Текст книги "Путь Эверарда (ЛП)"

Автор книги: Диана Уинн Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Часть 4. Последний путь Сесилии
Глава 1. Охота

А теперь мы возвращаемся к Сесилии и к тому, как она, вероятно, была крайне безрассудна. Первое, что она сделала, когда изгнанники появились на вершине утеса – снова вцепилась в ногу лорда Тремата, будто таким образом могла остановить всё его войско. Изгнанники остались стоять, где были, и весь их триумф испарился. У большинства сразу сделался измотанный вид, особенно у Роберта. Он медленно подъехал к улыбавшимся лорду Тремату и его оруженосцу. Сесилии захотелось ото всей души сжать ногу лорда Тремата, когда она подумала, что с его стороны улыбаться сейчас просто низко.

– Я знаю пещеры Перланда, как собственную ладонь, Роберт, – заметил оруженосец.

– Вижу, – ответил Роберт. – Мой лорд, я должен просить вас не допустить, чтобы Сесилии причинили вред. Могу я умолять вас не передавать ее Конраду Тауэрвуду, что бы вы ни сделали с остальными?

Сесилия была так этим тронута, что, видимо, в самом деле обняла ногу лорда Тремата. Он удивленно посмотрел на нее.

– Где князь, Роберт? – спросил он. – Я должен знать это, прежде чем сделаю следующий шаг в этом деле.

– Не знаю, мой лорд. Он не с нами, и не с Тауэрвудом, и Тауэрвуд напал на нас раньше, чем мои шпионы вернулись из Герна.

– Ты посылал в Герн! – воскликнул оруженосец. – Значит, Тауэрвуд…

Посмотрев на него, Сесилия решила, что он должен быть сыном лорда Тремата. У него были такие же серые глаза.

– Я поверю тебе, Роберт, – перебил лорд Тремат. – Я не стану принимать участие в этом сражении. И поскольку время коротко, скажи, чего ты хочешь от меня?

Сесилия видела, Роберт изумлен.

– Спасибо, мой лорд, – произнес он.

Лорд Тремат улыбнулся ему. Оруженосец засмеялся, и, поверив им по-настоящему, Роберт тоже засмеялся. Руперт, лорд Страсс подъехал к нему, тоже смеясь, и они все вместе начали торопливо разговаривать – им не надо было говорить много, как если бы они отлично друг друга знали.

«Наверное, – подумала Сесилия, – до того, как убили князя, все они были прекрасными друзьями». Она стояла внизу между ними, по-прежнему подвергаясь опасности быть затоптанной, и едва могла разглядеть, как остальные изгнанники собираются вокруг, слушая и улыбаясь. Солдаты в войске лорда Тремата махали им и выкрикивали шутки. Сесилия чуть не расплакалась от счастья.

Оруженосец наклонился к лорду Страссу:

– Руперт, – встревоженно спросил он, – Джеймс мертв?

– Нет, но ему срочно необходим уход. Ральф, можешь попросить отца…

Лорд Тремат посмотрел на лежавшего поперек лошади Руперта Джеймса Марча.

– Тогда мы должны забрать Джеймса. Думаю, тебя, Руперт, тоже. Объявим вас заложниками. Мы заберем всех пеших и раненых. Ральф может безопасно проводить их до Тремата. Остальные должны сами позаботиться о себе. Согласен, Роберт? Я не подпущу к ним Тауэрвуда и отложу вынесение приговора, пока не найдется князь. Сам я отправлюсь в Герн и расспрошу о нем.

– Сесилия, – сказал Роберт, – вы должны поехать в Тремат с Ральфом.

Он склонился с лошади, улыбаясь ей, и Сесилия печально подняла на него взгляд, боясь, что его убьют. У него были черные глаза. Она никогда не встречала настолько темных и настолько привлекательных глаз, и ей была невыносима мысль, что она может больше никогда его не увидеть.

Потом в ряды изгнанников ворвался Том, появившись рядом с ней – с кровью на бороде и в искромсанной мечом оранжевой ливрее.

– Мои лорды, н’знаю, шо вы решили промеж собой, но Тауэрвуд нашел тайные ходы. Пол’вина его людей подымается сюды. Остальные объежжают долину, шобы подняться сюды.

– Тогда быстро, Роберт, – сказал лорд Тремат. – Я ничего не смогу для тебя сделать, пока не узнаю волю князя. Ты должен уезжать.

Тут и там изгнанники отбегали и отъезжали, давая Роберту дорогу. Его громадная голубая лошадь охотно, но устало развернулась. И лошадь, и всадник в окружении туманного дыхания – собственного и отступавших от них людей – показались Сесилии уже погибшими.

Именно тогда она повела себя безрассудно. Она побежала за Робертом, крича:

– Возьмите меня с собой. Пожалуйста, Роберт, не оставляйте меня!

Роберт остановился и опустил на нее взгляд с таким выражением, словно не знал, что сказать. Сесилия понимала, что снова ставит его в неловкое положение, но ей было всё равно.

– Пожалуйста! – произнесла она.

Она знала, ему придется отказать. Она знала, Тремат, изгнанники и всё войско уставились на нее, но она слишком далеко зашла в своем безрассудстве, чтобы беспокоиться об этом.

– Я возьму вас, если вы желаете, – ответил Роберт, – но с Ральфом вам будет безопаснее.

Сесилия была так поражена его словами, что ей не хватило присутствия духа отказаться. Она знала, ей следовало сделать вид, будто она передумала, чтобы он мог поспешить прочь, но она всё еще была безрассудна.

– Я не хочу быть в безопасности, – сказала она. – Позвольте мне поехать позади вас.

Роберт протянул руку, чтобы помочь ей сесть на коня. Он нисколько не выглядел сердитым или обеспокоенным тем, что его коню прибавилось работы.

– Погоди, – сказал Ральф Тремат.

Обернувшись, Сесилия увидела, как он спешивается со своего громадного нетерпеливого коня.

– Мой конь свежий, – сказал он. – Ему проще будет везти двоих, чем твоему.

Ральф стоял, с улыбкой протягивая Сесилии поводья, и Сесилия с благодарностью запомнила его таким на всю оставшуюся жизнь. У него была одна из самых ярких и милых улыбок, что она когда-либо видела, и насыщенно-каштановые волосы. Он был на год моложе нее, но он жил в великие стародавние времена и был прадедом Эдуарда Невезучего.

Несколько секунд спустя Роберт и Сесилия уже скакали прочь. Ральф Тремат немного проехал рядом на коне Роберта, говоря:

– Мы задержим его, насколько сможем. Верь моему отцу, Роберт.

Затем он повернул обратно, и громадный конь помчался вниз по холму один, вызывая ледяной ветер и давя мощными ногами твердый наст на снегу. Изгнанники и войско позади него испустили приветственный клич. Стиснув пальцами оранжевый плащ Роберта, Сесилия обернулась и увидела, что все смотрят им вслед, но когда она посмотрела, они отвернулись и толпой пошли к краю обрыва. Она видела, как люди в ливреях Тауэрвуда взбираются к ним. Обведя взглядом окрестности, она увидела полосу черных всадников, скачущих наверх холма с открытого конца долины.

Роберт тоже посмотрел через плечо.

– Они нас видели?

– Нет, – крикнула Сесилия.

Все спешили на вершину утеса в явной уверенности, что Тремат схватил изгнанников. Никто не смотрел в их сторону. Она повернулась вперед, надеясь, что лорд Тремат и его сын сумеют уберечь Шершней от Тауэрвуда, когда Тауэрвуд обнаружит, что они позволили Роберту уйти. Возможно, произойдет еще одно сражение – на этот раз между Тауэрвудом и Трематом.

Конь слегка повернул направо. Роберт поехал по широкой вытоптанной тропе, которую создало войско Тремата, двигаясь со стороны побережья. Они долго следовали по ней, пока не добрались до дороги, и отпечатки копыт их коня почти затерялись среди других. Войско двигалось по дороге слева, и они снова последовали за множеством глубоких синих отпечатков.

– Надеюсь, – крикнул Роберт Сесилии через плечо, – надеюсь, они подумают, будто мы поехали в Тремат. Мы скоро свернем.

Они свернули, когда появилась тропа, ведущая снова на юг за холмы. Несколько лошадей прошли этим путем до них, и опять их следы почти терялись. К этому моменту конь начал пыхтеть, и Роберт позволил ему некоторое время идти шагом. В конце тропы находилась ферма.

– Здесь люди на нашей стороне, – сказал Роберт. – Мы получим что-нибудь поесть. Вы, наверное, проголодались, Сесилия.

– Как и вы, – ответила Сесилия, поняв, что на изгнанников напали, скорее всего, до того, как они успели позавтракать.

Роберт засмеялся:

– Я мог бы съесть этого коня – только тогда мы никогда не доберемся до Леса. Я считаю, мы должны отправиться в Королевский лес[9]9
  Королевский, или Заповедный лес – лесные массивы с средневековой Европе, находящиеся в собственности королей и являющиеся объектом особого феодального лесного права. На землях, объявленных заповедником, могли также находится жилые поселения. Самый крупный такой лес в Англии – ныне заповедник Нью-Форест.


[Закрыть]. В нем полно укромных мест. У Эверарда там есть охотничий домик, которым, думаю, мы можем воспользоваться. Что-то мне подсказывает, что если князь когда-нибудь вырвется из рук Тауэрвуда, он не станет меня осуждать. Хотел бы я, чтобы мы могли сделать что-то больше, чем просто надеяться на то, что Тремат найдет его.

– А мы не можем? – спросила Сесилия, думая об Алексе.

Конь остановился посреди фермерского двора. Роберт обернулся с грустным и серьезным лицом.

– Моя дорогая Сесилия, вполне возможно, мы не можем спасти даже самих себя. Вы должны обещать мне сейчас, прежде чем мы спешимся, что вы убежите или ускачете, если я велю вам.

– Потому что я пришелец из Внешнего мира? Да, Роберт, я обещаю.

Сесилия соскользнула вниз по теплому влажному боку коня и встала в снегу, чувствуя себя ужасно маленькой и подавленной.

Роберт тоже спешился.

– Не только потому что вы пришелец из Внешнего мира, – грустно произнес он, – но и потому что Тауэрвуд абсолютно безжалостен. Знаете, Сесилия, он стоял перед всем своим войском и рассказывал мне, как вынудил мою бедную мать принять яд. Человек, способный на такое, способен на что угодно.

– О, Роберт! – воскликнула Сесилия.

Как раз в этот момент по скользкому снегу широкими шагами подошел фермер.

– Мы тож слыхали эти вести, мой лорд, – произнес он. – Лушше ‘дёмте внутрь, но мы не можем оставить вас надолго. Нынче утром получили приказ не пом’гать вам.

Сесилия подумала, что он не похож на человека, который охотно станет помогать кому бы то ни было. Он был высоким, подозрительным и угрюмым. Сначала она предположила, что Роберт заплатил ему немало денег, чтобы тот был его союзником. Но когда они зашли внутрь, в теплую побеленную кухню, а жена и дети фермера возбужденно собрались вокруг, она поняла, что ошибалась. Фермер оказался кузеном Тома и обрадовался, узнав, что тот еще жив. Им подали завтрак – обычный домашний завтрак, который, если не считать отсутствия чая, был совсем таким же, как ужин, которым Сесилия с Алексом накормили Роберта две недели назад. Она была уверена, Роберт вспомнил об этом, поскольку опять стал выглядеть смущенным.

Тогда-то они и услышали историю о том, что князь будто бы сошел с ума.

– Слыхал, г’рили вчера веч’ром, – сказал фермер. – Посыльный от Тауэрвуда Тремату. Г’рил всем, шо князь сбрендил.

Роберт так возмущенно встал из-за стола, что самая младшая дочка фермера заплакала. Сесилия поспешно принялась ее успокаивать, не зная, что думать. Единственное, в чем она была уверена – она до смерти боялась за Алекса.

– Эверард! – воскликнул Роберт. – Опять эти бабьи сплетни! Не могли бы вы оказать мне любезность опровергать их каждый раз, как услышите? Гораздо вероятнее, что бедный мальчик мертв. Эверард, бывает, впадает в ярость, потому что он единственный сын и немного избалован. Он вырастет из этого. То, что его родители – двоюродные брат и сестра, ничего не значит. Я не потреплю, чтобы старухи качали головами, рассуждая о сумасшествии. Как будто хоть один князь когда-либо был сумасшедшим!

– Да, мой лорд, – сказала жена фермера. – Мы оп’вергнем их, не беспокойтесь. Шобы безумие поразило в столь юном возрасте, оно должно быть в семье, а мы знаем, шо ничего такого не было. Почему еще в беспокойные времена г’рят, шо безумны все, кроме князя?

– И если Эверард жив, он докажет правдивость этого присловья, – ответил Роберт. – Пойдемте, Сесилия.

Они поехали дальше – на этот раз нахально, по полям. Солнце теперь стояло высоко, и земля так блестела желтым и голубым, что у Сесилии в конце концов заболели глаза. Порошкообразный снег вылетал рядом с ними из-под твердого наста мерцающими радугами, точно ливень измельченных алмазов. Сесилия ехала по-мужски, что было гораздо проще, и почти наслаждалась поездкой. Но каждый раз, когда она начинала чувствовать себя слишком счастливой, она заставляла себя посмотреть через плечо на голые округлые холмы – не гонится ли уже Тауэрвуд за ними? Она знала, что он поедет за ними и будет выслеживать. Их положение было настолько безнадежным, что хуже некуда. Они будут оставлять следы в снегу от одного места к другому, пока не доберутся до земли.

– Роберт, – спросила Сесилия, – почему вы не отправитесь снова во Внешний мир со мной?

Роберт приподнял плечи, размышляя.

– Привычка, думаю, – ответил он. – Но я использую этот вариант, как последнее средство. Посмотрим, что будет.

Вскоре они снова поехали по тропе, чтобы скрыть следы. За поворотом, между высокими голыми живыми изгородями они встретили мужчину – странного, растрепанного, оборванного человека с великолепными длинными ногами. Сидя на осле, он неловко подгибал ноги назад, чтобы пальцы не волочились по снегу. Роберт натянул поводья. Высунувшись из-за его спины, Сесилия всмотрелась в тонкое лицо растрепанного человека, по форме напоминавшее подошву ботинка. Он посмотрел на нее с не меньшим интересом и в ее честь пригладил взъерошенные волосы стального цвета. Обратился он к Роберту:

– Они следуют за вами, мой лорд.

– Насколько они близко? – спросил Роберт.

Человек выставил подбородок – большой палец его лица-подошвы – и словно понаблюдал за чем-то в воздухе.

– Нагоняют, мой лорд. Можете рассчитывать на пять миль или около того. С ними гончие.

– Спасибо, Аарон, – ответил Роберт, и его голос звучал крайне встревоженно. – В таком случае мне нужен ваш совет. Что мне делать с Сесилией?

– Берите ее с собой. Вам понадобится ее помощь. Отправляйтесь на юг к Внешним землям, где вы оба будете в безопасности. Мне ведь не нужно подсказывать вам найти реку, мой лорд, чтобы сбить собак со следа?

– Нет, – сказал Роберт, – не нужно.

Он стронулся с места, но мужчина вытянул длинную руку, чтобы остановить его.

– Жаль я не встретил вас раньше, – сказал он. – Князь в Эндвейте, в темнице, думаю.

– Эндвейт! Какое варварство! Тогда мы поедем туда.

Мужчина покачал растрепанной головой:

– Вы не попадете туда. Мой лорд Марч и его люди возвращаются по Эндвейтской дороге. Езжайте на юго-запад через Королевский лес. Я отправлюсь в Эндвейт. Прощайте.

После этого Роберт поехал гораздо быстрее. Сесилии приходилось перекрикивать ветер, когда она хотела поговорить с ним.

– Кто этот человек? Откуда он знает, что нас преследуют с собаками?

– Странствующий маг, провидец и сказочник. Если он, как было сейчас, предлагает совет, когда его не спрашивали, сказанное им – истина.

Они проехали несколько миль, прежде чем Роберт снова заговорил:

– Эндвейт! Там убили отца Эверарда. Это жестоко.

К этому моменту они спустились с холмов. Земли вокруг были возделанными. Снег лежал полосами на вспаханных полях, рядом с которыми располагались фермы, деревенские дома и еще больше деревьев. Сесилия подумала, что они, наверное, направляются к Королевскому лесу. Роберт удивил ее, сообщив, что они уже в него въехали.

– Он становится гуще на юге, – сказал он. – Еще река.

Он отыскивал каждый ручей и реку, какие только мог, и ехал вверх или вниз по течению, чтобы сбить преследователей со следа. Длинный подол одеяния Сесилии промок от брызг. Они ехали по прямой, а значит, временами – совсем рядом с фермерскими дворами. Когда там были люди, они всматривались, прикрывая глаза от солнца, но потом, увидев оранжевый цвет Герна, обычно улыбались и махали.

Солнце начало садиться. Сесилия замерзла и устала, но ей еще предстояло выдержать Королевский лес. В конце концов, он сгустился вокруг них, а снег под голыми ветвями стал более тонким и влажным. Сесилии стало страшно. Лес был таким черно-белым и таким тихим. Повсюду, куда ни глянь, белые аркады снега уходили, извиваясь, вдаль между черных деревьев, и каждый звук был слишком громким. Копыта их коня будто взламывали лес своим грохотом, и однако Сесилия могла слышать каждый слабый ползущий шелест, каждую скрипящую ветку и каждый крик каждой птицы. Сбоку пронеслась череда черных существ, и ей пришлось вцепиться в Роберта, чтобы не потерять сознание от ужаса. Роберт тоже вздрогнул, но спокойно произнес:

– Олени. Это Путь Эверарда, и они дичь князя.

– По… понятно, – произнесла Сесилия.

Хотела бы она, чтобы они могли скакать так же быстро, как бежали олени. Их конь двигался теперь медленнее. Он был измотан, и Роберт избегал деревьев, только оттаскивая от них голову коня. Они продолжали петлять от поляны к поляне, по верховым дорогам и мимо черных зарослей падуба. Каждый куст Сесилия принимала за чудовище или еще хуже – за скопление людей Тауэрвуда.

– Вы слышали? – спросил Роберт.

Конь остановился. В пустом беззвучном пространстве Сесилия услышала неподалеку лай собак. На этот раз она слишком испугалась, чтобы даже думать о потере сознания.

– Сесилия, – произнес Роберт, – вы должны теперь уехать. Я спешусь и попытаю удачу на ногах.

– Нет, – ответила Сесилия. – Я не уеду. Как я могу уехать теперь, когда зашла так далеко? Своим безрассудством я задержала вас. Вы могли бы быть сейчас уже во Внешнем мире, если бы я не замедляла лошадь. Меньшее, что я могу сделать – остаться.

– Вы обещали мне, Сесилия.

– Это было утром.

Далеко справа раздался шум. Через леса передвигались люди – медленно, по пути перекрикиваясь друг с другом.

– А теперь вы уедете? – спросил Роберт, соскользнув с коня.

Вцепившись в его плащ, Сесилия тоже соскользнула и рухнула на колени. Роберт рывком поднял ее. Он был раздражен, и Сесилия знала, он имеет полное право сердиться на нее, но она всё еще была безрассудна.

– Позвольте мне тоже пойти, – умоляла она.

Далеко справа подходила еще одна толпа людей. У этих были огни, вспыхивающие и мечущиеся среди деревьев.

– Теперь уже слишком поздно для чего-то другого, – сказал Роберт. – Мы бросим коня, поскольку он может сбить собак с нашего следа, и, возможно, сумеем пешком проскользнуть между ними. Но вы должны делать точно то, что я говорю вам.

– Да, – ответила Сесилия, став очень смиренной теперь, когда она победила.

Они тихонько пошли от дерева к дереву. Роберт прошептал, что резкий рывок выдаст их, поскольку именно этого преследователи и ждут. Так что они медленно и неуклонно передвигались друг за другом, в то время как слева и справа люди шли параллельно с ними. Сесилия слышала выкрикиваемые команды. Она видела их темные очертания, которые мигали, когда между ней и ними оказывались деревья, и она видела всё больше и больше вспыхивающих огней. Сзади тоже были огни, и еще больше команд. Там, позади них были собаки. Сесилия знала, в любое мгновение увидят либо их самих, либо их следы. Она в своем лавандовом платье не сильно выделялась на фоне снега, но оранжевый плащ Роберта, казалось, с каждой секундой сиял всё ярче по мере того, как угасал вечерний свет.

Сзади вдруг донеслись кошмарный лай и вопли.

– Они нашли коня, – прошептал Роберт. – Но охотничий домик совсем рядом. Если сможем добраться до него, легко там спрячемся.

Сесилия знала, это безнадежно. Преследователи увидели их следы и пошли быстрее, выкрикивая охотничьи возгласы, будто Сесилия с Робертом были зверями. Люди с обеих сторон двигались к ним внутрь, перекрикиваясь друг с другом. И впереди теперь тоже оказались люди. Сесилия предположила, что эти были в охотничьем домике и теперь возвращались к остальным. Похоже, все несли фонари или открытые факелы. Повсюду вокруг горели огни. Она видела лица, острия копий и блестящие нагрудники. Они с Робертом остановились у дерева и ждали. Больше им ничего не оставалось.

– Роберт, – храбро произнесла Сесилия. – Простите меня. Это моя вина. Простите, что обременила вас, пойдя с вами.

– Я рад, что вы здесь, – ответил Роберт. – И помните, если бы не вы, я поехал бы на собственном коне, который сейчас уже пал бы.

– Но я устроила сцену, – прошептала Сесилия.

Ей необходимо было говорить, чтобы не думать о сужающемся круге солдат. Сейчас они были близко.

– На самом деле, нет, – ответил Роберт, а потом засмеялся. – Но вы удивили всех нас. А теперь скажите мне, Сесилия – я должен узнать, даже если только для того, чтобы умереть с этим знанием, – почему вы всегда всячески стараетесь напомнить мне о вашем скромном происхождении? Почему вы настаиваете, что вы не леди?

– Потому что я… из-за моего отца и Корси.

– Кто такие Корси?

Пока люди неуклонно приближались, Сесилия торопливо говорила, чтобы успеть перед концом, и объяснила, как они с Алексом чувствовали себя по отношению к Корси. Еще не закончив, она уже могла видеть самого Тауэрвуда, шагающего под струящимся светом, а перед ним натягивала поводок гончая.

– Понимаю, – сказал Роберт. – Вы объяснили больше, чем думаете, Сесилия. Благодаря вашему рассказу я почти могу простить Тауэрвуда, поскольку, думаю, его семья чувствовала то же самое по отношению к графам Герна. И, Сесилия, если по нам можно судить, Корси не могут быть такими дурными, какими вы их изображаете.

С этими словами он тихо и спокойно вынул меч.

– Нет, – признала Сесилия. – На самом деле они вовсе не дурные.

В этот момент Конрад Тауэрвуд увидел их. Он остановился, и крик, который он издал, чтобы остановить своих солдат, был свирепым, словно рык тигра. В нем звучал такой жуткий триумф, что Сесилия забыла про Корси, своего отца и даже про Алекса.

Солдаты встали вокруг тесным кольцом, тогда как Тауэрвуд протянул поводок гончей кому-то другому и шагнул вперед.

– Что ж, Хауфорс, я, наконец, поймал тебя. Отдай мне свой меч.

– Кто подойдет забрать его, Тауэрвуд?

Тауэрвуд скрестил руки.

– Не я, мой лорд, – он мотнул головой на кольцо солдат. – Разоружите его. Привяжите к этому дереву.

Двадцать солдат бросились вперед. Сесилия внезапно оказалась окружена кучей твердых тел, угрюмых темных лиц и вспыхивающих лезвий мечей. Она закричала. Один солдат попытался оттолкнуть ее с пути, и это напомнило ей о том, что Том рассказывал о пришельцах из Внешнего мира. Тогда она бросилась в самую гущу, кулаками и локтями прокладывая себе путь к Роберту.

– Берегитесь! Не вздумайте убивать меня! Я из Внешнего мира! Прочь с дороги!

Они пропускали ее. Мечи торопливо отдергивались, когда она пробиралась мимо. Она добралась до Роберта. Он прижался к дереву и уже был без меча, но у него имелся кинжал. Когда Сесилия приблизилась, он отдернул оружие с ее пути.

– Я собираюсь опять смутить вас, – почти со смехом крикнула Сесилия.

«У меня истерика, – подумала она, – как у Шарлотты Корси». Она обняла Роберта и закричала солдатам поверх его плеча:

– Посмейте теперь коснуться его. Убейте меня, и посмотрим, что будет!

Они с сомнением немного отступили.

– Это долго не продлится, Сесилия, – грустно произнес Роберт. – Вы только добьетесь того, что вас ранят.

– Дураки! – кричал Тауэрвуд. – Оттащите девчонку!

К удивлению Сесилии, никто этого не сделал. Похоже, солдаты не знали, что предпринять. Тогда Тауэрвуд подошел сам, расталкивая своих людей в стороны. Он взял Сесилию за плечи и оторвал ее. Таща ее обратно мимо солдат, он приказал:

– А теперь свяжите его.

Они бросились вперед раньше, чем он велел. Когда Сесилия откинула волосы, чтобы посмотреть, Роберта уже привязали к дереву.

– А теперь, Хауфорс, – сказал Тауэрвуд, – ты умрешь дюйм за дюймом. Каждый солдат бросит в тебя копье или кинжал, но я нанесу завершающий удар.

Роберт не ответил. Солдаты медленно приблизились – некоторые вытаскивая кинжалы, некоторые балансируя копья в руках. Сесилия кричала. Она бушевала. Никогда в жизни она еще не была так зла. Она вывернулась из рук Тауэрвуда и развернулась к нему. Большая часть его тела была закрыта омерзительными прочными доспехами, но Сесилия могла достать до его жирного жестокого лица. Она била и царапала его, она драла его волосы и обзывала его. Он попытался оттолкнуть ее, зовя солдат, чтобы они остановили ее, но ни один и пальцем не пошевелил, чтобы помочь ему. Возможно, они думали, что Тауэрвуд должен быть способен сам справиться с простой девушкой, а возможно, они были рады видеть, как их лидер получает по заслугам. Что бы там ни было, они не пошевелились.

– Вы мерзкая жаба! – вопила Сесилия.

– Метайте копья… в Хауфорса! – кричал Тауэрвуд. – Будь ты проклята, девчонка! – тут ему удалось схватить оба запястья Сесилии в одну руку. – Ты за это заплатишь, ты, тварь из сточной канавы!