Текст книги "Темный час (ЛП)"

Автор книги: Дилейни Фостер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

ГЛАВА 29

В Братстве Обсидиан было пять основателей: Донахью, Хантингтон, Кармайкл, Рэдклифф и Ван Дорен. Каждый законный наследник из этих семей автоматически получал место в Трибунале в момент своего рождения. Все остальные должны были пройти через так называемую «Индукцию». В год принималось пятнадцать человек, и Братство никогда не принимало никого старше тридцати лет, если только у них не было скрытых мотивов, таких как политические манипуляции. Например, мэр. Это были вещи, которые я не должен был знать, но, к счастью для меня, папа был громким собеседником, а я хорошим слушателем.

Тот факт, что мне только что вручили приглашение, подтвердил две вещи, которые я уже подозревал:

1. Мой отец никогда по-настоящему не считал меня своим сыном.

2. Мы их напугали.

Каспиан уже расправился с Киптоном Донахью, главой общества. Малкольм Хантингтон был на пути к гибели благодаря Линкольну. Один за другим сыновья обличали грехи отцов. Следующим был мой отец. Я полагаю, он решил, что если я буду одним из его собственных, то не смогу отвернуться от него.

Будет забавно наблюдать, как он недооценивает меня.

Как только я прочитал открытку, на мой телефон пришло уведомление. Такое, которое приходит с адреса электронной почты, а не с номера телефона. Как будто кто-то отправил его с компьютера или планшета.

TheInduction@enlightenme.com: Полночь. Собор Святого Петра.

Я уже знал это, потому что подслушал, как отец говорил мэру Дюпону вчера вечером.

Первой моей мыслью было найти Лео и посмотреть, сможет ли он отследить письмо, но случилось странное. Сообщение исчезло.

Я прокрутил весь список уведомлений до самого низа, но его нигде не было. Оно просто… исчезло. К черту. Мы будем беспокоиться о деталях позже. Сейчас у меня были более серьезные планы.

Когда я вернулся домой, дверь Эннистон была закрыта, и в квартире было тихо. Было уже десять часов вечера, так что, возможно, она спала. Не то чтобы я давал ей много других дел. Я точно не хотел, чтобы она снова возилась на кухне.

Хорошо. Мне не нужны были отвлекающие факторы для того, что я собирался сделать, а она определенно становилась отвлекающим фактором. Я принял душ, переоделся в черные джоггеры и толстовку Champion, прислушался у ее двери, нет ли признаков того, что она проснулась, и, удовлетворившись тишиной, сделал глубокий вдох и приготовился к тому, что будет дальше.

Больше из преданности, чем из страха, я позвонил Лео, чтобы ввести его в курс дела. Он сразу же ответил на голосовую почту, поэтому я оставила ему сообщение.

– Братья в соборе святого Петра.

Если бы кто-то еще услышал это, он бы не догадался. Лео умел читать между строк.

Киптон Донахью пытался убить собственного сына. Я ничего не ставил на кон этим ублюдкам. Тот факт, что я посчитал нужным оставить сообщение, было тому подтверждением.

ГЛАВА 30

Весь день я провела под одеялом, читая одну из книг, которые Чендлер купил для меня. Я чувствовала себя ребенком, прячущимся от монстра. Если бы я оставалась под одеялом, возможно, он бы меня не увидел. После прошлой ночи я понятия не имела, что ему сказать. Я стояла за его дверью и думала, не для меня ли эти звуки, которые он издавал, а потом услышала его слова. Спокойной ночи, Маленькая Бунтарка. И я поняла, что это так. За последние несколько дней в атмосфере произошел ощутимый сдвиг. С тех пор как я узнала правду о том, почему я здесь, напряжение стало другим, больше желания, меньше обиды.

Он был безжалостным и жестоким, как темный властелин со своим правлением. Но временами тьма уступала место свету, как ночь луне, и я видела другую его сторону. Он заставлял меня желать того, чего я никогда не должна была желать. Но чем больше я пыталась убежать от него, тем сильнее он притягивал меня к себе. И как бы странно это ни казалось, в том, чтобы позволить ему взять все в свои руки, была определенная свобода.

Я задремала, когда голос Чендлера заставил меня проснуться.

– Братья в соборе Святого Петра.

Братья в соборе Святого Петра? Что это вообще значит? С каких пор Чендлер стал религиозным?

О, Боже. Братство.

Это должно быть оно. Что-то происходит с Братством.

С кем он разговаривал? Это должно быть был Грей.

Я услышала звук закрывающихся дверей лифта. А потом тишина.

Чендлер ушел.

Он ушел, чтобы спасти тех девушек, а я лежала в пентхаусе под пуховым одеялом.

Мое сердце опустилось в желудок. Необходимость что-то делать пробирала меня до костей. Я знала, что это неразумно. Я не могла сделать для спасения кого-либо ничего такого, чего не смогли бы сделать Чендлер и Грей сами. Но я все равно должна была попытаться. Технически, именно поэтому я здесь, верно? Чтобы помочь спасти их.

Я натянула леггинсы и футболку большого размера, в которой всегда спала. Я надела туфли, балансируя на одной ноге, пока хватала кредитку Чендлера с комода. Слава Богу, он не забрал ее обратно с того дня, когда оставил ее у меня, чтобы купить платье. Если я чему-то и научилась в Нью-Йорке, так это тому, что ловить такси – смертный грех.

Мое сердце бешено билось в груди, пока я спешила вниз по лестнице к лифту. Мои ноги дрожали при каждом шаге. На позвоночнике и шее выступили бисеринки пота. Страх обхватил мою грудь, выдавливая воздух из легких. Я шла к чему-то, чего не понимала до конца, но даже несмотря на это, возбуждение от того, что я делаю что-то правильное, что-то хорошее, заставило мой адреналин взлететь вверх.

Мне потребовалось три попытки, но я наконец-то вспомнила код лифта. Я не пыталась его запомнить, но на днях, когда мы возвращались из магазинов, я была внимательнее.

Здоровяк посмотрел на меня, но не попытался остановить, когда я поспешила выйти за дверь. Я поймала такси и, задыхаясь, опустилась на заднее сиденье. Пульс стучал в ушах, когда я захлопнула дверь и посмотрела на водителя в зеркало заднего вида.

– Собор Святого Петра, – решительно сказала я. – Я заплачу вдвое больше, если вы поторопитесь.

ГЛАВА 31

Снаружи собор выглядел как огромный мавзолей с серо-каменным фасадом и высокими римскими колоннами. До сих пор я не понимал, но комната на кладбище Грин-Вуд, где проходила Ночь Беззакония, была не чем иным, как уменьшенной копией этого места. Совпадение? Скорее всего, нет. В Братстве совпадений не бывает.

Мой телефон снова пиликнул, когда я подъехал к церкви.

TheInduction@enlightenme.com: Западный вход.

Как и предыдущее, это сообщение исчезло, как только я его прочитал. Я вышел из машины и уставился на тяжелые деревянные двери западного входа. Он был спрятан в переулке, в тени. Высокие здания вокруг меня окутывали его тьмой. Большинство этих зданий были жилыми, что делало эту часть города тихой в это время суток. Моя кожа ощетинилась от колючей тишины. Неизвестно, что ждало меня по ту сторону двери, но что бы это ни было, я должен был встретить это лицом к лицу. Моя гордость не оставляла мне выбора. Всю свою жизнь я занимался спортом. Я играл в футбол в средней школе и колледже. Предсказывать победителей было моей работой.

Победа не зависела от мастерства.

Победа заключалась в стратегии. Чтобы стать лучшим, нужно было победить лучших.

Чтобы победить их, нужно было залезть им в голову, предугадать их следующий шаг до того, как они его сделают. А они только что прислали мне свой план игры в черном матовом конверте.

Это была моя стратегия.

Вот почему я был здесь, готовый танцевать с дьяволом.

Решительный.

Сосредоточенный.

Без страха.

Ничто из того, что они могли сделать, не могло причинить мне вреда. Я уже много лет танцевал со своими собственными демонами.

– Думаю, мы оба ищем прощения. – Сладкий голос Эннистон проник в тишину.

Я дернул головой в ее сторону. Она стояла в переулке, лунный свет сверкал в ее карих глазах и выхватывал тонкие линии ее лица. На ней была та же самая мешковатая белая футболка, что и в первую ночь, когда я ворвался в ее комнату, и пара обтягивающих синих штанов для йоги, которые обтягивали ее изгибы. Ее волосы были собраны в беспорядочную копну на макушке, и она выглядела так, будто не спала. Но, блядь. Она была красива. А красоте здесь сегодня не место.

– Какого хрена ты делаешь? – Она не имела ни малейшего представления о том, куда она пошла за мной, и что сделают эти мужчины, если найдут ее здесь.

– Я слышала, что ты сказал на автоответчик, – она огляделась вокруг, затем понизила голос, как будто кто-то мог услышать. – О Братстве. Я здесь, чтобы помочь.

Я провел рукой по лицу.

– Ты не должна была это услышать. Как ты вообще сюда попала?

– На такси, – ее лицо озарилось гордой улыбкой, которая заставила мой член дернуться. – Не волнуйся. – Она подняла в воздух черную пластиковую карточку. – Я заплатила ему.

Я выхватил кредитку из ее рук и взглянул на имя, на мое имя. Она была у нее с того дня, когда я оставил ее ей в «Диор». С того дня, когда она купила это чертово платье, источающее секс.

– Тебе пора уходить, – я сунул ей карточку обратно. – Возьми такси.

Она проигнорировала это: – Мне не нужно такси. Я уеду вместе с тобой.

Из всех попыток сбежать она выбрала именно эту. Боже, я хотел задушить ее.

Мужчина в темно-красной мантии, накинутом на черный костюм, шагнул к ней.

Откуда, черт возьми, он взялся и как много он слышал?

– Как ты оказалась снаружи? – он схватил ее за руку и сжал так сильно, что она вздрогнула. – Вернись внутрь к другим девушкам.

Другим девушкам?

Оковы, сдерживающие мой гнев, разорвались, и из горла вырвался рык.

– Мои извинения, сэр.

Этот человек думал, что я разозлился из-за того, что Эннистон сбежала. Он не знал, что я был в трех секундах от того, чтобы сломать каждый палец, который прикасался к ней.

Он открыл передо мной дверь той рукой, которая не сжимала руку Эннистон.

– Вы можете присоединиться к остальным. Я прослежу, чтобы об этом позаботились.

В его голосе звучала злоба, словно он был в восторге от того, что задумал.

Я не собирался никуда идти без нее.

Мужчина дернул ее за руку, заставив споткнуться и упасть на него. Она оттолкнулась от его груди, а затем посмотрела на меня с убежденностью в глазах. Я знал этот взгляд. Она собиралась бежать. И я был бы тем парнем, который остался бы сзади, чтобы избивать этого чувака до тех пор, пока не убедился бы, что она сбежала. Но он открыл другую дверь, а затем втолкнул ее, прежде чем у нее появился шанс. Я рванулся вперед, отпихивая его с дороги. Когда я потянулся к двери, чтобы не дать ей закрыться, мужчина схватил меня за капюшон и дернул назад. Дверь захлопнулась.

– Это не твоя дверь.

Я отпрянул от него, затем открыл дверь, через которую он заставил ее войти, и обнаружил только две односпальные кровати с деревянными крестами над каждой из них и большую картину с изображением Девы Марии между ними. Блять. Как. Жутко.

Куда она, блять, делась?

Мужской голос произнес у меня за спиной.

– Если тебе нужна девушка, иди через свою дверь.

Ужас поселился в моей груди.

Во что ты, блядь, ввязалась на этот раз, Маленькая Бунтарка?

И как, блядь, я должен был вытащить ее из этого?

Я закрыл глаза и глубоко вдохнул. Был только один способ узнать это.

Мне пришлось пройти через свою дверь, после того, как я ударил этого ублюдка об стену, а затем сломал ему гребаный нос. А потом я взял его руку в свою и хрустнул костяшками пальцев, пока его пальцы не сломались. – Ты не должен трогать вещи, которые тебе не принадлежат, – сказал я. – Твоя мать была бы разочарована твоими манерами.

И затем я вошел в свою дверь.

Как только я оказался внутри, дверь закрылась за мной, раздался тяжелый стук в открытом соборе. Стены и потолки были полностью белыми, отделанными золотом. Массивные люстры, отделанные тем же золотом, висели в ряд по центру комнаты. На витражах и фресках ручной росписи были изображены образы различных святых и ангелов. Другие святые были высечены в виде скульптур из белого камня и расставлены вдоль стен. Это было место милосердия и благодати, где люди падали на колени, сдаваясь, где добродетельные люди искали искупления от зла.

Иронично, что именно здесь нечестивые предпочитали купаться в нем. Какую бы добродетель ни хранило это место, сейчас оно было окутано злобой. Двенадцать часов назад кто-то стоял на этом же месте, глядя на нарисованное изображение Иисуса, охваченный умиротворением. Теперь же дуновение разврата окружало меня, как живое, дышащее существо. На противоположной стороне комнаты мужчина в такой же красной мантии стоял, сцепив руки перед собой. Этот носил черно-золотую маску в венецианском стиле, чтобы скрыть свое лицо.

– Ты готов?

Я медленно повернул голову в одну сторону, глядя ему в глаза.

– А ты?

ГЛАВА 32

За любопытство всегда приходится платить, как прошлой ночью, когда я слушала дыхание Чендлера и не сомкнула глаз. Мне следовало подождать в пентхаусе, а не идти за ним в это место. Но после того, как я услышала сообщение, которое он оставил на автоответчик, я хотела, должна была попытаться, помочь ему. Я знала, что это рискованно. Я не была настолько наивной, чтобы думать, что он собирается прогуляться по парку после такого сообщения. Когда я сказала, что хочу помочь, я имела в виду именно это. Теперь, когда я была здесь, моя смелость казалась напрасной.

Как только человек в капюшоне втолкнул меня в одну дверь, открылась другая, спрятанная за картиной Девы Марии в натуральную величину. Еще двое мужчин схватили меня за руки, а затем потащили вниз по лестнице, которая привела меня сюда. Я стояла в комнате с мощеными стенами и бетонным полом, гадая, какую цену мне придется заплатить на этот раз – какую цену заплатим мы оба.

Толстые белые свечи на высоких железных подставках отбрасывали мягкое янтарное сияние. Красное пламя лизало стены, придавая комнате зловещий вид. Снаружи она выглядела как собор, и, возможно, так оно и было. Но ничего библейского в ней не чувствовалось.

– Где Чендлер? – крикнула я, когда еще одна дверь захлопнулась перед моим носом. Я стукнула кулаками по тяжелому дереву, как будто это могло что-то изменить. – Открой эту чертову дверь. – Я никогда не сквернословила, особенно в подземелье святого места, но отчаянные времена и все такое.

Словно в ответ на мой крик, дверь открылась, и вошел человек в черной мантии с капюшоном. Тени скрывали его лицо, пока он не шагнул прямо ко мне, протягивая белую шелковую мантию. Грей.

Мой желудок скрутило. Если Грей был здесь, значит, я была прав. Они были здесь из-за девочек.

– Где Чендлер? – Я оглядела комнату, словно ожидая его появления. – Почему на тебе эта мантия? Мой отец здесь?

Он проигнорировал мои вопросы.

– Тебе не следовало приходить сюда, – сказал он с холодностью, от которой по моей коже побежали мурашки. Красное сияние плясало на его сильных чертах. Грей был из тех красавцев, которые граничат с ангельскими, из тех красавцев, которые лишились благодати. Он схватил меня за подбородок, заставляя смотреть ему в глаза. – Ты будешь видеть вещи, возможно, даже делать вещи, которые ты не понимаешь. Несмотря ни на что, делай все, что они скажут.

Вернись внутрь к другим девушкам.

Другим девушкам. Этот человек принял меня за одну из девушек, которых я должна была спасти.

О боже. Что я наделала?

Мое тело было словно из свинца.

Мои легкие были ледяными стенами.

Мое сердце было грузовым поездом, мчащимся по рельсам.

– Представь, что ты играешь в игру, – продолжал Грей. Он обхватил мое лицо руками, заставляя перестать дрожать и сосредоточиться на нем. – Ты выполняешь свою часть игры, а мы с Чендлером выполняем свою. Понятно?

Выполняешь свою часть. Я сделала глубокий вдох. Выполнить свою роль. Играть роль. Да. Я могу это сделать. В конце концов, именно за этим я и пришла. Я хотела быть в гуще событий, и вот я здесь.

Я схватила мантию, заставляя держать себя в руках, по крайней мере, пока не выберусь отсюда. Я собрала все оставшееся мужество и посмотрела ему в глаза. – Да. Я понимаю.

– Хорошо, – он пошел к двери. – Они придут за тобой, когда будут готовы.

ГЛАВА 33

Человек в маске усмехнулся, словно слышал эту фразу уже сотни раз. Он открыл за собой арочную деревянную дверь, ведущую вниз по бетонной лестнице. Единственным источником света были факелы с красным пламенем на мощеной стене. В воздухе повисло тихое безмолвие. С каждым шагом нам все больше казалось, что мы идем в гробницу.

Все, о чем я мог думать – это найти Эннистон. Мужчина снаружи сказал о других девушках. Я знал, что эти мужчины делали с женщинами. Малкольм Хантингтон был готов принести в жертву Братству собственную дочь. Пока что Уинстон Рэдклифф ничем не отличался от них.

Мы дошли до нижней ступеньки лестницы, где мужчина открыл еще одну деревянную дверь, кивнув мне, чтобы я вошел внутрь. Комната была тускло освещена, только красное пламя и пара высоких канделябров. Трое мужчин стояли вдоль задней стены. Они были одеты в одинаковые черные костюмы, но их мантии были сплошь черными, а маски белыми с золотыми бликами вокруг глаз. Эти люди обладали большей властью, чем остальные. Воздух вокруг нас сгустился, как будто даже стены этого святого места могли почувствовать их безбожие.

Мужчина в центре сделал два шага вперед.

– Здравствуй, Чендлер. Мы рады, что ты принял наше приглашение. – Его голос был глубже обычного, замаскированный каким-то фильтрующим устройством. – Твоя Индукция будет состоять из трех этапов: отделение себя, переход и освобождение. Ты пройдешь испытания за пределами своих возможностей. Пройти сквозь тьму и выйти к свету.

Вперед, ублюдки.

– Я шел во тьме всю свою жизнь.

– В таком случае, давайте направим тебя к свету. – С этими словами он отошел назад к двум другим мужчинам, а позади меня зажегся свет.

Лед наполнил мои вены, как только я обернулся. Онемевший. Замороженный. Не в состоянии говорить.

Лео был привязан к деревянному стулу с повязкой на глазах. К верхней части стула, рядом с его головой, с обеих сторон была прикреплена консервная банка.

– Что это за хрень?

Один из мужчин в мантии подошел и остановился рядом со мной.

– Это твое отделение от себя. Теперь твоя верность принадлежит нам. Ты доверяешь нам, – он протянул мне пистолет. – Не беспокойся о пистолете. Настоящим оружием являются банки. Одна из них наполнена обычной содовой. Другая с серной кислотой. Выстрелишь не в ту и… ну… я уверен, что ты сможешь это понять.

Желчь поднялась у меня в горле. Моя кровь похолодела. Ни за что, блядь.

Я сузил глаза на человека, который, как я был почти уверен, был моим отцом. – Пошел ты.

– Чендлер, я знаю, о чем ты думаешь, – прорвался сквозь напряжение голос Лео. Ублюдок звучал совсем не испуганно. – Просто сделай это, чувак. Я доверяю тебе.

Я волновался не за себя.

Первый раз я выстрелил из пистолета в тринадцать лет на озере Крествью вместе с Каспианом и Линкольном. Наши отцы бросили нас в центр очередного из своих поганых ритуалов. В тот день мы все стали мужчинами. Я знал, как взвести курок, и моя интуиция обычно была чертовски точной. Но этим ублюдкам я не доверял ни на секунду. Зная их, обе банки были наполнены кислотой, и я собирался сжечь плоть с лица моего лучшего друга. Возможно, при этом я еще поработаю над его слухом и сделаю его слепым. Нет, блядь, спасибо.

– И ты тоже иди на хуй. Я не буду этого делать, – сказал я Лео, затем повернулся и направил пистолет на человека, стоявшего передо мной. – У тебя, блядь, извращенное представление о преданности.

У меня нет границ. Нет ничего, чего бы я не сделал.

Я был неправ, когда сказал эти слова Эннистон, чертовски неправ. Это дерьмо прямо здесь… это был мой предел.

– Ты всегда можешь уйти, – человек в мантии жестом указал на дверь. – Никто не заставляет тебя оставаться.

Я начал было передавать ему пистолет и выходить, когда в памяти промелькнуло ее лицо, ее нестройное пение и танцы на кухне, то, как она выглядела в этом платье, то, как она, блядь, пахла после того, как кончила на свои пальцы. Невозможно было сказать, что они делали с ней прямо в эту минуту. Если я сейчас уйду, то, скорее всего, никогда не узнаю.

Блять! Блять. Блять, блять, блять, блять.

Я провел рукой по волосам, потянув их за корни, и издал вой, который отскочил от стен.

– Просто выстрели в эту гребаную банку, ты, киска, – крикнул мне в ответ Лео.

– Нет, черт бы тебя побрал, – я посмотрел на человека в мантии. – Должен быть другой способ.

Он молча смотрел на меня.

Твою мать, я хотел убить его. Я хотел убить их всех троих.

– Стреляй в банку, – крикнул Лео.

Его голос звенел у меня в ушах, отдаваясь эхом в крошечной комнатке.

– Нет, – крикнул я в ответ.

– Сделай это.

Я представил себе невинные круглые глаза Эннистон.

– Стреляй в банку, Чендлер, – грудь Лео вздымалась с каждым вдохом.

Я провел рукой по глазам и по лицу.

– Стреляй. В банку, – повторил он.

Моя рука, потная, но неподвижная, сжалась вокруг пистолета. Палец лег на спусковой крючок. Казалось, время остановилось, и все погрузилось в тишину. Звон в ушах затих до шепота. Я выдохнул и выстрелил, наблюдая, как пуля пролетела сквозь воздух в замедленной съемке. Банка взорвалась, выплеснув коричневую жидкость на стену и лицо Лео.

Он напрягся на мгновение, затем выдохнул. Его плечи опустились, когда комнату наполнил глубокий, искренний смех.

– Я знал, что ты сможешь это сделать, ублюдок. – Он продолжал смеяться. – Я, блядь, знал, что у тебя где-то есть стальные яйца.

– Теперь стреляй в другую банку, – сказал мужчина рядом со мной своим глубоким, лишенным эмоций голосом.

Я замер.

Лео перестал смеяться.

– Что, блять, ты только что сказал? – Спросил я его.

– Стреляй во вторую банку.

– Нет. Нет, блять. Это не было частью сделки, – я покачал головой, неверие перехватило дыхание и заставило мое горло сжаться. – Я выстрелил в банку, теперь вытащи его из чертова кресла.

– Боюсь, это так не работает.

– Кто сказал? Ты? – Я изогнул бровь и помахал пистолетом в воздухе. – Или человек, который держит пистолет?

Позади себя я услышал знакомый щелчок магазина, заряжаемого в пистолет.

Лео, должно быть, тоже услышал.

– Сделай это, Си (прим. Chandler в сокращение C). Если ты не сделаешь этого, то сделают они, и ты, блядь, это знаешь. – Он тяжело сглотнул. – Я бы предпочел, чтобы это был ты. Эти пиздюки наверняка промахнутся и вышибут мне мозги на хрен.

За всю свою жалкую жизнь я не пролил ни одной слезинки, но в этот момент я обнаружил, что мне приходится их смахивать.

Я покачал головой: – Я не могу.

– Ты должен.

Я выдохнул.

– Да кого вообще волнует красивое лицо? Я могу завалить кучу телок своим членом.

Пусть этот ублюдок думает о киске прямо сейчас.

– Ты мудак, ты знаешь это?

– Да, как и ты. – Его пальцы сжались на подлокотнике кресла, как будто он собирался с силами. – Нажми на курок, чтобы я мог убраться отсюда нахуй. Здесь пахнет мочой.

Я откинул голову назад и уставился в потолок, зная, что по другую сторону бетона есть фреска Иисуса, ангелы и святые. Я сомневался, что Бог когда-нибудь простит меня за все, что я сделал, но я надеялся, что Лео сможет. В одном он был прав. Если я не сделаю этого, то сделают эти люди. И им будет все равно, куда целиться.

Я опустил голову и сосредоточился на своем лучшем друге, вбирая в себя то, как он выглядел сейчас, запоминая его неискаженное лицо.

– Мне так чертовски жаль.

Одинокая слеза скатилась по моей щеке, когда я снова нажал на курок.