роману. На эту самую ученую, умную, красивую, бесчеловечную. Как глупо пытаться воззвать к ее совести, к ее чувствам. И слова она выбрала для этого тоже глупые. Но она Всадница. Солдат. Воин. Ее не учили красиво говорить. Ее учили убивать.

Рикона с любопытством слушала Ишму. Ей показалось, или девчонка еще интереснее, чем ожидалось? С Риммой все понятно, не стоило и тратить время. Но эта маленькая Всадница, похоже, может представлять интерес для науки.

Для того, чтобы убедиться в своих предположениях, надо взять у нее каплю крови на анализ, затем сопоставить результаты с таблицами, полученными от нагов… Но Рикона была почти уверена.

– Ты позволишь? – жестом она попросила Ишму вытянуть руку.

Девушка послушалась, устало наблюдая, как тонкая металлическая игла пронзает подушечку безымянного пальца, а затем полученный результат Рикона помещает в цилиндр на столе, отдаленно напоминающий микроскоп.

– Может, у тебя есть ко мне какие-то вопросы, Ишма? Задавай, я готова ответить. Ты же ответила на мои, – ученая склонилась над микроскопом.

– Рома… Роман говорил, что вы ставите эксперименты по биотрансформации.

Этим вопросом Ишма надеялась убить двоих зайцев. Во-первых, узнать что-нибудь о Веселове и Кшетти. Во-вторых, узнать подробнее, что их всех ждет. Может, если знать, в нужный момент не будет так страшно, удастся сохранить самообладание, не поддаться эмоциям. Просто не опозориться, наконец, под безразлично-заинтересованным взглядом знакомых раскосых глаз.

Рикона вполне поняла намек девушки. И ничего не имела против того, чтобы пообщаться. Тем более что Ишма совершенно не отвлекала ее сейчас от главного.

– Как же, помню, помню, Роман Веселов. Захочешь – навестишь потом своих друзей в загоне.

– Они…

– Живы, да, и ты их даже узнаешь. Пока далеко до полной трансформации тел. К тому же, что касается твоих друзей, у меня немного другие планы. Попытаюсь синтезировать общую составляющую тканевого покрова и добиться частичной трансформации – только лишь верхних конечностей. Хорошо, если получится сразу. Но знаешь, материал некачественный, – посетовала она Ишме. – К сожалению, образцы очень истощены. Так что скорее всего… Но думаю, ты успеешь их увидеть.

Успеет. Это главное.

– Так-так, – Рикона удовлетворенно посмотрела на Ишму. – В точности, как я и предполагала. Ты действительно интересный экземпляр. Видишь ли, биоматрица – совершенно особенное изобретение. Я бы даже сказала – революционное. Никогда бы не подумала, что с ее помощью можно добиться полной трансформации протоплазмы. То есть тела, – она улыбнулась.

Ишма вспомнила запись.

Гигантское существо, похожее на птицу с человеческими глазами, рвет когтями плоть буйвола, заглатывая целыми кусками мясо еще живой жертвы. Вот что значит, полная трансформация.

– Трансформация – и есть ваша цель?

– Только лишь трансформация – нет, – покачала плечами ученая. – Я хочу добиться двустороннего процесса. Чтобы туда и обратно. И безболезненно. И без абсолютного умственного помешательства, – она поморщилась. Знаешь, как в детских сказках про оборотней?

– Мне в детстве не рассказывали сказок.

– Ах да, ты же с Зиккурата. Тогда слушай: сама по себе биоматрица – это как еще один разум, подселяемый к человеку. К сожалению, формула не доработана, поэтому он неизбежно подчиняет основной разум. Раньше это происходило достаточно быстро, практически моментально. Сейчас – я же работаю над улучшением формулы – безумие наступает намного позже. Максимальный срок, по данным последних экспериментов, полгода. Дело в том, что вживление биоматрицы активирует основную черту характера, то есть, отравляющую жизнь эмоцию. Эмоцию, которую принято прятать в подвал, демонстрируя окружающим ухоженный, привлекательный фасад. За натянутыми улыбками человеческих существ скрывается ненависть… жестокость… страх… похоть… ну, и так далее. Основных этих отравляющих эмоций пять. И вот, при столкновении этого "подвала", а есть он абсолютно у каждого человека, с биоматрицей, так сказать, инновационным, идеальным интеллектуальным разумом, неизбежно сначала происходит гиперактивная фаза активации этой самой эмоции, а потом наступает безумие.

– А при чем здесь полная трансформация тела?

– Видишь ли, цель биоматрицы – максимально быстрая регенерация тканей для выживания в экстремальных условиях. То есть без частичной трансформации тут не обойтись. И надо бы держать ее под контролем, а вот не получается. При столкновении отравляющей эмоции с инновационной формулой неизбежно начинается черт знает что. Не буду утомлять тебя подробностями, но пять основных отравляющих жизнь эмоций мне вычислить удалось. Смотри на панель. Это:

Гнев (злость, ненависть, жестокость)

Гордость (раненая гордость, чувство собственной неполноценности)

Привязанность (желание, страсть, жадность, похоть)

Невежество (запутанность, тупость)

Зависть (ревность, паранойя, страх)

А вот дальше самое интересное: познакомившись с нагами, – Ишма поморщилась от упоминания хозяев Магелланового Облака, – я узнала, что не просто так вышла на эти основные эмоции.

– Биотехнологии нагов давно позволили выделить эти пять основоразрушающих ядов в формулы. Они, как сама понимаешь, в концентрате, действуют намного эффективнее того, что может предложить одиночный организм тела-ума. И в сочетании с моим открытием действуют на быструю телесную трансформацию. То, над чем я работаю сейчас – пытаюсь подобрать оптимальную дозу яда и усовершенствовать формулу биоматрицы, чтобы добиться заданного результата. Конечно, это постоянные расчеты, но и без экспериментов на биоматериале не обойтись. – Рикона почти виновата пожала плечами, как бы приглашая Ишму посетовать вместе с ней на возникающие на ее научном пути неудобства в виде необходимости задействования биоматериала.