Текст книги "Темный час (ЛП)"

Автор книги: Дилейни Фостер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

ГЛАВА 46

Когда мы добрались до коттеджа, входная дверь была открыта. Это не удивительно, потому что я уезжал в спешке. Я подумал, что Линкольн и Каспиан тоже.

Чего я не ожидал увидеть, когда мы вошли внутрь, так это голую Эннистон, – за исключением этой жуткой маски ягненка – которая едва двигалась и лежала лицом вниз на кровати в углу. Ее тело дрожало, а мужчина склонился над ней, проводя рукой по ее спине.

– Больно, – хныкала она. Как только она увидела меня, она выкрикнула мое имя.

Я пронесся через всю комнату, стаскивая мужчину с ее тела.

Кровь. Так много крови. Ее спина была покрыта его следами.

Я соскочил с кровати и налетел на него, ударив его спиной о стену. Гипсокартон прогнулся, и на пол посыпались куски белой пыли.

– Что ты сделал? – Я рванул его вперед и снова ударил. Его голова ударилась о стену так сильно, что он прикусил язык, покрыв зубы кровью. – Что ты, блять, сделал? – Я дернул его вперед, затем хлопнул его лицом вниз на стол. – Если ты… – Мое тело трясло. Мой голос дрожал. Слова были кислотой в моем горле. Я не мог их вымолвить.

Если ты трахнул ее…

Он сплюнул на стол: – Ей понравилось.

Я ударил его по чертову лицу, чувствуя, как хрустит кость под моим кулаком.

Он засмеялся.

– Я имею в виду, это ведь твоя фишка, да? Ножи – твоя прелюдия. Кровь – твой афродизиак.

Я поднял его голову и прихлопнул ее обратно.

– Прекрати. Блять. Говорить.

Лиам был у окон, отрывая черную ткань и заливая комнату ярким солнечным светом.

– Я был там, ты знаешь. – Мужчина захихикал, затем снова сплюнул. – Я все видел.

Он был на Индукции. Это объясняло маску. Он был частью Обсидиана. Конечно, он был одним из этих безумных ублюдков. Обычные люди не пытали женщин, чтобы потом трахать их ради удовольствия.

Я оглянулся через плечо, наблюдая, как Лиам натягивает ткань на большую часть тела Эннистон. Он снял маску с ее лица, и я охренел, когда увидел ее окровавленную, распухшую скулу и синяки на виске.

Я убивал людей. Больше, чем мне хотелось бы сосчитать, если честно. Жизнь была игрой на выживание, и я играл, чтобы выиграть. И этот мудак должен был стать еще одним очком в моем зачетном листе.

Я схватил со стола одну из затычек, готовый впихнуть ее ему в горло и заставить его задохнуться. Я был за то, чтобы есть задницу, но это было слишком, даже для меня.

– Чендлер, не надо. – Голос Эннистон был как ледяная вода на бушующее пламя моего гнева.

Я засунул затычку ему в рот, затем зажал ее рукой.

– У тебя есть примерно пять секунд, чтобы очиститься перед Господом.

Она поднялась с кровати и стояла в нескольких сантиметрах от меня. Ее прекрасное, охуеное тело дрожало, когда она держала ткань вокруг плеч, прикрывая грудь. Ее голос был хриплым, едва выше шепота, как будто она кричала, но никто не слышал. Никто, блядь, не слышал.

Ладонь моей руки была покрыта слюной этого мудака, который боролся за воздух. Из его носа текли сопли, и я двинул рукой, чтобы закрыть и эту дыхательную трубку.

Она положила свою руку на мое предплечье. Когда ее глаза встретились с моими, у меня чуть не перехватило дыхание: – Пожалуйста.

– Ты не хочешь, чтобы я убил его?

Она покачала головой.

Я указал на ее лицо.

– Посмотри, что он сделал с тобой, Эни. А он еще даже не закончил. Что, если бы мы не вошли? – Я использовал ее имя. Это было чертовски отчаянно. Мне нужно было, чтобы она услышала меня, чтобы она перестала быть такой чертовски упрямой.

Позволь мне сделать это.

Позволь мне позаботиться о тебе.

Он корчился, и я знал, что так его тело пытается выжить. Он искал выход, любой выход. Я взглянул на Лиама, который просто пожал плечами. Этот ублюдок ничем не мог помочь. Где, блять, был Грей, когда он был мне нужен? Она потянулась и положила свою руку на мою, медленно отводя ее от рта этого человека. Как только он смог дышать, он выплюнул затычку и заблевал все вокруг. Прогорклый запах смешался с запахом мочи и секса в комнате.

Эннистон положила одну руку мне на щеку, затем приподнялась на цыпочки и нежно поцеловала меня в губы.

– Я не хочу, чтобы ты его убивал, – она убрала руку и опустилась.

– Потому что я хочу сделать это сама.

А потом она подняла пистолет, черт знает, откуда она его взяла и выстрелила ему в грудь.

ГЛАВА 47

Она выстрелила в него.

Она, блядь, выстрелила в него.

Моя Маленькая Бунтарка с огнем, текущим по ее венам. Когда я впервые увидел ее, стоящую перед окном моей гостиной, она казалась такой легкой на подъем. Я бы поставил всю свою заначку на то, что съем ее живьем.

Я бы проиграл.

Пистолет выпал из ее руки и упал на пол. Ее лицо побледнело, а рука поднеслась ко рту.

Я не думал. Я мог только реагировать.

Я подхватил ее на руки, обнимая, как жених обнимает невесту, и нес ее всю дорогу обратно во дворец. Через мост и через сад. По широким, открытым коридорам, украшенным элегантным декором. Она положила голову мне на плечо и прижалась к моей шее. Ее дыхание было неровным, а тело дрожало, прижимаясь ко мне, скорее всего, от шока, вызванного тем, что она пережила, тем, что она сделала. Кровь с ее спины оставила за нами след и пропитала мою одежду. Металлический запах крови витал в воздухе, и мне захотелось вернуться на холм и пристрелить этого ублюдка еще раз, просто так.

Когда мы добрались до ее комнаты, я усадил ее в пустую ванну и повернул кран. Потребовалась минута, чтобы вода нагрелась, поэтому я держал ткань, накинутую на ее плечи.

Я разделся до рубашки, затем поискал полотенце и мочалку.

– Будет больно, но мне нужно вымыть твою спину, – сказал я ей, присев на край ванны. Мне нужно было знать, какие повреждения он нанес. Мне нужно было убедиться, что с ней все в порядке.

– Хорошо. – Все ее тело дрожало, и голос вибрировал.

Я поднес душ к ее спине, позволяя воде пролиться дождем на ее кожу. Она вздрогнула и втянула воздух сквозь зубы. Реки красного цвета перетекали в розовый на дне белой фарфоровой ванны, а затем стекали в слив.

– Черт, прости. Мы почти закончили. – Какой же ты, черт возьми, маленький боец. Я промокнул мочалкой ее порезы, осторожно, аккуратно. Они были не настолько глубокими, чтобы накладывать швы, но… Блядь. Он вырезал на ее коже букву «А», оставив неаккуратные, небрежные порезы на всем пространстве между лопатками.

Я хотел, чтобы она была разбита и в синяках. Я хотел ее крови и слез. Но не так. Никогда.

Я держал душ над ее плечами, позволяя воде согреть ее, пока осматривал остальные части ее тела. Мой взгляд упал между ее бедер, на ее идеальную голую киску, и я сглотнул комок в горле при мысли о том, что кто-то может прикоснуться к ней там. Любой, кто не был мной, по крайней мере.

– Он…

– Нет, – прервала она меня, твердо. Решительно. – Он пытался, – еще одна дрожь. – С пистолетом. – Так вот откуда взялся пистолет. – Но потом появился ты.

Пистолет. Он почти насиловал ее с помощью пистолета. Я вспомнил все видео, которые мы смотрели, все то, что они делали с девушками. Это могла быть Эннистон.

Это была почти Эннистон.

Все мое тело завибрировало от бури эмоций. Гнев. Облегчение. Отвращение. Мне потребовалась вся моя энергия, чтобы сидеть здесь и быть спокойным с ней, вместо того чтобы бежать обратно в коттедж и заживо сжечь этого ублюдка.

Я прополоскал мочалку, затем протер ею плечи, шею и лицо, уделяя особое внимание синякам возле глаз. Я снова намочил тряпку, затем провел ею по остальному телу. Она откинула голову назад, закрыла глаза, и с ее губ сорвался горловой стон.

Блять.

Пульс пульсировал в ее нежном горле. Ее соски были твердыми от холодного воздуха. Я заставил себя отвести взгляд от ее киски, которая блестела от постоянного потока воды, и попытался игнорировать тот факт, что мой член был твердым как камень. И тут, словно вспомнив, где она находится, или проснувшись от кошмара, она открыла глаза и подняла голову.

– Он мертв?

Мне была невыносима мысль о том, что ее дух может быть запятнан чем-то подобным. Я знал, какие демоны преследуют тебя, когда ты забираешь чью-то душу.

– Наверное, нет. – Во всяком случае, пока нет.

Это не было ложью. Эннистон выстрелила ему в грудь. Я видел достаточно огнестрельных ран, чтобы знать, что пуля не попала в сердце и, вероятно, не была смертельной. Однако я оставил его с Лиамом, который выглядел таким же убийцей, как и я. Если Лиам не прикончит его сейчас, я обязательно сделаю это позже. Но я не сказал ей об этом.

Она вздохнула. Выражение ее лица колебалось между чувством вины и облегчением: – Он сказал, что видел нас. Он сказал, что был там, – ее голос был тихим.

– Он много чего сказал. – Мне хотелось отрезать ему язык и сделать так, чтобы он никогда больше не заговорил.

Она встретила мой взгляд, и печаль в ее глазах разорвала меня на части: – Я думаю, пришло время.

Она говорила о моей реакции каждый раз, когда задавала один из миллиона своих вопросов. Я всегда говорил, что еще не время. Теперь она была права. Она заслуживала ответов. Она заслужила это.

– Да, – сказал я, выключая воду и беря полотенце. – Время пришло.

После того как я перевязал ей спину, она надела футболку и трусики, к моему разочарованию, потому что такое тело, как у нее, никогда не должно быть прикрыто, особенно когда она со мной, а я снял свои брюки и забрался к ней в постель. Ее голова лежала на моей груди, ее рука лежала на моем торсе, а ее нога на моей. Я лежал на ее подушке, закинув одну руку за голову, а другой блуждал по ее телу.

Я провел пальцами по ее влажным волосам, по плечам, по рукам, прикасаясь к ней везде и всюду, кроме ее нежной спины. Не имело значения, что я должен был сделать или сколько мне пришлось заплатить, я дал себе клятву, что клеймо ублюдка не останется на ее коже. Она не будет заклеймена им. Если ей и суждено прожить остаток жизни с напоминанием о ком-то на своей плоти, то это буду я.

Жар ее киски отражался от моего бедра. Единственное, что отделяло меня от нее – это два тонких слоя ткани. Ее груди прижимались ко мне, а ее теплое дыхание дразнило мою кожу. Это было чистой пыткой – не перевернуть ее и не погрузить свой член в ее сладкую киску.

Она посмотрела на меня сквозь темные ресницы.

– Так… мы теперь обнимаемся?

– Не привыкай к этому.

Ее улыбка растопила меня: – Меня нужно чаще похищать и пытать. – Я напрягся, и ее улыбка спала. – Прости. Плохая шутка.

Да. Плохая, блядь, шутка.

Инстинкт заставлял мои руки чесаться от желания схватить ее за горло и заткнуть ей рот, всадить мой член так глубоко в ее киску, чтобы ее глаза наполнились слезами. Наказать ее за это дерьмо. Это было заложено во мне с юности. Мой член был кровожадным ублюдком. Вокруг нас воцарилась тишина. Воздух гудел от напряжения. Сексуальный. Нервный. Всё вышеперечисленное.

– Ты сказала, что хочешь получить ответы… – подсказал я ей, возвращая разговор к тому, на чем мы остановились в ванной.

– Может, вернемся к началу?

К началу. Прошла всего пара недель, но казалось, что это было целую жизнь назад. С другой стороны, я полагал, что судьба неподвластна времени. Так же, как любовь или ненависть – вещи, которые не связаны со стрелками часов. Я улыбнулся, вспомнив, как она стояла перед окном. Бретелька ее платья упала с плеча. Черт, она была под моей кожей уже тогда.

– Ничего не упусти. – Всегда такая чертовски решительная, такая любопытная, такая чертовски сексуальная.

Терять нечего.

– Твой отец, Александр, и еще несколько человек из Братства финансировали веб-сайт. Мы приказали им закрыть его. Когда они этого не сделали, мы пришли сюда, чтобы сделать это за них.

Она повернула голову и посмотрела на меня, все еще такая любопытная, как всегда, как плененная аудитория.

– Что за сайт? – Опасение в ее голосе подсказало мне, что она уже знает.

Я погладил прядь волос, откинув ее с глаз.

– Такой, где люди платят за то, чтобы посмотреть, как мужчины вроде Александра делают с другими девушками то же самое, что он пытался сделать с тобой. – Ее тело прижалось к моему, ее бедро уперлось в мое бедро. Это была скорее реакция на мои слова и не имело целью быть сексуальным, но, черт возьми, это заставило мой член дернуться. Я продолжил, даже когда моя эрекция уперлась в трусы-боксеры.

– Александр состоит в Братстве?

– Да, Маленькая Бунтарка. Он в Братстве. – Я выкладывал ей правду дозированно. Она уже достаточно пережила за один день.

– И Грей. Грей тоже один из них.

Такая наблюдательная. Я догадался, что это от того, что она такая любопытная.

– Да. Грей тоже. Но он не такой, как остальные. Он один из нас.

– Один из вас? – Опять долбаные вопросы. Но этот меня не беспокоило. На этот я с гордостью ответил.

– Один из нового Братства, тот, кто пытается их уничтожить, – я усмехнулся при мысленном образе. – Вот почему я пошел в церковь в ночь Индукции. В ту ночь, когда ты последовала за мной. – В ту ночь, когда я трахнул ее в первый раз. – Я подумал, что если я смогу проскользнуть внутрь, узнать, как они работают, как они думают, тогда у меня будет больше шансов разнести их в пух и прах.

– Алтарь, – ее голос упал. – Это было для них.

– Нет, – я сжал ее подбородок между пальцами. – Это было для меня. – Я провел большим пальцем по ее нижней губе, борясь с желанием прикусить ее, пососать и… Господи, эта женщина сводила меня с ума. – Только для меня.

Ее глаза расширились: – О, Боже. Мужчина на платформе. Тот, кто встал, когда я назвала твое имя…

– Это ничего не значит. – Я остановил ее прежде, чем она позволила себе задуматься. – Никто из них ничего не значит, мать твою.

– А что будет, если ты их уберешь?

Она спрашивала, что будет с ее отцом. Иногда было легко забыть, что другие люди, нормальные люди, не отключают свои эмоции.

– Я не знаю. – Я погладил пальцем ее щеку, не в силах перестать прикасаться к ней. Этого было недостаточно. Нежного прикосновения было недостаточно. Черт. Я хотел, чтобы мои руки были повсюду вокруг нее. – Мы не герои, которые хотят изменить мир. Мы не хорошие люди. Мы просто меньшее из двух зол. – Как те змеи, которые ели других змей. Они все равно были змеями. Просто они не охотились на невинных.

– Думаю, на сегодня хватит разговоров. – Было еще кое-что, что я так хотел сделать с ее ртом.

ГЛАВА 48

Я схватил ее за бедра и притянул к себе. Ее горячее ядро дразнило мой твердый член, и ничто, кроме двух отягчающих обрывков ткани, не мешало мне быть внутри нее.

Она наклонилась вперед, ее длинные волосы упали мне на грудь, и провела губами по моим губам. Я обхватил ее за шею и впился в ее гребаный рот так, как должен был сделать, когда впервые увидел ее. Жестко. С синяками. Неистово. Наши языки сцепились. Мои пальцы запутались в ее волосах, сильнее притягивая ее рот к своему. Я приподнял бедра, прижимая член к ее клитору. Она открылась шире, позволяя мне проникнуть глубже. Она застонала у меня во рту, и, черт, я чуть не кончил прямо тогда.

Я отстранился, все еще сжимая ее волосы в кулаке.

– Однажды я стану всем, о чем думает эта киска.

Она облизала свои распухшие губы.

– Ты уже стал.

– Руки вверх, Маленькая Бунтарка, – сказал я, и она подчинилась, позволив мне стянуть футболку через голову. Я зацепил пальцами края ее трусиков, и она, приподняв бедра, выскользнула из них. Я бы просто сдернул их на хрен, если бы ей не было достаточно больно сегодня.

Этот момент был не для того, чтобы сломить ее. Речь шла о том, чтобы починить то, что было сломано. Не только в ней, но и во мне. Это было использование наших тел, чтобы очистить весь этот гребаный хаос. Речь шла о том, чтобы снова собрать нас воедино.

Прилив воздуха наполнил мои легкие, когда я стянул с себя нижнее белье, как будто я наконец-то смог дышать. Ожидание было удушающим. Она провела своей щелью по всей длине моего члена. Горячая. Влажная. Жадная. Блядь. Я ущипнул ее за соски, заставив ее откинуть голову назад со стоном. Она продолжала качаться на мне, дразня меня, мучая меня.

– Такая, блять, мокрая для меня, – я приподнял бедра, и кончик моего члена вошел в ее киску. – Всегда мокрая. – Я сел, прижимая ее сиськи к своей груди. Ее тело было таким горячим, таким мягким, таким совершенным. Я никогда в жизни не трахал никого голым до Эннистон, но она была такой тугой, такой скользкой, такой горячей, что я хотел жить в ней. Я понятия не имел, принимала ли она противозачаточные. Мне было все равно. Мысль о том, что часть меня растет внутри нее, только усиливала мой член. Это было похоже на владение ею изнутри.

– Оседлай меня, Эни. – Я укусил ее за ухо, за шею, потом за подбородок и, наконец, взял ее нижнюю губу между зубами. Мои руки сжали ее бедра, приподнимая ее, а затем снова насаживая на свой член до упора. Она задыхалась. Я усмехнулся. – Я сказал, оседлай меня.

Она двигалась, медленно. Так. Блядь. Медленно. На полпути вверх по моей длине, потом обратно вниз. Я приподнял бедра, проталкиваясь так глубоко, как только мог. Я знал, что ей это нужно. Я хотел дать ей это. Но это было слишком много. И недостаточно.

– Твое тело – мое, – я вошел в нее, животно и грубо. Ее дыхание вырывалось из приоткрытых губ короткими, горячими струйками. – Твоя киска – моя, – я потянулся и сжал ее попку одной рукой, оставляя синяки на ее мягкой плоти, а другой схватил ее за волосы сзади. Я откинул ее голову назад, обнажив ее тонкую шею. – Твоя гребаная душа – моя. – Мои бедра врезались в нее. Она встречала меня толчок за толчком, впиваясь ногтями в мои плечи.

Я наклонился и зажал ее сосок между зубами. Мои пальцы обхватили ее задницу. Моя рука потянула ее за волосы. Ничего сладкого. Ничего нежного. Я раздвинул ее ягодицы и провел пальцами по ее щели, дразня ее дырочку кончиком среднего пальца.

– О, Боже, – хныкала она, скача на моем члене. – Чендлер. – Еще один стон. – О, Боже.

Ей это нравилось. Моя чертовки грязная девчонка.

Я отпустил ее волосы и взял ее за подбородок.

– Посмотри на меня, – я засунул большой палец ей в рот. – Я хочу, чтобы ты увидела, кто заставил тебя кончить, – ее глаза встретились с моими, когда она провела языком по моему большому пальцу, а затем прикусила его. Детка, я так много всего хочу с тобой сделать. Ее стенки сжались вокруг меня, когда я довел ее до финиша. – Кричи для меня, Маленькая Бунтарка. Скажи всему миру, кому ты принадлежишь.

Она сосала мой большой палец, ее взгляд был прикован к моему. Черт. Это было оно. Ее киска пульсировала и пульсировала вокруг меня, когда я вошел в нее в последний раз. Ее тело забилось в конвульсиях, и она кончила с криком.

Одно слово.

Но этого было достаточно.

– Чендлер.

– Ты чертовски права, детка, – я выпустил в нее свою струю, глубоко и горячо.

– Все, блять, мое.

Это была первая ночь, сколько я себя помню, когда я спал. Без травы. Без таблеток. Только глубокий, спокойный сон. Солнце пробивалось сквозь щели под толстыми бархатными шторами. Эннистон мирно спала у меня на груди. Я провел кончиками пальцев по бинтам, закрывающим порезы на ее спине – единственные изъяны на ее идеальной коже.

Это сделал я.

Может, это и был его клинок, но толкнула его моя рука. Он набросился на нее, чтобы отомстить мне.

Я начал войну и сделал ее тело сопутствующим ущербом. Ее тело было омрачено моими грехами. Она была благоговейной, святой, а я осквернил ее. Я не имел права прикасаться к ней прошлой ночью. Я не имел права трахать ее. Она дала, а я взял. Я взял, потому что я был эгоистичным ублюдком, который брал то, что хотел, а я хотел ее. Но я не заслуживал ее. Я провел пальцем по ее щеке. Она зашевелилась, но тут же вернулась к своему тихому посапыванию. Так чертовски мило. Я натянул одеяло на ее обнаженное тело, поцеловал ее в лоб, а затем выбрался из постели.

– Я хочу владеть тобой, – прошептал я, – но мне нужно заслужить тебя.

ГЛАВА 49

Я встретил Лиама в фойе.

– Ты разобрался с этим?

Его карие глаза потемнели, а выражение лица стало мрачным.

– Он в отключке. – Он имел в виду Александра.

Прежде чем лечь спать прошлой ночью, я убедился, что Грей позаботился о короле. Не то чтобы у меня были какие-то сомнения. У этого ублюдка был зуб на Уинстона с того дня, как он забрал Сэди. То дерьмо в его комнате вчера было прелюдией по сравнению с тем, что Грей собирался с ним сделать. Мне было немного жаль, что меня не будет здесь, чтобы посмотреть на это в первом ряду. А может быть, и буду. Все зависело от того, насколько хватит терпения у Грея.

– Будет трагический пожар. Коттедж старый, и нам нужно было его снести уже много лет, так что никто не будет спрашивать. – Лиам звучал взволнованно, рассказывая, как будет развиваться история. – Принц Александр ремонтировал его в качестве свадебного подарка для Эни. Крыша обрушилась, и он не успел выбраться. – Он склонил голову на бок и ухмыльнулся. – По крайней мере, это та история, которую мы собираемся рассказать.

Я усмехнулся.

Мой чувак.

Мне нравился этот ублюдок. Тот вопрос доверия, который возник у меня вчера, теперь казался полной ерундой.

– Похоже, у тебя все под контролем. – Мне больше нечего было делать, и от этого у меня, блядь, болела грудь.

Его лицо стало серьезным: – Спасибо, что позаботился о моей сестре, обеспечил ее безопасность.

Я чувствовала себя лжецом, и именно поэтому мне нужно было уйти. Я навязал ей достаточно дерьма для одной жизни. Что бы ни случилось дальше, решение должна была принимать только она.

Я похлопал его по плечу: – Теперь это твоя работа.

Я бы скорее сжег этот дворец и помочился на его пепел, чем ушел, оставив ее здесь, но здесь я, впервые в жизни, поступил правильно.

Солнце сияло над дворцовыми садами. Лучи света отражались от ручья, когда я пересекал мост по дороге к коттеджу. Лиам сказал, что позаботится об Александре, и я собирался позволить ему это. Но сначала мне нужно было кое-что сделать. Я толкнул дверь, и воспоминания об Эннистон, прижатой к кровати, врезались мне в грудь. Ее тело было разбито и окровавлено. Часть ее прекрасной души, которая потемнела, как моя, в тот момент, когда она нажала на курок.

Я почти сам вылил бензин и чиркнул спичкой.

Александр находился посреди комнаты, подвешенный к балке, руки вытянуты над головой, запястья в цепях. Его ноги едва касались пола. Точно так же, как и я во время индукции. Между его зубами была просунута белая ткань, а вокруг головы был завязан кляп. Его голова упала вперед от того, что Лиам дал ему, чтобы вырубить его. Я подошел и дал ему пощечину, надеясь разбудить. Я хотел, чтобы он увидел мое лицо. Мне нужно было, чтобы он прочувствовал каждую секунду того, что сейчас произойдет.

Он не двигался.

Очевидно, мы с Лиамом были на одной волне, потому что на столе с игрушками для сексуальных пыток стояла бутылка с нашатырным спиртом и тряпка.

Я намочил тряпку, затем поднес ее к носу Александра и усмехнулся, когда он проснулся.

– Доброе утро, солнышко. – Я взял его лицо в свои руки и заставил посмотреть на меня. – Помнишь меня?

Его глаза расширились, когда он пытался закричать из-за кляпа во рту.

– Черт, это должно быть больно, – сказал я, прижимая палец к пулевому ранению в его груди.

Он закричал сквозь кляп.

– Моя девочка тебя здорово поимела, – я улыбнулся. – Ты уловил это, придурок? Я сказал моя девочка. – Моя рука обхватила его горло, когда я сузил свой взгляд на него. – Ты можешь попытаться похитить ее, содрать с нее кожу, попытаться изнасиловать ее… – мой пульс участился, когда я сжал его горло сильнее. – Но она всегда будет моей.

Его глаза начали тускнеть, а дыхание стало слабым. Я отпустил его горло и сделал шаг назад, прежде чем убить его. Еще не время. Еще нет.

– Знаешь ли ты, что в тюрьме некоторые люди засовывают мобильные телефоны себе в задницу, чтобы пронести их контрабандой? – Я отпустил его лицо, и его голова упала вперед. – Держу пари, ты этого не знал, – я хихикнул. – Чертов мобильник. – Я поморщился. – Ой.

Он пробормотал несколько непонятных слов через кляп. Его ноздри раздувались при каждом вдохе, пытаясь наполнить легкие.

Я продолжала говорить, как будто понимал каждое слово.

– Я полностью согласен. Это довольно хуево. – Я наклонил голову и изучал его, думая, что если бы не я, Эннистон пришлось бы трахаться с этим чуваком до конца жизни. Спасибо, Господи. – Удивительно, что может поместиться в твоей заднице, если приложить немного усилий и решимости. – Я взял со стола одну из затычек. – Затычки. – Я уронил ее на пол. – Мобильные телефоны. – Я поднял пистолет, из которого Эннистон выстрелила в него. – Оружие.

Его ноги оторвались пол, и он пикнул, когда я потянулся вниз, чтобы расстегнуть его брюки. Это не имело значения. Я был сильнее его и работал на чистом адреналине. Это было то дерьмо, ради которого я жил. Я стянул штаны и трусы с его задницы, затем обошел его и зажал пистолет между его ягодиц.

Он завизжал, как гребаная свинья, которой он и был.

– Ну, черт. – Я щелкнул языком по зубам. – Похоже, у нас закончилась смазка. – Я толкнул пистолет дальше, прижав дуло к его заднице. Он брыкался и кричал. Я схватил его за волосы и откинул его голову назад так, что мой рот оказался у его уха. – Будет гораздо больнее, если ты не успокоишься. – Я протолкнул пистолет к его входу. Он вздрогнул и дернулся. – Я не несу ответственности за то, что случится, если эта штука выпустит пулю тебе в задницу, потому что ты не можешь следовать простым, блядь, указаниям.

Он затих.

Я выдохнул: – Господи. Вот так-то лучше. – Я засунул пистолет поглубже. – Не так весело, когда все наоборот, правда?

Он решительно покачал головой.

– Запомни это в следующий раз, когда будешь думать о том, чтобы прикоснуться к моей девочке. – Я вставил пистолет до упора, до рукоятки, затем отстранился, чтобы посмотреть ему в глаза. – О, точно. – Я ударил его по щеке двумя легкими ударами.

– Следующего раза не будет. – Затем я достал свой собственный пистолет из-за пояса брюк и выпустил пулю ему между глаз.