Текст книги "Ишма. Всадница Смерти. Хроники Эпохи Взлета (СИ)"

Автор книги: Дина Полоскова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

Глава V

А тем, кто сам, добровольно,

Падает в ад

Добрые ангелы не причинят

Никакого вреда…

(Агата Кристи)

Тагир еле успевал за двумя нагами, демоны их раздери, вроде и ног нет, хвост только, а как быстро перемещаются! Наги, они до пояса – как люди, а ниже – змеиный хвост. Чем-то на сирен с Аломеи похожи – только хвост длинный, змеиный. Брр-р… Поначалу не по себе было даже от вида новых союзников. Но это до того, как он увидел результаты опытов Ри. После этого – зарекся вообще чему-то удивляться. И наги сразу показались вполне себе даже симпатичными. Только бы больше не ходить в загон.

Ри будет недовольна, конечно – Тагир так и видел нахмуренные брови ученой и головку со строгой высокой прической, укоризненно склоненную набок. Они все-таки успели эвакуировать добрую половину экипажа в спас-капсулах!

Но, с другой стороны, крейсер такого уровня, как "Гордость Системы Фикс" не каждый день удается заполучить! Два эсминца, два фрегата, четыре корвета… Корабль-матка… Клянусь, недурно!

Да и пленников все ж таки должно хватить для того, чтобы рассчитаться с нагами.

Широкий коридор, по которому спешили Тагир и наги, резко вильнул в сторону, и за поворотом глазам Тагира открылась не совсем приглядная картина: одна из нагинь, мать ее за ногу, не сдержалась! Блокировав длинным могучим хвостом тело своей жертвы, она жадно присосалась к тонкому женскому запястью. Кончик хвоста нагини мундштуком разместился во рту девицы, лишая ее возможности кричать. Впрочем, судя по закатившимся глазам, та была без сознания, наверно, от страха потеряла.

– Шая!…!…! – только и смог выдать Тагир. Не хватало еще, чтобы Стей и Сшит повелись на запах свежей крови и присоединились к пиршеству! Биоматериала итак немного, а тут еще отгоняй невоздержанных нагинь…

Наги, сопровождавшие его, гневно зашипели, выражая крайнее недовольство. Но Шая уже закончила с девчонкой – та безвольной куклой упала на каменный пол. Точно, без сознания.

– Я немнож-ж-жко, – прошипела она, довольно облизываясь раздвоенным языком, – Ри обещ-щ-щ-щала…

– Успеешь, – зло буркнул ей Тагир, – и вы тоже! – это уже сопровождающим. – В общий отсек ее! И пальцем не трогать! Сам проверю – до последней капли крови!

Наги недовольно переглянулись, но послушались.

Прозвучал входящий сигнал орма.

Что такое? Задержана еще одна группа? Из пяти человек? Так это же отлично! Сейчас каждый на счету, учитывая частичный срыв операции! Где они?

Перед Тагиром стояли – да, несмотря на многочисленные кровоподтеки и синяки, стояли пятеро. Трое мужчин, две женщины. Одну, рыженькую, поддерживает за талию блондин с разбитым лбом. И как очки умудрился сохранить?

Один из нагов, Шсшеисс, доложил:

– Особо опасны. Четверых убили, пока брали.

Четверых нагов?! Вот эти? Среди которых две женщины и один практически старик?! Ребят, вы наверно, шутите.

– В том-то и дело, что не до шшшуток. Мы нас-с-стаиваем, чтобы их отдали нам. С-с-с-сейчас же.

– Больше ничего не придумали? Сейчас же, как же. В отсек.

И, оглянувшись, добавил:

– Да получите вы свое, получите. По договоренности.

Где все-таки Ри?

Ри уже была в отсеке. Спешила проверить лично, что и как. Деловитая, внимательная, бегло оглядывает пленников, что-то зачитывает на браслет. Тагир, как всегда, засмотрелся на высокую хрупкую фигурку, длинную шею, подчеркнутую высокой строгой прической, пухлые губы.

– Значит так, – Ри отдавала распоряжения, не замечая его. – Это: в первый зал, это во второй, это… Пожалуй, что в первый. Так, нет, это сразу в третий, в четвертый… Это…

Вслед за Тагиром ввели последних задержанных.

Ри скосила глаза. Любопытно. Пожалуй, что в пятый зал. Много еще? Все? О, Тагир, как ты вовремя. Трогаемся.

***

База Ри была размещена на орбитальной станции. Технологии нагов позволили согнать вместе несколько небольших лун и поясок астероидов, помельче, расположив их по траекториям шестиугольника. Получилось довольно-таки уютно и в контексте безопасности надежно. Попробует кто-то сунуться – что ж… Примите наши самые искренние соболезнования. Оружие нагов – это не шутки. Жаль только, что его так мало. Ничего, еще добудем, а также своим обзаведемся – долго ли умеючи.

Лаборатория хорошая получилась… Удобная, вместительная. И загон… И еще места – завались.

Тагиру нужно сказать, что биоматериала маловато. Еле-еле с нагами рассчитаться… А еще новые экземпляры в лабораторию просто позарез как нужны. Хорошо, что бывший пират так предан. Хотя… бывших, как известно, не бывает.

И что, что на сегодняшний день уже целый заповедник подвергшихся биотрансформации? Еще нужны. Первые образцы редко бывают удачными.

Хорошо, что все они управляемы.

Вот только пока процесс неполный, незавершенный. Слишком мало биоматериала. Кроме того, на теплокровных существ есть заказ от нагов.

Хоть ты бар открывай, где вместо алкоголя – кровь разных групп, от теплокровных. Различных возрастов, пола… Склонностей… Хотя… Почему нет? На гуманоидную расу у нагов всегда есть заказ.

Вообще они очень интересно реагируют на теплую кровь. Феномен, с которым науке надлежало бы ознакомиться поближе.

Решено. Она затребует в лабораторию десять человек – поставщиков крови. И пятеро нагов, за которыми будет наблюдать. Или больше? Все-таки, прогресс, или регресс? Надо посмотреть. И убедиться лично. Интересно же!

Потом, кстати, их можно и в загон…

– Тагир? – пират вывел Ри из размышлений.

– Нужно десять человек в первую лабораторию, пятьдесят – во вторую, – перешла она сразу к делу. -Выбрать максимально здоровых.

– Помнишь компанию, которую выцепили последними?

– ?

– Завалили четырех нагов, пока сопротивлялись. Девятерых ранили. Ну, этих сама увидишь, когда будешь лечить. Серьезно покромсали, кстати.

– Вот как? – это интересно. – Мне нужно взглянуть на них. Скорее всего, их и возьму.

Тагир устремился за Ри по коридору. Нет, он, конечно, все понимает, но разве он не молодец? Так где же награда?

– Конечно, молодец. Подожди только пока. Вот разберемся – кого куда, тогда… Наги ждут, ты же знаешь, лучше их не провоцировать. Так где эти, которые с нагами справились?

– Следующая дверь.

Ри зашла в пятый отсек. У противоположной стены, прислонившись к ней спинами, сидели пятеро. Что ж. Говорите, четырех… А так и не скажешь. Двое крепких молодых мужчин, один постарше. Его – сразу в загон. Две женщины. Совсем молодые. Одна – явно военная. Значит, здоровая, в космосе доходягам не место. Вторая – и документы проверять не надо, аристократка. Значит, кровь должна быть чистой. А, пожалуй, оставлю себе обеих.

***

Нет, Ишма знала, что шансов у них не было, и все же… Все равно злилась. Злость позволяла отвлечься от боли. Рядом старалась сдерживать стоны Кшетти. Упрямая курица! Ну, кто просил тебя? До последнего предупреждали – не лезь. Был шанс уйти на спас-капсуле. Хотя… Неизвестно, успеют ли спасатели всех выловить… Может, эти же и переловят. А нет – так смерть от удушья. Правда, в спас-капсулах эта смерть продумана до мелочей. Когда запас воздуха подходит к концу, в кабину запускается специальный газ. Из разряда легких наркотических. И все, ничего тебя больше не беспокоит. Лежишь себе, мультики смотришь. А здесь…

По дороге в камеру Ишма видела девушку, безвольно бьющуюся в объятиях – если это можно так назвать – нага. Более отвратительное зрелище трудно себе представить. Обиднее всего, что без оружия остались.

Наги, осматривающие их, знали толк в разоружении, это точно. Извлекли даже ампулы в заколке, даже звезды с шеи – не повелись, что, мол, украшение. Правда, кое-что у Ишмы осталось… Но толку сейчас… Нет, как все-таки глупо получилось: полетела одна на разведку, в итоге сидят впятером на холодном черном полу. Профессор этот еще… Хотя он отважно дрался. Жаль только, что наги не осведомлены о его научных достижениях. Иначе, конечно, поддались бы. Хотя бы из уважения.

Назар… Ну, Назар есть Назар. Двое из убитых нагов были на его совести. От одного, кстати, он Ишму прикрыл. Еще двое – не надо гадать, на чьей. И сколько-то раненых. Все-таки, если убьют сейчас – как-то глупо получилось, мелко они уступают свои жизни.

Курица… Ведь знала, на что шла, так чего теперь стонешь? Впрочем… Ишма задумалась. Вот с ней самой все понятно – по сути, военное дело – это единственное занятие, куда она могла пойти. А эта… Несомненно, любящая и, что также немаловажно, богатая семья. Жизнь в достатке. Она, наверно, до сих пор не знала, что такое даже порезать палец – поди, росла в окружении слуг и домашних роботов-нянек. Образование, верховая езда… Свои лошади… Если бы жизнь Ишмы сложилась подобным образом, выбрала бы она, как Кшетти – высадку в самые объятия смерти? Да что там эту высадку – выбрала бы вообще военную жизнь? Летное Училище? Пилотирование? Пошла бы на войну? Ишма затруднялась с ответом. Да ну ее к черту вообще, думать о ней еще!

Роман… В его сторону Ишма старалась не смотреть. Космобиологу повезло меньше всех, если в их случае вообще уместно говорить о везении, но он держался.

Дверь плавно, бесшумно отъехала в сторону и в камеру вошли двое – смуглого коренастого мужчину Ишма видела до того, как их доставили сюда. По тому, как он распоряжался людьми и нагами, можно было сделать вывод, что он здесь главный. Или – правая рука главного. Военная жизнь научила Ишму безошибочно определять такие вещи.

Женщина же… В прошлый раз она была в скафандре, и у Ишмы не было шансов разглядеть ее как следует. Сейчас она даже была благодарна за силовые наручники, намертво держащие ее у стены. Не было бы их – могла бы и не сдержаться. И все испортить.

Потому что перед ней стояла Римма. Римма Цхинг Фун. Та самая.

Как будто только вышла из лаборатории на Персефоне. И как будто не было этих лет. Стройная, высокая, в белоснежном лабораторном халате. Внимательный прищур раскосых глаз, задумчивое выражение лица, чуть прикушенная нижняя губа. Она!

Римма нажала какую-то кнопку на браслете, и Ишму пронзила острая волна боли, которая тут же сменилась параличом. Находясь в полном сознании, она не могла пошевелить даже пальцем.

Римма достала плоский футляр с маленькими, от силы в сантиметр, шприцами. Подошла к каждому, втыкая иглу в сгиб локтя. Что она делает? Берет кровь на анализы?

– Нужно полное досье. На каждого.

– Старика в загон?

– Не решила еще. Что-то мне подсказывает… Точно, так и думала, – Римма поднесла браслет, в который поочередно вставляла ампулы с кровью, поближе к глазам. – Самая редкая группа крови! – обрадованно сообщила мужчине, как будто делилась очень хорошей новостью.

– Нет, тут загон подождет. Всех ко мне в лабораторию. В первое отделение, пожалуй.

На этом парочка покинула камеру. Рядом сдавленно застонала Кшетти, и Ишма поняла, что к ней возвращается способность шевелиться.

– Чем это она нас? – спросил, ни к кому конкретно не обращаясь, Назар.

– Блокатор движения, – ответил за всех Полонски.

– Значит, запись не врала, – тоже ни кому не обращаясь, сказал Роман.

– Тоже видел? – повернулась к нему Ишма.

Веселов кивнул.

– Я так понимаю, ты здесь тоже не просто так?

– Я вылетел сразу, как увидел запись. Не верилось мне, что это фейк, как пытались утверждать некоторые. И, как бы прискорбно эта ситуация ни выглядела, все-таки рад, что оказался прав. Похоже, здесь действительно проводятся опыты по биотрансформации. И вряд ли – это единственное нарушение закона Альянса, которое здесь происходит. Значит, Римма Цхинг Фун…

– Нет, – перебила его Ишма.

– Что нет? – не понял Веселов.

– Это не Римма.

– Но как же, – встряла курица. – Я помню ее голо…

– Нет, – уже более раздраженно опять перебила Ишма. – Это не она.

– Дарси Кроули, – подключился к разговору Полонски. – Почему Вы так решили?

– Все просто, – пожала плечами Ишма и поморщилась. – Если бы это была Римма, она бы меня узнала.

– Но ее лицо…

– Я тоже сначала обозналась. Сидела и думала, когда же она меня узнает. Она никак не отреагировала. Вообще. Это точно не она.

– А кто же? – спросила Кшетти.

– Это мне и предстоит выяснить. Кто порочит репутацию Риммы. И, прикрываясь ее именем, творит все это.

– Согласен с Вами – во всем, кроме одного, – Веселов улыбнулся девушке. Такой теплой улыбкой, что она временно забыла о том, что сидит на холодном каменном полу, связанная, что вообще все они попали в плен к каким-то маньякам, не считая нагов, которые, как оказалось, не прочь полакомиться человеческой кровью… Обо всем забыла, и, глупо хлопая глазами, поинтересовалась:

– Кроме чего?

– Это нам предстоит выяснить, что здесь происходит. Понимаете? Нам. Дарси Кроули? Я понимаю, вопрос откровенно идиотский, но тем не менее, с Вами все в порядке? Вы меня слышите?

Ишма сидела, открывая и закрывая рот.

– Я, кажется, вспомнила.

– Что? – участливо спросила Кшетти, чем быстро вернула Ишму в чувство.

– Вспомнила! Как же я могла забыть! Римма рассказывала, что у нее была сестра!

– Сестра?

– Да, сестра… Жаль, что я плохо слушала… Тогда… В общем, не до того было. Но, кажется, что сестра эта поступила в какой-то закрытый научный институт, точно! Она тоже занималась наукой, генетикой что ли… а потом пропала. Впрочем, – Ишма изо всех сил старалась напрячь память, – Римма как-то замялась, когда у нее спросили, где сестра сейчас… Ушла от разговора… да и вела его очень неохотно. Сказала, что никто не знает, мол, и слава прогрессу, или что-то в этом роде.

Как ни старалась, дальше вспомнить Ишма не могла.

– Стойте! – Веселов нахмурил лоб и сдул грязную прядь волос. – Я, кажется, тоже припоминаю. Еще скандал был тогда, чуть было не ставший достоянием гласности. Сестры Цхинг Фун… Да. Точно, одну объявили вне закона. Как же?… Как же ее звали то? Римма и… Риана… Римона… Радмина… Риоко…

– Рикона! – осенило Ишму.

– Точно, – подтвердил Май Полонски. – Был скандал.

– А вы откуда знаете?

– Я уже немолод, сами видите.

– И что? – не понял Назар. – Это что, повод? Давайте, колитесь, сделайте, как у вас принято говорить, милость.

– Что ж, – вздохнул стер Полонски, – Раз уж мы оказались в настолько недвусмысленной ситуации, почему бы нет.

***

– Я действительно профессор социальной психологии, и интересуюсь сложными случаями. Квалификация и состояние позволяют заниматься любимым делом. Тем, что действительно интересно.

– Вы поэтому летали к нам целый год? – обиделась Кшетти. – Я настолько сложный случай, да?

– Да погоди ты, – нетерпеливо дернула плечом Ишма.

– А ты мне рот не затыкай, – неожиданно для себя взорвалась Кшетти. Мало ей ужасов на сегодня, так еще и эта самоуверенная Ишма будет закрывать ей рот. Кто ей вообще сказал, что она здесь главная? Ведет себя…

– Дамы, дамы, – профессор даже удивился. Правда, не нашелся, что добавить, как успокоить девушек. В конце концов, не каждый день попадаешь в плен к нагам.

– Дарси, мисс… – начал было Белый, но быстро ретировался. Лучше не лезть. В конце концов, обе в наручниках, поубивать друг друга не должны. А в том, что между девушками напрочь отсутствовала симпатия, он догадался еще на корабле. А как тут не догадаешься, когда они чуть не подрались вообще, пока пассажиров в капсулы определяли?

Девушек было уже не остановить. Ишма воспользовалась случаем, и сообщила "ощипанной курице" все, что думает о ее умственных способностях. Точнее о полном отсутствии оных. Вплоть до массы нелицеприятных эпитетов, сиречь крепких бранных словечек. Армейских.

Кшетти же, впервые, вопреки своему обыкновению, в долгу не осталась, и доверительно сообщила Ишме, что та – дурочка. И что она вообще глупее венерианских голубых поросят. Вместе взятых. Неизвестно, чем бы закончилась перебранка, если бы Веселов не предложил:

– Девушки, а может, все-таки послушаем профессора, а? Интересно же, что он знает о нашей гостеприимной хозяйке. И я тоже, с Вашего позволения, хотел бы поделиться кое-какими выводами?

Ишма и Кшетти, как по волшебству замолчали. Исцарапанные веснушчатые щеки Кшетти залил густой румянец, а Ишма даже воздержалась оттого, чтобы плюнуть в наглую ощипанную курицу. Ввиду большого одолжения.

Май Полонски смущенно закашлялся и продолжил:

– Уважаемая мисс Кшетти, – Ишма не удержалась, чтобы не фыркнуть на слово "уважаемая", а Кшетти презрительно прищурила на нее глаза. – Конечно же, упаси прогресс, сложным случаем Вы считаться никак не можете.

Ишма опять фыркнула. Не удержалась. Но, перехватив участливый, но все же немного укоризненный взгляд Романа, быстро прикусила язык.

– Интересным случаем в контексте Вашей семьи для меня всегда являлись Ваши родители. Их гипертрофированная забота о Вашем нравственном статусе и благополучии заставили меня подойти с особым вниманием…

– Не потому ли мы встретились? – не выдержала Кшетти. – я имею ввиду, не слишком ли сложный случай в виде моего отца завел Вас на "Гордость Фикса"?

Сказала – и тут же прокляла себя за длинный язык. Ну вот, сейчас профессор во всеуслышание объявит о том, что вовсе она никакая не "мисс", а очень даже "миссис". В прочем, не плевать ли на такие мелочи? Теперь уж…

Но Май Полонски, вопреки ее ожиданиям, оказался более благородным.

– Да, меня иногда просят повлиять… Но вмешиваться или нет, я решаю только посоветовавшись с собственной совестью, – с достоинством ответил он фразой, смысл которой был понятен только Кшетти. И девушке стало стыдно. Она, как и Ишма прикусила язычок, слушая дальнейший разговор. По крайней мере, на какое-то время.

– Скандал, связанный с мисс Цхинг Фун, я отлично помню. Но даже моя квалификация не позволила тогда ознакомиться с подробностями. Я только знаю, что Рикона Цхинг Фун проходила обучение в Институте Клинической Генетики на Аломее. С позволения Вашего напомню, что сей институт в те времена находился под непосредственным покровительством Совета Альянса. Впрочем, и сейчас находится.

– Но сейчас правительство сменилось, – хмуро сказал Роман.

– Да, и это, несомненно, огромное благо для Альянса. В те времена в Институте Генетики проводились опыты, сегодня запрещенные, и не без участия нашего уважаемого профессора.

Ах да, Ишма перевела взгляд на Романа – он ведь тоже профессор. Просто он такой молодой и такой… харизматичный, что ли… Что совсем забываешь о том, что профессор. Веселов нахмурился еще больше.

– Стер Полонски, Вы переоцениваете мой вклад в то дело. На Аломею меня допустили, а вот в Институт Клинической Генетики – долгое время нет. Я ознакомился с их архивом дистанционно, и, конечно, только с тем, что они сами хотели мне показать. Я был в числе комиссии, направленной к ним с проверкой, и могу сказать с точностью только то, что нам удалось добиться полной смены преподавательского состава. На сегодняшний день за институтом не выявлено ничего противозаконного. К сожалению, это все, что можно было сделать.

– Не сомневаюсь, стер Веселов. Мои познания, я уверен, куда скуднее Ваших. Я только знаю, что там проводились опыты на самих обучающихся. Это все. На сегодняшний день ничего такого нет, прошлые дела закрыты. Но мисс Рикона, вне всякого сомнения, проходила там обучение.

– Поступить туда не так просто, – Роман нахмурился. – Отбор, насколько я знаю, не просто строгий, а очень строгий. Вплоть до того, что нередки случаи, когда никто не проходит не только вступительные экзамены, но даже приемную медицинскую комиссию. Отбор – как в Авиацию.

– И что же они делают, если никто не подходит? – спросила Ишма.

– Ничего, – Роман пожал плечами, забыв о ранении. С трудом сдержал висящие на языке ругательства. – Значит, в этот год курс не набирается. Бывает, впрочем, что поступает один – два человека.

– Вне всякого сомнения, там готовят лучших специалистов Альянса. Закончить заведение на Аломее – значит, стать желанным специалистом, которого с радостью примет любое медицинское учреждение, на любой планете.

– Значит, мисс Рикона проходила там обучение…

– Увы. Это все, что мне известно о ней. Конечно, кроме того, что вскоре после выпуска она была объявлена вне закона.

***

Глава VI

Легионеры Млечного Пути -

Серьезные и сильные ребята.

Летит корабль звездного гестапо

Со станции Космической Зари…

(Агата Кристи)

Ни Роман, ни Май Полонски, к сожалению, не знали подробностей обучения сестры Риммы. Впрочем, даже если бы и знали, вряд ли эти познания сильно помогли им сейчас, заключенным в тесную камеру, обездвиженным силовыми наручниками. Ишма очень жалела, что когда-то не расспросила Римму о сестре. И что вообще, отвлекалась тогда, во время рассказа, на разную ерунду. Но, даже если она и спросила бы, вряд ли Римма рассказала бы ей, да и всему экипажу Персефоны о настоящем биче своей семьи, горе родителей и позорном клейме на репутации фамилии Цхинг Фун, которую ранее не раз прославляли научные достижения ее членов.

Начнем с того, что Римма и Рикона были близнецами, самыми что ни на есть настоящими. И искусственное оплодотворение, которое зачастую дает этот самый результат, было не при чем. На то была воля рока.

Родители – Умэо и Момоко Цхинг Фун, были известными в определенных кругах, научными деятелями. Умэо Цхинг Фун, отец девочек, был спелеологом, открывшим несколько видов неизвестных науке насекомых. Момоко Цхинг Фун, его жена и верная соратница, сопровождала мужа в длительных походах и погружениях под землю разных планет. Собственно, открытия у них были – одни на двоих, но Момоко настаивала на том, чтобы оставаться в тени, не переставая повторять, что дом женщины – там, где ее муж, а если ее забота как-то помогает Умэо делать важные открытия, то это только потому, что ей достался просто-таки алмазный мужчина.

Так она и воспитывала девочек. Конечно, тогда, когда была дома. А это случалось крайне, ну просто крайне редко. Римму и Рикону воспитывала прабабка, миссис Кэмеко Аюри, которая, похоронив прадеда, между прочим, Нобелевского лауреата, и не первого из семьи Цхинг Фун, использовала в воспитании самые инновационные методики обучения. Правда, роботам-нянькам девочек не доверяла. Занималась с ними сама, а еще приглашала учителей на дом. То, что девочкам было далеко даже до начальной школы, ее не смущало.

Как не смущало и сестер Цхинг Фун, которые росли умненькими, начитанными и очень любознательными. Настолько, насколько вообще таковыми бывают дети. Сестры души не чаяли в книгах, в бабуле и друг в друге, правда, не смотря на внешнее сходство, росли все-таки очень разными.

Римма, уже в раннем детстве подавала большие надежды. Рано определилась с выбором будущей профессии и уверенно шла к своей цели. Птиц она тащила в дом, откуда ни попадя. Волнистых попугайчиков, воробьев, грачей и даже ворон. И то, что пернатые любимцы не всегда отвечали ей взаимностью, девочку мало беспокоило. Как не беспокоили и царапины от когтей и клювов и постоянный бардак в комнате. Миссис Кэмеко стоило прилагать невероятные усилия, чтобы пристраивать впоследствии всю эту пернатую братию, которая была абсолютно беспощадна к чистоте и ремонту небольшой, трехкомнатной, прабабушкиной же квартиры в одном из спальных районов небольшого земного города. Будучи ученым сама, она прекрасно понимала, что не имеет никакого морального права вставать между призванием внучки и самой же внучкой. Поэтому, как могла, поддерживала Римму во всех ее начинаниях. Как поддерживала, разумеется, и Рикону. В разумных пределах.

Потому что с Риконой дело обстояло сложнее. Вне всякого сомнения, обе девочки унаследовали удачный комплект генов, и с раннего детства подтвердили свою принадлежность к семье известных научных специалистов. Только вот…

Римма, бесспорно, была гениальна, но ее сестра была еще гениальнее. Все, за что бы она ни взялась, у нее получалось практически сразу же и по самой высокой шкале оценок. Математика, химия, физика, биология, танцы… Математический склад ума позволял девочке в доли секунды высчитать до мельчайших нюансов любые движения, и исполнить их с точностью робота, не ошибившись ни на градус. Что касается литературы и прочих гуманитарных наук – Рикона и здесь была на высоте, благодаря абсолютной памяти и быстрому методу чтения, который освоила в первый же год, когда прабабушка посадила ее за книгу. Никто ее этому не учил, сама придумала. Между тремя и четырьмя годами.

Казалось даже, что она ничего не учит, просто вспоминает то, что хорошо знала раньше. Словом, все бы ничего, миссис Кэмеко только жить и радоваться, глядя на внучек, если бы не начались тревожные звоночки. И прозвучали они со стороны Риконы.

В тот день миссис Кэмеко Аюри вернулась с работы – она до сих пор читала лекции в университете – раньше обычного. Точно зная, что девочки еще в школе, она была очень удивлена звукам, раздававшимся на площадке перед квартирой. Нет, к птичьему щебету и гомону она, как и ее соседи, давно привыкла. Но на этот раз это был даже не гомон, это был самый настоящий крик. Плач, напоминающий плач ребенка. И тревожный гул других голосов.

Миссис Кэмеко подумала, что что-то наверняка стряслось с одной из птиц Риммы – застряла где-то и не может выбраться, или еще что-то. А остальные, значит, кричат, сочувствуют, зовут на помощь. Когда же войдя торопливым шагом в комнату, миссис Кэмеко увидела то, что увидела, на голове ее прибавилось седых волос.

В комнате была Рикона. Девочка сидела за столом. Перед ней, надежно блокированная зажимами, лежала галка. Собственно, она и производила эти жалобные, плачущие звуки. Рядом с птицей лежали – столовый нож, игла, зажженная сигарета и оголенный провод от электрочайника. К моменту, которому подоспела миссис Кэмеко, на птице практически не осталось живого места. К слову, кожа с одного бока была полностью содрана, и маленькая Рикона зачитывала на диктофон реакцию мышц на соприкосновение… со всем перечисленным.

Почтенный преподаватель была в ужасе. С Риконой немедленно состоялся самый серьезный разговор. После того, как бедную птицу, наконец, избавили от мучений, и тщательно скрыли следы научного эксперимента. Рикона долго не могла понять, почему бабушка так расстроена. Ведь ей для опыта нужны были показатели поведения, реакции мышц и кожных покровов именно в натуральном, естественном виде. Конечно, если бы опыт был другой, она бы ввела подопытной птице обезболивающее. Но это совсем другой опыт, как бабушка не понимает! Словом, с этого дня у миссис Кэмеко прибавилось хлопот. Римме она ничего не сказала, как и чете Цхинг Фун. А Рикону показала лучшему психотерапевту. Который, подтвердил, кстати, что с девочкой все в порядке. Просто произошел конфликт слишком быстрого развития с еще не пройденным этапом детской жестокости. Но это вполне излечимо. Словом, Рикона прошла курс занятий с психологом, и казалось, полностью поняла то, что хотела донести до нее прабабка.

Правда, в середине курса, через двенадцать занятий примерно, миссис Кэмеко застала девочку еще за одним опытом. На сей раз над крупным, могучим красавцем-вороном. Но на этот раз так напугавшая миссис Кэмеко сцена происходила в абсолютной тишине. Для подающего надежды, будущего талантливого ученого не составило труда блокировать подопытной птице голосовые связки. Проще говоря, перерезать их.

На этот раз скрыть происшествие от Риммы не удалось. Как не удалось предотвратить трещину в отношениях между сестрами. Только одной миссис Кэмеко известно, чего ей стоило купировать семейный скандал. Римму, кстати, тоже тогда пришлось водить к психологу.

Впрочем, более никаких странностей Рикона не демонстрировала. Задолго до окончания курса лечения она искренне попросила прощения у сестры и бабушки, клятвенно пообещав, что больше никогда и ни за что. Миссис Кэмеко вздохнула с облегчением. Она очень верила в чудеса современной психотерапии. А вот Римма отнеслась к заверениям сестры с большим недоверием. И даже перестала приносить пернатых и прочих друзей домой. Не поверила она заверениям и извинениям гениальной сестры. И правильно сделала.

Потому что Рикона просто перенесла "свою лабораторию" подальше от дома. Пройдя курс занятий с психологом, девочка твердо уяснила для себя одно: люди ее не понимают. И не надо ждать, что когда-нибудь поймут. Гениев вообще никогда не понимали. Правда, потом признавали все их научные открытия, и с удовольствием пользовались ими. И пользуются по сей день. Конечно, сегодня, время совсем другое. Вот, например, от беременности женщин предохраняют специальные капсулы-чипы, вживляемые под кожу. И все. Так просто. А раньше, до эпохи Взлета, приходилось предохраняться от нежелательной беременности с помощью примитивных гормональных препаратов, кстати, изобретенными врачами бывшей Германии, после испытаниях на славянках в концентрационном лагере Освенцим. И тогда ученых не понимали, и сейчас ситуация слабо изменилась. Так что нужно быть просто более осторожной. Не ставить репутацию под удар. Не конфликтовать с родственниками – они способны существенно подпортить жизнь, например, этими самыми вынужденными занятиями с психологами и бесконечными лекциями на тему морали и нравственности.

Как они не понимают, что к ее гению невозможно подходить общепринятыми рамками. Впрочем, это их дело. Она ничего никому навязывать не собирается. Когда вырастет, поступит в Институт Клинической Генетики на Аломее. Аломея от Земли далеко, к счастью. А пока можно тренировать такие важные социальные качества, как конформизм и адаптивное поведение.

Нельзя сказать, что Рикона совсем уж не любила Римму и бабушку, скорее она привыкла думать о них, как неразумных детях. На семейных вечерах ее не покидало ощущение, что она по недоразумению оказалась в ясельной группе. Не будешь же требовать от ползающего малыша в подгузнике, чтобы он в уме решал логарифмические задачи? Вот Рикона и не требовала.

Так или иначе, мир в семье был восстановлен, правда, к огорчению миссис Кэмеко девочки практически не общались. Объясняли это различными направлениями выбранной деятельности и совершенным отсутствием времени.

Римма вступила в кружок юных космических зоологов, и все свободное время проводила с единомышленниками в школьной лаборатории. На каникулах они ездили на острова и ледники, смотря, что были за каникулы, затем, когда подросли, на только что открытые планеты с богатой флорой и фауной, словом, Римма уверенно шла к намеченной цели – стать космоорнитологом, который еще совершит переворот в науке.

Рикона тоже все силы бросила на учебу, но в отличие от коммуникабельной Риммы, она росла одиночкой: люди интересовали ее не иначе, как источники необходимой информации, ни больше, ни меньше. А для получения необходимых для поступления в заветный институт знаний, куда больше подходили данные центрального информатория. Так зачем тогда вообще общаться? Рикона поглощала информацию с несусветной скоростью, потому что понимала, что для поступления на Аломею, любой базовой школьной, да и институтской программы, будет мало.