Текст книги "В погоне за Иштар. Хроники Эпохи Взлета (СИ)"

Автор книги: Дина Полоскова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

– Чего тебе?

– Там пришли пилигримы поклониться Матери Иштар...

В этот день даже пилигримы не могли испортить настроения Ньолу. Временами он ненавидел их всех, – всех, кто осмеливается смотреть на нерукотворную Статую Великой Богини. Он, Ньол, получил дозволение только по достижении заветного возраста, а эти тащили с собой со всего света сопливых, вечно орущих грязных детей. А чего стоили Ньолу лигурийцы, от которых за версту тянуло коровьим навозом, или ширииты, в пыльных одеждах из ячьих шкур, распространяющие запах старой козлятины вокруг себя...

Ньол оглядел пришедших через отверстие в решетке, надежно скрывавшей бравиума от посторонних глаз.

Как же, пилигримы... Эти, по всему видать, не простые паломники. Инопланетчики, решившие своими глазами убедиться в чуде Матери Человечества, явившей себя из драгоценного кораллового мрамора. Сколько их тут было таких... Исследователей, ученых... Один только раз отец Ньола подпустил подобных им на пять шагов к статуе Иштар, чтобы засвидетельствовать с помощью приборов, что статуя действительно не была создана руками человека.

Но эти двое ему определенно не понравились. Привыкший доверять своей интуиции, Ньол не сомневался, что дело нечисто.

Он вышел степенно, как подобает настоящему бравиуму, открыл небольшое оконце в воротах, ведущих в покои Статуи, и сделал небрежный жест рукой, мол, можете приступать к восхвалению.

Ньол имел на это право, как представитель высшего кхастла – единственного в Цале Таммуз. Пусть совершают восхваление отсюда. Их всего двое, но они с другой планеты, и Ньол был обеспокоен тем, что должно быть, эти двое ищут то, что по праву принадлежит ему.

Пилигримы не возражали – попробовали бы только! – и приступили к песнопениям. Широкие плащи скрывали от Ньола жесты, которые они совершали руками, и молодой бравиум проницательно усмехнулся: наверняка притащили с собой приборы для исследования Статуи.

Восхваление близилось к завершению, когда от Ньола не укрылось, что один подтолкнул рукой другого и показал ему что-то, под полой плаща. Глаза второго выпучились, как будто готовились вылезти из орбит, и только ощутимый тычок под ребра первым, заставил его перестать таращиться. Точно, с приборами приперлись. Ньол был крайне доволен собой – как знал, что не стоит полностью открывать перед ними врата Статуи. Никогда еще интуиция не подводила ни одного бравиума. И принесла же их нелегкая как раз накануне красной луны, когда ему надо как следует подготовиться!

Ладно, при последней удаче негоже роптать на судьбу. Сегодня ночью он получит, наконец, долгожданное могущество.

Глава 12

Мне нездоровилось. Сильно нездоровилось. Приступы жара заставляли перекатываться с места на место, потому что пот тек нескончаемыми потоками, простыни моментально промокали, при этом выкручивало суставы, и ни одна поза не была удобной. На смену адскому пламени приходил озноб, который сотрясал тело, пробирая до костей, и вместе с ознобом накатывала очередная волна дурноты, спазмами сжимающая желудок и горло. Мне давно не было так плохо. Очень давно. Если вообще когда-то было... Острая боль пронзила тело, заставляя выгнуться. Опять приступ тошноты, за ним вспышка света в мозгу, сопровождаемая тупой болью...

Я должен вынести все, если хочу получить Тамар... Это последнее испытание.

Отправляясь в подземное царство, Эден, за венцом Шугур, я и не предполагал, что добыть его окажется так легко. Я подготовил свое тело тридцати трехдневным постом, совершил омовение, сел перед статуей Госпожи, закрыл глаза и ушел в медитацию.

Следуя указаниям, оставленным неким Батой, записавшим со слов М...* на стене древней гробницы, усилием воли я воссоздал деревянную лодку с деревянными же гребцами – средство передвижения между мирами, и сосредоточился на подземном царстве Эден. (*автор имеет ввиду книгу Якоба Ланга 'Тайна Магического Знания')

Моей первой целью было – достать Шугур, чтобы украсить венцом подземного царства статую моей Покровительницы.

Непросто было получить благословение, и, тем более тайное знание, куда направляться и как именно все делать. Я знал, что никто из моих предшественников не смог вернуться обратно. Но у меня есть тайное оружие – несомненное покровительство Всесильной Богини.

Вначале не было ничего, кроме тьмы, не выпускающей из своих объятий, но затем она сгустилась до такой степени, что стали видны ее очертания. Я увидел невысокие борта лодки и услышал плеск воды за ними. Оглянулся – впереди и сзади меня сидели деревянные гребцы, с одинаковыми лицами, вырезанные из той же породы дерева, что и лодка. Они дружно, как будто повинуясь неслышимым мною командам, совершали движения веслами, уверенно направляя лодку по темным водам, плавно опускающимся и поднимающимся в едином ритме, как грудь спящего ребенка. Не оставалось сомнений в том, что я движусь по озеру Аверон, прямо в Эден. Воды Аверона были надежно скованы заклятьем, любого другого уже давно бы перевернуло или вышвырнуло на черный берег, откуда тянулись тысячи рук мертвецов. Мне надлежало попасть в Эден именно через Аверон, а не через Кокит – реку плача, состоящую из слез грешников, и не Флегетон – огненную реку, где вынуждены были вечно гореть их души. Умирающие попадали в Эден по реке Ахерон, но я не умер и собирался вернуться. Причем не один, а с законной добычей.

Приближаясь к черному замку, проток становился все уже, и, наконец, почти иссяк. Но я прибыл туда, куда собирался. Длинный подземный проход привел мою лодку в тронный зал. Мужчина и женщина, одетые в длинные черные одежды, вне всякого сомнения, были ни кто иные, как Плутон и Прозерпина. Пять рек, огибающие их троны, убедили меня в правоте догадок.

– Что желаешь ты, смертный, получить в Священном Эдене? – спросила Прозерпина, и голос ее зажурчал, подобно песне вод, текущих у ее ног.

– Я пришел, чтобы получить Шугур.

– Зачем тебе Шугур, смертный?

– Для Матери Иштар.

– Что оставишь взамен?

Я вытянул вперед руки с веткой кедра Килили. В следующий миг волна ветра подняла мою лодку и закрутила в воздухе. Не было видно ничего, кроме вращающихся вокруг меня звезд. Мощный толчок лодки, натолкнувшейся на берег, дал понять, что путешествие окончено. Я вылез на берег и втянул за собою лодку. Килили не было, значит, жертва была принята. Мне удалось раздобыть Шугур для Нее.

Я подул на лодку, и она уменьшилась в размерах, затем надежно скрыл ее в кармане плаща. Теперь надлежало достать налобную ленту – 'Прелесть чела', и для этого нужно было отправиться в прямую противоположность Эдена – на Олимп.

Заклинание повлекло за собой уже привычную мгновенную потерю сознания, в следующий миг яркие солнечные лучи ударили по глазам. Под ногами росла яркая, сочная трава, невиданные цветы источали тонкие ароматы. Воздух был пропитан медом, цветочным нектаром и росой. На деревьях сидели разноцветные – алые, изумрудные, голубые и золотые птицы и пели на разные голоса. Та, к кому я пришел, сидела ко мне спиной. Не оглядываясь, и не прерывая плавных движений – она расчесывала длинные светлые волосы, когда я вошел, она позвала меня:

– Ты устал, Клод, поди сюда, присядь рядом.

Я не сомневался, что пришел правильно – передо мной сидела Венера, богиня Утренней Звезды и Любви. И хоть почувствовал, как вслед за голосом богини по телу потекла волна слабости, не осмелился подойти ближе.

Женщина обернулась и засмеялась – ее белый лоб украшала налобная лента, та самая 'Прелесть чела', которую я должен был добыть для своей Повелительницы.

– Ну, что же ты? – и богиня опять поманила меня изящным жестом. В прорезях белого одеяния мелькало юное, нежное тело, и от созерцания ее совершенства, у меня закружилась голова. Я не мог выдавить ни слова, хоть и долго готовился к этому путешествию. Но действительность превзошла все мои ожидания. Манящая улыбка небожительницы разрушила в прах годы подготовки к ритуалу. Я чувствовал, что не выдержу, что еще минута – и забуду о цели своего прихода сюда. Всесильная Иштар, Всеблагая Мать Человечества, помоги! – взмолился я, и прекрасная Венера перестала смеяться и звать меня. Она кивнула – и 'Прелесть чела' соскользнула в совершенную руку.

– Подойди, возьми, – лукаво улыбаясь, позвала она, но я по-прежнему не мог тронуться с места. Все, что я мог, это разжать ладонь, и рубин из Ниневии покатился по мраморным плитам. Алая искра, которой мелькнул самоцвет – была последним, что я видел, потому что в следующий миг оказался в пустыне. Рубина не было среди остальных драгоценностей, на поиск которых у меня ушло тридцать лет. Значит, Венера приняла мою жертву и отдала священную налобную ленту Иштар.

Теперь предстояло достать притиранье для подвода глаз 'Приди, приди'. Чтобы его получить, надлежало отправиться к Абтагиги, или той, кто посылает Желание. Абтагиги поклонялись шумерские племена, они же признали этот аспект Иштар покровительницей Сакраментальной Распущенности, или Священной Проституции.

В Вавилон, располагающийся в долине Тигра и Евфрата, я отправился на лодке. Аккадцы, одетые в легкие одежды – единственно, чтобы скрыть тела от палящих солнечных лучей не удивились, увидев, как своим дыханием я уменьшаю лодку и прячу ее в складках плаща. Сотни наречий, похожих на птичий щебет, сопровождали меня до главного храма, обители Абтагиги. Черноволосая кудрявая женщина сидела в окружении своих учениц. Их наряды надежно скрывали волосы женщин. У некоторых прозрачные накидки скрывали и лица, оставляя открытыми только искусно подведенные глаза, при этом одеяния скреплялись на правом плече, обнажая левую грудь. Стоило мне зайти в храм, как Абтагиги хлопнула в ладоши, и женщины, окружавшие ее, расступились. Я преклонил колени перед первой в истории человечества жрицей любви. Сюда, в обитель сакрального храма, не было хода простым смертным – меня впустило внутрь мощное заклинание.

– Мы давно ждем тебя, Клод, – ласково позвала меня Абтагиги.

– Ты знаешь, несравненная, что я не могу остаться. Я дал обет Ей.

– Если бы не дал обет, тебя бы здесь не было, – пожала жрица смуглыми плечами.

– Что хочешь получить взамен притиранья 'Приди, приди'?

– Я знаю обо всем, что ты принес. Но мне этого не нужно. Если хочешь получить притиранье – помоги Бату, сыну Дилейма, правителя.

– Что с ним?

– Он умер.

– Как хочешь ты, чтобы я помог ему?

– Верни его.

– Но это не в моих силах. Только Она может воскресить из мертвых. Если захочет.

– Я сказала, а ты слышал. Иди.

Одного взгляда на Бату – двенадцатилетнего мальчика, я понял, что он умер не от болезни. Его душу выпили злые духи. Вернуть в мир человека без души было очень опасно, юный Бату мог стать величайшим тираном в истории, а отобрать у злых духов то, что они уже считали своим, было невозможно. Почти...

Я попросил родителей принести мне все, что было необходимо для ритуала. С двенадцатым ударом сердца, приведенного в движение заклинанием, в тело мальчика начала возвращаться душа. Вокруг возмущенно захлопали кожистыми крыльями самые отвратительные твари, которых мне только доводилось видеть – не хотели так просто отдавать то, что уже считали своим. Думал, собьюсь, но Светлая Иштар дала мне силы, и вскоре Бату открыл раскосые зеленые глаза. С трудом объяснил правителю и его жене, что я из другого времени, можно сказать, из другого мира, и не могу принять положенных мне здесь наград. Выйдя из дворца, я направился было опять в храм Абтагиги, но неожиданный порыв ветра опять забросил меня в пустыню, значит, Абтагиги выполнила свое обещание.

За 'Властью над миром' и 'Судом' – драгоценным жезлом и бичом я отправился к Гекате – тройственной богине всех лун. Селена, Феба и Артемис предстали передо мной в облике трех дев с белоснежной кожей, черными гладкими волосами и глазами без белков. Три обнаженных девичьих торса с высокими грудями и аккуратными вишнями сосков – и одни на всех бедра в струящейся черной юбке. Священные жезл и бич Геката согласилась отдать за три лунных камня – части некогда упавшей на Землю звезды.

Ожерелье 'Лазурь' и двойная подвеска из священного камня 'Нумуз' хранились у Ханаты – духа одного из воплощений Богини в Древнем Египте. До пирамиды, где обитал дух Ханаты, я добирался на увеличенной опять лодке по подземной реке. Гребцам приходилось временами сильно нагибаться, потому что своды туннеля опускались так низко, что задевали их деревянные макушки, вызывая снопы искр.

Ханата не желала отдать то, что некогда обязалась хранить до тех пор, пока за 'Лазурью' и 'Нумузом' не явится посланник Богини. Вздорный дух придумывал себе все новые и новые развлечения – то надлежало выиграть у нее в шахматы, то в нарды, то слушать, как она играет на флейте. Я понимал, что Ханате было просто скучно на протяжении целых тысячелетий, что она хранила драгоценности Богини, но тело, изможденное тридцати трех дневным постом, напоминало о себе начинающей сгущаться тьмой перед глазами. Наконец, Ханата, устав ждать, когда я приду в себя в очередной раз, сердито хлопнула в ладоши, и я опять перенесся в пустыню.

Золотые запястья 'Нетти Нне' удалось получить у Анату, в маленьком, полуразрушенном храме в самом сердце Месопотамии. Анату спустилась с неба, попирая маленькими ступнями мощные спины двух черных свирепых собак. Даже не взглянув на меня, она раскинула в стороны руки, и золотые браслеты со звоном упали на плиты пола и исчезли. В следующий миг я опять находился в пустыне.

Оставалось достать золотую сетку на груди – 'Ко мне, мужчина, ко мне' и повязку 'Тамар' на бедра – одеянье владычиц. Я не был уверен, что мне хватит на это сил, но все же увеличил в размерах лодку и уже по воздуху направился к Лисиппе, первой амазонке, восседающей на белоснежном единороге, который скачет по круглой радуге, сдерживающей грозу. Лисиппа проводила время в компании нескольких небесных дев, которые, заметив мое появление, расправили белоснежные крылья, и взлетели встревоженной стайкой. Вилы принялись кружиться вокруг меня, то и дело задевая то голову, то руки, нежными, но сильными прикосновениями. К этому времени я думал только об одном – 'выстоять'. Если я упаду прежде, чем очередное воплощение Богини согласится отдать сохраненную драгоценность, это будет означать начало конца. Страшного конца – потому, что вернуться обратно не смогу. Физическое тело – там, где-то на далекой Земле, в Обители Богини, умрет, превращаясь в траву и животных, а дух окажется навсегда заточенным в пространстве между мирами, без права нового рождения и освобождения.

С улыбкой Лисиппа сняла с груди золотую сетку, но стоило мне приблизиться к ней, вскинула вверх руки, и одеяние взмыло в воздух.

– Ты получишь то, зачем пришел, Клод, только после того, как отдашь мне взамен то, что обещала Богиня.

Я протянул ей ожерелье из камней семи цветов, соответствующих семи цветам радуги, и Лисиппа взмахом руки отпустила меня.

Бастет, главная жрица Баст, оказалась стройной женщиной с немного кошачьими чертами лица. Головной убор, напоминающий голову кошки, еще сильнее подчеркивал это сходство. Бастет являлась хранительницей Тамар, и я уж решил, что мне удастся собрать все драгоценности Царицы Царей, как Бастет потребовала взамен наполнить священный кубок в ее руке жизненной силой. Жизненной силой человека, посвятившего себя Богине. Я согласился, не веря в душе, что у меня что-то получится. Силы были на исходе, но все же я воззвал к Госпоже, Повелительнице Трех Миров, и упал, пронзенный острым копьем боли.

***

Не знаю, сколько длилось это забытье, но наверно долго, потому что, когда я пришла в себя, чувствовала такую слабость, что с трудом шевелила руками и ногами. Где это я? В голове шумело. Ничего не помню... Удалось мне получить Тамар или нет? Стоп. Что такое 'Тамар'? Попытка напрячь память привела к очередной вспышке боли.

– Лежите, госпожа. Вам пока нельзя шевелиться.

– Кто здесь? – даже не ожидала, что голос мой окажется таким слабым.

– Не двигайтесь, – повторил голос, и на лоб положили что-то мягкое и мокрое. О прогресс, приятно-то как! Но все-таки где я? И что я здесь делаю? Ничего не помню...

Все-таки сделала над собой усилие и открыла глаза. Я лежала в небольшой уютной комнате, сначала показалось, что на полу, но потом поняла, что на каком-то низком топчане. Свет проникал сюда сквозь цветные витражи маленького окошка под самым потолком, поэтому вокруг стоял разноцветный полумрак. В изголовье сидела маленькая, очень хорошенькая темноглазая девушка с длинной тяжелой косой. Это она меняла компрессы у меня на лбу. Хоть память пока не возвращалась, я поняла, что основательно приложилась макушкой. Судя по позывам тошноты, имело место сотрясение, и нешуточное. Впрочем, спасибо, что жива, и даже глаза не лопнули.

– Ты кто?

– Меня зовут Ишма, госпожа, – девушка выглядела чем-то обеспокоенной, испуганной.

– Давно я здесь?

– Вот уже четвертый день, как... господин приказал заботиться о вас.

– Слушай, говори мне ты, я ведь не намного старше...

– Что вы, госпожа, как можно? Если господин услышит, он побьет меня!

– Чего?! Это какой еще господин?! Куда я вообще попала?

– Вы в Замке Бравиш, госпожа. Только не волнуйтесь, вам нельзя волноваться. Так надо, чтобы били, – здесь такие обычаи.

– Что за дикость?! Какие еще обычаи? Тебя, такую маленькую – бить?!

Наверно, что-то я сказала смешное, потому что Ишма засмеялась над моими словами. Правда, показалось, что смех ее не очень-то веселый.

– Замок Бравиш... Черт-те что. Ничего не помню... Как я здесь оказалась?!

– Вопрос не в том, как оказались, а как бежать отсюда, госпожа. Здесь плохое место.

– А сама тогда почему не сбежишь?

– А мне бежать некуда, госпожа, – тихо сказала Ишма, и опустила голову, – К тому же, я сама из кхастла. Из низшего, но все-таки из кхастла. Прибирать здесь, в Замке – о таком я даже не мечтала. Я – прислужница. А если убегу, не докажу никому свою принадлежность, и стану рабыней.

– М-да, выходит, из огня да в полымя... Но все-таки, что, черт подери, я здесь делаю? Где Персефона? Где все? Римма, капитан...

– Я не понимаю, о чем вы говорите, госпожа. Наверно, о своем звездном корабле. Господин Ньол не нашел его, хотя и обошел все ущелье – там, где вас встретил. Вы спустились с неба, как посланница Великой Богини.

– Еще бы, у меня был с собой ракетный ранец, – значит, с неба... А что, эффектное появление!

– Значит, этот твой Ньол спас мне жизнь?

– Я не уверена, что вы ударились головой сами, госпожа, – тихо сказала Ишма и сразу же закрыла себе рот руками, опасаясь, что взболтнула лишнего. А вот это мне уже не нравится. Не хочет ли она сказать, что...

– Стоп, Ишма, здесь никого, кроме нас нет, а меня тебе не нужно бояться. Если здесь все так беспонтово, как ты говоришь, возьмем тебя с нами, полетишь к другим звездам. Так, значит, твой господин напал на меня?

– Госпожа, вы и в самом деле на нее похожи. У вас ее лицо... Ньол, то есть господин Ньол, прав. И это, скорее всего, спасло вам жизнь, когда он встретил вас... Но я не уверена, что вы захотите такой жизни...

– Подожди, я ровным счетом ничего не понимаю! На кого я так похожа? Чье у меня лицо?

– У вас лицо бесценной Статуи кхастла Бравиш. Господин Ньол решил, что вы – и есть ожившая Статуя.

– И что это значит?

– Ничего хорошего для вас...

– Это мы еще посмотрим. А где мои вещи? Со мной был рюкзак.

Ишма дернулась, как от удара, и закрыла лицо руками.

– Я не брала, госпожа!

М-да. Не видела я еще здешних господ, а вот прислужницы у них запуганные. Я осторожно провела ладонью по руке девушки. Она ощутимо напряглась. Похоже, здесь и в самом деле не знают, что такое простое человеческое участие.

– Я и не подумала бы на тебя, Ишма. Мне просто нужно вернуть свои вещи, понимаешь? Ты знаешь, где они?

Девушка кивнула.

– Ваши вещи в комнате господина Ньола, но мне никак не вынести их оттуда. Он заметит.

– И не надо. Я сама спрошу. Еще не хватало – воровать свои собственные вещи! Ну-ка, веди меня к нему!

Я попыталась встать, но не сразу получилось. Если я провалялась несколько дней, неудивительно, что так ослабла. Как же хочется есть! За попытками подняться я и не заметила, как низкая дверь отворилась, и вошел человек. И сейчас этот человек стоял и смотрел на меня. Свысока. И таким неприятным, словно ощупывающим, был этот взгляд, что у меня непроизвольно губы сжались, и глаза сощурились. Если это и есть этот пресловутый Ньол, которого так боится Ишма, ее трудно винить. Вошедший был невысокого роста, не толстый – не тонкий, какой-то мягкий. Но эта мягкость не могла обмануть, стоило бросить взгляд на его руки – длинные, жилистые, с крючковатыми пальцами, непрерывно сжимающимися, как будто он представлял, что держит в руках горло своего врага. Сдается мне, не просто так пришла на ум эта аналогия. Больше всего не понравился мне взгляд вошедшего. Это был взгляд маньяка.

Взмах руки – и Ишму как ветром сдуло из комнаты. Признаться, меня это напрягло. Но еще не хватало это показывать. Мне все-таки удалось сесть, оперевшись на подушки, и я решила взять инициативу в знакомстве на себя. Откровенно раздражал его настырный, изучающий взгляд.

– Я не вижу здесь своих вещей. Они у вас? – мой ледяной тон сделал бы честь актрисе, играющей Снежную Королеву.

– Бесконечно рад, что вы пришли в себя, госпожа. Однако вам не стоит ни о чем волноваться, – улыбнулся этот тип, и при этом пальцы его на обеих руках судорожно сжались, а в глазах сверкнуло безумие. Да он больной! Таких в специальных заведениях лечить надо, если еще надежда есть, конечно. Все-таки я не профи в психиатрии...

– Я не волнуюсь. Я хочу, чтобы мне вернули мои вещи.

Вот так. Коротко и внятно. Если я и вправду похожа на их статую, о чем говорили фанатичные огоньки в его масленых глазках, пусть думает, что кто бы я там ни была, хоть посланница небес, хоть преисподней, что я рассердилась. Впрочем, если это он так ощутимо приложил меня по макушке, хрена с два он испугается моего праведного гнева...

– Вам принесут ваши вещи. Вы, наверно, голодны, госпожа?

– Спасибо, вы очень любезны. Я, пожалуй, поем перед уходом.

Опять его пальцы дернулись. Ишма права. Не стоит здесь задерживаться. Пусть только рюкзак вернет и снаряжение... А там свяжусь с Эддаром... То есть, я хотела подумать – с Ри... Прорвусь!

– Я скажу, чтобы вам принесли поесть.

– Будьте любезны. Ишма сказала, что вы спасли мне жизнь. В таком случае, мне следует вас поблагодарить.

Приятное удивление в глазах маньяка послужило обещанием того, что маленькая смугляночка не будет наказана. По крайней мере, за этот поступок. А потом я заберу ее отсюда. Права она – не место здесь нормальному человеку. Стоп! Она говорила о статуе... И капитан говорил о статуе! Я могу узнать здесь о драгоценностях Иштар!

– Я могу узнать ваше имя?

– Почтенная госпожа может называть меня Ньол.

– Очень приятно, – покривила я душой, – Истар.

Вспыхнувшие глаза маньяка окончательно убедили меня в его душевной болезни.

– Я хотела бы взглянуть на вашу статую, уважаемый Ньол.

– Конечно, госпожа, – он потер потные ладони, – Как только вы сможете вставать...

Не закончив фразу, он чему-то рассмеялся, чему-то, что известно ему одному, но при этом смеялся, подмигивая, всем своим видом как бы приглашая разделить с ним эту тайну.

– После сегодняшней ночи вам обязательно станет лучше, госпожа.

Сегодняшней ночи? Лучше не буду уточнять, почему это. Безумцев лучше не беспокоить.

– Ишма принесет вам еды, госпожа. А завтра я пришлю вам другую девушку.

– Спасибо, мне нравится Ишма.

– Я знаю, госпожа!! – неожиданно сорвался не крик этот ненормальный, и, добавил уже тише, опять отвратительно подмигивая, – Я знал.

Заставила себя вымучено улыбнуться. Знал так знал.

– И пусть мне вернут мою одежду! – крикнула уже ему вслед.

Этот цвета кармина то ли хитон, то ли халат, то ли какая-то разновидность кимоно, всем, конечно, хорош, но неизвестной планете больше подходит современный комбинезон из сверхпрочного материала, непробиваемого ни с помощью ножа, ни пуль, с функцией кондиционирования – подогрева и охлаждения. Оружие, ракетный ранец, аптечка, запас сухого пайка, другие нужные вещи... Очень надеюсь, что этот неприятный тип выполнит свое обещание, и вернет мне снаряжение.