Текст книги "Ты умрешь следующей"

Автор книги: Диана Лама

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

Однако…

Однако ты пока еще не приглашена. Ты говоришь себе, что это какая-то ошибка, и Дэда об этом скажет кому-нибудь, скажет, что забыла, и чтобы тебе передали ее приглашение, или что она еще не закончила раздавать приглашения. Ты так успокаиваешь себя изо дня в день, а в это время другие уже возбужденно болтают между собой, в какие наряды оденутся и какие прически сделают.

И вот сегодня день праздника настал, и ты единственная, не считая, естественно, Риты, которую тоже не пригласили.

Ты тактично спросила подруг, не передавала ли чего для тебя Дэда, но нет, никто ничего не забыл передать тебе от Дэды. Ты не можешь больше спрашивать, унижаясь и подвергая себя насмешкам.

Отчаяние нарастает с каждой секундой в ритм перемещающимся стрелкам часов, что висят в классе над кафедрой, те стрелки, что все ближе приближаются к тому часу, когда закончатся уроки.

И вот они закончились, звенит звонок, все твои подруги спешат, на ходу снимая с волос ленты, желая побыстрее убежать: книги разбросаны, фартуки брошены на парты.

Ты мешкаешь, укладывая свои книги.

У тебя нет никаких дел, смех и разговоры других подтверждают, что тебя не пригласили, на праздник ты не идешь. Нет, к сожалению, даже Риты рядом, она дома, у нее высокая температура, но ей все равно никогда не было никакого дела до праздника Дэды.

Слезы пощипывают в уголках глаз, ты берешь свои книги и направляешься к двери. И вдруг она вбегает в класс, ее прическа как сияющий нимб над головой.

Это Дэда.

Она забыла что-то, тетрадку какую-то на своей парте. Ее голубые глаза встречаются с твоими, но она тут же отводит свой взгляд в сторону, слегка краснеет от смущения.

Может, именно поэтому ты осмелела?

Ты, волнуясь, подходишь к ней и говоришь: «Дэда, я хотела поздравить тебя. Сегодня у тебя день рождения, правда?»

Но она не смотрит на тебя, на ходу берет тетрадку и запихивает ее в сумку, потом смущенно улыбается и говорит: «Я бы пригласила тебя, но мама не хочет, чтобы было много народу, нас будет всего человек семь или восемь, это почти никакой и не праздник».

Потом она машет тебе рукой и убегает. Ты еще минут на пять остаешься в классе. Ты знаешь, что если выйдешь сразу же, то встретишь ее опять среди подруг, увидишь их насмешливые улыбочки, лицемерное сочувствие или смущение.

Потому что на праздник Дэда пригласила полшколы, об этом знают все и ты тоже, придут из лицея Святого Бартоломея даже мальчики, которые были запретной мечтой для всех вас. Обслуживать будут два официанта, и состоится праздничный салют, о котором, ты это отлично понимаешь, будут говорить еще много дней.

Подарок для Дэды все еще лежит в шкафу. Ты берешь ножницы и хладнокровно разрезаешь его на мелкие кусочки, даже не снимая упаковку.

Ты никогда больше не покупала газовых шарфов бледно-зеленого цвета. Ты вообще перестала носить газовые шарфы. Ты возненавидела бледно-зеленый цвет.

В полумраке слышно ее прерывистое дыхание.

Аманда слышала только его и попробовала сосредоточиться и сделать несколько дыхательных упражнений, которым она когда-то обучалась, но подзабыла со временем. Она не очень верила в подобную технику, поэтому очень удивилась тому, что она довольно действенна. Сделав упражнения, она почувствовала себя расслабившейся, мысли поплыли, как бы растворяясь в спокойной воде…

Незаметно для себя она задремала и, когда неожиданно проснулась, вздрогнула от ужаса.

Сколько времени она спала? И что ее разбудило?

Ручка двери была неподвижна, но брелок на ключах легонько колыхался. Аманда притихла; сидя на кровати, она пристально смотрела на дверь, ожидая услышать какое-нибудь движение или шорох по другую сторону двери.

Минуты, а может, часы тянулись долго. Она не смогла бы сказать, сколько прошло времени, но в какой-то момент ей показалось, что она слышит звуки удаляющихся шагов, пошлепывание босыми ногами. Хотя, возможно, это всего лишь ее фантазия.

При ней не было никакого оружия, и ей необходимо раздобыть его любой ценой. В комнате не было ничего, что могло бы сгодиться для этого, ей обязательно надо выйти и спрятаться где-нибудь до утра. Может, кто-нибудь появится, чтобы спасти ее, а может, и нет, но ей казалось, что при свете дня ей будет менее страшно смотреть в лица двух оставшихся подруг. Особенно в лицо одной из них, которая хочет ее убить.

Она немного постояла, прислонившись ухом к двери, ей показалось, что прошла вечность.

Ничего не слышно – ни вздохов, ни шорохов, ничего.

Замок она открыла почти бесшумно, неслышно пробежала по коридору и скрылась во тьме.

Спускаясь по ступенькам, Аманда одной рукой держалась за стену: в каком-то детективе она прочитала, что так делала героиня, чтобы ступеньки под ногами не скрипели. Она была уже почти в конце лестницы и позволила себе вздохнуть. Но едва нога коснулась следующей ступеньки, раздался скрип, который, казалось, эхом разлетелся по всему дому.

Она резко обернулась, спина покрылась горячим и липким потом. Ей показалось, что во тьме коридора метнулись плотные тени.

Аманда побежала вниз через огромные темные гостиные.

Входная дверь была заперта, она подергала за ручку, стараясь не шуметь, потом обернулась посмотреть, нет ли кого-нибудь в темноте за ее спиной, и споткнулась о какой-то острый предмет, холодный и твердый, который поранил ей ногу.

Она наклонилась и подняла с пола садовые грабли. Ручка у них была длинная. Она схватила грабли и, прихрамывая, побежала к запасной лестнице.

Аманда подумывала закрыться в одной из комнат за кладовками, но не в той, где лежали трупы подруг, а в одной из тех, что подальше, в которой, может быть, был ключ. Она ступила пораненной ногой на первую каменную ступень и из мрака под лестницей услышала шепот, от которого у нее мурашки побежали по телу.

– Аманда. – Кто-то звал ее по имени, кто-то поднимался к ней.

Аманда остановилась, не произнеся ни слова, в это время из темноты появилась фигура Лючии, но не той Лючии, которую она всегда знала. Это была некая, похожая на призрак фигура с синюшным лицом и бесцветными глазами. Она направлялась к ней, неловко пряча за спиной что-то блестящее.

Аманда сделала еще один шаг, наткнулась на что-то острое и почувствовала сильную боль и жжение в левой руке. Она резко обернулась – позади нее стояла Тутти, сжимая в руке ножницы.

Аманда заметила, как дрожит ее рука: еще мгновение – и ножницы воткнутся ей в живот. Тутти смотрела на нее остекленевшими, почти обезумевшими глазами, это Аманда рассмотрела отчетливо. И еще она увидела расширенные зрачки Тутти, неподвижно уставившиеся на что-то позади нее.

Дальнейшее случилось в какую-то долю секунды, хотя ей показалось, что прошло намного больше времени, пока она увертывалась от Тутти, крича ей что-то и убегая к ближайшей раздвижной стеклянной двери. Позади она услышала затихающий шум, стон, в первое мгновение она хотела вернуться, но передумала. Это было бы равносильно самоубийству. Она оставила раздвижную дверь распахнутой, побежала к следующей, открыла и ее, и еще одну, поняв, что смерть здесь, рядом с ней.

Аманда отважилась выйти на улицу, босые ноги утопали во влажной траве.

Она не знала, куда идти, что делать, и, всхлипывая, направилась к освещенному бассейну.

Когда Аманда была уже у бортика, она поняла, что в кулаке правой руки все еще сжимает грабли. Левая рука онемела, она не чувствовала ее. Возможно, удар Тутти ножницами повредил ей сухожилие. Аманда не чувствовала боли, но ей казалось, что рука полностью бездейственна – она свисала неподвижно, по ней прямо в бассейн стекала кровь.

Мгновение она изумленно смотрела, как красные капли собираются в тоненькие ручейки и капают вниз, в голубую воду бассейна. Аманда посмотрела на ступни ног. Пораненная граблями нога тоже кровоточила, оставляя следы, подобные тем, что тянутся за смертельно раненными животными. По этим следам убийце легко будет найти ее.

Но кто из них двоих? Они обе вооружены. На мгновение Аманда с ужасом подумала, что они объединились и обе решили убить ее, но потом вспомнила глаза Тутти, изумление и панику в ее расширенных зрачках.

Вдруг шторы резко колыхнулись, и из дома, задыхаясь, выбежала Тутти. Она была растрепана, волосы спадали на лицо, ночная рубашка путалась вокруг ног. В руках она сжимала ножницы.

Когда Тутти приблизилась, Аманда увидела, что лезвия ножниц в крови, кровь течет и по руке Тутти.

Аманда отступила на шаг назад, держа грабли перед собой, как шпагу. Когда-то, когда ей было четырнадцать лет, она целый год занималась в школе фехтования. Потом ногой нащупала край бассейна.

– Аманда! Подожди! Я ничего тебе плохого не сделаю! – Голос Тутти, надтреснутый от отчаяния и ужаса, заставил ее остановиться на мгновение, прежде чем нырнуть в бассейн.

– Это Лючия! Она сумасшедшая! Я не знаю, что на нее нашло, но она попыталась войти в мою комнату, пока я была в ванной. Она ножом искромсала подушку на моей кровати. Она, наверное, думала, что я сплю. Я побежала, она преследовала меня, я спряталась и потом увидела тебя, но ты убежала, и она опять напала на меня, а я защищалась и думаю, что ранила ее… Аманда, что нам делать?

Тутти плакала почти навзрыд, руки тянулись, готовые обнять Аманду, но в правой руке она все еще сжимала ножницы, испачканные кровью. Аманда сделала небольшой шаг вперед и резким ударом вышибла граблями ножницы из ее рук, после чего опять отскочила на шаг назад.

Казалась, только теперь, когда ножницы упали на землю, Тутти поняла, что размахивала ими перед лицом подруги.

– Я ее ранила, не знаю как, было плохо видно, я размахивала ножницами, прямо острием, вслепую. Но она тоже ударила меня… Посмотри. Правда, мне не больно. – И она показала Аманде царапину на бедре. – Аманда, я никогда не испытывала такого дикого страха. Да что, в конце концов, происходит?

– Она всех убила, – ответила Аманда, глядя ей в глаза. Тутти внимательно посмотрела на подругу, ничего не понимая, потом побледнела.

– Ты хочешь сказать?..

– Да, это она их убила. Не знаю только за что.

– Это я могу тебе сказать. Пока Лючия ножом кромсала мою подушку, она, не переставая, повторяла: «Рита, это за тебя, Рита, и это тоже за тебя, и это, и это!» И всякий раз втыкала нож! Это за Риту, за то, что мы тогда сделали! Ты помнишь? Ты помнишь? – Тутти начала рыдать.

Аманда хотела было ее обнять, но не верила, что та действительно безопасна.

Конечно, доводы были правдивы, к тому же Тутти выбросила ножницы, но Аманда не могла забыть тех четверых в подвале. Они все доверились убийце, именно поэтому Тутти могла знать о них, да и Лючия могла сейчас лежать где-нибудь в доме с перерезанным горлом, хотя была вооружена и безуспешно старалась защититься. Возможно, Лючия и изрезала ножом подушку, возможно, Тутти приплела Риту, потому что это мог быть ее собственный голос, который призывал Риту в моменты убийств. И потом, почему Тутти не заперлась на ключ в своей комнате?

Аманда еще чуть отступила к бортику бассейна, постоянно отгораживаясь от Тутти граблями, а та стояла и смотрела на нее невидящими глазами, будто в оцепенении.

– Послушай, давай поступим так. Войдем в дом с разных сторон и поищем Лючию. Войдя порознь, мы легче сможем обезвредить ее. Что скажешь? – Аманде самой показалось это по-идиотски глупым, но что еще предпринять, она не знала. Не могла же она вечность стоять вот так напротив Тутти на улице, нужно хоть что-то делать. К тому же она уже и так потеряла много крови, она может потерять сознание, и тогда…

Ей непременно нужно отыскать Лючию.

Тутти покорно кивнула и так же в оцепенении подняла ножницы и направилась к раздвижной двери, откуда выбежала. Аманда пошла к дальней двери, откуда она до этого выходила и которая так и осталась распахнутой. Она открыла рот и глубоко вдохнула холодный, свежий воздух, прежде чем войти в темноту ожидающих ее комнат.

В комнате Аманды никого нет. Простыни валяются на полу, ее вещи повсюду разбросаны, потому что чемодан она открыла в спешке. Мокрая одежда валяется на полу в ванной: скомканная куча тряпья в луже воды вокруг. Пара туфель стоит на низеньком кресле, книги валяются на полу.

С другой стороны, она никогда не была аккуратисткой, в отличие от других своих подруг, погибших и живых.

Все в этой комнате напоминает об Аманде, но ее здесь нет, и сюда она не вернется. Сцена пуста, ведущая актриса сошла с нее, и больше у нее не будет возможности вернуться, никогда.

Комната пуста, наполнена лишь воспоминаниями о женщине, молодой и импульсивной, которая жила в этом номере до недавнего времени, но которой здесь нет и не будет больше никогда.

Аманда спряталась в темноте, она почти не дышит, боясь, что ее обнаружат. Она слышит голос, который бьет по нервам и мышцам, почти парализуя их.

«Ты не убежишь от нас. Глупая, нас двое. Ты ничего не поняла. Она со мной, и мы жаждем твоей крови».

Ты знаешь, что она спряталась и что почти не дышит из боязни, что ее обнаружат.

Но это не важно, ты прекрасно знаешь, где она, но сейчас не она на первом месте в твоих планах.

Тебе хочется еще немного повеселиться.

Они тебя разозлили, она и Аманда. Теперь ты и в самом деле взбесилась, сильно, очень сильно. Но сначала ты еще немного поиграешь с ними. Твой голос – как пропитанные ядом миазмы – просачивается в ее мозг, бьет по нервам.

Ты не убежишь от нас. Глупая, нас двое. Ты ничего не поняла. Она со мной, и мы жаждем твоей крови.

Ты так близка к ней в этой темноте, что чувствуешь запах мочи, что течет по ее ногам.

Ты уходишь от нее, но знаешь, что она чувствует твое присутствие.

Лючия.

Возможно, тоже возможно, нет ничего невозможного.

Лючия – проницательная и коварная, которая, казалось, уже все испытала и никогда не возмущается ни по какому поводу.

Лючия, которая еще в юности черпала уверенность в себе из какого-то таинственного и на первый взгляд неиссякаемого источника.

Лючия, от чьего ненасытного взора ничто не ускользало, с безжалостным язычком, ничего не забывающая, но способная со всем согласиться и все понять.

Лючия, циничная Лючия, у которой не было принципов, но которая работала судьей.

Аманда перечитала так много детективов, в которых убийцей оказывался судья, часто толкаемый на преступление из-за превратно понятого чувства справедливости.

Это могла быть Лючия, очень вероятно, что это Лючия.

Аманда должна стать последней.

Не то чтобы ты составила четкий план действий. Ты только следовала моменту и полагалась на случай, как, например, с Пьерой: ты предвидела, что она приедет раньше других, это было в ее стиле, и ты воспользовалась возможностью.

Что касается других, то никакой очередности ты не устанавливала. Лишь знала, что первой будет Дэда, как теперь знаешь, что последней должна стать Аманда.

Ты не знаешь, почему в таком порядке.

То есть почему первая Дэда, знаешь, а почему последняя Аманда?

Аманда – симпатичная и легкомысленная и никогда слишком тебе не докучала.

Она даже никогда не смотрела на тебя. Ты для нее и сейчас не существуешь, как не существовала и двадцать лет назад.

И поэтому ты решила, что она будет последней.

Той, которая все поймет. Той, которой ты все объяснишь. Той, которая поймет, почему умирает.

И ты дашь ей время, чтобы она поняла и умерла. Она умрет, глядя тебе в глаза. И это будет самым важным делом в ее жизни…

Тутти.

В обычных условиях Аманда никогда бы не смогла считать ее возможной убийцей.

Мария-Кончетта, которую все называли Тутти. С виду вежливая, приятная, сочувствующая. Немного боязливая, нелепая, не слишком хорошо сложена. Заботливая. Она и в юности была такой: старательная, всегда готовая позаботиться о других.

С виду.

Но она была одной из тех, кто добивается своей цели, несгибаемая, как клинок, которая в суде могла пригвоздить, как и в школе, своей рассудительностью и убедительным голосом. И в тот момент, когда она тебе улыбалась, ты понимала, что она уже распяла тебя на кресте.

Это могла быть Тутти, очень даже вероятно, это могла быть Тутти.

В школе твоим кумиром была Дэда, но потом, в течение нескольких лет, ты попыталась подружиться со всеми. Ты старалась разными способами стать подругой для каждой, старалась страстно и отчаянно, но никто из них не позволил тебе слишком приблизиться к себе.

С Джованной ты какое-то время ходила в кино смотреть невыносимо скучные авангардные фильмы в компании с ее прыщавыми друзьями-очкариками, но очень умными и из хороших семей, и по этой причине ты позволяла себе относиться к ним презрительно.

Сама Джованна терпела тебя так же, как мух на оконных стеклах: да, вот муха, но пока она не беспокоит тебя, ты ее не гонишь.

Она смотрела на тебя, но на самом деле не видела. А ты пыталась высказать свои глубокие мысли по поводу последнего скучнейшего фильма.

Ты даже попыталась одеваться в ее стиле, но дырявые джинсы, которые подчеркивали ее изящные стройные бедра, на тебе сидели совсем иначе, и то же самое касалось и рваных на локтях бесформенных кофточек, торчащих волос или странного макияжа.

Ты скрепя сердце отстранилась от них, как ветвь дерева, которая, разрастаясь, удаляется от ствола все больше и больше. И никто не пытался удерживать тебя.

Никто не постарался удержать тебя, а тем более Джованна.

Ты перестала звонить ей, и она тоже не звонила тебе. Возможно, она даже не заметила, что муха улетела с оконного стекла.

Теперь той назойливой мухой стала она сама, и ты ее раздавила.

Аманда опять вернулась в ненавистный дом. Она передвигается тихо, ступая босыми ногами, по темным коридорам и комнатам, расположение которых помнит с закрытыми глазами. Она идет теми же коридорами, по которым когда-то проходили другие, задолго до нее, вдыхая запахи дома, те запахи, что сейчас ей кажутся ужасными: воздух дома, в котором умерло в страшных муках столько людей.

Аманда ступает тихо, держа перед собой грабли. Она осторожно продвигается, внимательно смотря по сторонам, готовая уловить любое движение.

Иногда она резко поворачивает голову, чтобы посмотреть, не отделилась ли от стены чья-либо фигура.

Мария-Луиза симпатичная, очень симпатичная.

С ней смешно.

Классический тип приятельницы. Но хорошая приятельница она только для тех, кто ей нравится, когда она считает, что человек достоин ее внимания.

Ты нет, ты никогда не была достойной ее внимания. Она никогда не приходила к тебе домой, никогда не принимала твоих предложений позаниматься вместе у тебя дома.

За исключением одного случая. И ты о нем будешь помнить всегда.

Ты вернулась домой из школы очень возбужденная. Мария-Луиза согласилась прийти к тебе заниматься через пару дней.

Ты настойчиво попросила мать прибрать весь дом, повесить в ванной комнате полотенца с вышивкой и положить ароматические салфетки, купить и расставить в твоей комнате всякие безделушки, испечь печенье и торт и приготовить шоколадный напиток.

Но в назначенный день Мария-Луиза не пришла.

Вы, ты и твоя мать, молча прождали ее. Ты сидела с приготовленными книгами и словарями, ручками, мать – с горячим шоколадом и выпечкой, в ванной комнате лежало приятно пахнущее мыло. Но Мария-Луиза не пришла и даже не перезвонила тебе.

На следующее утро в классе ты не осмелилась подойти к ней, чтобы спросить, почему она не пришла. Но на перемене она стояла в своем привычном окружении подруг, громко смеялась и хитровато посматривала по сторонам, глазки у нее блестели, как будто она удачно пошутила и теперь не может сдержаться, чтобы не рассказать об этом подругам.

Сегодня Мария-Луиза рада принимать все твои приглашения, но не стоит сохранять ей жизнь, как не стоит ей носить жемчуг, чтобы выглядеть состоятельной дамой.

Жемчуг не уберег ее от твоего ножа.

Сейчас дом кажется пустым. Аманда знала, что те двое тоже перемещаются по дому и тоже вдыхают его воздух, что они где-то рядом, но ей никак не удавалось ни уловить какой-либо шорох, ни расслышать их дыхание. Грабли представляли собой жалкое оружие, она это понимала, но ничего лучше она не нашла, а спуститься на кухню, где лежали ножи, она не осмеливалась.

Аманда не смогла бы больше пройти по той темной лестнице, пропахшей кровью ее убитых подруг. Кухня представлялась ей настоящей ловушкой, и если бы она в нее вошла, то вернуться назад ей вряд ли бы удалось. Поэтому она и решила смириться с этим выбором, оставив для себя в качестве оружия грабли.

Возле лестницы стояла огромная глиняная ваза с засохшими цветами, стебли у них были длинные и жесткие. Она отломила одну ветку и положила ее себе в карман. Треск, пока она отрывала ветку, гулко разнесся вокруг. Аманда отошла от вазы и решила спрятаться за диван, держа в правой руке грабли. Левую руку, сжимающую отломанную ветку, она держала в кармане. Чуть глубже, на дне кармана брюк, мизинцем она нащупала сережку Джованны.

Аманда выждала немного. Ей казалось, что прошло много времени. Никто не появился. Время от времени Аманда бросала взгляды на двери, что выходили в коридор. Она была уверена, что рано или поздно увидит (может, мельком, краешком глаза) у одной из дверей мелькающую тень кого-нибудь, передвигающегося по коридору, но этого не произошло. Ничего не произошло.

Аманда с трудом привстала, ноги в коленях ныли от боли.

Слишком стара, чтобы играть в прятки, подумала она. Но время, проведенное в укрытии за диваном, не прошло даром. У нее появилась одна идея.

Аманда направилась к коридору, который вел к комнатам и главной лестнице. Откуда-то сверху она услышала четкий и поспешный шепот: «Аманда? Это ты?» Чей это был голос, она не узнала и предпочла не отвечать.

Теперь от этого зависела ее жизнь. Это был путь спасения: о расположении подземных туннелей убийца мог не знать.

Парадная входная дверь на виллу была закрыта.

Аманда подумала, что можно пройти через одну из стеклянных раздвижных дверей, и, предусмотрительно оставив ее едва прикрытой, потихоньку выйти на улицу. Потом обогнуть дом и пойти по аллее, где густые разросшиеся кроны деревьев нависают над дорожкой.

Она побежит подальше от виллы Камерелле и от всего того, что здесь происходит. Конечно, она будет чувствовать, как в стопы босых ног впиваются камушки гравия, но все равно постарается бежать бесшумно, сдерживая дыхание.

Аманда попыталась поступить именно так. Каждая клеточка ее тела стремилась убежать от этого места, обрести свободу, спастись.

Потом она подумала, что смерть может поджидать ее и на улице. Потому что если раньше она слышала шум в доме, то теперь там все было тихо – Тутти или Лучия могли выйти из дома раньше нее.

А смерть можно было ждать от обеих, помня слова Тутти, прозвучавшие на лестнице, ведущей на кухню.

Возможно они, Тутти и Лючия, договорились и теперь вместе искали ее – одна там, в доме, другая снаружи, а Аманда между ними, здесь, посредине, как глупый кролик в западне, с красными глазами, будто ослепленная фарами несущейся машины.

Но о подземном ходе никто ничего из них не знал. Никто не читал так много, как она, ни у кого из них голова не была забита столькими ненужными сведениями, как у нее.

Посмотрим, где мог находиться этот ход. Где вообще они могут быть устроены в таких домах, как этот?

Аманда покопалась в памяти, одновременно прислушиваясь к звукам вокруг.

Подземный ход не мог начинаться в подвалах, нет, никак не мог, вход в него должен был быть подальше от дома, надежно спрятанным, удобным, чтобы была возможность быстро добраться до него и в случае опасности воспользоваться им. Убийца служанок, наверное, вошел в дом, воспользовавшись, по-видимому, тем самым подземным ходом.

Вход в него не мог начинаться на верхних этажах. Для этого нужно было бы построить слишком много потайных лестниц до самого подземелья, нет, там, наверху, он не может находиться.

Вход должен быть на первом этаже, решила Аманда. И если его там нет, она погибла.

Он должен быть спрятан в массивных стенах, неподалеку от несущих балок, поближе к коридору, расположенному сверху, в той части дома, где обычно ежедневно находятся люди.

В одной из тех гостиных. Возможно, за мебелью. За какой-нибудь мебелью, что стоит уже долгое время.

Нынешние хозяева дома, безусловно, знали о его существовании, но не желали наплыва постояльцев, заплативших за проживание на вилле и блуждающих по ночам в поисках ненужных приключений со свечами в руках.

Вход, скорее всего, заставлен какой-нибудь мебелью. Он мог бы начинаться в гостиной, например. И Аманда начала ощупывать пыльные и покрытые паутиной стены, за мебелью, находящейся в гостиной, пытаясь найти какой-нибудь необычный выступ, пустоту, что-нибудь, что могло бы дать подсказку.

Потайную дверь она нашла после осмотра второй гостиной, там, где они сидели все вместе накануне вечером.

Вход в туннель был спрятан за высоким комодом. Но комод оказалось не так-то просто сдвинуть, он был слишком тяжелый, а Аманде нужно было проделать все бесшумно. На полу около комода она заметила следы царапин, оставленных после его многократного сдвигания, и это подсказывало, что она на правильном пути.

Сантиметр за сантиметром Аманда в несколько приемов отодвинула комод. Ей казалось, что прошли часы, на самом деле – несколько минут, и наконец, вот она – небольшая дверца, потом три ступеньки, поворот и спасительная тропа, уходящая в темноту. Стены туннеля выложены необработанным камнем, на проводе висит давно перегоревшая лампа, видны следы от креплений для факелов, а дальше тропинка теряется в темноте.

У Аманды не было огня. Ни спичек, ни зажигалки – ничего. Вот оно, одно из преимуществ курильщиков, с досадой подумала она. Аманда не курила.

Но среди гостей виллы Камерелле курящие были: на каждом столике около удобных кресел стояли пепельницы и лежали коробки спичек с прелестным логотипом виллы (маленькая этикетка с видом дома). Аманда пробежала по гостиной, собирая со столиков коробки спичек, потом вернулась к потайной дверце, зажгла спичку и шагнула в туннель.

И только когда Аманда прошла довольно большое расстояние по темному туннелю, она вспомнила о граблях. Но теперь уже было поздно, она забыла их, приставив к стене в одной из гостиных.

Выкурить их из дому с помощью огня. Эта мысль пришла тебе в голову неожиданно, и ты понимаешь, что именно это и нужно сделать. Выкурить их из дому с помощью огня. Это будет великолепный огонь очищения, он сожжет ваше прошлое и принесет тебе покой.

Огнем выкуривают из нор диких животных, к тому же Аманда оказалась очень трудной добычей.

Тебе не удается отыскать ее. Другая добыча попроще, ты прекрасно знаешь, где она, где прячется, куда может пойти, если решит сдвинуться с места. Она шмыгает носом, тяжело дышит, спотыкается о мебель в темноте.

Аманда же бесшумна, как змея. Только огнем можно изгнать ее из убежища.

Туннель шел немного под уклоном: утрамбованный земельный настил, стены из материала, подобного туфу, и влажные на ощупь при прикосновении.

Аманда поняла, что спасена, только когда почувствовала освежающее дуновение ветра на влажной от пота коже.

Аманда глубоко вздохнула, продолжая бежать. Она бежала, опираясь руками о боковые стены туннеля, не обращая внимания, что ломает ногти. Левая рука начала пульсировать, в ней еще чувствовалась сильная боль, но, по крайней мере, она могла пошевелить ею.

Спички она перестала зажигать почти сразу, пройдя несколько метров от входа, когда поняла, что теряет много времени, поэтому весь путь по туннелю бежала в темноте, наступая босыми ногами на острые камни, корни растений. Но на все это не обращала внимания, ей важно было удержать равновесие, касаясь руками стен. Так она бежала еще некоторое время в ту сторону, откуда чувствовался свежий воздух, обещающий спасение.

Вдруг в темноте рука наткнулась на стену. Паника, страх, как бывает с животными, загнанными в западню, но потом… опять движение свежего воздуха, дорога к спасению открыта.

Наконец стало проглядывать ночное небо, еще несколько метров, последний поворот туннеля остался позади, и она остановилась, тяжело дыша.

Аманда не могла бросить ее там, вот так запросто, она никак не могла ее бросить. Кто ОНА из тех двух, Аманда даже не предполагала, Тутти или Лючия, она даже не знала, жива ли ОНА, но знала, что не может оставить ее в руках убийцы, в доме, который был уже далеко позади. Мысли об этом мучили бы ее на протяжении всей оставшейся жизни. Она уже оставила других подруг, и они погибли тогда, когда она ничего не могла видеть, когда спала, или смеялась, или шутила, или делала что-то еще. Но теперь она не могла покинуть ее.

Покинуть ее, которая могла быть Лючией или Тутти, которая сейчас боролась за свою жизнь. А возможно, за ее спиной, там, где начинался туннель, невиновных не было вовсе, и те двое вместе искали ее сейчас.

Перед Амандой появился выход, запахло свежескошенной травой.

Ей очень хотелось выйти, но все же она повернулась лицом к темному и пугающему туннелю.

Она зажгла спичку и вновь шагнула в темноту. Вначале ступала осторожно, потом побежала, на бегу зажигая спички.

Вилла Камерелле горит. Горят портьеры из узорчатой ткани, старинная мебель, картины, деревянные двери, трескаются плитка и изразцы.

Вначале дом сопротивлялся огню, но он охватил его одновременно со всех сторон.

Очаги пожара во всех комнатах, в подвале, на чердаке.

Воздух, горячий, сухой, тяжелый воздух, распространяется по комнатам, огонь пожирает ковры и обжигает стены. От огня лопаются люстры из выдувного стекла, огонь пожирает кровати, чемоданы, легкие шторы сгорают мгновенно, как свеча, едва огонь доходит до них, огонь уничтожает груду тел, спрятанных в подвале.

Огонь повсюду, он перебрасывается из комнаты в комнату, преследует двух женщин, которые прячутся и освещаются оранжевым ослепительным светом.

Раскаленный от пожара воздух Аманда почувствовала еще до того, как увидела блики от языков его пламени на стенах туннеля. Горячий и зловонный запах ударил ей в лицо, и так же, как несколько минут назад свежий ночной прохладный ветерок вдохнул в нее надежду, так теперь живот свело от страха. Но она продолжала идти вперед навстречу огню.

Огонь еще не коснулся комода, который она сдвинула, чтобы проникнуть во входную дверь туннеля, но кресла и столики горели.

Черный дым заполнил все вокруг нее, пепел летел на волосы. Аманда закашлялась, закрыла рот футболкой и вошла в гостиную.

Их она увидела сразу.

Они стояли друг против друга в наполненной дымом гостиной, выжидающе оглядывая друг друга с головы до ног, а вокруг все сильнее разгорался огонь, пламя перескакивало с одного предмета мебели на другой, деревянная мебель трещала и стонала, будто живое существо. Тутти и Лючия, казалось, не заметили ее. Аманда прислонилась к горячей стене у входа.

Около ее ног лежал полураскрытый кожаный чемоданчик.