Текст книги "Путь Эверарда (ЛП)"

Автор книги: Диана Уинн Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

– Знаешь… – в тот же самый момент произнес Эверард.

– Продолжай, – сказал Алекс.

– Я собирался сказать, что Тауэрвуд настоял, чтобы все дворяне дали мне клятву верности. Понимаешь, большинство из них были в Эндвейте с моим отцом. Но потом я понял, что вопрос о чьей-либо верности вовсе не стоял. Роберт никогда не заявлял прав на корону – ни тогда, ни позже. Он отправил по всей стране глашатаев объявить о своей невиновности, но он никогда не объявлял себя князем, хотя я уверен, люди приняли бы его, если бы он так поступил. Это Тауэрвуд собирается жениться на моей матери и предъявить права на корону.

– Выглядит так, словно… Эверард, что за человек был сын Тауэрвуда?

– Ужасно такое говорить, но он до смерти боялся своего отца. Когда Тауэрвуда не было рядом, он был очень милым, хотя и несколько слабохарактерным. Мой отец старался держать Бертрама подальше от Тауэрвуда из-за того, как тот его пугал. Каждый раз, когда Тауэрвуд бывал при дворе, Роберт забирал Бертрама на охоту. Бертрам бесконечно восхищался Робертом.

– Роберт симпатизировал Бертраму?

– Да. Как я сказал, они были молочными братьями. Они вместе росли в Герне. Мать Бертрама была кормилицей Роберта. Понимаешь, Тауэрвуды – весьма скромная семья.

– Ты не сказал мне, что именно Роберт думал о Бертраме. Думаю, это очень важно, Эверард, поскольку ты сказал, что Роберт держал кинжал Бертрама.

Эверард раздраженно подбросил в воздух две пригоршни соломы.

– Но я сказал. Ты понимаешь, что значит быть чьим-то молочным братом? У вас во Внешнем мире нет таких уз? Это гораздо ближе, чем если бы они были кровными братьями. Здесь такие узы почитаются священными.

– Тогда… – произнес Алекс.

– Да-да. Я подумал об этом раньше тебя. Я понял, каким дураком был, в тот момент, когда осознал, что Роберт не хотел быть князем. И немедленно изгнать Роберта предложил Тауэрвуд. Если бы его судили в Совете за государственную измену как следовало, вся страна узнала бы правду. Но я не мог заставить себя обречь Роберта на кончину предателя – его бы разрезали на кусочки, Алекс. Или, как я теперь понимаю – Бертрама, хоть он и убил сам себя.

Теперь Алекс начал расшвыривать солому.

– Стой, Эверард! Я еще не могу понять. Ты думаешь, Тауэрвуд заставил своего сына убить твоего отца. Ты в самом деле считаешь, что он полагался на то, что бедняга после этого убьет себя?

– Тауэрвуд презирал Бертрама. Уверен, он знал, именно так он и поступит. Так же как, полагаю, он надеется, что я сейчас схожу с ума в твоем обществе. Думаю, ему нравится использовать людей – как он использует тебя. И предполагаю, если он устроил, чтобы Бертрам убил моего отца, когда поблизости находился Роберт, он знал: если Бертрам не убьет себя, то Роберт вполне может взять вину на себя. И думаю, он мог бы.

– Нет. Это не выглядит вероятным. Ты просто даешь волю своим фантазиям, Эверард. Думаю, ты прав в том, что всё – дело рук Тауэрвуда. Выглядит, как единственно возможный вариант. Но он не мог полагаться на то, что Роберт возьмет вину на себя. Роберт взял вину на себя? Ты спрашивал его перед тем, как изгнать?

– Я спрашивал его, и он отрицал. Он предложил принести мне клятву, что не убивал ни одного из них.

– Ну, вот. Мог Тауэрвуд сам убить твоего отца? Насколько я вижу, он ничего не имеет против того, чтобы убивать людей собственными руками.

– Имеешь в виду бедного Хьюго Арбарда? Если бы я только мог думать, что у Тауэрвуда была такая возможность, Алекс. Но он всё время находился со мной – нарочно, как я начинаю думать. И я не могу представить, чтобы даже он убил собственного сына.

– Тогда мог Бертрам убить твоего отца, поскольку его заставил отец, а потом Роберт убил Бертрама? Я знаю, он убил своего дядю, и помню, он сказал, это было по закону.

Эверард пропускал волосы сквозь пальцы, а руки у него были в соломе, и от этого он выглядел одичавшим и даже безумным. Солома была того же цвета, что его волосы, так что сейчас он походил на белый голливог[8]8
  Кукла, получившая популярность в конце XIX века. Представляет собой тряпичную фигурку, изображающую чернокожего человека – с круглыми белыми глазами, клоунским улыбающимся ртом и растрепанной копной волос.


[Закрыть].

– Роберт сказал, что не убивал ни одного из них, – возразил он. – Если я верю ему в одном случае, почему не должен верить в другом? Когда он убил Обри Герна, было по-другому. Он был дядей Роберта, а не молочным братом, что… Но вы во Внешнем мире, похоже, не понимаете связи между молочными братьями, тогда что я могу сказать? По-моему, Бертрам убил моего отца, а потом – себя. Роберт, думаю, только забрал кинжал, чтобы избавить Бертрама хотя бы от участи самоубийцы – которая уже достаточно плоха, если подумать. Их хоронят на перекрестках дорог с колом в сердце.

Сказав это, Эверард посмотрел на Алекса – такой бледный, что его желтый синяк снова начал выделяться, как было накануне. Алекс больше не жалел о своем складном ноже. Он благодарил небеса, что тому удалось провалиться в промежуток между прутьями.

– Эверард, – произнес он, – убери солому из волос и, ради Бога, поговори о чем-нибудь другом. Я ужасно сожалею, что поднял эту тему.

– А я не сожалею, – ответил Эверард, но начал прочесывать волосы пальцами. – Ты помог мне увидеть правду. Возможно, нам лучше поговорить о другом. Давай построим еще воздушных замков.

Алекс начал говорить о лошадях, а потом – о школе. Эверард пытался внимательно слушать, но это никогда не длилось долго. Весь тот день он возвращался к смерти своего отца или к связанным с нею вещам. Если Алекс не давал ему говорить напрямую, он замаскировывал их под воздушный замок.

– Вот хороший замок, – говорил он, переворачиваясь и заставляя кучу соломы изображать замок. – Я издам указ, чтобы конец предателей был не настолько суровым. Несомненно, смерти для них достаточно – без того, как мы крошим их на кусочки. Людям не нужно, чтобы человеческие куски были прикреплены к городским воротам или выставлены на выгоне, чтобы удержать их от…

– Ты вызываешь у меня тошноту, – отвечал Алекс.

Тогда Эверард брал новый курс:

– Я издам другие указы – много указов, но от них не будет пользы, если князь сам не будет им подчиняться. Если бы я остался в Фаллейфелле, как приказал всем остальным, я бы не оказался здесь. Этот указ должен был стать таким хитроумным, Алекс: предполагалось, что, оставаясь дома,  люди выказывают уважение моему отцу, но на самом деле он должен был позволить нам узнать, кто помогает Роберту. Однако люди оказались умнее нас. Половина Герна ушла в лагерь Роберта в Перланде, но у них у всех там имелось срочное дело. Только меня схватили.

– Тебя бы схватили, если бы с тобой были твои собственные солдаты? – спросил Алекс. – Как так получилось, что с тобой были люди Тауэрвуда? Должно быть, это облегчило ему дело.

Эверард покраснел:

– Я был настоящим дураком. Мои люди были так поражены, когда я приказал им поместить тебя в библиотеку, что я побоялся, они не подчинятся, когда я попрошу их нарушить мой указ. И я знал, что люди Тауэрвуда известны своим умением хранить тайны.

– И ты попросил их у Тауэрвуда? – спросил Алекс. – Это был совершеннейший идиотизм, Эверард. А зачем ты поместил меня в библиотеку? Из-за картины?

По-прежнему краснея, Эверард потянулся втереть еще соломы в волосы, но передумал.

– Я подумал, она будет злить тебя, – признал он. – И я надеялся, ты найдешь библиотеку интереснее темницы. Так ведь и получилось, если эта темница может служить примером?

– Да. У тебя там есть несколько отличных вещей.

Они немного поговорили о библиотеке, пока Эверард не подумал об еще одном воздушном замке.

– Эндвейт, – сказал он. – Я должен найти какого-нибудь достойного человека и отдать землю ему. Роберту она не нужна. Тауэрвуд вовсе на нее не претендует. Уверен, он спорил о ней с Робертом, только чтобы заманить сюда моего отца и убить его. Огороженный стеной сад – отличное место для убийства. Я…

– Земля в самом деле принадлежит Роберту? – перебил Алекс. – Потому что, если так, достойному человеку ее должен отдавать он.

– Нет, – ответил Эверард. – Его право весьма смутное. Объявляю Эндвейт штрафом казне. А вот еще один замок…

Алекс застонал. Так продолжалось часами, пока солнце не ушло от решетки, оставив их в холодном полумраке. Никто больше не приносил еду. Алекс начал осознавать: то, что они получили утром, было их рационом на весь день. Он понял, что на таком количестве они действительно умрут от голода. Похоже, еда прошлого вечера была просто дополнительной, чтобы показать им, чего ждать. В итоге Алекс так проголодался, что помогал Эверарду строить воздушные замки. Это было лучше, чем думать о завтрашней корочке. Они вдвоем издали больше сотни воображаемых указов и правили княжеством со строжайшим правосудием. Эверард дошел до сто двадцатого указа.

– Он касается суда над любым обвиняемым, – сказал он. – Они должны быть привлечены к суду, как можно скорее – как я должен был привлечь к суду Роберта – в течение недели. Я установлю правосудие… Святые небеса, Алекс! Это значит, я должен судить тебя. Разве ты не предъявил права на корону в день похорон моего отца?

– Нет, не предъявлял, – сказал Алекс.

– Предъявил. И поставил мне синяк под глазом в поддержку своих претензий.

Алекс понял, что через минуту они снова начнут драться. Он изо всех сил постарался объяснить, что его остров не тот же самый, что остров Эверарда. И просто крайне озадачил его. Эверард покачал головой.

– Я верю тебе – частично потому, что не могу тебя понять. Мой замок не в руинах, и если твой в руинах, значит, это не один и тот же замок, но как такое может быть?

– Понятия не имею. Я был озадачен, не меньше тебя. Люди в нашей округе иногда видят ваших людей и называют их призраками.

– Но мы не призраки. Как призрак может умереть от голода? А я умираю от голода, а ты?

Чтобы не думать о голоде, Алекс задумался о том, о чем ему давно следовало вспомнить:

– Я знаю, что вы не призраки, и я знаю, что ваш остров другой, и я прошу прощения, что дрался с тобой из-за этого. Я не знал, что то был день похорон твоего отца. И это делает всё еще хуже. Правда состоит в том, что я злился на одних моих знакомых и просто перенес злость на тебя.

Эверард засмеялся:

– Ты тоже? Я был бы вежливее с тобой, если бы не злился так на Роберта. Понимаешь, он пришел на похороны, одетый в оранжевый цвет Герна, вместо черного, и попытался высказать аргументы в свою защиту. И я так разозлился на отсутствие у него уважения, что приказал ему убираться и послал Даррона и Марча арестовать его. Я и вообразить не мог, что он пересечет заводь днем. Мы никогда так не делаем. А оказавшись на открытом пространстве, он легко обогнал их. И я был готов к смертоубийству. Я так злился, когда выяснилось, что он ушел. Так что я тоже сожалею.

Алекс протянул Эверарду руку. Едва Эверард взял ее, как загремели цепи на двери. На этот раз начала открываться вся дверь, а не только люк. Эверард вцепился в ладонь Алекса обеими руками.

– И я сказал, что тебе придется ждать моих извинений до самой смерти! Дай Бог, чтобы я не оказался пророком!

Глава 4. Револьвер

К счастью, Эверард не был пророком. С другой стороны двери находились Гарри и Сюзанна, но, чтобы добраться сюда, им понадобилось некоторое время – и какое-то время, чтобы оправиться от потрясения после ареста.

– Поворачивайте сюда, – велел лорд Даррон. – У меня в Эндвейте дело, не терпящее отлагательств. О вашем случае поговорим позже, когда я закончу свое дело.

Гарри задумался, посмеет ли отказаться. Ему пришла мысль приставить револьвер к стальному шлему лорда Даррона и потребовать свободы. Однако лорд Даррон взял повод Сюзанны, и Гарри побоялся, что он может повредить ей, если начнет яростно сопротивляться. Он пожал плечами и подумал, что, в любом случае, так они увидят долину. Если они возьмутся с умом, то смогут узнать что-нибудь об Алексе. Он решил, что лучше будет казаться смиренными и безвредными. Так их, может, не посадят в тюрьму в свою очередь.

К его тревоге, Сюзанна выглядела какой угодно, только не смиренной. Она покраснела от гнева и горькой обиды и вообще-то немного плакала. Когда Гарри не попытался воспользоваться револьвером, она повернулась и принялась энергично указывать на него. Гарри покачал головой, и, к тому моменту, когда они въехали в долину, Сюзанна сотрясалась от яростных рыданий.

– Моя дорогая юная леди, – произнес лорд Даррон, моргнув на нее, – вы не должны плакать. Уверяю, я не причиню вам вреда.

Сюзанна так рассердилась, что ее неправильно поняли, что ее рыдания превратились чуть ли не в вой. Она подняла хлыст, собираясь ударить этого невозможного фальшивого святого Георгия.

– Сюзанна! – воскликнул Гарри.

Лорд Даррон улыбнулся. Сюзанне было невыносимо это нервное улыбающееся лицо, выглядывавшее из военных доспехов. Она хлестнула по нему. Лорд Даррон перехватил хлыст, когда тот опускался, и мягко отодвинул его. Сюзанна, которая была прекрасной наездницей, чуть не упала – исключительно от гнева. Гарри захотелось сделать вид, будто он не имеет к ней никакого отношения.

– Ну-ну, – произнес лорд Даррон, – вы слишком взволнованны, моя дорогая. Прошу, возьмите себя в руки и поедемте быстрее. Я тороплюсь. Я должен найти князя.

– Князя! – воскликнул Гарри, когда они, хрустя снегом, ехали мимо первых домов деревни. – Князя Эверарда, так?

– Его. И надеюсь, я не опоздал.

Ряды голых фруктовых деревьев будто закружились вокруг Гарри.

– Я тоже на это надеюсь, сэр. Мы тоже ищем князя.

– И не думаю, что он на вашей стороне, – сказала Сюзанна. – Что вы собираетесь делать? Я думаю, вы очень злой…

– Замолчи! – резко велел Гарри.

Сюзанна тут же умолкла – она совершенно не привыкла, чтобы Гарри разговаривал с ней так сердито. Гарри удалось обогнать лорда Даррона и остановить коня перед ним, перегородив дорогу – по крайней мере, здесь, по центру деревни Эндвейт проходила улица. Люди в домах открывали двери и выглядывали из окон посмотреть, как лорд Даррон, вытащив меч, остановился напротив юного пришельца из Внешнего мира, который угрожал ему страннейшим оружием, но в остальном был совершенно безоружен.

– Уберите свой меч, сэр, – сказал Гарри. – Если я спущу курок, вы будете мертвы раньше, чем успеете пошевелиться. Я не лгу. А теперь будьте добры объяснить, что вы только что сказали насчет князя.

– Охотно, – ответил лорд Даррон. – И не было никакой нужды угрожать мне, мой лорд. Некоторое время назад я узнал от одного умирающего солдата Тауэрвуда – который, признаюсь, поразил меня, признавшись в наличии нечистой совести, – что князь заключен в темницу здесь, в Эндвейте. А теперь можем мы поехать дальше? Видите, как люди таращатся?

– Пускай, – сказал Гарри. – Тот солдат упоминал Алекса Хорнби?

– Да. Он с князем. Если князь действительно сошел с ума, я бы сказал, это весьма неразумно.

– Исходя из того, что мы слышали, – вставила Сюзанна, которая была не способна долго не участвовать в разговоре, – я бы сказала, что князь не безумнее меня.

По лицу лорда Даррона она поняла: он очень старается не заметить, что это, возможно, не самое здравое состояние рассудка. Она бы топнула ногой, если бы та не находилась в стремени.

Но вслух лорд Даррон произнес очень вежливо:

– У меня тоже имелись сомнения в безумии князя. Я не принадлежу к тем, кто беспокоится о рассудке бедного мальчика, и потому хочу увидеть собственными глазами. Но когда я сказал, что надеюсь не опоздать, я подразумевал, что отец князя Эверарда был убит здесь, в Эндвейте – всего две недели назад. Похоже, тут кроется нечто большее, чем простое совпадение, не так ли?

– Так и есть, – сказал Гарри. – Думаю, лучше нам ехать дальше, сэр. Можете вы дать слово, что не попытаетесь запереть нас?

– Я не могу этого сделать, – ответил лорд Даррон, но не вызывающе, а с подмигиванием и извиняющейся улыбкой, – до тех пор, пока не узнаю, как обстоят дела. Вы согласны на вооруженное перемирие, мой лорд? Обещаю не запирать вас по крайней мере до тех пор, пока не найдется князь. Пожалуйста, отойдите с пути. Если так пойдет, о нас пойдут слухи по всему княжеству, а я надеялся действовать втайне.

Гарри огляделся и увидел открытые двери и лица в окнах. Они смутили его. Будто они с лордом Дарроном представляли собой спектакль в кукольном театре. И, конечно, все они могли думать (как тот человек в Арнфорте), что он сумасшедший. Он развернулся и быстро поехал вперед, бросив через плечо:

– Значит, вооруженное перемирие, сэр.

Лорд Даррон и Сюзанна последовали за ним – наверх по холму, мимо церкви, под развесистыми голыми каштанами и в черный лес вокруг особняка Эндвейта.

Разводной мост был поднят, перекрывая путь к воротам. Ров замерз только по краям, так что перейти его можно было исключительно по мосту. Из окна над воротами высунулся толстый недружелюбный мужчина, что-то жевавший и наблюдавший, как они подъезжают.

– Опустите мост, вы там, – крикнул лорд Даррон. – У меня дело к управляющему.

– Какое дело? – спросил мужчина и выплюнул в ров то, что жевал.

Лорд Даррон был так выбит этим из колеи, что начал бормотать. «Бедняга, – подумала Сюзанна. – Он действительно так нервничает, как кажется. Совсем неправильный святой Георгий». А потом на нее снизошло вдохновение.

– Лорд Даррон, – прошептала она, – скажите, что хотите запереть нас в темнице вместе с Алексом.

Лорд Даррон посмотрел на Гарри:

– Но я…

– Скажите это, сэр. Так мы попадем внутрь.

И лорд Даррон прочистил горло и объяснил свое дело ясным угрожающим тоном, заставившим Сюзанну занервничать. Она испугалась, что подала ему идею. Мужчина наверху заворчал и ушел внутрь. Добрых пять минут спустя они услышали, как за окном разговаривают люди, и разводной мост, наконец, начал с лязгом опускаться. Находившаяся за ним старая дубовая дверь с прожилками со скрипом открылась наружу. Сюзанна передернулась при виде темного пути внутрь.

Двинувшись к мосту, лорд Даррон заговорил с Гарри – очень изобретательно, подумала Сюзанна, – замаскировав свои слова под пение странной монотонной мелодии:

– Держите наготове ваше странное оружие, мой лорд. Оно может нам понадобиться, хоть я и сильно не доверяю ему. Существует пророчество – тра-ла-ла – которое говорит, что чужеземное оружие положит конец нашей стране. Тра-да-лиддл-диддл-да.

Последняя часть мелодии эхом вернулась к ним, смешавшись со звоном копыт, когда лорд Даррон въехал под арку.

Пони Сюзанны, не доверявший разводному мосту так же, как она, стремительно ринулся за ним. Гарри снова взвел курок револьвера и последним проехал по скрипящим, звякающим доскам моста. Внутри лорд Даррон на крошечном внутреннем дворе уже разговаривал с управляющим.

Управляющий был толстым угрюмым мужчиной и, как охранник на воротах, что-то жевал, грубо скрестив руки.

– Мост опущен. Вы можете выехать обратно, мой лорд, – сказал он.

– Не раньше, чем мы увидим князя, – ответил лорд Даррон.

– Вы не можете увидеть его.

– Я требую.

Управляющий вздохнул – далеко не вежливым вздохом. Этот вздох должен был показать, что лорд Даррон – глупец, который до смерти ему надоел.

– Не представляю, что замышлял граф, сообщив местонахождение князя именно вам. А вы что замышляли, проникнув в это поместье под фальшивым предлогом? Вы не можете увидеть князя. Он сошел с ума. Солома в волосах, понимаете, – управляющий взялся обеими руками за голову, выставив пальцы вверх и пошевелив ими.

Сюзанна никогда в жизни не видела ничего настолько грубого.

– Вы отвратительный человек! – воскликнула она.

– Вы низкий негодяй, – произнес лорд Даррон. – Покажите мне князя, пока я не показал мой меч, покрытый вашей кровью.

Управляющий ухмыльнулся:

– Показывайте, что хотите.

После чего он посмотрел наверх, свистнув и кивнув. Из дверей, где они, видимо, ждали сигнала, выбежали солдаты и слуги с мечами, ножами для резьбы по дереву, кочергами и топорами. Тяжело дыша, они окружили трех всадников, глядя на них и ухмыляясь. «Точь-в-точь свора дворняг, загнавших на дерево трех кошек», – подумала Сюзанна.

– Гарри! – воскликнула она.

– А теперь, – произнес управляющий, – мой высокородный лорд, вы можете выехать обратно вон по тому мосту, иначе свершится убийство и членовредительство.

Лорд Даррон выглядел абсолютно беспомощным. Сюзанна пришла в ужас. Гарри знал, ему придется воспользоваться револьвером. Но у него было только шесть пуль, и ему была непереносима мысль о том, что он убьет или даже ранит кого-то.

– Мы не уйдем, – произнес он, и, чтобы заставить себя заговорить, ему пришлось кричать. – Мы не уйдем, пока не увидим князя. Покажите нам князя, или я всех вас застрелю из этого револьвера.

– Стреляйте! – глумливо ответил управляющий. – Револьвер! Это у вас такая укороченная лопата, мой лорд?

Гарри так разозлился на него, что поднял револьвер и нажал на курок. Сюзанна закричала – чтобы подбодрить его, как сказала она впоследствии. В крошечном дворике звук выстрела был оглушающим. Половина людей побросала оружие и попятилась. Управляющий заревел от боли и прижал ладонь к левому уху. Гарри так разозлился, что понадеялся, что отстрелил его. На самом деле он его только поцарапал, но вида текущей из-под пальцев управляющего крови было достаточно для большинства людей.

– Колдовство! – завопили они и с грохотом выскочили через арку и побежали по мосту.

Несколько солдат остались, где стояли. Один-два пытались изобразить улыбки, но когда Гарри повернул револьвер, нацелив на них, они развернулись и убежали как зайцы.

Лорд Даррон склонился с седла и схватил управляющего за волосы, когда тот тоже попытался сбежать. В этот момент Сюзанна восхищалась им больше, чем когда-либо, поскольку его лошадь, перепуганная шумом, топала то в одну, то в другую сторону.

– Не вы, – крикнул лорд Даррон. – Вы идете с нами. У вас ключи, – и для Гарри добавил: – Стреляйте в него снова при малейшем признаке вероломства.

– Обязательно, – ответил Гарри.

Он спешился и протянул свои поводья Сюзанне. Затем медленно и свирепо приблизился к управляющему, направив револьвер в его перепуганное лицо.

– Где эта темница? Вы идете первым и если попытаетесь провернуть какой-нибудь трюк…

Грохоча латами, рядом с ним приземлился лорд Даррон:

– Давайте сюда ключи.

Управляющий отцепил громадную связку ключей и протянул ее лорду Даррону. Гарри подумал, что ни разу еще не видел никого настолько перепуганного, как этот управляющий. Его лицо между струйками крови стало желтым, как свечка. И позже он согласился с Сюзанной, что лорд Даррон не выказал ни малейшего признака страха.

Они спустились в темницу, и сквозь звон их шагов Гарри слышал, как стучат зубы управляющего. Они позволили ему отпереть первую дверь. Сюзанна, ожидавшая обнаружить за ней темницу, была испугана и разочарована, обнаружив еще одну лестницу.

– Я останусь возле этой двери, – сказал лорд Даррон. – Мы же не хотим, чтобы она предательски закрылась за нашими спинами.

Он встал, прислонившись к двери, и судя по тому, как блестели белки глаз управляющего, именно это он и надеялся сделать. Гарри ткнул его револьвером в шею:

– Вперед.

Сюзанна пришла в ужас от второй двери. Она была такой низкой, и узкой, и плотно зарешеченной.

– О, бедный Алекс!

Снимать цепи и засовы пришлось ей, поскольку Гарри сторожил управляющего. Но на двери висел большой замок, который она не смогла открыть, и Гарри пришлось помочь ей. В тот момент, когда он передвинулся, управляющий бросился наверх. Гарри выстрелил в него – необдуманно и рискованно, поскольку, ударившись о каменный потолок, пуля срикошетила чуть ли не ему в лицо. Управляющий завопил и внезапно затих, встретив меч лорда Даррона.

Мальчики внутри темницы услышали выстрел Гарри. Там он прозвучал приглушенно и жутко.

– Алекс, – произнес Эверард, – если это наш последний час, я прошу прощения за то, что сказал, будто ты мне не нравишься. Не думаю, что это правда.

– Мы просто злились друг на друга, – сказал Алекс. – Как здесь людей предают смерти?

– Разными способами. Дворянам отрубают голову. Я буду настаивать, чтобы тебе тоже отрубили голову. Ты не должен быть повешенным.

Затем дверь открылась, и появились последние, кого Алекс ожидал увидеть: Гарри Корси с дымящимся револьвером в руке, встревоженно заглядывавший внутрь, и Сюзанна, подобравшая юбки и прыгнувшая в темницу. Подбежав к Алексу, она обняла его. Алекс был так поражен, что посмотрел на Эверарда и расхохотался.

– О, Алекс, дорогой! Они не ранили тебя? – спросила Сюзанна. – С тобой всё хорошо? Ой! У тебя на лбу громадная шишка! – она отпустила Алекса и прошагала к Эверарду. – Это ты ударил его, испорченный, злой мальчишка?

– Да, моя леди, – ответил Эверард.

– В таком случае ты величайший трус и хулиган! Ты в два раза больше него! – Сюзанна потрясла кулаком.

Алекс испугался, она ударит Эверарда.

– Замолчи, Сюзанна, – сказал он. – Ты можешь говорить подобные вещи мне, если хочешь, но у тебя нет никакого права говорить такое Эверарду. Он не трус и не хулиган, а кроме того он твой дальний родственник. Среди его предков была женщина по имени Элеонора де Корси.

Гарри тоже спрыгнул в темницу:

– Серьезно? Пятьсот лет назад? Та, про которую говорили, что она утонула в плывунах? Вы князь Эверард? В таком случае, счастлив знакомству с вами, ваше высочество. У нас есть сообщение для вас от одной леди – думаю, она должна быть вашей матерью. Она уехала к монахиням в Улдрим.

– Слава Богу! – воскликнул Эверард. – Значит, Тауэрвуд не сможет жениться на ней. Алекс, какое облегчение.

Все четверо около минуты топтались по соломе, пока Алекс представлял Корси, а Корси объясняли, зачем они приехали. И, вопреки облегчению от подоспевшего спасения, Алекс обнаружил, что не настолько рад, как мог бы быть. «Теперь, – подумал он, – Корси и Эверард чудесно поладят. Они одного поля ягоды. А я окажусь ни при чем».

Затем он заметил, что Сюзанна смотрит на него со слезами.

– Алекс, – произнесла она, – мне так жаль. Пожалуйста, прости меня за все те ужасные вещи, что я говорила тебе. На самом деле я не это имела в виду, правда. Попроси своего друга князя тоже простить меня. Я не смею, – и она провела рукавом по лицу. – У тебя есть носовой платок, пожалуйста?

Алекс дал ей свой грязный носовой платок, и Сюзанна несчастно шмыгнула в него. Ему с трудом верилось, что она переменила свое отношение, но он постарался быть добрым к ней. Ему было так непривычно быть милым с Сюзанной, что он не знал, как за это взяться. В итоге он решил сказать:

– Это неважно, Сюзанна. Уверен, Эверард не возражает.

А потом надменный Гарри хлопнул его по спине:

– Алекс, мы жутко беспокоились о тебе. Я… Я тоже прошу прощения за… за тот раз. И мы не нашли Сесилию. Ты знаешь, где она?

– Алекс, – произнес Эверард, – давай выберемся из этой темницы. Мы должны найти твою сестру – возможно, она всё еще в Фаллейфелле, – и я должен увидеть Роберта, если его еще можно найти.

Алекс был поражен, доволен и пристыжен. Вот Корси прошли весь этот путь, чтобы спасти его, а он не был достаточно благодарен. Вот они оба извинялись, а он был груб. И вот он ожидал, что Эверард привяжется к Корси, когда на самом деле все трое обращались к нему так, словно он был кем-то средним между их лидером и посредником.

В дверях появился лорд Даррон.

– Мой лорд, – сказал он Эверарду, – не соизволите ли выбраться наружу? Пагубное место для князя, безумен он или в здравом уме.

– Он не сумасшедший, – сказал Алекс. – Этот слух распустил Тауэрвуд. И я не претендую на корону. Эверард теперь это понимает. Произошла ошибка.

Лорд Даррон улыбнулся, моргнул и протянул руки Алексу и Эверарду:

– Поднимайтесь, оба. Я никогда и не думал, что вы претендуете на корону, сэр. У вас слишком честное лицо.

Алекс с Эверардом выкарабкались из темницы и, обойдя лорда Даррона, встали, восторженно улыбаясь друг другу. Когда лорд Даррон помогал выбраться Сюзанне, оба одновременно заговорили:

– Даррон, где Роберт, мой кузен Хауфорс? Я хочу…

– Пожалуйста, сэр, у вас есть новости о моей сестре?

Лорд Даррон аккуратно поставил Сюзанну между ними:

– Вот, юная леди. Для столь юной особы вы справились просто отлично. Что касается ваших вопросов, у обоих один ответ. Хауфорс побежден и спасается бегством, боюсь, вместе с юной леди. Тауэрвуд настигает их. На самом деле, к настоящему моменту, возможно, он уже их схватил.