Текст книги "Путь Эверарда (ЛП)"

Автор книги: Диана Уинн Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Глава 2. Убийство

Эверард хотел отправиться на поиски Роберта немедленно.

– Тауэрвуда надо остановить, – сказал он.

Но лорд Даррон и Сюзанна выяснили, что они с Алексом почти ничего не ели больше двадцати четырех часов, и слышать ни о чем не хотели.

– Вы должны сначала поесть, иначе потеряете сознание по пути, – сказал лорд Даррон.

– Алекс заболеет, – сказала Сюзанна лорду Даррону. – Он часто болеет.

Эверард отказался есть в особняке Эндвейта. Никто его не осудил, и когда они обнаружили, что конюшни пусты, все согласились спуститься в деревню и там найти еду и лошадей. Они шли, ведя трех лошадей в поводу. На полпути по разводному мосту Эверард остановился.

– Алекс, – встревоженно спросил он, – у меня в волосах еще осталась солома?

Алекс засмеялся:

– Пара соломинок, – он помог убрать их, но Эверард по-прежнему казался встревоженным. – Ты не должен беспокоиться, Эверард. Достаточно взглянуть на тебя, чтобы понять, что ты не сумасшедший.

Они остановились на первом же доме, к которому подошли – среднего размера деревенский дом, расположившийся в задней части большого сада. Рядом с воротами стоял столб, на котором висело колесо телеги, чтобы показать, что хозяин – колесный мастер. Лорд Даррон открыл ворота и ступил на аккуратную дорожку между рядов покрытой снегом капусты.

– Нет, – сказал Эверард. – Я пойду сам. Вы подойдете, если решите, что мне нужна помощь.

Видимо, жившие в доме люди наблюдали, поскольку они вышли, едва Эверард дошел до парадной двери. Мужчина стоял впереди, а его жена нервно смотрела на Эверарда из-за локтя мужа. Эверард вежливо поклонился и начал объяснять. Колесный мастер немного отступил назад, и женщина полностью скрылась за ним.

– О, Алекс! – воскликнула Сюзанна. – Иди выручать его.

– Нет, подожди, – сказал Гарри.

Женщина выбежала из-за мужчины, присела в небольшом реверансе, схватила Эверарда в охапку и поцеловала. После чего мужчина и женщина долго возбужденно что-то обсуждали; женщина держала Эверарда за руку, указывала на него, на особняк, а потом на остальных, ждавших на дороге. Мужчина говорил с Эверардом. Наконец, Эверард повернулся и поманил остальных. Все улыбались. Мужчина сам подошел и проводил их по садовой дорожке.

– Всё, что мы можем предложить, в вашем распоряжении, – сказал он.

Выяснилось, что предложить они могут как раз то, что надо: готовый стол, заставленный свежими булками, вареньем из чернослива и огромным кексом с цукатами и орехами, и полная красивых лошадей конюшня. Они великолепно поели. Эверард болтал и смеялся всё время. Он попросил колесного мастера и его жену сесть с ними за стол, но они отказались.

– Я собираюсь проследить, чтобы вы поели как следует, – сказала женщина. – А лучше всего я могу это сделать, стоя у вас над душой, ваше высочество. Как подумаю, что вы там, в особняке умирали от голода, и никто из нас даже не подозревал об этом!

За едой было столько болтовни и восклицаний вроде этого, что просто чудо, как они составили хоть какие-то планы, но странным образом им это удалось. Выясняя, что Тауэрвуд уже показал себя скаредным и жестоким землевладельцем, они одновременно решали взять каждому по свежей лошади и оставить здесь лошадей Корси. Пока Алекс объяснял, каким образом он тоже оказался в темнице, Эверард узнавал, что лорд Тремат действительно отправился в Герн на их поиски. Тауэрвуд был слишком озабочен преследованием Роберта, чтобы тратить время на сражение с лордом Трематом.

– В таком случае, Даррон, – сказал Эверард, – вы должны найти его и сказать, чтобы он следовал за нами. Мы отправимся в Бресс, а потом – в Тремат, поскольку Роберт поехал этим путем. Но нам понадобятся люди против Тауэрвуда. Как я рад, что Тремат показал себя таким другом! Я думал, он слишком любит Роберта, чтобы быть полезным мне.

Лорд Даррон хотел взять Сюзанну с собой, оставив троих мальчиков искать Роберта, но Сюзанна была безрассудна, не меньше Сесилии. Она заметила, что зашла так далеко, не подвергнувшись ни малейшей опасности, так что ей ничего не грозит. Таким образом всё было улажено. Эверард, Алекс, Гарри и Сюзанна сели на лошадей колесного мастера и снова выехали на холодную улицу, благодаря и прощаясь на ходу. Лорд Даррон выехал через задние ворота на кратчайший путь в Герн через холмы.

Эверард и Алекс оба обернулись посмотреть на людей, которые с такой готовностью помогли им, когда те стояли в воротах и махали им. Чтобы попрощаться, женщина вышла на холод в слишком легкой одежде. Алекс подумал, что потребуется немало усилий, чтобы исправить их обычную приниженную любезность. Они напомнили ему Гатли.

– Алекс, – сказал Эверард, – чем я могу их вознаградить, чтобы не слишком оскорбить их? Мне хотелось бы вознаградить их не только за помощь, но и за то, что они поверили мне.

– Почему бы не отдать им Эндвейт? – предложил Алекс, но сказав это, подумал, что здесь люди, вероятно, должны быть дворянами, чтобы владеть землями.

– Какая отличная идея! – воскликнул Эверард. – Именно то, что нужно. Они как раз подходящие люди. Алекс, ты должен стать моим советником, если мы… если мы успешно справимся со следующей частью.

Гарри тем временем шептался с Сюзанной. Теперь же он подъехал к Эверарду и робко протянул ему револьвер.

– Ваше высочество, мы с Сюзанной думаем, он должен быть у вас. Мы узнали – нам сказала леди в том доме, – что нас никто не посмеет убить.

– Спасибо, – серьезно произнес Эверард. – Как им пользоваться?

Трое мальчиков ехали, склонив друг к другу головы, пока Гарри с Алексом объясняли про огнестрельное оружие. Алекс обнаружил, что двое других по-прежнему больше полагаются на него, чем друг на друга, что в данном случае было только к лучшему, поскольку у него лучше, чем у Гарри, получалось объяснять, как работают вещи.

Сюзанна нетерпеливо ехала рысью впереди. Снег вокруг нее в долине уже окрасился розовым в свете раннего зимнего вечера. Им предстояло проехать еще мили, а уже меньше чем через два часа стемнеет.

– О, поторопитесь! – крикнула она через плечо.

А потом снова посмотрела вперед и увидела странного растрепанного человека с лицом, похожим на ботинок, ехавшего на слишком маленьком для него осле.

– Ох, ничего себе!

Человек указал на нее:

– Элеонора де Корси живет в тебе. Я прав?

Сюзанна не знала, что сказать.

– Ну, сэр, меня на самом деле зовут Сюзанна Корси…

Но в вихре снега подскакал Эверард и перебил ее:

– Аарон! У вас есть новости? Вы знаете что-нибудь о моем кузене Роберте?

Аарон рассказал им, как встретил Роберта и Сесилию и куда посоветовал им отправиться.

– Но, – сказал он, – они не доберутся до Внешних земель. Их конь вез слишком большой для него груз и уже уставал. Тауэрвуд быстро настигал.

– Тогда, думаю, я могу найти их, – сказал Эверард, – даже если мы прибудем слишком поздно. Спасибо, Аарон. Когда я вернусь, просите любой дар, какой пожелаете, – а для остальных добавил: – Мы должны поторопиться. К счастью, Королевский лес недалеко отсюда. Ставлю на кон Ландернесс, что Роберт направился в мой охотничий домик.

Они торопливо выехали из долины и пересекли мост. После чего повернули налево, прямо на красное солнце и поскакали галопом. Алекс так беспокоился за Сесилию, что разозлился. Время от времени он говорил всякому, кому случалось скакать рядом с ним:

– Ему не следовало брать Сесилию! Они оба свихнулись? Что она там делает?

– Сопровождает, как и я, – ответила Сюзанна. – Я бы сделала то же самое, если бы это был ты, Алекс.

– Побереги дыхание, – велел Гарри и ухмыльнулся, чтобы это не прозвучало грубостью.

Эверард просто покачал головой, встревоженный не меньше Алекса.

Затем была только напряженная скачка. Они скакали по дороге, пока холмы с обеих сторон не стали ниже. Тогда они выехали на обширную верхнюю часть долины Лайл, где, насколько хватало глаз, под солнцем простирались поля, фермы и рощи. Гарри понял, что княжество вовсе не малонаселенное. Земли здесь казались в несколько раз более культурными, чем вокруг его Арнфорта. Однако он едва успел подумать об этом, как Эверард резко повернул с обширных земель налево, к указательному столбу. Теперь они ехали к черному лесному массиву вдали, и низкое солнце светило сквозь них.

Казалось, будто деревья выходят им навстречу. Сначала они миновали кусты, затем – березовые рощицы, затем – лесистые местности побольше, а потом громадную территорию, где тут и там стояли древние дубы, будто в приусадебном парке. Там, когда солнце уже почти село, они, наконец, въехали в густой лес. Пока они скакали, деревья закручивались так и эдак, образовывая новые рисунки, точно они ехали сквозь черно-белый калейдоскоп. К этому моменту Сюзанна, какой бы хорошей наездницей она ни была, устала так сильно, что едва держалась в седле. Гарри, уставший, почти столь же сильно, ехал, весь сгорбившись, будто плохой жокей.

– Знаете, как это называется? – спросил Эверард. – Эта часть Королевского леса, я имею в виду.

– Как? – спросил Алекс.

– Путь Эверарда. В честь Эверарда I, который правил семьсот лет назад. Слушайте!

Все остановились, а Гарри резко выпрямился, надавив пальцами на болящие глазницы. Вдали они услышали лай напавших на след гончих. А если закрыть глаза и прислушаться сильнее, можно было на грани слышимости уловить людские крики.

Эверард вытянул руку, указывая в том направлении, откуда, как ему казалось, доносились звуки. Остальные кивнули. Они все привыкли к охоте. Затем Эверард переместил руку дальше, указывая за звук, туда, где, как он думал, могут находиться преследуемые. Остальные снова кивнули.

– Если мы поедем тем путем, – сказал Эверард, – мы можем надеяться, что подоспеем к… – тут он замолчал, поскольку чуть не сказал «убийству», и все знали об этом. – Поскакали. Как ветер.

И они поскакали как ветер. Темные волосы Сюзанны и светлые Эверарда развевались. Они перепрыгивали через кусты и продирались сквозь папоротник. Они скакали под упругими низкими ветвями, прижавшись лицами к шеям лошадей, и галопом по чистым дорогам так, словно спасали свои жизни. Солнце село, и они продирались, положившись на свой и лошадиный инстинкт. Звуки собак и людей стали ближе, сходясь к тому месту, куда они ехали. Эверард протянул руку, схватив наполовину засохшую ветвь. Алекс видел, как он чуть не упал, отрывая маленькую палку – еще одно оружие. Алекс попытался сделать то же самое и чуть не вывихнул руку из сустава. Гарри и Сюзанна слишком устали даже для попытки.

Затем они увидели фонари и факелы; услышали ужасающие крики, за которыми на некоторое время воцарилась тишина. А потом они услышали торжествующий вопль Тауэрвуда, отразившийся эхом по всему лесу. Алекс услышал, как кричит Сесилия. Он ударил лошадь кулаком. Вместе с Эверардом он промчался между последних деревьев и выехал в тыл солдат Тауэрвуда.

Эверард поехал прямо среди них, хлеща своей палкой направо и налево.

– А ну, назад! Прочь с дороги!

Солдаты хлынули в стороны, бежали и падали, слишком удивленные, чтобы атаковать его. Алекс тоже бросился между ними, и они избегали его, хотя он их едва замечал. Он видел сражавшуюся с Тауэрвудом Сесилию и привязанного к дереву Роберта. Когда они подъехали, два копья полетели в Роберта, но оба, не причинив ему вреда, вонзились в дерево.

– Стойте! – закричал Эверард. – Любой, кто хоть пальцем тронет Сесилию Хорнби или моего лорда Хауфорса – покойник. Мои люди окружили вас. Бросайте оружие.

Алекс знал, это были единственно верные слова. Он молился, чтобы солдаты поверили Эверарду. В противном случае, они всё равно что мертвы. По-прежнему находившегося за линией солдат Гарри затошнило от мысли, что они с Сюзанной – единственное войско Эверарда.

По крайней мере на мгновение это сработало. Тауэрвуд уставился на Эверарда, как на привидение, держа запястья Сесилии так, словно забыл про нее. Солдаты с бормотанием хмуро поворачивались друг к другу. Затем один бросил копье, потом другой отстегнул меч. Эверард сидел и ждал – гордый и возвышающийся, – пока повсюду вокруг него не начали бросать оружие в снег. После чего он слегка повернулся, чтобы позвать через плечо:

– Мой лорд Генри Корси, будьте так добры, соберите это оружие.

При имени Корси по рядам солдат пронеслось пораженное, удивленное бормотание, но Гарри содрогнулся в седле. Он знал, Эверард зашел слишком далеко. Его имя произвело эффект, но что подумают солдаты, когда увидят, что он всего лишь еще один маленький мальчик? Сюзанну пробрал смех. Она знала, всё это смертельно серьезно, но ей пришлось прижать ладони ко рту, чтобы подавить хихиканье.

Гарри въехал в круг солдат – фонари освещали его снизу вверх – и спешился, чтобы выполнить распоряжение. К его крайнему изумлению, никто не попытался помешать. Он не встречал Ральфа Тремата или Джеймса Марча, иначе понял бы, что солдаты привыкли к мальчикам, ненамного старше него, выполнявшим важные распоряжения и отдающим приказы людям втрое старше. Большинство услужливо поднимали для него оружие. Двое надели на гончих намордники и привязали их к дереву. Даже самые угрюмые пинали свой меч или копье к нему, не пытаясь его остановить.

Однако Конрад Тауэрвуд тут же усомнился в нем – больше из-за того, что он пришелец из Внешнего мира, чем из-за возраста. Тауэрвуд наблюдал за Гарри около минуты, а Алекс и Эверард наблюдали за Тауэрвудом. Они видели, он что-то планирует. Наконец, он, похоже, принял решение.

– Дураки! – крикнул он солдатам. – Эти мальчишки – все люди, что есть у князя. Немедленно схватите их.

Эверард поднял револьвер Гарри:

– Еще одно слово, Тауэрвуд, и я пристрелю вас, прежде чем вы успеете дернуться.

Ему следовало сразу выстрелить в него, но Алекс видел, его нервирует странное оружие. Тауэрвуд поднял на него взгляд, с хитрым выражением втянув толстые щеки. А потом он рывком поставил Сесилию перед собой и скрючился за ней. Сесилия извивалась и пиналась, но ее всё равно что сковали стальными оковами. Она не могла пошевелиться.

– Не побоишься теперь выстрелить? – поинтересовался Тауэрвуд у Эверарда, а потом крикнул своим людям: – Хватайте их, дураки!

Гарри всё еще собирал оружие. К этому моменту у него набралась целая куча сбоку от Тауэрвуда. Он каждую секунду ожидал, что на него набросятся и одолеют, но ни один солдат не пошевелился. Он посмотрел на их лица – ту часть, что мог видеть. Они внимательно наблюдали за спрятавшимся позади Сесилии Тауэрвудом, за Робертом у дерева, и за Эверардом и Алексом. Будто внезапно превратились в зрителей некоей пьесы.

Эверард вздохнул и протянул револьвер Алексу:

– Тебе решать, Алекс. Ты тоже пришелец из Внешнего мира, и она твоя сестра. Если кто-то и может стрелять, так это ты.

Сесилия яростно наклонилась вперед, слезы блестели на ее лице в свете фонарей и луны, которая неожиданно засияла сквозь голые ветви над головой.

– Пристрели его, Алекс. Не думай обо мне. Стреляй!

Но Алекс не мог, так же как Эверард. Это было невозможно, даже если бы он был опытным стрелком. Слишком темно. Тауэрвуд почти полностью спрятался за Сесилией, а Роберт находился прямо позади них. Если он не попадет в Сесилию, наверняка попадет в Роберта.

– Гарри, – позвал он, – возьми один из мечей и подходи к нему со своей стороны.

Он повел лошадь вокруг, пытаясь подойти к Тауэрвуду с противоположной от Гарри стороны.

Тауэрвуд это предвидел. Он пополз назад, таща Сесилию, позвякивая и тяжело дыша, пока не оказался вплотную к Роберту. Алекс подъехал прямо к нему и выстрелил, но Тауэрвуда убил не он. Прежде чем он нажал на курок, Тауэрвуд завопил и подпрыгнул с торчащим из его шеи кинжалом Роберта. Пуля Алекса ударилась в землю, отчего снег посыпался на тело Тауэрвуда и в лицо Гарри. Пуля едва не убила Сесилию, которая лежала рядом с Тауэрвудом – впервые в жизни в глубоком обмороке. Роберт срезал веревки со своих ног и поднял ее.

Грохот выстрела привел солдат в ужас. Они перестали быть зрителями и снова стали актерами. Большинство из них бросилось прочь – прямо на Сюзанну. Она упала с лошади и вжалась в снег, плача и ожидая, что они убьют ее, но они ее не заметили. Они остановились через несколько ярдов, крича в леса:

– Сдаемся! Сдаемся!

Те, кто не убежал, медленно пошли к Эверарду и остальным – некоторые с кинжалами, некоторые с копьями, утащенными из кучи Гарри – готовые отомстить за своего лидера.

– Стоять! – велел Эверард. – Ни шага ближе.

Однако они продолжили медленно приближаться. Они почти дошли до лошади Эверарда, когда на них налетела толпа новых солдат.

– Тремат за князя! Сдавайтесь в плен.

Глава 3. Уход

День был спасен благодаря лорду Тремату. Позже они узнали, что он с половиной своего войска всё время шел за ними почти по пятам – так близко, что лорд Тремат видел, как они въезжали в Королевский лес. Но из-за густого леса его войско двигалось медленнее и добралось только в последний момент.

После того, как Роберт уехал, лорд Тремат действительно направился в Герн, как только убедился, что его сын с остальными изгнанниками в целости и сохранности отправился в Тремат. Прибыв в Герн, он расспросил шпионов Роберта и арестовал всех людей Тауэрвуда, на которых смог наложить руки. Шпионы мало что знали, но, пригрозив людям Тауэрвуда ужаснейшими пытками, он выяснил достаточно, чтобы догадаться, что Эверард находился в Эндвейте. Он немедленно поехал туда, так что, естественно, лорд Даррон разминулся с ним, и о последних событиях рассказал ему Аарон, ехавший в Герн на своем осле. Лорд Тремат сильно разозлился, что лорд Даррон позволил четырем детям в одиночку поехать за Тауэрвудом. Он расхаживал туда-сюда по скрипящему полу охотничьего домика, снова и снова высказывая, что о них думает.

– Но он позволил бы сделать это собственному сыну, – прошептал Эверард Алексу. – Почему не нам?

– Потому что вы князь, мой лорд, – ответил лорд Тремат, услышав его.

Они провели ночь в охотничьем домике, который оказался всего лишь в сотне ярдов. Сесилия не приходила в себя, пока они не добрались туда, и всё это время Алекс боялся, что убил ее, хотя Роберт шесть раз сказал ему, что пуля прошла мимо.

Как только стало ясно, что Сесилия цела и невредима, Эверард взял Роберта и Алекса под руки и отвел в сторону.

– Роберт, – сказал он, – я собираюсь внести исправления в два наших закона. Я отменю разрубание на куски предателей и запрещу людям хоронить самоубийц тем отвратительным способом, каким это делается сейчас. Я правильно поступлю?

Пока они ждали ответа Роберта, он предупреждающе дернул руку Алекса.

Роберт выглядел печальным – даже более печальным и уставшим, чем был, когда Алекс впервые увидел его у них на кухне. Он посмотрел на Эверарда и Алекса, а потом опустил взгляд на множество кнопок на своей портупее и пробежался по ним пальцами. Он будто собирался заговорить, но остановился. И вдруг, когда Алекс уже думал, что он не ответит, Роберт снова посмотрел на Эверарда с таким выражением, словно очень гордился им.

– Да, Эверард, ты поступишь правильно. Тауэрвуд провел целую ночь, запугивая Бертрама, и мы с твоим отцом пытались в том саду успокоить его. Конечно, мы не знали, что сказал Тауэрвуд, но мы никогда не видели Бертрама настолько взвинченным. Он кричал, чтобы мы оставили его в покое, и вытащил кинжал, но, думаю, даже тогда твой отец был бы в безопасности, если бы не попытался отнять у Бертрама кинжал. Бертрам заколол его, пока они боролись, а потом повернулся ко мне. Он сказал: «Тебя я тоже должен убить, Роберт», – но вместо этого убил себя.

– О, понимаю, – тихо произнес Эверард. – Нам следовало подумать об этом, Алекс. Конечно, Тауэрвуд гораздо больше боялся Роберта, чем меня. О, Роберт, ты дважды встретился лицом к лицу со смертью в тот день. Мне жаль.

– Теперь это неважно, – ответил Роберт.

Оставшуюся часть вечера все были веселы. Сюзанна заснула с улыбкой и ее пришлось будить, чтобы поужинать. Гарри тоже постоянно засыпал, а потом резко просыпался, пытаясь вспомнить, что должен был сказать Алексу и Сесилии. Лорд Тремат снял доспехи и декламировал им стихи – свои собственные, понял Алекс, вспомнив книгу, которую прочитал в библиотеке Фаллейфелла, – а снаружи пели и смеялись солдаты. Они расположились лагерем на поляне позади домика, где сто лет спустя другое войско расположилось в гораздо более отчаянных обстоятельствах. Людям в домике едва-едва хватило еды, зато было более чем достаточно вина. Алекс подумал, что, по крайней мере, они с Эверардом были слегка пьяны к тому моменту, когда пришло время ложиться спать. Время, проведенное в темнице, внезапно показалось обоим очень забавным, и они попытались объяснить это Роберту. Но Роберт выглядел печальным.

– Теперь ты снова граф Герна, – повторял ему Эверард, чтобы развеселить его, но он от этого, похоже, становился еще печальнее.

Утром все поехали обратно в Эндвейт, чтобы вернуть лошадей колесному мастеру. Неплохо выспавшийся и отдохнувший за ночь Гарри вспомнил, что должен был сказать прошлым вечером.

– Алекс, мы должны поторопиться домой. Твой отец сегодня вернется из Лондона, и мой отец будет рвать на себе волосы.

Алекс знал, он прав. При мысли о том, что может сказать Джозиа, он вдруг почувствовал себя замерзшим и больным.

– Да, – ответил он.

– О, двум смертям не бывать, Гарри, – заметила Сюзанна. – Раз уж мы исчезли, давай остаемся исчезнувшими еще сегодня.

– Вам придется, – сказал Роберт. – Вы не сможете добраться до дороги через заводь раньше позднего вечера, а к тому времени, думаю, ее накроет приливом.

Они с Эверардом и Сесилией обдумали это и пришли к выводу, что он прав. Эверард пришел в восторг и устроил, чтобы на ночь они остались в Фаллейфелле и перешли через заводь на следующий день. Так что один из солдат лорда Тремата поскакал вперед передать распоряжения Эверарда, а остальные совершили чудесное неторопливое путешествие по покрытому снегом княжеству.

Они прибыли в Эндвейт, и там Эверард пообещал пораженному колесному мастеру и его жене, что в течение следующих трех дней им пришлют документы на землю. После чего они поехали в Герн. Там их встретил лорд Даррон и, к восторгу Сесилии, показал ей один из тамошних магазинов. Они с Сюзанной пришли в экстаз от красоты тканей.

– Я бы заказала целые тюки, – сказала Сесилия Роберту, – если бы только могла объяснить отцу, откуда они взялись.

Алекс, который всё еще чувствовал себя замерзшим и больным, пошел с Гарри и Эверардом посмотреть замок. Это был великолепный замок – каким, наверное, был замок на его острове до того, как стал руинами.

– Нет, – сказал Эверард, – мой гораздо больше. Я покажу тебе. Ты хорошо себя чувствуешь, Алекс?

Алекс хотел ответить утвердительно, но начал думать, что его самочувствие не может быть просто страхом перед Джозией.

Позже они поехали в Фаллейфелл и прибыли как раз на скромные меланхоличные похороны княжны Матильды, графини Герна. Чувствуя себя в часовне еще более больным, чем прежде, Алекс порадовался, что у нее были настоящие похороны, а не те, которые описывал Эверард.

– Скажем, что мой закон уже вступил в силу? – позже сказал Эверард. – Я проведу его задним числом.

В тот вечер они больше не видели Роберта. Сюзанна несколько раз громко спрашивала, где он, пока лорд Даррон не отвел ее в сторону и не объяснил, что княжна была матерью Роберта. Сюзанна разрыдалась. Она бы проплакала весь вечер, если бы в тот момент не распахнулись двери громадного квадратного зала.

– О! – сказала она Гарри. – Наша леди!

Княгиня Розалинда пробежала через весь зал, чтобы поцеловать Эверарда. Две монашки, сопровождавшие ее, выглядели слегка шокированными. Когда княгиня принялась целовать Сюзанну, Гарри, Алекса и Сесилию, они посмотрели друг на друга, будто говоря: «У этой леди нет никакого понятия о достоинстве». Потом княгиня поцеловала лорда Даррона и лорда Тремата, и монашки покинули зал.

Сюзанна вспомнила про лорда Арбарда и спросила про него. Ей сказали, что он в своем особняке в Арбарде и уже чувствует себя лучше.

«Хотел бы я чувствовать себя лучше», – подумал Алекс.

На следующее утро ему стало гораздо хуже, но он угрюмо встал, готовый ехать домой. Сесилия перепугалась.

– Он не в состоянии ехать, – сказала она княгине Розалинде.

Эверард тоже чувствовал себя больным.

– Это всё те сосульки, которые мы съели, – сказал он. – Ты не можешь ехать, пока не поправишься.

Однако Алекс настаивал, что надо ехать, и Гарри поддержал его.

– Это недалеко, – сказали они. – И мы должны вернуться домой, прежде чем нас посчитают погибшими.

Так что они отправились к берегу. По-прежнему печальный Роберт ехал с ними, пока они не добрались до начала скрытой дороги. После чего он повернул назад, забрав лошадь, которую Алекс позаимствовал у Эверарда, и четверо пришельцев из Внешнего мира продолжили путь одни. Алекс ехал позади Гарри. Он был рад предлогу так ехать, поскольку к тому моменту чувствовал себя настолько больным, что не смог бы удержаться в седле один. Коричневые пески вздымались и опускались вокруг них, и он дрожал всю дорогу. Сесилия плакала весь путь через заводь, и Гарри с Сюзанной было весьма сложно оставаться веселыми.

Они добрались до фермы Хорнби вскоре после полудня. Джозиа был там, как и сэр Эдмунд, пришедший отправить людей искать их тела в плывунах. Произошла кошмарнейшая сцена. Алекс чувствовал себя так, словно тонет в наводнении или шторме – он едва мог слышать, или видеть, или чувствовать, и знал, что подводит остальных. Они отказались от разнообразных объяснений, которые обсуждали по пути домой, и попытались рассказать, что произошло на самом деле. Ни один из отцов не поверил ни единому слову.

– Алекс, – произнес Джозиа, – я знаю, от тебя мы получим правду. Выкладывай, мальчик. Где вы все были?

Алекс начал объяснять, что всё сказанное – правда. Это было тяжело, поскольку его горло забыло, как говорить. А потом произошло нечто странное. Комната перевернулась вверх дном, а Алекс поплыл по полу кабинета Джозии, глядя вниз на балки потолка. Он видел, как Сюзанна и Сесилия суетятся там внизу, разговаривая с ним. Он подумал, они пытаются стащить его вниз с пола, но он не хотел шевелиться. Он понял, как чувствуют себя мухи, ходя по потолку, и это было лучше, чем находиться внизу вместе с остальными. Потом перед девочками возник Джозиа. Алекс закрыл глаза и ждал, но следующим, кто его потянул, была мисс Гатли. Она сорвала его с пола вниз и унесла в кровать.

Самое странное заключалось в том, что всё время оставалась часть Алекса – часть вне его головы, слева, – которая прекрасно знала, что происходит. Эта часть знала, что кошмарная сцена продолжилась и стала хуже, чем прежде, когда выяснилось, что он болен. На Сесилию обрушились все обвинения за то, что она таскала брата по снегу, когда у него высокая температура. Джозиа сказал, что не хочет больше никогда ее видеть. Алекс каким-то образом знал, что в Лондоне Джозиа заработал денег не только для Корси, но и для себя, и на них Сесилию отправят в швейцарский пансион. До тех пор, она должна была оставаться в своей комнате.

Алекс считал, это ужасно несправедливо со стороны Джозии. Он попытался сказать мисс Гатли, что думает, когда она с суетливым дребезжанием укладывала его в постель.

– Я виноват не меньше – правда.

– Да, милый, но ты не должен мучить себя. Несправедливо, что ты свет очей своего отца, а твоя сестра – нет, но так было всегда. Кроме того, ты болен, а она – нет.

Алекс бросил попытки протестовать и погрузился в длинный туннель, наполненный жуткими снами. Ему снилась школа, и Арнфорт Холл, и остров, и скрытая дорога – исчезнувшая и оставившая его в плывунах, – и Фаллейфелл, и темница Эндвейта. Там он часами боролся с Эверардом за складной нож, а потом внезапно оказывался в холодном снегу и сотни дней скакал за Робертом, который должен был помочь ему спасти револьвер Гарри от Тауэрвуда.

Так что он не удивился, когда поздним вечером услышал во дворе фермы голос Роберта:

– Потому что я не могу остаться здесь.

Он также слышал, как в соседней комнате плачет Сесилия, а потом его поглотили еще более странные и жуткие сны. Он звал Сесилию, но пришла мисс Гатли, выглядевшая крайне обеспокоенной и огорченной за него.

Болел Алекс долго. Он практически ничего не знал о том, что происходило на ферме. Он хотел видеть Сесилию, но ей не позволяли видеть его. Он сделал вывод, что мисс Гатли имела по этому поводу неприятный разговор с Джозией, но Джозиа победил. Алекс метался в кровати в те ночи, когда ему снились сны – сны, в которых часто звучал голос Роберта и плач Сесилии.

Потом, однажды вечером, когда Алексу, наконец, стало лучше, снизу донесся ужасный шум. Из мирного сна Алекса вырвал отцовский приступ ярости. Джозиа кричал. Алекс слышал, как он швыряется вещами. По всему дому бегали люди, крича и переговариваясь. Что бы ни случилось, оно было связано с Сесилией, поскольку Алекс слышал, как Джозиа выплескивает на нее свой гнев. К ужасу Алекса, Сесилия кричала в ответ. При всех отцовских приступах ярости, подобной ссоры он никогда прежде не слышал. Это было так ужасно, что Алекс сам не заметил, как, плача – из-за того, что был таким слабым и больным – выбрался из кровати, чтобы остановить скандал.

Держась за кровать и за стену, он подобрался к двери своей комнаты. Там ему пришлось отдохнуть, прежде чем двигаться дальше. Пока он отдыхал, шум прекратился – заговорила мисс Гатли. Он услышал, как Сесилия пробежала снаружи по коридору и хлопнула дверью своей комнаты. Мисс Гатли всё еще говорила. Она тоже прошла по коридору, зовя Сесилию, и спустилась обратно к Джозии.

– Если ему опять станет хуже, ты можешь винить только себя, Джозиа Хорнби: за то, какой ты злой и неверующий.

После этого она пришла в комнату Алекса и перепугалась, обнаружив его на ногах. Она поспешно уложила его обратно, завернула в простыни и взбила ему подушки, яростно тряся чепцом.

– Вот, вот, ты не должен волноваться, – сказала она. – Будет именно так, как я сказала, он еще увидит.

Алекс дрожал и трясся.

– Пожалуйста, что случилось? – спросил он.

Мисс Гатли погладила его по лбу.

– Ничего, о чем тебе стоит беспокоиться. Твой отец увидел призрака, вот и всё. И, как я ему сказала, те, кто не верит в ходячих мертвецов, больше всего и пугаются, когда видят их собственными глазами. А теперь постарайся уснуть.

– Но почему Сесилия…

– А, твой отец нынче в странном расположении духа. Похоже, всё на свете – ее вина. И я не могу понять, какое отношение твоя сестра может иметь к призраку. Это я тоже сказала твоему отцу. А теперь – ни слова больше, Алекс. Выпей это и постарайся заснуть.

Алекс заснул. После этого на ферме было тихо недели две, пока к Алексу медленно возвращались силы. Он начал покидать кровать на большую часть дня, и ему позволили сидеть в гостиной с открытым окном. Он ни разу не видел Сесилию до ее последнего дня дома, и это делало его несчастным. Он узнал, что ей предстояло почти немедленно отправиться в Швейцарию, где она останется на два года. Джозиа был так добр к нему, что Алексу стало страшно: он боялся, Джозиа считает, что он скоро умрет. Но он рассердился, когда Алекс попытался упомянуть Сесилию.