Текст книги "Рама для картины"

Автор книги: Дик Фрэнсис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

11

Я сидел у окна – в самом хвосте самолета. Как и в прошлый раз, завороженно смотрел на пустынные красные пространства древней земли. Пустыня, в недрах которой была вода, громадные озера. Пустыня, где семена растений годами дремали в раскаленной пыли, расцветала после дождя. Страна испепеляющей и жестокой жары. Но местами – очень красивая.

Поразительно, меня, художника, она совершенно не волновала. Совсем не хотелось ее писать.

Спустя некоторое время снял свою дурацкую шляпу, положил на пустое место рядом, попытался найти удобное положение. Сидеть нормально, откинувшись в кресле, мне не позволяла сломанная лопатка. Никогда бы не подумал, что можно сломать лопатку…

Ненадолго закрыл глаза, ох, как досадно чувствовать себя слабым!

Мой отъезд из больницы был «подарен» врачом. Сказал, что не может удерживать, если я решил выписаться. Но лучше было бы полежать два-три дня…

– Тогда пропущу Кубок.

– Да вы с ума сошли!

– Ага! Нельзя ли устроить так, чтобы тут сказали… Мое состояние – «удовлетворительное», «выздоравливаю»… Если кто-то позвонит, поинтересуется. И чтобы ни в коем случае не говорили, что выписался, да?

– Зачем это?

– Просто хочется, чтобы мерзавцы, из-за которых попал сюда, думали – лежу в прострации. Всего несколько дней. Если вам не трудно. Пока не уеду далеко-далеко.

– Второй попытки наверняка не будет.

– Как знать!

– Именно это вас беспокоит?

– Да.

– Хорошо. Пару дней будем так отвечать. А это что такое? – спросил он, указывая на покупки Джика.

– По мнению моего друга, самая удобная одежда.

– Разыгрываете?

– Он художник, – сказал я, словно этим можно было объяснить любые крайности.

Через час врач вернулся, принес подписать какую-то бумажку. Увидев меня, чуть не лопнул от смеха. Я уже натянул на себя все это великолепие и как раз примерял шляпу.

– Неужели собираетесь ехать в таком виде?

– Конечно. На такси.

– Давайте уж я сам вас отвезу, – сказал со вздохом. – Если станет плохо, привезу обратно.

Он вел машину осторожно. Губы у него чуть подергивались.

– Человек, имеющий достаточно смелости, чтобы разгуливать в таком виде, не должен бояться бандитов.

Он остановил машину у самых дверей аэропорта. Смеясь, уехал.

Голос Сары прервал мои воспоминания.

– Тодд…

Она стояла в проходе у моего кресла.

– С тобой все в порядке?

– М-м…

Посмотрела на меня с беспокойством, прошла в сторону туалета. К тому времени, когда возвращалась назад, я уже собрался с силами и остановил ее шлепком.

– Сара… за вами следили в аэропорту. Вероятно будут следить и в Мельбурне. Скажи Джику, чтобы взял такси, засек, кто у него на хвосте, и обязательно ушел от него. Потом надо вернуться на такси в аэропорт – забрать нашу машину, которую взяли напрокат. О'кей?

– А этот… хвост… он в самолете?

– Нет, он звонил по телефону… Из Алис-Спрингса.

– Ладно.

Она пошла к своему месту. Самолет приземлился в Аделаиде, одни люди вышли, другие вошли, и мы опять взлетели. До Мельбурна был еще час пути. Где-то в середине полета Джик отправился туда же, где была Сара.

На обратном пути тоже остановился.

– Вот ключи от машины, – сказал он. – Садись в нее и жди нас. Тебе нельзя появляться в «Хилтоне» в таком виде. Сам не сможешь переодеться.

– Смогу.

– Не спорь. Отвяжусь от хвоста и приеду за тобой. Жди.

И пошел, не оглядываясь. Взял ключи, положил их в карман джинсов, а потом пытался убить время, думая о приятном.

Когда приземлились в Мельбурне, долго после ухода Джика и Сары не выходил из самолета. В деловом центре страны мой наряд привлекал к себе еще больше внимания. Но меня это ни капельки не трогало. Самое лучшее лекарство от смущения – усталость и тревога.

Джик и Сара, у которых – кроме ручной клади – никакого багажа не было, спокойно прошли мимо конвейера с чемоданами. Прямо к веренице такси. В аэропорту толкались прибывавшие на Кубок болельщики, но лишь один человек, это я видел хорошо, пробивал себе дорогу в одном направлении – за Сарой и Джиком.

Молодой, ловкий, он скользил в толпе, как угорь. Около стоянки такси отпихнул в сторону женщину с ребенком, перехватив у нее машину, шедшую за той, в которую сели Сара с Джиком.

Они послали именно его, подумал я. Потому что знал Джика в лицо. В Художественном центре плеснул ему в глаза скипидар.

Не так уж плохо. Умом эта детка не отличается, и Джику не очень трудно будет отвязаться. Побродил по залу, изображая из себя полного идиота. Нет, больше никто не показался мне опасным. Наконец, пошел к машине. Открыл ее, забрался на заднее сиденье, снял сослужившую службу шляпу и, устроившись поудобней, стал ждать возвращения Джика и Сары.

Их не было почти два часа. За эго время окоченел, устал и начал про себя ругаться.

– Прости, – запыхавшись, сказала Сара. Она распахнула дверцу и плюхнулась впереди.

– С этим гаденышем пришлось изрядно попотеть, – объяснил Джик. – Ты в порядке?

– Голодный, холодный и злой.

– Тогда все нормально, – весело сказал он – Понимаешь, прилепился к нам, как гнида. Это малый из Художественного центра.

– Да, видел его.

– Мы доехали до Виктория Роял, хотели сразу выйти через боковой выход, поймать другое такси – не тут-то было. Тогда забежали в бар перехватить чего-нибудь. Он болтался у книжного киоска.

– Сообразил, что лучше не показываться, раз его засекли, – сказала Сара. – Вышли наружу, подозвали такси, отправились в Ноти Найнти. Это, пожалуй, единственное шумное место в Мельбурне, где можно потанцевать, поесть…

– Там яблоку негде упасть, – закивал Джик. – Мне пришлось отстегнуть за столик 10 долларов. Но для нас – замечательно. Кругом темные уголки, освещение в фантастических тонах. Заказали напитки, заплатили, изучили меню, потом пошли танцевать.

– А он стоял в очереди у самых дверей, ждал столик. Мы выбрались через запасной выход – по лестнице к раздевалкам. Там были наши сумки. Спокойно забрали их и ушли.

– Он и не сообразил, что специально от него убежали, – сказал Джик. – Там сегодня просто столпотворение.

– Отлично.

Джик ловко помог мне преобразиться из туриста в стиле «Алис-Спрингс» в любителя бегов в стиле «Кубок Мельбурна». Довез до «Хилтона», оставив машину на стоянке, и мы прошли в главный зал. Будто никуда и не уезжали.

Никто не обратил ни малейшего внимания. Было полно возбужденных людей, предвкушавших завтрашние скачки. Одни, в вечерних туалетах, спускались по лестнице из танцзала, собирались кучками, громко переговаривались; другие – выходили из ресторана, приглашая друг друга опрокинуть еще стаканчик в баре. И все обсуждали свои шансы на выигрыш. Скачки – вот что их интересовало.

Джик взял ключи от наших комнат у дежурной.

– Тодд, – сказала Сара, – мы хотим заказать в номер ужин. Пойдем к нам?

Я кивнул. Поднялись на лифте. Тихо поужинали. Мы падали от усталости.

– Спокойной ночи, – сказал я, поднимаясь, – спасибо за все.

– Завтра будешь благодарить, – сказала Сара.

Прошла ночь. Вот она и прошла.

Утром кое-как побрился одной рукой, очень выборочно помылся. Пришел Джик, чтобы, так он объяснил, помочь мне завязать галстук. В трусах открыл ему дверь и стерпел все комментарии по поводу того, что он увидел.

– Господи всемогущий, есть ли на тебе хоть одно живое место, без синяков и заплат?

– Мог бы приземлиться и физиономией.

Эта мысль его поразила:

– Господи!

– Помоги мне с этими повязками. Хочу их переделать.

– Я к ним даже притрагиваться не собираюсь.

– Ну ладно, Джик, кончай. Развяжи, очень давят. Под ними все жутко чешется.

Подбадривая себя страшными ругательствами, Джик снял с меня великолепную конструкцию, сделанную медиками в Алис-Спрингсе. Наружные повязки были из больших крепких кусков ткани. Крепились на зажимах так, чтобы поддерживать локоть левой руки. Рука с ладонью, направленной в сторону правого плеча, удерживалась в неподвижном положении на груди. Под верхним слоем скрывалась еще одна система бинтов, закрепляющих руку в одном положении. А еще ниже – что-то вроде пояса из лейкопластыря. Скорее всего, это имело какое-то отношение к моим сломанным ребрам. И под левой лопаткой – набитая чем-то мягким повязка, под которой, как сообщил Джик, осторожно заглянув под нее, противная липкая заплатка.

– Там четыре ряда швов. Очень похоже на железнодорожный узел в Клэпеле.

– Сделай все, как было.

– Сделал, дружок, не беспокойся.

Еще три повязки: две на левом бедре и одна, чуть поменьше, под коленом. Все – закреплены липкими лентами, бинтами, зажимами. Не стали их трогать.

– Что еще хочешь сделать?

– Развяжи мне руку.

– Рассыплешься на части.

– Рискни.

Засмеялся и принялся развязывать узел, снимать зажимы. Я осторожно выпрямил руку. Ничего особенного не произошло. Только ноющая боль стала более ощутимой.

– Мне это не нравится, – заметил Джик.

– Дают о себе знать мускулы. Они застоялись под повязкой.

– Ладно, что дальше делать?

Из того же материала соорудили новую повязку. Она хорошо поддерживала локоть, но не стягивала руку. Легко мог вынуть ладони, если надо, и всю руку. Когда закончили, осталась небольшая кучка бинтов, зажимов.

– Ну и прекрасно, – сказал я.

Встретились в холле в половине одиннадцатого. И оказались в гудящей массе возбужденно переговаривавшихся между собой будущих победителей, начинавших день с праздничных тостов. Отель раскошелился в честь праздничка на шампанское. У Джика загорелись глаза – не собирался упустить такую возможность.

Поднял свой бокал:

– Выпьем за Искусство. Упокой, Господи, его душу.

– Жизнь коротка, искусство вечно, – сказал я.

– Мне это не нравится, – бросив на меня грустный взгляд, сказала Сара.

– Это была любимая поговорка Альфреда Маннингса. И не волнуйся, любовь моя, он дожил до восьмидесяти с хвостиком.

– Будем надеяться, что и ты доживешь.

Мы выпили. На ней было платье песочного цвета с золотыми пуговицами. Аккуратное, хорошего покроя, но чересчур строгое. Она выглядела, как солдат, собравшийся на передовую.

– Не забудь, – сказал я. – Если увидишь Вексфорда или Гриина, сделай так, чтобы они тебя увидели.

– Дай мне еще раз посмотреть на их лица, – сказала она.

Вынул из кармана небольшой блокнот – дал посмотреть. Вчера за ужином она то и дело его рассматривала.

– Можно, возьму блокнот с собой? – И она положила его в сумочку.

– Надо отдать должное Тодду, он умеет улавливать сходство. У него нет воображения. Способен писать только то, что видит. – Тон, как всегда, был пренебрежительный.

Сара сказала:

– Не обращай внимания на все эти гадости.

– Да, прекрасно знаю, что он думает на самом деле.

– Чтобы тебе стало легче жить, – сказал Джик жене, – знай, что он был звездой на курсе. В Художественной школе ничего не понимали в искусстве.

– Ну и чудаки вы оба.

Допили шампанское, поставили бокалы.

– Поставь мне на победителя, – сказал я Саре, целуя ее в щеку.

– Думаешь, опять повезет?

– Поставь на одиннадцатый номер.

У нее тревожно потемнели глаза. Бородка Джика торчала под характерным углом. Так бывало, когда он готовился к шторму.

– Ну отправляйтесь, – сказал я, стараясь их подбодрить. – Пока.

Смотрел, как они вышли. Ужасно хотелось, чтобы мы, как и все нормальные люди, просто провели день на ипподроме. С удовольствием отказался бы от того, что нам предстояло. Интересно, а другие так же сомневаются в себе? Самое трудное – начать. И все – пути назад больше нет. Но до этого момента еще есть время повернуть назад. Искушение отказаться деморализует.

Вздохнув, отправился к обменной кассе при отеле. Поменял немного туристических чеков на наличные. В своей щедрости Мейзи была дальновидна.

Еще четыре часа ожидания. Провел их в своей комнате и, чтобы успокоиться, стал рисовать: вид из окна. Тучи черной паутиной распластались по небу, Особенно в стороне ипподрома Флемингтон. Надеялся, что во время скачек дождя не будет.

Потом вышел из «Хилтона» и неторопливым шагом отправился в сторону Свенстон-стрит – торгового центра. Магазины, конечно же, закрыты. День соревнований на Кубок Мельбурна – национальный праздник. На это время жизнь замирала.

Вынул из-под повязки левую руку, осторожно продел ее в рукава рубашки и пиджака. Мужчина с пиджаком на одном плече слишком бросается в глаза. Легко запомнить. Обнаружил: если сунуть большой палец под ремень, получается неплохая поддержка.

Свенстон-стрит нельзя узнать. Обычно на ней жизнь била ключом. Правда, и сейчас здесь были люди, летевшие сломя голову – именно так обычно передвигаются в Мельбурне, – но их десятки, а не тысячи, как всегда. Трамваи – полупустые. Неслись машины, водители, не думая об опасности, вертели ручки приемников. До соревнований, ежегодно останавливавших жизнь Австралии, оставалось пятнадцать минут.

Джик прибыл точно в назначенное время. Его серая машина плавно завернула за угол, где я стоял.

Притормозил напротив галереи Ярра-ривер, вышел из машины, открыл багажник и натянул на себя коричневый халат. Похожий на те, что носят продавцы.

Я направился к нему. Он вынул портативный приемник, включил его и поставил на крышу машины. Послышался фальшивый голос комментатора.

– Привет, – деловито сказал Джик. – Все в порядке?

Кивнул и подошел к дверям галереи. Подергал дверь. Заперта. Джик опять нырнул в багажник – там были результаты его второй экспедиции по магазинам Алис-Спрингса.

– Перчатки, – сказал он.

Белые хлопчатобумажные перчатки с ребристой резинкой. Они выглядели слишком уж чистыми. Я провел тыльной стороной по крылу машины. Джик посмотрел и сделал то же самое.

– Ручки и клей.

Он дал мне подержать две дверные ручки. Обыкновенные хромированные ручки на плоских планках, в которых проделаны отверстия для шурупов. Крепкие и достаточно широкие, чтобы просунуть сквозь них ладонь. Держал обратной стороной, а Джик – намазывал на них клей. Мы не смогли бы привернуть их шурупами туда, куда было надо. Придется приклеить.

– Давай другую. Удержишь ее левой рукой?

Кивнул. Джик продолжал работу. Прошли два-три человека. Никто не обращал на нас внимания. Здесь нельзя было останавливать машину, но никто не сказал, чтобы уезжали.

Пересекли тротуар, подошли к выходу в галерею. Он был справа от витрины, немного в углублении, получалось что-то вроде арки. Сбоку, под прямым углом, между витриной и стеклянной дверью – окно. К стеклу мы приклеили наши ручки, вернее – Джик прилепил их примерно на уровне груди. Спустя минуту – подергал, но не смог отклеить. Мы вернулись к машине.

Прошли еще люди. Оборачивались к радио, стоявшему на крыше машины, улыбались. Улица совсем опустела.

…НА ВАЙНЕРИ – ЦВЕТА МИСТЕРА ТЕЙЛОРА ИЗ АДЕЛАИДЫ, И ОН ИМЕЕТ НЕПЛОХИЕ ШАНСЫ НА УСПЕХ. ЧЕТВЕРТЫЙ НА КУБКЕ КОЛФИЛДА, А ДО ЭТОГО – ВТОРОЙ В РЭНДВИКЕ, ГДЕ УСТУПИЛ ПЕРВОЕ МЕСТО БРЕЙНТИЗЕРУ, КОТОРЫЙ ПОТОМ ОБОШЕЛ АФТЕНУНТИ…

– Кончай слушать эти чертовы скачки! – грубо сказал Джик.

– Извини.

– Готов?

– Да.

Вернулись к входу в галерею. У Джика в руках был стеклорез. Даже не взглянув по сторонам, решительно приложил его к стеклу и с нажимом обвел наружную сторону рамы. Я стоял рядом, стараясь прикрыть от случайного взгляда…

– Берись за правую ручку, – сказал он, когда дошел до последней – левой – вертикали. Обвел ее, взялся за ручку. Никто не обратил на нас внимания.

– Когда оно пойдет, – сказал Джик, – ради Бога, не урони.

– Ага.

– Упрись коленом в стекло. Только, ради Бога, осторожней.

Сделал, как он сказал.

– Нажми тихонько.

Нажал. Колено Джика тоже было прижато к стеклу. Левой рукой он крепко сжимал ручку. Свободной правой принялся трясти раму. В свое время ему приходилось резать стекла, и он набил на этом руку, правда, немножко в других обстоятельствах.

Стекло отошло ровно по периметру – почта без осколков. На ручку, которую я держал, внезапно навалилась тяжесть. Джик удерживал освободившееся стекло руками, коленями и ругательствами.

– Господи, не урони.

– Да не уроню.

Стекло, ходившее у нас в руках ходуном, постепенно перестало вибрировать, Джик взял у меня вторую ручку. Без видимых усилий отвел стекло в сторону, ступил на открывшееся место; поднял стекло на двух ручках, отнес на несколько шагов, прислонил к стене – справа от входа.

Вышел назад, направился к машине. Людей на улице почти не было.

… БОЛЬШИНСТВО ЖОКЕЕВ УЖЕ ОСЕДЛАЛИ ЛОШАДЕЙ И СКОРО ВЫЙДУТ НА ПОЛЕ…

Я взял радио. Джик положил назад стеклорез, вынул пилку для металла, молоток, стамеску. Мы, как ни в чем не бывало, прошли через оконный проем. Мошенника часто выдает именно вороватое поведение. Если вы действуете так, словно есть все права, окружающим не придет в голову подозревать.

Лучше было бы открыть дверь, но мы, быстро осмотрев ее, убедились – невозможно. Там два надежных замка, а никаких ключей у нас не было.

– Лестница в том конце, – сказал я.

– Веди.

Прошлись по мягкому зеленому ковру, приблизились к лестнице. Сверху увидели панель с выключателями. Нажали те, которые врубали свет в нижнем помещении. Захватывающий момент, подумал я. Достаточно одному полицейскому подойти к машине, поднять шум из-за припарковки, и Кассаветс с Тоддом прямиком отправятся в тюрьму.

…СЕЙЧАС ЛОШАДИ ВЫХОДЯТ НА ПОЛЕ. ФОРСКВАЙР ИДЕТ ВПЕРЕДИ. ОН ВЗМЫЛЕН И СЛЕГКА ИГРАЕТ. ЭТО ВЫНУЖДАЕТ ЖОКЕЯ ТЕДДА НЕСТЕРА НАПРЯГАТЬ ВСЕ СИЛЫ, ЧТОБЫ СПРАВИТЬСЯ С НИМ…

Спустились вниз. Я направился к кабинету, а Джик полетел по проходу дальше.

– Вернись, – с беспокойством сказал я, – вдруг эта решетка опустится…

– Уймись, – откликнулся Джик. – Ты же меня предупредил. – Он остановился на пороге последней комнаты, заглянул в нее и быстро вернулся.

– О'кей. Маннингсы там. Все три, И еще кое-что, от чего ты упадешь. Пойди посмотри, пока я буду возиться с этой дверью.

…ЛЕГКО СКАЧУТ К СТАРТУ, И ОЖИВЛЕНИЕ НА ТРИБУНАХ НАРАСТАЕТ…

С тревожным чувством остановился у порога, стараясь ни к чему не прикасаться. Неизвестно, где у них спрятаны механизмы, приводящие в действие решетку и сигнализацию. Заглянул в комнату. Три картины висели на тех же местах, что и в прошлый раз. Но теперь ряд завершало то, от чего действительно чуть не упал. Гнедой конь, прислушиваясь, поднял голову. Особняк на заднем плане. Картина Рауля Милле, которую мы видели в Алис-Спрингсе.

Вернулся к Джику. Он с помощью стамески и молотка уже справился с дверным замком кабинета.

– Оригинал или копия?

– С такого расстояния не скажешь. Похоже, подлинник.

Он кивнул. Мы вошли в кабинет и принялись за работу.

…СЕЙЧАС К СТАРТУ ПОДХОДЯТ ДЕРРИБИ И СПЕШЛ БЕТ, И ВСЕ УЧАСТНИКИ ТОПЧУТСЯ НА МЕСТЕ, ПОКА СУДЬИ ПРОВЕРЯЮТ ПОДПРУГИ…

Поставил приемник на стол Вексфорда. Он был для нас как песочные часы, отсчитывающие минуты падающими вниз песчинками.

Джик сосредоточился на ящиках стола – почти все оказались открытыми. Правда, один из верхних заперт. Энергия и сноровка вскоре сделали свое дело. Я проверил его содержимое. То, что там лежало, выглядело совершенно невинно – обычные бумаги. А рядом – кто бы мог подумать? – мед.

…ДВИНУЛИСЬ К СТАРТУ, ВСЕ ГОТОВЫ К СОСТЯЗАНИЯМ, ПОБЕДИТЕЛЮ КОТОРЫХ ДОСТАНЕТСЯ ПРИЗ В 110 ТЫСЯЧ ДОЛЛАРОВ…

Джик начал их просматривать.

…ПОМОЩНИКИ ПОДВОДЯТ УЧАСТНИКОВ К СТАРТОВЫМ ЗАГОНАМ, И Я ВИЖУ, КАК ВЗЫГРАЛ ВАЙНЕРИ…

В двух верхних ящиках какие-то документы, имеющие отношение к страхованию. Письма, квитанции, акты, страховые полисы. Я даже не знал, что нам надо искать, и это затрудняло поиски.

– Господи, Боже праведный! – сказал Джик.

– Что там?

– Посмотри.

…БОЛЬШЕ СТА ТЫСЯЧ ЛЮДЕЙ ПРИСУТСТВУЮТ СЕГОДНЯ ЗДЕСЬ. ОНИ СТАНУТ СВИДЕТЕЛЯМИ БОРЬБЫ ДВАДЦАТИ ТРЕХ УЧАСТНИКОВ НА ДИСТАНЦИИ В ТРИ ТЫСЯЧИ ДВЕСТИ МЕТРОВ…

Джик рассматривал последние картины на подрамниках. Заглянул ему через плечо. Ошибки быть не могло – Маннингс. В правом нижнем углу стояла аккуратная подпись. Четыре всадника, выезжающие на поле. Краска была свежей.

– А что на других?

Джик разорвал бечевки. Две другие картины – абсолютно такие же.

– Боже правый!

…ВАЙНЕРИ НЕСЕТ НА СЕБЕ ВСАДНИКА ВЕСОМ ВСЕГО В ПЯТЬДЕСЯТ ДВА КИЛОГРАММА. У НЕГО ПРЕКРАСНАЯ СТАРТОВАЯ ПОЗИЦИЯ, И ОН ИМЕЕТ ВСЕ ШАНСЫ…

– Ищи дальше, – сказал я и вернулся к бумагам.

Имена, даты, географические названия. Нетерпеливо покачал головой. Этих копий нам явно будет маловато, я никак не мог найти ничего путного.

– Господи! – сказал Джик.

Он рассматривал что-то в большущей папке. В таких обычно держат гравюры.

…ТОЛЬКО ДЕРРИБИ ЕЩЕ НЕ ЗАШЕЛ В СТАРТОВЫЙ ЗАГОН…

Папка стояла между столом и стеной. Джик застыл, как громом пораженный.

Зарубежные покупатели. Скользнул было по названию, а потом посмотрел снова – зарубежные покупатели. Стал листать. Списки людей по странам. Уйма страниц. Имена и адреса.

Англия. Длинный список. Не по алфавиту. Быстро не прочитать, а времени мало. Много имен вычеркнуто.

…ОНИ БЕГУТ! МЫ ВСЕ ЖДАЛИ ЭТОГО МОМЕНТА, И ПОКА ВПЕРЕДИ СПЕШЛ БЕТ…

– Посмотри сюда, – сказал Джик.

Дональд Стюарт. Дональд Стюарт – вычеркнуто. Шропшир, Англия – вычеркнуто.

У меня перехватило дыхание.

…ВОТ ОНИ В ПЕРВЫЙ РАЗ ПРОБЕГАЮТ ВДОЛЬ ТРИБУН. ПЕРВЫМ ИДЕТ СПЕШЛ БЕТ, ЗА НИМ ФОРСКВАЙР, НЬЮХАУНД, ДЕРРИБИ, УАНДЕРБАГ, ВАЙНЕРИ…

– Ну посмотри же сюда! – повторил настойчиво Джик.

– Возьми ее с собой, – сказал я, – у нас осталось всего три минуты, а потом Мельбурн снова оживет.

– Но…

– Возьми с собой. И те три копии тоже.

…СПЕШЛ БЕТ ВСЕ ЕЩЕ ВПЕРЕДИ, НО НЬЮХАУНД УЖЕ ДОГНАЛ ЕГО, ЗА НИМ ИДЕТ УАНДЕРБАГ…

Засунул ящик на место.

– Положи эти бумаги в папку и давай уматывать.

Схватил радио и инструменты Джика. Он и так едва справлялся: три картины, уже не связанные, вываливались из рук, а еще была громадная папка.

…СЕЙЧАС ОНИ ИДУТ ПО ДАЛЬНЕМУ КРАЮ ИППОДРОМА ВДОЛЬ РЕКИ, И СПЕШЛ БЕТ ВСЕ ЕЩЕ ВПЕРЕДИ, НО ВТОРЫМ УЖЕ ИДЕТ ВАЙНЕРИ…

Мы поднялись по лестнице, выключили свет, посмотрели издали на машину. Она сиротливо стояла там, где мы оставили. Никаких полицейских. Все живое приклеилось к телевизорам и радиоприемникам.

Джик шепотом взывал к божественным силам.

…ВОТ ОНИ ВЫХОДЯТ НА ПОВОРОТ И ПРИБЛИЖАЮТСЯ К НАМ. СПЕШЛ БЕТ ОТСТАЕТ, И ВПЕРЕД ВЫХОДЯТ ДЕРРИБИ И НЬЮХАУНД…

Мы твердым шагом шли по галерее.

Комментатор в возбуждении повысил голос, отчетливо слышался рев трибун.

…ВАЙНЕРИ ИДЕТ ТРЕТЬИМ ВМЕСТЕ С УАНДЕРБАГОМ, И ТУТ ПРИБАВЛЯЕТ СКОРОСТИ РИНГВУД, КОТОРЫЙ ДВИЖЕТСЯ ПО ДОРОЖКЕ БЛИЖЕ К ТРИБУНАМ…

Улица была совершенно пуста. Никакого движения. Я первым вышел через оконный проем и с чувством облегчения остановился. Джик вынес добытый мед, уложил его в багажник. Взял у меня инструменты – положил туда же.

– Порядок?

Кивнул. Мы спокойно сели в машину. Комментатор орал в микрофон, чтобы перекричать рев трибун.

…ПРИБЛИЖАЮТСЯ К ФИНИШУ – РИНГВУД, ОН ОБОШЕЛ УАНДЕРБАГА НА ПОЛКОРПУСА, ТРЕТЬИМ ИДЕТ НЬЮХАУНД, ПОТОМ ДЕРРИБИ, ПОТОМ ВАЙНЕРИ…

Когда Джик завел мотор и двинул, машину наполнил рев трибун.

…КАЖЕТСЯ, УСТАНОВЛЕН РЕКОРД! ПОСЛУШАЙТЕ, КАК ГУДЯТ ТРИБУНЫ! ПОВТОРЯЮ РЕЗУЛЬТАТЫ, ВОТ ОНИ, НА ТАБЛО:… ПЕРВЫЙ – РИНГВУД, ВЛАДЕЛЕЦ МИСТЕР РОБЕРТ КАМИ… ВТОРОЙ УАНДЕРБАГ…

– Уф, – выдохнул Джик. Его борода весело торчала вверх, а губы растянулись в улыбке до ушей. – Неплохо все провернули. Можно будет заняться кражами бумаг для каких-нибудь политиков.

– И без нас таких хватает.

Обоими овладела эйфория, которую обычно испытываешь после того, как опасность миновала.

– Не обольщайся, – сказал я. – У нас впереди еще много всего.

Он подъехал к «Хилтону», поставил машину, занес папку и картины в мою комнату. Движения быстрые, точные. Ему надо поскорее вернуться на ипподром к Саре, сделать вид, что никуда не уезжал.

– Мы сразу вернемся, – обещал он, помахав рукой.

Через две секунды после того, как дверь закрылась, постучали.

Открыл. Там стоял Джик.

– Не мешало бы все-таки узнать, кто выиграл Кубок-то?