Текст книги "Ты умрешь следующей"

Автор книги: Диана Лама

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

– Да, Мария-Луиза, я успокоилась, – вздохнула Дэда. Ну, а что еще можно было здесь сказать? Мария-Луиза никогда этого не поймет.

– Конечно, ты была права, – продолжила беспечно болтать Мария-Луиза, посматривая на ногти. – Эта обстановка меня нервирует. Я поболтала с Тутти и Лючией, мы встретились в лесочке (ты там уже побывала?), и они забили мне голову всякими глупостями по поводу жуткого убийства, которое вроде бы произошло здесь в восемнадцатом веке или раньше. Представляешь, невеста…

– Ее расчленили, я знаю, – сказала Дэда со скучающим видом.

– Нет, ее разделали как тушку! Но не только это. Я чувствую себя не в своей тарелке. Ты не в счет, но другие какие-то чужие, и это меня тяготит.

– Ну что ты, мы здесь лишь со вчерашнего вечера.

– Для меня это уже слишком долго, – сказала решительно Мария-Луиза, – я остаюсь здесь только из-за тебя.

– Ну тогда я благодарю тебя за твою жертвенность.

– Не за что. Я хотела, чтобы ты это знала. Но не хотела бы, чтобы ты чувствовала свою вину.

«Да, как же», – подумала Дэда, но вслух сказала:

– Конечно же, нет, к тому же если я здесь, то в этом только твоя заслуга, если помнишь.

Мария-Луиза расчесывала волосы и сделала вид, что не слышала слов Дэды.

– Ты когда-нибудь вспоминаешь тот приезд сюда? Тот бардак, который мы здесь устроили… ты помнишь?

Дэда оказалась в невыгодном положении.

Они об этом никогда не вспоминали. Только однажды, сразу же после того, как это произошло. Но тогда они сказали сами себе: что сделано, то сделано. Больше разговоры на эту тему не возникали… Они ведь были совсем девчонки.

Мария-Луиза словно прочитала ее мысли.

– Мы были всего лишь глупыми девчушками. Никто не смог бы нас обвинить в том, что произошло. Тебе тоже так кажется? О боже, я думаю, что не такая уж хорошая идея была возвращаться сюда. Именно сюда, когда в мире есть столько замечательных мест. И как эта мысль могла прийти в голову глупой Пьере?

Но Дэда ее больше не слушала. Она была уже за дверью комнаты, спустилась по лестнице и вышла из дома.

Она обернулась и посмотрела на виллу.

Всего несколько часов назад она точно так же смотрела на виллу, радовалась солнцу, чувствовала себя счастливой и спокойной. А потом заметила тень в окне своей комнаты, и все пошло иначе, все изменилось.

Неужели это правда? В тот момент все изменилось? Или много-много раньше?

Да, она, конечно же, могла уехать.

Могла повернуться, пойти вдоль аллеи, усыпанной гравием, уйти и не возвращаться. Чемоданы привезла бы Мария-Луиза, а если нет, то и черт с ними.

Да, Дэда могла уйти, но знала, что она этого не сделала бы.

Будто под невидимой тяжестью, Дэда сгорбилась и пошла в лом.

Выбеленные стены, неоштукатуренные потолки, огромные разных размеров балки из древесины, пропитанные олифой, так же как и почерневшие огромные и тяжелые двери. Чуть потертый, но блестящий паркетный пол, старинные персидские ковры.

Хрустальные люстры, мастерски украшенные выдувными разноцветными фруктами: кисти винограда, яблоки, груши свешиваются из самого центра люстры. Есть еще разноцветные люстры, их грани играют многоцветными призмами: зеленые, красные, желтые и голубые.

Флорентийские обои, лилии, сотканные из разных цветов на тяжелых тканях золотого или темно-золотого цвета, узорчатые скатерти в столовой, сковородки и медные котелки разных размеров, развешанные на стене, грелки для постели.

Клетки из резного дерева, развешанные по стенам. Для чего? Что за несчастные птицы ждали в них своей смерти?

Огромный медный поднос на камине; повсюду развешаны черно-белые фотографии, картины неизвестных художников, нарисованные углем и написанные акварелью совсем недавно.

Элегантный диванчик, обитый зеленой тканью; джакузи в каждой ванной комнате; окна с видом на лес или бассейн; фотографии собак с завязанными на шее красными платочками; коллекция статуэток лошадей, выставленная на полочке камина в гостиной, а еще статуэтки кошек, шахматы с резными фигурками, книги, книги повсюду – на полочках, сделанных вручную, книги на итальянском, французском и немецком языках; салфетки на столах, часы и изделия из керамики.

А еще бар с огромным выбором напитков и гостевая книга с записями; плющ, укрывающий стены дома, гравий на земле, комната с видом на бассейн для прислуги, лежаки и подушки рядом с бассейном.

Двери закрываются и открываются, слышны шаги по лестницам, голоса женщин, снующих по коридорам, запахи еды из кухни, шум струящейся воды. Дом хранит все это и еще многое другое. Хранит и ждет.

Наступил обеденный час. Наконец-то!

Время будто остановилось. Дэда не могла больше ни оставаться одна, ни находиться в компании подруг. Ей не хватало Пернанды, с которой она охотно поболтала бы, чувствуя себя абсолютно свободной.

Она поднялась с постели, где напрасно пыталась расслабиться последние четверть часа.

На улице было жарко, липкий пот выступил под мышками. Принять душ – вот что ей было нужно, хороший теплый душ, чтобы смыть грязь и воспоминания, тревоги и усталость, накопившуюся за этот день.

Когда она проходила мимо платяного шкафа, под ногами неприятно скрипнул пол.

Дэда посмотрела на накренившийся кирпичик в полу. Это было просто недопустимо: вываливающийся кирпич в гостинице с амбициями и претензиями на обслуживание первоклассного уровня. А если сказать откровенно, то и бассейн мог бы быть получше. А уж о кухне и говорить нечего, совсем допотопная.

Хотя ванная комната – то, что надо.

Душ или ванна? Сколько раз за сегодняшний день я принимала душ? «Я коротаю свое время под душем во время этого бездарного уик-энда», – подумала Дэда. Вода уже начала заполнять ванну, очень теплая, именно такая, как ей нравилась.

За пять минут ванна наполнилась; несколько капель расслабляющего эфирного масла и хорошенькая порция ее любимой пены для ванны.

Со вздохом наслаждения она погрузилась в пену до подбородка. Волосы приподняла наверх, закрепив заколкой, и теперь пузырьки пены ласкали нежную кожу ее шеи.

Дэда закрыла глаза, попробовала расслабиться, и в голове зазвучали ритмы давно забытой музыки. У нее был музыкальный талант, но она его никогда не развивала. Она, может, и не смогла бы правильно воспроизвести мелодию, не обладала исключительным голосом, но была способна запоминать и повторять про себя любой понравившийся ей музыкальный фрагмент.

Сейчас в ее голове звучал любимый фрагмент классической музыки, часто сопровождающий один из рекламных роликов. Ее мало заботило, как называется это музыкальное произведение и кто его автор, возможно Моцарт или Шуберт, а может, Брамс, но она помнила каждую ноту, каждый переход – так гурман может ощутить все составляющие блюда.

Дэда запрокинула голову, прикрыла глаза и начала напевать мелодию.

Ванную быстро окутал пар, зеркало запотело, хотя дверь слегка была приоткрыта. Дэда лежала в теплой воде, и в голове звучала любимая музыка.

Легкий ветерок гуляет по комнате, наполняя ее свежим воздухом. Окно почему-то оказалось открытым.

В ванной тоже стало чуть прохладнее, зеркало, что совсем недавно было запотевшим, ближе к двери прояснилось, как будто бы кто-то протер часть его поверхности.

Дэда не обратила на это внимания, не обратила внимания даже на то, как легкое движение воздуха коснулось ее правой руки, которой она держалась за край ванны, и по руке пробежали мурашки. Светлые волоски на руке встали дыбом, но она и на это не обратила внимания, настолько была захвачена музыкой. Дэда опустила руку в воду.

Прядь волос выпала из-под заколки и намокла. Дэда и на это не обратила внимания. Она не услышала и легкий скрип двери в ванную.

– У ее отца есть мясная лавка, представь себе. Мать, прежде чем выйти замуж, работала горничной. Я слышала, как моя мать рассказывала это твоей…

– Подумать только! А мне она ничего не сказала.

– Ну и что? Что в этом плохого?

– Конечно же, ничего плохого в этом нет, но…

– Но объясняет многие вещи, вот…

– Молодец, Дэда, это именно то, что я пыталась сказать.

Даже если бы ты не хотела этого слышать, ничего не получилось бы.

Ты пристально всматриваешься в белую плитку ближней к тебе стены, белые плиточки все абсолютно одинаковые, та, что чуть дальше, немного покосилась, но какое это имеет значение? У тебя щиплет глаза, может, поэтому ты не очень хорошо видишь, а может, потому, что тебе нужно было бы посмотреть сквозь узенькую щелку между косяком двери.

Они в школьном туалете, во время перемены подкрашивают губы.

Дэда одета в розовую водолазку, легкую, как облачко, волосы завязаны бантом такого же цвета. Любая другая в таком виде показалась бы жеманной, а она просто обворожительна. Дэда подводит губы помадой телесного цвета. Из-под коротенькой черной юбки видны ее стройные ноги, на ногах сапожки, она подымается на цыпочки.

Другие девочки окружили ее. Они улыбаются, кивают, хотят быть похожими на нее.

Ты же закрылась в одной из кабинок, забралась с ногами на унитаз, чтобы твоих ног не было видно из-под двери. Ты надеешься, что они не узнают, что ты здесь, стараешься не шуметь, ты почти не дышишь.

Потому что сейчас они говорят о тебе.

Дэда любила драгоценности, но считала, что они требуют особого внимания и должны быть безупречны.

Сережки Тутти слепили ей глаза, вызывали раздражение, лишали аппетита.

А уж о колечке Лючии и говорить нечего, невыносимая неряха.

И эта Джованна с ее пристрастием к пирсингу…

На драгоценности Марии-Луизы можно было рассчитывать, если когда-нибудь понадобится освещать темную комнату.

Аманда, как всегда, сдержанна и безыскусна, может, даже чересчур бесцветна. Но у Аманды слишком много золотых вещичек, возможно, они ей просто поднадоели.

Дэда надела на себя только массивный золотой браслет с тонко выполненной отделкой. Этот браслет ей стоил безумных денег, но он был потрясающим. У Дэды собралась хорошая коллекция старинных украшений, фамильные драгоценности, иные она купила сама.

Приятное ощущение от приема ванны длилось недолго, сейчас ей казалось, что тысячи маленьких муравьев бегают под ее кожей, отчего нестерпимо хотелось почесаться.

Но этого никто не замечал.

Разве что Мария-Луиза, которая ее хорошо знала. Подруга несколько раз бросила на Дэду тревожный взгляд, потом протянула руку к бутылке вина, к которой еще никто до нее не прикоснулся, в ответ поймала осуждающий молчаливый взгляд Дэды. Мария-Луиза униженно отдернула руку и, ничего не сказав, посмотрела на подругу.

Остальные продолжали свою болтовню, посверкивая драгоценными камушками, не замечая Дэды, недовольно сверлившей их неприязненным взглядом. Она уже с трудом выносила и их болтовню, и их общество.

«Если один день, проведенный в компании этих женщин, так меня утомил, то что бы было со мной, если бы я ушла в монастырь?» – подумала она.

– Зразы великолепны, ты должна оставить мне рецепт их приготовления, – сказала Лючия с наполненным ртом.

– Их Аманда приготовила, – ответила Дэда.

– Да мне все равно, кто их сделал, я хочу рецепт любой ценой.

– Я тебе его потом напишу, это совсем не сложно, к тому же это – диетическое питание.

– Это не важно, поскольку после лета я собираюсь наконец-то сделать себе липосакцию. Не у Луки, извини меня, Дэда, услуги твоего мужа стоят слишком дорого.

Лючия, как всегда, подбросила тему для разговора. Все раззадорились, стараясь понять, почему она думает так, а не иначе, и Дэде нехотя пришлось участвовать в этом курином переполохе.

– Пока еще рано об этом говорить, девочки. Мне нужно есть, мой рост метр с хвостиком и, если я сильно похудею, у меня обвиснут щеки и грудь. Поэтому, если эти подушки на бедрах не исчезнут с помощью массажа и электростимуляторов или молитв мадонне, мне придется убрать их отсосами. Вы довольны?

– А мне ты и так нравишься, – сказала Тутти плаксивым голосом. Все засмеялись, и разговор перешел на другие темы.

– А вы могли бы этим заниматься с женщиной? – спросила Мария-Луиза, сверкая глазами. В конце концов до бутылки она все же добралась.

– А почему ты говоришь полушепотом, мы ведь здесь одни! – заметила Лючия.

Дэда старательно избегала смотреть на Джованну. Ее взгляд пересекся со смущенным взглядом Аманды. Тутти многозначительно улыбалась, будто бы скрывая какую-то тайну.

– Тогда ответьте. Могли бы вы этим заниматься с женщиной?

– А почему бы и нет? Если сочла бы нужным. И мне понравилось бы это делать с парочкой из вас. Я уже вижу вас одетых в кожу, с металлическими декоративными накладками и хлыстом в руках, – мечтательно сказала Лючия, отламывая вилкой зразы.

– Видишь ли, мы сейчас говорим просто о сексе между женщинами, а вовсе не об извращениях, – голос Джованны был резким, как и ее колкий взгляд.

– А разве это не одно и то же? Ну ладно, я шучу и не хотела никого обидеть. Хорошо, исключим из этих отношений металлические застежки и латексы, но я бы этим занялась с тем, кто мне нравится.

Джованна поудобнее расположилась в кресле и улыбнулась.

– Я тоже, – просто сказала она, потом засунула кусок хлеба в рот и медленно с довольным выражением лица откусила. Лючия покраснела.

– А вы? – спросила она.

Мария-Луиза вздрогнула и деланно весело сказала «нет», из чего можно было сделать вывод, что, возможно, если… Аманда не могла представить себе подобное, но ведь в жизни всякое бывает, и из любого опыта можно извлечь пользу.

Тутти поведала, что однажды она уже была объектом безумной любви со стороны одной из коллег, но женщина ей не нравилась. Конечно, если бы та была Моникой Беллуччи, возможно, она бы и задумалась, но пока об этом и говорить нечего, заключила она.

– А ты, Дэда? Давай, признавайся! Теперь твоя очередь! Бутылка вина, пройдя по кругу, была уже опустошена. На Дэду смотрели сидящие за столом повеселевшие подруги, их лица раскраснелись.

Эти глупые детские выходки. У Дэды опять испортилось настроение.

– Нет, спасибо, это не для меня, – ответила она, мило улыбаясь. – В крайнем случае я бы позволила какую-нибудь малость, но чтобы это было по моей инициативе, боже упаси. Вся эта работа языком и слюнявость, – добавила она решительно жестко. – К тому же ласкать грудь двадцатилетней, может, и приятно, но сорокалетней, уже вскормившей детей женщины, нет, вы-то представляете себе это? Да даже если и никогда не кормившей детей сорокалетней женщины! Нет, дорогие мои, это не для меня, большое спасибо.

«Вот тебе, получи, кем бы ты ни была, воровка трусиков», – подумала Дэда и заливисто рассмеялась.

– Итак, мы вернулись к изначальной теме, – вздохнула Лючия. – Пластическая операция – да или нет? Ты же не пытаешься рекламировать семейный бизнес, Дэда?

Все засмеялись и продолжили трапезу.

Дэда смеялась сквозь зубы и между тем думала: «Если я срочно не уеду отсюда, то сойду с ума».

Вода в бассейне ярко-голубая, как раскрашивают небо дети на своих рисунках. Ветерок рябит водную гладь над родовым гербом, что на дне бассейна: изображение льва на голубом фоне. Вокруг бассейна по канавкам, тихо журча, постоянно стекает вода. Несколько насекомых плавают на ее поверхности, безуспешно пытаясь выбраться из воды. Обессилев, они смиряются с неизбежной смертью, потоки воды уносят их в разные стороны.

За бортиком виднеется небольшая лужайка в английском стиле, зеленая синтетическая травка и пробивающаяся естественная трава идеально подстрижены. Повсюду вдоль бассейна стоят шезлонги, лежаки с подушечками в бело-желтую полоску, на которых дремало под солнцем бесчисленное количество гостей…

Поговаривают, что немецкий турист вроде бы как именно здесь заполучил свой инфаркт в один из жарких дней, после того, как пятьдесят раз проплыл свободным стилем от бортика до бортика. Кажется, его перенесли в его номер, думая, что закупорка сосудов произошла от духоты и трех бутылок пива, подогретого под лучами солнца, которые стояли тут же, у края лежака. Кажется, в своей комнате он умер, находясь в одиночестве, еще до приезда вызванного доктора, а его жена и друзья в этот момент разгуливали по дорожкам в расположенной неподалеку деревне и что он не пошел туда вместе с ними, потому что ему было неинтересно исследовать заброшенное селение.

Говорят, что жена будто бы была много моложе, и недолго плакала, и что до сих пор иногда приезжает сюда со своим новым мужем. Возможно, что ничего подобного здесь еще не произошло, но судьбой уже многое предначертано… Только об этом пока никто не знает.

Может, все не так, и все немецкие туристы, побывавшие здесь, и те, которые еще приедут, будут спокойно смотреть на прозрачную небесного цвета воду бассейна и на сотни тонущих в нем насекомых.

В коридоре полутьма.

После обеда Дэда осталась в саду еще на какое-то время. Она прогулялась, выкурила сигарету, поразмышляла о своих делах и теперь, возвращаясь в свою комнату, думала, что все пошли поспать.

Возможно, кто-то из подруг внизу, на кухне, приводит все в порядок, но здесь, в коридоре, куда выходят двери всех комнат, стоит абсолютная тишина.

Дэда нерешительно берется за ручку двери в свою комнату, потом, постояв немного, поворачивается и направляется к лестнице, что ведет на верхний этаж.

Дверь в комнату Джованны оказалась не запертой. Дэда открывает ее и потихоньку входит.

Джованна ее ждет. Дэда это знает, хотя не понимает, откуда у нее взялась эта уверенность.

Когда через час Дэда уходит из комнаты Джованны, она тихонько прикрывает дверь. Она оставила Джованну спящей, и теперь ей не хочется, чтобы та проснулась при ней: кто знает, что она скажет. Дэда сама себе ничего не в состоянии объяснить, единственное, что она может сказать, что ей и так хорошо и что теперь и всегда она будет жить своей головой, а все остальные пусть катятся ко всем чертям.

Коридор все так же темен, здесь по-прежнему тихо. На улице уже светит полуденное солнце, но до лестницы не пробивается ни один его лучик. Дэда на цыпочках спускается по лестнице.

Для Джованны она оставила маленький подарочек, хотя если хорошенько подумать, то это подарок от Марии-Луизы. Дэда таинственно улыбается.

Ее комната залита солнечным светом. Сначала Дэда хотела лечь поспать. Простыни так и дышат свежестью, но ей совсем не хотелось терять то приятное ощущение умиротворения, почти сладкой истомы, наполнившее ее.

Потом она решила, что лучше пойти полежать на солнышке. Терраса такая уютная, удобные лежаки с подушками в бело-желтую полоску…

Дэда надела раздельный купальник и легла на лежак на террасе: в руке книга, рядом с лежаком на полу – пачка сигарет. Она почти сразу же засыпает, на лице – улыбка блаженства. Предпоследняя мысль, перед тем, как заснуть, – о доме. Когда она вернется, она скажет Пернанде…

Последняя ее мысль была о Марии-Луизе: ничего конкретного, почти ни о чем. И тут же Дэда провалилась в сонное забытье.

В комнате вначале что-то щелкнуло, потом заскрипело, но Дэда ничего этого не слышит.

Она крепко спит, ей снится что-то приятное, и она улыбается во сне, в то время как солнышко ласково греет ее кожу.

Чуть позже внизу мимо террасы пройдут Аманда, Тутти и Лючия, они помашут ей в знак приветствия, но она им не ответит.

Еще чуть позже шезлонг опустеет. Книги и сигареты так и останутся лежать на полу, одежда и все остальные вещи – на месте в комнате, халатик, еще влажный, по-прежнему висит в ванной. Не будет только Дэды.

Суббота, 17.30. Мария-Луиза

Она уехала.

Мария-Луиза проанализировала все возможные варианты, даже последний, мало приемлемый, и что Дэда, вероятно, уехала домой.

Вот нахалка. Ничего не сказала даже ей, лучшей подруге.

Чем больше Мария-Луиза так думала, тем сильнее злилась.

Могло бы от этих переживаний подняться давление и спровоцировать инсульт? Конечно, могло. И тогда бы вся вина легла на Дэду.

Лучшая подруга сделала ручкой. Она всегда была большой эгоисткой, еще со школьных лет, но на этот раз она просто так не отделается, на этот раз Мария-Луиза не будет такой покладистой, сочувствующей, терпеливой, нельзя же позволять, чтобы все, кому не лень, постоянно посылали тебя в задницу.

Неужели она вправду уехала?

Ну конечно же, уехала. А иначе где она может быть?

Едва проснувшись, еще в полудреме, Мария-Луиза зашла в комнату Дэды, думая, что увидит ее читающей или спящей, но комната оказалась пуста.

Она поискала ее на кухне и в других помещениях, потом вышла в сад, дошла до бассейна, где встретилась с Лючией и Тутти, которые сказали ей, что видели Дэду на террасе.

Мария-Луиза вернулась в дом, нашла Аманду, которая играла сама с собой в шахматы со скучающим видом на лице, но и у той не было никакой информации.

Мария-Луиза зашла к Джованне, та открыла дверь (взгляд у нее был пустой и сонный, потому что она только проснулась) и, едва она услышала упоминание о Дэде, на ее лице появилось странное выражение.

Потом Джованна взяла себя в руки и озвучила мысль, недавно промелькнувшую в голове у Марии-Луизы, которую она тут же настойчиво отбросила.

– Может быть, она уехала?

– Как бы она уехала, не сказав мне ничего?

– Но вы же не муж с женой или что-то в этом роде? Она что, обо всем тебя информирует?

Мария-Луиза покраснела от злости, потому что Дэда рассказывала ей о своих делах главным образом тогда, когда это было действительно необходимо. Например, о тех событиях двухмесячной давности, когда она поехала с Лукой на Мальдивы, сопровождая его на конгресс, и она сказала как бы между прочим накануне отъезда вечером: «Восемь дней, представь себе, из которых два уйдет на дорогу. За это время я уже исстрадаюсь по близнецам. Еще не уехав, я уже хочу вернуться домой».

Мария-Луиза на другом конце провода испытала чувство досады: она последний раз ездила только в свадебное путешествие, ее муж не взял даже на конгресс в Сорренто.

В итоге на Мальдивах Дэда все дни наблюдала за дождем и огромными летучими мышами, размером с орла, и в довершение ко всему поранила ногу о кораллы.

А теперь? Возможно ли, чтобы она уехала, не предупредив ее?

Джованна молча смотрела на Марию-Луизу, потом сказала.

– Посмотри, остались ли вещи в комнате… Я бы сделала так… если бы это была моя самая лучшая подруга, – добавила она решительно. – А теперь, извини меня, я только проснулась и хотела бы принять душ. Дай мне знать, если что… – Она развернулась и пошла, откровенно позевывая.

Ее рубашка слегка задралась на ягодицах, и Мария-Луиза заметила, что Джованна без трусиков. Ну и задница у этой негодницы! Упругая, твердая, как камень.

А почему бы ей и не выглядеть так, у нее же не было пяти беременностей, и всякий раз она не сбрасывала после этого по двадцать и более килограммов, благодаря тому что питалась исключительно вареной рыбой и салатами.

Мария-Луиза вновь вернулась в комнату подруги. Казалось, Дэда только вышла, оставив разбросанными вещи, чтобы надеть их, как только вернется. В душе Мария-Луиза чувствовала – что-то не так.

Она начала рыться в ящиках и в платяном шкафу. Сколько же рубашек привезла с собой эта женщина? Сколько маечек?

А вот и ее трусики, спрятанные под матрасом, она отдала самые лучшие свои трусики этой неблагодарной.

Мария-Луиза продолжила просматривать другие вещи, но так ни к какому выводу не пришла. Может, не хватает бежевого костюма? А туфли? Какие туфли она надела? Вроде бы все туфли на месте. Она удивленно смотрела на все это и вдруг услышала, как кто-то поворачивает дверную ручку.

Она резко обернулась, смущенная, виноватая, готовая произнести слова извинения, но это оказалась Лючия.

– Ты здесь? Мы думали, ты тоже исчезла.

– Ты считаешь, она и вправду уехала? – прошептала Мария-Луиза.

– Да, естественно, – ответила Лючия, весело улыбаясь. – Должно быть, Дэда вызвала такси по сотовому телефону, который привезла с собой в нарушение всех договоренностей, и уехала втихаря, пока мы все отдыхали. С другой стороны, она не скрывала, что приехала сюда без всякого желания. Это ты ее сюда притащила, верно? Ну вот, дорогая моя, она, твоя любимая давняя подруга Дэда, тебя надула, едва ты потеряла бдительность.

Лючия вышла, посмеиваясь, а Мария-Луиза осталась неподвижно стоять среди вороха туфель Дэды. Но теперь ей стало понятно, абсолютно понятно, что у нее резко поднимается давление, да так резко, что кровь нагнетается во все артерии, готовые вот-вот лопнуть.

Суббота, 17.30. Джованна

Желание принять душ у Джованны прошло сразу же, едва перед лицом Марии-Луизы закрылась дверь.

По правде говоря, у нее и не было никакого намерения принимать душ, это был всего лишь предлог, чтобы избавиться от этой зануды. И как это Дэде удается терпеть ее?

Дэда. Лучше о ней сейчас не думать. Кто знает, куда она подевалась?

Бесполезно переливать из пустого в порожнее. Она повторила себе это еще раз, но уже через пять минут поняла, что сидит на краю кровати, тупо глядя перед собой.

В тот момент Джованна абсолютно не знала, что делать. Она подумала, что будет, когда она встретится с Дэдой. Как вести себя: отпустить в ее адрес какую-нибудь колкость, состроить глазки, сказать какую-то нелепость, чтобы разрядить сложную ситуацию?

Дэда уехала. Вот так, не сказав никому слова. Джованна быстро натянула на себя джинсы, на ходу накинула рубашку и спустилась вниз, где увидела только Аманду, сидящую с книгой в руке, кусающую губы и смотрящую в окно. Джованна присела рядом с ней, книга лежала вверх обложкой и название было на французском языке.

– Ты можешь бегло читать ее?

– Что? А, извини. По правде говоря, французский я учила только год в Париже, после окончания университета. Я вбила себе в голову, что хочу стать художницей. Но это длилось недолго, как и все мои сумасбродные идеи. – И Аманда, как обычно, обезоруживающе улыбнулась.

Что-то не так с Амандой, поскольку трудно было поверить в то, что она ничего не знает, с ее-то способностями.

Это «что-то» Джованна не могла объяснить, но ей нравилась некоторая странная осознанная покорность Аманды. У нее был вид богатой девочки, которая знает, что никогда не будет счастлива, и все-таки пытается стать таковой.

К тому же Аманда была очень сексуальной, как часто выглядят женщины, которые не задумываются об этом.

Джованна бросила на нее беглый взгляд: веснушки, крупный рот, небольшие морщинки, появляющиеся у краешка рта, когда она улыбается (а улыбалась она часто), и в уголках глаз, а еще эта пышная челка и привычка собирать волосы заколкой, предварительно хорошенько причесав их.

Очень сексуальная и к тому же миловидная.

Но покончим с этим, ты начинаешь возбуждаться, как шимпанзе. Еще некоторое время назад ты думала только о Дэде, а теперь… Конечно, если бы ты заметила в себе подобные наклонности в лицейские годы, как бы ты жила припеваючи.

Джованна непроизвольно улыбнулась, и вопрос Аманды застал ее врасплох.

– Лесбиянкой ты была уже в школьные годы? Извини, я не хотела показаться бестактной, но мне это действительно интересно.

– Почему? Неужели ты подумываешь записаться на сапфические курсы? – ответ Джованны получился резкий, она сама от себя этого не ожидала. Ей даже захотелось затолкнуть эти слова назад себе в горло, но было слишком поздно.

Аманда смотрела на нее, как побитый щенок, наказанный за то, что он пописал на диван, и так и не понявший, в чем его вина.

– Извини, я поступила отвратительно, я знаю, что ты не хотела обидеть меня, – ответила Джованна жестко, глядя в пол.

– Да нет, это ты меня извини, я не должна была так говорить.

– Что ты, ты не сделала ничего плохого. – И Джованна встретилась с небесно-голубым взглядом Аманды, после чего решила, что это ей было действительно важно знать.

– На самом деле я бисексуалка и об этом узнала спустя некоторое время после окончания школы. Давай сделаем так: я расскажу тебе, как это произошло. Хорошо?

Джованна стала рассказывать только для того, чтобы поднять настроение Аманде. Та слушала ее с интересом, будто бы ей это действительно было очень важно. Джованна рассказывала ей о всей своей нелепой жизни, а эта глупышка кивала, улыбалась и интересовалась деталями, в общем, проявляла внимание и интерес.

Может, не так уж и плоха была идея приехать на виллу Камерелле. Уик-энд только для девчонок, совсем неплохая идея. К тому же Джованна так давно не общалась ни с одной из подруг.

– Послушать тебя, так это покажется очень приятным занятием. Некий, не знаю как сказать, запасной вариант. Если нет интересного мужчины на вечеринке, почему бы не устремить свой взор на какую-нибудь даму? Мне кажется, в этом что-то есть! И почему я раньше об этом не задумывалась?

– Ты не слишком была счастлива со своим мужем, правда? – Джованна чувствовала себя виноватой, что она столько всего наговорила, а этой бедняжке тоже нужно было кому-то довериться. – Видишь ли, нетрадиционный альтернативный секс – это не только цветы и розы, – оживилась Джованна. – Например, как раз в этом доме много лет назад произошла ужасная кровавая история, связанная именно с запретной любовью. Я не знаю ее во всех подробностях, но…

– А, зато у меня об этой истории очень обширная информация. Вначале я ничего о ней не знала, но потом, не помню, кто мне намекнул об этом. Прежде чем поехать, я собрала материалы по ней, у меня есть книга о легендах всех знаменитых домов этой округи. Эта история спорна. Не то что она выдумана, просто существует несколько аналогичных версий, нечто подобное произошло на одной из вилл, построенных в стиле Палладио, в области Венето. Эта легенда рассказана в духе городского эпоса, но произошла в сельской местности. Сама оценивай, где это случилось. На самом деле важно то, что подобная история действительно произошла.

– И что это за история? Расскажи! – Джованна услышала повелительную нотку в своем голосе, но ничего не могла с собой поделать. Любопытство было слишком велико.

– Итак. Время – неопределенное. Скажем так, шестнадцатый век, а может, раньше. Все готовятся к грандиозной свадьбе. Дочь местного синьора выходит замуж за молодого человека из соседнего графства. Она очень красива, у нее золотистого цвета волосы и такие длинные, что, как рассказывают, можно было окутать ими все тело. Рассказывают также, будь внимательна, что почти никто никогда ее не видел. Когда она достигла половой зрелости, отец пожелал, чтобы она жила взаперти в этом доме с шестью служанками, с которыми росла вместе, то есть со своими служанками и подругами одновременно. Из дома она выходила, только если шла на мессу, да и то в окружении служанок и так закутана, что невозможно было даже догадаться, кто это. Вот поэтому легенда и обросла приукрашиваниями, но все равно те немногие, кому посчастливилось видеть ее, утверждают, что она действительно была красива. Отец глаз с нее не спускал. Ни один молодой человек не мог ни посмотреть, ни коснуться ее даже пальцем до свадьбы. Это была его единственная дочь. Понимаешь? Судьба семьи зависит от нее. Она помолвлена с детства, ее жених из богатого могущественного рода. Ничто не мешает свадьбе. Итак, девочка растет, ей исполняется пятнадцать лет – запланированный возраст вступления в брак. Отец решил подождать еще немного, чтобы она повзрослела, с тем, чтобы быть уверенным, что сразу же после свадьбы она сможет забеременеть. Потому что раньше, когда сватали более юных девушек, оказывалось, что всякий раз они умирали во время родов, итак…