Текст книги "В погоне за Иштар. Хроники Эпохи Взлета (СИ)"

Автор книги: Дина Полоскова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

Глава 7

В очередной раз свернувшись калачиком на кровати в своей каюте, я вынуждена была констатировать, что и эта поза жуть как неудобна. Я уже пробовала вытягиваться, растягиваться, сжиматься, разжиматься, переворачивалась с боку на бок, со спины на живот, а сон все не шел.

Из головы не выходило знакомство с призраком, то есть с арттдоумийцем. Так значит, эта самая Эстель собирается обрести вечную молодость и даже бессмертие... В принципе, не такие уж уникальные мечты для актрисы, а артистизма бывшей супруге мистера Рьи, пожалуй, не занимать...

'Но ваша супруга, простите, бывшая супруга намеревается обрести вечную молодость и бессмертие, так сказать, бонусом, собрав все драгоценности Иштар'

Черт возьми, бессмертие!! Что же это за драгоценности такие... Капитан говорил, что каждое из них само по себе является ценнейшим артефактом... Но бессмертие?.. Ей-прогрессу, это уж слишком! Не верю. Ну, сложно поверить! И вообще, мне кажется, что обещание бессмертия – это очень удобная штука для менеджмента: ведь ее правдивость невозможно проверить. Вот, например, продает тебе некто это самое бессмертие. Точнее, справку о нем. Или даже почетную грамоту. Живешь ты, живешь... Оставаясь молодым. Современные технологии и медицина вполне себе позволяют. Потом этот кто-то, кто тебе справочку продал, умирает, ты живешь на несколько лет – даже десятков лет дольше и тоже умираешь. И вот, умирая, кому ты выставишь претензии? Допустим, к самой корпорации того самого менеджера, скажем, он не был частным лицом. Но до того ли тебе будет? Или не так: ну, вот что ты сделаешь? Они даже скажут – оукей, мы вам и деньги вернем, неустойку, так сказать. Вот, подождите, в следующем сезоне. А ты не дождешься, естественно... Не проще ли с самого начала скрутить эту грамоту в трубочку и засунуть в... Словом, вернуть вышеобозначенному предприимчивому манагеру? Так сказать, поблагодарить за предложение и вежливо отказаться?

Бессмертие...

А зачем нашему капитану эти самые артефакты-драгоценности?

– Но ей-то он зачем!

– Уж явно не затем, зачем вам.

– А вы знаете, зачем он мне?

– Догадываюсь.

Вот ей-прогрессу, не могу поверить, что мистер Эддар гоняется за бессмертием... На дурака-то он не похож. Да и за несметным богатством... Не вижу я в нем огня этой самой страсти к деньгам. Убейте меня, не вижу. Не похож он на тех, чьи фото украшают список Форбс: господа, неустанно работающие над преумножением своего состояния. Например, пан Скрыльски. Или даже Марек, – не смотря на состояние, эти люди счет деньгам знают. Хотя, может, поэтому и знают. А в капитане есть что-то другое. Он как будто итак в порядке, ему обожаемой Персефоны и подходящей команды достаточно. Вот Левочка, тот же Деммиз, они да... Занимаются любимым делом с надеждой на большой куш... Что ж... Римма, это вообще отдельный случай. Подруга всерьез обеспокоена тем, что все эти розыски 'клада' могут затянуться на неопределенный срок, и как же ее ненаглядные, еще не открытые и не исследованные птички на далеких планетах?! То-то и оно. Да, беда.

А Виктор... Вот кто меня вообще сегодня шокировал! Эти его сообщения об угрозе, потом оказывается, что он тоже на Арттдоумие, причем обещает нагнать меня в системе Гидры... А потом узнаем, что он и Эстель в сговоре. Он что, тоже воспылал идеей бессмертия? Или банально хочет кардинально поправить материальное благосостояние? Или работает на кого-то там, наверху. Настолько наверху, что они отслеживают каждый шаг мистера Эддара. Черт побери, и мой, получается... Или это совпадение, то, что Римма нас познакомила? Не люблю я такие совпадения... Нет, бред. Это я уже переборщила с паранойей, по-моему...

Но, так или иначе, столько дорог ведет на Зиккурат... Оказывается, родную планету капитана. Надо будет расспросить о ней поподробнее. Справочник ограничивается только самой общей информацией.

А еще...

Я и не чаяла, получить на Арттдоумие весточку от мамы...

И это самое волнительное известие для меня за весь день, рядом с которым все эти сокровища Иштар с их бессмертием, красотой и вечной юностью – тьфу и растереть! Признаться то, что мама знакома с коренным населением Арттдоумие, меня особо даже не удивило... Как сказал Нес?

'Знаю? Скажем так: знаком'

Сдается мне, с мамой связано еще больше загадок, чем мне кажется.

'...к сожалению, не могу дать всех ответов'

Почему? Что мешало ему? Или ответы лежат в иной плоскости, недоступной моему пониманию? Но я бы постаралась...

'Скажу лишь, что давненько Лика не залетала сюда. Впрочем, зная ее характер, она может появиться в любой момент'

Вот! Разве это не является лучшим подтверждением, что она жива!!! И плевать на все, что говорят тетки на Земле! Собственно, поэтому мы с ними долгие годы уже не разговариваем. Кроме тети Керстин, которая вырастила меня. А я всегда это знала!! Всегда, черт меня дери, это знала! Мама жива и мы обязательно встретимся! И эти мои татуировки... Они, конечно, непростые татуировки... В них действительно скрыто послание для меня. И то, что они символизируют два сокровища Иштар, конечно, тоже не простое совпадение... И у меня, как у полноправного члена экипажа Персефоны, свой собственный резон побывать на Зиккурате и найти сокровища... Что-то подсказывает мне, что я, даже помимо своей воли, на верном пути...

Я сама не заметила, как мысли начали становиться все более и более путанными, и, когда в глаза мне ударил яркий солнечный свет, я даже не удивилась, просто последняя мысль меня как Тары была, что, похоже, это уже сон...

Да, это был тот самый сон, который начал мне сниться накануне отлета, то есть накануне встречи с мистером Эддаром. Почти каждую ночь я, в странных старинных одеждах шла под палящими лучами солнца, опираясь на дорожный посох. Шла туда, где, я знала, произойдет что-то действительно важное для меня. Пожалуй, самое важное в моей жизни.

Этот яркий свет ударил в глаза, потому что этот мужчина, которым я была, вышел из своей пещеры. Он переживал неописуемое блаженство – все, к чему он стремился, он получил в этой дивной стране, которой нет и не было никогда на карте...

Ясное, открытое пространство ума... Он не слышал ни одной мысли, которая была бы непонятна ему, закрыта. Он осознавал не только свое, человеческое существование, но и весь мир. И эта простая мудрость была ясная и доступная лежала перед ним, как на ладони.

Он переживал, проживал, ощущал бурление, течение, изменение самой жизни, и не видел эту самую жизнь отдельно от себя. Не чувствовал как что-то запредельное, неподвластное осмыслению. Она была здесь – игривая, изменчивая, текучая и бесконечно глубокая, прямо здесь, прямо сейчас, и он даже не был частью ее, он был самой жизнью.

И это самое ощущение своего всемогущества, целостности и глобальности, когда любые возможные миры ощущались им, переживались не более, чем мимолетные и преходящие солнечные лучи... То самое, что вмещает в себя и эту небывалую прежде ясность и кипение самой жизни, ее непрекращающуюся игру... Он точно знал, что поиск его наконец-то завершен, в этом не оставалось никаких сомнений.

И это все, все, о чем невозможно было даже мечтать, дала ему Она...

При мысли о Ней, он испытал привычную волну сладкого трепета в каждой клеточке своего тела, каждом потаенном уголке своего ума.

Она действительно благоволила к нему, наградив за все перенесенные страдания и долгие годы безуспешной практики.

Она была с ним всегда, неотлучно, Ее лицо стояло перед его глазами, даже когда он не разглядывал Ее лик, изображенный на танкха.

Она улыбалась ему из зелени деревьев, из благоухания цветов, из самой сути солнечного света.

Она являлась ему в самых разных своих формах, самых разных проявлениях, демонстрируя множество лиц, и каждое из этих лиц было ему знакомо.

С улыбкой на своем немолодом, некрасивом лице, он спустился к ручью для совершения омовения. Потому что прикасаться к изображающей Ее статуе надлежало в абсолютной чистоте тела и помыслов.

Сегодня особенный день, когда он самолично поднесет Ее статуе особые дары в знак своей безграничной благодарности.

Возвращался в пещеру он всегда с замиранием сердца – а вдруг случилось непоправимое, и драгоценная статуя исчезла? Нет, ничего такого не случилось, Иштар стояла перед ним, как всегда сияя своей неземной, непонятной человеческому разуму красотой.

Трижды склонившись перед ней, он приступил к ритуалу.

Голову украсил венцом Эдена, имя которому Шугур.

На лоб накинул ленту 'Прелесть чела'.

Подвел прекрасные глаза притираньем 'Приди, приди'.

В руки вложил знаки владычества – жезл и бич.

Тонкую, длинную шею, украсил лазурным ожерельем.

Полные груди прикрыл сеткой 'Ко мне мужчина, ко мне'.

Бедра укрыл повязкой 'Тамар', одеяньем владычиц...

Внезапно все закончилось, смешалось, скомкалось, сменилось темнотой, оглушительным грохотом, под ногами заходила земля и я почувствовала, как проваливаюсь в эту темноту, которая не переставала трясти меня и звать голосом мистера Эддара:

– Тара! Истар! Тара, проснись!

Нет, это не было землетрясением, а всего лишь нашим капитаном, который сидел на моей кровати и бесцеремонно тряс меня, повторяя мое имя.

Не спится же человеку...

Стоп! Ночью! В моей комнате! Ну уж это слишком...

Звук пощечины объяснил ему, что я вполне проснулась.

– Мистер Эддар!..

Я была просто полна негодования, и преисполнена желания прямо сейчас объяснить этому нахалу все преимущества привычки стучаться, когда входишь в каюту к девушке, а также крайнего нежелательства посещения вышеупомянутых кают в ночное время, но он меня опередил.

– Что тебе снилось, Тара? Отвечай немедленно.

Мне что-то снилось?

Точно! Этот гад прервал такой сон!..

Мистер Эддар ловко перехватил мою руку, видимо сочтя, что одной пощечины для него достаточно на сегодня.

– Не раздумывай, а то забудешь. Что тебе снилось?!

Забуду?! Такое?!

Я щелкнула выключателем и перевела взгляд на свои татуировки... Ну надо же, как во сне... Но было во сне кое-что еще, показавшееся мне смутно знакомым...

– Тара?!

– Мистер Эддар, мне снилось, что я странствующий монах, который совершает какой-то религиозный обряд, если я не ошибаюсь... Ну, как объяснить ему все те состояния, что я переживала во сне, будучи этим самым монахом?!

– Какой обряд? Ты помнишь?

– Я сидела на полу, ноги вот так скрещены... Перед статуей... Одевала на нее украшение за украшением... По-моему, даже подвела ей глаза краской... Не помню всего, там много всего было.

– Постарайся вспомнить, Тара, это очень важно.

Я задумалась, уставившись на нахмуренные брови мистера Эддара. Как назло, думалось совершенно о другом.

– Попробуем по-другому: если я покажу тебе изображения предметов, ты сможешь вспомнить, их ли ты видела во сне?

Я сначала пожала плечами, а потом неуверенно кивнула. Думаю, что смогу. А по какому поводу кипишь-то?

– Твои татуировки, Тара. Они опять светились синим. Так, как в тот раз. Как будто ты взаимодействовала с ключом.

Я недоуменно посмотрела на жезл и бич – но они оставались привычными рисунками на моей коже.

Вот... мистер Эддар перевел орм в режим пространственного изображения, демонстрируя мне фото рисунков, выполненных на желтоватой бумаге, похожей на папирус. Изображения были древними, довольно грубой работы, но я узнала их. Это действительно были украшения из моего сна.

Я кивнула.

– Но почему татуировки светились?

Лицо мистера Эддара осветило невиданное мной до сих пор удовольствие.

– Потому что твои сны, Тара, – он замолчал, а потом на мой взгляд безумно рассмеялся, – Эстель думает, что украла единственный ключ... Но она и понятия не имеет о моем тайном оружии, – капитан подмигнул мне, – Твои сны – и есть ключ, Тара! Ты – живой ключ к сокровищам Иштар!

И не обращая внимания на мои слабые – от неожиданности, конечно – протесты, подхватил на руки и закружил по каюте.

Псих.

Я старалась не думать о том, что на мне лишь чудесным образом надетая накануне шелковая пижама – обычно предпочитаю спать обнаженной, но после встречи с Несом и новостей о маме меня немилосердно знобило. Как говорится, нет худа без добра. Не представляю, что чувствовала бы сейчас, в такой пугающей близости от сильного, мускулистого тела капитана, покрытого медным загаром, если бы на мне сейчас не было бы даже этого кружевного струящегося безумия...

Впрочем, судя по бурной радости зараженного кладоискательской лихорадкой капитана, я нужна ему не для постельных этюдов. Ну, или не только для них... Кстати, об этюдах...

Мистер Эддар замер на месте так же внезапно, как и подхватил меня на руки, как будто натолкнулся на неведомую преграду. Несложно догадаться, куда был направлен его взгляд.

– Тара, – хрипло прошептал он, и его и без того горячие прикосновения начали просто обжигать мое тело. Я замерла, чувствуя, как громко стучит его сердце – в пугающей близости от моего, и непонятно было, чье звучит громче. Несмотря на жар, исходящий от тела капитана, меня снова зазнобило.

Осторожно усадив меня на край кровати, капитан уперся обеими руками по сторонам от меня, так, двинуться в сторону не представлялось возможным. Мне не осталось ничего другого, как оттолкнувшись от его груди ногами, отодвинуться к стене. В момент я закуталась в одеяло, сразу почувствовав себя увереннее. Но мистер Эддар был не из тех, кто легко отказывается от желаемого. Он опять приблизился ко мне, и теперь отодвинуться стало совершенно некуда.

– Вы уже не хотите слушать о том, что мне снилось, мистер Эддар? – к моему удивлению и стыду, голос мой приобрел хриплые нотки, и совершенно новые для меня интонации.

Капитан провел ладонью по моей шее, от чего почему-то бросило из озноба сразу в жар, пристально заглядывая в глаза. Хотелось как можно дольше чувствовать этот взгляд, и одновременно это было совершенно невыносимо. Его ладонь переместилась с шеи на затылок, проведя мимоходом большим пальцем по щеке, мою попытку дернуться в сторону похоже, раньше, чем она была предпринята, блокировала его вторая рука, которую он положил на мою талию. Первый раз после приключения в клубе его губы оказались в такой близости от моего лица. Воздух сгустился настолько, что мне казалось, что если он поцелует меня, я задохнусь. И если не поцелует – тоже.

Прикосновение губ капитана обожгло и расплавило одновременно, все мышцы на теле в унисон налились тяжестью и ослабли, голова безвольно откинулась назад, бережно поддерживаемая рукой мистера Эддара. Я чувствовала себя совершенно растерянной и беспомощной, и, непонятно почему, мне это нравилось.

Я опять попробовала отодвинуться – бесполезно, и едва слышный стон ушел с моих губ прямо в твердые и горячие губы капитана. Он прорычал что-то в ответ, прижимая меня к себя еще сильнее, осторожно сжимая рукой затылок.

Марек никогда не целовал меня так. Впрочем, он никогда не вламывался ко мне среди ночи со своими безумными идеями. И совершенно точно, что он никогда так на меня не смотрел.

Неожиданная мысль о Мареке немного отрезвила меня, я забилась в этой горячей клетке железных объятий мистера Эддара, и чудом отстранилась.

– Так что же тебе снилось, Тара? – хрипло спросил он, и легонько прикусил губами мочку уха, от чего у меня почему-то перехватило дыхание.

Не знаю, как все-таки получилось оттолкнуть его от себя. Мы оба тяжело дышали, а во взгляде мистера Эддара я заметила невиданную мной раньше нежность.

– Если вы будете домогаться меня, мне больше не приснится ничего хорошего...

– Я думаю, напротив, Тара, – многообещающе улыбнулся он, – Твои сны обретут новую окраску. А что касается действительности, то она превзойдет все ожидания.

– Прекратите, капитан, – я хотела, чтобы голос мой звучал резко, но вопреки разуму, в нем просквозили просящие нотки.

– Прекратить? – ухмыльнулся он. Воспользовавшись тем, что я отодвинулась, он запустил руку под одеяло и медленно сжал мою ступню, надавливая попеременно на самые чувствительные точки снизу вверх, – Прекратить что?

Через секунду вторая его рука завладела второй моей ступней и начала делать то же самое, что первая. Я предприняла слабые попытки прервать этот неожиданный сеанс массажа, уперлась руками в кровать, и опять попробовала отодвинуться, но мистер Эддар держал меня крепко. А через несколько секунд мне самой расхотелось прерывать его прикосновения.

От его касаний мне стало совсем жарко – словно горячие потоки начали подниматься вверх по ногам, приливая к той зоне, которая была надежно скрыта кружевными пижамными шортами, вызывая нарастающее желание... чтобы он не останавливался. Не заметив сама, как изогнулась под пристальным взглядом этого улыбающегося мануальщика-искусника, я взмолилась:

– Пожалуйста, мистер Эддар, я прошу вас...

Руки капитана поднимались выше по икрам, и сейчас оглаживали, как оказалось очень чувствительные места под коленями, уверенно надавливая твердыми и сильными подушечками пальцев.

– Пожалуйста, что? О чем ты просишь меня, Истар?

– Я прошу вас... Перестаньте... Пожалуйста...

Судя по удивлению, промелькнувшему во взгляде капитана, совсем не эту просьбу он намеревался услышать.

– Прекратить? – тоном змия-искусителя прошептал он.

– Да, – слабым голосом попросила я, при этом отчего-то мотая головой из стороны в сторону.

– Да или нет? – этот злодей, похоже, специально издевался. А я раньше и не представляла, что бывает так...

Рука капитана дошла непосредственно до вышеупомянутых шортиков, и легкое прикосновение его пальца к шелку заставило меня выгнуться и, прикусив губу, застонать. В следующее мгновение он уже возвышался надо мной, примыкая в новом, требовательном и горячем, поцелуе, в то время как рука продолжала легкие, невесомые движения по тонкой ткани – там, внизу.

Не помня себя, я рванула борта его рубашки в стороны, не обращая внимания на треск, и стук пуговиц по полу, и заскользила ладонями по гладкой и мощной груди.

Где-то там, далеко от этой глубины, где я сейчас находилась, где-то наверху, я понимала, что сейчас произойдет, как понимала и то, что у меня совершенно нет ни сил, ни желания противиться этому.

В это время из колонки на стене раздался голос Деммиза:

– Эй, кап, поднимись в рубку. Тут кое-что для тебя интере...

На этом голос первого пилота прервался.

В следующую секунду капитан был уже на выходе из моей каюты.

– Что?! – я, не раздумывая, рванула следом, в последний момент хватая первое, что попало под руку – что-то большое, теплое и уютное, – Какого черта?! Какого черта, я тебя, то есть вас, то есть, да какая хрен разница, спрашиваю, Деммиз искал тебя в моей каюте?

– В том-то и дело, что не в твоей, – за несколько секунд мистер Рьи волшебным образом преобразился, и в нем уже не узнать было того коварного соблазнителя, нагло ворвавшегося в мою каюту среди ночи, – Это было общее сообщение. Деммиз не нашел меня в моей каюте, и вызвал так, чтобы точно попасть. Не нравятся мне такие вызовы среди ночи.

– Пираты?

– Учитывая специфику нашей экспедиции, нам сейчас что пираты, что галактический патруль с проверкой.

– У нас нелегальный груз на борту?

– У нас сейчас каждая минута на счету. Деммиз с Атлантом подсчитали, что есть вероятность нагнать Бон Вояж с Эстель до системы Гидры, и, возможно, приземлиться на Тритон до нее.

– А Виктор? О нем ничего не удалось узнать?

– Судя по ответу из информатория, как в воду канул. Причем, что характерно – еще на Земле. Если бы не Нес и не ваша случайная встреча, никаких доказательств, что он посещал Арттдоумие, у нас не было бы.

Беспокойство капитана передалось и мне. Поэтому врываясь в рубку, я не сразу обратила внимание на поперхнувшегося при нашем появлении Деммиза.

– Что случилось? – капитан, не глядя на пилота, уставился на приборы, не обнаружив ничего подозрительного, посмотрел в иллюминатор. Нахмурился, перевел взгляд на Деммиза.

– Девочка, – проскрипел мне Атлант, находившийся здесь, в кресле второго пилота, с каких пор ты стала носить мужскую одежду, причем ношеную?

– Причем ношеную капитаном? – уточнил Деммиз.

– К черту ее одежду, Деммиз, что здесь, черт возьми, происходит?!

– То, что ее одежда полетела к чертям, мы видим, – кивнул Деммиз.

– Да, это очевидно, – занудно поддакнул робот.

– Как и ваша...

Только сейчас я поняла, что стою в рубке, кутаясь в рубашку капитана – естественно ту самую, с оторванными пуговицами, наброшенную поверх моей пижамы, лохматая и босиком. Не сильно в более выигрышном положении смотрелся и мистер Эддар – мало того, что ему тоже не мешало бы причесаться, так он еще был в одних брюках и тоже без обуви. Правда, почему-то в одном носке, но это мало утешало, учитывая, что он был голый по пояс.

Деммиз и робот недоуменно переводили взгляды с меня на капитана, причем взгляд Деммиза был скорее удивленным, а механический взгляд робота – осуждающим. Наконец первый пилот все же соизволил неуверенным таким тоном объяснить:

– Смотрите, раковидная туманность, кап...

– Что?! Ты вызвал меня по общей связи, ночью, чтобы я посмотрел на эти сгустки, – капитан пригляделся, – Не пойми чего?

– Ну теперь мне очевидно, что тебе было не до этого, – невинно ответил Деммиз.

– Что у вас происходит? – Римма была в белом халате в розовых и оранжевых пятнах, перчатках, и с какими-то пробирками в руках, – интересно, подруга вообще спит? – О! У вас здесь раковидная туманность! Спасибо что позвали! – и подруга намертво прилипла к монитору.

– Хоть кто-то благодарен за заботу, – поучительным тоном сказал Деммиз.

Появившемуся вслед за Риммой Левочке какие-то там раковидные туманности были до сиреневой звезды. Он во все глаза уставился на нас с капитаном.

– Ну, привет, опять, значит, началось, – механик закатил глаза к небу. Спасибо, что не сплюнул.

Кажется, я начинаю ему нравиться.

– А? Что началось? – Римма не успевала присутствовать и там, и тут.

– Ты за этим нас позвал? – спросил Левочка Деммиза, – Посмотреть на капитана с голым торсом и на Тарины ноги?

– Он хотел разобрать вопрос морали и нравственности во внутреннем уставе Персефоны, – серьезно подсказал Атлант.

– Капитан... Ты что, серьезно? У меня там опыт не получается, а вам среди ночи заняться нечем? – рассердилась кандидат космозоологии, – Ой, Тара, что это на тебе?

– Это рубашка капа, – любезно подсказал робот, – Теперь так модно ходить по ночам.

– Так получилось, – решил внести ясность капитан.

– Вы не так поняли, – поддержала я его.

– Куда нам понять, – удрученно проскрежетал неугомонный робот, – У нас же не голова, а компьютер.

– Который я с радостью отформатирую, если кто-то не заткнется, наконец, – пообещал мистер Эддар.

– Не сумеешь, кап, – не согласился робот, – Ты вот знаешь что умеешь... Не то, что надо, – и он задумчиво уставился на меня красным глазом.

– Так, если кроме браковидной туманности у нас нет актуальных тем для обсуждения, то предлагаю разойтись, – мистер Эддар многообещающе посмотрел на пилотов, но те переглянулись с совершенно невинными лицами.

– Раковидной, – не согласился Деммиз.

– Левочка, дорогой, – сладким голосом начала я, – А что ты имел ввиду под опять началось?

– Ничего он не имел ввиду, Тара, – ответил за механика капитан, пихнув того в бок, – Чего спросонья не скажешь...

– Значит, опять, – закипала я.

– Глупости, Тара, – Римма наконец-то вернулась в реальность, – Левочка неудачно пошутил. А на самом деле мы все очень рады за вас с капитаном!

– Может, шампанского хлебанем по случаю? Ну, или хотя бы пивка? – предложил незадачливый шутник.

Я ошарашенно открывала и закрывала рот. Вот как объяснить им, что ничего, ну ладно, почти ничего не было? И быть не могло? Просто этот совратитель сбил меня с толку этими своими, то есть моими, снами, потом этот дурацкий массаж... При мысли об этом по телу пробежала горячая волна, а зрачки капитана, который смотрел на меня, расширились. Значит, опять... Ну, я ему покажу!

– Нечего за нас радоваться, – буркнула я, – Атлант, проводишь меня? Там что-то с передатчиком в каюте, барахлит. Посмотришь?

– Разумеется, разве это не моя обязанность? – оживился робот.

– Обязанность второго пилота? – скептически нахмурился мистер Эддар.

– Обязанность высокоорганизованного механизма, долг которого оберегать эту девочку, – голосом сварливой дуэньи ответил Атлант.

– Ночью?

– А у меня теперь каждый день будет барахлить передатчик ночью, а Атлант – чинить его. До конца поездки, – ядовито припечатала я.

– Конечно, – важно согласился робот, – Так и будет.

– Э нет, капитан, я не согласен, – не выдержал Деммиз, – Вы уж это... Или заканчивайте, или как-то договоритесь полюбовно, что ли... Я не намерен дежурить все оставшиеся ночи, у меня, знаете ли, – и он умолк.

– Будут еще какие-нибудь вопросы, советы, предложения? – голосом, не предвещающим ничего хорошего окружающим, осведомился капитан.

Я поспешила ретироваться. Надо же, как глупо получилось. А раковидная туманность все-таки красивая...