Текст книги "Жестокие игры (ЛП)"

Автор книги: Диксон Уиллоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

Джекс кивает.

– Да. Мы всегда остаемся трезвыми, когда находимся в группе или в толпе.

– Вечеринки – это весело, но мы не напиваемся в компании людей, которых не знаем или которым не доверяем, – добавляет Джейс.

– Что? – Я снова смотрю на них. – Я видел, как вы напивались раньше.

– Где ты это видел? – спрашивает Джейс с понимающим видом.

– В доме…

– Именно. Мы были в знакомом месте с людьми, которым доверяем, – говорит Джекс.

– Но я же был там, – я бросаю Киллиану недоуменный взгляд.

Он смеется и поглаживает мое бедро.

– Да ладно, котенок. Ты умный. Ты сам догадаешься.

– Вы мне доверяете? – спрашиваю я близнецов, наполовину уверенный, что они будут смеяться и скажут, что, конечно, не доверяют мне. Я просто оказался там, и они не учитывали меня в своих планах.

– Дзинь-дзинь-дзинь, – Джейс делает вид, что звонит в колокольчик.

Я собираюсь спросить, как это возможно, ведь тогда я им даже не нравился, когда в дверь резко стучат.

– Киллиан? – кричит женский голос из прихожей.

Глаза Киллиана темнеют от гнева. Не нужно три раза гадать, чтобы понять, кто это.

– Киллиан, – снова кричит Натали. – Открой дверь. Мне нужно с тобой поговорить.

Киллиан начинает вставать, но я останавливаю его, положив руку ему на плечо.

– Давай я открою.

Его хмурый взгляд сменяется улыбкой, и он снова усаживается на диван.

– О, черт, да. – Джейс выхватывает телефон из рук Джекса и несколько раз нажимает на экран. – Вот, положи это в карман. – Он протягивает его мне. Экран светится, и я вижу, что он включил диктофон.

– Я знаю, что ты там, – кричит Натали и снова стучит в дверь.

– Секундочку, – кричит Киллиан в ответ, пока я беру телефон и сую его в карман.

Все трое улыбаются, когда я подхожу к двери и открываю ее.

– Чем могу помочь? – спрашиваю я самым чопорным и вежливым голосом.

Натали кривит лицо от злости.

– Какого черта ты здесь делаешь?

– Это моя комната, – указываю я и выхожу с ней в коридор, закрывая за собой дверь почти до конца. Надеюсь, этого достаточно, чтобы парни нас подслушали. – А где еще я могу быть?

Она кладет руки на бедра и сердито смотрит на меня.

– Где Киллиан?

– В постели, – лгу я. – Чего ты хочешь?

– Я хочу поговорить со своим парнем, – говорит она горячо.

– Бывшим парнем, – поправляю я. – И он не хочет с тобой разговаривать.

Ее глаза сужаются в гневном взгляде.

– Уйди с дороги.

– Нет. – Я скрещиваю руки.

Она пытается схватить дверную ручку, но я встаю перед ней, и все, что ей удается, – это ударить меня в живот. Она отдергивает руку и прижимает ее к груди, как раненая птица.

– Ты уже закончила с истерикой? – спрашиваю я, сохраняя ровный тон и бесстрастное выражение лица. – Потому что, если ты еще не поняла, он с тобой покончил. Так что все эти мольбы и отрицания просто постыдны.

– Я знаю, что это был ты, – шипит она, все еще держась за руку. – Я знаю, что ты причина, по которой он со мной расстался.

– А я-то думал, что это потому, что ты ему изменяла, – я добавляю нотку юмора в свой тон, чтобы разозлить ее.

Ее лицо искажается презрительной улыбкой.

– Как ты трахался со своим сводным братом, пока он встречался со мной?

– Ты так думаешь? – спрашиваю я с легкой иронией в голосе, которая, как я знаю, сводит ее с ума.

– Ты это отрицаешь?

– Да.

Ее глаза расширяются от удивления. Очевидно, она не ожидала такого ответа.

И технически это не ложь. Киллиан и я не трахались, пока они не расстались, и, между нами, ничего не началось, пока он не узнал о ней и Уильяме.

– Но я знаю, что это был ты, – бормочет она. – Я видела тебя.

– Что ты видела?

– Ты на коленях перед ним, – выпаливает она. Она так злится, что едва может выговорить слова.

– Ты видела, как я стоял на коленях перед ним? Как будто ты видела мое лицо?

– Было довольно сложно разглядеть твое лицо, пока он засунул свой член тебе в горло, – резко отвечает она.

– Значит, ты не видела моего лица. Не видела, что я делал.

– Мне и не нужно было! Я знаю, что я видела.

– Правда? Потому что похоже, ты немного запуталась. Сначала ты говоришь, что видела, как я стоял перед ним на коленях, потом говоришь, что на самом деле не видела, что это был я, потому что его член был в моем горле, но ты знаешь, что это был я, хотя и не видела меня. – Я наклоняю голову в сторону и притворяюсь растерянным. – Похоже, ты ничего не знаешь.

– Я знаю, что ты не особенный, – резко отвечает она. – Что ты для него просто новая блестящая игрушка, и он бросит тебя, как только кто-то другой привлечет его внимание.

– Ты так думаешь?

Она резко смеется.

– Я знаю это. Киллиан любит все, что необычно. Он любит опасность и острые ощущения. Ты для него всего лишь это. Ты удовлетворяешь его тягу к опасности. Но ты никогда не будешь для него ничем другим. – Она делает полшага ко мне. – Ты просто кусок мяса, с которым он решил поэкспериментировать, прежде чем отбросить тебя, как всех остальных, от которых он устал.

– Неужели?

Она делает еще полшага ближе. Теперь мы находимся всего в полуметре друг от друга, и ошеломляющий аромат ее духов окутывает меня, как удавка.

– Ты же видел, – говорит она, и на ее лице появляется высокомерная улыбка. – Как он не смотрит на тебя, когда трахает тебя. Как будто его голова всегда где-то в другом месте, а он просто делает вид, чтобы кончить. – Она ухмыляется, как будто только что бросила на меня несколько потрясающих истин. – Он уже устал от тебя, просто ты еще не знаешь об этом.

Наклонившись к ней ближе, я понижаю голос, чтобы никто другой не слышал, что я говорю. Я не знаю, сколько наших соседей по этажу сейчас находятся в своих комнатах, но я не хочу рисковать, чтобы кто-то из них услышал эту часть нашего разговора.

– Я ничего такого не замечал. На самом деле, когда мы вместе, все происходит с точностью до наоборот.

Ее глаза выпучиваются, а челюсть отвисает.

– Возможно, он был таким с тобой, но это не тот парень, с которым я сплю. Этот парень страстный и мужественный, и не останавливается, пока мы оба не выдохнемся и не потеряем сознание. А его взгляд… он как будто смотрит в мою душу, а не просто на меня.

Она несколько раз открывает и закрывает рот, но звука не слышно.

– Жаль, что ты не увидела эту сторону его характера, – продолжаю я, пока она продолжает корчить мне рожи. – Но, по твоим собственным признаниям, ты явно настолько плоха в постели, что даже не смогла вдохновить его притвориться, что ему нравится. Это говорит гораздо больше о тебе, чем о нем.

Ее лицо ярко-красное под слоями макияжа, и я знаю, что через десять секунд она устроит полноценную истерику.

– А теперь иди и найди следующего парня, которого ты разочаруешь, и оставь нас в покое.

Она что-то бормочет, но из ее уст выходит только бессвязный лепет.

– Я скажу Киллиану, что ты заходила. Приятных тебе каникул.

Она все еще бормочет, когда я возвращаюсь в комнату и с удовлетворением хлопаю дверью.

По крайней мере, все трое мужчин смеются, так что я понимаю, что не облажался и не усугубил ситуацию.

Молодец я.

Они все еще смеются, когда я снова сажусь на диван рядом с Киллианом и передаю Джейсу телефон.

– Ты был великолепен, – говорит мне Джекс. – Десять из десяти. Без замечаний.

– Я оставляю свою оценку до тех пор, пока не услышу последнюю часть, – говорит Джейс, не отрывая глаз от телефона. – Мне нужно знать, что ты ей сказал, потому что это первый раз, когда я вижу, как она замолкает на более чем две секунды.

Киллиан обнимает меня за плечи и прижимает к себе, широко улыбаясь.

– Как ощущения?

– Не так хорошо, как разрушить всю ее жизнь, но чертовски хорошо.

Киллиан смеется и целует меня в висок. Этот жест выглядит непринужденным и почти как последующая мысль, но он задевает что-то глубоко внутри меня.

Я буду скучать по этому Киллиану, когда он снова станет враждебным сводным братом, чьим членом я не могу насытиться.

В этот момент я слышу свой голос, доносящийся из телефона Джейса. Он приглушенный и металлический, потому что телефон был в моем кармане, но мои слова ясны, и все трое мужчины хохочут, когда Джейс выключает телефон и убирает его.

– Абсолютное совершенство, – говорит Джейс. – Как сказал мой брат, десять из десяти. Без замечаний.

Я стараюсь не улыбаться слишком широко от похвалы и украдкой смотрю на Киллиана. Он улыбается, и его глаза блестят от удовольствия.

– Напомни мне, чтобы я чаще использовал тебя в качестве своей боевой собаки, – говорит он с улыбкой. – Это было жестоко.

– Просто говорю то, что вижу. – Я смотрю то на него, то на дверь. – Как, черт возьми, ты терпел ее три месяца? Я не могу провести с ней три минуты, не взвешивая все «за» и «против» обвинения в убийстве.

– Много отстранялся и делал вид, что слушаю. – Он притягивает меня к себе и откидывается на диван.

– Я сделаю твою отповедь ей своей новой мелодией звонка, – говорит Джейс. – И я определенно буду слушать ее еще как минимум сто раз, потому что это было эпично.

– Я сделаю его своим будильником, – добавляет Джекс. – Черт, прямо сейчас я жалею, что у меня нет музыкального таланта, потому что я бы сделал из этого ремикс и слушал бы его на повторе, чтобы заснуть.

От их слов мои щеки загораются, и я позволяю себе расслабиться и прислониться к крепкому телу Киллиана. Я понятия не имею, что, черт возьми, происходит и почему они так милы, но я собираюсь наслаждаться этим, пока могу.

Глава двадцать седьмая

Киллиан

Феликс ведет себя сдержанно в самолете по дороге домой, и после приземления и погрузки вещей в машину он становится еще более молчаливым. Мне это не нравится, но кроме как требовать, чтобы он рассказал мне, что с ним не так, я не знаю, как ему помочь.

Я знаю, что он не очень любит быть дома и действительно ненавидит любые семейные собрания, поэтому День Благодарения в доме наших родителей в этом году, вероятно, вызывает у него стресс.

Кроме того, он переживает спад после приема молли. Спад может быть тяжелым и влиять на эмоции, особенно если ты к этому не привык.

Все это объясняет, почему он ведет себя так, но это не значит, что мне это нравится.

Вместо того, чтобы пытаться заставить его говорить, я стараюсь дать ему немного пространства, но при этом держу его в поле своего зрения и не выпускаю из виду.

По крайней мере, он не отстраняется от меня физически большую часть полета, а теперь и поездку на машине, провел, прижавшись ко мне.

– Что за хрень? – говорит Ксав с водительского сиденья примерно за две секунды до того, как Джейс, сидящий рядом с ним, произносит:

– Ублюдок.

– Что? – хором спрашиваем мы с задних сидений, когда Ксав замедляет ход.

Я наклоняюсь через сиденье Ксавье, чтобы посмотреть вперед через лобовое стекло. Дорога перед нами заблокирована упавшим деревом.

– Не было ли недавно урагана? – спрашиваю я, когда Ксав останавливает машину.

– Нет, – отвечают Джейс и Джекс в унисон.

– Я дважды проверил перед тем, как мы выехали. Последний раз дождь был неделю назад, – добавляет Джекс.

– Как думаешь, давно оно тут лежит? – спрашивает Феликс, сидящий рядом со мной.

– Понятия не имею, – отвечает Ксав, отстегивая ремень безопасности. – Зависит от того, успел кто-нибудь сообщить или нет.

Дорога, по которой мы едем, – старая проселочная трасса, которой почти никто не пользуется, и это одна из причин, по которой мы всегда ездим по ней, а не по главной трассе, когда едем в аэропорт или из аэропорта. На ней никогда нет пробок, и полиция не патрулирует ее, поэтому никто не следит за соблюдением установленных скоростных ограничений.

Из-за этого есть вероятность, что дерево лежит там уже несколько дней, и никто не сообщил об этом, но это не объясняет, как оно упало, если за неделю не было ни шторма, ни даже сильного ветра.

Остальные из нас тоже отстегивают ремни безопасности, выходят из машины и подходят к дереву.

Оно не огромное, но достаточно большое, чтобы мы не смогли его сдвинуть без грузовика или чего-то еще для подъема тяжестей.

– У кого-нибудь еще щекочет паучий инстинкт? – спрашивает Джейс, оглядываясь по сторонам.

– Да, – говорю я, чувствуя, как волосы на затылке встают дыбом. Кажется, что за нами кто-то наблюдает, но кроме деревьев и кустарника вокруг нас ничего нет.

– Еще бы, – говорит Джекс.

– Ты это видишь? – спрашивает Феликс.

Он наклоняется и смотрит на что-то у основания дерева. Я собираюсь спросить, что он имеет в виду, когда все мое внимание привлекает крошечная красная точка, появившаяся на его голове, прямо над виском.

Я даже не успеваю крикнуть его имя, как Джейс бросается к нему на полной скорости и за несколько секунд сокращает расстояние между ними.

Всё как будто замедляется, когда Джейс хватает Феликса в медвежьем объятии и сбивает его с ног. Феликс кричит, и они падают на землю, Джейс оказывается сверху и защищает Феликса своим телом.

Как только они падают на землю, все сразу же приходят в движение. Джекс бежит к ним, а Ксавьер вытаскивает из кобуры на боку пистолет, который он всегда носит с собой, когда мы находимся за пределами кампуса.

Я уже мчусь к месту, где они упали, и у меня скручивает живот, когда я вижу ярко-красные полосы крови на руке Джейса, который катит их к машине, таща Феликса за собой.

Раздается тихий хлопок, за которым следует легкий щелчок, а затем пуля ударяется о землю прямо там, где они лежали всего секунду назад, и отскакивает в кусты.

Джекс и Ксавьер идут прямо за мной, и мы втроем тащим Джейса и Феликса за машину, чтобы использовать ее в качестве укрытия, когда еще три пули ударяются о землю всего в нескольких сантиметрах от нас.

– Сукин сын, – рычит Джейс, падая на бок машины и прижимая раненую руку к груди. – Ублюдок меня подстрелил.

– Насколько серьезно? – спрашиваю я, пока Джекс срывает с себя легкий свитер и протягивает его брату.

– Я выживу. – Он грубо обвязывает рану свитером Джекса и затягивает его, чтобы остановить кровотечение. – Думаю, это просто глубокая ссадина.

Феликс издает странный звук, похожий на писк, смешанный с вздохом, и с ужасом смотрит на руку Джейса. Его лицо настолько бледно, что даже губы белые.

– Я в порядке, малыш. – Джейс улыбается Феликсу, чтобы его успокоить. – Но откуда, черт возьми, они стреляют? – спрашивает он остальных.

– Думаю, это было с десяти часов, – говорит Ксав, подняв пистолет и приготовившись к стрельбе. – Кто-нибудь еще вооружен?

– Конечно. – Джейс поднимает ногу и шевелит ей. Брючина сдвигается, и в солнечном свете мелькает что-то темное и металлическое.

Джекс сразу же вытаскивает пистолет из кобуры на лодыжке брата и снимает его с предохранителя.

Феликс выглядит так, будто его сейчас вырвет, когда он смотрит на кровь, стекающую по руке Джейса. Кровотечение остановилось, но пятна темнеют на его рубашке и коже.

Я хватаю его и усаживаю между ног, отворачивая от Джейса и прикрывая своим телом.

– Вот, – Джейс протягивает мне один из своих ножей-бабочек.

Он не так эффективен, как пистолет, но я беру его, кивая в знак благодарности. Лучше нож, чем ничего.

– Сколько их? – спрашивает Джекс.

– Не могу сказать точно, но думаю, что только один, – отвечает Ксав.

Безошибочный звук пуль, ударяющихся о бок машины, раздается в быстрой последовательности, и мы все инстинктивно вздрагиваем.

Машина прочная и обеспечивает хорошее визуальное укрытие, но эта не пуленепробиваемая, и у нее куча слабых мест, которые делают нас уязвимыми.

Я сижу почти прямо под боковым зеркалом, открываю лезвие ножа-бабочки Джейса и заклиниваю его между зеркалом и пластиковым корпусом. Я несколько раз поворачиваю его, и зеркало выскакивает и падает на землю.

Джейс поднимает его и держит над головой, используя для того, чтобы смотреть через окна машины.

Это не лучший вариант, но сейчас это все, что у нас есть.

Окно над нами разбивается, и на нас с Джейсом сыпется дождь из стекла. Я изо всех сил стараюсь прикрыть Феликса, пока иголки боли взрываются на моей шее и плечах, а Джекс бросается на своего брата, чтобы защитить его.

Феликс хнычет в моих руках, а один из близнецов, я не могу сказать кто, стонет от боли.

– Ладно, теперь я злюсь, – говорит Джейс, и я испытываю облегчение, услышав его голос и согласие Джекса. Они оба в порядке.

Я на мгновение останавливаюсь, чтобы убедиться, что Феликс тоже в порядке. Он, похоже, не порезан, но я не могу сказать того же о себе.

Джейс снова поднимает зеркало, и еще две пули впиваются в бок машины.

– Попался, ублюдок, – говорит Джейс. – Я его вижу.

– Где? – спрашивают одновременно Ксав и Джекс.

– На десяти часах. Он использует дерево в качестве укрытия. – Джейс бросает зеркало Ксавьеру. – Он выходит из укрытия каждый раз, когда стреляет. У вас есть максимум две секунды.

Ксав поднимает зеркало и направляет его туда, где, по словам Джейса, находится стрелок. Еще две пули попадают в багажник машины, и Ксав бросает зеркало на землю.

– Попался.

– Ты сможешь выстрелить? – спрашиваю я.

Он кивает.

– Вот. – Я без церемоний бросаю Феликса на колени Джейсу. – Я отвлеку его.

– Нет! – Феликс тянется ко мне. – Не выходи туда.

– Со мной все будет хорошо. – Я улыбаюсь ему, надеясь, что это успокоит его, а затем перевожу взгляд на Джейса.

Он кивает. Нам не нужны слова, чтобы он понял, что я прошу его защитить Феликса любой ценой, что бы со мной ни случилось.

– Я пойду, – говорит Джейс.

– Нет. – Я качаю головой. – Он охотится за Феликсом, а мы выглядим наиболее похожими на расстоянии. Я – лучший шанс отвлечь его внимание, чтобы Ксав мог сделать свое дело.

Джейс кивает и сжимает губы в мрачной линии. Он хочет поспорить со мной, но не делает этого, потому что знает, что я прав.

У близнецов длинные темные волосы, а у Ксавьера – золотисто-каштановые. У Феликса и у меня средне-каштановые волосы, и мы носим похожие прически. У нас разные телосложения, но мы оба в джинсах и темных толстовках с капюшоном. Издалека, когда мы стоим спиной, мы выглядим почти одинаково для тех, кто видел нас мельком.

– Ты в порядке? – спрашиваю я Ксавьера.

Он уже на месте, с оружием наготове.

Он кивает.

Я глубоко вдыхаю и фиксирую взгляд на просвете между деревьями примерно в шести метрах от нас. Если я смогу до него добраться, это даст мне достаточное укрытие на случай, если Ксав не сможет выстрелить.

Если нет, то я мертв.

Я считаю про себя до трех, а затем бегу к просвету так быстро, как могу, опустив голову, чтобы стрелок, надеюсь, не понял, что я не его цель.

Я пробегаю половину расстояния, когда пуля просвистела мимо моей головы и вонзилась в ближайшее дерево. Менее чем через секунду раздаются два выстрела, их резкий треск громкий и резкий. Я продолжаю бежать и не сбавляю скорость, пока не добегаю до просвета.

– Да, блядь, ублюдок! – кричит Ксав.

Я выглядываю из-за дерева, которое использую в качестве укрытия, и вижу, как Ксав стоит с пистолетом у бедра и поднятой в победной позе другой рукой.

Я уже бегу к ним, когда Джекс поднимается на ноги и протягивает руку, чтобы помочь Феликсу и Джейсу встать.

Облегчение на лице Феликса, когда он меня видит, согревает мою грудь, и, что удивительно, то же самое происходит, когда я вижу, как он цепляется за Джейса, как за спасательный круг.

– Я его держу, – говорит Джейс, крепко обнимая Феликса неповрежденной рукой. – Иди посмотри, кто это был, черт возьми.

Я киваю и возвращаю нож Джейса в его карман.

Ксав и Джекс уже направляются к другой стороне дороги. Я бегу, чтобы догнать их, когда они подходят к телу, лежащему рядом с одним из больших деревьев, а рядом с ним на земле лежит винтовка с прицелом.

Ксав и Джекс продолжают держать оружие нацеленным на тело, а я отталкиваю оружие ногой, убедившись, что оно находится вне досягаемости на случай, если этот ублюдок притворяется мертвым.

– Вот. – Ксав протягивает мне свой пистолет.

Я беру его и направляю на ублюдка, пока Джекс прячет свой пистолет за поясом, и они с Ксавьером опускаются на колени, чтобы лучше осмотреть тело.

Ксав опускает рукава, чтобы закрыть руки, и запускает руку в задний карман парня, чтобы вытащить кошелек. Он бросает его Джексу, затем быстро обыскивает его и вытаскивает телефон из левого переднего кармана.

Джекс берет у него телефон, а Ксав переворачивает тело, стараясь не прикасаться к нему голыми руками. Мы не будем вызывать полицию, чтобы она разобралась с этим, но все же лучше не загрязнять место преступления нашим ДНК, если это возможно.

Парень выглядит лет на сорок с небольшим, с короткой стрижкой и без каких-либо отличительных черт или следов, которые я мог бы заметить. Он одет с ног до головы в черное, а его винтовка – высшего качества, но ничто в этом убийстве не указывает на то, что это дело рук высокопрофессионального киллера.

– Есть что-нибудь? – спрашиваю я.

Джекс не отрывает взгляда от кошелька парня, который он сейчас перебирает.

– Зависит от того, есть ли у него настоящие документы, но здесь есть все, что нужно для идентификации. Удостоверение личности, кредитные карты, наличные, даже несколько бонусных карт магазинов и несколько талонов из фаст-фуда.

– Тогда, вероятно, все законно. – Ксав вытаскивает свой телефон. – Какой идиот носит с собой настоящие документы, когда пытается кого-то убить?

– Либо профессионал, который загордился, либо кто-то, кто соврал в своем резюме. – Я опускаю пистолет. Этот ублюдок ни за что не встанет с пулей в груди и еще одной в животе. Двойной выстрел Ксавьера, как обычно, был точным.

– Хороший выстрел, – с опозданием говорю я.

Он улыбается мне и передает свой телефон Джексу.

– Хороший забег.

Джекс берет его, бросает взгляд на экран и подносит к уху.

– Привет, папа, это я, – говорит он после паузы. – Да, я звоню с телефона Ксавьера. У нас проблема.

Я протягиваю пистолет Ксавьеру.

– Все в порядке?

Теперь, когда я знаю, что угроза нейтрализована и о ней сообщили, мне нужно проверить, как там Феликс.

Он кивает и берет трубку.

– Иди.

Оставив их разбираться с вызовом и телом, я спешу обратно к машине.

Джейс сидит боком на заднем сиденье, ноги на полу. Феликс стоит на коленях перед ним, вокруг них разбросаны использованные средства первой помощи.

– Ты знал, что твой парень – настоящая Флоренс Найтингейл[7]7
  Флоренс Найтингейл (англ. Florence Nightingale) – сестра милосердия и общественная деятельница Великобритании. Получила известность во время Крымской войны, когда организовала уход за ранеными солдатами в Константинополе.


[Закрыть]? – спрашивает Джейс, увидев меня. – Он меня почистил и перевязал как профессионал.

– Где ты этому научился? – Я опускаюсь на колени рядом с ними и осматриваю его работу.

Марля, которой он обмотал рану, плотно прилегает и чистая, а большая часть крови с предплечья уже смыта.

– Я прошел много курсов по оказанию первой помощи, когда учился на спасателя. – Его голос монотонен, но его глаза полны эмоций, когда он смотрит на меня.

– Ты был спасателем? – глупо спрашиваю я.

– Нет, но я прошел все курсы, чтобы им стать. – Он начинает убирать разорванные упаковки, валяющиеся на земле вокруг его ног. – Наверное, это застряло в голове.

Его руки дрожат, и я осторожно накрываю их своими.

Он перестает убирать и смотрит на меня.

– Ты в порядке? У тебя кровь.

– Я в порядке, – уверяю я его. – Пойдем. Давай пойдем туда на минутку.

– Почему? – Он не пытается меня остановить, когда я осторожно поднимаю его на ноги.

– Просто так.

Я не хочу говорить ему, что это для того, чтобы увести его подальше от пулевых отверстий и крови. Мы, может, и привыкли к таким вещам, но, насколько я знаю, Феликс – нет.

Он пока держится, но шок не будет длиться вечно, и я не хочу, чтобы он был окружен напоминаниями о том, что произошло, когда шок пройдет.

– Спасибо, что помог мне, малыш. – Джейс встает и целует Феликса в лоб. – Иди с Киллером, ладно?

Он кивает безэмоционально, но позволяет мне оттащить его от машины.

– Он же понимает, что я всего на год младше его, да?

– Да, но думай об этом как о том, что кто-то называет своих друзей «милый» или «сладкий». Для него это ласковое обращение.

– Да, «малыш» лучше. Слышать, как он называет кого-то «милый» или «сладкий», было бы ужасно, – говорит он тем же отстраненным монотонным голосом.

– Посмотри на меня, – говорю я, когда мы останавливаемся.

Он поднимает взгляд, и я вижу, как в этот момент он закрывается, все эмоции исчезают из его глаз и заменяются тем знакомым пустым взглядом.

Вместо того, чтобы пытаться вывести его из этого состояния, я прижимаю его к своей груди и держу.

Он прижимается ко мне и утыкается лицом в мою шею.

– Никогда больше так не делай, – шепчет он.

– Что? – спрашиваю я, чувствуя, как у меня сжимается желудок.

Мне не нужно, чтобы он говорил мне, что я облажался и что мы должны были быть готовы к этому. Мы знаем, что кто-то преследует его, и мы проявили неосторожность. Я проявил неосторожность, и все это моя вина.

– Бросаться в такую опасность. – Он сжимает меня так сильно, что выдавливает воздух из моих легких. – Не ради меня.

– Прости, не могу обещать. – Мой голос слабый, потому что он все еще сжимает меня, и мне трудно дышать. – Я защищаю то, что принадлежит мне.

Он поднимает лицо с моей шеи и гневно смотрит на меня, в его глазах снова появляется огонь.

– Я тоже, и, если ты еще не понял, ты мой. И я сам убью себя, если с тобой что-нибудь случится, потому что ты пыталась спасти меня.

Я не могу сдержать улыбку, и это только заставляет его смотреть на меня еще более сурово.

– Ты думаешь, я шучу?

– Нет, – говорю я ему. – Я знаю, что нет. Мне просто нравится эта твоя сторона. Мой сердитый котенок.

Уголки его губ поднимаются несколько раз, как будто он борется с собственной улыбкой.

– Это не шутка.

– Я не шучу. Я знаю, ты думаешь, что я называю тебя котенком, чтобы обидеть, но это не так. – я прижимаюсь губами к его уху и понижаю голос. – Я называю тебя так, потому что ты напоминаешь мне дикого кота. Ты либо совершенно равнодушен и чертовски критичен, либо готов выпустить когти и зубы и разорвать любого, кто встанет у тебя на пути. Чтобы заставить тебя спрятать когти или отбросить равнодушие, нужно приложить некоторые усилия, но это делает твою реакцию еще более приятной.

– Это нечестно, – ворчит он. – Я пытаюсь злиться на тебя, а ты говоришь все эти приятные вещи, и я не могу оставаться злым.

Я смеюсь и целую его чуть ниже уха.

– Просто говорю то, что вижу.

Джекс отрывается от Ксавьера и Джейса и подбегает к нам.

– Команда должна быть здесь через десять минут, – говорит он.

Я киваю. Я хочу спросить, выяснили ли они что-нибудь еще, но молчу. Я не хочу скрывать что-то от Феликса, но он сейчас не в том настроении, чтобы слушать этот разговор.

Джекс смотрит то на меня, то на Феликса, затем быстро улыбается нам и бежит обратно к своему брату и Ксавьеру.

– Команда? – спрашивает Феликс и прижимается щекой к моему плечу.

Я поглаживаю его висок, и у меня сжимается грудь и живот, когда я вспоминаю момент, когда увидел на нем лазерный прицел.

Если бы Джейс не успел вовремя…

– Ребята, которые уберут этот беспорядок и вытащат нас отсюда, – говорю я ему, вытесняя эти мысли из головы.

Он ничего не говорит, но легкое сжатие его рук вокруг меня успокаивает меня.

Как и обещали, два вертолета моего дяди приземляются ровно через десять минут.

Я загоняю Феликса в тот, который вытащит нас отсюда, и к нам присоединяются остальные, как только они заканчивают рассказывать команде о том, что произошло.

Полет до дома моего отца проходит в тишине, но в тот момент, когда мы приземляемся на вертолетной площадке, начинается настоящий хаос.

Еще одна команда сотрудников ждет нас и окружает в тот момент, когда мы выходим из вертолета.

Близнецы и Ксав сразу же встречаются со своими обеспокоенными матерями, но Жасмин нигде не видно.

Мои тёти уверяют нас, что наши отцы знают обо всём и уже едут домой с внеплановой деловой встречи, и что всё будет решено, когда они вернутся.

Я не спускаю с Феликса глаз, не отпуская его ни на секунду, пока я даю отчет и мне очищают порезы на шее и плечах от разбитого стекла.

Все замечают, но никто ничего не говорит. Я не сомневаюсь, что мне придется все объяснить отцу, когда он вернется домой, но это уже проблема на потом.

После того, что показалось вечностью, мы с Феликсом наконец остались наедине, и я привел его в свою комнату.

Он был очень подавлен и почти не произнес ни слова с момента приземления. Шок, очевидно, проходит, но с ним происходит что-то еще.

– Феликс? – спрашиваю я, не зная, как ему помочь.

Он поднимает на меня взгляд, но тут же опускает его и смотрит на точку на полу, между нами.

– Мне нужно в туалет, – бормочет он.

– Да, хорошо.

Я не виню его за то, что ему нужно побыть несколько минут в одиночестве, но смотреть, как он входит в мою ванную, гораздо тяжелее, чем должно быть.

Пока он в ванной, я опускаюсь на край кровати и с усталостью вздыхаю. Сегодня я едва не потерял не только Феликса, но и Джейса, и вся тяжесть этого в одно мгновение обрушивается на меня.

Разбивается.

Я вскакиваю на звук разбивающегося стекла и мчусь в ванную, сердце в горле, а имя Феликса на губах.

Сцена, которую я застаю, не соответствует моим ожиданиям.

Вместо того, чтобы найти Феликса исчезнувшим или лежащим в куче разбитого стекла с вторгшимся над ним, он стоит перед разбитым зеркалом.

– Феликс?

Он поворачивается ко мне и выглядит совершенно разбитым. Его глаза красные и влажные от слез, а щеки покраснели. Волосы растрепаны, как будто он дергал их за пряди, а свитер лежит скомканный в углу комнаты.

Мой взгляд падает на его руки, и мое сердце замирает, когда я вижу длинный осколок зеркала, сжатый в его раненой руке. Кровь течет с его костяшек и падает на пол, смешиваясь с кровью, капающей с его ладони.

– Феликс, – говорю я тихо. – Поговори со мной.

– Зачем? – Его голос наполнен такой болью и страданием, что трудно стоять на месте и не броситься к нему. Я не имею понятия, о чем он думает, и не хочу рисковать, что он поранит себя, если я поступлю неправильно. – Какая польза от разговоров, когда все вокруг рушится? Как разговоры могут помочь, когда все это дерьмо продолжает происходить?

– Пожалуйста, – говорю я отчаянно. – Пожалуйста, просто положи это, и мы разберемся.

– Ты не сможешь это решить, – говорит он с тоской.

– Могу. И я разберусь.

– Может быть, но какой ценой? – Он смотрит на осколок, потом снова на меня. – Я чуть не убил вас всех. Джейс был ранен из-за меня.

– Ничего из того, что произошло, не твоя вина.

– Нет! Этого бы не случилось, если бы меня там не было, если бы кто-то не пытался меня убить. – Он горько смеется, в его смехе нет ни капли юмора. – Знаешь, что самое страшное? Я думал, что я в безопасности. Я глупо полагал, что, уехав из школы, я буду в безопасности от всего этого дерьма, но, конечно, я ошибался. Оно преследовало меня, как и всегда. Я никогда не буду в безопасности. И ты, и близнецы, и Ксав, никто из вас не будет в безопасности, пока я рядом.

– Феликс, детка, пожалуйста, – умоляю я и протягиваю руку. – Отдай мне это, и мы справимся с этим.