Текст книги "Темный час (ЛП)"

Автор книги: Дилейни Фостер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

ГЛАВА 2

Отец всегда говорил, что для нас с братом, как будущих короля и королевы, важно путешествовать за пределами нашей страны и узнавать что-то новое. Через девять месяцев я выйду замуж за принца Александра, следующего в очереди на пост короля Норвегии, о чем наши отцы договорилось сразу после моего восемнадцатилетия. Общение с людьми было важной частью этой роли: я должна была познакомиться с внешним миром, прежде чем править своим собственным. На это возлагались определенные надежды. Я знала, что это произойдет. Я просто не знала, когда.

Твой отец – причина, по которой ты уезжаешь.

Если бы это сказал кто-то другой, а не этот человек, я бы решила, что он просто хотел сказать, что поездка – это подарок. Из уст Грея Ван Дорена это звучало таинственно.

– Я видела его два дня назад, и он ничего не упомянул об этом. – Я обошла кровать. Тревожная энергия, бурлившая во мне, не давала мне покоя.

– Просто появилась возможность. Уверен, он сожалеет, что не пришел сказать тебе об этом лично, – сказал Грей.

Существовало негласное правило: когда папы не было в городе, его нельзя было беспокоить. Это включает телефонные звонки, электронные письма, текстовые сообщения, почтовые голуби – никаких помех. Я уже привыкла к этому. Для человека, который правил королевством, он проводил здесь не так уж много времени. Когда его не было, Лиам действовал вместо него, что не очень-то способствовало прочности Айелсвика. В представлении Лиама верность заключалась в том, что он дважды спал с одной и той же девушкой.

Забавно, что недоступный человек смог поговорить с Греем, но не смог поговорить со мной.

Если моего отца все еще не было в городе, это означало… – Лиам не поедет.

Каждая девочка в Айелсвике говорила о поездке в Америку. Было что-то захватывающе в этом опыте, которого я ждала с подросткового возраста. Мне хотелось есть жирную пищу и кататься на американских горках. Я мечтала об автострадах и небоскребах. Но что-то было не так, и я не хотела ехать без Лиама.

Словно прочитав мои мысли, Грей сказал: – Ты не будешь одна. Твой отец уже там.

Облегчение наполнило мои легкие, и сердце снова забилось. Это был не Лиам, но это было лучше, чем остаться одной.

– Я подумала, что тебе пригодится это, – сказала Сэди, протягивая мне дневник в кожаном переплете. – Ты можешь запечатлеть пережитое на этих страницах. Записывай все свои мысли.

Я схватила дневник и бросила его на кровать. Он с тихим стуком приземлился на мое одеяло. – Спасибо.

Когда она успела купить мне его? Как давно она знает?

Грей посмотрел на дневник, затем снова на меня. Его стальной голубой взгляд был как всегда непроницаем: – Собирай свои вещи. Мы уезжаем через час.

Через час? Кто планирует поездку на другой континент, собирает чемодан и уезжает через час?

Очевидно, мой отец и Грей Ван Дорен. Вот кто.

Лиам стоял в дверях, пока я складывала последний сарафан и укладывала его в чемодан. Без моего брата все будет иначе, но я рада, что папа будет рядом.

Он улыбнулся, отчего вокруг его карих глаз появились морщинки, а уголки приподнялись. Его темные волосы падали на лоб. У него всегда был такой вид, будто он только что проснулся, но он делал это так, будто ему потребовались часы, чтобы так выглядеть.

– Не могу поверить, что ты поедешь в Америку раньше меня.

– Ну, я любимица. – Я ухмыльнулась.

– Да? Ну, если папа вернется домой раньше тебя, я буду рядом с тобой.

– Обещаешь?

– У Ким Кардашьян убийственные формы?

Я сморщила нос. Поп-культура была не моей стихией. Возможно, именно поэтому поездка в Америку была хорошей идеей.

– Э… да?

Лиам рассмеялся, затем оттолкнулся от дверного косяка.

– Да. – Он снова улыбнулся, уже мягче, не так оживленно. – Я обещаю. – Он обнял меня и поцеловал в макушку. – А теперь убирайся отсюда, пока я не заставил Грея разрешить мне поменяться с тобой местами.

Сомневаюсь, что кто-то заставлял Грея что-то делать, но я оценила его попытку успокоить мои нервы – всегда старший брат.

Я застегнула чемодан и затем спустилась вниз, чтобы встретится с Греем. Он стоял снаружи, у подножия Дворцовой лестницы. Мужчина в черном костюме открыл заднюю дверь серебристого автомобиля. Я глубоко вздохнула, в последний раз окинув взглядом свой дом, впитывая все это и гадая, будет ли он выглядеть так же, когда я вернусь.

ГЛАВА 3

26 лет

В начальной школе мы играли в такую игру. Один человек шептал что-то на ухо другому, и так продолжалось по очереди. Каждый человек шептал на ухо следующему. Человек в конце очереди произносил то, что услышал, вслух, и каждый раз, черт возьми, это полностью отличалось от того, что сказал первый человек.

Именно поэтому я не верил в посланников.

Если мне нужно было отправить сообщение, я отправлял его сам. Так ничего не терялось в переводе. Никто не лажал.

Вот почему вместо того, чтобы спокойно пообедать в таверне «Грэммерси» я стоял возле одного из металлических переносных трейлеров, расположенных за сетчатым забором. Полуденное солнце грело мое лицо. Стальные балки поднимались из земли на начальном этапе строительства нового нью-йоркского высотного здания. Подъемники и строительные леса были пусты, так как все ушли домой на целый день. Снаружи импровизированного офиса висела белая вывеска с синими буквами. «Миллер и сыновья». Здесь было тихо. Спокойно, если не считать звука моего рингтона, доносящегося из кармана. Я даже не стал его доставать. Кто бы это ни был, он мог подождать.

Я сделал глубокий вдох и мысленно приготовился к тому, что мне предстояло сделать, – это необходимое зло, к которому за долгие годы я успел привыкнуть. Стальной ствол пистолета прижался к моей спине, оставляя на коже твёрдый, прохладный отпечаток. Когда я не был дома, я носил его на поясе своих брюк. Всегда. Без исключений.

Лео, моя правая рука и один из двух людей, которым я доверял в этом мире, вошел в офис, а я последовал за ним. Он предпочитал компьютерные взломы и работу с цифрами, но время от времени я брал его с собой в «поле». Я говорил ему, что его мотивация. Он говорил, что это мешает ему спать по ночам.

Придурок.

Карл Миллер сидел за своим столом, складывая большой лист бумаги, скорее всего, строительные планы, вчетверо. Его глаза расширились, как блюдца, как только мы вошли.

Почему в строительных офисах всегда пахло засохшей грязью и вчерашним кофе?

Я закрыл за собой дверь.

– Привет, Карл.

Он положил бумаги на свой стол, не потрудившись сложить ее: – Мистер Кармайкл. Я могу объяснить…

Я сделал пять шагов, затем остановился перед его столом.

– Как насчет того, чтобы пропустить оправдания и перейти к той части, где ты отдаешь мои деньги?

Игорный бизнес, который я начал в старших классах, с годами разрастался как снежный ком, в итоге сделав меня самым популярным букмекером Нью-Йорка, а возможно, и всего Восточного побережья. Эта популярность привела меня к влиятельным людям. Эти влиятельные люди приняли меня в свой круг. Этот круг расширился от азартных игр до торговли оружием и владения одним из самых элитных джентльменских клубов в стране. В двадцать шесть лет я был королем преступного мира Нью-Йорка. Гребаный Аид в костюме-тройке.

Время от времени появлялся кто-то, кому нравилось ходить по краю. Всегда находился мудак, который откусывал больше, чем мог прожевать. Обычно это были новички. Достаточно было одного моего визита, чтобы их образумить. Мне редко приходилось возвращаться дважды.

Карл задолжал мне четыре тысячи долларов. Это было каплей в море по сравнению с другими, но урок есть урок, и я никогда не отказывался от возможности его преподать.

– Мой сын…

Я оборвал его. Забавно, что ублюдки всегда направлялись прямо к своим детям, когда им нужно было от чего-то «отмазаться». – Никаких оправданий, Карл. Помнишь? – Страх просочился из его пор в виде бисеринок пота, когда я обошел его и прислонился бедром к краю его стола. Мой телефон снова зазвонил. Я проигнорировал его… снова. – Тебе нравится работать руками? – Мой взгляд переместился с его круглого, бородатого лица на пухлые, сосисочные пальцы.

Он сгибал и разгибал руки.

Лео пересек комнату, остановился рядом со мной и протянул мне нож. Лезвие было недавно наточено, а рукоятка из оленьего рога отполирована. Мне почти не хотелось им пользоваться.

– Мистер Кармайкл, пожалуйста… – Его губы дрогнули, когда слова оборвались.

Это имя всегда вызывало у меня неприязнь. Мистер Кармайкл был моим отцом. Я был просто Чендлером.

– Люди всегда недооценивают силу рук. – Я наклонил голову и стал его изучать.

– Ты так не думаешь?

Он кивнул, потеряв дар речи.

В тот момент, когда я схватил его за запястье, прижал его руку к деревянной поверхности стола и вонзил нож прямо в столешницу, пронзая плоть и кость, мой телефон снова зазвонил.

Карл издал истошный вопль, и слезы полились по его щекам.

– Черт! – Я вытащил телефон из кармана и ответил, стиснув зубы. – Что, черт возьми, так важно?

Голос Грея прозвучал в трубке, ровный и спокойный, полная противоположность моему голосу в данный момент.

– Она у меня.

Черт.

Карл всхлипнул. Его лицо было покрыто соплями и слезами, а под его рукой по всему столу стекала кровь.

– И что? – ответил я, раздраженный тем, как неудачно выбрал время Грей.

– Утка, утка, гусь, засранец (прим. «утка, утка, гусь» – детская игра). Это ты. Я приведу ее к тебе.

Ну, блядь.

Я закончил разговор, не попрощавшись, сунул телефон обратно в карман и усмехнулся Карлу. – Похоже, сегодня тебе повезло. Только что появилось кое-что более важное. – Я достал из кармана пиджака хлопчатобумажный платок и бросил его на стол, чтобы он вытер кровь. – Я даже позволю тебе оставить нож.

ГЛАВА 4

Весь семичасовой перелет Грей провел в своем телефоне, а я читала разные версии сказок, которые мама рассказывала мне на ночь. Просто теперь они были немного темнее, намного грязнее, а герои, казалось, всегда ходили по грани между рыцарем и злодеем. Может быть, это то, что мама пыталась мне сказать все это время. Возможно, можно быть и тем и другим.

Я болела за монстра, за Хитклифа и за человека, который держал свою жену запертой на чердаке (прим. персонаж книги «Грозовой перевал»). Я хотела, чтобы Гэтсби украл сердце Дейзи, хотя она была обещана другому (прим. персонажи книги «Великий Гэтсби»).

До Александра я встречалась только с одним мужчиной, поэтому все, что я знала о романтике, я почерпнула из этих историй и своего воображения. Я была помолвлена с принцем, но не было никакого романтического ухаживания. Не было даже грязного флирта. Мы несколько раз обедали, никогда не ужинали, и один раз посетили конное шоу, исключительно для прессы. Общение всегда было вежливым, но никогда не было интимным. Каждая реплика звучала так же отрепетировано, как и речи, которые он произносил перед публикой. Даже когда он держал меня за руку или целовал в щеку, это было совсем не то, как должно было быть.

Александр был красив, обаятелен и успешен во всем, что имело значение, но бабочки не порхали в моем животе, когда он входил в комнату. Мое сердце не билось чаще при упоминании его имени. Я не лежала в постели по ночам, задаваясь вопросом, будут ли его прикосновения приятнее, чем мои собственные. До нашей свадьбы оставались считанные месяцы, а я чувствовала себя так, словно он был чужим.

Я подумала о Сэди и задалась вопросом, чувствует ли она то же самое по отношению к моему отцу. Я никогда не видела, чтобы они проявляли привязанность, даже в тихие моменты, когда думали, что никто не смотрит. Не то чтобы папа был ласковым человеком. Он им не был. Во время их свадьбы я была слишком убита горем, чтобы беспокоиться о том, почему папа решил снова жениться. Горе по поводу смерти моей матери было еще слишком сильным. В нашем мире браки по договорённости случались постоянно. Любовь казалась скорее стратегической, чем случайной. Теперь я часто смотрела на Сэди и думала, не был ли их брак просто очередной деловой сделкой.

Мне было интересно, похожа ли она на меня.

Две книги и один сон спустя, я рассматривала достопримечательности Нью-Йорка с заднего сиденья элегантного внедорожника. Окна были такими же черными, как и блестящий фасад, не позволяя никому заглянуть внутрь, что совершенно не успокаивало мои нервы. Гладкие, маслянистые сиденья охлаждали мою кожу. Грей сидел рядом со мной, молчаливый и холодный, как всегда.

Здания из стекла и стали вырастали из бетонной поверхности до самого неба. Я слышала, что город называют бетонными джунглями. Теперь я знаю, почему. По тротуарам сновали сотни людей. Большинство из них были слишком увлечены разговорами, чтобы замечать проезжающий мимо поток машин. Это место было полной противоположностью зеленым холмам Айелсвика. Здесь был ток, который, казалось, резонировал в воздухе и в моих костях. Все мое тело вибрировало вместе с ним. Волнение, страх и беспокойство пронизывали каждую мою часть. Я была в Нью-Йорке всего двадцать минут, а мне уже не терпелось исследовать город.

Мы подъехали к обочине возле одного из высоких зданий и остановились. Водитель вышел и открыл дверь Грею.

Грей протянул руку, чтобы помочь мне выйти из машины. Затем он посмотрел на водителя, который был занят выгрузкой моих трех сумок из багажника.

– Я возьму их. Жди здесь.

Водитель повиновался. Я не винила его. Люди обычно не спорили с Греем. Если он говорил: «Прыгай», ты спрашивал: «Как высоко?»

Мой отец не любил встречаться в аэропорту, поэтому меня не удивило, что его там не было, но я ожидала увидеть его сейчас. Вместо этого у вращающейся стеклянной двери нас встретил угрюмый мужчина, который окинул взглядом нас обоих, а затем чемоданы. Грей поздоровался, затем отвел мужчину в сторону, говоря тихо и спокойно, чтобы я не услышала. В этом не было ничего нового. Всю жизнь я была окружена приглушенными разговорами. Секреты были сердцем Айелсвика. Через минуту Угрюмый Мужчина достал из кармана телефон и позвонил. По-видимому, довольный происходящим, он кивнул в мою сторону.

– Сюда, – сказал он, ведя нас через открытый вестибюль с мраморным полом и хрустальными люстрами.

Стены были покрыты полированным угольно-черным камнем с вкраплениями и завитками золота. Я всю жизнь была окружена величием, но ничто из этого не могло сравниться с чувством роскоши, которое я испытывала, находясь в таком месте. Я достала телефон и сделала несколько снимков на память. Невозможно передать бурлящее во мне чувство, но, по крайней мере, у меня будут эти фотографии. У нас в Айелсвике не было таких отелей. Наши туристы останавливались в гостевых домах, окруженных садами и украшенных семейными реликвиями.

Я последовала за Греем в лифт, который поднялся на двадцать первый этаж, а затем открылся в огромном помещении. Кухня, гостиная и столовая сошлись в одном большом помещении с открытой современной лестницей с одной стороны. Я положила телефон на большой кухонный остров, который разделял комнаты, и смотрела на все это. На верху лестницы была площадка с видом на гостиную. Я подошла к окнам от пола до потолка, которые занимали всю стену, открывая живописный вид на городской пейзаж. Декор был элегантным и мужественным, много темной кожи, из сурово-белых акцентов и хрома.

– Здесь ты останешься на некоторое время, – сказал Грей.

– Мой отец встретит нас здесь?

Он одернул рукава своего сшитого на заказ костюма, не удосужившись взглянуть на меня.

– Я сказал, что он в Нью-Йорке. Я никогда не говорил, что он встретит нас здесь.

Все волнение, которое было несколько минут назад, вылилось в лужу ужаса на мраморном полу.

– Но я его увижу, верно?

– В конце концов, да.

Я сглотнула комок в горле, мой рот был словно набит ватой: – Значит, я одна?

Я никогда не ночевала за пределами дворца, но я достаточно смотрела телевизор, чтобы знать, как выглядит отель изнутри, и это был не он. Это был чей-то дом, очень богатый и очень мужской. И я собиралась остаться с ним наедине. От этого я чувствовала себя мухой, попавшей в паутину.

– Хозяин дома скоро придет. Он ответит на все твои вопросы.

Еще более зловещие слова. Или, может быть, из-за моих нервов они показались мне такими.

Он. Я знала это.

– Я бы предпочла увидеть своего отца.

– Боюсь, это невозможно.

– Почему? Ты сказал, что он здесь. Почему это невозможно? – Мой голос дрожал, становясь громче с каждым словом. Мое сердцебиение теперь было бешеным.

– Чем меньше ты знаешь, тем лучше для тебя.

Я плохо знала Грея, но знала достаточно, чтобы понять, что он опасен. Все вокруг казалось опасным.

Я бросилась обратно к лифту и нажала на кнопку. Мое сердце колотилось, пока я ждала, когда откроются двери, но этого не произошло.

Грей посмотрел на меня, пригвоздив своим взглядом. На краткий миг что-то промелькнуло в холодных глубинах голубых глаз, но слишком быстро все закончилось, чтобы понять, что именно.

– Охраннику внизу хорошо заплатили, чтобы он следил за тем, чтобы никто не проник внутрь. Для работы лифта требуется код, а дверь на пожарную лестницу не откроется без ключа. Так что, если ты не планируешь прыгать с двадцать первого этажа на бетонную плиту, советую оставаться на месте и чувствовать себя как дома.

Каждое слово, которое слетало с его губ, вызывало ледяной холод по позвоночнику.

Грей посмотрел на часы, похоже, раздраженный моим присутствием.

– Мне нужно быть в одном месте. – Словно повинуясь его приказу, двери лифта открылись. – Никто не причинит тебе вреда. Просто нужно вести себя хорошо.

Он шагнул внутрь лифта, в его взгляде читался вызов.

Я его проигнорировала.

Мой взгляд судорожно блуждал по пространству: от кухни к гостиной, столовой и вверх по лестнице. Мое дыхание покидало легкие короткими быстрыми рывками, когда я искала другой выход.

Он скривил губы. Как может что-то такое прекрасное быть таким жестоким?

– Ты останешься с Чендлером Кармайклом, милая. Будь осторожна в своих поисках. Никогда не знаешь, что можешь найти, – он ввел код, и двери начали закрываться. – С тобой все будет хорошо. Поверь мне. – И затем он исчез за дверями лифта, оставив меня в полном одиночестве.

Реальность всего этого осела в моем животе, как тяжелый груз. Это была ложь. Все это было ложью.

Я чувствовала себя так, как будто меня бросили посреди океана, и мне не за что было ухватиться. Все во мне говорило, что нужно плыть, но плыть было некуда. Все, что я могла сделать, это оставаться здесь и плыть по течению. И молиться, чтобы не утонуть.

ГЛАВА 5

Доверие нужно было заслужить.

Меня похитили, перевезли через океан, а потом бросили в квартире незнакомого мужчины. И все это после того, как мне сказали, что я приехала в Нью-Йорк, чтобы познакомиться с новой культурой.

Нет. Я не доверяла Грею Ван Дорену. Больше нет.

И уж точно я не доверяла Чендлеру Кармайклу, кем бы он ни был.

Итак, он сказал, что я не могу пользоваться лифтом или лестницей. Но у меня все еще был мой телефон. Я бросилась к кухонному острову, но в итоге была разбита вдребезги, когда обнаружила, что мой телефон исчез. Грей, должно быть, стащил его и спрятал в карман, пока я смотрела в окна, как будто это был отпуск.

В коридорах постоянно шептали истории о том, что королевских особ похищают ради выкупа, или возмездия, или по любой другой причине, которую они считали оправданной. Именно поэтому у нас была охрана. Вот почему отец никогда не позволял мне покидать Айелсвик без него или Лиама. Я слышала эти истории и принимала их близко к сердцу. Я никогда не думала, что это случится со мной. Может быть, поэтому я поверила Грею, когда он сказал, что мой отец будет здесь. Они должны были быть друзьями. Папа доверял ему.

Я не должна была ему доверять.

А что насчет Сэди? Она знала, что все это ложь? У меня внутри все сжалось при мысли о ее предательстве. Она дала мне дневник, черт возьми. Конечно, она не знала.

Что сделает Лиам, когда узнает? Я представила себе его и папу в комнате, полной полицейских и детективов, в ярости и гневе. А потом я услышала голос мамы, которая говорила мне, как важно уметь спасти себя.

Грей предупредил меня не искать, что я и «сделала». Я дергала ручками на всех запертых дверях и открывала те, что оставались незапертыми. Каждый квадратный дюйм этого пентхауса кричал о мужественности. И о чрезмерной компенсации. Парень был невероятно организован, от того, как он складывал маленькие пластиковые контейнеры с фруктами в холодильнике, до того, как он расставлял посуду в шкафах по размеру. Пока что все признаки указывали на фрика, помешанного на чистоте с не впечатляющим членом.

Почему я думала о его пенисе?

Ему должно быть больше сорока, и он не женат. Скорее всего, он носит брюки цвета хаки, с пробором набок и ради развлечения вычисляет теорему Пифагора.

Одну за другой я продолжала обыскивать комнаты пентхауса. Только одна дверь наверху оставалась незапертой. Эта комната была менее мужественной, чем остальные, но все же чистой и свежей, с мягкими серыми стенами. Здесь стоял черный комод с антикварной отделкой и кровать на платформе, покрытая плюшевым белым постельным бельем. С другой стороны комнаты была открытая дверь, ведущая в отдельную ванную с трюмо из темного камня и хромированными светильниками. Душ представлял собой чудовище со стеклянными стенами и смесителями, идущими со всех сторон, включая верхний. Сейчас этот душ казался раем для моих ноющих мышц. Большая стеклянная стена отделяла душ от огромной ванны. В какой-то извращенной части моего сознания я должна была признать: в этой тюрьме все не так уж плохо.

Я вышла из комнаты и продолжила поиски. Роскошная она или нет, но если я собиралась сбежать из этой тюрьмы, мне нужно было узнать как можно больше о ней и о человеке, который здесь жил.