Текст книги "Путь Эверарда (ЛП)"

Автор книги: Диана Уинн Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

Глава 2. Следы

Добравшись до другой стороны заводи, Гарри с Сюзанной нашли свежие следы двух лошадей в замерзшем снегу отвесной насыпи. Дальше среди кустов находилось притоптанное пятно, где два животных почти всю ночь ждали отлива. От притоптанного пятна следы вели вглубь материка к дороге. Они были здесь почти единственными отпечатками. Поскольку всю ночь сильно морозило, следы по-прежнему оставались глубокими и четкими.

– Мы должны идти по ним, – сказал Гарри. – Так мы найдем хотя бы Алекса.

Сюзанна кивнула и внимательно осмотрела незнакомую местность. В снегу сложно было разглядеть, была ли это загадочная страна или просто вересковые пустоши, которые, как они знали, находились по ту сторону заводи. Они не были уверены, что действительно оказались где-то в незнакомых землях, пока не добрались до места, где дорога ответвлялась, спускаясь к каменной деревне. Здесь следы лошадей затоптало множество отпечатков копыт перегоняемого в деревню стада коров.

– Здесь нет никаких деревень, – сказала Сюзанна.

– Ну, одна теперь есть, – ответил Гарри и поехал к ней.

Он не стеснялся расспрашивать, когда речь могла идти о жизни и смерти. Единственное, что его действительно беспокоило – возможно, в этой стране не говорят по-английски. От всего остального, он надеялся, их защитит отцовский револьвер.

Сюзанна же робела. Она осталась снаружи у ворот, когда Гарри подошел постучать в дверь первого дома. К ее облегчению, открывший дверь мужчина выглядел чужестранцем, но не таким уж необычным. Он был одет в толстовку, как обычно одеваются на приусадебных фермах.

– Прошу прощения, – вежливо произнес Гарри. – Я ищу двух друзей. Вы видели здесь каких-нибудь чужаков?

– Из Внешнего мира, хочете ск’зать? – спросил мужчина – к облегчению Гарри, на английском, но с более сильным и тягучим акцентом, чем у крестьян рядом с Арнфортом.

Гарри с надеждой кивнул. Мужчина оглядел его с ног до головы, а потом то же самое проделал с Сюзанной, прежде чем снова заговорить.

– Ага, о пришлецах из Внешнего мира были новости, но не поблизости. Мы слыхали об одном из Внешнего мира, хто предъявил права на корону, так шо его п’садили в тюрьму за измену.

– Алекс! – изумленно воскликнул Гарри.

– Имя то самое, – согласился мужчина – он был заинтересован и разговорчив.

Прежде чем Гарри смог разузнать что-то еще, ему пришлось назвать мужчине их с Сюзанной собственные имена.

– Корси? – спросил мужчина. – Знатное тута имя. Значится, вы родственники князя – с таким именем.

– Нет-нет, – поспешно возразил Гарри, внезапно испугавшись, что его тоже арестуют за измену. – Никакого отношения, уверяю вас. Что заставило их подумать, будто Алекс имеет отношение? Он всего лишь… – тут он замолчал, вспомнив, что сэр Эдмунд сказал прошлым вечером.

– Крестьянский сын? – спросил мужчина, по-видимому, нисколько этим не обеспокоенный; Гарри покраснел. – Г’рят, так его назвал князь, када пришлец сказал, будто остров принадлежит ему.

– Но… – произнес Гарри и снова замолчал. Он понял, если скажет, что Алекс был прав, и более того – что прежде остров принадлежал Корси, его почти наверняка запрут в темнице, прежде чем он получит возможность выручить Алекса. – Где Алекс? Где его заперли?

Мужчина пожал плечами:

– Хто г’рит, здесь, хто – там. Нек’т’рые г’рят, князь сошел с ума, бедный мальчик, обнаружив, шо в довершение его бед явился узурпатор, и попытался убить пришлеца. Точно известно, шо князь безумен и под замком. В дурные времена живем.

К этому моменту у Гарри волосы встали дыбом.

– А Сесилия? Вы слышали о Сесилии?

Мужчина покачал головой:

– Думаю, вам стоит разузнать в Фаллейфелле, мой лорд.

– Я не лорд. А это, значит, не Фаллейфелл?

Мужчина посмотрел шокировано и, подумал Гарри, слегка подозрительно.

– Нет, к’нешно. Это место – Арнфорт.

Гарри был так поражен, что смог только издать непонятный писк. Он подумал, что мужчина теперь смотрит на него еще более странно, чем прежде. Гарри заметил, что он начал закрывать дверь, и спросил:

– Тогда где Фаллейфелл?

К этому моменту мужчина уже наполовину закрыл дверь. Он решил, что Гарри сумасшедший. Потому что как еще объяснить его странное безумное поведение? И он подумал, что, наверное, все пришельцы из Внешнего мира сумасшедшие. Безумие поражает их в ранней юности и развивается двумя способами: либо они становятся как тот Алекс, о котором болтают люди, и страдают манией величия; либо как этот – дворянин с головы до пят, но усиленно отрицающий это. Он указал в сторону Фаллейфелла и захлопнул дверь у Гарри перед носом.

Предположив, что он отправился за друзьями, чтобы арестовать его как предателя, Гарри со всей возможной скоростью вернулся к своей лошади и Сюзанне.

– Надо спешить, – сказал он. – Он не поверил мне ни на йоту. Мы должны попасть в Фаллейфелл. Он говорит, это по главной дороге.

Сюзанна хихикнула:

– Он решил, ты сумасшедший, Гарри. Я прямо видела, как он это думает. Это место не может называться Арнфорт. Это слишком нелепо!

Гарри тоже засмеялся над этим. Нелепо, что существуют два места с одинаковым названием всего милях в десяти друг от друга, но он понимал, едва ли есть шанс их перепутать. И всё равно он сильно беспокоился. Сюзанна могла быть права насчет того, что думал мужчина, но это ничего не меняло в их положении. Здесь сажали в тюрьму не только за измену, как Алекса, но и за сумасшествие. Доказательство – этот князь. И Гарри встревожило, что нет новостей о Сесилии. По крайней мере они знали, что Алекс жив. Он пожалел, что не отослал Сюзанну домой и не отправился сюда один.

– О! – воскликнула Сюзанна. – Те лошади спустились по этой дороге. Смотри!

Они теперь находились немного дальше поворота в деревню. Когда Сюзанна указала, Гарри посмотрел налево, где от обочины поднимался длинный склон, и снова увидел следы, по которым они шли. Они вели прямо на вершину холма, на солнце. Он задумался, имеет ли смысл следовать по ним после того, что ему сказали. Сюзанна не сомневалась, что имеет. Она уже съезжала с дороги, и ее толстый пони, карабкаясь по холму, выдыхал пар. Гарри пожал плечами и последовал за ней.

– Одно точно, – крикнула Сюзанна через плечо, – у того человека в деревне была тень. Мне теперь стало от этого легче.

Гарри легче не стало. Встретить реальных прячущихся здесь людей, по его мнению, было гораздо страшнее. Реальные люди делают реальные вещи. Но он продолжал следовать за сестрой по пологому уступу на вершину холма, а потом – вниз на другую дорогу, гораздо менее используемую, чем та, которую они только что покинули. Приходившие с дальних холмов по другую сторону лошади просто пересекали ее. Гарри и Сюзанна как раз тоже пересекали дорогу, когда из-за поворота появилась скачущая рысью черная кобыла. На ней ехала женщина в громадном плаще с капюшоном, которая при виде них остановила лошадь.

– Стойте! – крикнула она. – Что вы сделали с Эверардом?

Они пораженно уставились на ее красивое печальное лицо. Несмотря на удивление, Сюзанна завистливо вздохнула при виде ее ярких светлых волос. Как многие темноволосые девочки, Сюзанна страстно желала обладать золотыми волосами и бело-розовым лицом.

Леди тоже выглядела удивленной.

– Прошу прощения. Я подумала, вы другие пришельцы из Внешнего мира. Где они?

– Мы не знаем, мадам, – ответила Сюзанна. – Мы их ищем.

– О, найдите их… Найдите хотя бы мальчика, – умоляюще произнесла леди. – С ним мой сын. Так мне сказали.

– Мы найдем Алекса, – важно произнесла Сюзанна, – или умрем, пытаясь это сделать.

– Дай Бог, чтобы вы добились успеха, – сказала леди. – Пока Тауэрвуд держит его, это государство в смертельной опасности. И вы также должны найти юную леди. Тауэрвуд во весь опор преследует ее и Роберта, если моему вестнику можно верить.

– Кто такой Тауэрвуд? – спросил Гарри.

– Кто такой Роберт? – спросила Сюзанна.

Вряд ли леди их услышала. Она продолжала говорить, нетерпеливо наклонившись к ним, и по ее лицу текли слезы. Она говорила неистово, будто до сих пор ей ни разу не представлялась возможность сказать хоть что-то. Гарри с Сюзанной пребывали в страхе и трепете, поскольку никогда прежде не встречались с таким горем, и страх только увеличивался от того, что они едва понимали, о чем леди говорит. Сюзанна подумала, она принадлежала к тому типу людей, которые всегда считают само собой разумеющимся, что вы знаете тех людей, о которых идет речь, и сейчас, в своем горе, она упоминала имена, места и события – всё вперемешку, – сильно озадачив двоих детей.

– И я не была в Эндвейте, иначе могла бы увидеть его лицо и узнать правду. Теперь она, конечно же, умрет вместе с ним. Видите ли, бедный Эверард слишком юн, чтобы понять, но я знаю, он не сумасшедший. Я не верю, что он убил Арбарда, хотя насчет другого не уверена. Всё это дело рук Тауэрвуда. Он где-то держит его – наверняка собирается на самом деле свести с ума. И он знает, что я знаю, поскольку Филиппа стояла рядом, когда я велела Роберту объявить себя князем. Тауэрвуд много намекал на это в тот последний вечер, когда приезжал в Фаллейфелл, а моя бедная золовка предпочла принять яд, лишь бы не выйти за него. Она мертва, упокой Господь ее душу, и я тоже заслуживаю смерти за мою ложь. Потому что я сказала Тауэрвуду, что выйду за него, чтобы он мог стать князем, а потом, когда он уехал, я сбежала, чтобы тоже не принимать яд. Если найдете Эверарда, скажите ему, что я отправилась к монахиням в Улдрим. Некоторое время я буду там в безопасности.

Леди внезапно замолчала, широко-широко распахнув голубые глаза. Они видели, она пришла в ужас от того, что так много рассказала двум совершенно незнакомым людям.

– Никому об этом не рассказывайте! – неистово произнесла она. – Только Эверарду скажите, где я.

– Обещаем не говорить ни единой душе, мэм, – ответил Гарри.

– Ни словечка, – пообещала Сюзанна.

Оба подумали, что леди не могла бы выбрать более подходящих людей для того, чтобы сдержать обещание, поскольку они почти ничего не поняли из ее слов.

– И не говорите, что видели меня, – сказала леди.

Они снова пообещали.

«Как мы можем сказать, – подумала Сюзанна, – если мы не знаем, кто она такая?»

– Благодарю тысячу раз, – сказала леди. – Я бы щедро вознаградила вас, если бы могла.

После чего княгиня Розалинда (только они не знали ее имени) быстро поскакала дальше по дороге. Корси продолжили подниматься на холм по следам от копыт.

На вершине холма Гарри проверил револьвер.

– Из всей этой галиматьи я понял одно, – сказал он, – если мы встретим человека по имени Тауэрвуд, лучшее, что я могу сделать – тщательно прицелиться и выстрелить ему промеж глаз.

– Бедная леди! – воскликнула Сюзанна, по-прежнему в большом трепете.

Долгое время после этого оба больше ничего не говорили. Несколько миль они следовали за отпечатками на голых заснеженных плоскогорьях. От ветра у них слезились глаза, но даже так они видели, что здесь нет ни малейшего движения – даже пастуха. Гарри подумал, что это странное государство, должно быть, очень малонаселенное, когда они достигли места, где Тауэрвуд схватил Алекса и Эверарда. Сюзанна вскрикнула – таким ужасным оно было.

От Фаллейфелла вела дорожка сильно взбитого снега. Она заканчивалась в широком притоптанном кругу, а весь центр круга забрызгала яркая кровь. Было так холодно, что кровь всё еще оставалась красной, и никаких сомнений в том, что это такое, не возникало. Если бы Сюзанна была Шарлоттой, она бы немедленно выразила готовность упасть в обморок.

– Только не Алекс! – воскликнула она.

Гарри снова побелел, как простыня, и его затошнило, но он подъехал к месту.

– Двое людей сказали, что Алекс жив, – произнес он, и его голос звучал то хрипло, то визгливо.

Он никогда так не восхищался Сюзанной, как сейчас, когда она подъехала к нему, чтобы тоже посмотреть.

– Но, – произнесла она, – кто бы это ни был, он не умер… или не умер сразу. Он пошел за всеми этими лошадями. Смотри.

Гарри посмотрел туда, где еще одна дорожка взбитого снега вела прочь, указывая путь, которым Тауэрвуд вез мальчиков в Эндвейт. Капли крови виднелись среди отпечатков копыт, и там остались следы волочившихся ног. Гарри медленно глубоко вдохнул. Им тоже придется пойти тем путем, и одним небесам известно, на что они там наткнутся.

– Он, наверное, ужасно ранен, – сказала Сюзанна. – Мы должны найти его, кем бы он ни был. Поехали, Гарри.

И двинувшись вдоль линии кровавых пятен, Гарри подумал, что его сестра, наверное, самый храбрый член семьи Корси.

След привел в небольшую впадину. С одной ее стороны находилась крошечная каменная хижина – возможно, пастуший горный приют. Из ее треснувшего дымохода поднимались клубки дыма. Кровавые пятна вели к ней, хотя следы копыт, конечно же, уходили дальше. Кто-то втащил раненого человека через порог хижины. Они видели это по длинному тянущемуся следу.

Гарри с Сюзанной посмотрели друг на друга, а затем Гарри подъехал к хижине и постучал в дверь.

– Хто тама? – крикнул грубый голос.

– Меня зовут Генри Корси, – ответил Гарри, поскольку ему больше ничего не оставалось.

Дверь открылась тут же. Гарри этого не знал, но его фамилия обладала в княжестве почти волшебной силой. Элеонора де Корси, помимо того что была известна тем, что ее завоевал князь Джеффри, являлась княгиней, которую восхваляли до сих пор, хотя она жила пятьсот лет назад. Открывший дверь пастух улыбнулся и кивнул. Он ожидал, что его гость будет выглядеть как пришелец из Внешнего мира, и он выглядел.

– Шо может бедный ч’ек сделать для вас, мой лорд?

– Кто находящийся у вас раненый, пожалуйста? Вы можете сказать нам, как его ранили?

– Ага, мой лорд. Это бедный юный лорд Арбард. Он может и сам сказавать вам, как пролил кровь, ежели вы соблаговолите войти.

Испытывая громадное облегчение от того, что ему не придется смотреть на труп, Гарри спешился и вошел в хижину. Сюзанна подвела обеих лошадей к двери, чтобы видеть, что происходит. Лорд Арбард лежал на груде овечьих шкур, очень бледный и тяжело дышащий, но, насколько Гарри мог судить, совершенно не мертвый. Он пил суп из деревянной чаши.

– Сходство, определенное сходство, – задыхаясь, сказал он Гарри. – В вас есть что-то от князя. Не Эверарда, а Уильяма, ну знаете – отца князя Эверарда. Что я могу вам сообщить?

– Где Алекс Хорнби, если вы знаете.

Лорд Арбард рассказал им, что знал – знал он, конечно, очень мало, но достаточно, чтобы вызывать у Гарри еще большую решимость пристрелить Тауэрвуда, если ему представится возможность. Сюзанна, пока слушала, сильно невзлюбила князя Эверарда. Она была рада узнать, что Алекс поставил ему синяк под глазом, и за это восхищалась Алексом больше, чем когда-либо, если только такое возможно.

– Тауэрвуд вообразил, подумал, знал, будто убил вашего покорного слугу, – сказал лорд Арбард. – Любого другого он убил бы, но у меня любопытный, необычный, странный… в общем, у меня сердце с правой стороны.

– Мои поздравления, – сказал Гарри. – Хотел бы я, чтобы у меня так было.

Он задумался, не поэтому ли лорд Арбард использует три слова там, где достаточно было бы одного.

– Но вы должны поторопиться, – сказал лорд Арбард. – Вы должны выследить, последовать…

– Да, – поспешно произнес Гарри. – Должны. Надеюсь, вы скоро поправитесь.

Он выбрался из хижины и снова сел на коня. Пастух вышел с предложением супа, но Гарри отказался. Он боялся, что как только будет вовлечен в настоящий разговор с лордом Арбардом, он продлится весь день, а насколько он понимал, они не могли позволить себе целый день.

– Нам лучше поторопиться, – сказал он Сюзанне. – Всё это произошло вчера после полудня.

И они снова поехали.

– Что за страна, – возмущенно произнесла Сюзанна, – где можно похитить князя, и никто ничего по этому поводу не предпринимает?

– Думаю, это из-за того, что их правитель умер совсем недавно, – ответил Гарри. – Всё вверх дном, и только мы можем помочь.

– Только мы и наш револьвер, – сказала Сюзанна. – Бог с Гарри, Англией и святым Георгием![6]6
  Цитата из Шекспира «Генрих V». Шекспир опирался на исторические боевые кличи враждующих стран, которые включали в себя святых покровителей стран. В эпоху, когда у войск еще не было боевых мундиров, кличи служили, чтобы отличить в пылу баталии своих от чужих. У Шекспира под Гарри подразумевается Генрих V, но Сюзанна, конечно, имеет в виду брата.


[Закрыть]

И Сюзанна пустила лошадь вскачь вниз по холму, одной рукой размахивая над головой. Гарри последовал за ней – смеясь, но желая, чтобы она серьезнее относилась к происходящему.

После этого они за всё утро никого и ничего не встретили. Следы на хрустящем снегу были четкими и ясными, пока не привели их к дороге в Эндвейт. Там они исчезли среди множества других отпечатков копыт.

– Будто вола вели к воде, – сказала Сюзанна. – Негодяй сделал это нарочно.

Гарри слез с лошади и тщательно изучил следы. Их было сложно различить, но он думал, что всадники, выехав на дорогу, должны были повернуть направо. Одна из лошадей могла немного отклониться на менее притоптанный снег, поворачивая с внутренней стороны отряда. Он всё еще стоял, наклонившись, изучая место и пытаясь решить, похоже ли это на лошадь, топчущуюся на месте, пока остальные совершают широкий поворот, когда услышал скрип колес. По дороге ехала запряженная в осла повозка, нагруженная мешками с овощами, а на мешках лежало тело мужчины, одетого в оранжевое. Этот определенно был мертв. Сюзанна отвернулась. Возница – крайне мрачный человек в синей толстовке – посмотрел на них, приподняв брови.

– Предупреждаю, – сказал он, – вас сцапают, ежели будете терять время, рыская тута. Битва проиграна для всех в Перланде, и Хауфорс обращен в бегство. Вроде г’рили, вы арестованы за измену, вы двое.

– О, нет, – слабо произнесла Сюзанна. – Это были не мы, сэр, но всё равно спасибо за предупреждение. Поехали, Гарри, пожалуйста.

Возница указал вниз по дороге – в направлении противоположном тому, в котором, как думал Гарри, двигались лошади.

– Езжайте передо мной туды, – сказал он. – Но вы не должны ехать в Герн. Ежели сумеете добраться до Арбарда, будете в безопасности.

– Нет, – произнес Гарри. – Они поехали другим путем, Сюзанна, мы должны ехать туда, какое бы сражение там ни происходило, – затем он вежливо спросил возницу: – Не могли бы вы сказать мне, кто победил в сражении? Я не знаю Хауфорса.

Возница резко стал крайне неприветливым и испуганно глянул через плечо на мертвого человека в повозке.

– Тады вы будете рады услыхать, что победил Тауэрвуд, коли вы на его стороне.

– Опять этот человек! – воскликнула Сюзанна. – Мы не на его стороне, сэр.

– Тады езжайте в Арбард, – по-прежнему весьма подозрительно ответил возница.

Больше он не захотел с ними разговаривать. Они наблюдали, как он прищелкнул языком ослу и медленно покатил по дороге прочь.

– Ох! – произнесла Сюзанна.

– Ничего не поделаешь, – сказал Гарри. – Уверен, они отправились туда. Держись, Сюзанна. Помни, кое-что из этого – наша вина.

Еще через полмили они добрались до поворота на Эндвейт. Дорога была безлюдна. Они видели, что следы ведут через мост в ущелье, но никакой возможности узнать, те ли это следы. С тех пор другие люди въезжали и выезжали из Эндвейта и всё спутали.

– Что нам делать? – спросил Гарри. – Думаю, мы должны войти в долину и спросить. Люди кажутся дружелюбными, если сказать, что мы не стороне Тауэрвуда.

Сюзанна согласилась. Они двое как раз ехали по мосту, когда с холма на другой стороне дороги донеслись крики. Прежде чем они поняли, что происходит, к ним с грохотом промчался мужчина в кольчуге и остановил рядом с ними свою громадную лошадь, чуть ли не поставив ее на дыбы. Он весь был закован в красно-белые сияющие доспехи.

«Выглядит как святой Георгий, – подумала Сюзанна, а еще она подумала, что у него приятное, встревоженное лицо. – Он принял нас за Хорнби, как та леди!» Она была права.

– Прошу прощения, – сказал мужчина. – Я принял вас за других пришельцев из Внешнего мира. Но теперь вижу, что вы оба более темноволосые, и что леди гораздо моложе. Я Говард, лорд Даррон. Могу я спросить ваши имена?

Сюзанна радостно сообщила ему, кто они такие. Он поклонился, точно настоящий странствующий рыцарь, и так понравился Сюзанне, что она добавила в надежде по-настоящему подружиться с ним:

– И мы не на стороне Тауэрвуда.

– Это весьма прискорбно, – сказал лорд Даррон, – поскольку я на его стороне. Должен попросить вас сопровождать меня и до поры до времени считать себя находящимися под арестом.

Глава 3. Воздушные замки

Алекса разбудило восклицание Эверарда. Он перевернулся и обнаружил, что князь вылез из соломы, оставив после себя холодное колючее место. Алекс начал дрожать раньше, чем по-настоящему проснулся. Темница наполнилась туманом с полузамерзшего рва снаружи и разделилась надвое яркой полосой солнечного света от решетки. Эверард стоял в солнечном свете и тумане, словно ангел в церковном окне, и смотрел на решетку.

– Иди посмотри, – сказал он.

Алекс выполз из соломы и подошел к нему. Первое, что он заметил – длинный водопад сосулек, висевший между прутьями решетки и заставивший его задрожать еще сильнее. А потом он понял, что восклицание Эверарда вызвали сами прутья. Они были новыми. Не старше недели. Железо было всё еще тускло-серым, а ржавчина – где она вообще была – выступила красно-коричневыми струйками.

Под гроздьями льда Алекс видел свежие следы от стамески там, где выломали старые прутья, чтобы освободить место новым.

– Семь дней, – сказал Эверард. – Не старше.

– Наверняка новее, – ответил Алекс. – Подумай, как здесь сыро. Они могли так заржаветь за сутки. Или даже за ночь.

– Вчера, – заметил Эверард, – я бы сказал, что ты свидетельствуешь сам против себя и что Тауэрвуд отдал распоряжения насчет этих прутьев после разговора с тобой по дороге в Фаллейфелл. Сегодня я уже не так уверен. Скажи мне честно, Алекс. Ты в союзе с Тауэрвудом?

– Нет, – ответил Алекс. – Конечно, нет. Я ненавижу его не меньше, чем ты. Впервые увидев его лицо, я возненавидел его сильнее всех, кого когда-либо встречал.

Он тоскливо посмотрел на решетку и увидел впереди еще один день споров и драк. Вероятно, они будут так продолжать, пока от голода не ослабеют настолько, что больше не смогут спорить. Не то чтобы он винил Эверарда за его подозрения. Любой на его месте почувствовал бы, что больше никому никогда не сможет верить.

– О! – произнес он. – Давай не будем проводить остаток наших жизней в ссорах… э… ваше высочество. Оно того не стоит.

– Согласен, – ответил Эверард. – Оно того не стоит. Как только я спросил тебя об этом, я решил, что не буду ссориться. И, на самом деле, думаю, приказ насчет этих прутьев был дан раньше, чем Тауэрвуд встретил тебя. Установить их в прочном камне – работа на целый день. Уверен, он планировал заточить меня здесь до того, как ты появился. Твое присутствие – усовершенствование его плана, но я хотел бы знать, давал ты на это согласие или нет.

– Не давал, – ответил Алекс.

Он испытал такое облегчение от миротворческого настроения Эверарда, что позволил челюсти расслабиться, и его зубы начали стучать.

– Давай вернемся в солому, – сказал Эверард. – Есть шанс, что мы замерзнем до смерти раньше, чем умрем от голода.

Дрожа, они сели в солому лицом к лицу. Алекс заметил, что синяк князя проходит. Теперь он стал всего лишь бледно-желтым. Должно быть, вчера был его самый цветной день. Он сообщил об этом Эверарду. Эверард засмеялся.

– Око за око, – сказал он. – Только у тебя шишка на лбу размером с голубиное яйцо.

Алекс возмущенно ощупал лоб и вынужден был признать, что Эверард все-таки взял реванш.

– Уверен, – сказал он Эверарду, – Тауэрвуду это понравилось бы: вернуться в конце недели и обнаружить нас с двумя свежими синяками. Мы должны назло ему прекратить это.

Эверард кивнул и поднял руку с двумя скрещенными пальцами:

– Чур меня.

Алекс рад был обнаружить, что у них есть общие обычаи.

– Чур меня, – повторил он. – Я рад, что это ты тоже знаешь.

– Так же как Шалтая-Болтая. Но лучше зови меня Эверардом, – Эверард улыбнулся и протянул ладонь; они пожали руки, а затем Эверард спросил: – Кстати, что ты имел в виду под Хабеас Корпус? Это какой-то правовой термин?

– Думаю, да, – ответил Алекс. – Из Великой хартии вольностей[7]7
  Политико-правовой документ, составленный в июне 1215 года на основе требований английской знати к королю Иоанну Безземельному и защищавший ряд юридических прав и привилегий свободного населения средневековой Англии.


[Закрыть]… но, полагаю, о ней ты тоже не слышал.

Он, насколько мог, объяснил про хартию и про баронов и короля Иоанна.

– Так что теперь даже самый очевидный преступник предается суду. Никто не может быть арестован только на основании подозрений или потому что кто-то хочет убрать его с пути.

– Как нас с тобой? Вижу, люди из Внешнего мира здесь правы. Алекс, обещаю тебе, если мы когда-нибудь выберемся отсюда, я введу в княжестве Хабеас Корпус. Начинаю понимать, что для этого назрела насущная необходимость.

Алекс засмеялся.

– Я не шучу, – надменно произнес Эверард, а потом тоже засмеялся, но не слишком счастливо. – Что за воздушный замок!

Словно чтобы напомнить Эверарду, насколько безнадежно было обсуждать Хабеас Корпус, кто-то загремел засовами и цепями на двери. Оба сидели на месте и наблюдали, как их тюремщик отодвигает люк внизу двери и проталкивает внутрь темницы на порог еще одну чашку и тарелку. Наблюдая, Алекс горько жалел о своем ноже. Можно было бы порезать им тюремщика через проем люка, и там было достаточно пространства, чтобы мог протиснуться мальчик. Когда люк захлопнулся, он пожал плечами и встал, чтобы взять еду. Однако Эверард встал первым, взял завтрак и с крайне мрачным лицом принес в их гнездо пташки в клетке.

– Прошлый вечер был роскошным по сравнению с этим, – произнес он. – Алекс, не хочу начинать спор заново, но ты должен это съесть.

– Нет, – ответил Алекс. – Мы будем делить на двоих до тех пор, пока возможно.

– Это будет недолго. Смотри.

Кусок сухого коричневого хлеба был практически вдвое меньше вчерашнего, а вода в чашке едва покрывала дно.

– Мы можем вместо воды сосать те сосульки, – сказал Алекс и твердо разломил хлеб надвое.

Сейчас он уже сильно проголодался, и мысль о том, чтобы в очередной драке потерять и этот хлеб была почти невыносима. К его облегчению, Эверард взял свою половину, больше ничего не сказав. Они лежали в соломе, рядом с тарелкой и ели хлеб крошечными кусочками, чтобы растянуть его. Алекс предвидел время, когда они начнут спорить за крошки, но надеялся, что до этого еще далеко.

Эверард собирал крошки кончиком пальца и лизал их перед тем, как съесть.

– Воздушные замки очень утешают, – сказал он. – Я построю еще, если ты будешь помогать мне, напоминая, что они нереальны. Я полагаюсь в этом на тебя, Алекс. Эта крошка – куропатка. Когда мы освободимся, я получу ее. А эта крошка больше. Это кабанья голова… или нет – целый бок оленя. Его мы тоже получим.

Алекс считал, Эверард поступает неразумно. Ему это казалось способом свести себя с ума. Он так и сказал.

– Спасибо, – произнес Эверард. – Говори это каждые пять минут. О, Алекс, прошлым вечером я думал, что сойду с ума к утру. Всё на свете казалось воздушным замком. Я собирался стать хорошим князем – таким же, как мой отец, или даже лучше. Я собирался суметь жить на острове: мы здесь говорим, что признак действительно хорошего князя – если он может находиться на острове, а Княжество За Водой остается в безопасности и мире. А теперь смотри, к чему я пришел – попал в ловушку собственных мудрых указов, и все мои мечты свелись к тому, чтобы отнять Эндвейт у Тауэрвуда и заселить эту проклятую темницу.

Алекс передумал насчет воздушных замков Эверарда. Возможно, реальность была хуже.

– Да, любой ценой засели эту темницу. Но надеюсь, ты сделаешь с Тауэрвудом что-нибудь посерьезнее простого отбирания у него Эндвейта. Эти крошки вызвали у меня жажду.

Он встал и попытался допрыгнуть до сосулек на решетке. Без толку. Он был недостаточно высок, чтобы достать.

Эверард тоже подошел прыгать за сосульками. Ему удалось отломить каждому по одной, и они пососали их. Они были отвратительными на вкус: пыль, ржавчина и рдест. Эверард передернулся.

– Думаю, они вызовут у нас какую-нибудь болезнь. Да, с Тауэрвудом я сделаю что-нибудь похуже, не беспокойся, но его следует как полагается привлечь к суду за государственную измену. Не должно быть злопамятным. Однако теперь я понимаю, что именно это все говорили о Тауэрвуде: «Давайте не будем злопамятными». Так что мы были слишком честными и добрыми, а он преуспевал сверх всякой меры.

– Значит, ты знал, какой он отвратительный? – спросил Алекс. – Я не мог понять, как он стал таким могущественным, когда никто не может взглянуть на него, не подумав: «Вот безжалостное чудовище, ищущее, что бы сотворить.

– Что мы могли поделать? – сказал Эверард. – При всех его недостатках прежде он никогда не совершал ничего предосудительного.

– Серьезно? Посмотреть на него, так он всю жизнь ничем другим и не занимался. Наверняка должно что-то быть, Эверард. К примеру, как он умудрился стать графом Герна? Он имел право претендовать на этот титул?

Эверард опустил голову, запустил руки в волосы и кивнул. Алекс понял, его вопрос вытащил наружу самые грустные мысли князя, и ему захотелось пнуть себя.

– Да, – ответил Эверард. – Он имеет все права. Он получил земли и титул, как возмещение за смерть сына.

– Извини. Я не знал, что у него был сын. Как этот сын умер?

Алекс надеялся, что сын Тауэрвуда не имеет никакого отношения к грусти Эверарда, но когда Эверард ответил, ему снова захотелось пнуть себя.

– Его сын был оруженосцем моего отца. Их вместе убили в здешнем саду, – Эверард сердито посмотрел на Алекса со слезами на глазах, и Алекс сделал бы, что угодно, лишь бы прекратить этот разговор, но Эверард продолжил: – Я знаю, ты встречал Роберта. Я знаю, он нравится тебе. Я очень любил его, и он мой кузен. Но я вошел в сад, когда Роберт выходил, и он держал кинжал оруженосца, весь покрытый кровью. Мало того, что мой отец был его князем и его дядей, но Бертрам Тауэрвуд был молочным братом Роберта. Хуже просто некуда, Алекс. И, полагаю, Роберт подумал, поскольку я несовершеннолетний, он имеет все шансы стать следующим князем. Тауэрвуд был прав, настаивая, чтобы я… – Эверард внезапно прервался.

Алекс догадался, что он плачет. Он порадовался, что пока больше ничего не услышит. Всё это было слишком ужасно. Он хотел бы не думать о том, как они приняли у себя странного усталого изгнанника, который признался, что убил одного дядю и не убивал другого. Он злился, что не знал об этом. Роберт казался благородным и печальным, когда они свыклись с его странностью – и он был бесконечно добр к Алексу, когда заметил, как тот напуган. Но с другой стороны, он в любом случае так вел бы себя, нуждаясь в пристанище на ночь. А потом Алекс резко полностью изменил мнение. Роберт был славным. Тауэрвуд был отвратительным. И по отношению к Эверарду он поступил еще ужаснее, чем по отношению к Алексу. Алексу казалось, если вернуться в начало, вполне возможно, выяснится, что всё это время главным злодеем являлся Тауэрвуд.

– Послушай… – начал он.